Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Это наша война

ModernLib.Net / Боевики / Кукаркин Евгений / Это наша война - Чтение (Весь текст)
Автор: Кукаркин Евгений
Жанр: Боевики

 

 


Это наша война

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КУРСЫ ВЫЖИВАНИЯ

Поезд подкатил к маленькой одноэтажной станции «Чупры». Со всего состава я высадился на низкую платформу только один. Проводник подал мне чемодан и тут же за моей спиной раздался голос.

– Простите, вы не лейтенант Комаров?

Оборачиваюсь и вижу худенького солдата в засаленной пилотке.

– Я.

– Меня прислали за вами.

– Вы с машиной?

– Да.

– Очень хорошо.

В это время состав дернулся и медленно покатились вагоны. Поезд набирал скорость и вскоре понесся по широкой просеке пробитой в тайге. Мне стало тягостно на душе. Черт, куда меня занесло?

Газик пылит по грейдерной дороге, вьюном изворачивающейся в густом еловом лесу.

– Далеко еще? – спрашиваю шофера.

– Да нет, километров десять будет.

Это были не десять километров, а все двадцать. Машина подкатила к большим зеленым воротам и солдат мне посоветовал выйти на КПП.

На пропускном пункте прапор долго сопел, рассматривая мои документы.

– Так вы разве не из центра космонавтики? – спросил он.

– Нет.

– Странно.

– Чего странного?

– Так здесь все они…, космонавты тренируются.

– Откуда я знаю, прислали и все.

– Ну что же, все правильно оформлено. Сейчас идите влево вдоль забора, потом вправо, увидите кирпичный двухэтажный дом. Это гостиница, для приезжих.

Он протягивает мне в окошко документы и небрежно отдает честь.

За стойкой сидит толстая мадам. Она совсем не обратила на меня внимание, хотя дверь за мной лязгнула, как буфера вагонов. Женщина настойчиво изучала тоненькую книжечку.

– Простите…, – начал я.

– Вам чего?

Никого движения с ее стороны, по-прежнему взгляд на странице.

– Я командировочный.

– Тогда подождите.

– И долго мне ждать?

– Сколько надо, столько и ждите.

– А сколько надо?

Лицо бабы оторвалось от книги и бешенный взгляд обрушился на меня.

– Вы кто такой? – изменился голос до металла.

– Прибыл на место службы, вот мое предписание.

Эту дрянь совсем не интересует моя бумажка.

– Прибыли…, так и ведите себя как положено.

– Разве я что то нарушаю?

На этот раз она просто выдирает из рук мое предписание и покопавшись под стойкой выкидывает мне бланк анкеты.

– Приезжают здесь всякие… Заполняйте.

Заполняю графы дурацкого вопросника, а женщина тем временем чиркает что то в моем направлении.

– Все. Готово. – передаю ей анкету.

– Ваше предписание я сама отдам в штаб. Уже пошел какой-то идиотизм, – ворчит противная баба, – по моему в управлении рехнулись, всякую вшивую пехоту стали отправлять к нам.

– Я часто моюсь.

– Ну и что?

– Поэтому у меня нет вшей.

– От этого ничего не меняется, есть-ли вши на голове или нет, это совсем не важно. Важно, что нам стали присылать дурные головы, набитые черт знает чем, может теми же паразитами…

– Вам действительно не повезло.

– Вон от сюда. Вот ключи. Номер тринадцать.

Эта психопатка выбросила мне ключ с биркой и демонстративно уткнулась в книгу. Ну и стерва.

Это крохотная однокомнатная квартира без кухни. Здесь малюсенькая ванна, туалет, два стенных шкафа и комнатка с кроватью и большим столом. Зато везде на стенах: в коридоре, в комнате, в ванной – распорядок дня. Где подчеркнутым красным карандашом выделялись слова: "… Опоздавшие на обед, завтрак и ужин, пищей не обеспечиваются… "

Я распихиваю содержимое чемодана по шкафам, тумбочкам и тут слышу стук в двери. На пороге стоит светловолосый молодой атлет в майке.

– Новенький? – спрашивает он.

– Новенький.

– Давай знакомиться. Я Гриша, старший в четырнадцатом отряде космонавтов.

– А я Николай и, как заметила полная женщина, сидящая внизу под вывеской «Администратор», сюда прибыла вшивая пехота.

– Вот здорово. Так значит ты войсковой?

– Войсковой.

– Вот это новость. Здесь в основном тренируются ребята и девчата из космического центра. Надо же как все меняется.

– Ничего странного, такие тренировки теперь наверно будут нужны и пехоте. Ты лучше заходи в номер, Гриша, чего болтаешься на пороге.

Парень заходит и садится на кровать.

– Небось уже сцепился с Агнией Кирилловной?

– А кто это такая?

– Как ты только что сказал, о полной женщине, сидящей под вывеской «Администратор».

– Ах с этой то. Да она дура набитая.

– Тс… Может она и дура набитая, но здесь верховодит всем. Агния жена командира части, поэтому все непонравившиеся ей кандидаты, получают очень нелестную аттестацию, если выживут конечно.

– Гриша, поподробней. пожалуйста. Что значит «выживут»?

– Коля, ты же не с луны свалился. Здесь же обучают выживаемости в экстремальных ситуациях. Для космонавта это важный вопрос. Спустился наш аппарат в тайгу, или пустыню, или тундру, а то и на воду, надо выбираться… Когда там тебя найдут, через день, месяц, год, неизвестно. Вот и учат здесь всяким таким премудростям, как добраться живым и невредимым, без пищи, без воды до жилых мест. Гос экзамен прост, сажают в самолет и зашвыривают в неизвестную точку земли, где ближайшие деревни или поселки за сотни километров.

– Это мне говорили.

– А говорили тебе, что не все доходят до жилья?

– Нет, я думал, что дают радио маяки.

– Ничего не дают. Самые поганые маршруты, вот эта то Агния и предлагает своему мужу для непонравившихся курсантов.

– Неужели здесь можно погибнуть?

– Можно и даже погибают.

Я задумался, такого в штабе округа мне никто не говорил.

– Да ты не дрейфь, – продолжает Гриша, – лучше скажи, у тебя горючка есть?

– Чего?

– Ну, ты спиртного, чего-нибудь привез?

– А это… да. Две бутылки водки. Мне ребята посоветовали взять с собой…

– Золотые у тебя ребята. А ты не против если в часиков десять вечера, мы соберемся у тебя.

– Конечно не против, заходите.

– Отлично, я пойду поговорю со своими, предупрежу их.

– Гриша, а что это за дурацкий порядок дня, что развешан здесь на стенах?

– Наша Агния, по совместительству, командует офицерской столовой и держит нас в строгости. Кто опоздал, в столовую не допускается. Объясняется это тем, что электропечи жрут много энергии и лишний раз разогреваться пища не будет. Кругом должна быть экономия. Так что приходи через час ужинать вовремя.

– Уговорил.

Гриша вскакивает с койки и убирается из номера.

Столовая на десять столиков, но они заполнены не полностью. За шестью столами сидят двадцать парней и четыре девушки и чинно едят гречневую кашу с подливкой. У дверей в кухню монументом стоит Агния и зорко следить за окружающими. Я сижу рядом с Гришей и двумя парнями, Виктором и Михаилом. Судя по их скромному виду, это пай мальчики, которые молча глотают жидкое месиво переваренной гречихи. У каждой тарелки стакан с подозрительным компотом, похожим на грязно-коричневую труху в жидкости. Я не могу терпеть это подлое молчание.

– Уважаемая, Агния Кирилловна, нельзя ли мне…

Толстая женщина отрывается от косяка и теперь возвышается надо мной.

– Что?

– Нельзя ли чаю?

– Пейте компот.

– Вот чего я не хочу, так это компота.

– Тогда не пейте ничего.

– Ну зачем же так строго. У вас же наверняка остался кипяток, заварить… пара пустяков.

– У нас нет кипятка.

– Тогда давайте я схожу на кухню и наверняка там чего-нибудь соображу.

– Вы никуда не пойдете…

– У вас наверно там большая антисанитария и вы боитесь ее показывать?

В столовой пронесся смешок. Толстая женщина побагровела, сжала губы, но сдержалась.

– Раз вы так настаиваете, я сейчас принесу вам чай.

Мощная рука пронеслась мимо моего носа, пальцы цепко ухватили стакан с компотом и Агния Кирилловна потопала с ним на кухню.

– Ты ее окончательно довел, – хмыкнул Гриша.

– Зря лезешь на рожон, – замечает Миша. – она тебе потом все припомнит.

– Но нельзя быть все время приниженным этим чудовищем…

– Здесь другие условия.

– При всех условиях были нормальные люди.

В столовой появляется Агния. В руках у нее стакан с коричневой жидкостью. Она небрежно хлопает им об стол, да так, что часть чая выплескивается на клеенку. Потом возвращается к косяку и опять застывает монументом, но ее глаза внимательно изучают курсантов. Чай похож на воду из туалета, я покрутил стакан перед носом и поставил его обратно.

– Можно жалобную книгу.

Пискнули от хохота девушки, чуть не подавился компотом Миша, остальные, кто хмыкнул, кто с интересом поднял головы.

– Вы потом, завтра утром ее получите и заполните, – зловеще чеканит фразу Агния Кирилловна.

Ужин закончился.

К десяти часам вечера в мой номер набилась вся команда курсантов –космонавтов. Они сидят плотно, забив кровать, два стула и стол. Ребята и девчата пришли не пустые, а со стаканами, закуской. Гриша разливает водку и поднимает тост.

– Ребята, выпьем за хорошего, нормального мужика Николая, отчаянного сорви голову из матушки пехоты.

Все выпивают и тут же первые девушки не выдерживают и задают все тот же, мучающий здесь всех вопрос.

– Николай, почему вас, пехотинца, отправили сюда, в этот элитный центр подготовки космонавтов.

Я на мгновение растерялся, говорить или нет. Может все же это военная тайна, но меня никто не предупреждало таких вещах и… решил раскрыться.

– Понимаете в чем дело. Война в Чечне поставила совсем другие условия для военных. В этих горных и лесных просторах нужна активная разведывательно – информационная и диверсионная деятельность. Нужны подготовленные люди, способные неделями, может быть месяцами выживать в этой местности и не только выживать, а следить, анализировать, а иногда и дерзко нападать на бандитов. Вот и появилась мысль у нашего начальства направлять офицеров на переподготовку в специальные части, уже занимающиеся этим. Так я оказался здесь.

– А ты сам там воевал?

– Как вам сказать, стрелял…

– А давно училище кончил? – спросил Виктор

– В позапрошлом году.

– И сразу же в Чечню?

– Не сразу, сначала попал в Таманскую дивизию, а потом отправили на Кавказ.

– Ты случайно не выкинул там, в этой дивизии, что-нибудь, – заметила одна девушка, кажется ее звать Валя, – из-за чего тебя послали на Юг.

– Не выкинул. Просто женатых офицеров не посылали, а из неженатых оказался один я.

– Вот что значит быть холостяком. Ну что, ребята, видите, как в армии сурово, а вы просто зажрались все, – подколола девушка.

Ребята и девчата засмеялись.

– Давайте, выпьем по второй, – предложил Гриша. – Здесь всего то на последнюю и осталось.

Он с сожалением посмотрел на бутылки.

– Давайте выпьем, – предложила Валя, – за любовь, за нас, женщин…

– За дам…с обязательно.

Только мы закусили, как в дверь кто то постучал.

– Никак прапор ползет, – шипит Гриша, – Мишка, убери бутылки, всем, быстро спрятать стаканы.

Мы послушно выполняем его просьбу. Виктор приоткрывает двери. Действительно, стоит прапор и сразу же тревожно что то шепчет на ухо Виктору. Тот кивает головой.

– Хорошо. Можете идти.

Прапор уходит и тогда Виктор обращается к нам.

– Ребята, сматываемся по своим номерам. Папаша вышел из своего домика и движется сюда. Гриша, возьми с собой бутылки. Коля, ты открой окно, проветри комнату и сразу же в постель. Все по местам.

Курсанты поспешно покинули номер.

Через десять минут слышу скрип половиц в коридоре. Кто то подошел к моей двери, постоял немного и поплелся дальше. В гостинице стоит жуткая тишина.

Рано утром, точно по расписанию, я оказался со всеми курсантами в столовой. Вместо Агнии Кирилловны, нас обслуживает пожилая, замученная на вид, женщина. Она не стоит у косяка, но все равно зорко приглядывает за всеми из кухни, приоткрыв для этого дверь. На столе перловка с мясом и… чай, правда слабенький на вкус, но настоящий. После завтрака прибежал дневальный и потребовал меня к командиру части.

– Коля, не дрейф, – кричит мне Валя.

– Коля, ты только там не очень…, – просит Миша.

– Ни пуха, ни пера, – предлагает Гриша и сам за меня отвечает. – Пошел-ка я к черту.

Все желают мне удачи.

В кабинете командира сидит усатый полковник, похожий на Буденного, за его спиной стоит Агния Кирилловна. Я четко отрапортовал, что прибыл по его приказанию и… услышал в ответ.

– Чего вы там вытворяете?

– Не понял, товарищ полковник.

– Он видите не понял, издевался над моей женой весь день и не понял.

– Я четко находился в рамка устава и не допустил ничего лишнего. Гражданским лицам я не подчиняюсь.

– А теперь будешь. Это мой приказ. Сначала ты извинишься перед моей женой, а после этого если хоть еще раз что-нибудь вытворишь… сгною как собаку, – вдруг рявкнул он последнюю фразу.

– Слушаюсь. Агния Кирилловна, извините меня за все неприятности, что вам принес.

– То-то же. Можете идти, лейтенант.

Сегодня нахожусь на первом занятии, это отвратительная тема – змеи. Плешивый, пожилой подполковник, в окружении банок с заспиртованными змеями, клеток и стеклянных аквариумов с живыми тварями, рассказывает нам об их классификации, опасности для человека, методу лечения от укусов и способе приготовления в пищу.

– Самыми опасными змеями являются, гюрзы, эфы, щитомордники, мамбу и часть указанных здесь в таблице, – подполковник тычет указкой на стену, где висит плакат, – все они обладают нервно паралитическим ядом.

– Но здесь в списке нет гадюки, – с изумлением говорит Гриша.

– В принципе это верно, но вы должны знать, яд гадюки смертоносно может действовать на детей и стариков, иммунные системы которых ослаблены. Взрослые, здоровые люди практически все выживают без сыворотки. Кстати, я вам покажу сейчас гадюку. Вы должны всех змей различать по общему виду.

Меня толкает в спину Валя, сидящая сзади.

– Поговорил с командиром части? – шепотом спрашивает она.

– Поговорил.

– Ну и что?

– Он мне приказал извинится перед его женой.

– И ты извинился?

– Приказы не обсуждаются, их выполняют.

– Вот вы молодые люди, – указка подполковника уперлась в меня. – Вам наверно неинтересна эта лекция, раз вы так на ней спокойно разговариваете. Надеюсь, вы все знаете, подойдите сюда.

– Я?

– Да , вы, товарищ лейтенант.

Пробираюсь среди стульев с курсантами к лектору. Кто то дружески шлепнул меня по спине. Я стою перед подполковником.

– Вот перед вами гадюка, – его указка тычет в аквариум, где на дне застыла в кольце черная тварь. – Смогли бы вы ее поймать?

– Нет.

– Это неправильный ответ. Змеи самое лакомное кушанье для экстрималов, попавших в безвыходное положение. Ловить ее надо палкой, сапогом или… руками.

Офицер запускает руку в аквариум и ловко перехватывает змею у самой головы. Хвост гадюки заметался, забился о стекло и все же она сумела зацепится за рукав гимнастерки.

– Чего, вы стоите? – продолжает лекцию подполковник. – Помогайте мне. Перехватите змею здесь у головы, оторвите от моего рукава и подержите, пока я не достану тесак. Сейчас вы увидите, как готовить змею в пищу.

Я с отвращением перехватываю гадюку за шею, отрываю хвост от рукава преподавателя и стою, как идиот перед столом. Подполковник тем временем копается в столе.

– Черт, куда я его дел? Ага, вот он.

На свет появляется кинжал спецназовца.

