Обзор Ветхого завета

После помазания Давида харизматическая сила ушла от Саула (16.14). Вместо Духа Божия в него вошел злой дух. Указание на то, что этот дух был от Господа, можно рассматривать как часть Божественного осуждения и то, что израильтяне рассматривали всю действительность как находящуюся под властью Бога. Саул стал испытывать приступы острой депрессии, которые исцелялись только музыкой. Это любопытное обстоятельство вызвало пересечение жизненных путей Саула и Давида, (ст. 18–23). Слуга Саула дает хорошее описание разнообразным способностям будущего царя как"…умеющего играть, человека храброго и воинственного, и разумного в речах, и видного собою, и Господь с ним" (ст. 18)
      Рассказ об убийстве Голиафа (17.1-18.5) первоначально мог быть отдельным рассказом, введенным в повествование редактором во время составления 1–2 Цар. В нем вновь представляется Давид (ст. 12), хотя он уже хорошо известен из предыдущей главы. Возможно этот рассказ имел хождение отдельно, как описание одного из могущественных свершений Давида, а затем обрел свое место в ткани текста без существенных изменения.
      Вызов, брошенный Голиафом израильтянам (ст.4-16) был примером представительской войны — обычая, широко применяемого в древности. Исход битвы решался поединком между представителями сторон. Вероятно такая практика поддерживалась принципом корпоративной личности, согласно которому сила племени или семейства могла быть собрана в одном ее члене.
      Победа Давида над Голиафом возвысила его до ответственного поста в армии Саула и снискала ему любовь сына Саула Ионафана (18.1–5). Когда популярность Давида стала превосходить царскую, Саул сделался ревнивым и подозрительным и пытался убить его. (ст.6-11). Хотя Давид все еще имел доступ ко двору, благорасположение к нему Саула тускнело по мере того, как поведение царя становилось все более и более бурным.
      Предложение Саулом Давиду своих дочерей Меровы (ст. 17–19) и Мелхолы (ст.20–29) в жены имело две стороны. Очевидно, они бы поддержали притязания Давида на престол. Монархия, особенно в Иудее, имела сильный матриархальный оттенок: всегда следовало считаться с царицей-матерью. Женитьба на царских дочерях сильно возвысила бы Давида. Однако, когда Саул запросил в качестве вена сто краеобрезаний Филистимлян, его стратегия была предательской: он надеялся, что Давид погибнет. Этот план был сорван, когда Давид со своими людьми принесли в два раза больше краеобрезаний, причем Давид остался невредимым.
      Неоднократно, Давида от смерти отделял лишь Ионафан (19.1 и далее; 20.1 и далее; 20.30) Они заключили дружественный союз, скрепленный заветным обрядом. Как в свое время Авраам дал животных Авимелеху (Быт.21.27 и далее) в залог свое веры, так Ионафан дал Давиду свою одежду и вооружение. Это был, несомненно, завет равенства, связывающий их как равных, хотя в виду обстоятельств более тяжкий груз выпал на плечи Ионафана. Искренность и серьезность этого союза подчеркивается тем, что он устанавливается, обновляется и подтверждается четыре раза: 18.3; 20.16, 42; 23.18. Клятва Ионафана — "Пусть то сделает Господь с Ионафаном и еще больше сделает" (20.13) — является суровым напоминанием об осуждении тех, кто нарушает такой завет. Принимая во внимание сильные семейные связи Израильтян, такая забота Ионафана о Давиде представляется еще более замечательной.
       Давид — преследуемый беглец (21.1-27.12).Даже заступничество Ионафана не могло постоянно защитить Давида. Выбирая между ссылкой и смертью, он совершает побег (21.10). Позднее, к нему присоединились другие члены его колена, несомненно боясь преследований. С этим пестрым отрядом таких же беглецов как и он сам (22.2), Давид часто двигался ночью и прятался днем, чтобы избежать преследований Саула. Филистимские границы, южные земли (Неджеб), Едом, и Моав хранили следы его бандитских налетчиков. Временами он нападал на Филистимлян (23.1 и далее); иногда же боязнь Саула вынуждала его скрываться среди них (в Гефе; 27.1 и далее).
      Относительно Саула, Давид придерживался оборонительной, а не наступательной тактики. Он дважды мог легко лишить царя жизни, (24.4 и далее; 26.6 и далее) однако не делал этого. Его отношение к Саулу оставалось почтительным; даже когда он ловко отрезал край одежды Саула, он жалел о нанесенном своему царю оскорблении (24.5–6).
      Саул, напротив, не знал покоя в своем преследовании Давида. Несмотря на постоянную угрозу со стороны Филистимлян, Саул настойчиво охотился за Давидом и его бандой, оставляя без внимания свои основные обязанности и нанося этим большой ущерб саране. Неуравновешенное состояние Саула становилось все более явным. Безжалостное убийство Ахимелеха, который оказывал помощь Давиду (21.1 и далее), а также более восьмидесяти священников и их семей показывает всю глубину его сумасшествия. Это насилие но отношению к священнической власти противопоставляется отношению Давида, который с самого начала заручился их поддержкой и прислушивался к их религиозным указаниям. Действительно, сын Ахимелеха, Авиафар, спасшийся от кровавого побоища присоединился к отряду Давида (22.20 и далее).
      Готовность Давида испрашивать совета у Господа является свидетельством его внимания к священническому служению. В повествовании это зафиксировано непосредственно после прибытия Авиафара, что указывает на то, что Давид через него определял Божественную волю по поводу своих сражений и путешествий (23.1 и далее). Ефод (священническая одежда, имеющая особый карман), который убегающий священник взял с собой, по-видимому содержал жребий или какой-либо другой предмет для предсказания будущего (см.23.6). В отличие от свободного доступа к воле Господней, который имел Давид, Саул отчаянно, однако безрезультатно пытался узнать ее с помощью снов, Урима (священного жребия?), Жребий мог состоять из плоских дисков, на одной стороны которых было «да», а на другой «нет». Если оба диска показывали одно и то же, вопрос был ясен, если нет, то искали других указаний и пророков (28.6).
 

