Огонь на поражение (Атомный шантаж)

      - На борт! Сопровождающие военнопленного - вперед! Потом нашего "друга", полковника. Остальные за ними! Быстро, быстро, а то домой к обеду не успеем!
      Саундов глубоко вздохнул. Что не так? Почему террорист улыбается? Сержант тряхнул головой, отгоняя вредоносные мысли. Сейчас они залезут в субмарину, и тогда их не выкурит оттуда даже сам господь бог, если появится у него такое желание.
      Дальнейшие события много раз еще прокручивались перед глазами сержанта... но потом, все потом. И словно в замедленной съемке ведомый двумя ребятами "черной чумы" неправильный полковник, который почему-то улыбается, и цепочка людей в форме, что потянулась к люку, и низкое серое небо, еще больше посеревшее, словно хотело предупредить... Запомнилось, как один из пехотинцев спускается в шахту, очень медленно, как будто на подъемнике. Затем тот самый военнопленный. Второй пехотинец успел скрыться в люке надстройки только наполовину, и последнее, что запомнилось сержанту - его удивленное лицо, какое бывает у людей, встретившихся с невозможным. Что он хотел сказать? Такого не бывает... На войне как на войне, бывает всякое.
      Саундов никак не мог знать, что радиомаяк, прикрепленный к крышке наручных часов террориста, перестал посылать точно отмеренные попискивания в приемник снайпера, как только путь радиоволнам преградила глухая стена металла. И уж наверняка он не мог знать, что исчезновение сигналов является командой к выстрелу. Последнему выстрелу из реактивного огнемета, которым прекратился бой на верфи. Ничего он знать не мог, но последняя мысль, пришедшая в голову до удара о борт соседнего судна, содержала одно лишь слово: "Мальчишка!"
      Но все проклятия в собственный адрес уже не имели значения.
      6.
      Тихон, сменив направление (когда джипы после четвертого взрыва на верфи переместились к берегу) ускоренным шагом двигался прямо к "Ястребу", и уже издали было видно, как на захваченный борт К-18Б люди в черном грузят какие-то обломки, подозрительно напоминающие крупные куски джипа, который механик, вместо того, чтобы аккуратно разобрать на запчасти, сбросил с десятого этажа. Тихон машинально пересчитал "Хаммеры". Их оказалось только шесть. Земля и настил у самой подлодки выгорели, и повсюду в беспорядке валялись тела пехотинцев. Их Тихон пересчитывать не стал, потому что это было довольно затруднительное занятие в свете последнего взрыва - местами вообще сложно было определить человека в обгоревшем, разорванном месиве. Полковник не признавал пренебрежительного отношения к мертвым людям, которые имели храбрость воевать. Тихон так и слышал, как Михаил Александрович произносит: "Тем более, они были нашими соотечественниками. Большей частью". Но сейчас он даже не думал отдать приказ, чтобы покойников хотя бы уложили рядком.
      Остальные выгружали из машин оборудование и передавали его через цепочку людей на подлодку. Чуть поодаль двое конвоиров стояли рядом с заложниками. А двое молодых парней, которых Тихон впервые увидел только за два дня до операции, нервно переминались с ноги на ногу и болтали друг с другом явно о какой-то ерунде - то ли пытаясь отвлечься, то ли по привычке. Заложники хранили гордое молчание, чем постоянно вызывали у Тихона ехидную улыбку.
      Как же звали тех ребят? Леонид... и Владимир, да?.. Если им не оставалось ничего, кроме сотрудничества, то заложники почему-то думали, что в какой-то мере свободны - и поэтому молчали. Ну и пусть их.
      Французский посол - тот наблюдал за происходящим уже не так спокойно, как раньше. Поначалу он мог еще надеяться, что "Поворот" не посмеет его убить, побоявшись подставлять всю Россию под гнев Евросоюза. Но после не очень удачной диверсии наглого механика, когда взрывной волной тряхнуло джип и посол пребольно ударился о потолок машины, едва не потеряв сознание, спеси поубавилось, и он теперь все больше нервничал, когда стреляли. И уверенность куда-то уползла с посеревшего и грязного от дыма лица.
