Холодная сталь

      – Я даже представить не могу…
      – Чего ты не можешь представить?
      – Как можно быть рядом с человеком, который может тебя убить?
      – Возможно, это мне кажется. В голове иногда странные мысли появляются.
      – Зря не появятся. Но ты же говорила, что он любит тебя.
      – В этом-то и все дело. Потому он и не отдаст меня никому. Он лучше убьет. Тот, кто любит, это всегда собственник…
      – Веселая картина!
      – Да уж куда веселей.
      – Тебя спас сын.
      – Да. А теперь его нет, увезли в Германию. И я совсем отчаялась. Но Бог снова вспомнил обо мне. Я встретила тебя.
      – Я сына не заменю.
      – Я не об этом… Я о том, что теперь не одна на свете.
      – Боюсь, что счастья тебе не принесу.
      – Причем тут счастье? Другая и на моем месте была бы безмерно счастлива. И в чем оно заключается – это счастье? Вот ты жив – я и без ума от счастья. Я страшно хочу узнать, что приключилось с тобой, как ты жил все эти годы… Но закончу сначала свой рассказ.
      – Конечно. Обо мне еще успеем поговорить.
      – Полное отчуждение к мужу я почувствовала после одного странного случая. Я уже говорила, что мало вникала в занятия отца и сына. Меня интересовало только искусство мужа. Он мне показывал свои эскизы, говорил о большом полотне… И я ждала. Но вот однажды я почувствовала, что в доме возникла непонятная тревога. Особенно это чувствовалось по свекрови. Мне так внушили, что отца Сергея чуть ли не снимают с работы, что с этой перестройкой началось черт знает что… Почему-то Сергей не находил себе места. Куда-то уехал, долго пропадал. Потом вдруг, уже вернувшись, попал в больницу. Мне сказали, что угодил в дорожную аварию, что у него сильно разбито лицо…
      Я догадывался, что тут могло быть. Попасть в аварию и сохранить целыми все кости, но испортить только лицо – это ж надо умудриться! Уж не разыскивали ли Сергея за какие-то сомнительные дела? Возможно, срочно надо было менять наружность. Я слышал об одном нашумевшем в то время московском деле.
      Их, этих дел было достаточно, и в последние годы особенно, однако я держал в руках – честное слово! – фоторобот и мучительно вспоминал, кого он напоминает. Не могу с уверенностью сказать, но именно тогда могли искать Сергея Дракова. История была связана с убийством крупного «теневика». Но не буду рассуждать больше, потому что сам этим делом не занимался, просто оно скользнуло в моем поле внимания.
      – Нет ничего странного, – продолжала Людмила Петровна, – что ты его не узнал. Когда он пришел домой, я его тоже не узнала. Это был чужой человек. Но над лицом поработали великие косметологи или как их там… Никаких следов от операции не осталось на лице. Но это был, повторяю, другой человек. Я смотрела на него и почему-то совершенно равнодушно думала, что он всегда был чужим и вот теперь даже внешне стал таковым.
      – Странная история, – только и сказал я.
      – Господи, я, наверное, так надоела тебе! – воскликнула Людмила Петровна, словно очнувшись от неприятных воспоминаний. – Прости меня…
      – Ну, как ты смеешь просить прощения, – сказал с укором я. – Да ты представить не можешь, как для меня важно все, что касается тебя! Я мог бы бесконечно разговаривать с тобой…
      Нельзя было затягивать свидание. Это я чувствовал. Я совершенно не был уверен, что служанка Нюра, с которой шла Людмила Петровна и которая теперь смотрела на нас со стороны, такая уж преданная своей хозяйке. Очень может быть, что она заодно с Клином, и все ему доложит. Скорее всего. Уже есть, о чем рапортовать. Надо придумать легенду, объясняющую нашу встречу.
      – Мне нужно идти, – сказал я. – У меня служба.
      – Ты служишь моему мужу? – нахмурилась она.
      – Нет, я не служу ему. Но больше ни о чем не спрашивай. Я тебе все расскажу, но не сегодня. За нами могут следить.
      – Ты думаешь?
      – Очень доверяешь служанке?
