Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Протокол "Сигма"

ModernLib.Net / Детективы / Ладлэм Роберт / Протокол "Сигма" - Чтение (стр. 40)
Автор: Ладлэм Роберт
Жанр: Детективы

 

 


      Теперь она двигалась со всей возможной быстротой. Она хорошо знала, что делать, потому что ей не единожды приходилось открывать эти замки всякими подручными средствами когда она не могла найти ключ и ей было почему-либо неловко просить дать другой.
      Разорвать упаковку оказалось не очень-то легко, зато потом расстегнуть булавку и воспользоваться ею было проще простого.
      Сначала левый наручник. Она вставила острие булавки в замок, отжала штифты влево, затем вправо, и замок со щелчком открылся.
      Ее левая рука свободна!
      Она почувствовала себя бодрее. Еще быстрее она освободила правую руку, затем расстегнула пояс, державший ее туловище, и в следующее мгновение дверь слабо скрипнула и отворилась. Герта вернулась.
      Анна засунула руки в полиуретановые манжеты, чтобы казалось, что они все так же застегнуты, и закрыла глаза.
      Герта подошла к каталке.
      — Я слышала, что вы здесь шевелились.
      Сердце Анны заколотилось с такой силой, что, вероятно, толстуха в белом халате тоже могла расслышать этот звук.
      Анна медленно открыла глаза и посмотрела так, будто была не в состоянии сфокусировать зрение.
      — А я скажу, что хорошего понемножку, — угрожающе произнесла Герта. — И вообще я думаю, что вы притворяетесь. — И добавила чуть слышно: — Так что попробуем.
      Помилуй Бог, нет!
      Она наложила жгут на левую руку Анны, затянула его так, что вена вздулась, а затем ловким движением ввела иглу в вену и повернулась к Анне спиной, чтобы открыть кран на капельнице. Одним молниеносным движением, каким хищная водяная черепаха, пролежавшая в неподвижности несколько часов, а то и дней, кидается на добычу, Анна высвободила руки из отпертых наручников и попыталась беззвучно снять жгут — тише, как можно тише! —но Герта все же услышала скрип резины, повернулась. В тот же миг Анна приподнялась, насколько позволял ей не до конца расстегнутый ремень, и обхватила шею медсестры согнутой правой рукой — возможно, со стороны это движение могло бы показаться жестом нежной привязанности. А затем накинула жгут и принялась с силой стягивать его вокруг мясистой шеи Герты.
      Герта сдавленно взвизгнула. Замахала руками, потянулась к шее, попыталась просунуть пальцы под удавку — безуспешно — и принялась, отчаянно дергаясь, драть кожу на горле ногтями. Ее лицо налилось кровью. Широко раскрытый рот тщетно ловил воздух. Затем движения рук замедлились: вероятно, Герта теряла сознание.
      Через несколько минут Анна, которая сама чуть не лишилась чувств от напряжения, завязала медсестре рот и приковала ее теми же самыми наручниками к поручню каталки. Расстегнув “манжеты”, державшие щиколотки, она соскользнула с каталки на пол; в первый момент собственное тело показалось ей невесомым. Затем она приковала ноги Герты к установке для анестезии, которую было бы не так уж легко сдвинуть с места.
      Отцепив от пояса Герты кольцо с ключами, она оглядела столик с анестезиологическими средствами.
      Он был прямо-таки битком набит всяким оружием. Анна схватила несколько коробочек инъекционных игл, несколько маленьких стеклянных ампул различных препаратов, а затем вспомнила, что одета в больничную рубаху без карманов.
      Тут же, в комнате оказался шкаф, в котором висели два белых докторских халата. Анна быстро надела один, набила оба кармана тем, что прихватила со столика, и выбежала из комнаты.

Глава 43

      Местный архив земмерингской округи располагался в небольшой комнате, в подвальном этаже выстроенного в претенциозном баварском стиле здания, где помещались немногочисленные муниципальные служащие. Вдоль стен архива теснились зеленые стеллажи, на каждом из которых висела табличка с названием территории.
