Династия Матарезе - Возвращение Матарезе

      – В таком случае мы должны будем добиться полного контроля, – согласился Гуидероне. – Именно об этом мечтал барон ди Матарезе, именно в этом заключалось его пророчество. Это единственный путь к успеху. Но подчинить правительства – об этом речь не шла; все должно было ограничиться только мировыми финансами.
      – Барон Матарезе принадлежал к другому времени, а времена меняются. Мы должныиметь контроль над правительствами. Разумеется, последователи Матарезе это сознавали… Помилуй бог, вы хотели сделать своего ставленника президентомСоединенных Штатов? И это могло получиться?
      – Наш человек должен был вихрем ворваться в Белый дом, – тихо промолвил Гуидероне, и в его голосе прозвучало что-то похожее на транс. – Остановить его было нельзя – и он был нашим. Матерь божья, он был нашим! –Повернувшись лицом к последним лучам солнца, проникающим в окна, пожилой мужчина продолжал голосом, холодным от ненависти: – Но его все-таки остановили – и сделал это тот самый «блистательный боров».
      – Если когда-нибудь вы сочтете это возможным, мне бы хотелось услышать эту историю.
      – Мой юный друг, я никогда не смогу рассказать об этом никому, даже вам, а на свете нет другого человека, которого я ценил бы так же высоко, как вас. Ибо если эта история, как вы ее назвали, когда-либо будет обнародована, ни одно правительство не будет больше пользоваться доверием со стороны тех, кем оно должно править. Я скажу вам только вот что, ван дер Меер: держитесь своего курса. Он приведет вас к победе.
      – Я ценю вашу похвалу, мистер Гуидероне.
      – И правильно делаете, – усмехнулся элегантный пожилой мужчина, поворачиваясь обратно к Матарейзену. – Ибо в то время как вы являетесь внуком барона ди Матарезе, я – сын Пастушонка.
      Яну ван дер Меерзу Матарейзену показалось, что его поразила молния, взорвавшаяся раскатом оглушительного грома у него в голове.
      – Я просто поражен! –наконец вымолвил он, широко раскрыв глаза от потрясения. – Утверждалось, что этот человек был убит…
      – Да, он действительно «был убит», однако не умер, – едва слышно прошептал Гуидероне. Его глаза зажглись весельем. – Но это тайна, которую вы должны будете унести с собой в могилу.
      – Ну конечно, ну конечно!Однако ведь Совет… я хочу сказать, в Бахрейне… его члены ведь должны знать правду.
      – А, вот вы о чем! Сказать честно, тут я несколько преувеличил. Да, я много времени живу в Бахрейне, но в действительности я один и есть Совет, а остальные его члены – всего лишь алчные марионетки. Но пусть моя тайна вас не пугает, дорогой ван дер Меер, я буду вам просто советником.
      Послышался тихий зуммер устройства внутренней связи, установленного на стене. Гуидероне, испуганно вздрогнув, сверкнул глазами на Матарейзена.
      – Я полагал, когда вы здесь, никто не смеет вас беспокоить! – произнес он голосом, проникнутым животным страхом.
      – Должно быть, произошло что-то чрезвычайное. Никто не знает о том, что вы здесь, – клянусь небом, это мое личное крыло, полностью звукоизолированное. Стены и пол имеют в толщину восемь дюймов. Я просто не могу себе представить…
      – Отвечайте же, глупец!
      – Да, естественно. – Ван дер Меер, подобно человеку, очнувшемуся от кошмарного сна, подскочил к переговорному устройству и сорвал трубку. – Да? Яже говорил никогда не… – Услышав то, что сказал ему звонивший, он осекся и побледнел как полотно. Молча выслушав сообщение, Матарейзен повесил трубку и посмотрел на Джулиана Гуидероне. – Сообщение из Вашингтона, от Орла… – едва слышно произнес он.
      – Да, это из Лэнгли. И что в нем?
      – Скофилд не погиб на потопленной шхуне. Он остался жив и в настоящее время направляется в Штаты вместе со своей женщиной и Камероном Прайсом.
      –  Убейтеего, убейте всех! –стиснув зубы, приказал сын Пастушонка. – Если Скофилда не взяли ракеты, он набросится на нас обезумевшим медведем – с чего все и началось. Его нужно заставить умолкнуть навеки; задействуйте всех своих людей в Америке! Убейте его, прежде чем он остановит меня снова!
