Великолепно!

      Вот почему она немедленно отправила Мег к тете Кэролайн за пудрой, а к тому времени, когда Белл окончательно потеряла терпение и просто вытолкнула ее на лестницу, у нее уже началась сильная головная боль.
      Когда появились Эмма и Белл, Алекс уже стоял в гостиной и с отсутствующим видом вертел в руках стакан с виски. Едва Эмма вошла, он бросил на нее насмешливый взгляд. Эмме пришлось прибегнуть к отчаянным усилиям, чтобы выглядеть равнодушной. Однако у нее возникло ужасное чувство, что она мало в этом преуспела.
      – Добрый вечер, ваша светлость!
      Эмма испытала ужасное ощущение, поняв, что речь ее напоминает блеяние овцы. Ей даже показалось, что кузина испустила по этому поводу слабый стон.
      – Надеюсь, вы не скучали оставшуюся часть дня? – вежливо обратился герцог к Эмме.
      – Благодарю вас, у меня все прекрасно. – Эмма мертвой хваткой вцепилась в спинку стула, тогда как Белл наблюдала за этим обменом любезностями с нескрываемым интересом, быстро поворачивая голову то в сторону Эммы, то в сторону Алекса.
      – У меня такое чувство, будто я на сцене… – не удержалась Эмма.
      – Да? И в чем же дело?
      – Право, я и сама не знаю.
      – Тогда, пожалуй, я еще выпью.
      Алекс пересек комнату и налил себе виски. Когда он направлялся обратно, то почти коснулся Эммы и прошептал ей на ухо:
      – Не надо ломать мебель, дорогая: это один из самых любимых стульев моей матери.
      Эмма тотчас же выпустила спинку стула и, обойдя стол, села рядом с Белл; однако она так и не смогла заставить себя улыбнуться.
      К счастью, в этот момент в комнату вошла Софи.
      – Привет всем, – сказала она весело, быстрым взглядом окидывая комнату. – Вижу, мамы еще нет. Странно… Я думала, что ей не терпится расспросить вас о том, как прошла прогулка. Кстати, у Клеопатры опять котята, – с улыбкой сообщила Софи. – Чарли в восторге и весь вечер не может говорить ни о чем другом. Теперь он задает мне массу каверзных вопросов, которые я не готова обсуждать с шестилетним мальчиком. – Она печально вздохнула: – Как бы мне хотелось, чтобы Оливер поскорее вернулся!
      – Возможно, ваш брат сумеет помочь вам в этом щекотливом деле…
      Эмма тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах, а Белл произвела странный звук – нечто среднее между смехом и фырканьем, но тут же сильно закашлялась.
      Алекс продолжал стоять, опираясь спиной о подоконник, с непроницаемым выражением на лице, и Эмме захотелось выбранить его за то, что он выглядел таким несокрушимо красивым без малейших усилий со своей стороны. Казалось, его всецело занимает созерцание своих безукоризненно ухоженных ногтей.
      Правда же заключалась в том, что герцог смертельно боялся расхохотаться, и поэтому не позволил себе смотреть на Эмму: он знал, что она никогда бы ему этого не простила. И тем не менее в ней было нечто неотразимо комичное, когда она, сидя на софе, кипела от гнева. Безусловно, ее раздражало то, что он сохраняет полное самообладание, в то время как ее чувства бурлят.
      Алекс не был жестоким человеком: просто он предпочитал видеть Эмму пышущей негодованием, а не потерянной и полной чувства вины, как это случилось днем. Он смахнул невидимую нитку с жилета и бросил осторожный взгляд на Эмму. Ему показалось, что она глубоко вздохнула, и тут уж он не выдержал:
      – Надеюсь, ваше пребывание в Уэстонберте действительно доставляет вам удовольствие?
      Конечно, в случае неудачи он обрекал себя на целый год пребывания в аду, но все-таки рискнуть стоило.
      – Да, я неплохо провожу время, – сказала Эмма, по-прежнему стараясь не смотреть на герцога.
      – И это все? – Лицо Алекса выразило крайнюю озабоченность. – В таком случае что бы нам еще придумать, чтобы развлечь вас?