      — Документация по Шлосс Зервальд публике не предоставляется, — категорически заявила седовласая женщина, заведующая архивом. — Это часть Земмерингской клиники. Частное владение.
      — Это мне известно, — откликнулся Бен. — Но меня интересует не замок, а сами по себе старые карты. — И он принялся объяснять, что он историк и ведет исследования замков Германии и Австрии. Женщина уставилась на него с неодобрительным выражением, как будто учуяла дурной запах, но все же приказала помощнику, подростку — с видимым страхом ловившему каждое ее слово — снять с полки одного из стеллажей и принести поземельный план. Все шкафы были битком набиты папками и коробками, но седая женщина точно знала, где находятся документы, которые хотел увидеть Бен.
      Карта была напечатана в самом начале девятнадцатого столетия. В углу оттиснута фамилия владельца земельного участка, занимавшего в те дни едва ли не весь горный склон: “И. Эстерхази”. А через всю карту тянулись какие-то загадочные обозначения.
      — Что это означает? — спросил Бен, ткнув в карту пальцем.
      Престарелая дама нахмурилась.
      — Пещеры, — сказала она. — Карстовые пещеры в горе.
       Пещеры.Это был шанс.
      — Пещеры проходят через участок Шлосса?
      — Да, конечно, — нетерпеливо подтвердила архивная дама. Это означало — под Шлоссом.
      — Вы можете сделать для меня копию этой карты? — спросил он, стараясь не выдать своего волнения.
      Враждебный взгляд.
      — Двадцать шиллингов.
      — Прекрасно, — сказал Бен. — И ответьте мне еще на один вопрос: имеется ли где-нибудь планировочная схема Шлосса?
      Молодой продавец из магазина спортивных товаров разглядывал карту так, как будто перед ним лежал набор сложнейших математических формул. Когда Бен объяснил, что отметки обозначают сеть пещер, он сразу же согласился.
      — Да, старинные пещеры проходят прямо под Шлоссом, — сказал он. — Я думаю, что там, в пещерах, мог быть даже потайной вход в Шлосс. Впрочем, это было так давно, и его наверняка замуровали.
      — Вам приходилось бывать в пещерах?
      Молодой человек посмотрел на Бена с изумленным видом.
      — Нет, конечно, нет.
      — А вы знакомы с кем-нибудь, кто там бывал?
      Продавец на несколько секунд задумался.
      — Ja, думаю, что знаю такого человека.
      — Как вы думаете, он мог бы согласиться сопровождать меня туда, быть моим проводником?
      — Сомневаюсь.
      — Но хотя бы спросить вы можете?
      — Я спрошу, но не стал бы надеяться на успех.
      Бен никак не ожидал увидеть человека, на вид без малого семидесяти лет, но именно таким был мужчина, который через полчаса вошел в магазин. Он был маленький и худощавый, даже тощий, с изуродованными ушами, какие часто можно увидеть у боксеров, длинным носом, свернутым набок, выпуклой грудью и длинными тощими руками. С самого порога он что-то быстро и раздраженно пробурчал по-немецки продавцу, но, увидев Бена, умолк.
      — Привет, — сказал Бен.
      Человек в ответ кивнул.
      — По-моему, он немного староват, — заявил Бен продавцу. — А нет ли кого-нибудь помоложе и посильнее?
      — Помоложе есть, а посильнее вы вряд ли найдете, — отозвался пожилой. — И уж совершенно точно, нет никого, кто знал бы пещеры лучше меня. Но все равно я абсолютно не уверен, что захочу туда отправиться.
      — О, вы говорите по-английски?! — удивленно воскликнул Бен.
      — Многим из нас пришлось во время войны выучить английский.
      — В пещерах есть проходы в Шлосс?
      — Они там были и есть. Но с какой стати я должен помогать вам?
      — Мне необходимо проникнуть в Шлосс.
      — Это не разрешается. Теперь там частная клиника.
      — И все равно, я должен попасть внутрь.
      — Зачем?