      То ли еще будет, посочувствовал послу Тихон, наблюдая как из багажника крайнего джипа появляются ящики с пластитом, с красной предупреждающей надписью на английском. Взрывчатку крайне осторожно опустили во входную шахту. Потом последовали коробки с электроникой, опять ящики - на этот раз с оружием, сверток брезента... Тихон знал все содержимое джипов наизусть.
      Когда на борт К-18Б погрузили несколько тел, среди которых одно лишь было Тихону незнакомо, катер медленно отошел от берега, направляясь к середине залива. Северов, встав рядом с Левым поворотником, наблюдал, как с катера сбрасывают в воду изуродованные обломки дорогой машины. Левый поворотник недовольно отряхивался, и то и дело нагибался вновь почистить свои туфли. На уставшем лице застыла недовольная гримаса. Где-то ему здорово досталось. Уж не при взрыве ли "Хаммера"?.. Как бы там ни было, Левый поворотник - какой идиот придумал такие клички?! - выполнял здесь вполне очевидную функцию - от лица нанимателей следил за ходом захвата. Еще чуть-чуть, и он будет следить за ходом переговоров, чтобы в случае чего направить полковника в нужную сторону. А случаи, как известно, разные бывают.
      В последний момент перед выездом к базе Тихон говорил с полковником, и тот оказался не очень доволен присутствием соглядатая.
      - "Нам не доверяют. Дурная примета. Тихон, этот человек ни при каких обстоятельствах не должен вернуться. Даже если все пройдет удачно. А так оно и будет".
      - "Причина?"
      - "Не мне тебе объяснять. Случайная гибель при захвате".
      Теперь Тихон приблизительно догадывался, на что можно списать смерть Левого поворотника; тем более, что трое - как стало ясно из рассказа раненого Гурда - все равно погибли при взрыве джипа.
      - Ми... - Тихон собрался было назвать полковника по имени, но под пристальным взглядом Северова сообразил, что делать этого при заложниках и вообще в открытую - не стоит.
      - Правый поворотник, разрешите обратиться?
      - Ну чего? - Полковник явно был доволен исходом операции.
      - Что случилось? Если вы могли найти борт так, то зачем было посылать мою группу на поиски журнала прибытий?.. Можно же было обойтись без шума. И без излишних жертв с нашей стороны,- добавил он, не скрывая злобы в голосе.
      - Тихон. Тебе надо объяснять про морпех? А про панику, которая возникнет, когда Москва узнает, что полуроту вырезали за неполный час? Как в шахматах. Если ты жертвуешь своими фигурами, противник паникует. Но если ты жертвуешь фигурами противника, он шокирован и готов к сдаче.- Полковник спокойно улыбнулся. - Ну давайте, давайте, за дело, нечего так стоять. А про любимчиков я тебе предупреждал еще давно. Помнишь?
      - Но... - Тихон бессильно оглядывался. Он понял произошедшее по-своему, и выводы ему не понравились. Слишком не хотелось быть пешкой, которая умрет за короля. Тот морячок в пятом блоке мог ведь выстрелить и чуть раньше... Суета вокруг закончилась, и шесть машин, урча моторами, поехали прочь от берега, чуть заметно подпрыгивая на неровностях прибрежной полосы. Через три минуты они скрылись из виду.
      Последняя коробка наконец исчезла в недрах "Ястреба" - в последнюю очередь грузили еду. Левый поворотник, закончив приводить себя в порядок, но почему-то так и не удовлетворившись результатом, поднялся по лестничке и избавил всех от своего тяготящего присутствия. За ним, как приклеенные, следовали двое "шестерок", которых тоже следовало убрать, чтобы не рассказали лишнего. "Шестерки", которых меж себя "поворотники" называли просто "черными", очень бдительно следили, чтобы никто не смел причинять их подопечному вреда, и основная их задача заключалась в том, чтобы при любом исходе дела спасти его. Почему "шестерки" могли с легкостью пожертвовать собой, Тихон догадывался. Некоторые южные нации очень ревностно относились в исконно русскому выражению, что долг платежом красен, и если им оказывалась услуга в семейной сфере (ну, скажем, освобождение сына или близкого родича, случайно или по собственной дурости попавшего в беспощадные лапы российской судебной системы), то взамен просить можно было чего угодно. Даже участия в терракте, хотя обычно благодетели ограничивались виллой или крупной суммой денег. Значит, еще два трупа.
