Инспектор Френч (№2) - Смерть на рельсах

– Достань-ка оберточной бумаги, – попросил он, скатав документы в трубку и надев на них резинку.

Парри достал бумагу и бечевку, ведомость и сопутствующие бумаги были завернуты и завязаны.

– Ты куда-то собрался с Акерли? – спросил Брэгг.

– Да. На танцы.

– Что ж, у тебя будет время в Редчерче зайти на почту и отправить бумаги в офис. Я уже достаточно с ними повозился. Торопись, Парри. Нужно поворачиваться, иначе пропустим наш паровоз.

Парри кивнул. Минуту спустя оба уже шагали к воротам в ограждении подрядчиков, которые были специально устроены рядом с железнодорожным переездом. Они вышли как раз на боковую ветку, которая проходила сзади по двору.

– Хорошо, что я вспомнил про фонарик, – сказал Брэгг, и перед ними на земле заплясал кружок света.

– Не так уж и темно, – сказал Парри. – Думаю, нам все будет видно и без фонарика.

– Фонарик нужен, чтобы попасть ключом в замочную скважину, молодой Парри, – наставительно пробурчал Брэгг.

Они прошли ворота и подошли к путям. Как и сказал Парри, было довольно светло. Небо затянули облака, но над ними сияла луна, освещая все вокруг неярким светом. Хоть дождь давно прекратился, трава все еще была мокрая, везде стояли лужи. С моря доносился неясный гул – это волны перекатывали гальку по берегу и бились в камень у основания скал.

– Вот и он, – сказал Парри.

Со стороны станции показались огни, они потихоньку приближались, становясь ярче. Скоро перед ними выросла темная громада, в которой угадывался абрис подходящего паровоза. Брэгг помигал фонариком. С шумом сработали тормозные колодки, отошли и снова лязгнули, прижавшись к колесам. Движение замедлилось, и громада остановилась. Прямо против них оказалась чуть подсвеченная кабина. Оттуда выглянул кочегар с лампой-линейкой в руке и ветошью протер металлические поручни, идущие вдоль лесенки наверх. Затем, спустившись, он уступил место Брэггу и Парри, которые поднялись в кабину.

Машинист ждал их, положив руку на регулятор. Как только все были в кабине, он мягко отвел регулятор, затем потянул другую ручку, дав короткий свисток. Паровоз задрожал, движок начал работать и «зачухал». Дверца топки была открыта, и было видно, что каждый «чух» сопровождался вспышкой угля до белого каления, которая освещала кабину и всех, кто в ней находился.

Места здесь хватало. Брэгга, как наиболее почетного пассажира, усадили на место кочегара в правом углу. Парри стоял слева, за машинистом, из-за его плеча глядя в горящую топку. Они уже были на виадуке, и Парри казалось, что они движутся в пустоте. Слева ему был виден лишь залив – кабина оказалась выше ограждения виадука, и Парри не видел его. За окном в семидесяти футах под ним простиралось побережье и бушующие волны. Он ухватился за вертикальную стойку, которая поддерживала крышу кабины, чтобы при тряске от движка сохранять устойчивость. Чтобы освободить для этого руки, он положил упакованный рулон с ведомостью в ящик машиниста.

Машинист снова дал свисток, и откуда-то вырвалась струя пара, заполнившая кабину. У Парри заложило уши. Над ними возникли своды тоннеля, и шум во много раз усилился. Впечатление от прохождения тоннеля было очень сильным. Отсветы огня из приоткрытой дверки топки, раскалившейся добела от непрерывного нагрева, ложились на тендер и крышу кабины, которые в свою очередь бросали рефлексы на панель управления, высвечивая переплетение трубок и рукояток, приборов и шкал. Полированные металлические части отбрасывали неожиданные отблески.

В углу смутно виднелась фигура сидящего Брэгга. Рядом с ним неясной тенью маячила фигура кочегара, а Парри стоял за машинистом. Черные стены тоннеля по обеим сторонам между тендером и кабиной тоже переливались светом во время их движения, а над ними пар свивался в широкие клубящиеся кольца, образующие за паровозом подобие кильватерной струи.