– Давайте я перехвачу вашу змею, а вы идите на место и если еще будете мне мешать, то уже в этот раз будете сами вылавливать другую змею, я думаю, гюрзу и потрошить перед всей группой.

Подполковник спокойно отрывает от меня гадюку. Я опозоренный возвращаюсь на место. Тем временем преподаватель кинжалом ловко отрубает гадюке голову. Дожидается пока змея прекратит дергаться в конвульсиях и требует от нас.

– Смотрите внимательно. Надо вот здесь подрезать шкуру и теперь накручивать ее на туловище. Вот так, а теперь я ее как бы выворачиваю на изнанку.

Лектор ловко выдергивает туловище змеи из шкурки.

– Вот это и есть самый лакомный кусок для гурманов.

Мне в спину уперлась голова Вали.

– Я не могу этого видеть.

Странно, обед проходит тихо и спокойно. Армейские щи и каша не вызывают отвращения. Агния Кирилловна по прежнему подпирает косяк двери в столовой.

После обеда новая лекция – о вредных и полезных травах. Ведет ее молодая энергичная женщина в белой кофте и скромной длинной юбке, звать ее Зинаида Васильевна.

– Вообще то все травы в какой то мере полезны для человека, – начинает она лекцию, – но концентрация некоторых химических элементов, в большом количестве вредна. Взять белладонну, в очень минимальных дозах, она полезна, в больших, страшный яд…

Валя спрятавшись за мою спину, читает какой– то детектив, Гриша любуется фигурой Зинаиды Васильевны, Михаил, что то чиркает в блокноте. Идет обычный учебный процесс.

Сегодня воскресение. Но мы не отдыхаем, с утра физзарядка, потом лекция о воде в природных условиях, о том, как ее очищать примитивными методами и делать пригодной для питья. Зато после обеда все оживают. Ко мне в номер врывается Валя.

– Николай, ты готов?

– Куда?

– Да сегодня же, танцы. Работает клуб, будет почти весь гарнизон.

– Конечно не готов, я же не знал. Форма одежды любая?

– Только не гражданская. Командир части и его фурия терпеть не могут вольностей.

– Понял.

Я торопливо хватаю утюг, который приписан к номеру, включаю его в сеть и о… ужас. Что то треснуло и из утюга пошел вонючий дым.

– Ну вот, это явно невезуха. Надо брюки отпарить и нечем.

– Ничего, я тебе сейчас принесу свой.

Валя убегает из комнаты и через две минуты приносит свой утюг.

Я начинаю гладить парадные брюки. Валя не уходит, она удобно уселась на кровати и занимает меня разговорами.

– Скоро вернемся в Звездный и нас будут распределять по проектам.

– Как это?

– Ну каждый проект, это какой-то определенный этап работы в космосе.

– Так и ты полетишь?

– Навряд ли. К сожалению женщин все меньше и меньше пускают в полет. И потом, сейчас нас там двенадцать человек, а вакансий на ближайший год, только одно место. Значит две девушки, основной пилот и дублер, будут отобраны и задействованы в дело.

– У вас в отряде оказывается дискриминация?

– Это естественно. Врачи и руководители полетов, все больше понимают, что женщины много не могут из-за своего биологического развития и, экономически, естественно, выгодно посылать мужиков, а если отправляют в космос нас, то только для политического престижа.

– Может это действительно разумно?

– Знаешь, это очень обидно, готовишься, мечтаешь, а тебя раз… и говорят, извините мадам, мы вас очень бережем. Даже здесь, в этой части, нас готовят не так как всех, все время дают послабления. Опять соблюдается это чертово неравенство. Когда забрасывали Николаева за две сотни километров в тайгу, ему дали только нож и компас, а Терешковой подсунули маячок, НЗ, флягу воды, а забросили всего то на восемьдесят километров.

– А вообще-то, кто-нибудь из таких прогулок не возвращался?

– Говорят, что и такое бывает. Кто здесь на плохом счету, обычно посылают за четыреста километров от части, не все возвращаются…

– Ну этих то, которые исчезали в тайге, потом находили?

– Не могу сказать что либо определенно, но только… я слыхала от ребят, охранники тюрьмы нашли одного такого…, только кости, по одежде и документам лишь определили, что наш.

– Какой тюрьмы?

– Николай, ты что с луны свалился? Тайга кишит тюрьмами, там целые городки, свои тюремные леспромхозы, а этот прапор Леха, ну тот, который к нам приходил, предупреждал, что командир с обходом идет, так этот Леха уверял, что ближайшие к нам деревни специально готовят, к ловле беглецов из тюрем. Хитрое государство устроило всю систему примерно так. Железная дорога, пересекает всю Сибирь в южной части , чуть выше к северу от нее, крупные города, еще выше деревни и поселки, а дальше, в самых поганых северных местах расположились тюрьмы. Беглецу из тюрьмы куда бежать, – только к железной дороге, значит надо пройти барьер из деревень, которые только теперь и занимаются их ловлей. Государство за это им доплачивает.

– А какое отношение имеют эти деревни к нам?

Валя замедлилась.

– Прапор намекнул, что некоторые неугодные курсанты нашей части, попадают на заметку охранникам этих деревень. Поэтому за ними идет такая же охота, как и за бежавшими зэками.

– Мне чего-то не верится. Ну, я готов.

За время разговора, успел отгладится и переодеться.

– Ух ты, у тебя даже два боевых ордена. Неужели за полтора года в Чечне набрал?

– Так и было.

– Здорово. Давай утюг и жди меня здесь, я поведу тебя сама в клуб.

В клубе полно народа. В основном здесь все военные, исключение представляют девушки и женщины гарнизона. Все они надеты, кто во что горазд, молодежь, в основном, обтянута в брючках, более старшее поколение носит платье. Недалеко от входа на стульях сидят командир части, его жена и тощее длинное создание с угреватым, бледным лицом, как я узнал позже, это – дочь полковника. Когда мы с Валей зашли, Агния Кирилловна, взглянув на нас, стала шептать что то командиру. Тот оглянулся, уперся взглядом в наши фигуры, словно оценивал на рынке, и кивнул жене головой. На сцене военный оркестр, ревет медью вальс– Амурские волны.

– Пошли, – кивает Валя на центр зала, где уже крутится несколько пар.

– Пошли.

Танцы идут уже минут сорок. Валя от меня не отрывается, чем вызывает зависть у местных старожилов и курсантов. В перерыв к нам подходит Гриша.

– Валечка, я понимаю, боевой офицер покорил тебя, но нельзя забывать своих друзей и товарищей. Если бы на всех мужиков хватало девушек, я бы не обратился к тебе с такой необычной просьбой, потанцуй со мной тоже.

– Коля, ты как, согласен?

– Уж больно жалко на него смотреть, – смеюсь я, – пусть мужик встряхнется, но только на один танец.

В это время замполит части выскочил на сцену и заорал в микрофон.

– Белый танец.

– Ну вот как раз, пошли, Гришенька, я тебя встряхну.

Заиграла музыка, появились первые пары тут я услышал тонкий женский голосок.

– Можно вас.

Передо мной стояла дочка командира части.

– Наверно можно. Вы хотите меня пригласить?

– Я вас уже пригласила.

Кладу ладонь на тощенькое плечо, другой рукой перехватываю хрупкую ладошку и осторожно веду девушку, стараясь не задевать разлетевшиеся по паркету пары.

– Говорят вы воевали? – задает она мне вопрос.

– Служил на Кавказе, – уклончиво отвечаю ей.

– Скажите, а девушки с вами вместе служат там?

– Конечно. Там много девушек, это санитарки, врачи, радистки, штабные работники. Я даже знаком с одной красивой женщиной, она… снайперша.

– И она кого-нибудь убила? – ахнула моя партнерша.

– Четырнадцать бандитов завалила.

– Ух, ты… А я смогла бы там… устроится? Наняться и служить в какой-нибудь части. Для этого мне надо обязательно идти в военкомат?

Мне эта девчонка со своими романтическими бреднями начала надоедать.

– Лучше живите под крылышком мамы с папой, поверьте это спокойнее. Познакомитесь с хорошим парнем, может мама вам даже выберет его, выходите за муж, рожайте детей…

– Идите вы… Я думала вы мне поможете, подскажете, как действовать… Я хочу помогать своей родине, бить мерзавцев…

Да это по моему какая-то фанатка, сумасшедшая девка.

– Не подскажу. Там, война, грязь, болезни, гуляет матушка – смерть. И потом, кто захочет брать физически не развитую, дохлую девчонку, веса пера. Да после небольшой взрывной волны, вас унесет по воздуху к черту на куличики и сразу же конец.

Она вспыхнула от негодования. На мое счастье белый танец закончился и я поспешил откланяться.

– Извините, меня ждут.

Дочка командира застыла как монумент. С огромными глазами и каменным лицом она стояла чуть ли не посреди зала и не двигалась. Оркестр заиграл следующий танец и ко мне подбежала Валя.

– Ну как, станцуем?

– Станцуем.

Мы крутимся по паркету в плотной массе мечущихся пар.

– Я видела, ты танцевал с Наташей. Хорошая девочка, не правда ли?

– Это дочка командира-то. Я ее обидел.

– Зачем?

– Сам не знаю. Мне показалось, что ее головка забита черт знает чем, вот я неосторожно и намекнул на это.

– Коля, по моему ты перегнул палку. Если ее отец догадается или узнает от дочки, что ты ей ляпнул, это конец. Тебя могут досрочно отправить на испытание…

– Чему бывать, того не миновать. Лучше забудем об этом.

В армии послаблений даже в воскресные дни не бывает. Танцы прерываются и точно по расписанию ужин и отбой. В столовой зловещая тишина. Агния Кирилловна с неописанной гримасой отвращения, сверлит меня взглядом. Я шепотом прошу Мишу.

– Давай поменяемся местами, не могу, когда эта грымза считает сколько я ложек каши взял в рот.

Тот фыркает, но поднимается со стула. Мы меняемся местами. И тут сзади меня заскрипел зловещий голос.

– Не положено. Лейтенант Комаров, вернитесь на место.

– Какая разница где сидеть, я хотел разобраться, что ем и поэтому повернулся поближе к свету.

Курсанты оживились.

– В этой столовой за каждым курсантом закреплен стул и стол…

– Ах вы об этом. Миша встань, пожалуйста, давай поменяемся стульями.

Мы демонстративно передвигаем стулья, совсем не трогаясь с места. Смешок прокатился по столам.

– Вам это так просто не пройдет, – шипит эта сковородка мне в затылок.

В номере, освобождаюсь от одежды, залезаю в ванну и с наслаждением моюсь под душем.

Когда голышом зашел в комнату, то обомлел. На стуле сидела… дочка командира.

– Извините.

Пришлось срочно метнутся в ванну, сорвать полотенце и обмотать им бедра. Теперь уверенней вхожу в помещение

– Вот так новости. Как ты сюда попала?

– Сегодня в гостинице, я подменяю маму, у меня есть запасные ключи от всех номеров.

– Чем обязан твоему посещению?

– Вы меня сегодня обидели.

– Не думай, что я буду извиняться. Ты этого заслужила.

– Но почему? Я же не сказала вам ничего дурного.

– Терпеть не могу женщин у которых в голове телячьи бредни.

– Разве любовь к родине, для вас являются бреднями?

– Из уст такого ребенка, как ты – да. Ты хоть раз видела смерть?

– Видела. Я насмотрелась здесь всякого.

– То, что вы насмотрелись здесь, это просто цветочки по сравнению с тем, что делается там. Ты когда-нибудь видела детей с развороченными от осколков животами или изнасилованных русских женщин с отрезанными головами? Нет, ну и лучше не видеть.

– Я хочу мстить за этих детей, за тех женщин, что подверглись поруганию, за всех русских. Я не боюсь умереть.

– Ты дура или больная.

Она покраснела, как рак.

– Вы меня обидели второй раз.

– Да иди ты… Я хочу спать, прошу, убирайся из номера.

Она встала и медленно пошла к двери у самого порога остановилась и резко повернулась ко мне.

– Я клянусь, что поеду на эту войну и буду снайпершей, как та женщина. Я вам докажу…, что я сильный человек, а не перышко, летающее от взрывов.

– Мне доказывать ничего не надо. Лучше живи, где спокойней и где можно быть счастливой… Пока.

Демонстративно валюсь на кровать и накрываюсь одеялом. Слышен стук двери.

После подъема начинается бедлам. Меня срочно вызывают к командиру части. Полковник в этот раз сидит в своем кабинете один. На мой рапорт кивает головой.

– Лейтенант Комаров, из округа, где вы служите, поступила бумага с просьбой ускорить ваше обучение и досрочно выпустить от сюда. Я вполне согласен с мнением командования, поэтому решил сократить вашу учебу. Это не значит, что я вас отчисляю, просто хочу все таки выпустить вас с аттестатом и для этого устроить последний экзамен. Мы забросим вас на самолете в один из районов страны, откуда вы должны самостоятельно добраться до нашей части в течении десяти дней. Задание ясно?

– Так точно.

– Вот и хорошо. После завтрака вас ждет машина на аэродром и… в путь.

– Разрешите идти?

– Идите.

В столовой, Агнии нет, сидит ее сменщица. Курсанты говорливы и аппетитно поедают пшенку с мясом.

– Николай, возьми у меня таблетки с витаминами, – советует Миша. – Там пригодятся.

– Вообще то мне много чего не понятно, – говорит Гриша, – ты всего то здесь два дня и надо же гос экзамен.

– Как мне объяснил папашка, мой округ срочно затребовал меня к себе, вот и поэтому он решил выпустить меня досрочно.

– Но ты же не подготовлен…

– Кого это волнует. Мы военные, приказы не обсуждаются.

К нашему столу подходит Валя.

– Ребята, что же это такое? Колька не угодил начальству и его…

– Валя, успокойся. Я здесь, как на отдыхе и надо воспринимать мою командировку в эту часть, как поход за грибами.

– Ты… шальной.

– Я такой, как есть.

– Николай, ты отличный парень, – говорит мне Гриша. – Иногда я просто завидую тебе, твоей независимости, умению воспринимать сложную обстановку, как вполне нормальную. Хочешь, поговорю со своим начальством, может пройдешь тесты и к нам в отряд…

– Спасибо, ребята, но каждому дано свое. Мне судьба подкидывает другие задачки, которые надо решать.

Мы кончаем завтракать и в столовой показывается незнакомый капитан.

– Кто здесь лейтенат Комаров?

– Я.

– Вам десятиминутная готовность. Нам надо ехать на аэродром.

В самолете, капитан достает из планшетки запечатанный пакет. Раскрывает его и отдает летчику. Тот качает головой.

– Это очень далеко.

– Значит летим туда.

– Натягивай парашют, лейтенант, тебе предстоят трудные дни…, – хмыкает летчик.

– Разговорчики, – обрывает его капитан. – А вам, лейтенант Комаров, надо действительно одеть парашют.

– Но я же никогда не прыгал…

– Значит прыгните. Вам кое какой инструктаж по прыжкам с парашюта объяснит экипаж. И еще, в соответствии с задачей, поставленной вам, для жизнеобеспечения выделяется кинжал, легкая армейская куртка, спички, деньги и фуражка. Вот пакет, снаряжайтесь по полной форме.

Капитан с соседнего кресла сдергивает большой сверток и протягивает мне.

Мне кажется, что летим больше часа. Замигала красная лампочка. Капитан ловко отрыл наружную дверь и сразу стало прохладно.

– Лейтенант, – орет он, – возвращайтесь обратно по курсу с отклонением 7 градусов к востоку. Тогда сможете сократить время и точно к сроку прибыть в часть

Что он смеется что ли, у меня даже компаса нет. Мой инструктор толкает меня в плечо и орет в ухо.

– Давай, лейтенант. Где у тебя карабин? Защелкивай его сюда. Ни пуха, ни пера.

Он лихо дает мне пика под зад и я вываливаюсь в проем двери.

Приземлился, можно сказать, удачно, прямо в травянистое болото и сейчас же тысячи комаров и гнусов впились в открытые части моего тела. С трудом отстегиваю парашют и ножом начинаю препарировать его полотнище. Обматываюсь шелком, так, чтобы остались прорези для глаз. Это не спасает от гнуса, так как эти твари все время лезут именно туда. Приходится все время давить их, чтобы что то увидеть перед собой. Ориентируюсь по солнышку и… вперед, на юг.