 
       Тель-эль-Хусн, где филистимляне выставили (показывали) тела Саула и его сыновей (1 Цар.31.10–12).
 
      Неудивительно, что смерть Самуила упоминается очень кратко (25.1), поскольку уже некоторое время взаимоотношения Давида и Саула заслоняли собой престарелого создателя царей. Более рельефно изображено столкновение Давида со злонравным Навалом и его милостивой женой Авигеей (25.2 и далее). Отказ Навала принять Давида и его людей с почестями, требуемыми обычаями, стоил бы ему жизни если бы не заступничество его жены. Этот эпизод наглядно демонстрирует суровую жизнь скитальца, которую вел в то время Давид. Он брал пищу там, где он мог ее найти, и готов был пролить кровь того, кто ему в ней откажет. Он женился на овдовевшей Авигее, а также на Ахиноаме. То были дни стремительности и дерзания. И Давид был столь же стремителен и дерзок.
       Падение Саула (28.1-31.13). Фттсттлскоенашествие с севера столкнулось с уже отчаявшимся Саулом, лишенным Божественных слов поддержки и указания. Он ревностно изгнал всех волшебников и гадателей (28.3), а теперь, объятый паникой, сам же обратился к одной из них (28.8 и далее). Эта сцена, окутанная таинственностью показывает Саула, доведенного до последней черты, просящего совета у того, кого он всю жизнь не слушал. Самуил показан таким же неустрашимым в загробной своей жизни, каким он был во плоти, принося из потустороннего мира лишь более резкую версию того, что он уже объявил в Галгале (15.17 и далее): непослушание Саула будет стоить ему короны.
      Если сцена в Аэндоре проникнута таинственностью, то та, что произошла у горы Гелвуе наполнена трагизмом (31.1 и далее). Не давая передышки, филистимляне вынудили Саула и его сыновей к сражению. Первыми пали молодые люди, а раненный Саул умолял своего оруженосца добить его. Когда тот отказался, он бросился на меч. Филистимляне, по своему обыкновению, грабя мертвых, отрезали ему голову и сняли его вооружение как трофей своей победы над тем, кто более десяти лет преследовал их. Филистимляне возрадовались смерти Саула и уязвимости Израиля, не зная, что им предстоит еще иметь дело с Давидом.

ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ЧТЕНИЯ:

      Ackroynd, P.R. The First Book of Samuel.Cambridge Bible Commentary. New York: 1971.
      ______. The Second Book of Samuel.Cambridge Bible Commentary. New York: 1977.
      Albright, W.F. "Reconstructing Samuel's Role in History." pp. 42–65 in Archaeliogy, Historical Analogy, and Early Biblical Tradition.
      Baton Rouge: 1966.
      Campbell, A.F. The Ark Narrative.SBL Dissertation. Missoula: 1975.
      Gordon, R.P. "David's Rise and Saul's Demise: Narrative Analogy in 1 Samuel 24–26." Tyndale Bulletin31 (1980): 37–64.
      Hertzberg, H.W. / and 11Samuel.Trans. J.S. Bowden. OTL. Philadelphia: 1964.
      Hoffner, H.A., Jr., "A Hittite Analogue to the David and Goliath Contest of Champions?" CBQ30 (1968): 220-25.
      McCarter, P.K., Jr. 1 Samuel.Anchor Bible. Garden City: 1980.
      Miller, P.D., and Roberts, J.J.M. The Hand of the Lord. Baltimore: 1977.
      Ou-Testamentiese Werkgemeenskap in Suid-Afrika. Studies im the Boob of Samuel.Pretoria: 1960.
      Payne. D.F. Kingdoms of the Lord: A History of the Hebrew Kingdoms from Saul to the Fall of Jerusalem.Grand Rapids: 1981.
      Petersen. D.L. The Role of Israel's Prophets.JSOTS 17. Sheffieid: 1981.
      Segal. M.H. "The Composition of the Books of Samuel." JQR55 (1964); 318–339; 56 (1965): 52–50, 137–157. (Sees later compilation including stories of the ark, Saul, Samuel, first and second stories of David.)
      Tsevat. M. "Studies in the Book of Samuel." HUCA32 (1961); 191–216; 33 (1962): 107–118; 34 (1963): 71–82; 36 (1965): 49–58.
      Vannoy, J.R. Cherry Hill. N.J.; 1977. (Study of 1 Sam. 11:14–12:25.)

ГЛАВА 18. ЗОЛОТОЙ ВЕК ИЗРАИЛЯ — ДАВИД И СОЛОМОН (2Цар.1-ЗЦар.)

ВВЕДЕНИЕ

      В течение восьмидесяти лет, описанных в этой части, произошла полная трансформация политической и экономической жизни Израиля. Давид и его сын сумели слить Иудею и Израиль в военный организм, способный доминировать над соседями и в коммерческое предприятие, приносящее беспрецедентное богатство и славу. Слабосвязанные колена были соединены сильной монархией, которая оставалась образцом в течение почти четырех веков. Это был действительно золотой век Израиля.

СИЛЬНОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ ДАВИДА (2 ЦАР.1.1–8.18)