Наконец Парри повернулся и посмотрел вперед, в окно кабины – по стеклу стекали струи воды с крыши. Сквозь стекло смутно виднелись две уходящие вперед дуги. Это были рельсы, по которым они двигались. Их полированная поверхность отражала свет, пронизывающий тоннель вплоть до выходного отверстия.

Машинист Блейк опять дал свисток, степы и своды Ушли назад, и они выехали из тоннеля.

Несколько сотен ярдов они двигались по карнизу, выбитому в скале. Далеко внизу метались пенные валы. Затем скала осталась позади. Еще несколько сотен ярдов – и они пересекли Каннан-Каттинг. Участок, который отправился осматривать Акерли, остался позади. Теперь пути шли вдоль моря в обход большой бухты – залива Брауна – к следующему мысу. Этот мыс, или коса Дауни, имел плавное, «тупое» окончание, и железная дорога, не срезая мыс и не забираясь в тоннель, плавно огибала его по берегу моря.

Когда они достигли этого участка, рельсы перед ними из-за большой кривизны пути резко поворачивали вправо и скрывались из виду. Из-за этого Парри и машинист Блейк видели лишь ближайший отрезок полотна. Никому в этот момент не пришло в голову особенно глазеть по сторонам. Кочегар энергично орудовал в топке длинной кочергой с крюком на конце, ворочая куски угля. Он старался забраться крюком поглубже, чтобы все загруженное топливо прогорело. В топке целый день горел огонь и образовалась окалина из шлака, препятствующая горению. Кочегар мастерски разбивал и разравнивал ее среди горящих кусков угля, чтобы завтра утром топку вновь можно было беспрепятственно разжечь. Брэгг, раскурив трубку, неотрывно наблюдал за кочегаром. Огонь заполыхал с новой силой – кочегар был доволен. Он вытянул кочергу – ее крюк раскалился добела – и забросил ее на тендер. Там, где кочерга соприкоснулась с углем, появились небольшие язычки пламени и дымок, исчезнувшие, когда металл остыл.

Оставив дверцу топки приоткрытой примерно на дюйм, кочегар отошел в сторону, выставил голову в боковое окно и взглянул вперед.

Парри, который как раз смотрел на него, увидел, как тот внезапно изменился в лице, вглядываясь во что-то впереди, затем резко повернулся к машинисте предупредительным криком:

– Эй, старина, там что-то на путях!

Сердце у Парри екнуло, когда он увидел, как стремительно отреагировал Блейк. Одной рукой он рванул до упора регулятор, перекрыв подачу пара, другой передвинул рукоятку пневматического тормоза в крайнее положение. Затем он дал несколько коротких резких свистков. В это время кочегар захлопнул и закрыл на задвижку дверку топки, из которой вырывалось пламя, перекрыв подачу воздуха. Движок переключился на холостой ход, а скорость упала так резко, что Парри пришлось вцепиться в вертикальную стойку кабины, чтобы не рухнуть вперед на Блейка. Брэгг и кочегар высунулись из окон кабины, каждый со своей стороны, глядя назад.

Кочегар круто повернулся.

– Мы переехали его, – крикнул он Блейку, в то время как паровоз неожиданным рывком остановился. Раздался страшный скрежет тормозных колодок. Через мгновение кочегар уже был на земле. Брэгг и Парри каждый со своей стороны тоже спустились вниз.

Спрыгнув на гравий, Парри прошел назад, мимо тендера, спотыкаясь о камни. Кочегар обогнал его ярдов на тридцать и остановился между рельсами, склонившись над какой-то темной массой. Парри невольно затаил дыхание, подойдя к нему. Когда он разглядел, что это было, его сердце так сжалось, что он не мог перевести дух.