      – Полагаю, в этом нет необходимости. – Эмма опустила глаза.
      – А по-моему, есть, – возразил Алекс, – и я буду изо всех сил стараться доставить вам удовольствие. Почему бы завтра нам не совершить еще одну верховую прогулку: я еще многого вам не показал.
      Белл застыла в ожидании.
      – В этом нет необходимости, ваша светлость, – ответила Эмма чопорно.
      – Но…
      – Повторяю: в этом нет необходимости! – Почувствовав, что все взгляды устремлены на нее, Эмма добавила: – К тому же у меня небольшой насморк… – Она демонстративно шмыгнула носом, хотя ничего похожего на насморк у нее не было. Затем, слабо улыбнувшись, она сложила руки на коленях и решила больше не вступать ни в какие пререкания с герцогом.
      Затянувшееся молчание нарушила Софи.
      – Послушайте, Белл, – сказала она смущенно. – Почему бы вам не взять себе одного из котят? Я не представляю, что с ними делать: их так много…
      – Сомневаюсь, что мама на это согласится, – поспешно заметила Белл. – Последняя кошка, которая у нас была, стала для всех настоящим бедствием: у нее оказалась уйма блох.
      – Не думаю, что наши котята уже обзавелись блохами. – Софи любезно улыбнулась.
      – И все же боюсь, теперь мама решительно настроена против котят.
      – Насчет чего я настроена решительно? – громко спросила Кэролайн, появляясь на пороге.
      – Софи пытается убедить нас взять домой одного из котят Клеопатры, – пояснила Белл.
      – О Господи, только не это! Ни в коем случае! – воскликнула Кэролайн. – В деревне еще можно терпеть кошку, но никак не в Лондоне.
      Войдя, она кивком поздоровалась с Алексом и села рядом с Белл и Софи, тогда как последовавший за ней Генри, бросив взгляд на женщин, направился к герцогу.
      – Виски? – спросил Алекс.
      – Не возражаю, но налью себе сам, – любезно ответил Генри, показывая жестом, что хозяину незачем подниматься с места. Затем он быстро прошел через комнату, налил себе виски и вернулся к Алексу.
      – У меня такое чувство, будто нынче вечером нам это очень понадобится, – заметил Генри.
      – Как ни странно, всего пять минут назад ваша дочь сказала то же самое.
      – Как прошла прогулка, дорогая? – спросила Кэролайн достаточно громко, чтобы ее услышали все.
      – Спасибо, очень хорошо.
      Алекс счел, что ее ответ прозвучал слишком вяло.
      – Я получил огромное удовольствие от прогулки, – с нажимом произнес он.
      – Не сомневаюсь, что так оно и есть. – Эмма обращалась скорее к себе, чем к остальным, стараясь забыть о том, что именно она кричала и стонала от наслаждения нынче днем, а вовсе не Алекс.
      Видя растерянность Эммы, герцог прошел через комнату и сел рядом с Кэролайн; Генри последовал за ним.
      – Не расскажешь ли поподробнее о том, как ты провела сегодняшний день, Эмма, дорогая? – сказала Кэролайн, пытаясь прервать молчание.
      Эмма невольно поморщилась: похоже, эта тема приобретала необычайную популярность.
      – Спасибо, мне все очень понравилось.
      Снова наступило молчание, и на этот раз даже у Кэролайн не хватило духу прервать его.
      Пальцы Эммы бесцельно пощипывали ткань юбки. Она ощущала на себе взгляд Алекса и, как ни старалась призвать себе на помощь отвагу, не смела поднять на него глаз.
      Алекс, бесспорно, нравился ей, но признать этот факт и сказать об этом прямо означало пойти против всего, что Эмме внушали с детства. Она была в полном смятении, потому что отчаянно желала его и знала, что не может себе позволить обладать им.
      Вот если бы он сделал ей предложение! Брак с Алексом даже без взаимной любви все-таки лучше, чем ничего. Однако Алекс ничуть не походил на человека, готовящегося сделать предложение.