      Эти главы продолжают рассказ о приходе к власти Давида, начатый в 1 Цар.16. Смерть Саула оставила Израиль без вождя, открытый филистимскому господству. Однако уверенными, размеренными шагами Давид двигался к престолу не только Иудеи, но и всего Израиля, более чем заполняя образовавшуюся пустоту. Если навязчивая идея Саула об уничтожении Давида оставила его уязвимым перед вторжениями филистимлян, то стремление Давида защитить и расширить границы Израиля привело к тому, что он подчинил филистимлян и распространил свою власть на всех непосредственных соседей Израиля.
       Царь Иудейский в Хевроне (1.1–4.12)(1) Как пали сильные (1.1-27)! Итак, Давид мог вернуться из ссылки, не опасаясь более преследований Саула. Однако возвращение было омрачено для Давида его страданиями по поводу побоища у горы Гелвуе. Его печаль о Сауле, который, похоже, пользовался у него большим почтением, и особенно об Ионафане, по-видимому, была усилена озабоченностью о дальнейшей судьбе Израиля, который сейчас нуждался в твердом руководстве. Судьба амалики-тянина, который пытался снискать расположение Давида рассказом о смерти царя и претензией на участие в убийстве, показывает всю глубину переживаний Давида.
      Другим доказательством является трогательный плач Давида над великой утратой Израиля, которая также была и его личной утратой (ст. 19–27). Используя драматический контраст (в котором рассказывается о прошлой славе героев, чтобы усилить нынешнее унижение) и краткие строки погребального плача, Давид призывает весь Израиль, включая горы Гелвуе, которые были свидетелями трагической сцены, оплакать царя и его сыновей.
      (2) Борьба за престол (2.1–4.12). Триумфальное возвращение Давида из своего изгнания в Секелаге привело к тому, что он был провозглашен царем Иудейским в Хевроне (2.1–4). Этот древний город, который хранил богатые воспоминания еще о днях Авраама, был его столицей в течение семи с половиной лет (5.5). Тем временем, с семьей Саула все еще нужно было бороться. По наущению Авенира, коварного начальника войска Саулова, сын последнего Иевосфей (правильнее — Ешбаал) был провозглашен царем над остальными израильскими коленами, включая заиорданские. Ничто не указывает на то, что правительство Иевосфея пользовалось народной поддержкой. То, что его столица была расположена за Иорданом уменьшало его влияние среди колен, которые все более смотрели на Давида как на своего вождя.
      После двух лет столкновений между двумя претендентами на престол (2.10; 3.1), Иевосфей разгневал Авенира, обвинив его в близости с наложницей Саула (ст.6-11). Если эта связь действительно имела место, то она указывает, что Авенир сам хотел претендовать на корону. Интимные отношения с одной из наложниц Саула давали бы Авениру право на царство. Разрыв с царем вынудил Авенира искать примирения с Давидом (12–16), который в качестве условия выдвинул возвращение себе Мелхолы, дочери Саула. Политическая подоплека этой просьбы (выполненной Иевосфеем) очевидна: сын от Мелхолы помог бы Давиду заручиться поддержкой сторонников Саула.
      Перебежчик Авенир, путешествия из одной земли в другую для переговоров со старейшинами, стал в авангарде кампании Давида за воссоединения нации (ст. 17–19). По-видимому, зависть и жажда мести подтолкнули военачальника Давидова Иоава на убийство своего соперника, который, по крайней мере явно, стал его союзником. Смерть Авенира опечалила Давида (обратите внимание на короткий плач, ст.33–34) и встревожила Иевосфея, который вскоре был убит двумя головорезами, ранее служившими Саулу (4.2 и далее). Это не понравилось Давиду и он приказал убить убийц, которые надеялись снискать его благоволение.
       Царь над всем Израилем в Иерусалиме (5.1–8.18).После смерти своего соперника, Давид был провозглашен царем над всем Израилем в Хевроне (5.1–5). Дом Иуды, который в то время включал Симеонитов, Халевитов, Офниелитов, Иерахмеелитов и Кенеитов (1 Цар.27.10; 30.29), воссоединился с северными коленами ("Израилем" ). О том, что последние никогда чистосердечно не принимали Иудейских царей, можно судить по их готовности к отделению во времена внука Давида, Ровоама.
 

 
       Вид столицы Давида в Иерусалиме, к югу от нынешнего Старого Города.
 