Темная масса была человеком, точнее, тем, что от него осталось. Паровоз раздавил его. Нанесенные телу повреждения были ужасны. С первого взгляда было ясно, что человек мертв. Безмолвно воззрившись на тело, Парри внезапно почувствовал дурноту. Вдруг он отчаянно вскрикнул. Человек был одет в дождевик и массивные ботинки. Его левая рука была откинута в сторону и на мизинце блестел перстень – золотой ободок с единственным рубином…

Почти бессознательно Парри взял у подошедшего Брэгга фонарик и приблизил его к лицу лежащего. Черты лица лишь немного изменились, но его можно было легко признать. Это мертвое тело, эти изувеченные останки – единственное, что осталось от его коллеги, Рональда Акерли.

Глава 3

Разбирательство

Трясясь словно в лихорадке, Парри едва услышал испуганный вскрик кочегара: «Боже мой, да это ж мистер Акерли!» и восклицание Брэгга, полное ужаса. Все трое были потрясены разыгравшейся трагедией.

Мысль о том, что они уже ничем не могут помочь молодому человеку, ввергла их в оцепенение. Наконец Брэгг Длинно выругался и с трудом взял себя в руки.

– Бедняга, с ним все кончено, – пробормотал он. – Мы ничего не можем сделать. Вот что, Аткинс, – он повернулся к кочегару, – помоги-ка мне убрать его с путей. А ты, Парри, беги назад и скажи Блейку, что случилось.

Как во сне, Парри побрел к паровозу, какой-то частью сознания поняв, что Брэгг отослал его, чтобы избавить от лицезрения леденящих душу подробностей трагедии. Словно лунатик, он поднялся в кабину и как-то объяснился с Блейком. Он смутно сознавал, какие слова произносит, но когда в середине его рассказа Блейк свесился в окно кабины и ответил кому-то внизу, он не удивился. Он понял, что Брэгг и кочегар вернулись к паровозу. Забравшись на лесенку, Брэгг говорил:

– Гони во всю мочь в Редчерч, Блейк. Скажи начальнику станции, чтобы вызвал санитарную машину. Я буду ждать здесь, у тела.

Брэгг замолчал и с сомнением взглянул на Парри.

– Вот что, Парри, – нерешительно произнес он, – ты ведь знаком с семейством Акерли? Думаю, ты тоже должен ехать в Редчерч и позвонить им. Это тяжело, я понимаю. Если не сможешь сделать это сам, пусть Клей позвонит. Ну, вперед!

Он спрыгнул на гравий, и Блейк тотчас прибавил пару.

А Парри в этот момент думал о семье Акерли. Где ему найти силы, чтобы сообщить им это ужасное известие? Как теперь он посмотрит в глаза Перл? Она всегда немилосердно подшучивала над Ронни, но он знал, что она очень любит его. Каким ударом это будет для Перл и для всей семьи! Парри подумал, что больнее всего эта смерть ударит по родителям. Миссис Акерли души не чаяла в своем сыне, а мистер Акерли так гордился им! Как сообщить им об этом?

Погрузившись в свои мысли, Парри почти полностью отрешился от окружающего. Паровоз несся на всех парах, и Блейк уже сбросил скорость на подъезде к Редчерчу и дал предупредительный свисток сигнальщику, извещая о своем приближении. Промелькнул и скрылся позади желтый глаз семафора. Блейк начал притормаживать. Впереди светился красный свет, и, если его не откроют для них, им придется остановиться. Хотя Парри с трудом воспринимал окружающее, он испытал неожиданное раздражение от непредвиденной задержки. Однако когда до семафора оставалась сотня ярдов, включился зеленый свет. Блейк, перестав тормозить, опять прибавил скорость. Вновь впереди засветились красные огоньки и слева с краю – один зеленый. Они подошли поближе, прошли стрелку, паровоз отвернул влево с главного пути и въехал в локомотивное депо, оказавшись в окружении доброго десятка своих собратьев.

Блейк перевел рукоятку в среднее положение.

– Пойдемте, мистер Парри, – сказал он. – Нам нужно сообщить обо всем мистеру Клею.