      – Как самой себе.
      – Но и кроме нее кто-то на нас теперь смотрит. Я чувствую это нутром. По какой причине мы встречались?
      – Как это по какой? – бедная Людмила Петровна аж задохнулась от удивления.
      – Да нет. Я не о том… Если тебя спросят. Тот же Клин, например.
      – Ой! – растерялась она. – А спросит? Ты уверен?
      – Предположим.
      – А что я скажу?
      – Ничего не можешь придумать?
      – А что я могу? С парикмахером встретилась.
      – На мосту?
      – Да, это глупо…
      – С каким-нибудь полезным человеком…
      – С каким? Чем мне полезным?
      – Скажем, ты земляка встретила. Во-первых, это правда. Соврать у тебя не получится. Это я сразу понял. А я тебе – земляк. Единственное добавь: встретила на улице случайно. Тоже недалеко от правды. В городе много приезжих северян. Областной центр все-таки. Так что не чудо встретить земляка.
      – А кого? Кого именно?
      – Ты в ту пору работала в библиотеке. Начальника помнишь? Из отдела культуры?
      – Погоди… Как его звали? Семен Иванович вроде.
      – Пусть будет Семен Иванович.
      – Ну, хорошо, я скажу. Если спросят…
      – Когда мы встретимся? – деловито спросил я.
      – Может я перееду в городскую квартиру? Будет проще…
      Ну, конечно, будет проще! Ха! Оставит муж тебя без надзора, как же! Я зря даже спросил. Она в хитростях была беспомощна. Эх, Люда, Люда… Хотя вот вырвалась же! Но это она сделала неумело, рискованно. И мост-то назвала, потому что ничего больше не знала в городе.
      – Я подумаю сам, – сказал я, – не ломай голову.
      – Правда?
      – Ну, разумеется.
      – Ты придумаешь – и не забудешь меня?
      Как в эту минуту мне хотелось обнять ее! Что это со мной? Я вдруг представил – я обнимаю ее, а неподалеку стоит мой сын и смотрит… Да-а! Запутывается история, завязывается узел… Черт знает что!..
      – Мы встретимся? – тревожилась Людмила Петровна.
      – Обязательно. Положись на меня. А теперь – возвращайся.
      Я напустил на себя серьезный вид, чтобы не расслабиться и продлить свидание. Люда оробела даже, увидев такую мину. Должно быть, эти деловые серьезные лица сидели у нее в печенке. Да что я несу? Что-то с моей головой случилось. Такая путаница в мыслях и чувствах! Вот к чему любовь приводит!
      Люда уходит. Оглянулась. Снова пошла. А я готов кричать: оглянись еще! И тут же поворачиваюсь спиной и чуть ли не бегу в обратную сторону, на другой берег, где мне делать совершенно нечего. Я даже не могу вспомнить, где оставил машину. Ну и дела!
      Я в разные ситуации попадал. Но такой еще не было. Моя дорога сошлась с дорогами моего сына, моей жены и Людмилы Петровны. И я оказался на перекрестке, словно в капкане.
      Никто за Печегиным и женщиной, с которой он встретился на мосту, не следил. В этом Мохов убедился. Неотрывно на эту парочку смотрела только одна девушка, стоявшая рядом с ним на автобусной остановке.
      Мохову очень хотелось узнать, что у нее на уме, чей она человек. О том, что она служанка, Мохову не надо было догадываться, напрягая мозги. Это он вычислил сразу. Но как узнать, поставлена она следить за своей хозяйкой или нет?
      Подошел автобус.
      – Простите, – обратился Мохов к Нюре, – этот автобус идет на вокзал?
      Она посмотрела на него удивленно и ткнула пальцем на надпись с маршрутом, где черным по белому значилась конечная остановка – «Вокзал».
      Промах. И надо признать, позорный. Но Мохов продолжал смотреть на Нюру, стараясь улыбаться как можно добродушней:
      – А мне на вокзал как раз и не надо, – и тут же спросил: – Вы местная?
      – Нет, – ответила Нюра, подумав, что мужик ее клеит.
      – Откуда будете? Может, мы земляки? Нюра пренебрежительно оглядела его.