      (1) Захват Иерусалима (5.6). Хананейская твердыня — Иерусалим — оставалась вне владений Израиля в течение двух с половиной веков его пребывания в земле. Древний город (ср. 14.18) Иерусалим был идеально расположен, чтобы стать столицей Давида. Находясь между двумя половинами его царства на территории, не принадлежащей какому-либо колену, он был нейтрален и мог служить объединяющим фактором. Подробности осады не приводятся, однако существует предположение, что воины Давида ворвались в город через водяные трубы (5.8). Ненависть Давида к Иевусеям и психологию, которой он воспользовался, чтобы придать боевой дух своим воинам выражены в том, что он называет вражеских воинов хромыми и слепыми, по-видимому вспоминая их насмешки над ним. Такие колкости были обычной тактикой в древних войнах.
      Давид незамедлительно принялся за укрепление и украшение своей столицы. Хотя его строительные проекты не могут идти не в какое сравнение с великолепием Соломона, они привнесли дух роскоши, неизвестный во времена Саула. Один размер семьи Давида (см. 3.2–5; 5.13–16) наводит на мысль о многочисленном дворе. Образ жизни Израильтян менялся, и Давид шел в авангарде этого процесса. Иерусалим был его собственным городом, захваченным его личными войсками, а не объединенной армией колен. Это был трофей его победы и он соответственно к нему относился.
      Укрепив свою столицу-крепость, Давид принялся за то, что не удалось сделать Саулу — избавить землю от филистимлян. Бесстрашный как никогда и хорошо знакомый с тактикой филистимлян Давид смог выиграть решающие сражения и впервые за 150 лет изгнать Филистимлян в их собственные границы (5.17–25).
      (2) Религиозные реформы (6.1–7.29). Одной из основных ошибок Саула было его невнимание к религиозным учреждениям Израиля, в частности, к центральной святыне и священству. Однако Давид понял важность духовного наследия своего народа и всячески старался его увековечить и приумножить. Израиль не мог быть по-настоящему объединенным, без того, чтобы его политический глава не был одновременно и религиозным лидером. Перенесением ковчега, столь прочно и надолго забытого при Сауле, в Иерусалим и помещением его в скинию Давид сделал свой город не только политической, но и религиозной столицей. Это был крупный шаг, который способствовал усилению верности народа Давиду. Его активное участие (возможно слишком активное по мнению его жены Мелхолы; 6.20) в церемониях посвящения создало ему прочную заслуженную репутацию как человека, который вернул Израильтянам Бога и способствовал их вере.
      Продвижение к власти Саула вызвало в пророке Самуиле опасения, однако Давид пользовался полной поддержкой Нафана (7.1–3). По Божественному повелению он объявил царю об особых отношениях, которыми будут пользоваться Давид и его семя с Богом. Нафан обещал ему "великое имя" — величественную и заслуженную репутацию, стабильность его народа на земле; долгое царствование его династии и ее особые отношения с Богом. Хотя Давиду и было запрещено самому строить постоянный храм, он получил заверения, что это сделает его сын. Важность этого завета трудно переоценить. Пророческое ожидание царя из рода Давида, который со славой будет царствовать над Израилем (Ис.9.6 и далее; 11.1 и далее) основывается на этом завете, так же как порицание пророками царей Северного царства, не являющимися потомками Давида. Новый Завет объясняет права Христа на правление тем, что Он является потомком Давида (Мф. 1.1; Лк. 1.32).