      – Остановит снова?.. –К полному изумлению, не покидавшему Матарейзена после откровения его гостя, теперь добавился безотчетный ужас. Ошеломленный, он уставился на Джулиана Гуидероне. – Так это были вы,это вы были нашим самым мощным оружием! Это вам предстояло стать президентом Соединенных Штатов!
      – Это должно было стать естественным шагом, остановить меня не могло ничто – если бы не этот боров!
      – Так вот почему у вас столько паспортов на разные имена, вот почему вы всегда и везде путешествуете тайно.
      – Буду с вами откровенен, ван дер Меер. У нас различные подходы к своему долгу. Никто не станет искать человека, которого объявили мертвым почти тридцать лет назад, но этот человек, этот миф остается живым, чтобы вести за собой свои легионы по всему земному шару. Он восстает из могилы, чтобы стать их знаменем, живым человеческим существом, богом,сошедшим на землю, которого можно видеть, слышать, трогать.
      – Не опасаясь разоблачения, – прервал своего гостя голландец, внезапно взглянув на Гуидероне в совершенно ином свете.
      – Вы, напротив, – продолжал сын Пастушонка, – действуете в темноте, остаетесь невидимым, неосязаемым, неслышимым. Где ваши солдаты? Вы их не знаете, вы только отдаете им приказы.
      – Я предпочитаю действовать изнутри, – возразил Матарейзен.
      – Черт побери, что это значит?
      – Я ставлю задачи и не выставляю себя напоказ. Я не кинозвезда – я мозг, который стоит за всем звездным скоплением. И это признают все.
      – Почему? Из-за денег, которые вы распределяете?
      – Этого достаточно. Без меня эти люди ничто!
      – Умоляю, мой блистательный молодой друг, одумайтесь. Если кормить животное слишком обильно, оно становится враждебным своему хозяину, – таков закон природы. Его необходимо гладить, оно должно ощущать прикосновение своего хозяина, слышать его голос.
      – Мистер Гуидероне, вы поступайте так, как считаете нужным вы, я же буду поступать так, как считаю нужным я.
      – Молю бога о том, ван дер Меер, чтобы мы с вами не столкнулись.

Глава 7

      Неприступный особняк на берегу Чесапикского залива в прошлом принадлежал одному из богатейших семейств Восточного побережья Мериленда. Затем он был сдан в аренду разведывательному ведомству за символическую плату один доллар в год, а за это Налоговая инспекция выбросила в мусорное ведро гору счетов на незаплаченные налоги, которые образовались в результате финансовых махинаций, в открытую признанных противозаконными. В итоге правительство одержало победу в этом сражении и в войне в целом. Для того чтобы приобрести, взять в аренду или хотя бы просто отреставрировать подобное здание, которое к тому же обладало таким удобным местоположением, денег потребовалось бы значительно больше.
      За конюшнями и полями начинались непроходимые болота, настоящие топи, порожденные неукрощенными речками и ручьями, которыми изобиловала эта часть побережья. Перед особняком, воздвигнутым еще до Гражданской войны, простиралась огромная ухоженная лужайка, спускавшаяся к доку и длинной пристани, от которой отходил в ласковые воды залива узкий причал. Правда, ласковыми воды эти были только тогда, когда Атлантический океан пребывал в миролюбивом настроении; в противном случае они становились опасными. У причала качались на волнах два судна, шлюпка и моторная лодка, которые использовались для связи с тридцатишестифутовой яхтой, стоявшей на якоре в сотне футов от берега. А в доке, скрытый от постороннего взора, притаился приземистый катер на подводных крыльях, способный развивать скорость до сорока узлов.
      – Яхта здесь для того, чтобы вам было на чем пройтись под парусом, если возникнет такое желание, – объяснил заместитель директора Фрэнк Шилдс, встречая самолет военно-морской авиации, на котором прилетели на аэродром в Глен-Берни Прайс, Скофилд и Антония.
      – Это же просто маленькая прелесть! – воскликнул Брэндон, когда они, приехав в особняк, прогуливались по лужайке. – Но разумно ли нам выходить в море?