      – Не земляки, – презрительное скривила она губки.
      – А вдруг? Не из Москвы же вы?
      – А вот и москвичка!
      – Вон как!
      «Ах ты, деревня моя милая! – подумал весело Мохов. – Никакими французскими кремами не замазать эту русскую простоту».
      Было ясно, что Москва – Мохов знал, что она с хозяйкой действительно приехала оттуда – мало коснулась этой милой девушки. А что, если поговорить с ней открыто? Хитрить бесполезно, она слишком простодушна. Не поймет.
      – Я знаю, кто вы, – сказал Мохов.
      – Как это – знаете? – подозрительно глянула она собеседнику в глаза и даже отступила на шаг.
      – А так вот, знаю – и все тут. Потому что вы…
      – Ну и кто? – сощурила она черные монголовидные глаза. – Кто я такая? Откуда?
      – Из сыска.
      – Из чего-о? – теперь девушка округлила глаза.
      – Следите, значит. Коли из сыска…
      – За кем это я слежу?
      – Вон за той парочкой, что на мосту. Бедная девушка даже побледнела.
      – И ничего я не слежу… Еще какие глупости говорить будете?
      – Меня не обманешь, голубушка. Как вас зовут, кстати?
      – Зачем вам?
      – Если я спрашиваю, нужно отвечать, – внушительным тоном произнес Мохов.
      – Нюрой зовут.
      – И почему следишь за ними, Нюра?
      – С чего вы это взяли?
      – Я полчаса тут с тобой… Ты смотрела туда, ни на секунду не отрывая взгляда. И я догадался, что тебя интересует та парочка.
      – Да это моя подруга там, – прижала ладошку к сердцу Нюра.
      – Честно?
      – Вот те крест!
      – Точно подруга?
      – Ну… если честно… я служанка. Но все равно она мне подруга.
      – Замужняя?
      – Кто? Я?
      – Да не ты! А подруга твоя!
      – Конечно.
      – Так тебя муж ее попросил за ней следить?
      – Вы что? Издеваетесь?
      – А знаешь, с кем она встречается?
      – Если и знаю, так и сказала вам? Да? Сами-то вы кто? Сами-то, наверное, стукачом работаете.
      – Я и не скрываю, – засмеялся Мохов. – Да ладно, я пошутил. Я просто хотел с тобой познакомиться, Нюра. Поэтому и заговорил.
      – Несете какую-то чушь!
      – Мы еще встретимся?
      – Разбежалась прямо! Дуру нашел, ишь ты! Грубовато, но молодец. Мохову Нюра понравилась.
      Такая не может быть двуличной. Нормальная баба. Но, надо признаться, Мохов плохо разбирался в женщинах. Они его обводили вокруг пальца без труда.
      Нюра не стала продолжать разговор, а устремилась к мосту, потому что заметила, что хозяйка рассталась с тем человеком и теперь возвращается.
      Мохов проследил, как женщины встретились, и сел в автобус.
      Людмила Петровна схватила Нюру за руку, словно срочно искала опору.
      – Тебе плохо? – заботливо спросила Нюра.
      – Нет, мне очень хорошо, – слабо улыбнулась Людмила Петровна. – Поедем домой.
      Она сначала шла молча, а потом испытующе посмотрела на Нюру.
      – Ты хочешь знать, с кем я встречалась? – спросила она.
      – Ну… Я не знаю… Наверное, хочу. Интересно, все-таки…
      – Это мой земляк.
      – Из наших краев? Я его знаю?
      – Нет. Ты тогда была еще девчушкой…
      – Почему ты мне говоришь неправду?
      – Я говорю правду.
      – Не всю.
      – С чего это ты решила?
      – Потому что это тот самый человек, о котором ты однажды мне рассказала.
      Людмила Петровна внезапно с паническим беспокойством вспомнила, что в страшные минуты одиночества она действительно рассказала Нюре о двух сутках из своей жизни, которые провела с одним человеком, которого никак не может забыть.
      Что же это такое? Откуда взялся страх? Почему она так испугалась? Ведь она верит Нюре!