      Полковник заговорил, обращаясь скорее к "Ястребу", чем к приблизившимся к нему людям "Поворота".
      - Красавец. Нам бы побольше таких. НАТО, ООН, ЕС, все нас боятся, и правильно делают... Одна такая машина способна превратить всю территорию Штатов в дымящиеся руины...
      "Что уж там говорить о Москве", - добавил про себя Тихон.
      - Ее практически невозможно достать глубинными бомбами, ее невозможно догнать ни на чем, кроме, быть может, истребителя. Знаете, какова скорость подводного хода?.. - и не дождавшись ответа, полковник махнул рукой: "Все внутрь".
      Первыми загнали заложников, и полковник приказал вслед:
      - Банника и Наганова в рубку, на центральный пост. И выдайте им "Хардбоди", пусть запустят реактор.
      Реплика относилась, конечно же, к молодым ребятам.
      - Эх, хороша машина,- с сожалением добавил Правый поворотник.
      - Наш последний разговор еще в силе,- поинтересовался Тихон, стараясь отвлечь полковника от любимых разглагольствований на тему морфлота,- или отменяется?..
      - В силе, конечно. Хотя Сергей нам помог немножко. Совсем чуть-чуть,Северов поднял с земли дипломат, который стоил больше, чем все прочие расходы на захват "Ястреба", и оценивающе взвесил его в руке. - Эх, романтика. Что бы мы делали без этого чемоданчика?
      - Весла б сушили. - Вместе они поднялись к входной шахте.- А где проводник? - спросил Тихон, спускаясь в шахту вслед за полковником.
      - Где ж ему быть. Пал библейской смертью храбрых,- улыбнувшись, ответил тот. - Зрители будут довольны. - Впрочем, Тихон этой улыбки не видел, и шутки не оценил. Ему вспомнился мертвый Гришка. Mертвый навсегда. Как же не хочется быть расходным материалом... Проходной пешке очень обидно умирать, даже за короля.
      - А как вы смогли захватить второй катер?..
      - Легко,- отозвался Северов.- Они там на одной волне были, и приняли слова храброго диверсанта за чистую монету. Легли в дрейф почти у самого берега. Мы их поснимали и все. Никакой у них нормальной координации. Остальное у Гурда спроси, раз уж он начал тебе рассказывать.
      - Да картинка ничего получилась, очень даже неплохая. А что - Сергей?
      - После того, как Восьмой тут все разнес, вернее - в тот же момент, Сергей своих конвоиров изничтожил как класс.
      - Они его даже не связали?
      - Связали,- хитро прищурился Северов. - Еще как связали.
      Тихон намек понял. Связанные руки. А Левый поворотник сумел разобраться с двумя вооруженными - пусть даже сбитыми с толку - пехотинцами, не имея большого пространства для маневра. Пустой - против двух автоматов и рукопашного мастерства моряков. Как всегда - наводит на мысли, по зубам ли орешек?.. Тихон на всякий случай дозарядил "Беретту", хотя теперь это уже не требовалось, и последовал за полковником в рубку, испытывая легкую клаустрофобию. Он не любил тесных закрытых помещений, а субмарина с точки зрения нормального человека довольно сильно смахивала на плавучий гроб.
      И этот плавучий гроб вот-вот должен погрузиться под воду.