      – Разумеется, нет, однако во всех поместьях на побережье имеется яхта, а то и две, так что ее отсутствие показалось бы странным.
      – Наверное, также покажется странным то, что эта яхта никогда не снимается с якоря, – заметил Камерон Прайс.
      – Это понятно, – согласился его начальник. – Следовательно, яхту можно использовать для непродолжительных прогулок по морю, если соблюдать определенные условия.
      – И какие же, мистер Шилдс? – спросила Антония.
      – За час до предполагаемого выхода в море необходимо предупредить патрули, сообщив им точный маршрут; они будут следовать за яхтой по берегу. Кроме того, на яхте будут находиться двое телохранителей, и все будут одеты в специальное снаряжение.
      – Вижу, Косоглазый, ты подумал обо всем.
      – Брэндон, мы хотим, чтобы тебе было удобно, но беспечность твоя никому не нужна, – сказал Шилдс. В его глубоко посаженных глазах, скрытых полуопушенными веками, при упоминании обидного прозвища мелькнуло недовольство.
      – Если учесть это Окефеноки на севере и целую роту горилл из Управления, в том числе взвод сил особого назначения, не говоря уже про систему безопасности, позаимствованную в Форт-Ноксе, кто, черт побери, сможет хотя бы приблизиться к нам?
      – Доверять нельзя никому.
      – И, кстати, раз уж речь зашла о мерах безопасности, – продолжал Скофилд, – есть какой-нибудь прогресс в поисках того стукача, который так любезно помогает Матарезе?
      – Пока никакого. Вот почему даже самые строгие меры безопасности не будут лишними.
      Размещением всего персонала, графиком патрулирования и связью с Лэнгли занимался лично Шилдс. Все отпечатанные материалы, если в таковых возникнет необходимость, могли появиться только в двух экземплярах, поскольку специальную бумагу с добавлением ртути не принимало никакое известное на этот день копировальное оборудование. После прохождения через такое оборудование от исходного документа останется лист с размазанными линиями, и такой же будет копия. А при попытке переснять документ на фотоаппарат бумага пожелтеет, показывая, что применялась вспышка.
      Далее, всем имеющим удостоверение на право пребывания в лагере было категорически предписано постоянно иметь его при себе и предъявлять по первому требованию. Кроме того, ни один человек не имел права покинуть пределы лагеря ни по какимпричинам, чем, отчасти, объяснялось то, что все за исключением высшего командного состава были холостые и незамужние. И, наконец, было четко оговорено, что все телефонные разговоры будут прослушиваться и записываться на магнитофон.
      Фрэнк Шилдс ничего не оставил на волю случая. До сих пор в деле выявления человека Матарезе в Лэнгли не было достигнуто никаких успехов. Расследование велось в обстановке строжайшей секретности. Тщательной проверке подверглись все, от высшего руководства до простых сотрудников и обслуживающего персонала. Под пристальное внимание попадало все, от банковских счетов до пустяковых привычек. Прошлое каждого из тех, кто работал в Управлении, проверялось и перепроверялось. В этом доме второй Олдрич Эймс завестись не мог.
      Самым мучительным во всем этом было то, что немногие избранные, занимавшиеся проверкой, не имели понятия, зачем все это делалось. «Холодная война» осталась в прошлом, страшного русского врага больше нет, никакая террористическая организация не названа целью, вообще ничего определенного – просто приказ искать все.Ради всего святого, что именно? Дайте хоть какую-нибудь наводку!
      Любые отклонения от нормы! Странное поведение, особенно применительно к тем, кто получил хорошее образование. Привычки и увлечения, выходящие за рамки официальных доходов; членство в клубах или союзах, которое требует больших расходов; дорогие автомобили; драгоценности, подаренные женам и возлюбленным, – из каких средств все это оплачивается? Если дети учатся в дорогих частных школах, кто платит за обучение? Всё, всё, всё!
      – Дайте нам хоть что-нибудь, от чего можно было бы оттолкнуться! – воскликнул один из следователей. – Под ваше определение попадает половина клоунов с последнего этажа! Одни обманывают своих жен, и что в этом нового? Другие за бесценок приобретают недвижимость и машины, устраивают детей в престижные школы, и в этом им помогают удостоверения Лэнгли: эти запаянные в пластик карточки являются отличным убедительным доводом. Многие слишком много пьют, и, признаюсь честно, я, наверное, тоже этим грешу, но только не в такой степени, чтобы себя компрометировать. Какая у нас конечная цель, кто нам нужен? Назовите имя, задачи, все, что угодно.