Болото видно выбрано для меня не случайно. Это огромное поле зелени, окаймленное стеной леса. Сюда хорошо сбрасывать парашютистов, по крайней мере не зависнешь на деревьях в тайге. Болото не такое вязкое, иногда яркие россыпи желтой и красной морошки смачно давятся под сапогами. Закусываю самыми спелыми гроздьями и иду… иду, и иду к виднеющейся полоске леса.. Под шелком парилка, гимнастерка и штаны пропиталась потом, но и это пустяк, если бы не комары и гнус…

Очень здорово устал. Перед самым лесом неожиданно вышел к реке, она метров тридцать по ширине с сильным течением. Течет как раз вдоль леса. С моей стороны подходы к ней скверные, даже поганые. Болото здесь как бы разжижалось и зловещие черные промоины дышат зловонием. Тот берег повыше и еловый лес призывно шумит на ветру. На мое несчастье речка течет на запад. По идее через нее надо перебраться, но как. Теперь куда идти, по течению или против? Раздавил на распухших веках очередную порцию гнуса и мне показалось, что где-то далеко, правее бледноватая струйка дыма. Пошел туда, по течению реки. Болото кончилось и дикий нетронутый лес принял меня в свои зеленые объятья. Иду вдоль реки и неожиданно выхожу на полянку, где разместилась черная избушка с дымящей трубой. Залаяла собака, серая лайка с умными глазами пыталась разобраться, кто я. Дверь избушки открылась и вышел старик с ружьем. Я подошел к крыльцу и почти свалился на землю. Лайка оказалась рядом, осторожно обнюхала и отошла в сторону.

– Здравствуйте.

Старик ничего не ответил, только качнул головой.

– Я военный. Был по заданию сброшен с самолета, но неудачно. Теперь пробираюсь к своим. Вот мои документы.

Копаюсь в шелке парашюта и достаю офицерскую книжку. Старик опять вежливо качает головой, но руки не протянул, чтобы посмотреть документ. За его спиной скрипнула дверь и две женщины с любопытством уставились на меня. Одна старая патлатая карга, другая помоложе, с крупным телом и круглым лицом.

– Вы не могли бы мне помочь добраться до ближайшего поселка или городка?

– Ближайший поселок далеко, – наконец то заговорил старик. – Целый три дня плыть по реке надо.

– А куда эта реке течет?

– Она впадает в еще большую реку, а та в море.

Фигура махнула на север.

– А пароход или катера по реке ходят?

– Ходят. Раз в неделю баржа, а пароход раз в месяц.

Вот сволочи, куда меня забросили. Опять раздавил пачку гнуса на глазах.

– Вам глаза надо лечить, – приятным голосом заговорила девушка. –Совсем веки заплыли, завтра ничего не увидите.

– Вы сможете помочь?

– Поможем, – она оборачивается к старухе. – Правда, мама.

Та важно кивает головой. Меня приглашают в избу. Здесь тепло и уютно, аппетитно пахнет варенным мясом и чем-то ароматным, похожим на мяту. Два окошка пропускают дневной свет и можно различить реальные предметы обихода. Я с трудом сдергиваю с себя шелк парашюта и сбрасываю на пол. Девушка тут же собирает ткань и прижимает к груди.

– Ложитесь, на топчан, вон туда.

Я упал спиной на жесткий матрац и тут же патлы старой женщины неприятно защекотали щеки. Она склоняется надо мной и пальцем проводит по векам глаз. Через некоторое мгновение чувствую как резко защипало кожу.

– Что это?

– Лежи, я смазала веки. Отдыхай.

– Как же вы так далеко от людей живете здесь? – удивляюсь я.

– Нормально.

– Мы здесь временно, – объясняет девушка, – Через неделю поплывем обратно, домой.

– Зверя здесь бьете?

– Нет, мои родители спасают меня от старосты поселка.

– Замолчи, – ворчит старуха, – нечего посторонним в наши дела вникать.

– А что тут такого. Меня силком хотели за муж отдать, а я по жениху вдарила ружьем. Теперь спасаемся в тайге, благо места укромные знаем.

– Жениха не убили?

– Ну что вы, его убить надо медвежьей пулей, а от дроби еще не умирали.

Она вдруг засмеялась от такого радостного сообщения.

– Вернетесь, и раненый жених до вас доберется.

– Не доберется, он уедет на заработки в город.

– Слушай болтушка, – прерывает ее старуха, – принеси отвар с подоконника, дай парню.

Я отпиваю отвар из кружки и чувствую, что… засыпаю.

Проснулся от толчка.

– Военный, так куда тебе надо?

Передо мной стоит старик.

– В свою часть, на станцию Чупры.

Он качает головой. Я щупаю свои глаза и чувствую, что все в порядке, они не опухли.

– Не знаю такой станции. Но понял только одно тебе надо добраться до железной дороги.

– Да и хорошо бы покороче маршрут.

– Это невозможно, все равно делаешь большой крюк, хорошая дорога на юг в трех сутках пути, надо плыть по реке, вверх по течению, или другой путь – вниз по течению, до главной реки, а там ждать попутное судно.

– А по тайге? Можно пройти по прямой по тайге?

Старик качает головой.

– Это невозможно. Пойдем на улицу, я тебе на песке нарисую.

Я выхожу на улицу и замечаю, что комары и мошки старательно облетают меня. Девушка на реке стирает шелковые тряпки, мы подходим к ней и старик расчищает прибрежный песок.

– Смотри, вот здесь тайгой пройти можно, – он прутиком обозначает речку и от нее проводит наклонную линию на юго-восток, – Почему так провожу? Прямо опасные болота, засосет в них. Дальше опять речка, тоже впадает в главную. Ее обязательно пересечь надо только вот здесь. – Прутик чертит рогатку и упирается в острый угол. – Лет пятьдесят назад одна экспедиция пробила дорогу на север, потом ее забросили. Вот с этого выступа ты пройдешь строго на восток и найдешь эту дорогу, должен прямо в нее упереться, а там… до колонии, дальше – грейдерная дорога и к железной дороги.

– Сколько мне идти до колонии?

– Дней пять. Может передумаешь, все же поплывешь на восток? Я помогу.

– Нет. У меня времени мало. Уже день потерян, еще пять идти, а от туда до железки нужно еще четыре затратить.

– Почему четыре? Меньше. На попутке, за день доберешься.

– Хорошо если будет так. Меня, конечно, больше волнует участок до колонии.

Старик качает головой.

– В лесу опасности больше, чем в поле или на воде и потом, не зная леса, трудно по нему идти.

Солнце уже торчит почти над самой головой. На мои веки и на открытую кожу гнус почему то не садится. Я помылся в реке и добрая семья хорошо покормила меня мясом и рыбой. На прощание дали сумку с большим запасом еды. Старик решил, что переправит меня через реку его дочь. Он давал ей последние наставления.

– Ты, дура, смотри гостя не утопи. Да приглядывай за течением, а то унесет, потом ищи…

– Да, все будет в порядке, дед.

– Знаю я тебя. От одной беды спасешь, в другую влезешь.

– Не бойся. Переправлю гостя.

Я стал прощаться с хорошими людьми, подарил бабке шелк, чему она очень обрадовалась. За этот подарок она дала мне бутылочку с мутной жидкостью.

– Натирайся каждое утро, сынок, ни комары, ни гнус, ни звери к тебе приставать не будут. И вообще вижу твое будущее, ты пройдешь через многие препятствия и неприятности, но все потом будет хорошо.

– Спасибо, бабушка.

На берегу две лодки перевернуты вверх дном. Старик легко отволок одну к воде. Девушка протянул мне весло.

– Я спереди веду лодку, ты помогай сзади. Хорошо?

– Хорошо.

Лодка очень валкая. Я осторожно присаживаюсь на заднюю доску и закидываю под ноги мешок с едой. Мой проводник усаживается спереди.

– Отец, я скоро, – крикнула она старику.

– Давай, доченька.

Мы поплыли на тот берег, лодку быстро сносит по течению.

Отнесло нас далеко. Мы вытащили лодку на берег и девица подошла ко мне.

– Военный, просьба к тебе. Я молодая, а живу на голодном пайке. То мужиков нет, а если есть, то уроды. Помоги мне, нельзя же так мучить меня.

– Ты о чем?

– Разве не догадался.

Девушка подошла вплотную и положила руки на плечи.

– Что, прямо здесь?

– А где же? Конечно здесь. За сотню километров ни одной живой души нет.

Она уже поспешно стала снимать одежды и вскоре совсем голая встала передо мной.

– Ну что же? Чего медлишь?

Девушка повалилась на песок.

Трудно описывать эти пять с половиной дней. Тайга цепко следит за тобой и не дай бог потерять бдительность. Старушкина жидкость спасла от всяких летающих паразитов, а зверье, хоть и не попадалось на пути, но мне казалось, что следило за мной днем и ночью. Вышел на вторую реку и как подсказал старик, двинулся по берегу против течения. Вот и развилка реки. Пришлось переплыть речку до самого выступа «рогатки» и там долго греться перед костром. Когда подсохла одежда, опять тронулся в путь и, действительно, заброшенную дорогу нашел через два часа и теперь бреду не то по колее, не то по густой траве. Погода разгулялась, солнце разогрело землю и тяжелый аромат прелых игл, поплыл между деревьями. Неожиданно вышел на грейдерную дорогу, стало идти легче. Вскоре замелькали строения. Я очень обрадовался, наконец-то жилье, но наткнулся на забор с высокими вышками через каждые пятьсот метров и валы колючей проволоки. Похоже это и есть колония для заключенных. Чтобы как-то не выглядеть таким страхолюдой, сдергиваю с себя куртку и теперь в военной форме, с большой бородой, топаю по тропинке вдоль забора. Вышел к главным воротам лагеря и здесь увидел первую живую душу. Двери в воротах вдруг приоткрылись и от туда вышла старушонка с большой сумкой и медленно заковыляла по дороге .

– Бабушка, – крикнул я, – постойте.

Она послушно остановилась и уставилась на меня.

– Ты кто? – прохрипела она.

– Военный, иду от туда, – махнул рукой на север.

– Почему от туда?

– Самолет попал в аварию, вот и пришлось брести.

– Так что вам надо?

– Не подскажете, какая-нибудь машина или автобус в сторону железной дороги есть?

– Автобус ходит раз в неделю и то не до железной дороги, а до города, а попутные машины бывают иногда, их ловить надо, да и то не здесь, а в поселке.

– А поселок где?

– Так вот я иду.

– Можно я с вами. Давайте сумку, я помогу вам.

– Бери, тащи если можешь.

Медленно топаю со старушкой по дороге, удаляясь от тюрьмы.

– Я вижу, что ты действительно парень не плохой, – болтает со мной старушка. – Сегодня какая-нибудь машина навряд ли уедет из поселка, зато завтра рано утром в город направляется грузовик за продуктами. Если хочешь я поговорю, тебя захватят, а пока ночь переночуешь в моем доме.

– Если так, то я не против.

Впереди показались первые деревянные избы и небольшие каменные домики.

– Ух ты, за столько дней, первое жилье увидел.

– Этот поселок выстроен для семей охранников и обслуживающего колонию персонала.

– Простите, а вы кто?

– Кто– кто, старуха, бывшая жена коменданта колонии. Муженек-то, помер, царствие ему небесное, а мне некуда было уехать, так и осталась здесь свой век доживать. Начальство, в память о муже, помнит обо мне, подкармливает. Вот продукты домой тащу. Ты-то небось голоден?

– Да.

Мое вяленное мясо и рыба кончились только вчера.

– Ну вот, чего-нибудь придумаем на вечер.

Идем по поселку, все для меня, как-то необычно – где то орут петухи, скрипят ворота, дымят трубы. На улице несколько грязных детей играют в прятки. Мы подходим к черной, чуть скошенной на бок, избе.

– Сынок, ты посиди здесь на крыльце, а я сейчас через два дома сбегаю к соседу у которого машина, договорюсь о тебе завтра.

– Хорошо, бабушка.

Валюсь на ступеньки и с наслаждением вытягиваю ноги.

Она пришла минут через пятнадцать, хмурая и расстроенная.

– Ты случайно не лейтенант Комаров?

– Да, я, – от удивления даже поднялся. – Откуда меня здесь знают? Сообщили из моей части что ли?

– Плохо твое дело, лейтенант. На тебя пришел заказ.

– Не понял.

– Чего не понимать-то, подняты все стражники, мужики ближайших и дальних деревень для твоей поимки. Приказано считать тебя беглецом. Большая награда будет тому, кто тебя убьет.

– Да что же такое делается? Я же не преступник, иду к своей части.

– Это я не знаю, кому ты там перешел дорогу. Факт остается фактом. Не возьмет тебя завтра мой сосед в город, не хочет потерять голову, если посадит в машину.

– Вот так новость. Что же делать? Может пойти к начальнику колонии…

– Не делай глупостей, начальник тебя не примет, а если узнает, что ты здесь, может сам с удовольствием будет за тобой охотится. Вот что, молодой человек, сначала давай перекусим и сообща покумекаем, что тебе делать дальше.

Мы заходим в избу. Пока я сижу на лавке и мучительно думаю, что делать, старушка раскочегарила плиту и вскоре ароматный запах гречихи заполнил все пространство.

– Иди поешь.

Передо мной стоит миска с ароматной кашей. Пока я ее наворачиваю, женщина задает мне вопросы.

– Так выходит ты из тех военных, которых загоняют в тайгу для выживания?

– Да, я из такого отряда.

– Здорово ты видно насолил начальству. За двадцать лет, как создали ваш центр, это третий случай, когда дали команду всем стражникам порядка, жителям деревень и поселков нашего района вылавливать вашего брата.

– А тех поймали?

– Кого?

– Ну тех, на которых до меня был заказ.

– А как же, их убили в тайге. И тот кто убил, получил хороший приз.

– Но наших ребят очень часто забрасывают в тайгу…

– На них не приходило указание сверху, так что те почти все возвращались. Если уж они и гибли в лесах, то только по своей глупости и от страха.

– Значит мне придется опять пробираться по тайге.

– Придется. Стражники порядка натасканы на ловле зэков, бежавших из тюрем и колоний, знают в лесах, каждую тропку, все ложбинки, каждый кустик, так что надо быть очень осторожным. Как можно дальше держаться от жилья и дорог и больше придерживаться ручьев и речек.

– Почему?

– У тех, кто за тобой будет гнаться, могут быть собаки. Сбить след можно только в воде.

– Все понятно.

– Сейчас ты попьешь чайку, отдохнешь часика два и давай… уходи. Не хочу неприятностей от нашего начальства, а то не будут еще оказывать помощь.

Опять в лесу. Теперь у меня все на нервах. Слух обострен, иду по кошачьи, переступая с пятки на носок, внимательно изучаю окрестность и землю под ногами. Начало темнеть, пришлось залезть на ель и пристроиться для сна.

Проснулся под утро от хруста сучка и тихого разговора. У ели, на которой сидел, остановились два человека, оба в выцветших гимнастерках и штанах, заправленных в сапоги, со старенькими вещ мешками за спинами, на голове зеленые фуражки, в руках автоматы Калашникова.

– Куда же он исчез? – тихо спрашивает один другого.

– Тс… В темноте не очень то быстро набегаешься. Видел след в метрах двадцати от сюда. Осторожный черт, идет особым шагом, видно натаскан неплохо. Раз натаскан, то и под луной могет ходить.

– К Земляничной пошел наверно?

– А хрен его знает. Если так опытен, то не побоится на речку выйти.

– А если все-таки не выйдет?

– Значит Покровские его брать будут. Куды он денется-то, все равно помают, только в другом районе…

Мужики неторопливо пошли дальше. Я сполз с ели и стал осторожно двигаться на юг. Пожалуй, мне сейчас нужно оружие.

Топаю шесть часов. Но вот, поднял ногу и застыл. Запах табака добрался до меня и неприятно защекотал носоглотку. Осторожно припал к хвое. Кажется не заметили. Пячусь назад и прячусь за деревья. Где же они? Внимательно изучаю между стволами елей хоть маленькую зацепку. Ничего не видно. Кажется сквознячок идет левее, перебираюсь влево на полусогнутых и опять застываю за деревом. Мне показалось, у ветхого пня чуть подрагивают кусты черники. Я еще больше углубляюсь влево и стараюсь незаметно обойти невидимую засаду.