      — Скажем, что у меня есть на это личные причины, и это дело обойдется мне в очень серьезную сумму, — ответил Бен и сообщил старому австрийцу, сколько он намерен заплатить за услугу.
      — Нам потребуется снаряжение, — ответил тот. — Вам когда-нибудь приходилось лазить по скалам?
      Его звали Фриц Нойманн, и он лазил по Земмерингским пещерам гораздо дольше, чем Бен жил на свете. Он все еще оставался очень сильным, ловким и изящным.
      Фриц рассказал, что под конец войны, когда ему было восемь лет, его родители присоединились к ячейке Сопротивления Католических рабочих, которая вела тайную борьбу с нацистами, вторгшимися в эту часть Австрии. Старый “Часовой завод” был захвачен нацистами и превращен в региональный командный пункт.
      Нацисты, жившие и работавшие в Шлоссе, даже не догадывались, что в подвал старинного замка можно пробраться через пещеру, протянувшуюся под всей его территорией. Вообще-то Шлосс специально выстроили именно на этом месте, так как его первоначальные обитатели, которых очень тревожили возможные нападения на их цитадель, желали иметь потайной выход. Однако за минувшие с тех пор столетия о пещерном проходе почти совсем позабыли.
      Но во время войны, когда нацисты заняли “Часовой завод”, участники Сопротивления осознали, что обладают важнейшим знанием, позволяющим шпионить за нацистами, осуществлять саботаж и диверсии и что, если они окажутся достаточно осторожными, нацисты даже не смогут понять, каким образом все это совершается.
      Сопротивлению удалось вывести из Шлосса десятки пленников, а нацисты так и не догадались, куда они подевались.
      Фриц Нойманн, будучи еще восьмилетним мальчиком, помогал своим родителям и их друзьям, и запутанные пещерные лабиринты на всю жизнь запечатлелись в его памяти.
      Старик первым покинул лыжный подъемник; Бен сразу же последовал за ним. Горнолыжные трассы находились на северном склоне горы, Шлосс располагался на противоположной стороне, но Нойманн решил, что добраться до входа в пещеру будет легче отсюда.
      Их лыжи были снабжены креплениями “рандонэ”, которые позволяют держать пятку в свободном положении при ходьбе по равнине и фиксировать ее для спуска с гор. И, что еще важнее, эти крепления можно надевать не только на лыжные ботинки, но и на альпинистскую обувь. Нойманн подобрал снаряжение для обоих: двенадцатизубые кошки, какими австрийские альпинисты предпочитают пользоваться на твердом льду, головные фонарики, ледорубы с ременными петлями, чтобы не вырывались из рук, ледовые крючья, веревки, страховочные пояса и карабины.
      Все нашлось в магазине.
      Оружие, которым хотел запастись Бен, оказалось не так легко найти. Впрочем, они находились в стране охотников, и у многих из друзей старика имелись и охотничьи ружья, и пистолеты. Один из обладателей оружия согласился расстаться с частью своего арсенала.
      Облачившись в альпинистские куртки, ветрозащитные штаны с гетрами, надев на головы лыжные шапочки, а на руки тонкие непромокаемые перчатки, они поднялись на лыжах почти до вершины горы, а оттуда, застегнув задники на креплениях, устремились вниз, выходя на южный склон. Бен считал себя хорошим лыжником, но Нойманн оказался прямо-таки феноменом, и Бену пришлось прилагать все силы и умение, чтобы не слишком отставать от своего немолодого спутника, который стремглав мчался по нетронутому, девственно чистому снегу. Воздух был морозным, и кожа на лице Бена — во всяком случае, небольшие участки, оставшиеся неприкрытыми — скоро начала испытывать резкую боль. Бену казалось поразительным, что Нойманн находит дорогу с такой уверенностью, пока он не увидел на одной из елей пятно красной краски, которое, вероятно, обозначало путь.
      После двадцатиминутного спуска они очутились возле расселины, являвшейся началом глубокого ущелья. Здесь же начинался лесной пояс горы. Они остановились футах в десяти от края, сняли лыжи и спрятали их в роще.
      — До пещеры, как я вам уже говорил, очень трудно добраться, — сообщил Нойманн. — Теперь нам предстоит спуститься вниз по веревке. Вы ведь сказали, что знаете, как это делается, да?
      Бен кивнул, внимательно осматривая обрыв. Ему показалось, что здесь сотня футов, возможно, немного меньше. Отсюда он мог видеть также и Шлосс Ленца, но замок находился настолько далеко внизу, что казался макетом, изготовленным руками архитектора.
      Нойманн извлек особым образом смотанный канат. Бен с большим облегчением увидел, что это настоящая альпинистская веревка, причем отличного качества, с оплеткой из крученого нейлона.
      — Одиннадцать миллиметров, — сказал Нойманн, заметив его взгляд. — Вас устроит?
      Бен снова кивнул. Для такого спуска веревка подходила, как нельзя лучше. Тем более если это было нужно, чтобы разыскать Анну.
      Отсюда он не видел входа в пещеру и предполагал, что это простая дыра посередине обрыва.
      Нойманн опустился на колени около торчавшего из-под снега скального обнажения, вынул из висевшего на поясе специального чехла молоток и принялся забивать в трещины крючья. Каждый крюк входил в камень с упругим звоном, свидетельствовавшим о том, что никакая сила не сможет выдернуть его из гнезда.
      Затем, закрепив веревку на большом валуне, он пропустил ее через крючья.
      — Попасть в пещеру не так-то просто, — объявил он. — Нужно спуститься по веревке и, раскачавшись, запрыгнуть в отверстие. А теперь надеваем пояса и кошки.
      — Как насчет ледорубов?
      — Здесь они не нужны, — пояснил престарелый проводник. — Льда здесь, можно сказать, нету. Они понадобятся в пещере.
      — В пещере лед?
      Но Нойманн, занятый распаковкой снаряжения, не ответил.
      Бен и Питер любили лазить в пещерах, находившихся неподалеку от Гринбриара, но тамошние пещеры представляли собой всего лишь цепочку проходов, по которым можно было ползать. А лазить по льду ему почти не приходилось.
      На мгновение он почувствовал резь в желудке. До этого момента его решимость поддерживали адреналин, гнев и страх, и все сводилось к одному-единственному пункту: вытащить Анну из клиники Ленца, куда — он был убежден в этом — ее привезли силой.
      А сейчас он задумался: а был ли выбранный им способ действительно лучшим? Скалолазание не такое уж опасное занятие, если делать все правильно — а он был вполне уверен в своих альпинистских навыках. Зато в пещерах то и дело погибают даже очень опытные спелеологи.
      Бен обдумывал и иной вариант — попытаться взять штурмом главные ворота в расчете на то, что охрана захватит его, и таким образом привлечь внимание Ленца.
      Но, пожалуй, более вероятно, что охранники просто-напросто его расстреляют.
      Так что, как ни трудно было с этим согласиться, единственным способом проникнуть в замок оставался путь через пещеру.
      Бен и его проводник затянули неопреновые ремни, прочно пристегнув кошки к рубчатым подошвам хорошо разношенных альпинистских ботинок. По краям подошвы и спереди ботинка теперь торчали двенадцать острых шипов, гарантировавших прочный контакт со скалой. Затем они застегнули нейлоновые страховочные пояса и теперь были готовы к спуску.
      — Пойдем “дюльфером”, да? — спросил Нойманн, используя альпинистский жаргон.
      — У нас нет блока для спуска? — осведомился Бен.
      Нойманн широко улыбнулся, с удовольствием наблюдая за растерянностью Бена.
      — А кому он нужен?
      Спуск без специального приспособления должен был оказаться не слишком приятным, зато им не приходилось тащить с собой тяжелые устройства с храповиками и зубчатыми колесами. Но и к веревке они не будут привязываться, а это делало спуск более опасным.