Словно во сне, Парри проследовал за машинистом через локомотивные пути и поднялся на платформу номер один, где находился офис начальника станции. Клей был тщедушный мужчина, но очень энергичный. Он выслушал их рассказ, быстро выказал подобающие случаю эмоции и тотчас взял ситуацию под контроль.

– Если бедняга мертв, то особая спешка ни к чему, – сказал он. – Мы пропустим поезд в шесть десять и двинемся за ним, чтобы успеть до товарняка в шесть двадцать пять. А тебе, Блейк, уж придется поработать. – Он присел за свой письменный стол и поднял трубку одного из двух телефонов. – Редчерч, один-шесть-шесть, – произнес он, и после паузы: – Полицейский участок? Говорит Клей, агент Южной железной дороги. Суперинтендант на месте? Добрый вечер, суперинтендант. Да, это Клей говорит. Мне только что доложили, что мистера Рональда Акерли, одного из инженеров компании, задавило поездом на мысу Дауни, на полпути между нами и Уитнессом. Что? Да, сын адвоката… Что? Не понял? Ах да, очень печально. Вот что, суперинтендант, я предполагаю послать специальный поезд, чтобы привезти тело. Планирую его отправку в шесть десять из Уитнесса или, скажем, в шесть пятнадцать. Буду рад, если кто-то из ваших присоединится, может быть, вы сами… Очень хорошо, пусть он подходит к моему офису. Я пошлю кого-нибудь встретить его.

Мистер Клей положил трубку и взялся за второй телефон, нажав кнопку зуммера.

– Кто это? Да, говорит Клей. Найдите Спаркса, немедленно, и скажите ему, что на перегоне между нами и Уитнессом человек попал под поезд, пусть он к шести десяти приготовит товарный вагон с санитарными носилками. Блейк прицепит его к балластному паровозу. Прихватите пару людей покрепче. Отъезжаем с первого пути. И обязательно дождитесь меня. Все ясно?

Он опустил трубку и сразу же сделал еще один звонок.

– Сцепка? Кто говорит?.. А, Харрис, – и он объяснил, что необходимо сделать.

Пока все это происходило, Парри сумел немного прийти в себя.

– Надо ведь сообщить обо всем семье Акерли? – спросил он севшим голосом, когда Блейк ушел.

– Я как раз хотел спросить вас об этом, – ответил Клей. – Вы это сделаете или лучше мне?

– Попробуйте подготовить их. Скажите, что я сейчас подъеду к ним. И еще необходимо послать сообщение мистеру Марлоу.

Марлоу был начальником Парри, инженером отделения компании в Лидмуте.

– Я собирался телеграфировать управляющему и пошлю копию телеграммы Марлоу, – и Клей с сочувствием взглянул на Парри. – Не сочтите за навязчивость, мистер Парри, но я бы вам посоветовал наведаться в буфет и чего-нибудь выпить. Это вам отнюдь не повредит перед встречей с семьей Акерли.

Совет был хорош и Парри последовал ему. Он испытал сильное потрясение, и сердце замирало у него в груди, стоило ему лишь подумать о предстоящем разговоре. Однако отсрочка здесь вряд ли помогла бы, и когда он поймал такси, то сказал водителю, чтобы тот поторопился.

Парри часто встречал в газетах выражение «убитые горем», но всегда думал, что это выдумка журналистов. Но теперь он воочию увидел, что на самом деле это чистая правда. Именно это выражение точно описывало состояние семейства Акерли.

Служанка, открывшая ему дверь, была бледной и испуганной.

– Вам, я вижу, уже все известно, Этель, – сказал Парри.

Девушка молча кивнула, и Парри прошел в гостиную. Мистер Акерли куда-то звонил, и, увидев его, Парри невольно вздрогнул: тот сразу постарел на десять лет. Лицо его посерело, глаза ввалились, у рта легли глубокие складки. Он медленно подошел к Парри, с трудом волоча ноги, словно невидимое бремя придавило его к земле.

– Как это произошло? – спросил он почти шепотом.