      Операция снова вошла в намеченное русло, несмотря на пехотинцев охранения, которых оказалось чрезмерно много. Добравшись вслед за за Северовым до ходовой рубки, Тихон встал за спиной у полковника. Он смотрел, как пальцы Владимира Банника, цепкие и живущие своей жизнью, бегают по клавиатуре одного из самых дорогих в мире устройст. Наганов тем временем подключал к выводам бортового компьютера какие-то непонятные для Тихона кабеля, что-то подкручивал в соединениях, настраивал... Только по кратким комментариям, которыми ребята сыпали направо и налево, можно было с большим трудом разобрать, что конкретно они собираются делать. Впрочем, комментарии хакеров не предназначались ни для Тихона, ни даже для полковника - а скорее для них самих. Банник иногда сверялся с разводкой контактов, позаимствованной прямо тут же, во вскрытом сейфе с технической информацией, картой бортовой аппаратуры, чертыхался, видимо, найдя что-то незнакомое.
      - Смотри,- сказал он наконец, обращаясь к Наганову. - Трехуровневый доступ - помимо рубки, можно войти из машинного отделения, и с с локационного поста. Удобнее всего - прямо здесь. - на ровно горящем экране "Хардбоди" загорелся схематичный чертеж.
      - Само собой,- согласился Леонид.- В машинном - только испачкаться можно. А в локационном - слишком много лишних веревок навешано.
      У Тихона отвисла челюсть, он на несколько секунд перестал прислушиваться к голосам, доносившимся из-за двери рубки. Северов же, как ни в чем не бывало, продолжал смотреть на работу хакеров.
      - Так... полным перебором, или там можно проанализировать на входе?
      - Сейчас посмотрю... - Наганов сунул подобие щупа в недра вскрытой панели. - Пробуй.
      Пальцы Банника вновь заметались по клавишам.
      - Ничего.
      - Все нормально? - на всякий случай поинтересовался полковник.
      - Нормально...- голос Банника зазвучал почти ворчливо. - Частотный анализ отменяется, будем прямым перебором делать.
      - Сколько времени?
      - Ну поскольку здесь не чисто программный комплекс, первый логин можно вынести за несколько минут - эта тачка,- он ткнул пальцем в монитор,- практически может выполнять функцию аппаратного подбора кода...
      Наганов отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
      - Так сколько времени?
      - До сотни лет. Но в соответствии с последними выкладками Бэкета-Хермана - область кодов довольно сильно сужается по разным причинам, от тупости конструкторов, до неизобретательности того, кто в последний раз фиксировал аккаунт. К тому же, здесь нет никакого дополнительного кодирования, поэтому, вероятно, и частотный анализ бесполезен помехоустойчивость никакая... Не предусмотрели... Короче, думаю, минут за пятнадцать ломанется. - Банник замолчал, углубившись в изучение строчек, замелькавших на экране. Наганов присоединился к товарищу.
      Северов внимательно посмотрел на Тихона, и тот понял, что полковник на этот раз озадачен.
      ###
      ...Когда Саундов окончательно очнулся, он до безобразия замерз, и потому, не слыша никаких посторонних звуков и не чувствуя поблизости движения, поспешил вылезти из воды на берег. Если бы не тела товарищей, разбросанные в беспорядке по берегу и плавающие в воде, он пожалуй решил бы, что весь штурм, от самого начала и до последнего взрыва, ему привиделся. Было совсем тихо, джипы исчезли, подлодка лежала в воде все такой же мертвой тушей, но только... спотыкаясь и дрожа от холода, сержант подошел к борту и приложил ладонь к корпусу.
      Корпус едва заметно вибрировал. Не понять, если не знаешь, что это за вибрация.
      Сколько же времени прошло? Сержант посмотрел на часы, которые показывали только половину четвертого, и принялся обходить те тела, что лежали на берегу, потому что те, кто остался в воде - все плавали лицом вниз.
      Саундов, в общем, и не рассчитывал найти здесь живых. Рядом с одним из мертвецов он почти рухнул на холодную землю. У этого пехотинца было изуродовано лицо, одежда обгорела, а из под ребра, ближе к середине груди, пробив бронежилет, торчал металлический осколок. Наверное, под самый врыв попал... С онемением в горле сержант понял, что это рядовой Басов.
