100 великих - 100 великих военных тайн

Пять лет получали гунны дань от византийцев, пока новый император, Марциан, не расторг мирный договор, неожиданно заявив, что его подарки – для друзей, а для врагов у него есть оружие. К немалому удивлению византийцев Аттила не стал воевать с ними.

Его следующим походом стало вторжение в Западную Римскую империю, в Галлию. До 451 года он, казалось, находился в дружеских отношениях с командиром римской придворной гвардии Аэцием, опекуном правителя Западной Римской империи Валентиниана III. Летописи ничего не говорят о мотивах, побудивших Аттилу вступить в Галлию. Есть предположение, что к нему за помощью обратился один из сыновей франкского короля Хлодиона. Вероятным дополнительным стимулом являлось для Аттилы отмщение за его неудачное сватовство к Гонории, сестре правителя Западной Римской империи Валентиниана III, когда он рассчитывал получить в придачу к руке и полстраны.

Дело было так.

Весной 450 года Гонория, сестра императора, сама послала гуннскому вождю кольцо, прося освободить ее от навязываемого ей замужества. Обрадованный Аттила объявил Гонорию своей женой и потребовал часть Западной империи в качестве приданого. В конце концов назрела война.

Итак, следуя вверх по Дунаю, 500-тысячное войско гуннов подошло к Рейну и вторглось в Галлию, грабя и сжигая все на своем пути. Разгромив Вормс, Могонциак (Майнц), Трир и Мец, они двинулись в Южную Галлию, где жили готы, и осадили Орлеан.

Между тем римский полководец Флавий Аэций нашел поддержку у вестготского короля Теодориха и второго сына франкского короля, которые согласились выставить свои войска против гуннов. Аэций был талантливым военачальником и имел необычную судьбу. Его отец охранял дунайскую границу Римской империи от варваров и вынужден был отдать своего сына в заложники гуннам. Так Аэций близко узнал их военную организацию и способы ведения войны. Позже он искусно использовал силы варваров против варваров, в том числе в Каталаунской битве, где у него имелись вспомогательные отряды из франков, сарматов (аланов), саксонов, бургундцев, аморианцев и вестготов во главе с королем Теодорихом…

Дальнейшие события овеяны легендами. Но не вызывает сомнения то, что до прибытия союзников Аттила практически захватил Аурелианиум (Орлеан). Гунны уже были готовы взять голодающий город, когда появились Аэций и Теодорих.

Аттила отошел к городу Труа, к западу от которого произошла решающая битва на Каталаунских полях, получившая название «битва народов».

Подойдя сюда, римляне устроили укрепленный лагерь по всем правилам, ведь важнейшей установкой их военной жизни была безопасность бивака. Где бы и на какой срок ни останавливался легион, он тут же начинал строить лагерь из бревен, защищенный рвом и стеной. В лагере в раз и навсегда установленном порядке располагались ворота, площадь собраний – форум, палатки командования – преторий, палатки сотников (центурионов) и десятников (декурионов), стойла лошадей и другие службы.

Аттила построил свои кибитки в виде круга, внутри которого были раскинуты гуннские палатки. Его союзники-варвары расположились без окопов и укреплений.

Перед сражением Аттила привлек к себе предсказателей, они вглядывались то во внутренности животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях и объявили, что гуннам грозит беда. Небольшим утешением для Аттилы оказалось лишь то, что верховный вождь противной стороны должен был пасть в битве. Аттила сам выбрал для сражения равнину, чтобы предоставить своей легкой коннице свободу маневра. Он вывел войска на поле в третьем часу дня.[1] Сам «бич Божий» стал с гуннами в центре, на его левом фланге находились готы во главе со своим вождем Валамиром, на правом крыле – король Ардарик с гепидами и другими племенами.

Аэций во главе римлян находился на левом фланге, вестготы во главе с королем Теодорихом – на правом. Центр занимали франки, аланы и остальные союзники римлян. Аэций намеревался своими крыльями отрезать самого Аттилу от его флангов.

Между двумя армиями находилось небольшое возвышение, которым попытались завладеть обе стороны. Гунны отправили туда несколько отрядов, отделив их от авангарда, а Аэций послал вестготскую конницу во главе с сыном Теодориха Торисмундом, которая, прибыв первой, атаковала сверху и опрокинула гуннов. Для гуннской армии это было плохим предзнаменованием, и Аттила, до сих пор не знавший серьезных поражений, постарался вдохновить своих воинов речью, которую приводит в своем сочинении Иордан: «…Нападем смело на неприятеля, кто храбрее, тот всегда нападет. Смотрите с презрением на эту массу разнообразных народов, ни в чем не согласных между собою: кто при защите себя рассчитывает на чужую помощь, тот обличает собственную слабость перед всем светом… Итак, возвысьте свою храбрость и раздуйте свой обычный пыл. Покажите, как следует гуннам, свое мужество… Я бросаю первый дротик в неприятеля, если кто-либо может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб».

Воодушевленное этими словами, воинство Аттилы устремилось в бой.

Союзник Аэция, престарелый вестготский король Теодорих, объезжал войска и ободрял их, но неожиданно был сшиблен с коня и случайно растоптан своими же. По другим свидетельствам, его убили копьем. Вероятно, эту смерть и предсказывали гадатели.

Но с приходом темноты готы Теодориха, озлобленные гибелью вождя, одолели готов Аттилы. Сам Аттила бросился на слабый центр римлян, смял его, и уже торжествовал победу, но вестготы со всей мощью врезались в правый бок гуннов, а Аэций повернул против них свое крыло и нагрянул слева. После ожесточенной борьбы гунны, сдавленные справа и слева, не выдержали и бросились к своему лагерю, причем сам Аттила едва спасся бегством.

Вероятно, это была одна из самых кровопролитных битв в истории войн. По данным Иордана, с обеих сторон погибло 165 тысяч человек, по другим сведениям – 300 тысяч человек.

Аттила отошел к своему лагерю и приготовился к атаке на следующий день. Засев за кибитками, он держался достойно: из его лагеря раздавались звуки трубы и шум оружия; казалось, что он снова готов нанести удар. «Как лев, гонимый отовсюду охотниками, большим прыжком удаляется в свое логовище, не смея броситься вперед, и своим рыканием наводит ужас на окрестные места, так гордый Аттила, король гуннов, среди своих кибиток, наводил ужас на своих победителей», – писал Иордан.

Но Аэций не возобновил военных действий, потому что его покинули готы для похорон своего короля. Аттила, узнав, что готы ушли, приказал закладывать повозки и попросил Аэция, чтобы ему дали свободно уйти. Аэций согласился, поскольку не решался без союзников начинать новую битву. Остается загадкой, почему он не попытался заблокировать Аттилу и голодом вынудить гуннов к сдаче.

Так или иначе, Аттила, потерпевший первое и единственное серьезное поражение, смог уйти. Но поход гуннов закончился для них печально: их погибло гораздо больше, чем солдат Аэция. И их королю пришлось покинуть Галлию.

По общему мнению, эта битва считается одной из решающих битв истории. Победа Аттилы означала бы полную гибель остатков римской цивилизации и падение христианской религии в Западной Европе.

Успех был, но временный. В 452 году гунны вторглись в Италию и разграбили несколько крупных городов. На этот раз Аэций был не в силах что-либо противопоставить гуннам. Но тут на них обрушился новый враг – голод и чума, свирепствовавшие в тот год в Италии, заставили их покинуть страну. Есть и другие предположения, почему гунны отступили.

По легенде, суеверный Аттила боялся судьбы Алариха, умершего сразу после взятия Рима. По другой версии, после посещения лагеря гуннов папой Львом I Аттила был приведен в трепет внешностью первосвященника. Возможно, что и эти обстоятельства в какой-то мере сыграли роль в его отступлении из Италии.

В 453 году Аттила решил все-таки перейти границу Восточной Римской империи, где новый правитель Марциан отказался платить дань, положенную по договору. Но тут судьба нанесла Аттиле третий, в полном смысле смертельный удар – по неизвестной причине он умер во сне в ночь свадьбы с Ильдекой, предположительно, германкой по происхождению. Есть версия, что именно новобрачная и убила свирепого правителя гуннов, мстя за разорение ее страны и истребление ее народа.

Те, кто хоронили его и прятали награбленные сокровища, были убиты гуннами для того, чтобы могилу короля никто не смог найти. Его наследниками стали многочисленные сыновья, которые и разделили между собой созданную империю гуннов.

Однако империя гуннов долго не просуществовала. После поражения на Каталаунских полях это непрочное государственное объединение начало распадаться, а вскоре после смерти Аттилы окончательно развалилось. А вскоре гунны вообще исчезли из всемирной истории.

Гуннская опасность сплотила на короткое время разнородные силы вокруг Римской империи, но после Каталаунской победы и отражения гуннской опасности процессы внутреннего разъединения империи усилились. Варварские королевства перестали считаться с императорами и проводили самостоятельную политику.

Через несколько лет, в 454 году, император Валентиниан III – как это часто бывает в истории – «отблагодарил» своего спасителя Аэция, собственной рукой заколов последнего.

С того момента у Рима защитника больше не было. Что и не замедлило сказаться – в 455 году вандалы вошли в Рим и полностью разграбили его.

ВОЙНЫ СРЕДНИХ ВЕКОВ

ТАЙНА ВИЗАНТИЙСКОГО ОГНЕМЕТА

История хранит немало случаев сокрытия военных секретов. Пример тому – знаменитый «греческий огонь», вероятный предтеча современного огнемета. Тайну своего оружия греки оберегали в течение пяти веков, пока она не оказалась утерянной навсегда.

Так кто же и когда впервые в истории применил огнемет? Что это за странное оружие – «греческий огонь», до сих пор не дающее покоя историкам? Одни исследователи принимают факт сообщений о нем за неоспоримую истину, другие, несмотря на свидетельства источников, относятся к ним с недоверием.

Первый случай применения зажигательного оружия произошел во время битвы при Делии, происшедшей в 424 году до н.э. В этом сражении фиванский военачальник Пагонда разбил главную афинскую армию под предводительством Гиппократа, который пал на поле боя. Тогда «зажигательное оружие» представляло собой полое бревно, а горючая жидкость являлась смесью сырой нефти, серы и масла.

Во время Пелопоннесской войны между Афинским морским союзом и Пелопоннесским союзом во главе со Спартой спартанцы жгли серу и смолу под стенами Платеи, желая вынудить осажденный город к сдаче. Это событие описано Фукидидом, который сам был участником войны, но за неудачное командование эскадрой афинского флота подвергся изгнанию.

Однако некое подобие огнемета было изобретено гораздо позже. Но он метал не горючий состав, а чистое пламя вперемежку с искрами и углями. В жаровню засыпалось топливо, предположительно древесный уголь, затем при помощи мехов нагнетался воздух, вызывающий пламя, вырывающееся из жерла с оглушительным и страшным ревом. Конечно, такое оружие не являлось дальнобойным.

Только с появлением загадочного «греческого огня» можно было бы говорить о создании грозного и беспощадного оружия.

Самыми близкими предвестниками «греческого огня» считаются «жаровни», примененные на римских кораблях, с помощью которых римляне могли прорываться сквозь строй кораблей вражеского флота. Эти «жаровни» представляли собой обычные ведра, в которые непосредственно перед боем заливали горючую жидкость и поджигали ее. «Жаровню» подвешивали на конец длинного багра и выносили на пять–семь метров вперед по курсу корабля, что позволяло опорожнить ведро с горючей жидкостью на палубу неприятельского корабля прежде чем тот сумел бы протаранить римское судно.

Были еще и сифоны, изобретенные около 300 года до н.э. неким греком из Александрии, – ручное оружие, представлявшее собой трубу, наполненную маслом. Масло поджигалось, и им можно было поливать вражеское судно. Принято считать, что позже сифоны изготовлялись из бронзы (по другим источникам – из меди), а вот как именно они метали горючий состав – неизвестно…

И все же истинный «греческий огонь» – если таковой вообще существовал! – появился только в Средневековье. Происхождение этого оружия до сих пор точно неизвестно, но предполагается, что его изобрел некий сирийский архитектор и инженер Каллиник, беженец из Маальбека. Византийские источники указывают даже точную дату изобретения «греческого огня»: 673 год н.э. (по другим данным, это был 626 год, когда ромеи применили огонь против персов и аваров, объединенными силами осаждавших Константинополь). «Жидкий огонь» извергался из сифонов, и горючая смесь горела даже на поверхности воды. Огонь гасили только песком. Это зрелище вызывало ужас и удивление противника. Один из очевидцев писал, что горючую смесь наносили на металлическое копье, запускаемое гигантской пращой. Оно летело с быстротой молнии и с громовым грохотом и было похоже на дракона с головой свиньи. Когда снаряд достигал цели, происходил взрыв и подымалось облако едкого черного дыма, после чего возникало пламя, распространяющееся во все стороны; если пытались загасить пламя водой, оно вспыхивало с новой силой.

Поначалу «греческий огонь» – или «grijois» – использовался только ромеями (византийцами), и только в морских сражениях. Если верить свидетельствам, в морских сражениях «греческий огонь» был абсолютным оружием, поскольку именно скученные флоты деревянных кораблей представляли превосходную цель для зажигательной смеси. И греческие, и арабские источники в один голос утверждают, что действие «греческого огня» было поистине ошеломительным. Историк Никита Хониат пишет о «закрытых горшках, где спит огонь, который внезапно разражается молниями и поджигает все, чего достигает».

Точный рецепт горючей смеси остается загадкой по сей день. Обычно называются такие вещества, как нефть, различные масла, горючие смолы, сера, асфальт и некий «секретный компонент». Предположительно речь шла о смеси негашеной извести и серы, которая загорается при соприкосновении с водой, и каких-нибудь вязких носителей наподобие нефти или асфальта.

Впервые трубы с «греческим огнем» были установлены и опробованы на дромонах – кораблях флота Византийской империи, а потом стали главным оружием всех классов византийских кораблей.

В конце 660-х годов нашей эры арабский флот неоднократно подступал к Константинополю. Однако осажденные, возглавляемые энергичным императором Константином IV, отбили все приступы, а арабский флот был уничтожен с помощью «греческого огня». Византийский историк Феофан сообщает: «В год 673 ниспровергатели Христа предприняли великий поход. Они приплыли и зазимовали в Киликии. Когда Константин IV узнал о приближении арабов, он подготовил огромные двухпалубные корабли, оснащенные греческим огнем, и корабли-носители сифонов… Арабы были потрясены… Они бежали в великом страхе».

В 717 году арабы во главе с братом халифа, сирийским наместником Масламой, подошли к Константинополю и 15 августа предприняли очередную попытку завладеть Константинополем. 1 сентября арабский флот, насчитывавший более 1800 кораблей, занял все пространство перед городом. Византийцы перегородили залив Золотой Рог цепью на деревянных поплавках, после чего флот во главе с императором Львом III нанес неприятелю тяжелое поражение. Его победе в немалой степени способствовал «греческий огонь». «Император подготовил огненосные сифоны и поместил их на борту одно – и двухпалубных кораблей, а потом выслал их против двух флотов. Благодаря Божьей помощи и через заступничество Его Пресвятой Матери, враг был наголову разбит».

То же самое повторилось с арабами в 739,780 и 789 годах. В 764 году жертвой огня стали болгары…

Есть свидетельства того, что ромеи применяли «греческий огонь» и против руссов.

В 941 году при помощи своего секретного оружия они одержали победу над флотом князя Игоря, который шел походом на Царьград (Константинополь). Ромеи, предупрежденные болгарами, выслали навстречу грозной Руси флот под предводительством Каруаса, Феофана и Варда Фока. В завязавшемся морском сражении русский флот был уничтожен. Не в последнюю очередь благодаря «греческому живому огню». Потушить корабли было невозможно, и русские воины, спасаясь от смертоносного огня, в «бронях» прыгали в море и камнем шли ко дну. Налетевшая буря завершила разгром русского флота.

Минуло без малого сто лет, когда старший сын Ярослава Мудрого, Владимир, в 1043 году с флотом неожиданно подошел к стенам Константинополя. Русские корабли выстроились в одну линию в бухте Золотой Рог, где через несколько дней произошло сражение. По свидетельству Карло Ботта, русские потерпели поражение «от наступивших осенних бурь, греческого огня и опытности византийцев в морском деле».

Однако в другом морском бою того же Владимира Ярославича с флотом ромеев, когда князь возвращался домой, «греческий огонь» никак себя не проявил. Руссы беспрепятственно вернулись в Киев. Не совсем ясно также, по какой причине не применялся огонь и во время знаменитого успешного похода на Византию киевского князя Олега в 907 году… И почему Византия не применяла столь мощное средство против остальных своих противников?

По заявлениям ряда русских и западноевропейских историков, монголо-татары также использовали «греческий огонь». Однако в первоисточниках практически нигде не говорится об эффективности его применения!

Совсем не проявил себя «живой огонь» во время походов Батыя на Русь. На взятие крупнейших городов – княжеских столиц – затрачивалось от трех дней до недели, а такой маленький городок, как Козельск, который без особых хлопот можно было сжечь тем же «живым огнем», семь недель стойко держался против всей Батыевой орды. Победоносное вторжение Батыя в Западную Европу также обошлось без применения «живого огня». Знаменитый Джанибек больше года безрезультатно штурмовал Кафу (современная Феодосия)…

Достаточно подробно описано взятие и разорение Москвы Тохтамышем, но автор «Повести» не упоминает о каком-либо «чудо-оружии» у захватчиков. Знаменитейший азиатский полководец Тимур (Тамерлан) также прекрасно обошелся без чудесного «греческого огня».

Во времена крестовых походов «греческий огонь» был уже широко известен и на Западе, и на Востоке, причем применялся не только в морских, но и в сухопутных боях.

Вообще, горючие материалы употреблялись на Западе, как и на Востоке, и широко распространенным приемом борьбы с метательными машинами противника был их поджог с помощью горящей пакли. Даже на ковре из Байе можно видеть примитивные зажигательные средства, представляющие собой факелы на конце длинных пик, предназначенные для поджога осадных башен и орудий, делавшихся почти всегда из дерева. Во время осады Иерусалима, по словам хронистов, на осаждающих обрушился настоящий поток горючих материалов: «Горожане метали в башни огонь плотной массой, было много горящих стрел, головешек, горшков с серой, маслом и смолой, и многое другое, что поддерживает огонь».

Но «греческий огонь» был более страшен, чем смола или головешки. Есть сведения об этом чудесном «оружии массового поражения» в средневековых испанских хрониках. Они записаны со слов участников похода Людовика IX в святую землю.

В Аравии и в странах Ближнего Востока имелось много нефтяных источников, поэтому арабы легко могли воспользоваться нефтью, ибо ее запасы были просто неиссякаемы. Во время нападения франко-византийцев на Египет в 1168 году мусульмане держали у ворот Каира двадцать тысяч горшков нефти и затем запустили десять тысяч поджигающих камней, чтобы поджечь город и не допустить в него франков.

Знаменитый Саладин таким же образом вынужден был поджечь свой нубийский лагерь, чтобы подавить бунт своей черной гвардии, и действительно, когда восставшие увидели, как загорелась их стоянка, где находилось их имущество, жены и дети, они в панике бежали.

Один свидетель рассказывал, какой эффект был произведен при осаде Дамьетты в ноябре 1219 года «скатертями греческого огня»: «Греческий огонь, текший, как река, от речной башни и от города, сеял ужас; но с помощью уксуса, песка и других материалов его затушили, придя на помощь тем, кто стал его жертвой».

Со временем крестоносцы научились защищаться от «живого огня»; они покрывали осадные орудия шкурами свежеободранных животных и стали тушить огонь не водой, а уксусом, песком или тальком, который издавна использовали и арабы для предохранения себя от этого огня.

Наряду со свидетельствами об ужасном оружии в истории «греческого огня» имеется немало белых пятен и просто необъяснимых ситуаций.

Вот и первый парадокс: как указывал хронист Робер де Клари в своем произведении «Завоевание Константинополя», созданном в начале XIII века, крестоносцы в 1204 году сами – значит, уже знали его секрет? – пытались использовать «греческий огонь» при осаде Константинополя. Однако деревянные башни константинопольских стен были защищены кожами, смоченными водой, поэтому огонь рыцарям не помог. А почему «живой огонь» не применяли ромеи, знавшие его секреты и защищавшие город? Это остается загадкой. Так или иначе, но крестоносцы, блокировав Константинополь с моря и суши, взяли его решительным штурмом, потеряв всего одного рыцаря.