Парри его вопрос привел в замешательство.

– Мы не знаем, сэр, – ответил он, тоже понизив голос. – Могу лишь сказать, что все случилось мгновенно, он не мучился. Но мы не знаем, как он оказался на путях. Возможно, он споткнулся и расшиб голову о рельсы, – добавил он, чуть помедлив.

– Они поехали за ним, – с трудом произнес мистер Акерли. – Я должен их встретить.

– Я поеду с вами, сэр. – Парри замялся. – А что с миссис Акерли и… и Перл?

– Они знают, я сообщил им.

Парри ощутил, как на сердце у него полегчало.

– Знаете, сэр, если я чем-то могу быть полезен… Может быть, обзвонить ваших гостей и сказать, чтобы не приезжали?

– Гостей? – Мистер Акерли непонимающе поднял на него глаза. – Ах да, мы же собирались потанцевать, – произнес он как во сне. – Благодарю вас, Парри, славно, что вы подумали об этом. Этель передаст вам список приглашенных. Позовите Этель. А я должен идти.

И он, как слепой, начал на ощупь искать свое пальто. Парри нашел пальто и помог ему одеться. В этот момент появилось новое действующее лицо. По лестнице сбежала хрупкая девушка, бледная как мел.

– Вот что, Клиффорд, – сказала она. – Я слышала, о чем вы говорили. И не думайте об этом, мы сами позаботимся обо всем. А вы езжайте с ним на станцию.

– Да, конечно, – ответил Парри. Он хотел было подойти к ней, но она взбежала наверх так же стремительно, как появилась.

– Поедемте на такси, – махнул рукой мистер Акерли. – Машину заводить слишком долго.

Парри не отпускал такси, на котором приехал, и спустя несколько минут они уже были на станции. Здесь им сказали, что паровоз и прицепленный к нему вагон уехали и пока не вернулись. По пути Парри рассказал мистеру Акерли все подробности. После его рассказа повисла пауза. Наконец губы мистера Акерли шевельнулись.

– Ах Ронни, Ронни, – едва расслышал Парри его шепот. – Сынок, сынок…

Парри подумалось, что сейчас мистеру Акерли не до него, он полностью забыл о его существовании.

Наконец вдали засветились огни, и к платформе медленно подошел паровоз с вагоном. О несчастье стало мгновенно известно, и собралось немало путевых рабочих, хотя на платформу никого из них не пустили. Брэгг и Клей спрыгнули из товарного вагона и открыли пошире боковую дверь. Все сняли шапки, когда двое мужчин медленно пронесли носилки, на которых под белой простыней угадывалась распростертая фигура. В помещении рядом с офисом Клея заранее подготовили место, куда на стол установили носилки. Мистер Акерли прошел вперед, перед ним все расступились.

– Его нельзя забрать домой, мистер Клей? – спросил он.

Клей замялся.

– Боюсь, сэр, по делу будет проводиться расследование, и мы подумали, что будет лучше, если тело пока побудет здесь, на станции. Что вы скажете, сержант?

Сержант сопровождал Клея от вагона до офиса. Теперь он отдал честь мистеру Акерли.

– Будет лучше, сэр, если останки побудут здесь до освидетельствования. Вы можете не беспокоиться. Все будет сделано с предельным тщанием.

– Дверь мы запрем, мистер Акерли, – сказал Клей. – Сюда никто не войдет.

– Что ж, хорошо, – медленно ответил мистер Акерли. – Вижу, вы все уже продумали. Спасибо вам всем за участие.

Клеи пробормотал, что он соболезнует мистеру Акерли, а сержант вновь отдал ему честь. Затем Клей повернулся к Парри.

– Отвезите его домой, мистер Парри. Он еще не оправился от шока.

Но мистер Акерли хотел узнать все подробности, и Парри представил ему Брэгга и кочегара, хоть они и не смогли добавить ничего нового к его рассказу. Никто не мог сказать, как молодой Акерли оказался там, где его обнаружили.

В конце концов Парри отвез старого джентльмена домой. Но Перл он так и не увидел. Дамы были наверху и их не стоило тревожить. Мистер Акерли пригласил его остаться на ужин, но Парри извинился и ушел.

Вернувшись на станцию, он обнаружил, что сержант ждет его. Крайне корректно он попросил его рассказать о происшествии, и Парри описал все, чему был свидетелем. Брэгг тем временем уехал в Лидмут, и Парри, оставшись в одиночестве, долго бродил по Редчерчу перед тем, как вернуться к себе.

Слушание дела было назначено на следующий день, на одиннадцать часов. Незадолго до этого времени Парри опять был на первой платформе в Редчерче. С ним были мистер Акерли, Брэгг, Клей, машинист Блейк, кочегар Аткинс и еще три-четыре человека. Одна из комнат ожидания была реквизирована, ее заняла полиция для проведения дознания. Здесь же собралась толпа любопытствующих, глазеющих на каждого, кто имел отношение к инциденту.

Мистер Акерли, хоть и выглядел по-прежнему бледным и осунувшимся, немного пришел в себя и беседовал с низкорослым мужчиной средних лет интеллигентного вида, похожего на юриста. Это был мистер Локстон, его партнер, который, судя по всему, приехал, чтобы защищать его интересы. С Брэггом беседовали Хью Грэхем, главный инженер Лидмутского офиса, и адвокат Железнодорожной компании мистер Кеньон. С машинистом и кочегаром, которые в костюмах выглядели довольно нелепо, был мужчина с крупными чертами лица в сером твидовом костюме. Парри знал его, это был Джордж Томпсон, местный представитель Объединенного общества локомотивных техников и кочегаров.

Клей опекал всех сразу, словно наседка цыплят.

– Ну что ж, джентльмены, пожалуйста, следователь ждет, – объявил он наконец.

Толпа на платформе всколыхнулась и свидетели прошли в комнату ожидания. Она была довольно вместительная, в центре находился большой стол, вокруг которого стояли стулья. Во главе стола восседал следователь, мистер Латимер, местный юрисконсульт. Стул рядом с ним оставался свободен, он предназначался для ответчика, далее уселись мистер Акерли и его партнер Локстон. Затем шли представители компании, Грэхем и Кеньон, а также Брэгг и Парри. Томпсон сел рядом с Кеньоном, вместе с машинистом Блейком и кочегаром Аткинсом. Возле кочегара устроился Матч, десятник перегона до Уитнесса, отвечающий за укладку шпал, хотя Парри не представлял себе, какое отношение он имеет к делу. За столом напротив Томпсона устроились два или три репортера. Клей, заботливо рассадив всех, наконец устроился на стуле рядом с мистером Акерли.

Стулья с противоположной стороны стола остались незанятыми, и теперь сержант Харт, который сопровождал доставку тела, попросил присяжных заседателей занять эти места. Когда их привели к присяге, следователь окинул всех взглядом и сказал, что перед тем, как начать слушание, он уверен, что выскажет общее мнение, выразив соболезнование и искреннее сочувствие мистеру Акерли и его близким в связи с прискорбным происшествием.

После этого поднялся мистер Кеньон. Он сказал, что, являясь представителем Железнодорожной компании, он присоединяется к словам следователя и от себя хотел бы добавить, что компания готова оказать всемерную поддержку следствию, чтобы выяснить все обстоятельства дела.

– Здесь присутствуют машинист, кочегар и официальные лица, и если вам понадобится кто-то еще, – он кивнул следователю, – вам достаточно лишь сказать об этом.

Сержант Харт, судя по всему, был не слишком доволен этим заявлением, которое затрагивало его компетенцию, но он удержался от словесного выражения своего недовольства. Затем поднялся Томпсон и от имени локомотивного депо также присоединился к предыдущему оратору. Мистер Акерли был очень тронут и кратко поблагодарил всех. Следователь кивнул и сказал:

– Свидетель Джордж Акерли, – и затем добавил: – Мистер Акерли, вы можете говорить с места.