      Эмма совсем затосковала, как вдруг тишину нарушил громкий голос:
      – Господи, здесь такая атмосфера, будто мы на похоронах. Неужто вы все потеряли дар речи? – Юджиния в элегантном платье из серого шелка остановилась в дверях и пристально оглядывала гостей.
      – Право, мама, все почему-то боятся проронить хоть слово – Алекс тут же поднялся, чтобы поцеловать мать в щеку.
      Юджиния подозрительно взглянула на него:
      – Надеюсь, ты не нагрубил нашим гостям?
      – Немного, и только мне, – отважно заметила Эмма, чем вызвала неодобрительный взгляд тетки.
      Алекс хмыкнул.
      – Не могу ли я повести вас к ужину, мисс Данстер? – спросил он любезно, подходя к ней и предлагая руку.
      – Разумеется, да. – Эмма поднялась. Что еще ей оставалось делать, когда на нее были устремлены взгляды всех присутствующих?
      Она попыталась сделать шаг к двери, но железная рука Алекса удержала ее на месте.
      – Дорогая, нам лучше остаться в арьергарде. – Его слова прозвучали весьма многозначительно.
      – Если никто не возражает! – чувствуя, что краснеет, поспешила ответить Эмма.
      – О, мы ничуть не возражаем, – тут же воскликнула Юджиния и почти насильно потащила дочь из комнаты.
      Через несколько секунд гостиная опустела.
      – Не смейте больше этого делать! – Эмма вырвала руку из руки Алекса.
      – Делать чего? – спросил он с невинным видом.
      – Надеюсь, вам приятно гостить у нас, Эмма, – передразнила она.
      – О, прекратите. Вы не можете упрекать меня за то, что я всего лишь пошутил.
      – Шутите, но не на мой счет. Вы меня унизили.
      – Ну не сердись. Ты же понимаешь, что я хотел подразнить тебя.
      – А мне показалось, что ты хочешь отомстить, потому что нынче днем не получил желаемого.
      Алекс взял Эмму за плечи и привлек к себе:
      – Прости, дорогая, я не хотел тебя обижать. И поверь, я получил нынче днем то, что хотел.
      – Но…
      – Тише. – Он прижал палец к ее губам. – Я только хотел сделать тебя счастливой и нечаянно огорчил. И я дразнил тебя потому, что сердиться лучше, чем впасть в печаль.
      – И все же я предпочла бы, чтобы ты больше не прибегал к таким методам, – пробормотала Эмма, уткнувшись лицом ему в грудь.
      Алекс поцеловал ее в лоб.
      – Обещаю. Кстати, ты видела, чтобы комната пустела так быстро? Похоже, я не единственный хотел, чтобы мы с тобой уединились. Готов держать пари, что моя мать постаралась совершить эвакуацию в столовую за какие-нибудь десять секунд.
      – И я никогда прежде не видела, чтобы моя тетка проявляла такую прыть. – Эмма нехотя улыбнулась. – Мне показалось, что дядя Генри сейчас потащит Белл за волосы.
      – Забавно. Я считал, что он выше этого.
      – Должно быть, ты шутишь. Тетя Кэролайн бывает ужасна в гневе, и он ни в коем случае не стал бы ее провоцировать. Герцог слишком любит спокойную жизнь. К тому же все они жаждут видеть меня пристроенной, а у меня другие планы. Ты же знаешь, что в Бостоне у меня дело. – Произнося эти слова, Эмма почувствовала, как сердце ее екнуло. Она уже знала, что Алекс для нее важнее, чем «Данстер шиллинг». – В любом случае ты не должен чувствовать себя обязанным, – закончила Эмма смущенно.
      Алекс чуть улыбнулся, гадая, какое давление на него нужно, чтобы заставить остепениться.
      – Теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросил он.
      – Не знаю. – Эмма вздохнула. – Кажется, я устроила спектакль…
      – На какой спектакль ты намекаешь?
      – Просто вела себя глупо. Мне жаль. Надеюсь, я тебя не огорчила?
      Алекс удивленно посмотрел на нее. Он не мог поверить, что Эмма извиняется перед ним после того, как они занимались любовью. Обычно юных леди учили, что добрачные интимные отношения в любой форме сродни вечному проклятию.
