Колония на кратере

В каюте он нашел мистера Соундерса (или, как его называли все переселенцы, капитана Соундерса), связанного по рукам и ногам; комиссара и Биглоу постигла та же участь; они были найдены в помещении матросов также связанными. За исключением этих трех человек, весь экипаж «Сирены» состоял еще из двух человек в тот момент, когда она была захвачена туземцами. Саундерс положительно не мог сообщить Марку никаких подробностей обо всем случившемся.

Марк узнал от него, что «Ранкокус» теперь находится не на ветре у кратера, а под ветром, и если бы он продолжал идти в том направлении, в каком шел, когда встретился с «Сиреной», то он к восходу солнца пристал бы к острову своего имени. Кроме того, Соундерс успокоил Марка относительно участи женщин и детей; все они находились на Пике, и ни одна из них не отлучалась из Эдема уже более шести месяцев, то есть с тех пор, как смерть Урууни развязала руки Ваальли. Тотчас же после смерти отца сын Урууни, наследовавший от него власть, был свергнут грозным Ваальли, который, нимало не стесняясь заклятиями и торжественным воспрещением своих жрецов, стал убеждать своих единоплеменников пойти против белых. Наобещав им полный разгром всего имущества переселенцев и груды столь драгоценных для них железа и меди, якобы имевшихся на судне, Ваальли собрал вокруг себя немалое число соратников. Однако, как хитрый и предусмотрительный политик, он не сразу двинулся войной на белых. После того как ему удалось захватить верховную власть, Ваальли стал преднамеренно осыпать переселенцев всевозможными доказательствами своего благорасположения и внимания к ним. Он заготовил громадные запасы сандалового дерева, которые он обещал уже сам перевезти на Риф, и первый большой транспорт был действительно им доставлен. Одним словом, не было такой дружественной услуги, которую бы он не постарался оказать переселенцам с целью ослабить их бдительность и осторожность. Никто на кратере не ожидал нападения; все готовились к встрече Марка, и возвращение «Ранкокуса» ожидалось со дня на день.

«Сирена», забрав громадный груз сандала на островах Бэтто, выгрузила его на кратере и затем вышла в море навстречу «Ранкокусу», чтобы поскорее принести Марку сведения о делах колонии. Это было как раз поутру того дня, когда произошла встреча «Сирены» и «Ранкокуса». Экипаж «Сирены» состоял на этот раз из капитана Соундерса, Биглоу, комиссара, повара и еще двух людей, нанявшихся в Кантоне. Двое последних стояли, как на беду, на вахте, когда, пользуясь предрассветной мглою, к судну подкрались туземцы. Будучи пьяны, те даже не заметили приближения неприятельской флотилии и сами первые же поплатились жизнью за это небрежное отношение к долгу службы. Остальные находившиеся на бриге люди были обязаны своей жизнью только тому счастливому обстоятельству, что все они спали крепчайшим сном в момент нападения туземцев на их судно. Не видя в них помехи своему разбою, туземцы не нашли нужным их убивать. Завладев бригом, дикари решили отвезти свою спавшую добычу на острова Бэтто, и Бог весть что сталось бы со злополучным экипажем «Сирены», не повстречай ее «Ранкокус».

Соундерсу ничего не было известно относительно численности неприятельского флота или дальнейших намерений врага. Он полагал, что судно его было атаковано весьма незначительной частью войск Ваальли с их грозным вождем во главе. По некоторым словам и жестам, подмеченным Соундерсом в то время, когда его взяли, он полагал, что остальная, более многочисленная часть войска Ваальли проникла в каналы, ведущие к Рифу, понятно, с целью разграбления острова. В настоящее время на кратере пребывали Сократ, Ункус и Уатгельс со своими женами и семьями; других защитников там не было. На вершине кратера еще перед отъездом Марка был построен довольно просторный и красивый дом, и хотя он еще не был вполне закончен, но все же имел громадную цену в глазах переселенцев; на луговине повсюду разбрелись стада свиней, число которых достигало в настоящее время двухсот голов; тут же было и несколько голов рогатого скота, а также большие запасы железа, привезенного из Кантона и сваленного в груду на кратере.