Мистер Акерли принес присягу и сказал севшим голосом, что он видел останки и свидетельствует, что это останки Рональда Джорджа Акерли, его сына. Он в двух словах рассказал о карьере своего сына, объяснив, что последние четыре года работа позволяла ему жить дома. Рональд не был женат и жениться не собирался, насколько было известно мистеру Акерли. Свидетель в последний раз видел своего сына утром за завтраком, тот был в добром здравии и в прекрасном расположении духа.

Затем вызвали мистера Грэхема, главного инженера. Он рассказал о карьере погибшего с того момента, как тот влился в их коллектив, добавив, что с самого начала Акерли ревностно относился к своим обязанностям и прекрасно справлялся с ними. Его назначение инженером, ответственным за строительство новой ветки до Уитнесса, было повышением по службе и очевидным свидетельством доверия к нему со стороны вышестоящих сотрудников. Погибший полностью оправдал оказанное ему доверие, успешно решая все встававшие перед ним производственные проблемы. Насколько было известно Грэхему, у Акерли не было никаких причин для недовольства, ему нравилась работа, он прекрасно ладил с коллегами и казался вполне преуспевающим в жизни человеком.

– Клиффорд Парри.

Парри вдруг разнервничался, хотя к этому вроде бы не было особых причин. Он подошел к стулу рядом со следователем и принес присягу. Мистер Латимер задал ему ряд обычных в таких случаях вопросов, а затем перешел к событиям предыдущего вечера.

– Примерно в половине пятого вы и погибший вместе вышли из офиса в Уитнессе и отправились вдоль железнодорожной насыпи в направлении на Редчерч?

– Именно так.

– С какой целью вы это сделали?

– Для проверки произведенных работ. Мистер Акерли хотел осмотреть насыпь в Каннан-Каттинг, где случился оползень. Кроме того, он хотел поговорить с мистером Поттсом о праве на проведение дороги. А я должен был проверить промер проходки в конце Каннан-Каттинг у залива Брауна. Мы дошли вместе до этого места.

– Где вы расстались?

– На насыпи.

– В котором часу это было?

Парри замялся.

– Должно быть, чуть больше пяти часов, – сказал он наконец. – Точно не могу сказать, но думаю, было примерно десять минут шестого.

– Очень хорошо. Должен сказать, что другой свидетель утверждает, что было двенадцать минут шестого.

Парри слегка смутился. Он не понял, кого они имели в виду. Затем он вспомнил Матча, десятника, который прошел мимо как раз в тот момент, когда они с Акерли расстались. Конечно, это был он.

– С погибшим все было в порядке, когда вы расстались?

– Он был в полном порядке!

– Когда вы в последний раз видели его, где он находился?

– Он шел по направлению к мысу Дауни, а я начал измерять проходку.

Мистер Латимер взял чистый лист бумаги и выдержал небольшую паузу перед тем, как перейти к другого рода вопросам.

– Чем вы занимались потом? – спросил он.

– Я измерил протяженность проходки и за несколько минут обнаружил ошибку, которую допустил. Я тотчас отправился обратно в офис в Уитнессе.

– Сколько это заняло у вас времени?

– Измерение отняло семь-восемь минут. И еще миля ходьбы до офиса, это минут пятнадцать, возможно меньше, потому что я часть пути бежал. Скажем, двадцать две-двадцать три минуты.

– Получается, что вы добрались до офиса около половины шестого или двадцать пять минут шестого?

– Было тридцать три минуты шестого, – вспомнил Парри. – Я посмотрел на часы, поскольку торопился вернуться так, чтобы у меня осталось время обработать данные о проходке и успеть на балластный паровоз, отходящий в пять часов пятьдесят минут.

– Очень хорошо. И еще один вопрос. Когда вы расстались с погибшим, было уже темно?

– Стало смеркаться, но вечер еще не наступил. Я еще мог разглядеть отметки на насыпи, но разобрать записи в записной книжке без фонарика уже не мог.

Следователь сделал паузу.