      Не страшно было, когда нечего терять. А теперь – есть что, и поэтому холодный ужас охватил душу, как она только подумала, что может снова потерять этого так ей нужного в жизни человека.
      – Это он? – спросила Нюра.
      – Да, – глупо призналась Людмила Петровна с таким чувством, словно падала в пропасть. – Но зачем это тебе?
      – Что зачем?
      – Зачем тебе знать, кто это?
      – Просто так. Я сама обо всем догадалась… Но ты ведь говорила, что он погиб.
      – Если тебя кто-то спросит… Ты понимаешь?.. Ну, Клин… Или еще кто-то… Ты не скажешь?
      – Кто меня спросит? – нарочито небрежно пожала плечами Нюра.
      Не говорить же хозяйке о том, что вечером Клин будет подробно расспрашивать, что они делали в городе и почему вернулись без покупок!
      Клин появился поздно. Нюра еще не ложилась спать. Она сидела на диванчике и вязала.
      – Я думал, уже спишь.
      – Тебя жду.
      – Приятно слышать.
      – Доложить должна.
      – Ага, вот почему ждешь.
      Клин сел на стул, поставив его напротив Нюры.
      – Ну что ж! Приступим к делу. Раз так хочешь.
      – Может, и не хочу, но ты же все равно приставать будешь.
      – Буду.
      – Так уж сразу лучше… С плеч долой, заботы нет…
      – Молодец! Ты у меня умница. Толковая девочка. Рассказывай. Что-нибудь есть интересное?
      – Все интересное, – многообещающе посмотрела на него Нюра.
      – Да? – глаза у Клина округлились. – Говори.
      – Ну вот. Вышли мы из дому…
      – Это я знаю. Дошли до автобуса. Вы сели. Я остался. О ком она говорила?
      – О тебе.
      – Обо мне? Да что можно обо мне говорить?
      – Как ты с носом остался.
      – То есть – как с носом?
      – Как кот упустил мышку.
      – Это она сравнила… меня с котом…
      – Да, она.
      – Значит, она мышка. Очень интересно! Значит, чем-то я ей мешаю. Хорошо! Не буду рано делать выводы. Продолжай.
      – Вот мы едем, едем… На задней площадке стоим. А впереди мужик сидел. Ну, такой видный мужчина. Молодой. Лет на семь моложе тебя.
      – И что этот мужик? – Клину сразу не понравилось, что тот был моложе. Он еще не считал себя старым. И, в принципе, был прав.
      – Все кивает мне.
      – Чего это он распивался? Голова на шее крепко сидит?
      – Не знаю… Приглашал. Хотел место уступить. Потому что культурный. Видит, девушка стоит – и пригласил. Что тут такого?
      – Девушка стоит… Других разве не было?
      – Были.
      – Чего ж он тебе уступил?
      – Ну, это у него спроси. Я-то откуда знаю. Может, я не такая, как все…
      – И ты села?
      – Как же я могу? Хозяйка стоять будет, а я – сидеть. Нельзя!
      – Ну, и что дальше? Что с этим мужиком?
      – А ничего. Вышел на остановке.
      – Так чего ты мне о нем талдычишь?
      – Не талдычу, а говорю. Будешь грубить…
      – Нет, не буду. Продолжай, пожалуйста.
      – Ну, вот едем дальше. Потом приезжаем.
      – О чем-то ж говорили?
      – Ну, о разном.
      – К примеру…
      – Она про книжку какую-то рассказывала.
      – Это похоже. Зачем столько читать? Мне б за это платили, и то б не стал. Пускай интеллигенты книжки читают.
      – Ты хоть одну книжку прочитал?
      – Да не одну! Семь классов за спиной. Может, даже восемь.
      – Не помнишь?
      – Давно было. Но разговор-то не обо мне. Валяй дальше.
      – Пошли по улице. Заходим в магазин. А там продавец такой.
      – Какой?
      – Ну, симпатичный. Высокий. Очень даже видный из себя.
      – И что же этот симпатичный? Поздоровался с хозяйкой?
      – Нет.
      – Так зачем ты мне о нем говоришь? Он смотрел на нее? Может, знаки какие…
      – Подавал знаки.
      – Ну!