За пнем, в густоте черничных кустов, расположился только один стражник. Он почему то смотрит на восток, чуть потягивая самокрутку. Автомат лежит под рукой.

Я прыгнул на его спину и сильнейшим ударом заехал по шее. Слышен хруст костей. Парень дернулся и затих. Обшариваю тело, достаю кинжал, документы, подсумок с автоматными дисками, фляжку. Странно, где же вещевой мешок, стражники без них в тайгу не ходят. Подтягиваю к себе автомат. И тут у меня мелькнула мысль. Он не один, этот парень лежал в засаде и смотрел на восток, значит, напротив его лежит второй тип и смотрит сюда. Они все же вычислили где я пойду и ждали меня. Наверно у того мужика вещ мешок. Черт, заметил он меня или нет. Стараюсь отползти с оружием подальше и почувствовав себя в безопасности, приподнимаюсь. Господи, да недалеко от меня дорога. Вот почему стражник смотрел на восток, он был уверен за свой тыл, думал, что я не пойду по дороге. Опять продолжаю движение на юг. Теперь второй стражник точно сядет на хвост.

Неожиданно лес кончился, я выбрался на какую-то пыльную дорогу, за ней большое травянистое поле. Слева слышен шум мотора машины, голоса детворы и даже видны крыши домов. Стараясь не оставлять следы на песке, перебираюсь через колею и падаю в траву, по-пластунски ползу вперед.

Передо мной открылась чудесная панорама. Я на гребне обрыва, под ним река. Этот берег крутой, зато другой пологий, весь заросший лесом. Справа, где поселок, река заворачивает. Я, не двигаясь, слежу за речкой уже час. Инстинкт самосохранения не позволяет мне делать резких движений. Вдруг, мне показалась, что на противоположном берегу дернулись кусты ольхи. Ярко зеленым цветом мелькнула фуражка. Значит и здесь засада.

Первыми не выдержали стражники. По неведомому мне сигналу, они стали выбираться из засад и вскоре вдоль берега к поселку двинулась редкая цепочка охотников. И все равно, я не двинулся с места. Решил дождаться темноты.

Подлая луна освещает все вокруг, как хороший фонарь. Мне ждать больше нельзя. Прихватив за цевье автомат, прыгаю с обрыва вниз. Песок амортизирует под ногами и не дает рухнуть на берег. Шлепнулся на бок у самой воды. Только выпрямился, чтобы плюхнуться в реку и тут же прозвучал выстрел. Плечо у меня дернулось, потом жар боли резанул по телу. Я уже рухнул в воду. До чего же неудобно с автоматом и потом левая рука онемела и не слушается. Под водой сжался в комок и отдал себя на волю течения, автомат как противовес не позволяет всплыть на верх. Выскочил над водой, когда совсем уже не хватило воздуха. Напротив светятся окна домов поселка, меня несет течением мимо них. Стараюсь добраться до противоположного берега. Еле-еле нащупал дно и потихонечку выбираюсь на песок. Боль в плече неимоверная. Лежу в траве и пытаюсь пальцами здоровой руки нащупать рану. Сволочь, это же настоящий снайпер, надо же так ловко и долго сидел в засаде. Вот и дырочка входа пули, кажется ее выхода нет. Я прижимаю к ней мокрую майку и вдруг мне показалось, что по берегу, кто то крадется. Чуть приподнимаюсь, здоровой рукой вскидываю автомат и нажимаю на курок. Грохот очереди разбудил ночь. Выпускаю весь диск. Выкидываю его на землю, выдергиваю из подсумка другой и заряжаю оружие. Надо от сюда убираться. С трудом поднимаюсь и машинально иду вдоль берега реки, подальше от поселка. Боль такая, что мне уже не до самосохранения. Пусть догонят и убьют. На мое счастье, луна южнее и поэтому тень от деревьев и кустов полностью перекрыла этот берег, и похоже с того берега даже трудно заметить, как я не скрываясь, бреду по песку. Через некоторое время вдруг вышел к мосту. Залез под куст и попытался взять себя в руки. На перила моста облокотились две фигуры. Одна из них видно курит, так как красноватый огонек периодически вспыхивает у лица. Пользуясь тенью деревьев и кустов, добираюсь до небольшой насыпи дороги, поближе к охранникам. Слышен шум подъезжающей машины. На мост выскакивает газик и останавливается напротив двух фигур.

– Семен, – слышен голос, – у вас все в порядке.

Из машины вылезает человек и присоединяется к тем двоим.

– Все в норме, Никодимыч.

– Слышали выстрелы?

– Слышали. Из автомата стреляли.

– Похоже это из Сенькиного Калашникова лупили. Царствие ему небесное. Вот что, хлопцы, Николай, ты останешься здесь, покарауль заодно мою машину, а мы с Семеном пробежимся в ту сторону. С поселка на лодках уже на этот берег спустились два наряда, мы пойдем к ним на встречу.

– Хорошо, Никодимыч.

Двое стражников почти бегут в мою сторону и не доходя трех метров спрыгивают с насыпи на берег. Они топают в сторону, от куда я только что пришел сюда. Оставшийся на мосту Николай, по прежнему смолит папиросу и тревожно наблюдает за рекой. Я осторожно выбираюсь на дорогу, перебегаю ее к противоположной стороне и прокрадываюсь к газику. В машине пусто, по моему ключ на месте. Поудобней перехватываю автомат здоровой рукой, обхожу газик и уже нахожусь за спиной Николая. Взмах…, удар приклада пришелся по затылку, тело обмякло и медленно сползло на настил моста. Медленно залезаю в машину. Включаю стартер и двигатель завелся сразу же. Теперь вперед. Правая рука на руле, левая, как плеть висит рядом.

Я мчался всю ночь по этим дурацким выбоинам дороги, безумно болела голова, плечо ныло, пот покрывал все тело. Какой то пунктик мозга вел эту борьбу за дорогу и не позволил мне расслабится. Уже перед восходом солнца, газик проскочил несколько селений и неожиданно попал на хорошую автостраду. Где то впереди засверкали точечками электрические огоньки, большого поселения.

Это был просыпающийся город. Редкие прохожие уже появились на его улицах. Автобусы собирали людей в свое брюхо и урча перевозили их на новые стоянки. Я приметил женскую фигуру, двигающуюся по тротуару, догнал ее и остановил машину.

– Девушка, вы не скажете, где здесь больница?

Она задержалась и повернулась ко мне. Господи, да это страхолюдина какая-то, лицо опухшее все в кровоподтеках.

– Ай, да у вас кровь на гимнастерке.

– Я ищу больницу.

– Центральная больница, на другой стороне города, это далеко. Поликлиники еще не работают. Рядом находится кардиологический центр, но я думаю он вам не нужен. А вы знаете, здесь недалеко травм пункт, он работает круглосуточно. Вы поезжайте по этой улице и через два квартала свернете направо. Второй дом – травма.

– Спасибо.

С трудом добрался до травм пункта. В приемном покое пусто. Молодой врач позевывая вышел из-за двери.

– У вас что? О…, господи, что с вами?

– В меня стреляли в тайге. Помогите вытащить пулю.

– Но я же… не могу. Я не занимаюсь операциями.

– Доктор, я почти теряю сознание, сделайте, что-нибудь.

И я действительно вырубился.

Очнулся, на столе. Молодой врач глупо улыбаясь, держал в щипцах пулю.

– А вы знаете, я ее вытащил, – радостно сообщил он мне.

– Рану обработали?

– А как же даже пластырем заклеил. Сейчас полежите немного, я пойду закажу машину и вас отправлю в центральную.

– Не надо, доктор. Я на задании. Мне надо срочно в часть. Как мне добраться до железной дороги?

– Но вы не можете… Впрочем, куда вам надо точно? Где ваша часть?

– Станция Чупры…

– А… я знаю. У меня там двоюродная сестра. Может знаете, Агнией Кирилловной зовут.

– Конечно знаю, это жена нашего командира части.

– Точно. Так до Чупров можно доехать и по шоссе, не обязательно по железной дороге. Отсюда километров сто семьдесят. Сестра иногда ко мне приезжает.

– Куда ехать? У меня здесь машина.

– Поезжайте обратно к центральной автостраде и на восток километров с тридцать…, а там увидите стрелку – станция Чупры. Дорога, конечно не очень, но доедете.

– Спасибо, доктор.

С трудом сажусь на стол. Голова кружится, состояние, как пьяный. Боль уже в плече поменьше.

– Помогите мне добраться до машины.

– Давайте, давайте, обопритесь на меня.

Выбрались на улицу. Грязный газик стоит рядом с парадной. Я открыл дверцу и доктор сразу же заметил автомат.

– Серьезная у вас была операция.

– Да уж куда там… зэки бежали…

– Вот, сволочи.

Он помогает мне сесть в машину.

– До свидания, доктор. Что передать Агнии Кирилловне?

– Скажите, ей, что Машка родила двойню. Она знает, кто это.

– Передам. Спасибо доктор.

Машина легко завелась. Я выехал на дорогу.

Перед КПП долго гудел клаксоном. Ворота открылись и я въехал на территорию части. Знакомый прапор, с повязкой на рукаве, вышел ко мне из будки.

– Вы кто?

– Не узнаешь? Я лейтенант Комаров.

– Лейтенант? Ничего себе, какая у вас борода, сразу не узнаешь. Откуда вы?

– Иди, звони в штаб, сообщи, что я с задания вернулся.

– Сейчас.

Он долго не появлялся и когда вышел из будки, развел руками.

– Приказано вам, отвезти машину в автопарк, а самому явится через два часа к командиру части.

– Я понял.

В место администратора сидит пожилая женщина.

– А где Агния Кирилловна? – спрашиваю ее.

– Так это… она у начальника.

– Хорошо, выдайте мне ключи от тринадцатого номера.

– А вы там живете?

– Ну да, там мои вещи.

Женщина сдергивает со щитка ключ и отдает мне.

– А где остальные курсанты? – интересуюсь я.

– Где им быть, на занятиях.

Падаю в койку и… чувствую, что совсем нет сил подняться. Проклятое плечо ноет и покалывает иглами. Вдруг надо мной появилась голова Вали.

– Николай? Николай…

– Валя, это я.

– Господи, что они с тобой сделали?

– Все в порядке, я думал, что приду в номер, приведу себя в порядок, но похоже переборщил. Мне нужен врач.

– Ты ранен?

– В меня стреляли.

– Я сейчас, сбегаю в мед пункт.

Майор в очках, презрительно прощупывал меня. Отодрал пластырь и пальцами давил на опухшую часть вокруг ранки, я чуть не взвыл от боли.

– Вам нужно сделать рентген. Девушка, – обратился он к Вале, – найдите мужчин, пусть его приведут в мед пункт.

– Я сейчас

– Жду вас молодой человек. Там я смогу сделать заключение.

Этот тип даже не закрыл ранку, просто вымыл руки в ванной и ушел. Хорошо хоть кровь засохла и нет из отверстия выделений. Валя привела Гришу и Мишу.

– Колька, ну ты даешь? – говорит Миша, – Борода-то как у попа. Как это ты влип в такую историю?

– Мне через два часа надо быть у командира части.

– Лежи, тоже уставник нашелся. Командиру доложим, что не можешь подняться, лежишь в мед пункте. Гриша, подняли его. Вот так.

– Ребята, дайте я его хоть полотенцем накрою, – бегает вокруг Валя.

Рентген сделали, меня отвезли в палату и положили на чистую койку. Я чуть задремал, но тут вошел врач-майор.

– Лейтенант, кто вам вытаскивал пулю?

– В городе, в травм пункте.

– Все понятно. Этот водопроводчик по видимому вытаскивал ее обыкновенными щипцами, все что мог, в вашей ране, он разворотил. Молите бога, чтобы он не занес вам инфекцию.

– Так сделайте мне что-нибудь, чтобы не молить бога.

– Кроме нескольких ампул, я вам ничего предложить не смогу. Сейчас придет сестра и сделает вам несколько уколов.

В это время в палату без стука, вошел солдат. Он не видит знаков различия под халатом майора, поэтому обращается к нам двоим.

– Здесь находится, лейтенант Комаров?

– Это я.

– Командир части получил ваше сообщение о том, что вы находитесь на излечении в медпунте, но он не отменил своего распоряжения и требует вас для отчета к себе вовремя.

– Но я же не могу, скажите ему доктор.

– Командир части просил передать, – продолжает солдат, – если вы не придете, то он прикажет привести вас под конвоем.

– Все ясно, – обрывает его майор, – идите рядовой. Лейтенант Комаров прибудет во время.

Солдат уходит и на мою попытку протестовать, доктор говорит.

– Я работаю с полковником давно и знаю, его как облупленного. Не выполнить его приказ, может только мертвый. Наверняка он считает, что ваша рана пустячная и вы придуриваете.

– От куда он знает пустячная она или нет?

– Из того, что ему докладывают посторонние и из своего опыта. Но не будем тянуть время, лейтенант. Я вам сейчас введу дозу обезболивающего, потом после отчета, приходите отлеживаться сюда.

– У меня даже нет обмундирования.

– Это поправимо. В каптерке мед пункта, найдем хорошую гимнастерку.

Я стою мокрый от боли в кабинете командира части. Там уже несколько человек, это начальник штаба, капитан, который меня сопровождал на самолет и… Агния Кирилловна. Сволочи, хоть бы пригласили сесть.

– Продолжайте, лейтенант, – скрипит полковник.

Указкой провожу по карте, развешанной по стене.

– В этом месте, я переплыл вторую речку.

– Почему именно вы решили переплыть здесь, а не раньше? – подозрительно спрашивает начальник штаба.

– Не знаю, интуиция. А дальше, примерно вот в этом месте вышел на старую дорогу и по ней добрел до тюрьмы. Вот ее место.

– Вас там покормили?

– В тюрьме, нет. Одна старушка, из поселка, выделила кусок хлеба. А дальше, я пошел в сторону реки и тут оказалось, что за мной следят и мало того, что следят, но и пытаются убить.

– Может вам это показалось?

– Нет. Во первых, я подслушал разговор между двумя типами, преследовавшими меня, во вторых, один из охотников напал на меня. Мне пришлось защищаться.

– Вы его убили?

– Не знаю, ударил пару раз по голове, но зато я захватил его оружие. Вот здесь на меня сделали засаду, – указка уткнулась у злополучной речки. – Я догадывался, что на том берегу меня ждут. Дождался ночи и тут… меня все же подстрелили. Пуля попала в плечо. Пришлось, вместо того, чтобы уйти в лес, пробраться на дорогу к мосту. Мне повезло, там оказалась машина и один из охранников поселка. Охранника я двинул прикладом по голове, а машину увел и прибыл на ней сюда.

– У вас пулю вытаскивали в городе?

– Да.

– Выходит, вы засветились перед медиками?

– Нет. Врач который мне делал операцию, оказался вашим родственником, товарищ полковник. Он просил передать вам привет и сообщить, что Маша родила двойню.

В кабинете наступила жуткая тишина.

– Ладно, – подытожил полковник. – Последний вопрос, чем вы питались в пути?

Так я тебе и выложил, что меня кормили добрые люди.

– Из ягод, морошкой и черникой, но мне повезло у второй реки, когда переправился, то у берега нашел много раков, всех их запек на костре. Этого добра мне хватило до тюрьмы.

– Хорошо. Напишите подробный рапорт, обо всем, что произошло с вами. Можете идти.

– Разрешите мне долечить рану в мед пункте.

– Долечивайте и там же пишите.

Ко мне в гости приходят ребята из отряда космонавтов, всех их интересует мое путешествие. Чаще бывает Валя, но однажды… Это было под вечер. Я сидел на койке и писал в рапорт всякую чушь о своих приключениях. Вдруг в дверь постучали и в палату вошла дочь командира части.

– К вам можно зайти, лейтенант Комаров.

– Заходите.

Она оглядела меня, скривив губы. Потом села на стул напротив койки.

– Как ваше здоровье, лейтенант?

– Ничего, поправляюсь.