      — Вы пойдете вторым, — сказал Нойманн. Он пропустил веревку между ногами, обхватив сзади левое бедро, затем провел веревку наискось по груди и перекинул через шею. Крепко держась правой рукой за натянутый конец, прикрепленный к скале, а левой — за уходивший вниз конец веревки, он подошел, пятясь задом и широко расставляя ноги, к краю обрыва и переступил в пропасть.
      Бен следил, как пожилой человек висел, немного покачиваясь, повернувшись лицом к утесу, пока не нашел точки опоры. Стравливая самому себе веревку, Нойманн неторопливо переступал обутыми в кошки ногами по скальному обрыву. Спустившись еще немного, он снова повис без опоры, раскачиваясь на веревке, а затем послышался хруст камней под кошками и крик:
      — Все в порядке, теперь спускайтесь вы!
      Бен точно так же опоясался веревкой, подошел задом наперед к краю, задержал дыхание и перешагнул в бездну.
      Как только веревка заскользила вокруг бедра чуть ли не через промежность, трение болезненно обожгло ногу даже через прочные штаны, Бен сразу же вспомнил, почему он так ненавидел альпинистский спуск классическим способом Дюльфера. Используя правую руку как тормоз, лежа на веревке, он медленно спускался, переступая по утесу, высматривая зацепки для кошек и непрерывно потравливая веревку. Спустя считанные секунды он заметил цель: маленький темный эллипс. Зев пещеры. Спустившись еще на несколько метров, он добрался до провала в стене и, качнувшись на веревке, закинул ноги внутрь.
      Похоже, попасть в пещеру было не таким простым делом, как он надеялся. Недостаточно просто попасть в зев пещеры, нужно еще удержаться в нем. Провал находился на одном уровне с отвесным скальным обрывом.
      — Зайди! — крикнул ему Нойманн. — Зайди!
      Бен сразу понял, что имел в виду его проводник. За дырой был узкий карниз, на который ему следовало приземлиться. Места было очень мало, так что следовало действовать без ошибок. Шириной выступ не превышал два фута. Нойманн стоял на нем и, чуть пригнувшись, держался за скалу.
      Пока Бен пытался закинуть тело в пещеру, он сильно раскачался. Почувствовав, что не может управлять своими движениями, он замер и заставил себя висеть неподвижно до тех пор, пока раскачивание не прекратилось почти полностью.
      Дождавшись подходящего момента, он еще немного потравил веревку, тормозя ее правой рукой, и еще раз качнулся, влетев в зев пещеры и снова оказавшись снаружи. В конце концов, почувствовав, что веревки достаточно для намеченного маневра, он еще раз качнулся и приземлился на выступ, сильно пригнув колени, чтобы смягчить касание.
      — Отлично! — похвалил его Нойманн.
      Не выпуская веревки из рук, Бен наклонился вперед, в темноту пещеры и посмотрел вниз. В отверстие проникало вполне достаточно солнечного света, чтобы разглядеть опасность, которая подстерегала на самых первых шагах.
      Начало пещерного хода, круто уходившего вниз футов на сто, было покрыто толстой коркой льда. Что хуже всего, лед был сырой — особенно скользкий и предательски ненадежный. Такого он еще никогда не видел.
      — Ну? — через несколько секунд окликнул его Нойманн; видимо, он хорошо чувствовал колебания Бена. — Ведь не станем же мы торчать на этом карнизе целый день, правда?
      Наверняка и более опытного человека не могла бы не встревожить необходимость двигаться по этому длинному ледяному желобу.
      — Пойдемте, — произнес Бен со всем энтузиазмом, какой смог изобразить.
      Они надели почти невесомые защитные шлемы с застегивавшимися на “липучку” подбородными ремешками, нацепили поверх шлемов фонарики. Нойманн вручил Бену пару новейших углепластиковых ледорубов с круто загнутыми клювами. Бен просунул кулаки в прикрепленные к ручкам петли, и ледорубы болтались у него на руках как никчемные игрушки.