      – И смотрел.
      – Не тяни, Нюрка!
      – Только не на хозяйку, – вздохнула Нюра, – а на меня.
      – Чего он от тебя хотел?
      – А что мужчины хотят от женщин? Разве не знаешь?
      – С ума сошла? Значит, он прямо так… знаками… при людях?
      – Нет, конечно. Он очень даже приличный человек.
      Просто дал понять, что хочет познакомиться. Значит, я ему понравилась. Чего мужчины хотят в таких случаях? Конечно, для начала, знакомства.
      – И что ты?
      – Я же не какая-нибудь, прости, господи… Повернулась и ушла. Потом мы опять шли по улице. Останавливались у киосков.
      – Что искала-то?
      – Кто?
      – Не ты, конечно. Хозяйка.
      – А я тебя не интересую?
      – Ты-то при чем в данном случае?
      – Видишь ты какой!
      – Я ж тебе какое задание дал?
      – Какое?
      – Чтобы ты запомнила все, что будет делать в городе хозяйка. Правильно?
      – А я что делаю?
      – Ты говоришь о себе. Весь город на тебя смотрит и знаки подает!
      – Не весь город.
      – Только мужская половина?
      – Ну, если тебе не интересно, я вообще не буду говорить.
      – Нет, ты рассказывай. Только больше о хозяйке.
      – Хорошо. Вот мы идем по улице. Потом остановились. Ну, вот, стоим. А потом ко мне мужчина подошел. Очень такой видный из себя, симпатичный. Глаза синие-синие. Или серые? Нет, синие были у другого. А у этого серые. И вот он смотрит на меня. А я будто не замечаю. Потом говорит… В общем, тоже хотел познакомиться.
      – А хозяйка что?
      – А что хозяйка?
      – Стоит и слушает, как тебя клеит этот поганый симпатяга?
      – Ну, почему? Ее рядом не было…
      Нюра прикусила язычок, а Клин оживился, почувствовав, что сейчас получит нужную информацию от болтуньи.
      – А где она была? – схватил Нюру за локоть Клин.
      – Она-то? Ну, она… Примеряла шляпу.
      – Вы ж по улице шли. Потом остановились.
      – Да, на автобусной остановке.
      – И она шляпу примеряла? На остановке?
      – Так рядом же было это… Ну, в общем, торговали тряпками. Ты не перебивай меня… Так знаешь, что он сказал?
      Еще целых полчаса Нюра увлеченно рассказывала, как они с хозяйкой шатались по городу и как мужчины приставали к ней, неповторимой Нюре.
      Клин подумал, что или она дуреху валяет, или чистосердечная простушка. Никакой информации он не получил.
      А вот Нюра осталась собой очень довольна.

КАССЕТА ПЯТАЯ

      «Наша негласная война с „Азией“ подходит к завершению. Меня терзают сомнения и недобрые предчувствия. Я был уверен, что Люда, то бишь Людмила Петровна не знает, кто ее муж на самом деле. Она считает, что он крупный начальник, босс, бизнесмен, управляет крупной фирмой и живет по всем требованиям закона.
      Уже недалек тот день, когда Драков будет разоблачен. Очень может случиться, что живым в руки органов он не захочет пойти. Тогда гибель его неизбежна.
      Что будет с Людмилой Петровной? Как она переживет эти события? Как вообще устроится ее дальнейшая жизнь?
      Я теперь постоянно думал о ней. Она не случайно говорила, что муж способен ее убить. Если Дракова мы загоним в угол, если он окажется в безвыходном положении, то он не оставит ее в живых. Драков – слишком большой эгоист и никогда не даст жене свободу. Он считает, что эта женщина принадлежит ему, и ей без него нечего делать на этом свете.
      Я более или менее был спокоен за свою семью – жену и сына. Мне удалось через Мохова устроить все так, что они получали ежемесячную материальную помощь. Сын, я так думал, матери ничего обо мне не говорил. После завершения операции я намеревался встретиться с женой и подробно рассказать ей о том, почему я так долго числился в погибших.