– Я пришла принести свои извинения.

– За что?

– Это я выследила и подстрелила вас, лейтенант.

– Что…?

– Я, говорю, стреляла в вас из снайперской винтовки. Вы были на виду, когда прыгали с обрыва. И самое важное, что хочу вам сказать. Я пожалела вас. Ваш лоб на мгновение оказался в перекрестии окуляра, но я чуть сместила ствол… и попала в плечо.

– Так… Как ты смела, мать твою…

– Спокойно, лейтенант. Вы меня без конца унижали, обижали, говорили гадости и я решила доказать вам, что могу быть сильной женщиной, а не перышком, как вы там… хамили. Кроме того, я обещала с вами еще встретится и не дело нарушать свое обещание, отправлять вас раньше времени на тот свет. Молчите. Дайте мне досказать. Вы плохой разведчик, лейтенант. Знали, что на вас идет охота, а поперлись в речку по прямой, недалеко от поселка…

– Я не хотел, меня загнали стражники…

– Вот именно, загнали. Они вам отрезали путь на Покровское, вы и попались. Я догадывалась, что вы в мешке и выбрала позицию на берегу реки и дождалась вас. В искусстве снайпера самое важное ждать, терпеливо, нудно. Стражники ушли, а я ждала своего часа.

– Ты сволочь.

Она засмеялась.

– Вы мне очень нравитесь лейтенант. Никто еще мне не говорил таких гадостей, как вы. Я довольна.

– А вы мне совсем не нравитесь. И мне так хочется дать вам по морде.

– Вы еще не поправились, лейтенант, так что я не позволю этого над собой сделать, полезете, обязательно чем нибудь садану по ране. Вообще то я не думала, что вы убьете двух придурков, но потом поняла, что крови вы в Чечне насмотрелись и спокойно могли бы прикончить и меня, если бы попалась на пути.

– Я вас тоже стрелял.

– Это было очень неприятный момент, когда пули свистят над головой. Ничего не скажешь, реакция у вас, лейтенант, хорошая. Я даже вас потеряла, так растерялась, думала уйдете в лес, а вы оказались хитрее, ушли на мост.

– Так что вы от меня хотите?

– Я пришла обменяться любезностями. И предупредить, если обещала встретится с вами на Кавказе, встречусь обязательно. Теперь вы убедились, что я все могу.

– Да, действительно, вы меня потрясли, но я уверен, что вы не все можете. В вас столько злости и ненависти и мне кажется, что вы не в силах по настоящему полюбить…, ну хотя бы мужчину. Вам этого не дано.

– Вы плохо меня знаете. Я уже полюбила.

– А он вас?

– Он еще не знает об этом.

– Интересно, что же это за дурак нашелся, который клюнет на вас.

– Вы опять без конца меня обижаете. Не играйте со своей смертью, лейтенант. Может так получится, что в следующий раз, я всажу пулю вам точно между глаз.

– Следующего раза не будет.

– Это мы посмотрим.

Она поднялась и пошла к двери, открыла ее и вдруг закрыла обратно.

– Я не сказала вам еще одно. После того, как вы улетели сдавать экзамены на выживание в тайге, я отправила по факсу заявление в министерство обороны, чтобы меня приняли на службу и отправили в горячую точку на Кавказе. Вчера пришел ответ, министерство удовлетворило мою просьбу и меня направили в туже часть, где вы служите. Так что мы с вами еще встретимся.

После этого она вышла из палаты. Ну и стерва.

Утром прибежала взволнованная Валя.

– Коля, у нас новость, Мишу, Гришу и еще пять курсантов отправляют в тайгу.

– Что всей группой?

– Нет. Их будут сбрасывать с самолета порознь.

– И на сколько? Какой им дали срок?

– Пять дней.

– Видишь как? А мне десять. Тебя то, когда забросят?

– Не знаю.

– Если сможешь, передай ребятам, чтобы запаслись накомарниками, всякими анти комариными жидкостями, иначе они через пять дней не вернуться.

– Хорошо, я успею, сейчас побегу.

Отчет готов, Валя сидит в палате и помогает мне корректировать текст.

– Мне непонятно одно, – говорит она мне, – почему тебя хотели убить?

– Не к масти, козырь.

– Чего?

– Такая поговорка, я как белая ворона среди стаи и порчу всем вид.

Пока она раздумывала над ответом, дверь в палату открылась. На пороге стояла дочь командира части. Она оглядела обстановку.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, Наташа, – дружелюбно ответила Валя.

Я не ответил, смотрел на нее и думал, что эта тварь еще выкинет.

– Я пришла простится с вами.

– Вот радость то какая, – буркнул я.

Она сделала вид, что не расслышала.

– Валечка, я уезжаю далеко, может больше не увидимся. Хочу пожелать тебе удачи, может полетишь в космос…

– Куда ты уезжаешь?

– Я поступила в армию, теперь еду на место службы.

– Господи, Наташка, ты сумасшедшая.

– Это мне все говорят, – она хмыкнула в мою сторону. – Но я дочь военного и хочу быть военнослужащей. С вами, лейтенант Комаров, я не прощаюсь, я говорю вам, до встречи.

Я промолчал, но ее видно мое молчание удовлетворило. Дочь командира части гордо удалилась.

– За что ты ее так? – спросила Валя.

– В этом отчете, который ты читаешь, нет одной фразы. Снайпером, который меня подстрелил, была эта стерва.

– Не может быть, ты шутишь. Наташка, да она мухи не обидит.

– Такими вещами не шутят. А мух она, на тренировках всех перебила, стреляя каждой между глаз.

– Откуда ты узнал об этом?

– Она сама мне все рассказала.

– Это же… кошмар.

– Да, ты права и ради твоей карьеры и безопасности, не кому не проговорись об этом, иначе тебя также пошлют в тайгу слишком далеко и еще устроят хорошую встречу, как мне.

У Вали в глазах ужас.

– Мое разумное представление о мире, рушится с каждой минутой.

– Я тебе сочувствую.

Через два дня отправили в тайгу на выживание Валю. Она даже не успела со мной попрощаться. Мне в мед пункт принесли от нее записку.

"Коленька, я не надолго. Меня отправили на три дня, прямо после завтрака. Как видишь, все же женщинам послабление. Быстрей выздоравливай. Целую, Валя ."

В этот же день, в палату зашел майор – врач.

– Ну что, лейтенант, не пора ли выписываться…

– У меня все в порядке?

– Можно считать, в порядке. Я вам дам медицинское заключение, по нему по месту службы вам дадут еще три денька отдохнуть. В дороге протяните денька три – четыре, глядишь неделю заработаете,

– Выходит досрочно освобождаете?

– Ну зачем же так, лейтенант. Это не я вас освобождаю, это армия вас вызывает. Давайте-ка, молодой человек, одевайтесь, приведите себя в порядок и в штаб. Там получите предписание, деньги и диплом об окончании учебы.

– Надо же, даже диплом.

– Не зря учились, не зря получили ранение…

– Лучше бы его совсем не получать.

– Что лучше, еще не известно…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НАШИ, НЕ НАШИ ЛЕСА.

Офицеры сидят где попало, на стульях, подоконниках, кроватях и даже на чемоданах. Командир части проводит очередное совещание. Стоя с папкой посреди палатки, он занудно читает приказы пришедшие с округа, министерства и еще черт знает от куда. Наконец этот процесс заканчивается и начинается самое главное.

– Для выполнения очередного задания, мы формируем две развед группы. Первой, командует капитан Козлов, второй – старший лейтенант Комаров. Прошу указанных офицеров сейчас покинуть наше совещание и в штабе получить соответствующие инструкции и указания.

Старший лейтенант Комаров, это я. В палатке небольшая заминка, вместе с капитаном Козловым мы пробираемся мимо, сочувствующих нам офицеров к выходу. Уже на свежем воздухе, капитан скидывает с головы фуражку и матерится.

– Опять я. Чего этой вонючке от меня надо. Засранец вшивый, третий раз запихивает в эти сомнительные операции. Другие хоть бы что… Их даже не трогает…

– Гриша, чего ты разбушевался. – Успокаиваю я его. – Ты все равно лучше всех. На тебя еще можно положится, а на других нет.

– Я хочу в отпуск. Устал от этих рейдов.

– Ладно. Сейчас в штабе все выясним. Может тебе задание пустяковое достанется…

В штабе нас делят. Гриша уходит в комнату майора Кулагина, меня направили к самому начальнику – подполковнику Лаврову. Крупный умный мужик с усмешкой встретил в своем кабинете.

– Ну до же ты мне надоел Комаров. Только с тобой расстались и опять…

– Сделали бы замену.

– Зачем? А кого мне потом в хвост и гриву чихвостить. И пора бы знать, если других отправлять, то это разводить лишних покойников. У тебя опыт, соответствующая подготовка.

– Куда теперь?

– Успеешь узнать. Вот подождем гостя, тебе сразу все и разъяснят.

– Что за гость?

– Сейчас увидишь.

В двери стучат и в кабинете появляется плохо выбритый парень в защитной форме.

– Товарищ подполковник, капитан Симаков прислан из шестого отдела для выполнения задания.

Мой начальник кивает головой.

– Здравствуйте, товарищ капитан. Знакомьтесь, старший лейтенант Комаров, – он показывает рукой на меня. – Садитесь.

Мы усаживаемся на стулья и Лавров, вытащив из стола голубую папку, раскрывает ее.

– Начнем по порядку. Нам поперек горла встала банда Сагдалаева, промышляющая в Курчелоевском районе, вот в этом месте. – Толстые пальцы подполковника схватили красный карандаш и на настенной карте обвели круг по зеленой площади. – Страшный тип. На его счету уже сотни трупов, здесь и военные и мирные жители. Очень хитер и очень коварен, его боятся даже свои. Мало того, охраняют этого гада так, что свои бандиты даже не могут к нему приблизится. Так вот, ваша группа должна найти банду Сагдалаева. Найти где он прячется, если разыщите базу, то навести на него авиацию, наличные силы армии и конечно, если самим представится возможность, то уничтожить главаря. Я конечно не говорю, что эта попытка может кончится успехом, уже три группы ходили на его поиски, две вернулись ни с чем, одна исчезла. Так что задача ясна. Старшим в вашей группе будет, – подполковник оглядывает нас, – старший лейтенант Комаров.

– Простите, товарищ подполковник, – возмущенно встревает капитан Симаков, – управление поручило мне руководить этой операцией, к тому же я старший по званию.

– Мы уже послали в ФСБ свои рекомендации, правда пока еще не получили от туда ответа, однако учитывая подготовку и опыт старшего лейтенанта, руководство округа решило, что лучшего кандидата мы не найдем.

– Давайте все же подождем решения в управлении ФСБ.

– Нет и не думаете об этом. Без соответствующего опыта, доверить группу другому, это значит провалить операцию, не слишком ли большой подарок для бандитов. Подчинятся с этого часа будете только старшему лейтенанту Комарову. Теперь это приказ. А вам, старший лейтенант, начинайте подбор группы и ее экипировку. Количество людей в группе по вашему усмотрению. Начало операции через два дня.

Симаков обижен до глубины души и я чувствую, что мне с ним еще придется повозится. Подполковник подмигивает мне.

–Есть формировать группу.

– Все, все свободны.

– Разрешите мне все же связаться с нашим управлением? – спрашивает капитан у начальника штаба.

– Это не я уже решаю, спросите у старшего лейтенанта.

Симаков поворачивается ко мне и с гримасой отвращения на лице повторяет просьбу.

– Разрешите, связаться с управлением?

– Вам на это ровно двадцать минут. Через двадцать минут жду вас в палатке номер девять.

– Есть.

Я захожу в огромную палатку, заставленную двухэтажными койками. В ней большой шум, почти весь разведывательный взвод собрался в углу и оживленно что-то обсуждает. Меня заметил прапорщик Борщев.

– Встать, смирно! – орет он. – Товарищ, старший лейтенант…

– Отставить, весь взвод построить здесь, в палатке.

– Взвод, в одну шеренгу, становись…

Обычный шум построения и вскоре длинная цепочка людей, в военной форме, вытянулась в проходе между кроватей. Прапорщик рапортует мне.

– Товарищ, старший лейтенант, развед взвод по вашему приказанию построен.

Я медленно обхожу весь строй, мысленно подбирая людей для предстоящей операции. Последним в строю стоит незнакомый тощий, длинный, сержант, почему то в кепи. Дохожу до него и… обалдеваю.

– Вы кто?

– Сержант Круглова, сегодня прибыла на новое место службы.

Глаза этой стервы светятся восторгом и невинностью. Началось, даже здесь она не может от меня отстать. Небось уже растрепала всем, как подстрелила меня пол года назад на реке.

– Вы ведь снайпер? – делаю вид, что не узнаю ее.

– Так точно.

– Сколько на вашем счету бандитов?

– Только трое.

При ее темпераменте, небольшой багаж.

– Слушать всем! Для предстоящей операции мне нужны достойные крепкие ребята. Сейчас я буду называть фамилии и эти люди выйдут из строя. Это… это… Сержант Степанов.

Выходит огромный парень с узенькими щелочками глаз на круглом лице. Автомат в его руках словно игрушка. Я медленно прохожу перед шеренгой, пытаясь, сообразить кого же мне еще взять.

– Товарищ старший лейтенант, – слышу шепот Кругловой, когда прохожу мимо ее, – возьмите меня. Прошу, возьмите.

– Разговорчики, – рявкаю я, а может действительно ее взять, хороший снайпер, ой, как нужен снайпер. Конечно, тощая стерва, но судя по той истории в тайге, выдержать может все. – Сержант Круглова выйти из строя.

Два человека выходят в узкий проход между строем и койками. В это время в палатку входит капитан Симаков и застывает в начале строя.

– Сержант Степанов и сержант Круглова, собрать все вещи, оружие и явится в палатку номер 28. Присутствующим офицерам собраться там же. Всем, вольно. Прапорщик Борщев, командуйте остальными.

– Есть. Вольно, разойдись.

В 28 палатке немного темновато. Она еще не обжита и кровати без матрацев нагло выперли свои железные решетки. На двух из них, валяются принесенные рюкзаки, скатки и оружие. Капитан Симаков и сержанты беспокойно смотрят на меня.

– Внимание всем. Вы отобраны для очень сложной операции. Мы с вами уходим в лесные горные массивы на несколько дней, а может быть и недель, поэтому нам надо тщательно подготовиться, подобрать одежду, оружие, боеприпасы, пищу, связь. Вся подготовка займет два дня. Что, как, куда идем, это знаю только я. Сейчас пойдете на склад, принесете сюда матрацы, подушки, одеяла. Сержант Степанов будет учить капитана Симакова и сержанта Круглову, правилам движения в лесистой местности, основным жестам разведчиков и умению маскировки.

Еще раз встретился с подполковником Лавровым, на этот раз тет-а-тет. Он достает из сейфа небольшую папочку.

– Слушай, старлей, я хочу облегчить немного тебе жизнь. Где стервец Сагдалаев прячется, не знают ни в ФСБ, ни наши разведчики. Однако, могу дать наводку. Нам донес один из арестованных бандитов, что в поселке Анджели, прячется банда, маскирующаяся под мирных жителей. Там должны быть люди Сагдалаева. Попробуй зацепить их, может что то и получится…

– Неужели на эту сволочь нет никаких других данных? Ведь известно, сколько он напакостил нам, однако каждый раз выходит так, что ни свидетелей, ни следов.

– Есть и свидетели, и следы, да вот видишь… бандита то нет, значит не везет.

– Ну хоть что-нибудь еще о этом типе есть, хотя бы там… повадки, семейная жизнь или что-нибудь другое.

– Мало чего. Сагдалаев, как считает ФСБ, раньше жил под другой фамилией, ее так и не раскрыли, его прошлое поэтому неизвестно. Хотя… вот что еще удалось узнать. Я уже говорил, что охраняют его очень хорошо и редко кто видел главаря бандитов, даже на операции он ходит, замотанный по-арабски, то есть закрывает нижнюю часть лица до носа, но… вот что интересно. Сагдалаев настоящий кровожадный садист и любит устраивать публичные казни, мало того, сам убивает свои жертвы. Так подойдет к несчастному и из пистолета вышибет мозги или перережет горло. Захваченные бандиты говорят, что в этот момент многие видели его лицо, но мало кто мог описать, как он выглядит. Все в один голос сообщают только одну характерную примету, что у него обыкновенная густая, черная борода и кепи с большим козырьком, вот все…

– Зачем ему-то, главарю, убивать?

– Для устрашения, дисциплины и для своего удовлетворения. Он добился своего, даже командиры других банд побаиваются его, а население района в ужасе.

– Не богатые сведения. Скажите, товарищ подполковник еще одну вещь, причем же здесь тогда капитан Симаков? Зачем мне его подсунули?

– Это уже свои интриги. Толи руководство ФСБ боится, что мы будем знать больше, чем они, толи, как мне кажется, Симаков подсунут не зря, похоже у наших ФСБешников что то свое на уме. Постарайся с ним не очень конфликтовать. Надеюсь, понял? Еще хочу спросить тебя. Как мне донесли, ты в свою группу включил женщину, причем неопытную в разведке. Не боишься завалить дело?

– С ней, не боюсь. Я уже успел посмотреть ее в деле. Нос нашим мужикам – разведчикам утрет запросто.

– Ну смотри, тебе отвечать за операцию.

Поднял я их под утро. Четыре человека незаметно прошли мимо постов, через минные поля, в леса.

Второй день лежим недалеко от заборов поселка Анжели. К поселку приблизится нельзя, чувствительные собаки, устроят дикий шум. Поэтому, лежим с подветренной стороны, замаскировавшись по местности. Повадки бандитов я немного изучил и поэтому знаю, связь бандитов с поселком всегда осуществляется через лес, а то, что в этом селении есть сторонники этих сволочей, не сомневаюсь. Нам нужен связной, живой, чтобы мог заговорить.

Где-то впереди, тихо щелкнул сучок, – это подает знак Степанов. Я напрягся и внимательно вглядываюсь в обрывки предрассветного тумана. Две тени осторожно оторвались от забора и медленно пошли по тропинке в нашу сторону. Запах гуталина резко защекотал ноздри. Люди идут осторожно, оглядываясь и внимательно изучая перед собой дорогу. Вот они прошли Степанова и Круглову и вплотную подошли ко мне.

– Стоять, – вдруг громко сказал я, не показываясь им.

Первый мужик от неожиданности подпрыгнул, второй, рванул с плеча автомат и тут же получил по голове прикладом. Умница Степанов вовремя подскочил сзади. Круглова появилась из-за дерева, держа на мушке оторопелую фигуру. Я уже смело поднялся с земли и подошел к бандиту.

– Лучше не шевелись, это опасно, – спокойно говорю ему.

Выдергиваю из рук ошалевшего мужика оружие, быстро обхлопываю одежду и вытаскиваю из-за пояса еще пистолет и обойму. Сдергиваю с плеч небольшой рюкзак. Пока Круглова держит бандита на прицеле, выворачиваю на землю его содержимое. Здесь полно денег, консервы, хлеб, коробка патронов и четыре мобильных телефона. Аппараты в рабочем состоянии, что меня весьма удивило. Я подхожу к пленному.

– Ты, не повернешься ко мне спиной и, пожалуйста заложи руки за спину? – вежливо прошу парня.

Тот кивает головой, разворачивается и почти лбом упирается в ствол винтовки Кругловой, ладони послушно протягиваются мне. Я набрасываю на них удавку, крепко стягиваю. Степанов между тем, уже скрутил лежащего без сознания другого бандита. И тут рядом с нами появился Симаков.

– Я должен допросить их, – шепотом говорит он мне.

– Потом, сейчас надо быстренько убраться от сюда. Сержант, возьми второго, этого я поведу сам.

Степанов небрежно, как пушинку закидывает на плечо безвольное тело, я толкнул стволом автомата другого пленника и скомандовал.

– Вперед.

Мы легкой рысцой бежим по лесу, подальше от поселка.

– Ваша фамилия, имя? – допрашиваю я пленника.

В это время второй тип очухался и Симаков с помощью сержанта допрашивает его, где-то в метрах в десяти от меня.

– Айвар Челубеев.

– Ты не чеченец?

– Нет, татарин.

– Зачем шли в лес?

– Подышать свежим воздухом.

– Мне не нравится твой ответ, если ты не хочешь мне отвечать, то я сначала изуродую тебя, а потом…, повешу. Пусть Аллах не примет твою исковерканную душу…, праха в земле не будет. Ты понял? У тебя есть шанс быть живым, обещаю, отпущу. – Вижу, что жить хочет, но не верит. – Даю, честное слово офицера, отпущу.

Айвар кивает головой.

– Тогда повторим вопрос. Зачем шли в лес?

– Мне нужно пробраться в отряд Салладина и передать ему для связи мобильные телефоны и деньги.

– Хорошо. Кто вас послал?

– Александр Шамшиев, он живет на улице Марата, дом 8.

– Шамшиев сейчас в поселке?

– Да.

– Сколько у него людей?

– Пять человек.

– Послушай меня внимательно, сосредоточься и поверь, я тебя могу отпустить, совсем отпустить. Отправляйся к Салладину, говори ему что хочешь, но мне нужен не Шамшиев, не Салладин, мне нужен Сагдалаев. Где его найти?

Парень мнется, но потом неохотно говорит.

– Наверно в лесном массиве в балке Пещерной.

– Это точно?

– По крайне мере, он был там три дня назад. От него к Шамшиеву приходил человек.

– Пещерной, Пещерной…, –я выдергиваю из внутреннего кармана карту и мучительно ищу балку…, – Где это?

– Там проходит Вороний ручей.

Ручей я нашел, но балку нет.

– На вашей карте этого названия нет, но туда надо идти вверх по ручью.

– У тебя очень правильная русская речь. Где ты учился?

– В Казанском университете.

– Надо же, грамотный, а полез в это дерьмо. Хорошо. Я тебе верю. Теперь согласно нашего договора, я отпускаю тебя, но без твоего сопровождающего. Оружие, деньги, телефоны, в общем весь рюкзак, останутся у меня, говори по этому поводу своим начальникам, что угодно, а теперь повернись, протяни руки.

Отсекаю кинжалом удавку.

– Беги в лес.

Ошалевший от такой удачи, татарин, петляя, несется в зеленый массив.

– Зачем вы его отпустили, товарищ старший лейтенант? – спрашивает Круглова.

– Наши дорожки еще могут сойтись и тогда, я подумаю, сможет ли он пригодится.

– Но он может вернуться к своим и предупредить их, кого мы ищем.

– Пусть предупредит, если конечно сможет. Логика здесь проста, если он сказал нам правду, его убьют за то, предал своих. По этому, стоит ли этому парню рисковать.

– А вдруг, все же рискнет.

– Это трудно. Как еще объяснить своим подельщикам, где второй сопровождающий, где оружие, деньги и мобильники?

Капитан Симаков угрюмо смотрит на меня.

– Почему вы его отпустили?

– Я получил всю информацию, которую хотел. А вы, что-нибудь вытянули?

– Нет.

– Тогда пусть этот тип исчезнет.

– Уже… Я приказал сержанту убрать его.

Я посмотрел на то место, где допрашивали бандита. Его труп нелепо вытянулся под кустарником. Степанов неторопливо закидывал его ломанными ветками.

– Что вам передал пленный? – спрашивает меня капитан.

– Он мне сказал, где найти Сагдалаева.

– И где?

– В балке Пещерной, вдоль Вороньего ручья.

Симаков изучает карту и тоже не находит названия.

– Так мы идем туда?

– Да.

– А вдруг, он соврал?

– Значит, нас куда-то заманили, но в любом случае, мы идем туда.

– Я считаю, что вы неправильно себя ведете, старший лейтенант. Нельзя было отпускать пленника.

– Как старший группы, это решаю я.

Ну и типчик мне попался. На кой хрен, мне его все же всучило ФСБ?

– Степанов, вот эти телефоны, – я указываю на, валяющиеся на земле мобильники, – уничтожить. Патроны, деньги и оружие, спрятать куда-нибудь… Консервы берем с собой.

Своей громадной ножищей, сержант небрежно давит телефоны.

До Вороньего ручья мы шли три дня, обходя поселки и большие тропы. Ручей, как ручей, каменистый два метра шириной и с прозрачной водой. Здесь напились воды, заполнили фляги и… опять пошли в лес. Я из опыта знаю, ходить вдоль таких ручьев опасно, нарвешься на растяжку, мину или, не дай бог, на засаду.

И все же мы нашли растяжку. Степанов, шедший впереди, вдруг застыл и поднял руку. Я сбил с ног Круглову и рухнул на землю. Капитан Симаков, недоуменно огляделся вокруг, и потом медленно опустился на траву. Сержант застыл вытянув голову вперед, потом ладонью стал подзывать старшего. Подхожу к нему и вижу над корнем дерева тонкую, почти не видимую нить провода. Граната лежит в кустах, рядом, но видно поставлена очень давно. От прошедшей зимы ее видно сугробом, сбило с крепления на дереве. Осторожно обошли ловушку и теперь напряженно движемся дальше.

Вдруг запахло дымком, теперь мы почти ползком передвигаемся вперед. Между деревьями мелькнул просвет и мы увидели первого человека.

Здоровый бородатый парень, под большой елью поддерживал костер. Недалеко от него, под другим деревом, небольшой шалаш из лапника. Мы затаились метрах в пятидесяти от него. Меня толкнул в плечо Симаков, он двигает пальцами, показывая перебежку и потом проводит рукой по горлу. Я мотаю головой. Проходит два часа. Вдруг бородач под елью насторожился, в его руках появился автомат. По неведомому сигналу тревоги, из шалаша выскочил молодой парнишка с оружием и, отбежав метров пять, спрятался за деревом. Слышен характерный свист, у ели появилась новая личность в черном берете, этот тип обнял охранника, видно встретились старые знакомые. Мужики заговорили и тут к костру стали подходить новые люди. Всего восемь, хорошо вооруженных человек и девятый, с закрученными за спину руками. Появился из-за деревьев и второй сторож, он поздоровался с прибывшими и присел на бревно.

Опять толкает Симаков, я оглядываюсь, он кивает головой правее. За ним, прижалась к дереву Круглова и показывает мне пальцами что то, что я не могу понять. Она обрисовывает пальцем круг и тычет себе в грудь, потом отводит руку за спину. Прикладываю бинокль к глазам и теперь понимаю, почему волнуется девушка. В девятом – пленном, она разглядела знакомые черты Айвара Челубеева, того самого, который дал наводку сюда. От группы отделяется один бандит и движется в нашу сторону. Все разведчики глядят на меня, я мотаю головой. Мужик не доходит до нас метров двадцать и начинает снимать штаны и вскоре вонь человеческого кала пришла к нам.

Бандиты отдыхали минут сорок, потом поднялись и пошли дальше, вдоль ручья, оставив прежних сторожей поддерживать огонь. Я делаю всем знак, уходим глубже в лес.

– Будем брать этот пост? – по моему виду понял Симаков.

– Будем, но ночью.

– Зачем, если мы дойдем до лагеря Сагдалаева, нам ни к чему везде оставлять следы?

– Нам нужно убедится, что мы идем туда, куда надо.

– Если убедимся, что движемся правильно, мы же их не сможем отпустить.

– Конечно.

– Бред какой-то, если завтра обнаружат отсутствие поста, наша операция равна провалу.

– А если мы идем неправильно, если Сагдалаева нет здесь?

Капитан ничего не ответил, он свалился на землю и раскинул руки.

Ночь лунная и серебристый свет позволяет еле-еле различить деревья. Костер охрана не затушила и маяком служит мерцающий огонек. Степанов исчез в направлении шалаша, я скинув, всю лишнюю одежду, крадусь к костру. На бревне, спиной ко мне, сидит молодой парень, видно произошла смена. Хрустнула ветка, молодой насторожился и повернул голову к шалашу и тут я его двинул рукояткой пистолета по голове. Парень рухнул, чуть ли не в костер, пришлось его немного оттащить от огня. Появился Степанов, он приволок тело второго бандита. Я выдернул из кармана фонарик и мигнул пару раз в темноту. Послышался шорох и к костру вышли, загруженные своими и нашими шмотками, Круглова и Симаков.

– Сержант, – негромко обращаюсь к Степанову, – твой живой?

– Ага.

– Свяжи его на всякий случай. Капитан, помоги мне этого посадить.

Мы подтаскиваем к бревну молодого, Круглова зачерпнула в кепи воду из ручья и полила на парня, тот затряс головой и различив нас, выпучил глаза. Я поднес к его горлу кончик кинжала.

– По-русски говоришь?

– Да…

– Где лагерь Сагдалаева?

– Далеко… Это… вверх по ручью, километров восемь.

– Сколько до лагеря, таких постов, как у вас?

– Еще один.

– Все у ручья?

– Да.

– Связь с лагерем есть?

– Есть, мобильный телефон.

Вот черт, а мы и не заметили.

– Где он?

– Вон, у костра, упал на землю.

– Когда состоится очередная связь с лагерем?

– Мы связываемся только в случае нападения на нас или возникновения подозрительной ситуации.

– Понятно. Сагдалаев сейчас в лагере?

– Нет, он завтра должен вернутся с операции.

– Откуда это знаешь?

– Недавно перед нами прошел небольшой отряд Салладина, его парни участвовали в нападении на федералов вместе с Сагдалаевым, они это и сказали. Сам Сагдалаев задержался в округе по личным делам, поэтому и будет завтра.

– По внешнему виду, ты не чеченец?

– Чеченец.

– Ладно, чеченец, так чеченец. Скажи-ка мне лучше. Ты сам видел Сагдалаева?

– Видел.

– Как он выглядит?

– Обыкновенно, с черной бородой… в кепи…

– Какой нос, глаза, лоб…?

– Обыкновенные… Глаза, вроде черные, а лба не видел, кепи…

– Хорошо. Как он одевается, что носит? Отличается от других?

– Да нет, по моему, форма как и на всех, полевая…

– Ладно. Скажи последний вопрос. Сагдалаев пойдет этим путем?

– Не знаю. Этого не знает ни кто. К лагерю есть еще две дороги, одна через лесной массив Балабановский, а другая через гору Алмаз.

Мне уже он стал безразличен. Я отдернул кинжал от горла.

– Капитан, если вам что то надо выяснить еще, допрашивайте дальше. Сержант, – маню пальцем Круглову, – отойдем в сторону.

Мы идем в темноту леса и останавливаемся, держа в поле зрения огонек костра.

– Наташа, – я так впервые назвал ее, – не знаю, как сложится обстановка, но может случится всякое, совсем не предвиденное. Если мы не сможем уничтожить банду, то ты должна уничтожить главаря. Вся надежда тогда будет на тебя.

– Я это догадываюсь. Я слышала, как вы допрашивали пленного и поняла, что никто из нас не знает, как выглядит этот бандюга, поэтому буду стрелять в того, кто покажется мне главным.

– Правильно. У него есть еще одна страшная примета. Он любит устраивать публичные казни и сам приводит приговор в исполнение. Так, подойдет к несчастному, небрежно полоснет по горлу ножичком или играючи разнесет мозги из пистолета. Так что, если не сможешь разобраться, кто из них старший, стреляй того, кто будет палачом.

– Вот, сволочь.

– Хочу тебя предупредить, будь осторожна… мне кажется капитан Симаков, что то нам не договаривает.

– Я ему тоже не доверяю. Вы с сержантом всю черновую работу делаете, а он приходит на все готовенькое и гадок, ой как гадок… Зачем его нам подсунули?

– Еще не разобрался.

– Я буду с ним очень внимательна.

– Вот и хорошо. Пошли обратно…

У костра на бревне сидит Симаков, я не вижу ни пленных, ни Степанова.

– А где остальные? – спрашиваю его.

– Я приказал сержанту их убрать.

– Но я это вам не приказывал.

При всплесках огня от костра вижу, как с ненавистью на меня посмотрел капитан.

– Лейтенант, я здесь еще и от федеральной службы и должен решать задачи поставленные передо мной управлением. Сбор информации, это моя основная задача, ваша – все остальное. Вы сами отдали мне пленных и я, получив от них все что нужно, решил их ликвидировать. Кстати, вы сами в предварительном разговоре, хотели сделать то же самое.