      Кивнув Бену, Нойманн повернулся спиной к горловине пещеры, и Бен скрепя сердце последовал его примеру, потеряв из вида своего проводника — тот спускался первым. По очереди они сделали по шагу назад и сошли с карниза; их кошки врезались в лед. Первые несколько шагов оказались довольно неуклюжими. Бен старался удерживать равновесие, всаживая кошки глубоко в лед и замирая после каждого шага, пока не отступил от входа достаточно далеко, чтобы взять в каждую руку по ледорубу и всадить клювы в глянцевую поверхность. Он видел, как Нойманн спускался по круто уходившему вниз ледяному желобу с такой же легкостью, как спускался бы по лестнице. Старик не уступал ловкостью горному козлу.
      Бен все так же неуверенно, раскорячась, как паук, прижимаясь всем телом ко льду, задом наперед сползал вниз, опираясь всей тяжестью на ледорубы, которые поочередно вонзал в лед. Хруст льда под шипами кошек, резкий удар острия ледоруба, потом еще и еще... К тому времени, когда Бен наконец-то поймал ритм движения, желоб закончился, и на смену ему пришел известняк.
      Нойманн развернулся, отцепил от ботинок кошки, скинул с рук ледорубы и пошел дальше вниз. Наклон здесь был уже не таким крутым. Бен следовал за ним почти по пятам.
      Спуск был довольно плавным, словно в скале была вырублена винтовая лестница. Фонарик, закрепленный на шлеме Бена, освещал множество проходов, уходивших в разные стороны. Он мог бы свернуть в любой из них, если бы не Нойманн. Здесь не было никаких пятен красной краски, ничего такого, что помогло бы выбрать верную дорогу среди массы неверных. Судя по всему, Фриц Нойманн руководствовался своей памятью.
      Воздух здесь вроде бы был теплее, чем снаружи, но Бен знал, что это кажущееся впечатление. Стены пещеры полностью покрывал лед, следовательно, температура здесь ниже точки замерзания, а от воды, которая хлюпала под ногами, скоро покажется еще холоднее. К тому же воздух в пещере был невероятно влажным.
      Пол пещеры был густо засыпан выкрошившимися из потолка камнями и изрезан водяными промоинами. Бен то и дело чуть не падал, оступаясь на неровностях. Вскоре проход расширился, превратившись в галерею, и Нойманн на мгновение остановился и медленно повернул голову; лампа, укрепленная у него на шлеме, осветила такую красоту, что у Бена захватило дух. С потолка хрупкой бахромой свисали сталактиты, заканчивавшиеся остриями не толще, чем у вязальной спицы, навстречу им поднимались кальцитовые пни сталагмитов, а кое-где они встречались, образуя изящные колонны. Вода струилась по стенам и сочилась по сталактитам; жуткую тишину нарушал лишь непрерывный перезвон капель, падавших с потолка в воду, покрывавшую пол. Затвердевшие натеки минеральных солей образовывали террасы, а прозрачные слои кальцита свисали с потолка, словно занавеси; было видно, что грани у них зазубренные и острые. В воздухе стояла вонь от помета летучих мышей.
      — Посмотрите сюда! — сказал Нойманн. Бен повернулся и увидел прекрасно сохранившийся скелет медведя. В следующее мгновение раздался громкий бумажный звук — это проснулись, услышав их появление, и замахали крыльями зимовавшие здесь летучие мыши.
      Теперь Бен начал ощущать холод. Несмотря на все предосторожности, ему все же не удалось сохранить ноги сухими; вода проникла в ботинки, и он чувствовал, что его носки с каждой минутой становятся все холоднее. — Пошли, — сказал Нойманн. — Сюда. Он свернул в узкий проход, совершенно неотличимый от нескольких других ответвлений галереи. Этот проход плавно поднимался вверх — подъем делался все круче и круче, — а его стены сходились все ближе и ближе. Потолок тоже был невысок; будь в Бене чуть больше его шести футов, ему пришлось бы согнуться. Стены здесь снова оказались покрытыми льдом, а под ногами чавкала просачивавшаяся сквозь камни холодная вода.
      Пальцы на ногах Бена начали неметь от холода. Но старый Нойманн с поразительной легкостью продвигался по крутому подъему, и Бен следовал за ним. Правда, он двигался куда осторожнее, переступая через щербатые камни и хорошо зная, что если он оступится здесь, то падение окажется крайне неприятным.
      В конце концов подъем, кажется, прекратился.
      — Теперь мы находимся примерно на том же уровне, что и Шлосс, — сообщил Нойманн.
      А вскоре, совершенно неожиданно, ход закончился тупиком. Они остановились перед ровной стеной, перед которой громоздилась куча щебня, очевидно, оставшаяся от давнего обвала.
      — Боже! — воскликнул Бен. — Неужели все пропало?
      Не говоря ни слова, Нойманн ногой сдвинул часть щебня в сторону; показался толстый ржавый железный прут длиной приблизительно в четыре фута. Австриец приподнял его, покраснев от натуги.
      — Как лежало, так и лежит, — сказал Нойманн. — Для вас это хорошо. Им не пользовались много лет. Они его не нашли.
      — О чем вы говорите?
      Нойманн снова взялся за железный прут, втиснул его под валун и навалился на этот рычаг всем своим весом. Скала немного сдвинулась в сторону, открыв небольшое — не более двух футов в высоту и трех или четырех футов в ширину — отверстие неправильной формы.
      — Во время войны мы то и дело ворочали эту скалу. Она закрывает начало последнего прохода. — Он указал царапины и сколы на валуне; Бен сразу понял, что они сделаны несколько десятков лет назад. — А дальше уже ваше личное дело. Здесь я с вами расстанусь. Дальше идет очень узкий и очень низкий лаз, но я уверен, что вы сможете проползти по нему.
      Бен наклонился к дыре и всмотрелся в нее, испытывая нечто вроде пугающей зачарованности. В следующий миг на него нахлынула волна паники.
       Это какой-то проклятый склеп. Нет, я не смогу этого сделать.
      — Вам придется проползти метров двести. Почти все время по ровному месту, лишь в самом конце будет подъем. Если только с тех пор, как я был здесь мальчишкой, проход не обвалился, то вы выберетесь к замочной скважине.
      — И оттуда выход прямо в Шлосс?
      — Ну, конечно, нет. Вход закрывают ворота. Возможно, даже запертые. Скорее всего запертые.
      — И вы только сейчасмне об этом говорите?
      Нойманн вытащил из кармана старой зеленой парки большой заржавленный ключ странной формы.
      — Не могу сказать наверняка, что он будет работать, но, когда я в последний раз пользовался им, все получилось, как надо.
      — Последний раз был пятьдесят лет назад?
      — Даже больше, — сознался Нойманн. Он протянул Бену руку. — Теперь я с вами прощаюсь, — торжественно произнес он. — Желаю вам большой удачи.

Глава 44

      Лаз оказался чертовски тесным. “Несомненно, бойцам Сопротивления требовалось немало смелости и подлинной решимости для того, чтобы преодолеть этот последний этап на пути к Шлоссу, да к тому же делать это много раз, — думал Бен. — Ничего удивительного, что они привлекали к делу мальчишек, таких, как маленький Фриц Нойманн, которому было не так уж трудно одолеть эту щель”.
      Бен, извиваясь всем телом, полз по узкому лазу. Точно так же ему приходилось пробираться в пещерах Уайт-Сульфур-Спрингс, но там “шкуродеры” никогда не бывали длиннее нескольких футов. А по этому, как ему казалось, он преодолел уже несколько сотен ярдов.
      Только теперь он по-настоящему понял, что имели в виду матерые спелеологи, упорно утверждавшие, что подземные похождения позволили им испытать настоящий ужас: это и боязнь темноты, и постоянно грозящие опасности, такие, как возможность угодить в невидимый провал под ногами, заблудиться в безвыходном лабиринте, оказаться похороненным заживо.
      Но у него не было выбора, во всяком случае, теперь. Он думал только об Анне и собирал волю в кулак.
      Он полез в отверстие головой вперед, чувствуя, как навстречу тянет холодный воздух. На входе высота лаза составляла фута два, а это значило, что способ передвижения у него только один — скользить на животе, как червяк.
      Он снял с плеч рюкзак и отталкивался ногами, приподнимая туловище на руках и толкая рюкзак перед собой. Пол туннеля оказался на дюйм, а то и два покрытым водой, и штаны Бена сразу же промокли насквозь. Лаз резко сворачивал то в одну, то в другую сторону, и Бену то и дело приходилось изгибаться самым неестественным образом.
      Но вот лаз наконец-то начал расширяться, потолок приподнялся до высоты четырех футов, и Бен получил возможность подняться из ледяной воды, встать на ноги и дальше идти пешком, пусть даже и скрючившись в три погибели.
      Впрочем, очень скоро его спина заныла, и он был вынужден остановиться, опустив рюкзак на мокрый пол и упираясь руками в бедра.
      Чуть передохнув и двинувшись дальше, Бен заметил, что потолок снова начал снижаться и вскоре опустился примерно до трех футов. Тогда он встал на четвереньки и, словно краб, заковылял дальше.
      Но таким образом он смог двигаться недолго. Каменное крошево, покрывавшее пол, больно врезалось в коленные чашечки. Он попытался перенести вес тела на пальцы ног и руки. Устав от такого способа передвижения, он снова пополз. Потолок опустился еще заметней, и Бен повернулся на бок и, отталкиваясь ногами и подтягиваясь на руках, полез дальше по вьющемуся туннелю.
      Лаз сделался еще ниже — не более восемнадцати дюймов, — Бен начал задевать потолок плечом, и ему понадобилось на мгновение остановиться, чтобы подавить нахлынувший страх. Дальше он опять полз на животе, но теперь уже не видел перед собой окончания пути. Луч фонаря пробивал футов на двадцать вперед, но туннелю, шириной с гроб, высотой с гроб и даже формой напоминавшему гроб, казалось, не было конца. Стены вроде бы сужались.
      Сквозь призму страха Бен все же замечал, что лаз, кажется, начал медленно подниматься, что на полу, все еще очень сыром, больше не было воды и что, самое ужасное, теперь он задевал камни и животом, и спиной.
      Он все так же толкал рюкзак перед собой. Туннель стал еще ниже и не превышал двенадцати дюймов в высоту.
      Бен попался в ловушку.
      Нет, не попался, еще не попался, но определенно уже чувствовал себя пойманым. Еще немного, и ужас овладеет им. Он должен протиснутьсяздесь. Его сердце отчаянно колотилось, все его существо захлестнул страх, и ему пришлось остановиться.
      Бен хорошо знал, что на свете нет ничего, хуже паники. Она лишает тело подвижности, нарушает координацию. Он сделал несколько глубоких, медленных вдохов и выдохов, а затем полностью выдохнул, чтобы уменьшить обхват груди и протиснуться в узкий проход.
      Чувствуя, как тело покрывается холодным липким потом, Бен заставил себя втиснуться в дырку, пытаясь сосредоточиться на том, куда он направлялся и зачем, на том, насколько это важно, на том, что он будет делать после того, как попадет в Шлосс.
      Подъем становился круче. Бен вдохнул и почувствовал, как стены с обеих сторон сдавили его грудную клетку, не позволяя легким наполниться воздухом. Это ощущение сразу же заставило сработать рецепторы, выплеснувшие в организм новую порцию адреналина. От этого дыхание сделалось частым и поверхностным, Бену показалось, что он вот-вот задохнется, и ему пришлось снова остановиться.
      Не думать.
       Расслабиться.
      Лишь один человек на свете знал, что он находится в пещере. Ему предстояло остаться замурованным заживо здесь, в этом черном, как смоль, аду, где не было ни дня, ни ночи.
      Бен обнаружил, что воспринимает эти панические мысли с отчетливым скептицизмом — судя по всему, власть над телом и духом перешла к лучшей, более смелой части его “я”. Он почувствовал, что сердцебиение успокаивается, что восхитительный холодный воздух заполняет легкие до самых верхушек, что спокойствие растекается по телу, словно капля чернил по листочку промокашки.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45