      – Вполне естественно чувствовать смущение, приобретая новый опыт. – Ему очень хотелось утешить ее.
      – Благодарю за понимание. – На губах Эммы появилась тень улыбки. – И все же я считаю, что на некоторое время нам следует остановиться. – Видя, как взметнулись вверх брови Алекса, она добавила: – Право же, не могу описать словами, как скверно я чувствовала себя сегодня днем.
      – Ты страдала от чувства вины?
      – Да, и от смущения тоже.
      Эмма отвернулась и принялась разглядывать маленькие часы на другом конце стола. Она испытывала гордость, оттого что смогла быть честной с Алексом, и все же боль, от которой ей никак не удавалось избавиться, сбивала ее с толку.
      Алекс дотронулся пальцами до ее подбородка и заглянул в глубину нежных фиалковых глаз:
      – Прости, но я все равно собираюсь поцеловать тебя.
      – Знаю.
      Он наклонился ближе к ней:
      – Я хочу тебя целовать при каждом удобном случае.
      – Знаю.
      Его губы почти касались ее губ.
      – И хочу попытаться сделать это сейчас.
      Эмма вздохнула, убаюканная звуком его голоса.
      – Знаю.
      – И ты не собираешься останавливать меня?
      – Нет.
      Тихий ответ Эммы затерялся во влажном поцелуе Алекса. От его губ шел жар, и Эмма закрыла глаза, отдавшись теплу этой замечательной минуты.
      Со стоном оторвавшись от нее, Алекс вздохнул.
      – Уик-энд будет долгим. – Он все еще придерживал рукой ее подбородок.
      – Да, пожалуй.
      – Я хочу все знать о твоих мыслях, – тихо произнес Алекс.
      Эмма в сомнении покачала головой.
      – И обещаешь не смеяться?
      – Не обещаю, но попробую. – Алекс снисходительно улыбнулся, при этом его глаза источали сияние и теплоту.
      – Ну во-первых, я гадала…
      – Да?
      – Правда ли то, что я все еще стою здесь, а ты меня целуешь. – Смущенная улыбка скользнула по лицу Эммы, и она опустила глаза. – У меня такое ощущение, будто под твоими поцелуями я таю, расплавляюсь.
      Алекс склонился к ней и коснулся ее губ быстрым поцелуем.
      – Я счастлив, что ты это сказала.
      Эмма чертила носком туфли непонятные фигуры по ковру: она явно была обрадована его словами.
      – Может быть, ты предложишь мне руку и мы пойдем обедать?
      Алекс кивнул:
      – Думаю, нам действительно пора.
      Когда они появились в столовой, все уже сидели за длинным столом.
      – Я позволила себе вольность и села во главе стола, – сообщила Юджиния, – хотя в соответствии с предписываемыми правилами сидеть там полагается тебе, Алекс. Думаю, мы здесь все свои, а уступить это место было бы ущемлением моей гордости.
      Алекс бросил на мать взгляд, говоривший, что не верит ни одному сказанному ею слову, и выдвинул стул для Эммы.
      – К тому же я подумала, что вам с Эммой захочется сидеть рядом.
      – Ты проницательна, как всегда, мама.
      Юджиния повернулась к Эмме:
      – Вы хорошо провели сегодняшний день, дорогая? Кэролайн сказала, что вы любите ездить верхом.
      Усаживаясь между Белл и пустым стулом, предназначенным для Алекса, Эмма вежливо улыбнулась. Юджиния была уже третьим человеком, задавшим этот вопрос, или даже четвертым, если считать Белл, проявившую свое любопытство в более прямой форме.
      – Благодарю вас, я прекрасно провела время. Алекс вел себя очень любезно.
      Тут Белл одолел приступ кашля, и Эмма бросила на нее грозный взгляд.
      – Правда? – Юджиния была зачарована сценой, разыгравшейся за столом. – И насколько любезен он был?
      – Чрезвычайно любезен, мама, – сказал Алекс тоном, способным положить конец любому разговору, после чего все с преувеличенным рвением принялись за еду.