То же самое происходит и в период агонии Византийской империи в 1453 году, когда турки-османы захватили Константинополь. Даже в последних боях за столицу до применения «чудо-оружия» не дошло…

Ведь если существовало столь эффективное оружие, наводившее страх и ужас на противников, почему же оно позже не играло существенной роли в сражениях? Потому что секрет его был утерян?

Стоит задуматься над следующим вопросом: можно ли удержать монополию на какой-либо вид вооружения или боевой техники после того, как его действие наглядно продемонстрировано на поле боя? Как показывает опыт войн – нет. Получается, что это грозное оружие применялось только в тех кампаниях, когда и без него уже были реальные предпосылки для достижения победы – малочисленность войск противника, нерешительный характер его действий, плохие погодные условия и тому подобное. А при встрече с сильным противником армия, обладавшая «чудо-оружием», оказывалась вдруг на грани гибели и почему-то не применяла страшное оружие. Версия об утере рецепта «живого огня» весьма сомнительна. Византийская империя, как и любое другое государство Средних веков, не знало мирных передышек…

Так существовал ли «греческий огонь» вообще?

Вопрос так и остается открытым. В действительности огнеметы в боевых действиях стали применяться только в начале XX века, а точнее, во время Первой мировой войны, причем всеми воюющими сторонами.

КАК МОЛОТ ОСТАНОВИЛ МАВРОВ

В 732 году, как свидетельствовали хронисты, 400-тысячная армия арабов перешла Пиренеи и вторглась в Галлию. Более поздние исследования приводят к выводу, что у арабов могло быть от 30 до 50 тысяч воинов.

Не без помощи аквитанской и бургундской знати, противившейся процессу централизации в королевстве франков, арабское войско Абд-эль-Рахмана двинулось по Западной Галлии, достигло центра Аквитании, заняло Пуатье и направилось к Туру. Здесь, на старой римской дороге, у переправы через реку Вьенну арабов встретило 30-тысячное войско франков во главе с майордомом из рода Каролингов Пипином Карлом, являвшимся фактическим правителем Франкского государства с 715 года.

Еще в начале его правления Франкское государство состояло из трех давно обособившихся частей: Нейстрии, Австразии и Бургундии. Королевская власть была чисто номинальной. Этим не замедлили воспользоваться враги франков. В рейнские области вторглись саксы, в Баварию – авары, а через Пиренеи к реке Лауре двигались завоеватели-арабы.

Свой путь к власти Карлу приходилось прокладывать с оружием в руках. После смерти отца в 714 году его вместе с мачехой Плектрудой бросили в тюрьму, откуда он смог бежать в следующем году. К тому времени он был уже достаточно известным военным вождем франков Австразии, где был популярен среди свободных крестьян и средних землевладельцев. Они и стали его главной опорой в междоусобной борьбе за власть в Франкском государстве.

Утвердившись в Австразии, Карл Пипин начал силой оружия и дипломатией укреплять положение на землях франков. После ожесточенного противоборства со своими противниками в 715 году он стал майордомом Франкского государства и правил им от имени малолетнего короля Теодориха IV. Утвердившись у королевского престола, Карл начал серию военных походов за пределы Австразии.

Карл, взяв верх в сражениях над феодалами, пытавшимися оспаривать у него верховную власть, в 719 году одержал блестящую победу над нейстрийцами, во главе которых стоял один из его противников майордом Рагенфрид, чьим союзником являлся правитель Аквитании граф Эд. В битве при Сауссоне франкский правитель обратил неприятельское войско в бегство. Выдав Рагенфрида, графу Эду удалось заключить с Карлом временный мир. Вскоре франки заняли города Париж и Орлеан.

Потом Карл вспомнил и о своем заклятом враге – мачехе Плектруде, имевшей собственное большое войско. Начав с ней войну, Карл принудил мачеху сдать ему богатый и хорошо укрепленный город Кельн на берегах Рейна.

В 725 и 728 годах майордом Карл Пипин совершил два больших военных похода против баварцев и в конце концов подчинил их себе. Затем последовали походы в Алеманию и Аквитанию, в Тюрингию и Фризию…

Основой боевой мощи армии франков до битвы при Пуатье оставалась пехота, состоявшая из свободных крестьян. В то время военнообязанными являлись все мужчины королевства, способные носить оружие.