      – Не могу, – ответил начальнику следственной бригады заместитель директора Шилдс.
      – Знаете, Фрэнк, я скажу вам вот что: если бы такую задачу поставил нам кто угодно, кроме вас, я бы пошел к директору и заявил, что этот человек спятил.
      – И директор скорее всего согласился бы с вами, однако все равно распорядился бы выполнять мои приказы.
      – Вы отдаете себе отчет, что пятно будет брошено по меньшей мере на триста-четыреста порядочных людей, чья единственная вина заключается в том, что они неправильно зашнуровывают ботинки?
      – Я ничего не могу с этим поделать.
      – Фрэнк, это очень грязная работа.
      – Что поделаешь, но мы имеем дело с очень грязными людьми – и они здесь.Речь идет о человеке, который хорошо разбирается в компьютерах и имеет прямой или косвенный доступ к нашим самым секретным материалам…
      – В таком случае, круг поисков сужается где-то до ста пятидесяти человек, – сухо остановил Шилдса начальник следственной бригады, – если только не относиться чересчур серьезно к слову «косвенный»… Во имя всего святого, именно с этого мы и начали! В радиусе ста шагов от высшего руководства нет ни единой души, которую мы не просветили бы рентгеном до мозга костей.
      – В таком случае, поднимитесь на новый уровень и попробуйте магниторезонансную томографию, потому что этот человек естьздесь.
      Следственная бригада из трех человек зашла в тупик; между собой следователи всерьез обсуждали состояние рассудка заместителя директора Шилдса. Им уже приходилось сталкиваться со случаями мании преследования, и воспоминания об этом были еще свежи. В анналы спецслужб вошел классический пример Дж. Эдгара Гувера, главы ФБР, а затем и директора ЦРУ, по фамилии Кейси, который занимался строительством своей собственной разведывательной сверхорганизации, которая не подчинялась никому, и уж конечно же не Лэнгли, не президенту и не Конгрессу. История хранила немало примеров мании преследования, однако Фрэнк Шилдс этим не страдал. Что доказала первая же ночь, которую Скофилд провел на Восточном побережье Мериленда.
 
      Камерон Прайс заметался по подушке. Вдруг он открыл глаза; он и сам не смог бы сказать, что его разбудило. Затем до него смутно дошло: скрип, приглушенный скрежет и короткая вспышка света. Что это было, гдеэто произошло?
      Стеклянные двери, выходящие на узкий балкон? Комната Прайса находилась на втором этаже трехэтажного особняка, Скофилд и Антония расположились прямо над ним. И он определенночто-то слышал; сетчатка его глаз определенноподверглась раздражению со стороны какого-то источника света. Может быть, отблеск прожектора какого-нибудь судна в заливе? Может быть… А может быть, и нет. Подняв руки над головой, Прайс потянулся и зевнул. За окном черный бархат океана, тусклый лунный свет, пробивающийся сквозь пелену туч; все это слишком напоминало ночь на острове номер 26 Внешней гряды. С тех пор не прошло и двадцати часов.
      Как все это странно, размышлял Прайс, снова уютно устраиваясь на подушке. Обычному гражданскому человеку жизнь сотрудника специальных служб представляется одним сплошным подвигом, непрерывной чередой событий, в которых ему, для того чтобы остаться в живых, приходится применять все свое мастерство. Растиражированное кино, телевидением и шпионскими романами, это принимается как непреложный факт. Конечно, какая-то доля правды здесь есть: для такой работы требуется специальная подготовка; однако подобные неприятные события случаются нечасто, и, следовательно, когда они все-таки приходят, то приносят с собой крайнее напряжение и тревогу. И страх.
      Кто-то сказал, что цель плавания с аквалангом заключается в том, чтобы остаться в живых. Камерон Прайс, опытный аквалангист, смеялся над этим определением до тех пор, пока у побережья Коста-Браво не оказался вместе со своей подругой заперт на дне стаей молодых акул.
      Нет, жизнь разведчика состоит в том, чтобы, выполняя приказы, избегать любых неприятных инцидентов настолько, насколько это в человеческих силах. Ну а если эти приказы родились в голове человека, насмотревшегося боевиков и начитавшегося приключенческих романов, их нужно отбрасывать. Если ожидаемые результаты являются жизненно важными, а риск – разумным, тогда все в порядке. Работа есть работа – это верно для любой профессии. Но, как и в любой другой профессии, надо следить за тем, чтобы не переусердствовать, и в данном случае сдерживающим фактором был страх. Камерон Прайс не собирался заплатить собственной жизнью за карьерный рост какого-нибудь аналитика.
      Снова шорох! Скрежещущий звук… прямо за стеклянными дверями. Он не приснился, это происходило наяву. Но кактакое возможно? Всю территорию лагеря, включая лужайки и террасы внизу, патрулируют часовые; никто, ничтоне сможет пройти мимо них. Схватив фонарик и пистолет, лежавшие рядом с подушкой, Прайс медленно встал с кровати и приблизился к изящным двустворчатым дверям, ведущим на узкий балкон. Бесшумно распахнув левую стеклянную створку, он всмотрелся в темноту, в первую очередь опустив взгляд вниз.
       Проклятие!Камерон и без фонарика различил два неподвижных тела, распростертых на земле, в темных лужах крови, продолжавшей вытекать из перерезанных шей. По сути дела, оба часовых были обезглавлены! Включив фонарик, Прайс повел ослепительным лучом света над собой.
      По отвесной стене особняка ползла фигура в черном гидрокостюме, цепляясь за гладкий камень присосками, закрепленными на руках и коленях. Неизвестный уже успел добраться до балкона комнаты Скофилда. Увидев фонарик в руке Прайса, он оторвал от стены присоску на правой руке, выхватил из-за пояса пистолет-пулемет и открыл огонь. Камерон нырнул под защиту своей спальни, укрываясь от стального ливня. Многие пули, отразившись рикошетом от чугунной ограды балкона, свернули в комнату и завязли в оклеенных обоями стенах. Прайс ждал; наконец наступило короткое затишье. Убийца вставлял в оружие новый магазин. Сейчас!Выскочив на балкон, Камерон быстро выстрелил несколько раз в облаченную в черное фигуру на стене. За долю секунды нападавший превратился в труп, непристойно приклеенный к стене присосками на коленях и левой руке.
      Труп спустили на землю, останки двух часовых перенесли в подвал. На теле убийцы не было обнаружено никаких документов.
      – Мы снимем у него отпечатки пальцев, – сказал один из часовых, облаченный в камуфляжную форму армейского образца. – И узнаем, что это был за сукин сын.
      – Не трудитесь напрасно, молодой человек, – остановил его Брэндон Скофилд. – Если вы взглянете на подушечки его пальцев, то увидите ровную, гладкую кожу. Кожа была сожжена, вероятно, с помощью кислоты.
      – Вы шутите!
      – И не думаю. Вот так действуют эти люди. Когда платишь лучшие деньги, получаешь все самое лучшее, в том числе и полную анонимность.
      – Но остаются еще зубы…
      – Подозреваю, они подверглись значительному изменению: коронки и временные мосты, причем все выполненные за границей, так что этот след также никуда не приведет. Не сомневаюсь, коронер со мной согласится.
      – Согласится с вами?Но кто вы такой, черт побери? – спросил армейский офицер.
      – Тот, кого вы должны охранять, полковник. А со своей задачей вы справляетесь не ахти как, не так ли?
      – Я ничего не понимаю, этого же просто не может быть! Каким образом этому ублюдку удалось пройти сквозь нас?
      – Полагаю, великолепная подготовка. На наше счастье, у оперативного сотрудника Прайса, также прошедшего великолепную подготовку, очень чуткий сон. Впрочем, это ведь тоже входит в его подготовку, правда?
      – Успокойся, Брэй, – сказал Камерон, проходя сквозь кольцо часовых на залитый светом прожекторов пятачок, где лежал труп. – Нам повезло, но и этот ротозей вовсе не отличался хорошей подготовкой. Шумел он так, что разбудил бы и пьяного матроса.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.