      Так что за свою семью я в данную минуту был спокоен. Ни жену, ни сына никто не мог заподозрить в том, что они приходятся мне близкими, и в голову какого-нибудь Клина не придет мысль шантажировать ими, если Драков заподозрит меня в двойной игре.
      Поэтому эти тылы меня не беспокоили.
      Другое дело – Людмила Петровна. Ситуация складывалась так, что жизнь ее начинала все больше и больше зависеть от меня. Вот уж чего еще недавно я даже предположить не мог!
      У меня еще не было точного плана, как можно безболезненно вывести Людмилу Петровну из скверной истории с арестом мужа, конфискацией имущества, общественным скандалом. Одно ясно: мне надо ее подготовить, ввести в курс дела, как сказал бы Мохов. Для этого я должен иметь возможность встречаться с ней, потому что придется ее постепенно готовить. Но как устроить сейчас хотя бы одно свидание? Если Клин заподозрит что-то, беды не миновать.
      Единственный выход – сделать так, чтобы Драков поручил мне охранять дом, а Клина приставил к себе.
      Но как вывести Дракова на такое решение?
      Задачка, скажем, не из простых.
      Помог случай. Так очень часто бывает – ломаешь голову, строишь планы, а жизнь подбросит простейший вариант.
      Я вез Дракова в загородный дом. Уже стало темнеть, Я ехал по шоссе с включенными фарами.
      Драков сидел позади меня и непривычно молчал. Обычно в таких ситуациях он в машине любил поговорить. Мы же не после рыбалки возвращались!.. И я думаю, что это было единственное время, когда он имел возможность прощупать меня снова и снова. Какое-то внутреннее недоверие всегда сидело в нем. Он, видимо, и сам себе не мог объяснить – почему, но все ему хотелось нечто еще узнать обо мне сверх того, что он уже знал.
      Едем, к примеру, о погоде говорим, а он вдруг спросит:
      – Ты где был в восемьдесят третьем году?
      И надо было хорошенько помнить свою легенду, чтобы не ляпнуть правду. У него возникали совершенно неожиданные и каверзные вопросы. Он все копался и копался в моей биографии. Надоел! Но я ему отвечал четко, как школьник, который однажды вызубрил уроки. Причем Драков мог один и тот же вопрос задать через неделю. И мне всегда надо было помнить, как я прежде отвечал. Нет, легенду я не спутал бы. Привычка профессионала. Но и заученно отвечать нельзя было. Это вызвало б сомнения.
      А на этот раз Драков почему-то молчал.
      Когда подъехали к дому, Клин отворил ворота. Я въехал во двор и остановился перед гаражом.
      Драков не торопился выходить из машины и сидел все так же задумчиво. Я тоже оставался на месте. Я никогда не выскакивал и не распахивал шефу дверцу. Он это однажды понял, и от меня такого не требовал. Он ценил меня за то, что со мной ему было спокойно за собственную жизнь. А уж дверцу-то он как-нибудь и сам откроет.
      Клин запер ворота и неуверенно приблизился к автомобилю, полусогнувшись глянул сквозь боковое стекло в лицо хозяина. Как верный пес.
      Драков жестом попросил его сесть, показав пальцем на сиденье рядом со мной. Клин обежал машину и уселся, уставясь на шефа с каким-то торжественно-подобострастным выражением лица. Он чувствовал, что предстоит серьезный и секретный разговор.
      – Появился тип один, – сказал будто бы с ленцой Драков.
      Мол, дело пустяшное, но он вынужден на это тратить свое драгоценное время.
      – Лишний тип, – добавил он после хорошо поставленной паузы.
      Мы сидели, догадываясь, куда он клонит.
      – Знал меня по Москве, – дал еще информацию Драков.
      – Из органов? – поинтересовался Клин.
      – Да нет! Просто проныра-журналист, – будто плюнул Драков. – Развелось их! Говнюков!
      – Это уж точно, – кивнул Клин, – развелось.
      – Надо ему помочь, – сказал Драков.
      – Чем? – решил и я подать голос.
      – Точку поставить в его статье, – усмехнулся Драков. – А то расписался больно! От него вони будет – задохнешься.
      – Понятное дело, – согласился Клин. – Данные?