Глава 14

      На следующее утро Эмма выяснила, что у любви есть еще один симптом: она не могла больше есть, точнее, не могла есть в присутствии Алекса; когда его в столовой не было, то аппетит ее не подводил.
      Спустившись к завтраку, она застала в столовой Софи, Юджинию и Белл. У Эммы проснулся зверский аппетит, но, как только она села за стол, готовясь съесть омлет, выглядевший восхитительно, вошел Алекс.
      В желудке Эммы началось нечто странное: там что-то затрепетало, как крылья колибри, и она не смогла проглотить ни кусочка.
      – Вам не нравится омлет? – удивилась Юджиния.
      – Омлет изумителен, благодарю вас, – поспешила ответить Эмма. – Просто я не голодна.
      Алекс, занявший стратегическую позицию рядом с ней, наклонился к ее уху и прошептал:
      – Не могу представить, как ты узнала его вкус, не попробовав.
      Эмма нехотя положила кусочек в рот, и ей показалось, что у омлета вкус опилок.
      – Может быть, я выпью чаю? – Она виновато посмотрела на Юджинию.
      Ко времени ленча Эмма думала, что умрет от голода. Алекс занимался какими-то хозяйственными делами, связанными с управлением поместьем, и потому они с Белл все утро осматривали дом.
      Когда девушки вошли в маленькую столовую, сердце Эммы упало, потому что Алекса там не было, однако желудок ее возрадовался. Она с аппетитом поглотила полную тарелку жареной индейки с картофелем, расправилась с огромной порцией зеленого горошка и лишь после этого спросила Юджинию, где ее сын.
      – Надеюсь, скоро он к нам присоединится, – ответила Юджиния. – Ему пришлось поехать в северо-западную часть имения – посмотреть, сколь сильный урон нанесла гроза, случившаяся на прошлой неделе.
      – Это очень далеко? – Эмма подумала, что, возможно, могла бы сопровождать герцога в его поездке.
      – Думаю, в часе езды отсюда.
      Эмма со вздохом признала, что, возможно, все это к лучшему. Если бы герцог все время находился рядом, ко времени возвращения в Лондон она бы, вероятно, уже испустила дух.
      И все же, несмотря на неудобства, причиняемые ей Алексом, она скучала без него. Даже катаясь верхом, она не получила удовольствия, потому что Алекс не заставлял ее мчаться до яблони в паре миль к востоку от Уэстонберта, и некому было ее дразнить, когда она ловко залезла на эту яблоню, и некому хвалить, когда она подбросила в воздух одно из яблок или наклонила податливую ветку и еще пять яблок свалились на землю.
      Вернувшись, Эмма отдала добычу Чарли, чему он был очень рад. Его жизнерадостность была заразительной, но и не подняла настроения Эммы, как могла бы поднять одна улыбка Алекса. Однако и на следующее утро она его не видела. В тот день Генри собирался встретиться с поверенным и поэтому объявил, что всей семье предстоит уехать рано утром.
      Утомленный делами и не подозревающий о планах Блайдонов уехать так рано, Алекс спал допоздна и пропустил встречу с Эммой, а она, тяжело вздохнув, поскольку не увидела его за столом, сполна отдала должное завтраку.
      Юджиния и Софи собирались остаться в Уэстонберте до середины недели, и Алекс решил, что не уедет, пока не справится с последствиями грозы. Поэтому Эмма и ее родные получили герцогскую карету в полное свое распоряжение для обратного путешествия.
      Как только они выехали, Белл раскрыла том Шекспира, Генри извлек деловые бумаги, а Кэролайн заснула. Эмме оставалось лишь смотреть в окно, примирившись с тем, что во время путешествия она будет лишена интеллектуальной беседы.
      Когда они прибыли в Блайдон-Мэншн в Лондоне, Эмма дала себе слово, что в следующий раз возьмет с собой книгу, и направилась вверх по лестнице в свою комнату. Ее чувства были напряжены от осознания того, что любить герцога и видеть его постоянно – совсем не одно и то же.
      В итоге она рухнула на постель и решила, что проведет в ней всю следующую неделю, если, конечно, никто не постучит в ее дверь.
      Однако это произошло уже десятью секундами позже.
      – Привет, – бодро сказал Нед, открывая дверь в комнату, прежде чем получил разрешение войти. – Надеюсь, ты хорошо провела время?
      В ответ на ее усталый вздох он столь же бурно продолжил:
      – Вижу, ты выглядишь посвежевшей.
      Лежа на животе и прижимаясь щекой к подушке, Эмма скептически посмотрела на кузена. Однако он, по всей видимости, и не думал шутить.
      – Ну а ты? Ты хорошо провел субботу и воскресенье? – спросила она вяло. – Надеюсь, ты успел насладиться свободой?
      Нед закрыл за собой дверь и остановился у письменного стола.
      – Можно и так сказать, но я спросил первым.
      Эмма пожала плечами и, поднявшись, подложила под спину несколько подушек, красовавшихся в изголовье ее постели.
      – Все прошло приблизительно так, как ты и предполагал.
      – Тебя пытались выдать замуж?
      – Именно. И все же я умудрилась недурно провести время за городом.
      – Славно, славно. – Нед принялся покачиваться на пятках, и у Эммы возникло ощущение, что он вовсе ее не слушает.
      – Что-то не в порядке, кузен?
      Нед глубоко вздохнул:
      – Ну, можно сказать и так.
      Он прошел к окну, выглянул из него, затем повернулся к Эмме лицом и скрестил руки на груди.
      – На самом деле ничего такого, что было бы невозможно исправить.
      Эмма подняла брови.
      – Не в физическом смысле, нет. Никто не умер, и не произошло ничего непоправимого… пока. Но все равно мне нужен твой совет, а возможно, и помощь.
      Эмма прикусила губу. Теперь уже ей казалось, что дело более чем серьезное и все выглядит довольно мрачно.
      – Кажется, ты хотел попросить у меня совета…
      – Верно! – Нед скорчил гримасу. – Я загнал себя в угол.
      – В самом деле?
      – Я играл в карты.
      Эмма застонала.
      – Постой, подожди секунду! – запротестовал Нед. – Мне не требуется лекция о вреде азартных игр.
      – Я и не собираюсь читать тебе лекцию. Но дело в том, что когда человек проиграл, он должен изрядную сумму денег.
      Нед молчал.
      – Сколько? – Эмма быстро подсчитала в уме свои сбережения.
      – Десять тысяч фунтов.
      – Что? – Эмма вскочила с постели. – Да ты в своем уме?
      Нед застонал.
      – О, я и забыла, что ты свихнулся!
      – А ты не очень-то способна поддержать в критический момент.
      – Поддержать? – Эмма всплеснула руками. – И какая же тебе нужна поддержка? – Она снова опустилась на кровать. – Ладно, рассказывай, как это случилось?
      – Я играл с друзьями в «Уайтсе», и к нам присоединился Энтони Вудсайд.
      Эмму передернуло от омерзения. Она не видела виконта Бентона с момента их странной встречи на балу у Линдуортов и не имела ни малейшего желания увидеть его снова. Их напряженный разговор оставил у нее тягостное чувство неловкости, и более того, она была отчасти оскорблена его надменностью и наглостью. Правда, Эмма не рассказала Алексу об этом инциденте, и все же она не могла отделаться от ощущения, что Вудсайд лелеет какие-то гнусные планы, затрагивающие интересы ее семьи. Похоже, теперь самые ее неприятные предчувствия оправдались.
      – Было бы невежливо не пригласить его присоединиться к нам, – продолжал Нед. – Да и атмосфера была дружеская. Все шло как обычно, и все мы немного выпили…
      – Полагаю, все, кроме Вудсайда.
      Нед сжал кулаки.
      – Вероятно, ты права. Последнее, что я помню, – это что ставки взвились вверх: мы потеряли над ними контроль.
      – А потом ты оказался на десять тысяч фунтов беднее.
      – О Господи, что же мне делать?
      – Не знаю, – ответила Эмма с полной откровенностью.