– Может быть, кто-то хочет задать свидетелю вопрос? – спросил он наконец. Никто не изъявил такого желания. Парри сел на свое место, и вызвали Брэгга.

Брэгг вышел вперед и уселся на свободный стул по левую руку от следователя. Отвечая на его вопросы, он рассказал, что был начальником строительства и исполнительным помощником, подчиняющимся мистеру Грэхему, и погибший был его непосредственным подчиненным. Ему повезло, что его опыт проведения подобного рода работ помог ему, Брэггу, получить назначение и участвовать в работе, курируя строительство ветки. В соответствии с полученными указаниями он осматривал фронт работ три-четыре раза в неделю и следил за их ходом.

– Вы были вчера на строительстве? – спросил мистер Латимер.

Оказалось, Брэгг был там. Он подробно объяснил принцип составления ведомости на работы, произведенные за последние четыре педели, и сказал, что в тот день как раз занимался составлением такой ведомости.

– Мистер Брэгг, вы слышали заявление предыдущего свидетеля, что он и погибший вышли из офиса в половине пятого, чтобы проверить произведенные замеры. Это вы дали им такое указание?

– И да и нет, – Брэгг тяжело вздохнул. – О разговоре с фермером, мистером Поттсом, договоренность была достигнута заранее, в рабочем порядке. А идея по пути взглянуть на оползень принадлежала самому погибшему. Однако он отправился на дистанцию с моего ведома и получив мое одобрение на то и другое. Я дал указание Парри проверить промеры, но время для проверки он выбрал сам. Из того, что он сказал, я заключаю, что он выбрал время так, чтобы пройтись вместе с погибшим.

– Я понял. Мистер Брэгг, вы сказали, что договорились с погибшим встретиться здесь, в Редчерче, по прибытии балластною поезда. В какое время эго должно было произойти?

– За минуту или две до шести.

– Очень хорошо. Итак, если погибший расстался с мистером Парри возле оползня в пять часов двенадцать минут, как мы точно установили, и должен был оказаться в Редчерче около шести часов, то в какое время он оказался в том месте, где произошел несчастный случай?

– На мысе Дауни? Это в семи-восьми минутах ходьбы от оползня. Значит, он был там около пяти часов двадцати минут.

– А в котором часу ваш поезд подошел к мысу Дауни?

– Примерно около пяти часов пятидесяти пяти минут.

– Вот к этому я и подвожу. Как вы полагаете, мистер Брэгг, почему погибший был всего лишь на мысе Дауни, когда подошел поезд?

– Понятия не имею. Меня тоже сильно удивило, что он был там, хотя должен был уже дойти до Редчерча.

На этом вопросы кончились, и мистер Кеньон использовал возможность задать вопрос.

– Скажите, мистер Брэгг, – сказал он, – а вы часто ходили с погибшим вдоль путей по данному участку?

– Да. Мы делали это каждый день. Это прямо вытекало из профессиональных обязанностей погибшего.

– Допустим. А что, если наступили сумерки или даже ночь?

Брэгг пожал плечами.

– Это доставляет не много удовольствия, конечно, но в это время года с этим приходится мириться.

– Я не это имею в виду, мистер Брэгг. Я хотел узнать, происходило ли такое и насколько это опасно?

– Да, происходило, и без всяких последствий, – твердо ответил Брэгг. – А кроме того, вспомните, что вчера вечером было довольно светло. Светила луна.

– У погибшего не было дурных предчувствий и опасений на предмет возможного несчастного случая?

– Думаю, нет. Он был человек искушенный и хорошо знал каждый дюйм этой дороги. Он мог легко определить, где находится.

Мистер Кеньон признался, что это все, что ему хотелось узнать, и сел.

Мистер Уильям Поттс рассказал, что он фермер, живет в полумиле от мыса Дауни в сторону Редчерча. У него была назначена встреча с погибшим на половину шестого. Он спустился к железной дороге, прождал Акерли до шести часов и, решив, что тот задерживается, вернулся домой.