      Для управления многочисленными деталями общественных богослужений Давид назначил священниками Садока и Ахимелеха (8.17). Отец Ахимелеха — Авиафар — по-видимому все еще исполнял свои обязанности (15.24), возможно в качестве "заштатного священника", пользующегося определенным влиянием, несмотря на то, что его должность уже перешла к его сыну. Семьи обоих священников, похоже, имели корни, восходящие к святилищу в Силоме или даже далее — к Аарону, основателю священнической династии. Однако не все священники были потомками Аарона, поскольку среди них называются и сыновья Давида (8.18). Хотя во второй Книге Царств описание официальной религии является схематичным, Летописец не жалеет усилий, чтобы нарисовать полную картину (1 Пар.23.1-29.30). Его рассказ является признанием ключевой роли Давида в процессе перехода от простоты Силомской святыни к тщательно разработанным культовым функциям, характерным для царствования Соломона и его преемников.
      (3) Беспрецедентные военные успехи (8.1-18). Глава 8 является кратким обзором военной деятельности Давида, некоторые детали которой могут быть даны в последующих местах (напр, его столкновение с аммонитянами и их сирийскими союзниками, гл.10) Когда улеглась пыль сражений, оказалось, что филистимляне, а также едомитяне, моавитяне, аммонитяне и великие города-государства Сирии, такие как Дамаск, Сувы и даже Емаф были либо под властью Давида, либо платили ему дань.
      Два десятилетия до этого, израильтяне пытались избежать полного подавления филистимлянами. Однако теперь, Филистимское пятиградие было разрушено, и Давид значительно расширил влияние Израиля в этом районе. Он стал действительно самым могущественным царством западной Азии; его границы простирались от пустыни до Средиземного моря и от залива Акаба до предместий Емафа на Оронте.
      (4) Политическая централизация. Религиозные реформы, военные успехи и социально-политическая реорганизация потребовали коренных изменений административной структуры. Настолько сложной стала эта структура сказать трудно. Приводятся два списка главных должностных лиц (8.15–18; 20.23–26). Они включают главнокомандующего израильскими войсками (Иаова); командующего филистимскими наемниками (Хелефеями и Фелефеями); двух вышеназванных священников; двух чиновников, ответственных за ведение официальных записей, государственных и административных документов; и, по крайней мере, в некоторые времена, надзирателя за принудительными работами, который, по-видимому управлял иностранными рабочими. Эти должностные лица не имели независимой власти и находились под близким присмотром царя, который был верховным лидером, чье суждение в военной, религиозной и политической области было окончательным.
      Сильная пророческая оппозиция, вызванная переписью Давида (гл.24), основывалась на неодобрении ее целей. Это был не просто подсчет людей, но попытка определить силу различных колен для обложения налогами и рекрутирования. Хотя при Давиде Израиль был в большей безопасности от внешних агрессий, его граждане имели меньше личной свободы. Этот переход от конфедерации колен к централизованной монархии был труден, и, как показала последующая история, Израильтяне не всегда справлялись с ним успешно.
 