      Кто-то тронул его за плечо. Поворачиваясь, Саундов скривился: оказывается, ему чем-то рассекло предплечье. Раньше вода мешала почувствовать горящую "царапину", но теперь она заполыхала по полной программе.
      Рядом стоял ефрейтор Мамедов, оказавшийся удачливее сержанта - в момент взрыва он находился от эпицентра дальше всех, и только слегка ударился о воду. И ему оставалось лишь притвориться мертвым, не рассчитывая на снисходительность террористов.
      Мокрый сержант выругался, стуча зубами.
      - М-мамедов... слушай. С-слушай сюда. Сейчас идем через базу к-к... к дороге. Если кто-нибудь живой там есть, обойдите с ним базу. Соберите раненых хотя бы... Я пока приду в себя... Понял меня?
      Ефрейтор испуганно кивнул и кинулся к базе.
      Саундов медленно ковылял вслед, постепенно оживая. Он чувствовал себя единственным живым на кладбище. На кладбище, где покойников не хоронят.
      Картина нарисовалась совсем невеселая: борт они все-таки потеряли, не могли не потерять, и людей - почти всех. Остался ли на базе кто-нибудь живой? Саундов не знал. Ему хотелось верить, что да. Покойный Басов тоже верил.
      7.
      Тяжелее всего борьба со сном проходит в пятом часу утра. До этого времени силы еще есть, а после пяти организм смиряется с бессоницей и начинает уже готовиться к следующему дню. Капитан милиции Петр Баконин широко зевнул, рискуя вывихнуть челюсть, и в очередной раз принялся жалеть сам себя.
      Он уже почти сутки сидел на работе, и это бесцельное сидение в очередной раз доказывало, что начальству наплевать на его таланты. Когда накануне похитили французского посла, шеф перетряс весь график дежурств по управлению и, отправив более опытных сотрудников на место преступления, оставил его на ночное дежурство. Петр с завистью посмотрел на свою помощницу криминалистку Свету. Она уткнулась носом в женский роман и только изредка отвлекалась от книги, чтобы поправить соскальзывающие очки в золоченой оправе. Капитан шумно вздохнул и опять стал вспоминать, какие дела в последнее время достались ему, а какие - его коллегам. По всякому получалось, что его не ценят.
      Тягостные раздумья прервал неожиданный телефонный звонок. Баконин посмотрел на часы - отметить время для будущего рапорта. Было двадцать три минуты пятого.
      - Дежурный по мурманскому областному управлению милиции капитан Баконин слушает.
      - Товарищ капитан, лейтенант Иванеев из териберкского отдела беспокоит.
      - Слушаю, лейтенант.
      - Тут такое дело - поступил сигнал, что на военной верфи стрельбу слышали.
      - Когда?
      - Часа два назад.
      - Что? И вы только сейчас докладываете? Вы что, с ума сошли? - Сна уже не было ни в одном глазу.
      - Товарищ капитан, понимаете, место пустынное, выстрелы слышал проезжающий мимо шофер. А у него по дороге машина сломалась. Вот он только сейчас до нас добрался.
      - Вы выслали наряд на проверку сигнала?
      - Так я чего и звоню - у нас в отделе одна машина всего на ходу. Она вчера ушла на усиление дискотеки. И, видать, по ночной дороге ребята решили не рисковать...
      - Ребята,- передразнил Баконин,- дети малые! Подготовьте человека - я за ним заеду. Отбой!
      Капитан бросил трубку на рычаги и с шумом втянул воздух, собираясь выругаться. Но увидев, что Светлана смотрит на него с интересом, передумал и так же шумно выдохнул.
      - Свет, представляешь - у них стрельба, а им не на чем съездить проверить! Во дожили. Я, пожалуй, возьму управленческую "Волгу", смотаюсь, посмотрю, что там,- голос Петра неожиданно изменился с гневного на молящий.
      - Петя, ты же знаешь, что дежурный не имеет права покидать управление.
      - Знаю, знаю. По инструкции я тебя должен отправить. А вдруг там какие-нибудь зеки, с зоны ушедшие. Если с тобой что случится - я себе никогда не прощу,- голос Петра стал уже просто приторным.- А я тебе потом шоколадку куплю. Договорились?