Выслушав рассказ Соундерса, Марк тотчас же составил план действий. Прежде всего он приказал держать как можно ближе к ветру, чтобы подойти к вплавь спасавшимся туземцам. Пусть это были дикари и неприятели, но все же они были люди, и Марку не хотелось бросать их на произвол судьбы в открытом океане. Врезавшись в самую середину пловцов, Марк приказал спустить несколько шлюпок, к которым туземцы, несмотря на внушаемый им судном и его экипажем ужас, все же с радостью поплыли со всех сторон, ища спасения. Сделав это доброе дело, Марк стал раздумывать о дальнейшем. Три различных канала вели на Риф; Марк избрал из них Северный, так как то был ближайший путь, а также и потому, что тут не было надобности постоянно лавировать. Оставив на «Сирене» двенадцать человек экипажа. Марк послал ее к западному рейду, чтобы запереть всякое отступление флоту Ваальли, если он успел проникнуть к кратеру и вздумает бежать с захваченной добычей. Что же касается «Ранкокуса», то он час спустя был уже в виду берега, а перед закатом солнца зашел в северный рейд и бросил якорь на достаточной глубине в месте, прекрасно защищенном от ветра. Здесь Марк провел всю ночь, не желая рисковать, забираясь темной ночью в узкие извилистые рукава и проливы.

ГЛАВА XXI

Какая прекрасная вещь свой дом! С удовольствием в него возвращаются!

Персивалъ

Бросив якорь на ночь, Марк не пренебрег сделать маленькую рекогносцировку. Это поручение было возложено на Боба. Согласно инструкциям, данным ему, он должен был проникнуть как можно ближе к Рифу, и, если возможно, то даже постараться переговорить с Сократом.

Имея в своем распоряжении двухпарусную шлюпку, Боб до полуночи оказался в виду Рифа, но, к немалому своему удивлению, он увидел, что все здесь спало спокойным сном. Боб не удовольствовался рекогносцировкой, сделанной издали, а продолжал свой путь до тех пор, пока не достиг скалистой набережной Рифа. Здесь он сошел на берег и пешком, не торопясь, направился в кратер. Вход в него оставался открытым; войдя туда, Боб и его товарищи повсюду застали полнейшую тишину, без всяких признаков недавнего разгрома. Зная, что жители Рифа предпочитали для ночлега вершину, Боб поднялся туда, и, зайдя в один из построенных там домов, он, к немалой радости, застал там весь маленький гарнизон кратера, спящий сном праведных, не чующих над головой никакой беды. Боб понял, что туземцы еще не появлялись здесь и что Сократ не знает ничего о том несчастье, которое постигло было бриг.

Негр несказанно обрадовался возвращению Боба и своего господина, как он всегда называл Марка; даже весть о близости туземцев не смутила его, когда он услышал, что великан «Ранкокус» со столь многочисленным подкреплением находится так близко. Впрочем, Марк дал Бобу двадцать вооруженных людей для сопровождения его во время рекогносцировки, а с таким войском можно было рассчитывать, что кратер в безопасности. Получив приказание уведомить о результатах своей экспедиции, Боб отослал шлюпку обратно к Марку и поручил четверым возвращавшимся на судно подробно сообщить самому капитану обо всем, что им пришлось увидеть и услышать на Рифе.

По словам Сократа, оборона Рифа вовсе не была так затруднительна в данный момент, так как и «Друг Авраам», и «Нэшамони» стояли теперь на якоре в Миниатюрной бухте, равно как и остальные суда, и что значительная часть скота тоже находилась на Пике, хотя и здесь еще оставалось до двухсот голов свиней и голов восемь рогатого скота, не считая маленьких телят. Наиболее пострадать должны были, конечно, свиньи, так как в них туземцы стали бы стрелять, тогда как рогатый скот они во что бы то ни стало постараются захватить живьем.

Тем временем Сократ стал показывать новоприбывшим луга и пастбища. Вся громадная луговина представляла собою прекраснейшее пастбище для скота; все посадки деревьев принялись и крепли не по дням, а по часам, образуя везде сады и рощи. Вновь прибывшие переселенцы с жадностью и радостно прислушиваясь к этим его речам. Однако Боба все же озадачивали средства обороны, о которых он не переставал думать, все время слушая рассказы Сократа.

У деревянного мостика Боб распорядился поставить несколько вооруженных людей для охраны этого прохода; все имевшиеся здесь каронады были заряжены и всюду расставлены часовые. Приняв все эти необходимые меры предосторожности, Боб разрешил своим людям заснуть, и сам первый подал им пример.