       ОБЪЕДИНЕННАЯ МОНАРХИЯ

ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ СЫНОВЬЯ ДАВИДА (2 ЦАР.9.1 — 3 ЦАР.2.46)

      Переход от харизматического к династическому управлению не был осуществлен с восшествием на престол Давида. Сын Саула Ешбаал предпринял безуспешную попытку наследовать отцу, а позже Вениамитянини Савей пытался настроить народ против Давида (20.1-22). Однако, к сожалению, не все поползновения на престол шли извне. Давид, который так умело справлялся с внешними и внутренними проблемами государства, имел неприятности в своем доме, поскольку, по крайней мере, три его сына претендовали на престол. Рассказ о них является человеческой трагедией, наполненной славой и позором, интригами и контр-интригами, любовью и кровью, блистательным успехом и жалким поражением.
      Эти главы повсеместно считаются одним из наиболее замечательных исторических писаний древности — Придворная история Давида (2 Цар.9-20; 3 Цар.1–2):
      "Их автор в одинаковой мере владеет искусством драматических построений рассказа и реалистическим описанием людей, которых он представляет правдиво и неприукрашенно. Он держится в тени, однако рядом замечаний (…11.27; 12.24; 17.14) показывает, что он считает основными в истории взаимоотношения между-земными событиями и Божественным промыслом.
      Подробные знания придворной жизни и языка указывают на то, что автором был придворный — возможно зять Соломона Ахимаас или священник Давидов Авиафар.
       Сильные и слабые стороны Давида (2 Цар.9.1-12.31).Картина доброты Давида к дому Саула и его глубокое уважение к Ионафану, проходящие через все повествование, особо подчеркивается в милости Давида к сыну Ионафана Мемфивосфею (9.1-13). Указанное упоминание о хромоте подчеркивает снисходительность царя, поскольку такие физические недостатки часто рассматривались как печать Божественного наказания (см. Ин.9.1–2). Ласковое обращение Давида с членом соперничавшего семейства еще более замечательно в свете распространенного восточного обычая избавляться от мужской линии низложенной династии. Давид сдержал свою клятву Ионафану и пощадил его род. (см.1 Цар.20.14–17). Его верность этому завету подверглась еще одному испытанию, когда на Израиль обрушилось наказание за кровожадность Саула по отношении к Гаваонитянам (2 Цар.21.1–6). Очевидно Мемфивосфей откликнулся на доброту Давида и оставался верным ему до конца своих дней, хотя его слуга Сива стал предателем во время восстания Авессалома и пытался подорвать доверие Давида к Мемфивосфею. (16.1–4).
      Эпизод войны с аммонитянами (11.1-27) показывает еще одну сторону поведения Давида. Захватнические армии, в особенности ассирийские, обычно проводили свои походы между периодом дождей в марте и урожаем зерна с мае-июне. Дороги были достаточно сухи для передвижения и войска могли кормиться спелым урожаем на вражеской территории. Когда его армии были в походе, Давид оставался и Иерусалиме и здесь произошла его недозволенная связь с прекрасной Вирсавией. Своим заговором против жизни ее мужа Урии, Давид присовокупил к прелюбодеянию еше и убийство. Притча Нафана, тонкий, но полный силы упрек Давиду, является убедительным свидетельством коренной роли великих пророков в жизни Израиля (12.1-15). Царь, чья основная обязанность заключалась в укреплении условий завета и обеспечении законности и справедливости во всех слоях общества, сам грубо нарушил завет. Давид смутился перед праведным приговором сурового пророка. Милость Божия была его единственной надеждой, и, хотя грех Давида повлек за собой смерть ребенка Вирсавии (12.15–19) и снижение нравственных устоев его сыновей (напр. Аммона; 13.1-39), он был прощен. Здесь становится очевидной замечательная честность Ветхого Завета, поскольку не делается никаких попыток скрыть или оправдать нравственные промахи великого царя.
       Стремление Авессалома к власти (13.1-18.33).У сильного правителя всегда есть враги и Давид не был исключением. Его войны отразились на нравственном состоянии войск, рекрутированных в Израиле, которые вынуждены были долгое время носить оружие вместе с личной наемной армией Давида. Внутри самого двора несомненно увеличились интриги и попустительство, особенно среди жен Давида, когда начал вставать вопрос о наследнике.
      Открытое столкновение за престол было вызвано тем, что старший сын Давида Аммон (3.2) совершил насилие над своей сводной сестрой Фамарью, а затем жестоко отверг ее, хотя он мог просить ее руки в браке (13.1-19). Авессаломом несомненно двигали смешанные мотивы — с одной стороны отомстить за честь сестры, а с другой убрать соперника на своем пути к престолу. Негодуя по поводу того, что Давид не наказал Аммона, Авессалом прождал два года, затем устроил убийство Аммона и бежал в арамейское государство Гессур — родину его матери (ст.20–39).