      - Сто шестьдесят третья.
      - Помилуй Бог, Светочка. Какое вымогательство? Я ж тебя, как товарища по работе прошу.
      - Ой,- рассмеялась Светлана,- дурачок, не статья сто шестьдесят третья, а шоколадка! Ты мне уже столько шоколадок наобещал - а я еще ни одной не видела.
      - Вот честное слово, Светка, как до двухсот дойдет - либо сразу все отдам, либо женюсь.
      - Ладно уж, езжай, жених.
      Схватив из ящика ключи от "Волги" Баконин понесся к выходу, но на полпути остановился, хлопнув себя ладонью по лбу. Развернувшись на каблуках он бросился обратно к телефону и набрал номер. Уже после первого гудка трубку сняли.
      - Дежурный по мурманскому областному управлению федеральной...
      - Петька, привет!
      - И тебе того же, Петька. Чего беспокоишь?
      - На военной верфи стрельбу слышали, собираюсь съездить проверить. Хватай своего Макарова и выходи на улицу, я тебя подберу.
      - А чего это я с тобой поеду?
      - Слушай, я давно собирался тебя спросить - ты на чем сидишь?
      - На стуле,- удивленно ответил собеседник.
      - Да не, понятно, что на стуле. А на стуле чем сидишь?
      - Можно подумать, ты как-то по-другому сидишь...
      - Ну я-то себе мозги не отсиживаю. Перестрелка - по нашему ведомству, а на военной верфи - по вашему. Все, пять минут на сборы, время пошло.
      И довольный своей шуткой Баконин побежал в гараж заводить "Волгу". Если бы он на бегу обернулся, то наконец-то смог бы узнать то, о чем знали в управлении все, кроме него. Светлана провожала его полными любви и тревоги глазами. Все считали их идеальной парой, и даже вместе на дежурство их ставили неслучайно. Но Баконин был из той героической породы мужчин, которые никогда не оборачиваются, из-за чего многого не знают. Вот и в этот раз он не обернулся.
      Ровно через пять минут милицейская "Волга" подъехала ко входу в управление ФСБ. И в то же самое время из дверей здания выскочил капитан ФСБ - Петр Орлов. Баконин не стал останавливать машину, он лишь сбросил скорость до минимума. И его другу пришлось вскакивать на ходу. Орлов хотел сделать это лихо, по-ковбойски, но в последний момент у него подвернулась правая, опорная нога, и он чуть было не растянулся на тротуаре во весь рост. Уже падая, он чудом сумел удержаться за дверцу машины, восстановить равновесие и проскользнуть внутрь.
      - Привет, Петь. К чему такая спешка? - спросил он.
      - Торопиться надо. Стреляли-то два часа назад! - ответил Баконин, энергично встряхнув в приветствии протянутую ему руку.
      - А,- усмехнулся Орлов,- ну тогда гони.
      И старенькая милицейская "Волга", взревев, бросилась обгонять время на сонных ночных улицах Мурманска.
      Любой другой на месте Орлова обиделся бы на такую выходку, но капитан знал, чем она вызвана. И поэтому не обижался ни на телефонную шутку, ни на этот выкрутас с машиной.
      Они познакомились и подружились еще в первом классе. И с тех пор их отношения не изменились. Любой парень в их школе знал, что если захочет подраться с одним из друзей, то получит от обоих. Но промеж собой их отношения были весьма странными - каждый считал своим долгом как-то подколоть приятеля.
