Самый лучший стрелок

      - Толенька, не слушай его, он еще ничего не понял.
      Федя струхнул всерьез. Я опять стреляю. Шапку наглеца смахнуло с головы и похоже до него тоже доходит, что что-то не так.
      - Кто это? - спрашивает он Федю.
      - Толя. Сын лесника.
      - Ну и что?
      - Он тебя здесь похоронит.
      - Не имеет права, - уже взвизгнул он.
      - Вы нарушили закон, значит надо.
      - Может не надо, Толенька, - хнычет Федя, - Богом клянусь, последний раз в жизни это сделал. Прости.
      - Нет, Федя, ты который раз ловишься в лесу?
      - Третий.
      - Вот видишь, третий, а ума не набрался, Не мог сразу со всем порвать...
      - Порву, кровью клянусь, порву.
      Я начинаю расстреливать их лыжи, они подпрыгивают и превращаются в щепки. После обращаюсь к мужикам.
      - Выкиньте ножи.
      Теперь они послушны как кролики. Ножи улетают в сугробы.
      - А ну, марш в ту сторону.
      Мужики, ругаясь, ползут по сугробам. Мы с собакой подходим к туше лося, уже наполовину покрытую белым ковром падающего снега. Хонди сразу вцепился в кусок мяса, а я с трудом нахожу Федино ружье, закидываю себе на плечи и изучаю участок. Падающий снег, уже засыпал следы и по едва приметным вмятинам можно еще определить откуда мужики шли.
      Так и есть, в метрах ста от места событий, обычные волокуши на широких лыжах. На них брезент и сено. Я подтаскиваю их к лосю, отсекаю самые лучшие коски мяса, заворачиваю их в кусок брезента и забрасываю на волокушу. Теперь мы с собачкой не спеша, отправляемся в лесничество. Я, как заправская лошадь, накидываю лямку и тащу ношу по сугробам, пробиваясь к дороге.
      - Что ты сделал? - ужаснулся отец. - Они же в такую погоду без лыж не доберутся до деревни.
      - Они выбрали свою судьбу, отец.
      Отец стал спешно собираться.
      - Ты куда?
      - Может удастся их спасти...
      - Сейчас темно. Погоди, утром вместе пойдем. Если они окончательно не тронулись, то где-нибудь развели костерок...
      Отец растеряно смотрит на меня.
      - Ты стал... очень жестоким.
      - Может быть. Все началось от сюда. Помнишь я убил трех бандитов, в армии я перебил уже несколько десятков людей.
      - Но ты здесь оборонялся, там защищал свою родину...
      Если бы он знал, как я ее защищал.
      Мы их нашли через день под вечер. Молодой парень без шапки замерз на ели, а Федю "разобрали" волки. Они долго пировали под деревом, разорвав одежду и раскидав ее повсюду. И то, нашел Федю Хонди, разрыв сугроб в пол метра глубиной.
      Я опять прощаюсь с домашними. Отпуск кончился. Что то все таки сломалось во мне и я не воспринимаю дом, как раньше. Узкий мирок лесного дома стал душить меня.
      - Куда теперь? - спрашивает отец.
      - Пока в Москву.
      Мама суетливо подает чемодан.
      - Возьми, здесь пирожки.
      Хонди опять в тревоге. Он суетливо трется о мою ногу и вопросительно смотрит в глаза. Я ласкаю его ухо.
      - До свидания.
      Командир "Дельты" смотрит на нас с Сашкой ледяными глазами.
      - Я хочу поблагодарить вас за отличную службу в нашем подразделении. Мне очень жаль с вами расставаться.
      - Куда теперь нас?
      - Вас в разные стороны. Один из вас отправиться Запад, другой на Восток.
      - А вместе нам нельзя?
      - Нет. Вот ты, - полковник надвигает палец на Сашку, - завтра уезжаешь в Комсомольск - на Амуре. А тебе, - тут он кивает головой, глядя на меня, придется недельку задержаться. Пока на тебя оформляют документы...
      - А куда?
      - В Тунис. На охрану нашего посольства. Тебе повезло парень, вот что значит знать иностранные языки.
      Я замираю от восторга и уже нарушая субординацию прошу.
      - Товарищ полковник, можно мне увольнительную на два дня, съездить в Ленинград, попрощаться с одним хорошим человеком.
      - Отпуска тебе было мало?
      - Отпуск для родителей...
      - Ладно. Съездишь. - усмехается полковник. - А теперь, идите. Желаю удачи на новом месте службы.
      Таня очень обрадовалась моему приходу. Она забросила уроки и, затащив меня на диван, принялась рассказывать последние новости.
      ... - Дашка была у меня. Все волновалась, как там Сережа...
      - Сережа уехал в Комсомольск на Амуре.
      - Жаль. Даже весточки не прислал. Не сказал куда едет.
      - Некогда было. Вот у меня появилось время и я попросился съездить сюда.
      - Ты молодец.
      Она вдруг целует меня и я, не удержавшись, опрокидываюсь на спину, почувствовав ее на своей груди. Танька хохочет.
      - Вот видишь, одним махом тебя свалила.
      - А меня тоже посылают далеко...
      Теперь она затихает.
      - Куда?
      - В Тунис.
      - Это в Африке?
      - Да.
      - Там наверно все ходят полуголые, а девушек... ужас как много.
      - Ты меня будешь ждать?
      - Буду.
      Она склоняется и целует меня.
      Вечером приходит Танина мама.
      - Толя здравствуй.
      - А Толя приехал попращатся, его в Тунис отправляют, - сразу выпалила Таня.
      - Это хорошо, пусть посмотрит как другие живут.
      - Ничего хорошего..., - пыталась встрять ее дочь.
      - Тихо. Парню надо посмотреть мир. В Афганистане побывал, теперь Африка... Это лучше, чем опять возвращаться под пули... Ты слышал голос Америки?
      - Мама...
      - Что мама? Надо иногда знать правду о своей стране. Нам слишком много не рассказывают. Там в Афганистане развернулась настоящая война. Кровь льется в аулах и городах. Гибнут афганцы и наши. По тридцать гробов в день, летит обратно в Союз.
      - Это вражья пропаганда.
      - Дай бог, тебе никогда не иметь родственников или знакомых, привезенных в цинковых гробах от туда.
      Похоже Танина мама спохватилась.
      - Извините, ребята, я наговорила лишнего, но не могла не сказать этого. Кто любит свою родину, должен за нее переживать. Давайте сейчас устроим прощальный ужин.
      - Давай, мамочка, - смиренно отвечает дочь.
      Через четыре дня я улетел в Тунис.
      ЭПИЛОГ
      После армии, я не вернулся в лесничество. Поступил в институт, окончил его и по распределению, устроился на интересную работу инженера. У меня крепкая семья. Таня родила дочку... И все же... Афганистан преследует меня. Иногда по ночам снится, убитый мною солдат Ромашов, который поднимается из гроба и говорит: "Толя, зачем ты начал войну?"