– Хотел, но я всегда уважал единоначалие. Сейчас я вам сделал замечание, а в дальнейшем… еще раз будете самовольничать – расстреляю.

Сзади, как тень возник Степанов.

– Я все выполнил, товарищ капитан.

Наша группа идет по лесистому откосу, где-то внизу, в метрах восемьсот, параллельно нам, кривляется ручей и похоже, движется отряд из девяти человек.

Это настоящий лагерь. В крутом склоне, у берега ручья, вырыто восемь пещер, входы их прикрыты одеялами. Я предположил, что здесь около сорока человек. Прибывшая группа Салладина, уже растворилась среди местных бандитов, это я определил по пленному, которого привязали к сухому дереву у ручья. Мы слишком далеко от лагеря, просматриваем его плохо, из-за мешающих деревьев, и поэтому предполагаем, что секреты все же есть и они где-то выставлены по периметру лагеря. Пока Степанов на стреме, Симаков, я и Круглова, забрались за вывороченное из земли старое дерево, где пытаемся разработать хоть какой-то план действия.

– Я предполагаю, что надо прежде всего связаться со своими, – говорю им.

– К сожалению…, – капитан разводит руками. – Мы не можем связаться со своими. Я проверил радиотелефон, он не работает.

– Как не работает? Когда проверили? Кто вам разрешил это?

– Связь доверили нести мне. Час назад, когда из рюкзака доставали консервы, то я обнаружил, что на лицевой панели радиотелефона вмятина. Попробовал включить, не работает.

– Почему же мне сразу не сообщили?

– Мы так спешили, что не успел…

Я и Круглова смотрят на него, открыв рот. Что это, халатность или умышленный ход? Наконец, я пришел в себя.

– Дайте телефон.

Симаков вытаскивает радиотелефон и подает мне. Действительно, на лицевой панели рядом с кнопочками глубокая вмятина, похоже от консервной банки. Пытаюсь включить, но не красного огонька, ни звука зуммера, нет.

– Отвертку, у кого есть отвертка?

Симаков жмет плечами, Круглова растеряно мотает головой.

– Черт, черт… Этого не может быть. Чтобы так вмять, нужно двинуть по нему что есть силы.

– Вы что, подозреваете меня? Что я это сделал умышленно? Да как вы смели так подумать, товарищ старший лейтенант.

– Смел. И мне кажется, что это вы сделали нарочно.

– Думайте, что хотите, товарищ старший лейтенант, но вы не имеете права меня так оскорблять. Я вынужден буду доложить об этом по команде. Вы никак не можете понять, что я работаю в ФСБ, а эта служба никогда не делает ничего нарочно. Кстати, у нас была возможность иметь связь. Если бы вы не приказали уничтожить мобильные телефоны, которые мы захватили под Анджели, то давно бы связались со своими.

– Я не в силах вас убрать от участия в операции, товарищ капитан, но…

– Не грозите мне, старший лейтенант, не надо. Ко всему стоит подходить трезво. В любой операции могут быть свои промашки, свои просчеты, предусмотреть нельзя ничего. Но приказ надо выполнять, поэтому, хоть я и не имею право руководства операцией, предлагаю все же что-то выполнить. Например, обстрелять самим лагерь или снайперше уничтожить кого-нибудь.

Здесь произошла большая пауза. Круглова с ненавистью смотрела на Симакова. Я чувствовал нутром, что то здесь не то, но… доказать ничего не могу. Наконец, вынес решение.

– Итак, основную часть операции придется возложить на снайпера, – сообщаю им. – Она будет стрелять по бандитам с определенной точки, поближе к лагерю, а мы обеспечим ей отход.

– А вы знаете главаря в лицо? – спрашивает Симаков.

– Нет. Будем стрелять в него по тем приметным признакам, что обрисовали пленные.

– Это слабый довод, а вдруг ошибетесь и убьете не того?

– Значит будем искать другие пути, чтобы его уничтожить.

– Это сумасшествие… Либо нас перебьют, либо мы можем застрять в этих лесах, пока не подохнем от голода.

– У вас есть другое предложение?

– Есть. Я предлагаю совершить дополнительный поиск и взять в плен из лагеря еще одного бандита, который может быть нам и укажет на Сагдалаева, а вот после этого… стрелять.

– Для этого надо переловить и перестрелять пол лагеря, потому что после первого же нападения на них, на нас навалятся все бандиты. К сожалению, это нам не по силам, нас только четверо.

– Однако, мы передовой пост бандитов сняли, если они это обнаружили, то уже давно должны искать нас…

– Может быть и ищут. Вон тот пленный, что привязан к дереву, наверно им тоже рассказал все.

– Вы старший, решайте сами. Только сухой паек у нас уже почти кончился.

– За воду переживать не надо, ручей рядом, а есть будем то, что дает природа. Правильно я говорю, сержант? – обращаюсь к Кругловой.

– Да, товарищ, старший лейтенант.

Она улыбнулась, видно вспомнив Чупры.

– А теперь мы поползем вперед выбирать позиции. Там устройтесь поудобней, не шуметь и до моего приказа их не покидать. Уйти сможете, только тогда, когда выполните хотя бы часть задания.

– Есть.

– Тогда, вперед.

Мы уперлись в огромную, сваленную ель. Ее корни огромным щитом подняли землю метра на два. Я попытался подлезть под приподнятым стволом, но тут.. рухнул в яму, прикрытую ветвями.

– Старлей, вы как? – слышу шепот Степанова.

– Помоги выбраться.

Он выдергивает меня за руку.

– Слушайте все, мы будем размещаться в разных точках, вокруг лагеря, если будет облава, сбор здесь, лучшего схрона не сыскать. Сразу же сюда и накрыться этими ветками. Понятно.

– Это самоубийство, – шипит Симаков. – А вдруг накроют и сразу всех?

– Значит либо плохо замаскируетесь или чем-нибудь выдадите себя.

– Вы так говорите, будь то вас с нами не будет.

– Все может быть. Не будем загадывать вперед.

Пришлось обойти ель со стороны комля.

Где то в ста метрах от лагеря, чуть не нарвались на секрет. Запах вони давно не мытого человека, раскрыл место, где спрятался часовой. Пришлось отползти левее и подняться повыше на склон. И вдруг удача, деревья расступились и неровный склон, покрытый кустарником и пучками травы, раскрыл место стоянки. Обзор, великолепный, хотя лагерь развернут для нас сбоку, все вырытые норы, ручей, место отдыха бандитов, как на ладони, но этот открытый участок все же узок среди окружающего леса. Зато до ручья, метров под триста.

– Отсюда, сможешь достать? – шепотом спрашиваю Круглову, прямо в ухо.

Она долго смотрит в окуляр прицела, потом кивает головой.

Я пожал локоть Кругловой и вместе с Симаковым пополз еще левее, опять в лес. У небольшого старого пня ели, жестом показываю капитану, чтобы он занял позицию здесь.

Бандиты ходят по лагерю свободно, кто чистит оружие, кто отдыхает под кронами деревьев, идут очередные замены секретов. К шести вечера все оживают, к ручью выходит отряд человек двадцать. Почти все жители лагеря выбрались из пещер и возгласами встречают прибывающих. Неразбериха продолжалась почти пол часа и лагерь успокаивается. Быстро наступает темнота, я еще раз проверил, как разместились разведчики. Степанов в своем логове полглаза дремлет, Круглова подключила к прицелу ПНВ и разглядывает лагерь в окуляры, зато Симаков бессовестно дрыхнет. К сожалению все очень устали и под утро на своих постах спят все мои разведчики, даже я не выдержал…

Лагерь ожил, где то около восьми часов утра. Я смотрю в бинокль и… не вижу у дерева пленного. Вот черт, проспали.

В десять часов все бандиты столпились у дерева, где недавно был пленник, организовав широкий круг. В середину его притаскивают Айвара Челубеева. Я в бинокль вижу, как отделали бедного татарина, лицо черное и окровавленное от побоев, ноги волочатся по камням. Несчастного подвесили на веревках за руки за сук, но так, что ноги касались земли, тот обречено свесил голову. В центр круга входят двое вооруженных людей в защитной форме, все они бородаты и в кепи, один из них поднял руку и заговорил. Звук до меня не доходит, в мозгах одно, кто главарь, этот, который говорит или другой. Сумеет ли Круглова подстрелить того, кого надо. Речь кончилась и тут произошло неожиданное, от толпы отделился еще один бородач и схватив пленника за волосы приподнял ему голову. Блеснул кинжал и…

– Круглова, стерва, стреляй.

Но у нас тихо. Я вскочил и согнувшись несусь к лежке, где устроилась снайперша. За кустами стон и кряхтение. Раздвигаю ветки, по земле катаются Круглова и Симаков. Лицо у Наташи в крови, она рукой схватила кисть капитана в которой сжат нож. И как только в такой хилой женщине столько сил. Прикладом автомата заехал по затылку Симакову, тот свалился на девушку и затих. Круглова всхлипывая выползает из под него.

– Я не могла застрелить, он… помешал.

Я заткнул ей рот ладонью.

– Тише. Что произошло? – шепчу ей.

– Все было в порядке, – она всхлипывает, но пытается говорить тихо, – я помнила ваши слова, что стрелять надо в того, кто расправится с пленным. А тут… это свалился и говорит: « Не смей, я тебе запрещаю стрелять…». Я говорю, что исполняю приказ и прошу не мешать. Тут он и двинул меня ножом, вот сюда, – она пальцем показывает в левый бок. – Тут уж было не до стрельбы. Капитан, как бешеный вцепился в меня, сумел еще распороть кожу на голове, если бы не вы…

– Почему он, мерзавец, это сделал?

– Не знаю.

– Мы проворонили Сагдалаева.

– Я не виновата.

– Как ты себя чувствуешь?

– Бок дико болит, прямо жжет.

– Дай посмотрю.

Ткань защитного костюма с левого бока пропиталась кровью. Я подбираю с земли нож Симакова и распарываю ей одежду. След ножа четко виден на коже. Осторожно провожу пальцем рядом.

– Больно?

– Нет, но у меня такое ощущение, что здесь все внутри начинает гореть и ныть…

– Сейчас я обработаю рану. Тебе повезло и не повезло…

– Что это значит?

– Нож попал в ребро, потом соскользнул, тебе повезло, что он не проник далеко, но нож и задел кость ребра, это плохо.

Зашевелились кусты и к нам подполз сержант Степанов.

– У вас все в порядке, товарищ старший лейтенант? – шепчет он.

– Нет. Круглову ранило, а во всем виноват, вот этот, паразит, – я киваю на валяющегося капитана. – Обшарь его, вытащи все оружие и документы.

Из походной аптечки вытаскиваю йод и обрабатываю рану Кругловой, потом пластырем заклеиваю порез.

– Все, нам наверно надо уходить.

– Но как же так? Мы же были…, чуть ли не выполнили приказ.

– Чуть не считается. Конечно, чтобы опять вытащить под пулю Сагдалаева, им нужна казнь нового пленного. Я бы рискнул, устроил бы там, у лагеря, черт знает что, пусть меня схватят в плен, а ты бы их потом постреляла… А… Как тебе это нравится?

– Дурацкая и безумная затея. Тем более я стрелять уже буду плохо. Надо лежать на брюхе, а у меня бок… и еще что то с головой…, она как в тумане…

– Ладно. Уходим. Тебя может быть придется нести, а этого типа везти под охраной.

Тип в это время очнулся. Он приподнял голову.

– Вы за все ответите, старший лейтенант. Вы ударили старшего по званию.

– Я тебе еще и не так съезжу.

– На заключительном этапе операции… вы за нарушение дисциплины, должны подчинится мне.

– Заткнись. Сейчас я решаю вопрос убить тебя или нет.

– Не имеете право, я офицер ФСБ.

– Теперь имею. С предателями у меня особый разговор. Сержант Степанов, свяжите ему руки и заткните рот. Если будет сопротивляться, разбейте голову, сломайте ребра, сделайте, что угодно.

С ухмылкой на лице, сержант ударом в скулу опять сваливает Симакова и как куклу пеленает его веревкой, потом вытаскивает из кармана медицинский пластырь в рулончике и заклеивает рот.

– Готово командир.

– Оттащи его туда, подальше… Неудобно при девушке расспрашивать негодяя. Ты здесь полежи, Наташа, я сейчас.

Капитана отнесли повыше, он сидит у дерева, облокотившись на него спиной, и моргает глазами. Степанов стоит рядом, помахивая автоматом.

– Если ты, захочешь мне сказать правду, – говорю Симакову, – моргни три раза глазами. Если не захочешь мне говорить, я не очень расстроюсь, вырежу тебе член и заставлю тебя же его съесть, если и при этом не заговоришь, вырежу яйца и буду тебя ими кормить и кормить… Подлой твари достойный конец. Сержант, подержи ему ноги.

Ножом вспарываю капитану брюки, тот пытается дергать ногами, но Степанов двинул ему прикладом автомата под ребра, теперь срываю трусы, Симаков замычал и заморгал глазами. Я сорвал скотч.

– Ты хочешь чего то сказать?

– Не надо. – Чуть не плачет он. – Не убивай меня. Я скажу, все скажу.

– Говори, почему помешал снайперу выстрелить?

– Это мой отец…

– Что? Ты спятил?

– Нет. Сагдалаев мой отец. Раньше он жил под нашей фамилией. Я уже давно догадывался об этом, поэтому специально напросился с вами, чтобы спасти ему жизнь.

– И ты знал его в лицо и не говорил нам?

– Я его с трудом узнал в толпе , он очень изменился. Сразу же помчался к снайперу и постарался, чтобы она не выстрелила.

– И ты всадил ей в бок нож.

– А что было еще сделать? Она его правильно вычислила и уже была готова убить отца.

– Значит и радиотелефон, ты, все же испортил предумышленно?

– Нет, нет…, это просто совпадение..

– Ты понимаешь, что изменил своей родине?

– Я России не изменял… Я хотел спасти отца.

– Все, заткнись…

Я пластырем опять заклеил ему рот.

– Что с ним делать? – спрашивает меня Степанов.

– Я думаю. Наверно будем уходить от сюда…

Наташа с глазами полными мук смотрит на меня.

– Мне больно, товарищ старший лейтенант, голова раскалывается и даже не повернуться на живот, – шепчет она.

– Потерпи. Сейчас мы тебе дадим обезболивающие таблетки. Вот черт, – я роюсь по карманам, – куда же они делись? А… они у Степанова. Ты посиди здесь. Я сейчас.

Я опять пробираюсь к связанному Симакову.

– Степанов?

– Я здесь.

Гигант неожиданно возник передо мной.

– У тебя аптечка? Надо отдать девушке обезболивающее.

– Это мы сейчас.

Он шарит по карманам и находит небольшой пакет. Только он его раскрыл, как в этот момент за его спиной хрустнул сучок, это там где сидел связанный капитан. Я подпрыгнул и бросился в ту сторону. Симакова на месте не было, зато метрах в двадцати я увидел спину капитана. Он бежал вниз к ручью, в сторону лагеря бандитов. У него по прежнему связанные руки, но порезанные брюки не очень позволяют резвости бега. Я бросился вдогонку. Отчаяние придает капитану силы, рвутся брюки и он усиливает темп бега. Черт, как же он дышит? Почти весь склон мы неслись, как угорелые, наконец недалеко от ручья, я на бегу выхватил нож и метнул ему в спину. Симаков споткнулся и рухнул лицом прямо в воду. Я по инерции пробежал еще три шага и убедился, что попал. Рукоятка ножа торчала из шеи капитана. Пора отваливать, но тут в спину уткнулся ствол оружия.

– Руки…, руки на затылок, сволочь, – хрипит с акцентом голос.

Мозги отчаянно ищут выхода, но тут передо мной появился другой бородач с Калашниковым в руках, еще один возник с боку. Это все.

Я сижу со связанными руками на чурбане в темной пещере. Две свечки освещают что то на подобии стола. За ним сидит темное пятно человека, еле-еле видна борода. Сзади двое, они вообще не видны и только мощные кулаки и палки молотят меня, когда я затрудняюсь с ответом.

– Так кто вы? – задает за столом бородач.

– Командир разведочной группы, лейтенант Комаров.

– Какова цель задания?

– Найти банду Сагдалаева и дать ее координаты в эфир, для уничтожения либо с воздуха, либо при помощи десанта.

– И дали координаты?

– Не удалось, телефон испортился.

– Где же ваш телефон?

– Брошен в лесу.

– Странно…, но пойдем дальше. Сколько вас было?

– Когда выходили на поиск, было… четверо. Сейчас остался я один.

– Одного вы убили, мы видели, а где остальные?

– Этот, которого я убил, оказался изменником, он фактически уничтожил мою группу и телефон.

– Где же вы похоронили своих людей?

– В лесу.

И тут удар по уху чуть не выбросил меня с пенька. Второй удар, армейского ботинка по ребрам, вернул на место. В это время в пещере появился еще один человек, на правильном русском он сказал.

– Командир, прочесали лес до вершины, никого нет.

Молодец Степанов, сумел спрятаться, – мелькнула мысль.

– Хорошо, можете идти, – теперь этот тип опять пристает ко мне. – Так где же вы похоронили своих людей?

– Одного в восьми километрах от вашей базы, там у вас был первый пост. Мы его уничтожили, но там же и похоронили первого. Второй погиб метрах в шесть сот от сюда, предатель убил его ножом.

– Кто этот предатель? Его фамилия?

– Капитан ФСБ Симаков.

– Как ты сказал?

– Капитан Симаков.

Наступила жуткая тишина и тут удары посыпались на меня со всех сторон.. Стало совсем темно.

Тело Симакова лежит на полу пещеры. Кто то отогнул одеяло, свисавшее на входе, и дневной свет освещает противное лицо мертвеца. Рядом на коленях бородач, он без кепи, его белые жесткие волосы стоят колом.

– Он очнулся, – слышится сзади меня голос.

– Кто? А…

Бородач повернулся ко мне, но свет от входа освещает ему затылок и опять я не вижу лицо.

– Значит, ты, вонючий сморчок, убил моего сына.

– Я не знал, что он ваш сын, я убил предателя.

– Это все равно…

Бородач посидел немного на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, потом стал медленно подниматься.

– Русский, я тебя буду живого резать по частям. Пусть от твоего воя, душа моего сына воспрянет, она будет отмщена.

Я ничего не успел ответить, сильный удар в ухо отбросил меня к дощатой стене…

Они вывели меня из пещеры в полдень. Свет солнца неприятно резал глаза. Два здоровых бандита вели под руки к толпе, собравшейся в круг. Ноги еще ходят и я сам встал в центр каменистой площадки рядом с сухим деревом. Бандиты похоже кричат и поднимают вверх оружие, я их плохо слышу, видно здорово эти молодчики измолотили голову, совсем потерял слух. За руки подвязывают к суку дерева, как того, несчастного татарина, вроде бы стою и не стою мне, вишу просто. Около меня встали два бородача, один начал что то орать в толпу, другой кивал головой. Но тут появилась и моя смерть, сам Сагдалаев, теперь я его узнал. Хоть на лице и борода, но как остальное похоже на Симакова. Палач вышел из толпы и приблизился ко мне. В руке блеснул кинжал, взмах… Я закрыл глаза.

Кто то придавил мне ногу. Я открыл глаза и увидел сумятицу. Бандит с лицом Симакова и кинжалом в руке, лежит на моей ступне, из маленькой дырочке в виске сочится кровь. Несколько бандитов в неестественных позах лежат рядом, остальные разбегаются во все стороны. Что то ударила в руку, веревки связывающие их развалились и кисти рухнули вниз, повисли, как плети. Круглова…, умница, это ты…

Мне надо двигаться. И я спотыкаясь побежал влево, к ближайшим деревьям, вернее мне показалось, что побежал, ноги шевелятся еле-еле, я просто поплелся к ним… Первые ели прошел и тут мощная рука схватила меня за шиворот, подбросила на плечо и… я опять отключился.

Очнулся от холодной воды. Лежу на спине, напротив огромное знакомое туловище сержанта Степанова. Это он поливает меня водой из фляги. С трудом стараюсь приподняться. Боль неимоверная, кажется каждая клеточка тела воет от боли. Наконец отжался на локтях и пытаюсь удержать вертикально тяжелую голову. Рядом лежит Круглова, у нее черное лицо и закрытые глаза, кажется она умерла.

– Наташа… Наташа…

Дернулись губы, слава Богу, еще жива.

– Степанов, уходим. Сейчас они пойдут искать нас. Помоги встать.

По шевелящимся губам сержанта, понимаю, что он что то говорит, но я не слышу. Мощная рука схватила меня за руку и легко вздернула вверх. Я чуть не взвыл от боли. Земля непривычно качается и никак не хочет застыть… А тут еще сержант пихает мне в руки автомат и как нянька, застегивает на животе ремень с подсумками, ножом и гранатами. Я попытался сделать шаг и чуть не упал от головокружения. Степанов ловко подхватил за локоть. Он подтащил меня к ближайшему дереву, опер о него, а сам выдернул нож и вырубил из росшего рядом молодой сосенки, корявую палку и протягивает мне. Потом жестом просит, чтобы я сдвинулся с места. Теперь шаг сделан более удачно, хотя я скрипел зубами, стараясь вытерпеть боль.

– Пошли, сержант, на север.

Степанов вернулся к Кругловой. Легко поднял ее на левое плечо, на правое устроил свое оружие, снайперскую винтовку и рюкзак. Теперь эта глыба идет впереди меня, а я плетусь за ней, охая и постанывая на неровностях дороги. Сколько мы так брели, не знаю, но отдыхали часто и наконец, когда стали наступать сумерки, свалились между корнями ели.

Утром я почувствовал себя полегче. Когда проснулся, то убедился, что могу шевелится. Круглова лежит рядом, шевеля темно синими губами. Степанов дремлет, сидя прислонился к стволу ели, зажав наготове в руках оружие.

– Сержант, уходим.

Он открывает глаза и кивает головой. Опять я не слышу, что он говорит.

– Я ничего не слышу, – говорю ему.

Степанов берет мою палку и царапает землю: «Куда?»

– К ближайшему блок посту, на дороге на Гудермес.

Степанов выдергивает из кармана рюкзака карту, разворачивает ее и сует мне под нос. Его грязный ноготь упирается на черную ниточку на зеленом фоне.

– Да, сюда.

Он прячет карту в карман и начинает собираться. Круглова опять очутилась у него на плече, а с другой стороны разместилось оружие и рюкзак. Весь день мы медленно пробирались по лесистым тропам. Я совсем выдохся и как только солнце стало уходить за верхушки деревьев, упал на землю.

– Сержант, я уже не могу.

Тот кивает головой. Скидывает с плеч ношу и садится рядом.

К блок посту мы приблизились на следующий день. Перед нами поле, за которым живет и пульсирует дорога. Огромные глыбы бетона устроены на перекрестке, за ними видны крыши домов

– Сержант, надо, как то предупредить наших. Поле, наверно заминировано, а солдаты на блок постах, так запуганы, что любого человека из леса пристрелят, даже не спросив, кто он.

Мой помощник кивает головой, потом, найдя сучок пишет мне на земле: « Я пройду к ним ночью, утром вас подберем.»

– Добро.

Я прижимаюсь щекой к хвое и жду, когда исчезнет очередной приступ боли в руке.

Сержант уполз в час ночи. Утром я почувствовал, как заколебалась земля, приподнял голову. Вдоль кромки поля в нашем направлении двигалось два БТР. У моей головы застыли два огромных колеса и несколько ног очутились рядом. Улыбающаяся рожа сержанта Степанова глядела на меня с брони.

Наконец-то кругом цивильная обстановка. Я в палате госпиталя, здесь все стерильно, нормальная пища и молоденькие хихикающие сестры. У меня определили два перелома ребер, почти оторван палец на руке, это от дружественной пули Кругловой, когда она разбивала узел с веревками, трещина в кости все той же руки, кровавые пробки в ушах, многочисленные ушибы и содранная кожа по всему телу. Прежде всего врачи вычистили мне уши и, слава богу, я начал слышать.

Сам подполковник Лавров соизволил прийти ко мне. Он плюхнулся на стул, любезно подставленный санитарками, и как всегда хмыкнул.

– Хорош, нечего сказать. Наделал шуму на всю Чечню и теперь прячется в полевом госпитале. Ладно, шучу. Расскажи-ка мне, сынок, что ты там такое наделал?

– Я бы написал рапорт, но… не могу, через месяц нацарапаю, что-нибудь.

– Рапорт потом. Я сам кое-что напишу.

Подполковник вытащил из папки лист бумаги, из кармана авторучку и приготовился.

– Ну давай, только поподробней.

И я начал.

Только через три часа подполковник освободил меня от многочисленных вопросов. Он откинулся на спинку стула, собрал исписанные бумажки и положил в карман.

– Я был у твой снайперши. Сержант Круглова, кажется.

– Как она?

– Все в порядке. Жить будет, рана, хоть и опасная, но молода очень, заживет.

– Ну и слава Богу.

– Так вот, она мне рассказала об этом походе все, да не так, как представил ты.

– Выходит, что я врал?

– Да нет, почти все правильно, за исключением одного момента. Она утверждает, что ты нарочно упустил Симакова, чтобы попасть в плен к бандитам.

– Что за чушь?

– Не совсем, ведь Сагдалаева можно было вычислить, когда он становится палачом. Так?

– Так.

– Вот она и утверждает, что ты специально попал в плен, чтобы вытащить Сагдалаева на себя. Кроме того, это девушка говорит, что этот план ты с ней обговаривал при сержанте Степанове. Сержант Круглова считает, что приказ для тебя святыня и ты ради этого полез в петлю. Теперь ты у нее самый невероятный герой и кумир.

– А вы сами как думаете? Неужели поверите ей?

– Поверю. Знаю твою натуру, поверю. Сержант Степанов тоже считает так же, как и она. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты от этого отказываешься? Понимаю. Ты, честный мужик старлей и не хочешь, чтобы тебя поняло не правильно вышестоящее начальство.

– О…

Я чуть не завыл. Эта Наташка, что она наделала. Теперь жди расправы от спец служб. Подполковник поднял руку.

– Спокойно, я понимаю, у тебя все болит, ты устал, так что пора уходить. До встречи, капитан.

– Я старший лейтенант.

– Тебе досрочно присвоили звание капитана.

– Служу…

– Вот и служи, – прервал Лавров меня.

Он встал, отдал мне честь и ушел.

В палате стали появляться и другие гости. На следующий день, два бравых офицера представились от ФСБ и долго мучили меня по поводу Симакова. Позже явился командир разведки дивизии и его помощники, эти интересовались всеми деталями операции. А однажды, пришел даже заместитель командира моей части. Этого совсем не волновали наши боевые действия, кроме отчета об оставленном в лесах оружии и имуществе.

Наконец, свои сорок дней, я отлежал в госпитале и меня выписали в часть. Первым делом, я зашел представиться в штаб и в коридоре неожиданно столкнулся с подполковником Лавровым.

– А…, Комаров, выписали значит. Ну-ка зайдем ко мне.

– Я только что из госпиталя.

– Знаю. Идем, идем. Не беспокойся, попьем чайку, поговорим. Сложных задач тебе не обещаю, отдохни немного. После такого похода у тебя остались кожа да кости. Так что, нарасти немного жирок.

Он обхватил меня за плечи и дружески повел к своему кабинету.

Мы пьем горячий чай с кусочками сахара и подполковник забавляет меня разговором.

– Ты сам то понимаешь, что ты сделал своим рейдом по лесам Чечни?

– Обыкновенный рейд.

– Обыкновенный? Нет дружок, не обыкновенный. Убито два крупных полевых командира, более десятка бандитов. Банда то после этого прекратила существовать. Пока ты болел, с десяток человек вышли из леса и сдались нам.

– Там было больше.

– Знаю. Эффект то какой. Все селения и поселки говорят об этом. И потом, все бандиты еще глубже попрятались в леса, а кое кто даже удрал в Грузию.

– Стреляла то, в основном Круглова. Это ее заслуга.

– Конечно, а придумал то все это ты.

– Чего? Неужели эта история с пленом, выглядит как героический поступок.

– Вот именно, ты ведь не сможешь отрицать, что когда ты бежал за Симаковым, мог бы убить его раньше. Мог, но не убил, добежал до ручья и только тут его прихлопнул. Значит, это был рассчитанный ход. Не всякий солдат или офицер в этой, нашей войне, смог бы это сделать, сдаться в плен, чтобы навести под прицел снайпера главаря банды. Командование части представило тебя к званию Героя.

Я отхлебнул чай и грустно покачал головой.

– А Круглову и Степанова представили к наградам?

– Представили. Особенно отметили снайпера. Чтобы стрелять, ей сержант Степанов вколол дозу обезболивающего, но к сожалению очень рано. Когда началась твоя казнь, прошло много времени и почти все рассосалось. После тринадцатого выстрела, она все же потеряла сознание.

Вот как, значит еще немного и меня бы точно пришили.

– Я пойду в казарму, товарищ подполковник. Разрешите.

– Давай иди. Приготовь парадную одежду, завтра приезжает командующий. Будет смотр.

Офицеры в казарме встретили возгласами приветствия и бутылкой спирта.

– Колька, вернулся? – хлопнул по плечу капитан Козлов. – Нам только что сообщили, что ты в штабе. Ну, мы тут и сообразили.

Со всех сторон здоровались знакомые и незнакомые парни.

– Ну ты, и чертяка, – прорвался ко мне майор Висленев, – выжил. Мне говорили, что ты был, как отбивная. Смотри-ка, на вид здоров и цел. Чтоб ты жил до ста лет и тебе всю жизнь везло. Правильно я говорю, ребята?

– Правильно, – послышалось со всех сторон.

– Стакан ему.

Меня тащат за импровизированный стол, где кой-какая закуска, стаканы и кружки.

– За новоявленного капитана Комарова. Ура, ребята.

Утром ужасно болит голова, немного перепил с друзьями. С трудом поднялся и стал приводить себя в порядок, чистится, бриться. В дверь постучали.

– Разрешите.

В комнатку вошла она… Круглова.

– Здравствуйте, товарищ капитан. Меня прислал прапорщик, предупредить, что в десять, построение на плацу.

– Наташа, как ты…?

Она улыбнулась.

– Залечили.

Я подошел к ней и обнял.

– Здравствуй, Наташа.

И тут девушка схватила мою голову руками и… мы поцеловались.

– Я тебя так ждала…

– Все, вернулся…

На плацу торжественное построение. Прибыл командующий со свитой и после непродолжительной речи, стал вручать ордена и медали отличившимся в Чеченской войне.

– Постановлением правительства, за боевые заслуги, звание Героя России присваивается капитану Комарову. Капитан Комаров, выйти из строя.

Я у трибуны и сам генерал прикрепляет мне орден на грудь.

– Поздравляю. Я просмотрел ваши бумаги и был поражен. Такой самоотдачи воинского долга, со времен Отечественной войны, еще не было.

– Служу России.

– Встаньте в строй.

Мне и Наташе представили отпуск для того, чтобы подправить здоровье.

Она, с уже набитыми чемоданами, ждет в моей комнатенке.

– Так ты куда отправляешься? – спрашиваю ее.

– У меня билет до Чупров. А ты куда?

– Махну к Черному морю, поваляюсь там на горячем песочке.

– Не может быть? Покажи билет и направление.

Я ничего не догадываюсь и протягиваю ей документы И тут она ловко выдернула из моих пальцев бумажки.

– Правильное решение. Чего я раньше не догадалась? Я поеду с тобой.

– А…

– Сейчас переправлю в канцелярии свое направление. Подожди меня здесь.

– Постой куда ты? Верни билет.

Но Наташа уже выскочила из комнаты.

Через пол часа она вернулась. Лицо сияет от счастья.

– Я все переделала, смотри. – Теперь у меня на руках два билета на один поезд. – Ты не доволен, что я еду с тобой?

– Я в шоке.

Она вплотную подошла ко мне и вдруг обняла за шею.

– Так теперь, ты будешь утверждать, что меня снесет от взрыва, как пушинку?

– Нет.

– А будешь убеждать, что женщины непригодны на войне?

– Нет.

– Тогда я тебя прощаю. Теперь поцелуй меня.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5