      И все бы ничего, но полгода назад Орлову удалось перегнуть палку. Он получил капитана на два месяца раньше Баконина и начал донимать своего друга шутками вроде - "Встаньте, товарищ старший лейтенант, когда с капитаном разговариваете!" или "А не сбегать ли тебе, старлей, за пивом для старшего по званию?". Все эти шутки Баконин переносил стоически. Но на беду друзей в эти два месяца попал день рождения Орлова. Что там между ними произошло, не знал никто из их знакомых, а они сами отмахивались от всех расспросов. Но факт остается фактом - неделю друзья не разговаривали друг с другом. В следующую за праздником субботу Орлов, купив бутылку жутко дорогого и, как оказалось, фальшивого коньяка, помчался мириться с Бакониным. Тот долго дулся и обижался, но, когда бутылка опустела, за следующей они отправились вместе, обняв друг друга за плечи. С тех пор Орлов старался воздерживаться от шуток в адрес друга. А его друг с детской наивностью продолжал вести себя так, будто они по-прежнему учатся в первом классе.
      Выбравшись с улиц города на простор, машина словно заново родилась. С резвостью она пожирала километр за километром и уже через полчаса ворвалась в Териберку. На незнакомых городских улицах Баконин сбавил скорость. Он был хорошим водителем и понимал, что конечная цель их маршрута - военная верфь, а не случайно выскочивший на дорогу телеграфный столб. Поэтому к райотделу милиции они подъехали с соблюдением всех правил дорожного движения.
      В свете окон отдела было видно, что на крыльце их дожидаются два человека. Один из них сорвался и, подбежав к машине, лихо вскинул руку к козырьку, отдавая честь:
      - Товарищ капитан, ваше приказание выполнено! - он махнул рукой второму, чтобы тот подошел к машине. - Младший сержант Тарасов поедет с вами.
      Младший сержант подошел поближе, и Баконин увидел, что то, что он в неверном полумраке принял за излишнюю полноту, на самом деле являлось тяжелым и неуклюжим бронежилетом. А на плече у сержанта болтался Калашников. Баконин вышел из машины, тихонько прикрыв дверцу, чтоб не разбудить уснувшего дорогой Орлова, подошел к лейтенанту и пожал ему руку:
      - Благодарю за службу, лейтенант. Вы все сделали, как надо. А мы вот слегка поторопились,- он кивнул в сторону оставшегося в машине Орлова,- выскочили, можно сказать, в чем мать родила. На нашу долю пары бронежилетиков не найдется?
      - Богатая мамаша у вас, товарищ капитан,- ответил шуткой на шутку Иванеев,- выручу я вас, но только отдать не забудьте.
      - Живы будем - за нами не заржавеет. Только побыстрее, уже и так столько времени потеряли.
      Иванеев скрылся в здании и через несколько минут появился, неся в каждой руке по бронежилету. Их положили на заднее сиденье рядом с Тарасовым, и милицейская "Волга" продолжила свой путь к верфи. Выехав из Териберки, Баконин обернулся к сержанту:
      - Ты броники-то придерживай. А то неровен час - налечу на кочку, а они меня сзади по башке оприходуют. Что будешь делать в едущей машине, если шофер в отключке?
      - Постараюсь перехватить управление, товарищ капитан,- с чувством юмора у Тарасова оказалось плохо. Капитан с грустью посмотрел на друга-фсбшника, который сладко посапывал, привалившись к дверце машины, и опять уставился на пустынную ночную дорогу.
      Видать сутки на ногах сказывались. Маячивший впереди на дороге огонь Баконин почему-то принял за фару одинокого мотоциклиста. И только когда сержант с заднего сиденья тронул его за плечо и сказал "Товарищ капитан, похоже нам сигналят", Баконин сообразил, что никакой мотоциклист не может так вилять по дороге. Кто-то впереди махал фонарем вправо-влево, прося остановить машину. Подъехав поближе, милиционеры в свете фар увидели две темные фигуры, которые для надежности перегородили дорогу. Один из них и махал фонарем. На такое нахальство Баконин решил тоже ответить нахальством и остановил машину в полуметре от незнакомцев. От резкой остановки проснулся Орлов и недоуменно уставился на ночных бродяг. А Баконин выскочил из кабины и начал орать на незнакомцев:
      - Какого...
      - О, милиция,- прочитал на открывшейся двери надпись сигнальщик и, осветив фонариком погоны собеседника, продолжил, не обращая внимания на крик милиционера:
      - Капитан, рация в машине есть?