      Военачальник Давида Иоав был также сильной политической фигурой. Хотя его хитрая попытка добиться примирения между Давидом и Авессаломом была открыта царем, он сумел добиться от царя разрешения на возвращение Авессалома в Иерусалим, где в течение двух лет молодой человек не имел доступа ко двору своего отца (14.1-33). Красота и величественность Авессалома сочетались с безответственным оппортунизмом. Это опасное сочетание дало о себе знать, когда он начал подогревать недовольство среди тяжебщиков у ворот, говоря, что если бы он управлял Израилем он судил бы в их пользу. Эти и другие интриги сделали его серьезной угрозой безопасности Давида (15.1–6). Скрытая угроза превратилась в открытое восстание, когда Авессалом провозгласил себя царем в Хевроне (Ст.7-12).
      Когда число сторонников восстания Авессалома стало увеличиваться, Давид собрал своих верных филистимских наемников и бежал из Иерусалима. Картина побежденного царя босиком поднимающегося на гору Елеонскую с покрытой трауром головой и щеками, мокрыми от слез, является одной из самых трогательных картин Ветхого Завета. Особенно огорчительным для Давида было сообщение о том, что его мудрый советник и друг Ахитофел оставил его ради Авессалома (14.30–31; 16.15–23). Одним из светлых пятен этого периода была верность Хусия, которого Давид послал в Иерусалим следить за действиями Авессалома (15.32–37; 16.16–19). Гл.17 повествует о том, как Хусию удалось отвратить Авессалома от совета, данного Ахитофелом, о немедленном преследовании Давида. Ахитофел был так расстроен, что не последовали его совету, что совершил самоубийство.
      Перегруппировав свои силы в заиорданье, подкрепленный отрядами верных граждан Давид послал против Авессалома три армии, которые наголову его разбили. Сам Авессалом был убит, в нарушение приказаний его отца, реалистичным Иоавом, который знал, что мира не будет пока жив Авессалом (17.24–18.33)
       Последние дни Давида (2 Цар.18.1— 3 Цар.2.46).Изгнанный царь едва успел утолить свою печаль по поводу утраты Авессалома и вернуться в Иерусалим, когда Савей Вениамитянин призвал народ против царя. Зная о ненависти, питаемой к нему сторонниками дома Саула, Давид поспешил послать Амессая на подавление восстания. Окончательная победа, однако, досталась Иоаву, который предательски убил Амессая и принял на себя командование его войсками (20.1-26). То, что Иоав не был назначен командующим с самого начала, по-видимому отражает неодобрение Давидом его убийства Авессалома (18.14).
      Несмотря на очевидную нестабильность в стране и опасений народа за будущее, Давид не предпринял каких-либо определенных шагов по назначению себе преемника вплоть последних дней своей жизни. Адония, старший из оставшихся сыновей (3.4) сделал серьезную заявку на престол, заручившись поддержкой Авиафара и Иоава — священника и военачальника Давида. Когда до Иерусалима дошло известие о том, что Адония фактически провел коронационные празднества у источника Рогель, пророк Нафан и Вирсавия, мать Соломона, убедили Давида объявить царем Соломона. Выполняя просьбу своей любимой жены Вирсавии, Давид скрепил назначение клятвой, в качестве доказательств передавая Соломону свою личную гвардию филистимских наемников. Со священником Садоком, пророком Нафаном и Ванею, сыном Иодая, военачальником, Соломон был коронован в Гионе, в то время как празднества Адонии превратились в плач (3 Цар. 1.1-53).
      Однако Адония, который, боясь за свою жизнь, укрылся у жертвенника, сделал еще одну отчаянную попытку сместить Соломона: после смерти его отца он попросил у него в жены прислужницу Давида, Авигею. Соломон, чувствуя политические мотивы просьбы своего брата (предусмотрительно переданной через влиятельную Вирсавию), казнил Адонию.  Сослав Авиафара в Анафоф (ср. Иер.1.1) и убив Иоава во исполнение предсмертной просьбы Давида о воздаянии убийце Авессалома и Амессая, Соломон царствовал без соперников на объединенном престоле Израиля и Иудеи (3 Цар.2.1-46). Династическое правило было установлено. В течение четырех веков, царями в Иерусалиме были потомки Давида.
      Несмотря на нравственные упущения, своевольную политику и неспособность навести порядок в своем собственном доме, правление Давида было одним из лучших моментов в истории Израиля. Его царствование стало мерилом для всех последующих царей.