      – Займется им Чума, – коротко сказал Драков. Час от часу не легче! Это чтобы я пошел убивать журналиста? Ну уж нет!
      Спасибо тебе, дорогой шеф, за такую ласку и доверие… Надо как-то выкрутиться…
      – Значит, я? – посмотрел я на Клина. – Дело житейское. Могем.
      Я бросил фразу так небрежно, словно мне предлагали зубы почистить.
      – Остановился, конечно, в гостинице?
      – Это надо выяснить. Я его увидел случайно. На презентации. Чуть не столкнулись носом к носу.
      – Фамилия? – поинтересовался я с деловым видом.
      – Саватеев или Савитеев там… Я присвистнул.
      – Что такое? – насторожился шеф.
      – Зовут – Евгением? – уточнил я.
      – Вроде, да, – ответил Драков. – Ты его знаешь?
      – Я-то не очень, да вот он меня помнит.
      – Это как понять?
      Я придумывал на ходу. Теперь надо было срочно подыскать случай, о котором Драков знал бы.
      – Помните, я рассказывал…
      Что же я рассказывал? Какой случай? Давай, думай… Ага, есть, годится.
      – Ну, как судили меня. Он все торчал в зале. Репортажики строчил. Читал я их. Бойко царапает. Даже с юмором. Меня назвал – «бестия с лицом праведника».
      – Думаешь, тот самый? Зовут его вроде иначе… Шеф стал вспоминать. Я, естественно, не знал, кто такой этот журналист и как его зовут. Евгений – первое имя, что пришло мне в голову.
      – Может, и иначе, – кивнул я. – Но подписывался – Евг. Саватеев. У меня даже одно время эти газеты хранились. Можно их сейчас в библиотеке поднять.
      Главное, с уверенностью напустить тумана. В библиотеку Драков не полезет. Дураков нет.
      – Думаешь, узнает? – обалдело спросил Клин.
      – Как пить дать, – ответил я твердо. – По его подсчетам, я должен быть за колючей проволокой. Отматываю только начало срока. Увидит, завопит, как сирена, на весь город. Придется не выходить на прямую. Подстеречь где-нибудь.
      – Если он тебя знает, рискованно вообще крутиться возле, – рассудил мудрый шеф, которого я за эти слова готов был даже обнять. – Малейший промах с твоей стороны – и ты засветился. Не надо подбрасывать приманку.
      – Да я сработаю чисто, – уверенно произнес я. – Лучше было бы выйти на него. Сказать, что есть интересный материал. Посидеть за бутылкой. Какой русский не любит выпить! А потом… Найдут на улице холодненького. И водочный аромат витает над ним. Чисто!..
      – Прямо поэт ты, Чума! «Витает». «Аромат»… А план все же толковый. Как считаешь, Клин?
      Направление мыслей у моего умного шефа было правильным. Я этим обстоятельством очень даже был тронут. Поэтому живо запротестовал:
      – При чем тут Клин? Уж позвольте лучше мне! Очень мне охота этого писаку угомонить. Я как вспомню его опусы, так мне сразу до того тошно становится! «Чудовище без ума и сердца». Это он обо мне. Будет он судить о моем разуме своими куриными мозгами! В моей жизни без ума не выкрутишься из сложной ситуации. Очень мне обидно было… И эти еще разные паскудные слова… Так что у меня личные счеты. А Клин может лишь испортить дело.
      – Как это я испорчу? – задело Клина, и он заерепенился.
      – Тут дело тонкое!
      – Хочешь сказать…
      – Да ничего я не хочу сказать.
      – Я не глупей тебя, – как индюк, надулся Клин.
      – Глупей не глупей, а чувствую – не справишься.
      – Да пошел ты…
      – Тихо! – прикрикнул Драков. – Охота мне вас, мудаков, слушать! Вот что, Клин. – Драков принял окончательное решение, голос его сразу стал властным и уверенным. – Будешь действовать по плану Чумы. Скажешь по телефону, что дело приватное.
      – Какое? Приветное?
      – Не дури! Скажешь, мол, надо встретиться без свидетелей. Как управишься, смывайся на время из города.
      Драков, не попрощавшись, вышел из машины. Я остался наедине с Клином.
      – Ну, вот, – недовольно проворчал Клин. – Всегда так. До конца не договорит – сиди и гадай.
      – Чего ты не понял?
      – Дежурство оставить, что ли? – он кивнул на дом.
      – Хозяин не любит тянуть.
      – Прямо сейчас отправляться в город?
      – Я думаю, что он именно этого и хотел. Но ты можешь отказаться. Я говорю – с этим делом запросто управлюсь.
      – Ты сказал – отказаться?
      – Ну да!
      Клина разобрал смех.
      – Плохо ты знаешь хозяина! Попробуй откажись!
      – Тогда мотай в город. Ищи, вынюхивай, интересуйся.
      – Ты заменишь меня тут?
      Я пожал плечами и бросил небрежно:
      – Не очень это кстати. Дела у меня на сегодняшний вечер намечены. Но другого пути нет. Не оставлять-то дом без охраны!
      – Ладно. Тогда я погнал. Линяю.
      Вскоре он укатил на своей машине. Тачку шефа я поставил в гараж и направился в дом.
      Хозяин поднялся на второй этаж. Там была и Людмила Петровна. Подошла служанка Нюра и вопросительно уставилась на меня.
      – Что, не узнаешь меня? – улыбнулся я. – Я сегодня вместо Клина.
      Она продолжала на меня все так же молча смотреть.
      И тут я вспомнил, что Нюра видела меня на мосту и теперь, вероятно, узнала! Вот что я совсем упустил из виду! Я ведь совершенно забыл об этой самой Нюре. Вот те на! А если она работает на Клина?
      В прежние мои приезды она меня видела, но не обращала внимания. Да и не встречались мы вот так, нос к носу. Но, вообще-то, на мосту я находился достаточно далеко, чтоб меня хорошо разглядеть. Может, только мне показалось, что она меня узнала?
      – Чего уставилась? – теперь уже грубовато спросил я.
      – А куда поделся Николай? – спросила она.
      – Не знаю, – я не сразу догадался, что она спрашивает о Клине.
      – Насовсем, что ли? – она была расстроена.
      – Спроси руководство, – ткнул я пальцем в потолок. – Наше дело – маленькое, приказано – выполняй. Расспрашивать не будешь.
      Нет, она не думала о том, что я – тот человек на мосту – одно и то же лицо. Расстояние было изрядное. Так что я зря всполошился. Все нормально. Она просто-напросто очень огорчилась из-за того, что уехал Клин, даже ничего не сказав ей. Неужели между ними что-то было? Ну, орел Клин! Такую женщину окрутил! Очень даже мила, уютная, трогательная, без комплексов…
      Ладно, это можно обсудить с самим собой на досуге, а пока я оказался в доме Дракова, и рядом находится Людмила Петровна. Вот о чем надо думать.
      – Где меня устроишь? – спросил я Нюру.
      – В комнате охранника.
      – Белье-то сменишь или так и будешь стоять?
      – Ой, извини, – она тотчас заторопилась.
      – Стоп! – удержал я ее. – Просвети новичка.
      – Чего ты хочешь?
      – Хозяева уже бай-бай?
      – Еще рано.
      – Они спустятся ужинать?
      – Так поздно кто же ест?
      – У тебя так: то рано, то поздно.
      – Тут так принято – на ночь не наедаться. Если голодный, иди на кухню. Там в холодильнике все найдешь.
      – Я не о себе.
      – Хозяйка после шести вообще не ест. А хозяин – когда как.
      – Значит, может спуститься?
      – Может. Попьет молока.
      – А хозяйка уже не появится?
      – Ну, почему? Она вечерами выходит погулять.
      – Вот это я и хотел узнать. Значит, мне нужно быть начеку.
      – Она возле дома. За ворота не выходит. Походит по саду – и спать.
      – Каждый вечер так?
      – Да.
      Я мог надеяться, что сегодня еще увижу Людмилу Петровну. Мое присутствие тут будет для нее полной неожиданностью. Как бы она не выдала нас! У этой Нюры очень даже острые глазки – все видит, все примечает. Надо постоянно соблюдать осторожность.