      - Да кто вы такие? - Баконин прикрыл рукой глаза от яркого света фонаря незнакомцев, но все равно не мог их разглядеть.
      - Морская пехота. Я - сержант Саундов, со мной ефрейтор Мамедов. Мы с верфи...
      - Что там у вас случилось? Мы на верфь как раз и направляемся.
      - Нападение террористов. Угнана подводная лодка.
      - Что? - внезапно осипшим голосом переспросил Баконин. И, справившись с голосом, продолжил: - Садитесь на заднее сиденье, доложите по всей форме.
      Морпехи забрались в машину, потеснив Тарасова, и сбросили на пол бронежилеты.
      - С этим вы опоздали,- презрительно сказал Саундов.
      - Сержант, доложите обстановку на верфи! - приказал Баконин, хватаясь за рацию и оборачиваясь назад. И только сейчас он заметил, что Саундов несколько неестественно держит правую руку. Присмотревшись, капитатан понял, что рукав распорот снизу до локтя и в этот разрез видна повязка - кусок некогда белой тряпки, ставший теперь коричневым от крови и грязи. После перевязки сержант снова застегнул пуговицу на рукаве, поэтому, если смотреть невнимательно, его форма казалась в полном порядке. Но Баконин деталей не yпyскал, и в настоящий момент жалел, что так резко говорил с этими ребятами.
      - Товарищ капитан, разрешите доложить,- по тону сержанта чувствовалось, что ему наплевать на все формы и он откровенно издевается, но никто из капитанов решил не обращать на это внимания,- группа неустановленных лиц численностью более тридцати человек, вооруженные оружием заграничного производства, сегодня ночью прибыла на верфь на машинах опять-таки заграничного производства, совершила нападение на полуроту охранения и угнала атомную подводную лодку. Потери личного состава обороняющейся стороны - сорок человек убитыми, семеро ранены.
      Неожиданно сержант перешел на нормальный тон и продолжил:
      - И из этих семерых - трое очень тяжело. Они там умирают, пока мы тут лясы точим. Мы за помощью шли... Капитан, вызови скорую.
      Баконин перебросил трубку радиотелефона Орлову и газанул, срывая машину с места:
      - Сообщи в управление. У нас там Света на связи должна быть.
      - Догадываюсь,- ухмыльнулся его друг. И продолжил в трубку:
      - Алло, Света, Орлов на проводе... Да жив твой Петенька, жив, не волнуйся... Да нет, мы еще не доехали, свидетелей по дороге обнаружили... Он за рулем, никак отвлечься не может... Да, так тут такое дело - объявляй красную тревогу!.. Да-да, и в вашей конторе и в нашей... Неустановленные пока лица угнали подводную лодку... Света, я на работе не шучу! И пусть еще скорую помощь срочно на верфь шлют, не менее трех машин.
      - Еще бы наше руководство в известность поставить,- произнес с заднего сиденья Саундов. Орлов ответил ему кивком головы:
      - Да, еще и военным сообщи... Да, и раненные, и убитые... Ладно, по тому как наш милицейский джигит гонит, мы уже через пару минут приедем. На месте мы из машины выйдем, так что если на вызовы отвечать не будем - не волнуйтесь. Как осмотримся - доложим... Конец связи.
      Орлов положил трубку и обернулся к морпехам:
      - Будем надеятся, что врачи к вашим друзьям успеют. Так вы думаете, что это были иностранцы, раз оружие заграничное?
      - А хрен его знает, капитан. Кабы они хоть словечком с нами обмолвились, а то ведь только пулями. И причем - выстрелов и не слышно было за стонами наших ребят. Похоже они глушителями пользовались.
      - А ничего странного не заметили?
      - Заметил, капитан. Голову поднять нельзя было - вот что я заметил. Я уж как-никак "дед", да и один из первых бойцов у нас в части, но до такого уровня мастерства, как у этих ребят, мне не знаю сколько еще тренироваться,- Орлов заметил, что Саундов не хвастает, говоря о себе, а старается наиболее точно описать происходящее. Этот сержант нравился ему все больше и больше. А тот все говорил: