Телемитские тексты (Liber II-XXVIII)

      В «AL» «Это», или «Бог», устраивает так, чтобы «лицо видело лицо», утверждая самого себя в равновесии: «А» — Единое-Ничто осмысляется как «L» — Двое-Ничто. Эта «L» в «AL» — Сын-Дочь, Гор-Гарпократ, подобно тому как «L» в «LA» — Отец-Мать, Сет-Исида. Итак, перед нами снова Тетраграмматон, но на сей раз — выраженный в тождественных уравнениях, каждый член которых совершенен сам по себе, будучи одним из модусов Ничто.
      «ShT» добавляет в эту формулу последний элемент; так образуется Слово из пяти или шести букв, в зависимости от того, принимаем ли мы «ShT» за одну букву или за две. И Слово это возвещает о завершении Великого Делания: 5°=6°.
      Более того, «ShT» — это необходимое разрешение мнимого противостояния между «LA» и «AL», ибо едва ли возможно перейти от одной из этих противоположностей к другой без каталитического воздействия некоего третьего идентичного выражения, посредством которого совершается их трансмутация. Член уравнения, выполняющий подобную функцию, также должен быть одним из модусов Ничто, но по природе своей не может претендовать на совершенство Небытия-«LA» и Бытия-«AL». Если они — чистая Ничто-Материя, то он должен представлять собой чистое Ничто-Движение, чтобы могла возникнуть Материя-в-Движении — функция, отличающая «Нечто».
      Таким образом, «ShT» есть Движение в его двойной фазе — инерция, образованная двумя противонаправленными потоками, каждый из которых также поляризован. «Sh» — это Небо и Земля, «T» — Мужчина и Женщина; «ShT» — это Дух и Материя, где первый — слово Свободы и Любви, излучающее Свет, который возрождает Жизнь на Земле, а вторая — деяние, посредством которого Жизнь утверждает, что Любовь есть Свет и Свобода. И эти двое Двуедины; это божественная буква Молчания-в-Слове, символ которой — Солнце в объятиях Луны.
      Но при этом и «Sh», и «T» — формулы силы в действии, а не формулы неких сущностей; это не модусы бытия, а способы движения. Это глаголы, а не имена существительные.
      «Sh» — это Святой Дух как «огненный язык», явленный в тройственном виде, и ребенок Сета-Исиды как их Логос, или Слово, возвещенное их «Ангелом». Номер соответствующей карты — XX, а 20 — это числовое значение буквы Йод (Ангел или Вестник), записанной полностью как IVD [Йод=10, Вав=6, Далет=4]. «Sh» — это духовное соединение Неба и Земли.
      «T» — это Святой Дух в действии не как «Ангел света», а как «рыкающий лев», или «змий древний», Близнецы, дети Сета и Исиды — блудница и зверь — охвачены тем содомским и кровосмесительным вожделением, от которого, согласно традиционной формуле, рождаются полубоги, как в преданиях о Марии и Голубе, Леде и Лебеде и т. д. Номер соответствующей карты — XI, число магии AVD: Алеф — Дурак — оплодотворяет женщину по слову Йод — Ангела, Вестника Господня. Его сестра соблазнила брата своего, Зверя, омрачив Солнце позором своего греха; она укротила Льва и околдовала Змея. Природа в ярости от Магии: мужчина низведен на уровень зверя, а женщина осквернена. От их соития рождается чудовище — свидетельство вырождения видов. Нас призывают поклоняться не человеко-Богу, зачатому Духом Божьем от девственницы в непорочности, но отпрыску блудницы и скота, зачатому в постыднейшем грехе и рожденному в святотатственном блаженстве.
      По существу, это и есть формула нашей Магии: мы настаиваем на том, что все деяния равны между собой; что право на существование обретается по факту существования; что вселенная окажется необъяснимой и невозможной, как действие, не порождающее противодействия, если под словом «зло» мы будем понимать нечто большее, нежели некое состояние случайной вражды между силами, чье существование в равной мере оправдано априори; что оргии Вакха и Пана не менее священны, чем мессы Иисуса; что сифилитические рубцы святы и достойны уважения просто как таковые.
      Нет нужды пояснять, что вышеизложенное применимо только к Абсолюту. Для человека в мире иллюзии и относительности зубная боль по-прежнему остается мучительной, а мошенничество — унизительным, и, стараясь избегать их, он тем самым вершит свою Волю. Но идея необусловленного, абсолютного «Зла» губит на корню любую философскую систему; поэтому ум должен привыкнуть «не проводить различий», чтобы освободиться из оков этой ужасной концепции.
      На алтарях наших мы утверждаем веру в самих себя и свою волю, нашу любовь ко всем проявлениям Абсолютного «Всё».
      Мы соединяем Дух-Шин с Плотью-Тет в единую букву, соответствующую числу 31, так же как «LA» — Ничто и «AL» — Всё. И она дополняет их Небытие и Бытие до целого своим Становлением; она служит посредником между тождественными друг другу крайностями и орудием каждой из них; она есть тайна, разделяющая их и связывающая их воедино.
      Она провозглашает, что все «нечто» суть равные между собой тени Ничто, и оправдывает Ничто в его тщетном стремлении создать иллюзию чего-то неизменного, открывая нам метод магии, позволяющий приобщиться к удовольствию от этого процесса.
      Магу следует разработать для себя четкую и конкретную методику уничтожения «зла». Суть такой практики должна заключаться в том, чтобы приучить ум и тело справляться с вещами и явлениями, вызывающими страх, боль, отвращение, стыд и тому подобное.
      Сначала он должен научиться терпеть их, затем — относиться к ним равнодушно, затем — анализировать их до тех пор, пока они не начнут доставлять удовольствие и служить наставлением, и, наконец, оценить их по достоинству как вещи в своем праве и оправданные проявления Истины. Достигнув этого этапа, маг должен отвергнуть те из них, которые действительно вредны для здоровья или неудобны. В выборе «зол» для подобной работы следует ограничиться лишь теми, которые не могут нанести непоправимый ущерб. К примеру, можно приучать себя нюхать асафетиду до тех пор, пока запах ее не начнет казаться приятным, но упражняться на мышьяке или синильной кислоте не следует. Или, к примеру, можно завести роман с уродливой старухой и поддерживать его до тех пор, пока не удастся различить в ней и полюбить ту звезду, которой она является по определению; но заставлять себя воровать для преодоления неприязни к обману было бы слишком опасно. Вообще не следует совершать поступков, по сути своей бесчестных; допустимо лишь спокойное осмысление их оправданности на абстрактных примерах.
      Любовь — это добродетель; она становится сильнее, чище и самоотверженнее, когда мы направляем ее на объект, внушающий отвращение; но воровство — это порок, рождающийся из рабского представления о том, что ближний наш в чем-то превосходит нас самих. Оно достойно восхищения лишь как средство, развивающее определенные нравственные и умственные качества у примитивных личностей, предотвращающее атрофию таких способностей, как осторожность и бдительность, у нас самих, а также в целом прибавляющее интереса «человеческой трагедии».
      Преступление, безумие, болезнь и все прочие подобные явления следует осмыслять без малейшего страха, отвращения или стыда. В противном случае мы не сможем ясно разглядеть и разумно истолковать их — а, следовательно, не сможем и победить, ни хитростью, ни силой. Анатомы и физиологи, на ощупь, в темноте, сражаясь со смертью, отвоевали у нее для человечества гигиену, хирургию, профилактику и прочее. Антропологи, археологи, физики и другие ученые, работая под страхом пыток, костра, позорного столба и остракизма, все же смогли разорвать паучью сеть суеверий и разбить чудовищный кумир Морали, этого кровожадного Молоха, на протяжении столетий пожиравшего человечество. И теперь каждый осколок этого копролита являет миру образы скотской похоти, безмозглой тупости, невежественного инстинкта или тайного страха, взлелеянного его варварским умом.
      Но человек по-прежнему не вполне свободен. Он по-прежнему корчится под копытами обезумевших мулов, которых ночная кобыла кошмаров породила от дикого осла его собственных творческих сил, до сих пор еще не обузданных; и этих бесплодных призраков он называет «богами». Он по-прежнему трепещет в ужасе перед их загадкой; он боится их, он бежит от них, он не смеет взглянуть в лицо этим фантомам. Да и сам развенчанный фетиш внушает страх: человек робеет при мысли о том, что нет больше на свете этого идола, которого он так привык превозносить в песнопениях и ублажать плотью своих первенцев. Люди возятся в кровавом месиве и рвут друг у друга из рук клочки растерзанного кумира, дабы обратить их в реликвии, перед которыми снова можно будет склониться, которым снова можно будет служить.
      Итак, даже в наши дни на этой падали все еще копошится целая орда червей — братство, связанное слепой жаждой гнилья. Наука до сих пор опасается стереть с лица земли дом Риммона, хотя благоразумие Неемана с каждым годом сынам все нестерпимей для сынов ее. Тайный совет царства Мансула удалился на нескончаемое заседание и не смеет объявить о том, что должно последовать за деянием, которое он сам же и совершил, сокрушив мораль государя и обратив ее в шаткую груду обломков — всевозможных предрассудков, основанных на климатических, племенных и индивидуальных различиях и продолжающих разлагаться под влиянием коварного честолюбия, безумных страстей, невежественного высокомерия, суеверной истерии и страха, оскверняющего лживыми эпитафиями надгробие Истины, которую он убил своей рукой и закопал в черную землю Забвения.
      Нравственная философия, психология, социология, антропология, психопатология, физиология и многие другие дети премудрости, коими она оправдана, отлично осознают, что так называемые законы этики — не что иное, как мешанина разнородных условностей, опирающихся в лучшем случае на обычаи, удобные в определенных обстоятельствах, а чаще — на хитрость или блажь самых крупных в стае, самых свирепых, безжалостных, коварных и кровожадных хищников, стремящихся лишь утвердить свою власть или потешить себя жестокой забавой. Найти хоть какое-нибудь основание, пусть даже ложное, для систематизации этических требований попросту невозможно. Однако же те самые люди, которые сокрушили Молоха и рассыпали его жалкие обломки по земле, теперь шепчутся между собой, бледнея и не дерзая даже произнести это вслух: «Когда Молох правил нами, все люди были связаны единым законом и оракулами приближенных к нему, которые знали об обмане, а потому не боялись, но были его жрецами и хранителями его тайны. Но как быть теперь? Разве обычный человек, пусть даже такой мудрый и сильный, каких еще не видел свет, способен заставить людей действовать в согласии друг с другом? Ведь теперь каждый молится своему кусочку Бога и убежден, что любой другой кусок — лишь бесполезный объедок, прах мечтаний, обезьяний помет, кость мертвой традиции… одним словом, все что угодно, только не Бог?»
      Когда кто-нибудь неожиданно узнаёт сразу слишком много, это всегда влечет за собой роковые последствия. Если бы Ян Гус кудахтал поусерднее, его бы, глядишь, и не прирезали на Михайлов день, а сберегли как несушку. За последние пятьдесят лет мотыга анализа выполола все аксиомы под корень; но зато расплодились бездельники, которые довольствуются фигурной стрижкой наших воззрений и интеллектуальных инструментов. В результате невозможно высказать ни единого суждения, не оговорив все бесчисленные предпосылки и условия, на которых его следует понимать.
      Однако это отступление, так сказать, засиделось у нас в гостях слишком долго; Мудрость пригласила его лишь затем, чтобы предостеречь Опрометчивость об опасности, которая грозит даже Искренности, Предприимчивости и Сообразительности, когда те не вносят свой вклад в Приспособленность-к-окружающей-среде.
      Маг должен быть осторожен в использовании своих сил; он должен совершать каждое действие не только в соответствии со своей Волей, но и со свойствами его положения в данное время. Моя воля может состоять в том, чтобы достигнуть основания утеса, но простейшая и самая быстрая дорога, прямая, — без препятствий, — дорога, которая требует наименьших усилий — это просто прыжок. Я бы уничтожил собственную Волю, в процессе ее реализации, или то, что я принимал за нее; ибо Истинная Воля не имеет цели; ее природа является Движением. Также, парабола ограничивается одной формулой, которая фиксирует ее отношения с двумя прямыми линиями в каждой точке, кроме того, она не имеет конца, не достигающего бесконечности, и она постоянно меняет свое направление. Посвященный, знающий, кто он таков, всегда может свериться и определить детерминанту своей кривой, подсчитать свое прошлое, свое будущее, меру своей выдержки и терпения и найти самый точный путь в любой означенный момент; он в силах даже осознать себя как базисную идею.
      Маг должен пользоваться своими силами осмотрительно; каждое свое действие он должен согласовывать не только с собственной Волей, но и с особенностями своего положения в данное время. Допустим, моя воля заключается в том, чтобы добраться до подножия скалы; но самый простой (а также самый быстрый, прямой, беспрепятственный и требующий наименьших усилий) способ достичь искомой высоты — просто подпрыгнуть. Попытайся я исполнить свою волю (или то, что я за нее принимал), я бы ее только нарушил, ибо истинная воля не имеет цели: ее сущность — в том, чтобы Двигаться. Схожим образом парабола подчинена единому закону, фиксирующему ее отношение к двум прямым в каждой точке; однако при этом она бесконечна и постоянно меняет направление. Посвященный, осознающий, Кто он такой, всегда может оценить свои действия, сверившись с детерминантами своей кривой, и рассчитать свое прошлое, будущее, положение и направление движения для любого данного момента времени; он даже может осмыслить себя как некую простую идею. Он может научиться измерять и параболы своих ближних, и эллипсы, пересекающие его путь, и гиперболы, укрывающие все пространство своими равновеликими крыльями. Рано или поздно он может даже преодолеть ограничения собственного закона и постичь нечто столь величественное, изумительное и противоречащее всякому здравому смыслу, как Конус! Последний останется для него совершенной загадкой, однако Посвященный будет осознавать, что является частью его сущности, принадлежит ему, подчиняется его порядку и, наконец, происходит из него, что он — плод от чресел этого великого и грозного Отца. Его собственная бесконечность стремится к нулю в сравнении с бесконечностью малейшей из частиц этого геометрического тела. Рядом с ней его почти что и нет вовсе. Триллионы, помноженные на триллионы триллионов таких, как он, не смогли бы даже пересечь рубеж ширины — идеи, о которой он и догадался-то лишь потому, что испытал на себе влияние некой таинственной силы. Но и сама идея ширины столь же ничтожна перед лицом Конуса. Первый проблеск постижения, несомненно, был очень далек от членораздельной мысли — скорее, то была какая-то отчаянная судорога, бесформенная и безумная. Но если Посвященный развивает свои мыслительные способности, то, чем больше он узнаёт об этой великой идее, тем яснее понимает, что она тождественна ему по природе — настолько, насколько между ними вообще возможно провести сравнение.
      Таким образом, Истинная Воля одновременно и предопределена своими уравнениями, и свободна, поскольку эти уравнения — всего лишь ее имя собственное в полной записи. Чувство скованности проистекает из невозможности прочесть эту запись; а представление о том, что существует зло, ставящее человеку препоны, возникает тогда, когда он начинает учиться читать, читает с ошибками и упрямо твердит, что на самом деле не ошибается, а, напротив, делает успехи.
      Мы знаем наверняка только одно. Абсолютное бытие, абсолютное движение, абсолютное направление, абсолютная одновременность, абсолютная истина и все подобные идеи не имеют (да и не могут иметь) ни малейшего реального смысла. Если человек в белой горячке упадет в Гудзон, он может вспомнить пословицу и начать цепляться за воображаемую соломинку. Такие слова, как «истина», — это те же соломинки. Они помогают скрывать путаницу в мыслях и отрицать бессилие разума. Этот абзац начинается со слов «мы знаем», однако в следующей же фразе «мы» торопимся опровергнуть самую возможность обладать каким-либо «знанием» или хотя бы просто дать определение этому термину. Что может быть очевиднее для нашего философа-параболы, чем утверждение, что подойти к нему можно с двух, и только с двух, сторон? По существу, это утверждение — итог всего накопленного им свода знаний; оно включает в себя его теоретическое самоопределение и подтверждается всем доступным ему опытом. Воспринимать впечатления он может лишь двумя способами: либо он настигает A, либо его настигает B. Однако в действительности он заблуждается, поскольку возможных подходов к нему — бесконечное множество. Сумма потенциальных возможностей того, что в любое данное мгновение человек способен полностью преобразиться, измеряется числом порядка Алеф-Ноль. И, быть может, все наше нынешнее ошеломление и смятение объясняются тем, что мы осознали существование некоего нового измерения мысли, но пока что считаем его «непостижимо бесконечным», «абсурдным», «аморальным» и т. д. — только потому, что мы еще не изучили его как следует и не поняли, что его законы тождественны нашим, хотя и распространены на новые категории. Открытие радиоактивности на какое-то время внесло хаос в химию и физику, но затем, и довольно скоро, повлекло за собой более полную и глубокую интерпретацию старых идей. Оно разрешило многие затруднения, примирило многие разногласия и — более того! Это открытие продемонстрировало, что субстанция Вселенной — это, попросту говоря, Свет и Жизнь, наделенные безграничной Свободой вкушать Любовь во всех многообразных сочетаниях своих частиц, порождающих атомы, которые сами по себе способны на еще более глубокое самопознание посредством дальнейшего группирования и образования все новых и новых соединений, каждому из которых присущи свои особые свойства и склонности и каждое из которых пролагает свой собственный путь через вселенную, в которой нет ничего невозможного. Это открытие явило миру вездесущность Хадита, тождественного Самому Себе, но реализующему Себя в разделении своего взаимодействия с Нут на отдельные эпизоды, где каждое проявление его энергии сочетается непосредственно с одним из проявлений Ее восприимчивости, и так, в непрерывном движении от сложного к сложному, блаженство порождает блаженство. Это открытие — не что иное, как голос самой Природы, пробудившейся на заре нового Эона, когда Айваз изрек Слово Закона Телемы.
      Призывающий же часто пусть созерцает Бесформенный Огонь, с трепетом и душевным волнением; и если медитация продлится достаточно долго, он сможет разделить его на символы, ясные и постижимые уму, и услышать внятную речь этого Огня, постигнув гул его как сокровенный голос собственного сердца.
      И Огонь этот явит очам призывающего собственный образ его в истинной его славе, и вложит в уши его Тайну истинного Имени его.
      Таковы достоинства Магии Зверя 666 и законы ее надлежащего использования: в теории — дабы избавиться от склонности проводить различие между любыми двумя данными предметами, а на практике — дабы проникнуть сквозь завесы всякого святилища и устремиться в объятия всякого образа, ибо воистину каждый из них — сама Исида. Сокровеннейшее едино с Сокровеннейшим; но формы Единого не тождественны друг другу, и лишь по мере сближения подобие становится все точнее. Посему житель воздуха да не дерзает дышать водой. Но мастерство приходит с опытом: кто с усердием, отвагой и осторожностью предаст свою жизнь постижению всего того, что его объемлет, и восторжествует в этой борьбе, тот преумножится. «Слово Греха — Ограничение»; стремись же к Праведности, изучая Беззаконие и укрепляя силы свои, дабы его одолеть.
 
       *: Народ Англии устроил две революции, дабы освободиться от Папистского обмана и тирании. Теперь они снова взялись за старое; и если нам придется устроить Третью Революцию, да будет уничтожен сам зародыш!
 
       Перевели:
       Анна Блейз
       Солюфейн и др
       редакция Sr Лакшми, Fr A-|H TAVVH

Liber VIII 8th Aether Liber CCCCXVIII

Восьмой Этир Liber CCCCXVIII

       A.*.A.*.
       Публикация Класса Д
 
      000. Свет вошел во тьму, и тьма стала светом. Затем свет сочетался браком со светом, и ребенком их любви стала другая тьма, в которой им пришлось потерять имя и форму. Поэтому я воспламенил его, и он не понимал, и тогда в Книге Закона я описал секреты истины, — в образах звезде, змея и меча [И тогда Айвасс воспламенил, чтобы привести нас к Ночи Пана].
      00. И для того, чтобы он, наконец, понял, я представил секреты истины в таких образах, чтобы самый малый из малых детей света мог бы прильнуть к матери и получить объяснение.
      0. И вот что должен делать тот, кто желает достичь секрета знания и собеседования со своим Святым Ангелом Хранителем:
      1. Сначала, пусть он приготовит комнату, стены и потолок которой будут белого цвета, а пол — покрыт ковром с черными и белыми квадратами, кайма которого будет синяя с золотом.
      2. И если это будет в городе, у комнаты не должно быть окна, а если в сельской местности, то лучше, если окно будет в потолке. Или, если это возможно, пусть инвокация будет проведена в храме, подготовленном к ритуалу прохождения через Дуат.
      3. На потолок он должен повесить лампу из красного стекла, в которой будет гореть оливковое масло. И эту лампу [Солнце?] он должен очистить и приготовить после молитвы на закате, под лампой должен находиться квадратный алтарь [Вода?], высотой в полтора или два раза больше ширины.
      4. И на алтаре должна быть курильница, полукруглая, на трех ножках из серебра [Луна?], и внутри нее — медная [Венера?] полусфера, поверх которой — решетка из позолоченного серебра [Солнце и Луна?], на ней ему следует возжечь благовоние, сделанное из 4 частей ладана и 2 частей стиракса, и одной части лекарственного алоэ, или кедра, или сандала [Воздух? Благовоние Абрамелина]. И этого достаточно.
      5. И также на его алтаре в хрустальном сосуде должно быть приготовлено освященное масло, сделанное из мирра и корицы и галангала [Дух? Масло Абрамелина].
      6. И даже если он имеет более высокую степень, чем Послушник, несмотря на это, ему следует мантию Послушника, ибо пламенная звезда указывает на Ра-Хор-Хуита с открытой грудью, и тайно — синий треугольник вершиной вниз, что означает Нуит, и красный треугольник вершиной вверх, что означает Хадит. И Я — золотое Тау в центре их соединения [См. Liber Vesta sub figura 700, «Книга мантий Внешнего Ордена»]. Также, если он пожелает, то вместо этого может надеть облегающее одеяние из переливчатого фиолетово-зеленого шелка, и поверх него — плащ без рукавов, ярко-синего цвета, покрытый золотыми блестками, и алый внутри.
      7. И он должен сделать себе жезл из миндального или орехового дерева, срезанного собственными руками на рассвете в Равноденствие, или в Солнцестояние, или в день праздника Тела Христова, или в один из праздников, определенных в "Книге Закона".
      8. И он должен сам выгравировать на золотой пластине Святую Семисложную Таблицу, или Святую Двенадцатисложную Таблицу, или иной особенный символ. И внутри круга должен быть квадрат, и круг должен быть крылатым, и ему следует прикрепить его ко лбу голубой шелковой лентой.
      9. Далее, он должен надевать на голову венок из лавра, розы, ивы или руты, и каждый день после утренней молитвы, сжигать его в огне курильницы.
      10. Теперь он должен молиться трижды в день — на закате, в полночь и на восходе. А если сможет, — то еще четырежды, между восходом и закатом.
      11. Моление должно длиться не меньше часа, и он должен всегда стремиться сделать ее еще более длинной, воспламеняя себя молитвой. И так пусть он взывает к своему Ангелу Хранителю 11 недель, но в последнюю неделю ему следует молиться 7 раз в день.
      12. И за это время ему следует составить подходящее воззвание, со всей мудростью и пониманием, которые он может получить от Короны. И пусть он напишет это воззвание золотыми буквами на поверхности алтаря.
      13. Поверхность алтаря должна быть из белого, хорошо отполированного дерева. В центре следует разместить треугольник из дуба, окрашенный в алый цвет, и на этом треугольнике должны стоять все три ножки курильницы.
      14. К тому же, ему следует написать свое воззвание тушью, на листочке тонкого девственного белого пергамента, и украсить его рисунками, согласно своей фантазии и воображению, чтобы наполниться его красотой.
      15. И в первый день двенадцатой недели ему следует войти в молельню на рассвете и начать молиться, предварительно он должен сжечь в огне лампы заклинание, которое он воспроизвел на пергаменте.
      16. Потом, во время его молитвы, комната наполнится светом, нестерпимым из-за своего великолепия, и ароматом, невыносимым из-за своей сладости. И его Святой Ангел Хранитель появится пред ним, да, его Святой Ангел Хранитель появится пред ним, так что он будет унесен Тайной Святости.
      17. Весь этот день он будет испытывать наслаждение от знания и собеседования со Святым Ангелом Хранителем.
      18. И пусть три последующих дня он остается от восхода до заката в храме и слушает советы, который даст ему его Ангел, и он будет молча выслушивать то, что ему предназначено.
      19. И на 10 дней после этого он должен уйти в себя, как он был научен этим общение, чтобы гармонизировать внутренний мир с внешним.
      20. И в конце 91 дня он должен вернуться в мир, и там начать выполнять ту работу, которую назначил ему Ангел.
      21. И не следует говорить больше, чем сказано, ибо Ангел сам просветит его и покажет ему, каким образом он должен действовать. К тому же, у него есть Мастер, и больше он ни в чем не нуждается. И если будет продолжать свое знание и собеседование с Ангелом, то, в конце концов, прибудет в Город Пирамид.
      Вот! Два и двадцать путей на Древе, но лишь один — Змей Мудрости; есть десять непостижимых эманаций, но лишь один Пылающий Меч.
      Смотри! Это конец жизни и смерти, конец вдоху и выдоху. Да, Дом Отца — огромная могила, и в ней он похоронил все, что ты знаешь.
 
       Перевод — Fr. SYL, редакция Soror N и Soror I.C.

Liver IX Liber E vel Exercitiorum

       A.*.A.*.
       Публикация Класса B.
       Публикуется с разрешения:
       N. Fra A.*.A.*.

I

      1. Непременно следует вести подробные записи обо всех экспериментах во время или сразу же после их проведения.
      2. Чрезвычайно важно отмечать в записях физическое и психическое состояние эксперментатора или экспериментаторов.
      3. Следует отмечать в записях время и место проведения каждого эксперимента, а также погодные условия и вообще все обстоятельства, которые могут так или иначе повлиять на результаты эксперимента, либо посодействовав оным или явившись их причиной, либо послужив препятствием или источником ошибок.
      4. Эксперименты, не описанные указанным образом, не подлежат официальной регистрации в A.’. A.’.
      5. Мы не видим необходимости объявлять на данном этапе конечную цель наших исследований; к тому же, те, кто не овладел в полной мере этими начальными практиками, попросту не смогут ее понять.
      6. Экспериментатор должен руководствоваться собственным разумением, не полагаясь на других лиц, пусть и самых достойных и даже из наших рядов.
      7. Дневники экспериментов следует вести разборчиво и понятно, чтобы и другие лица могли извлечь из них пользу.
      8. Примером такого дневника, принадлежащего ученику весьма высокой ступени, служит книга «Джон Сент-Джон», опубликованная в первом номере «Эквинокса». Она не столь проста, как хотелось бы, но дает общее представление о методе.
      9. В ведении дневника желательно соблюдать научный подход.
      Однако следует делать записи и об эмоциональном состоянии, так как последнее входит в число факторов, влияющих на результаты.
      Записи следует вести искренне и аккуратно, и со временем они будут все больше и больше приближаться к идеалу.

II. Физическое ясновидение

      1. Возьмите колоду Таро (78 карт). Перетасуйте; снимите. Вытащите одну карту не глядя и постарайтесь угадать, что это за карта. Запишите свою догадку, проверьте ее и запишите, какую карту вы извлекли из колоды в действительности. Повторяйте попытки и сводите результаты в таблицу.
      2. Не исключено, что проводить этот эксперимент будет легче с подлинной старинной колодой Таро, желательно такой, которая ранее использовалась для прорицания и служила человеку, хорошо разбирающемуся в этом предмете.
      3. Помните, что в среднем вы можете рассчитывать на одну правильную догадку из 78 попыток. Постарайтесь исключить всякую возможность получения информации посредством обычных физических чувств — зрения, осязания и даже обоняния.
      У одного человека пальцы были настолько чувствительны, что он мог определять наощупь форму и расположение знаков масти и, таким образом, безошибочно узнавать карту.
      4. Лучше начать с облегченной разновидности эксперимента: пытайтесь угадать только масть.
      5. Имейте в виду, что за 78 попыток должны выпасть 22 старших аркана и по 14 карт каждой из мастей; так что даже безо всякого ясновидения можно угадывать масть в среднем два раз из семи, называя только старшие арканы.
      6. Обратите внимание, что некоторые карты гармонируют между собой.
      Поэтому принять Десятку Мечей («Владыку разрушения») за Пятерку Мечей («Владыку поражения») — это не такая уж грубая ошибка. Но если вы примете Владыку борьбы (Пятерку Жезлов) за Владыку любви (Двойку Чаш), то такую попытку следует считать неудачной.
      Схожим образом, карты, находящиеся под управлением Марса, гармонируют со всеми Пятерками, а под управлением Близнецов — со старшим арканом «Влюбленные».
      7. Со временем вы научитесь верно угадывать масть три раза из четырех, дисгармоничных ошибок станет совсем мало, а правильных ответов — 15–20 из 78 попыток.
      8. Достигнув этой стадии, вы получите право на сдачу экзамена и, если выдержите его, сможете перейти к более сложным упражнениям.

III. Асана (поза)

      1. Вам следует научиться подолгу сидеть в полной неподвижности таким образом, чтобы все ваши мышцы оставались напряжены.