Организационно войско франков делилось на сотни, или, иначе говоря, на такое количество крестьянских дворов, которые могли в военное время выставить в ополчение сто пеших воинов. Крестьянские общины сами регулировали воинскую повинность. Каждый франкский воин вооружался и снаряжался за свой счет. Качество оружия проверялось на смотрах, которые проводил король или по его поручению военачальники-графы. Если оружие воина находилось в неудовлетворительном состоянии, то он подвергался наказанию. Известен случай, когда король убил воина во время одного из таких смотров за плохое содержание личного оружия.

Национальным оружием франков была «франциска» – секира с одним или двумя лезвиями, к которой привязывалась веревка. Франки ловко бросали секиры в противника на близких дистанциях. Для ближнего рукопашного боя они применяли мечи. Кроме франциск и мечей франки вооружались еще короткими копьями – ангонами с зубцами на длинном и остром наконечнике. Зубцы ангона имели обратное направление и поэтому вынуть его из раны было очень трудно. В бою воин сперва метал ангон, который вонзался в щит противника, а затем наступал на древко копья и тем самым оттягивал щит и поражал врага тяжелым мечом. Многие воины имели лук и стрелы, которые иногда пропитывались ядом.

Единственным защитным вооружением франкского воина во времена Карла Пипина являлся щит круглой или овальной формы. Только богатые воины имели шлемы и кольчуги, поскольку изделия из металла стоили больших денег. Часть вооружения франкского войска являлась военной добычей.

В европейской истории франкский полководец Карл Пипин прославился прежде всего успешными войнами против завоевателей-арабов, за что получил прозвище «Мартелл», что значит «молот».

В 720 году арабы перешли Пиренейские горы и вторглись на территорию современной Франции. Арабское войско взяло приступом хорошо укрепленную Нарбонну и осадило большой город Тулузу. Граф Эд был разбит, и ему пришлось с остатками своего войска искать прибежище в Австразии.

Очень скоро арабская конница появилась на полях Септимании и Бургундии и достигла даже левого берега реки Роны, войдя в земли франков. Так на полях Западной Европы впервые вызрело крупное столкновение между мусульманским и христианским миром. Арабские полководцы, перейдя через Пиренеи, имели большие завоевательные планы в Европе.

Надо отдать должное Карлу – он сразу понял всю опасность арабского вторжения. Ведь арабы-мавры к тому времени успели покорить почти все испанские области. Их войска постоянно пополнялись новыми силами, приходившими через Гибралтарский пролив из Магриба – Северной Африки, с территории современных Марокко, Алжира и Туниса. Арабские военачальники славились своим военным искусством, а их воины были прекрасными наездниками и лучниками. Войско арабов было частично укомплектовано североафриканскими кочевниками-берберами, за что в Испании арабов называли маврами.

Карл Пипин, прервав военную кампанию в верховьях Дуная, в 732 году собрал большое ополчение австразийцев, нейстрийцев и прирейнских племен. К тому моменту арабы уже разграбили город Бордо, захватили город-крепость Пуатье и двинулись к Туру.

Франкский полководец решительно двинулся навстречу арабской армии, стремясь упредить ее появление перед крепостными стенами Тура. Он уже знал, что арабами командует опытный Абд-эль-Рахман и что его войско значительно превосходит ополчение франков, которое, по данным тех же европейских хронистов, насчитывало всего 30 тысяч воинов.

В том месте, где старая римская дорога пересекала реку Вьенну, через которую был построен мост, франки и их союзники преградили арабской армии путь к Туру. Вблизи располагался город Пуатье, по имени которого и было названо сражение, состоявшееся 4 октября 732 года и длившееся несколько дней: по арабским хроникам – два, по христианским – семь дней.

Зная, что в войске противника преобладает легкая конница и много лучников, майордом Карл Пипин решил дать арабам, которые на полях Европы придерживались активной наступательной тактики, оборонительный бой. Тем более что холмистая местность затрудняла действия больших масс конницы. Франкское войско было построено для битвы между реками Клен и Вьенна, которые своими берегами хорошо прикрывали его фланги. Основу боевого порядка составляла пехота, построенная плотной фалангой. На флангах разместилась тяжеловооруженная на рыцарский манер конница. Правым флангом командовал граф Эд.