      – Дело в том, что он жульничал: я видел это своими глазами. – Нед нервно провел рукой по волосам.
      – Почему же ты ничего не сказал? Неужели ты мог просто сидеть и позволять ему стричь тебя и выманивать все твои деньги?
      Нед сел и опустил голову на руки.
      – Может быть, я джентльмен чести, но не дурак. Вудсайд – один из лучших стрелков в Англии, и я был бы безумием, если бы спровоцировал его на дуэль.
      – А ты уверен, что он вызвал бы тебя?
      Нед молчал, его взгляд говорил о том, что он более чем уверен.
      – И тебе пришлось бы принять вызов? Разве ты не мог просто повернуться и уйти?
      – Это уже вопрос чести: я бы нигде не смог показаться, если бы обвинил кого-нибудь в мошенничестве, а нести последствия отказался.
      – Ваши представления о джентльменском и неджентльменском поведении просто нелепы. Можешь назвать меня слишком прагматичной, но я считаю, что жизнь важнее чести, по крайней мере если речь идет о карточной игре.
      – Согласен, но теперь я ничего не могу изменить. Факт заключается в том, что я должен Вудсайду десять тысяч фунтов.
      – И когда ты обязан отдать ему эти деньги?
      – Обычно деньги отдают тотчас же, но, принимая во внимание величину суммы, Вудсайд дал мне две недели.
      – Как великодушно! – заметила Эмма с иронией.
      – Думаю, он дал мне время, чтобы насладиться своей властью надо мной.
      – Несомненно.
      Нед нервно сглотнул.
      – Вудсайд сказал, что забудет об этом деле, если я смогу устроить ему встречу с Белл.
      Тут Эмму окончательно охватила ярость. Ей казалось, что все в ней разогрелось до белого каления.
      – Я убью его, честное слово, убью! – выпалила она, затем подошла к бюро и принялась выдвигать ящики. – У тебя есть пистолет? – спросила она свирепо, роясь в вещах и выбрасывая бумаги на пол. – У меня всего лишь нож для разрезания бумаг.
      Внезапно в голову Эммы пришла ужасная мысль, и она обратила к Неду пепельно-бледное лицо.
      – Ты… не согласился?
      – Боже, Эмма! – Нед вспыхнул. – Кем ты меня считаешь?
      – Прости, знаю, что ты не мог этого сделать. Просто я очень расстроена.
      – Я не собираюсь торговать невинностью своей сестры ради уплаты карточного долга, – заявил Нед воинственно.
      – Ладно. – Эмма вздохнула и принялась постукивать пальцем по ножу для разрезания бумаг. – Острый, между прочим.
      Нед невольно усмехнулся:
      – Вряд ли таким оружием ты чего-нибудь добьешься.
      Эмма с досадой бросила нож на бюро и медленно опустилась на край кровати.
      – Я никому не рассказывала об этом, но неделю назад у нас с Вудсайдом произошла стычка.
      – Да? И что же случилось?
      – Все выглядело довольно странно: он насмехался надо мной, дразнил тем, что я американка и что у меня нет титула.
      – Ах, сукин сын, – пробормотал Нед, снова сжимая кулаки.
      – Согласна, но главное не в этом. Вудсайд сказал, что собирается жениться на Белл.
      – Что?
      – Клянусь, это правда! – Эмма энергично кивнула, словно подтверждая правоту своих слов.
      – А ты что сказала?
      – Просто посмеялась над ним. Вероятно, мне не следовало этого делать, но мысль о Белл и об этом мерзавце… показалась мне абсолютно нелепой.
      – Нам следует немедленно принять меры. Его одержимость – уже скверно, но теперь, когда ты его оскорбила, он вряд ли откажется от мести.
      Эмма внимательно посмотрела на кузена:
      – А что он может сделать? Я имею в виду, кроме того, что потребует у тебя десять тысяч фунтов.
      – А разве этого не достаточно?
      – Если мы опротестуем этот долг, у Вудсайда не останется козырей, но сперва нам надо выработать план. Как насчет родителей?
      Нед подпер голову рукой.
      – Я не хочу просить у них денег, мне и так стыдно. И я не хочу, чтобы они стыдились меня. К тому же все средства отца вложены в плантации на Цейлоне. Не думаю, чтобы он мог быстро раздобыть такую сумму.
      Эмма молчала, не зная, что сказать.
      – Я сам влип и должен сам выпутаться.
      – С незначительной помощью кузины.
      – Да. – Нед вздохнул. – С незначительной помощью кузины.
      Некоторое время Эмма задумчиво смотрела в потолок, затем неуверенно произнесла:
      – Вероятно, даже лучше, что дядя Генри и тетя Кэролайн не могут помочь: они бы просто заболели от этого.
      – Пожалуй, ты права. – Нед вздохнул, затем встал и подошел к окну.
      – Если бы это случилось на шесть месяцев позже… – задумчиво протянула Эмма.
      Нед стремительно обернулся:
      – Что произойдет через шесть месяцев?
      – Мне исполнится двадцать один год. Семья матери оставила мне накопительный траст, и, думаю, там уже достаточно денег, чтобы покрыть твой долг. Но сейчас я все равно не могу ими распоряжаться, если только…
      – Если только что?
      – Если я срочно не выйду замуж, – медленно ответила Эмма.
      – Вряд ли Эшборн уже сделал тебе предложение. – Нед явно пытался пошутить.
      – Верно, не сделал, – печально ответила Эмма.
      – Да и все равно, пока ты получишь деньги из Америки, пройдут месяцы.
      Эмма подняла глаза на кузена.
      – Деньги здесь, в Лондоне: мой дед никогда не доверял колониальным банкам и большую часть состояния держал в метрополии. Полагаю, мои родители тоже не видели смысла в том, чтобы переводить их в Штаты.
      – Но здесь ни один банкир не выдаст тебе деньги до положенного срока.
      – Если только я не выйду замуж, – напомнила Эмма, и сердце ее учащенно забилось.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Скажи, сложно получить специальную лицензию на брак?
      – Не особенно, если знаешь, к кому обратиться.
      – Я полагаю, Алекс знает нужных людей. – Эмма прищелкнула пальцами. – А ты?
      – Постой, ты сказала, что Эшборн не сделал тебе предложения в этот уик-энд…
      – Но это еще не значит, что я не могу сделать предложение ему.
      В глазах Неда промелькнуло недоверие:
      – Мне еще не доводилось слышать о чем-нибудь подобном, но я думаю…
      – Ты думаешь, я дура, – решительно высказалась Эмма.
      – Ничуть не бывало. Эшборн будет болваном, если откажется, а он вовсе не болван. Впрочем, не исключено, что он будет слегка удивлен.
      – Чертовски удивлен!
      – Сверх всяких пределов! – Нед взволнованно покрутил головой.
      – О Господи! – вдруг простонала Эмма. – Я краснею даже при одной мысли об этом.
      – Но ты хоть уверена, что это сработает? Как, ради Бога, ты думаешь сделать ему предложение, выйти за него замуж и получить деньги за две недели?
      Эмма надолго задумалась.
      – Пожалуй, это невозможно, – наконец решила она. – Но думаю, банк выдаст мне деньги, если они узнают, что я помолвлена с герцогом Эшборном. Уверена, объявление в «Таймс» сыграет свою роль: это почти то же самое, что уже быть замужем. Джентльмен никогда не бросит леди, если помолвлен с ней, а банкирам и в голову не придет, что леди может отказаться от герцога.
      – Но что, если они заартачатся? Банкиры несгибаемы, когда речь заходит о правилах.
      – Тогда придется поспешить со свадьбой. Не думаю, что Алекс станет возражать, а я… Надеюсь, у меня хватит на это храбрости, – добавила Эмма тихо.
      Нед бросился к кузине и обнял ее за плечи:
      – Послушай, ты не должна делать это ради меня. Если понадобится, я пойду к ростовщику, и потом несколько месяцев буду чувствовать себя несчастным, но брак… это ведь на всю жизнь. Я не смогу просить себя, если из-за меня ты пожертвуешь своим счастьем.