Как и следовало ожидать, Ваальли атаковал Риф с первыми лучами солнца. Шлюпка, посланная Бобом с известиями с Рифа, успела уже вновь вернуться на бриг и передать и там распоряжения Марка, по которым «Сирена» должна была сейчас же войти в западный канал, чтобы запереть с тыла флот Ваальли.

Таково было положение дел, как вдруг совершенно неожиданно раздались крики туземцев.

Прежде всего Ваальли атаковал маленький мост, рассчитывая завладеть им без сопротивления. Зная, что судно отсутствует, он полагал, что теперь нечего уже опасаться его страшных огней.

Но Ваальли знал также, что на вершине кратера имеются орудия, и ими-то он и рассчитывал овладеть с самого же начала сражения. Эти смертоносные машины являлись страшилищем для всех туземцев, и Ваальли отлично сознавал всю важность обладания хотя бы только одним из таких орудий. Для этого надо было лишь действовать с большой быстротой. Собрав предварительно подробные сведения о положении дел на Рифе, он думал, что не встретит почти никакого сопротивления, тем более что после захвата брига, по его расчетам, на Рифе должно было оставаться всего-навсего не более шести защитников. Действительно, в это время на острове был только Сократ со своей семьей. Крики туземцев раздались как раз в тот момент, когда они увидели, что мост был снят, а люди, охранявшие мост, дали тотчас же залп из нескольких ружей. Таково было начало этого сражения, сопровождавшегося бешеными криками и возгласами. Несколько сот человек бросились вплавь и, переплыв пролив, устремились на кратер. Ожидавший этого Боб приказал своим людям отступить и не препятствовать врагу вступить на почву Рифа. Жаждущие наживы и грабежа дикари толпами взбирались на берег и бежали, перегоняя друг друга, с разных сторон ко входу кратера. В этот момент Боб со своими товарищами вошел в ворота, ведущие вовнутрь кратера, и, захлопнув их за собою, решил во что бы то ни стало воспрепятствовать вторжению краснокожих. Боб отлично знал, что другого средства проникновения в кратер, как только пройдя в ворота, не было; поэтому он не робел, а защитить лишь этот вход было нетрудно, тем более что помещавшаяся на вершине каронада была наведена так, чтобы преградить доступ ко входу. Разочарование Ваальли при виде столь неприступной цитадели было весьма сильным, но при всем том он понял, что для того чтобы достигнуть вершины, нужно было прибегнуть к помощи каких-либо искусственных мер. Тем не менее у него хватило благоразумия отозвать своих воинов, запрятавшихся среди скал, где они действительно были хорошо укрыты от неприятельского огня, но вместе с тем были обречены и на полное бездействие.

Жажда наживы не давала покоя Ваальли, и он решился сделать попытку достичь вершины снаружи: с этой целью он приказал кучке своих воинов взобраться туда, подсаживая друг друга на плечи. Этот план, казалось, должен был бы удаться, но едва только голова первого индейца показалась над скалами, как меткий выстрел раздробил ему череп, и он, падая, увлек за собою еще несколько человек, ломавших себе ребра, руки и ноги во время падения.

Однако утомленный продолжительным бездействием, смышленый и находчивый Ваальли решился испытать еще одно отчаянное средство. На верфи, где временами производились разные починки, оставалось немного разного строевого леса, балок, досок и тому подобное. Ваальли отобрал сотню решительных и предприимчивых людей, послал их туда с приказом собрать как можно больше досок, брусьев и всякого другого леса и перетащить все это к подножию кратера.

Боб только этого и ожидал; он тотчас же навел одну из каронад на самую внушительную кучу лесного материала, и как только туземцы собрались вокруг нее, хватил по ним картечью; человек десять или двенадцать были убиты и ранены, остальные же, точно пыль, развеянная ветром, разбежались в разные стороны. Вдруг кто-то крикнул: «Парус!», и вслед за тем этот же возглас повторили и часовые на вершине. То был «Ранкокус». Очевидно, выстрел, произведенный с кратера, был услышан Марком, потому что он тотчас же ответил на него, желая ободрить тем осажденных и давая им знать о своем присутствии. Минуту спустя раздался третий выстрел из орудия с западной стороны; оглянувшись в ту сторону, Боб увидел верхушки мачт «Сирены», видневшиеся над вершинами скал. Надо ли говорить, что раздавшаяся со всех сторон пушечная пальба и появление двух вооруженных судов разрушили все планы предприимчивого Ваальли, который, подавляя с трудом свою ярость, стал отступать. Отступление Ваальли могло быть названо счастливым. По данному им знаку, туземцы бросились в воду и благополучно переплыли пролив. Боб, конечно, мог бы беспрепятственно стрелять в них картечью и перебить большую половину неприятелей, но ему было противно бесполезное кровопролитие, и потому туземцам удалось убраться с Рифа, унося с собою своих убитых и раненых с помощью моста, который они уже успели восстановить.

Добраться до своих лодок Ваальли и его людям было легко, но теперь являлся вопрос, как выйти из вод кратера? Всякая возможность отступления и с севера, и с запада была отрезана; чтобы выйти с южной или восточной стороны, необходимо было пройти под огнем Рифа и затем еще пройти сквозь строй между цитаделью кратера и грозным «Ранкокусом».

Однако Ваальли сообразил, что если они сделают некоторое усилие и быстро промчатся под скалами Рифа, то в узких и тесных проливчиках его флоту удастся выбраться в открытое море, а большие суда врагов будут не в состоянии преследовать их в этих тесных, извилистых проливах. Боб предоставил им и здесь пройти беспрепятственно, не дав по ним ни одного выстрела.

Как только «Ранкокус» подошел ближе, Боб отправился навстречу Марку и доложил ему обо всех своих действиях. Теперь уже опасность совсем миновала. «Ранкокус» стал на якорь у набережной Рифа, и пассажиры толпою устремились на берег, едва только успели перебросить две-три доски, чтобы облегчить переход с корабля на сушу.

Менее чем за час все имевшиеся на судне животные были сведены на берег и пущены на пастбища кратера, и вскоре на «Ранкокусе» не осталось ни одного животного, кроме крыс и мышей, без которых немыслимо ни одно судно.

О дикарях никто не думал. Они бежали и в данный момент были уже очень далеко. Конечно, .. Ранкокус» и бриг с успехом могли бы преследовать их, но переселенцы наши не имели желания пускаться за ними в погоню и от души радовались тому, что им удалось от них избавиться.

И вот после столь долгого отсутствия Марк вновь вернулся к себе на Риф. Все тут дышало довольством и изобилием; тут стояло и его судно, нагруженное всем, что только могло способствовать удобству и благосостоянию его и всей его колонии. Вокруг себя он видел только счастливые, веселые и довольные лица, и сердце его переполнилось чувством благодарности к Всевышнему. Если бы здесь была его жена и дети, то, кажется, в этот момент мера счастья его переполнилась бы. Однако и Бриджит не забыли. Не прошло и получаса с минуты прибытия судна на Риф, как Боб уже успел вскочить на «Нэшамони» и поспешил на Пик с радостной вестью о прибытии «Ранкокуса» Но ему не пришлось даже совершить столь дальнего плавания; едва он успел обогнуть южный мыс, как повстречался с «Авраамом», шедшим к Рифу. На Пике были замечены враждебные намерения Ваальли и потому решили отправить на Риф «Друга Авраама» с надлежащим по своей численности экипажем для того, чтобы предупредить тамошних жителей о грозившей опасности и оказать им в случае надобности помощь. Бриджит вздумала также ехать на Риф вместе с детьми и Мартой, чтобы позаботиться о сохранности некоторых ценных вещей, находившихся в павильоне мужа на вершине кратера.

Легко вообразить радость Бриджит, Марты и других пассажиров и экипажа «Друга Авраама» при получении вести о прибытии «Ранкокуса». После первого обмена приветствиями и сбивчивых вопросов и ответов решено было, что «Друг Авраам» со своим экипажем, под начальством Билля Броуна, выйдет в море и будет наблюдать за неприятелем. Надо было заставить Ваальли идти на север и воспрепятствовать ему вернуться еще раз на Риф. «Авраам» как раз наиболее подходил для такого плавания, так как не требовал большого количества рук и к тому же был прекрасно вооружен, а Билль Броун отлично умел с ним управляться. Между тем Боб, пересадив к себе на «Нэшамони» обеих женщин и детей, отплыл обратно к Рифу.

Так как день этот начался для наших переселенцев очень рано, то к полудню «Нэшамони» уже успел прийти обратно. Заметив его издали, Марк сильно встревожился. Он знал, что за это время невозможно было дойти до Пика, и потому он предположил, что Ваальли со своим флотом преградил ему путь и Боб вернулся просить подкрепления. Но когда судно подошло ближе, Марк заметил развевающиеся по ветру женские одежды и затем с помощью подзорной трубы ясно различил знакомый милый облик своей ненаглядной Бриджит.

Суда, подходившие к Рифу с юга, должны были пройти через узкий пролив, который отделял Риф от луговины, и в тот момент, когда «Нэшамони» проходил вблизи берега, Марк вскочил на палубу и, обезумев от радости, заключил в свои объятия кинувшуюся ему на грудь жену.

Было уже почти темно, когда Марк снова появился среди вновь прибывших переселенцев. Люди эти уже успели немного оглядеться на Рифе; они побывали на ближайших островах, и все, даже и наиболее требовательные из них, оказались вполне довольны тем, что здесь нашли; особенно их очаровывало обилие плодов и зелени, роскошная апельсиновая роща, где все деревья были разубраны золотистыми плодами, имбиря, смокв, дынь, тыкв, кокосовых орехов здесь было такое множество, что казалось положительно невозможным съесть все это.

К ночи большая часть переселенцев вернулась ночевать в последний раз на «Ранкокус». Около десяти часов утра на другой день прибыл и «Друг Авраам». Билль Броун доложил Марку, что Ваальли ушел, не сделав даже попытки хоть раз оглянуться назад. Выслушав отчет Билля Броуна, Марк решил, что нет более никаких оснований опасаться вторичного нападения туземцев, а также нет и надобности в дальнейшем преследовании неприятельского флота.

Весь этот, а также и следующий день наши переселенцы употребили на перетаскивание своих пожитков и большей части груза с судна на берег, а так как Марк намеревался поселить сорок семейств из числа вновь прибывших на Пике, то «Друг Авраам» был подведен к набережной, и все имущество этих сорока семейств было перенесено на «Авраам». Мужчины, женщины и даже дети весело исполняли каждый свою посильную работу, и в данный момент этот кусочек набережной Рифа напоминал картиной оживленной работы деятельный муравейник в теплый день.

Тем временем Билль Броун, присутствовавший при погрузке судна, которым он командовал, воспользовался минутой перерыва работ и, подойдя к Марку, завел с ним следующий разговор:

— А славных товарищей вы нам привезли, мистер Вульстон, право, выбор не плохой, уж что и говорить! Ну а меня-то вы там не забыли, если смею спросить?

— Нет, Билль, я вас не забыл и, мне кажется, исправно исполнил ваше поручение; Феба здесь, готова к вашим услугам.

— Так что же, за мной остановки не выйдет! — засмеялся Билль. — Но только, Бога ради, укажите вы мне эту молодую женщину, я уже начинаю ее любить всем сердцем.

— Ого! Молодую женщину?! Да ведь у нас такого уговора не было, Билль! О возрасте у нас ничего не было говорено; вы лишь желали иметь жену, добрую и хорошую, и подумайте сами, ведь чем предмет этот моложе и свежее, тем на него больше и спроса.

— Ну, ну, не бойтесь, мистер Вульстон, я не оставлю ее у вас на руках, будь она хоть настолько стара, что годилась бы мне в матери; но все же я уверен, что вы, по доброте сердечной, хоть немного пожалели вашего бедного товарища и выбрали ему супругу, соответствующую возрасту парня, которому всего тридцать два года от роду.

— Об этом судите сами, Билль, вон она, ваша Феба; смотрите, вон она несет большое зеркало и сама любуется в нем своей рожицей. И если нрав ее столь же привлекателен, как и ее наружность, то вы, наверное, будете довольны ею. К тому же будущая ваша жена приехала сюда не с пустыми руками, а привезла с собою много кое-чего, что вам очень и очень пригодится в вашем новом хозяйстве.

Билль Броун был в восторге от выбора начальника; но что особенно порадовало последнего, так это то, что и хорошенькая Феба осталась чрезвычайно довольна своим будущим мужем, несмотря на его красный шрам. Счастливая парочка в тот же день сочеталась законным браком в большой каюте «Друга Авраама».

Три дня спустя после прибытия «Ранкокуса» на Риф, с закатом солнца, , Друг Авраам» вышел в море и направился к Пику, увозя без малого сто пассажиров, считая женщин и детей. «Нэшамони» вышел несколькими часами раньше вместе с Марком и его семьей. Марк, а в особенности его меньшие братья сгорали от нетерпения увидеть скорее свою сестру Анну. Встреча всех членов семьи Вульстон была поистине трогательная. Молодые братья Вульстоны были приятно поражены благоустройством и удобствами обстановки, в какой жила теперь их милая сестра. Хитон построил для себя, несколько поодаль от других, прелестный домик среди фруктовой рощицы и в двух шагах от светлого ручья.

Около полуночи «Друг Авраам» вошел в Миниатюрную бухту. Так как было уже слишком поздно, то каждый из переселенцев, захватив с собою какую-нибудь не особенно тяжелую ношу, поднялся с нею вдоль оврага в долину Эдема. Ночь была ясная и лунная, и большинство из вновь прибывших переселенцев провели эту ночь под открытым небом в палатках или даже просто под приготовленным для них зеленым навесом, где они вскоре и заснули сладким сном, овеваемые теплым дыханием тихой ароматной ночи.

С раннего утра все уже были на ногах. Только что прибывшие сюда переселенцы не могли дать себе отчета, наяву или во сне они видят все то, что представилось их очарованным взорам. Каждому из них казалось, что какая-то неведомая сила перенесла их с грешной земли в какой-то райский сад.

ГЛАВА XXII

Вы говорите, что этолюди? Значит, у них такие же сердца, каку нас?

Байрон

До последнего времени все, что являлось продуктом земледелия, считалось общим достоянием всех жителей колонии; некоторыми привилегиями в этом отношении пользовался только Марк со своей семьей. Но здравый смысл Марка подсказал ему, что этот порядок вещей не мог, да и не должен был продолжаться более. В то время, о котором идет речь, все модные теперь теории о благе ассоциации или общности были мало распространены, и им тогда никто не придавал значения.

Марк не имел ничего против того, чтобы при случае переселенцы помогли друг другу в работах; но его мнение было таково, что до тех пор, пока человек работает для самого себя или для своих близких, община может быть уверена, что он будет работать несравненно усерднее, чем в том случае, если бы он работал на всю колонию. Далее, Марк хотел, чтобы все переселенцы пользовались в равной мере поддержкой и покровительством высшей власти и чтобы каждому была предоставлена свобода в избрании того или иного пути, которым он желал и надеялся достигнуть счастья и благосостояния своего и всей свой семьи.

Первым действием Марка, или, как его еще называли, губернатора колонии, было назначение брата его Абрама Вульстона секретарем колонии. В Америке уважение к властям в то время было еще довольно сильно развито, и «молодой господин секретарь Вульстон» вскоре стал немаловажной персоной в среде переселенцев, равно как и все остальные должностные лица, избранные и назначенные губернатором.

Вступив в исполнение своих обязанностей, Абрам Вульстон начал с того, что составил перепись всего населения колонии, по которой оказалось, что численность населения уже возросла за это время до трехсот двадцати душ обоего пола. Однако прирост населения посредством привлечения все новых эмигрантов отнюдь не входил в расчеты Марка. Выбор переселенцев был сделан весьма осмотрительно, а допустить теперь сюда новых и неизвестных пришельцев — значило бы уничтожить разом все благие результаты этого первого разумного выбора.

Все это Марк подробно изложил перед своим вновь образованным советом, который единодушно согласился во всем с мнением губернатора.

Теперь будет нелишним сказать несколько слов и о совете. Посредством выборов в члены совета были избраны девять человек, которым и было присвоено пожизненно почетное звание членов совета Это избрание в члены совета на неизвестный срок являлось мерою предосторожности, придуманной Марком против всякого рода попыток ввести в колонии избирательное начало со всеми его беспорядками, враждой и партийностью.

В члены совета были избраны следующие лица: господа Хитон, Пэннок, Боб Бэте. Чарльз Вульстон, Абрам Вульстон, Чарльтон, Соундерс, Уильмот и Уоррингтон.

Все это были самые способные и развитые люди и притом весьма просвещенные, за исключением одного только Боба Бэтса; но его права состоять в числе членов совета по особо важным делам колонии были уж слишком очевидны для всех и каждого, чтобы кто-либо мог протестовать против его избрания.

Кроме того, Боб отличался редкой скромностью и тактом. Он отлично знал себе цену и никогда не старался стать выше других или хотя бы даже на одну ногу с людьми, стоявшими выше его как по развитию, так и по образованию. Кроме того, практический ум его оказывался очень полезным в совете, где его выслушивали всегда не только с вниманием, но и с уважением.

Чарльстон и Уильмот были люди коммерческие, намеревавшиеся завести торговлю местными товарами.

Уоррингтон, богатейший из переселенцев, считал себя фермером, несмотря на свое чрезвычайно высокое образование и обширные познания, за что и был почти единогласно избран судьей.

Чарльз Вульстон, изучив законоведение, был назначен адвокатом и вместе с тем главным инспектором колонии.

На другой же день после того, как состоялись выборы в члены совета, Марк созвал совет для обсуждения важного вопроса о разделе земель. Уоррингтон и Чарльз Вульстон поставили было этот вопрос так, что Провидение благоволило даровать все эти земли Марку и что потому за ним одним должно остаться право распределить или раздать их по своему усмотрению, как и кому угодно. Но скромность или, скажем лучше, справедливость Марка заставила его тотчас же отказаться от этого права, и вслед за тем все земли были объявлены общественной собственностью. Однако Марку и Бобу как пионерам и коренным владельцам этих стран были единогласно присуждены исключительные наделы. Остальные же земли были распределены всем поровну: каждый гражданин, достигший двадцати одного года, получал на свою долю восемьдесят десятин земли на Пике и полтораста на Рифе; те же, которые еще не достигли этого возраста, должны были дождаться его для получения своего надела. Вслед за тем приступили к размежеванию земель и раздаче их по жребию. Впрочем, до окончательного закрепления участков дозволено было произвести добровольный обмен.

Вслед за тем заранее изготовленные печатные бланки дарственных записей были подписаны, скреплены печатью колонии и вручены новым владельцам. Мы говорим здесь о печатных бланках, так как Марк привез с собою из Америки небольшой типографский станок, шрифт и одного наборщика, а также имел предусмотрительность запастись изрядным количеством сургуча и особой печатью для своего нового государства.

Как только участки были распределены, каждый колонист принялся за работу.

Предметом особой заботы явились теперь жилища. К сожалению, на островах, принадлежавших к группе Рифа, лес до сих пор был еще редкостью, и употреблять его для построек было бы неразумно, а потому необходимо было раздобыть лес где-нибудь в другом месте. Напротив, на острове Ранкокус рос отличный лес, и особенно было много сосен, а потому Биглоу был командирован туда для устройства там водяной лесопильни. Заготовленный там строительный материал — бревна, балки и доски он должен был отправлять на «Друге Аврааме» на Риф и на соседние с ним острова.

С целью облегчения доставки леса с гор к лесопильне Биглоу прорыл искусственный канал, посредством которого без труда сплавлял весь лес вплоть до лесопильни.

Осуществление всех этих предприятий не помешало Марку позаботиться и о внешней безопасности его маленькой колонии. Необходимо было постоянно следить за неугомонным Ваальли, и если можно, то проявить свое покровительство юному сыну Урууни. Таково было мнение и всего совета, а потому наша маленькая колония стала снаряжать военную экспедицию, для которой готовились следующие суда: «Сирена», «Друг Авраам» и только что вновь построенное судно в пятьдесят тонн под названием «Анна», которое Биглоу строил на берегу одного из маленьких заливчиков на острове Ранкокус, где он нашел весьма удобное для верфи место, а так как остров этот мог поставлять прекрасный строевой и корабельный лес в весьма значительных количествах, то было решено устроить здесь постоянную верфь для починки и постройки судов.

Вообще остров Ранкокус отличался многими преимуществами; так, здесь имелась прекрасная кирпичная глина и множество известкового камня, а горы его хранили неисчерпаемые запасы металлов. Только для земледелия он не представлял интереса, и на всем его протяжении едва ли бы нашлось полторы тысячи десятин пахотной земли.

Вблизи берега были устроены две печи: одна — для обжигания кирпичей, другая — для извести; среди переселенцев нашлись люди, привычные к этому делу (американец всегда знает два-три ремесла), и работа закипела

Таким образом, еще до начала похода против Ваальли было заготовлено изрядное количество и кирпичей, и извести, которые немедленно были доставлены на Риф.

Так как в течение двадцатимесячного отсутствия Марка было заготовлено огромное количество сандала, то решено было нагрузить им «Ранкокус» и отправить его в Кантон. На этот раз Марк доверил командование судном Соундерсу, который считался вполне способным к исполнению возложенной на него обязанности.