Лирические сказки для взрослых и детей

Многие годы он будет вдали от тебя и каждый день, каждый час, каждую минуту я заставлю его вспоминать о тебе. И живя только этими воспоминаниями, он создаст в своем воображении дивных Хрустальный образ своей возлюбленной. Этот образ будет таким, каким он захочет его увидеть. Это будет образ идеальной возлюбленной и именно ее-то он и полюбит по настоящему. Только после этого я позволю ему вернуться к тебе. А когда вы, наконец-то, встретитесь я разобью эту стеклянную игрушку и он увидит тебя такой, какая ты есть на самом деле. Вот тогда-то я вдоволь и посмеюсь!
      И сказав это, колдунья исчезла.
      Долго гадали и мать и отец Ати, как спасти любимую дочь от этого черного проклятия, да так ничего и не решили. Шли годы, Ати взрослела, постепенно превращаясь из очаровательного ребенка в прелестную девушку. И вот однажды, когда ей едва минуло шестнадцать она встретила своего суженного.
      Это случилось на Большом королевском турнире. Молодой иноземный Царевич победив всех известных рыцарей не устоял перед ее очарованием и, пользуясь правами победителя, выбрал Ати Королевой турнира. И сидя рука об руку во главе праздничного пиршества в свою честь они не могли отвести друг от друга глаз. К исходу этой волшебной ночи, наполненной безудержным весельем и вместившей в себя и забавную пикировку, и задушевные беседы - они поняли, что влюблены друг в друга. Но едва лишь успели прозвучать слова признаний, как к Царевичу прибыл с тревожными вестями гонец - полчища врагов вторглись в его земли и Царевич должен немедленно возвращаться домой.
      Началось сбываться проклятие старой колдуньи. И суток не минуло с момента их знакомства, а они уже расстались друг с другом.
      Судьба была сурова с Царевичем, хотя удача никогда и не покидала его. Он закалился в битвах, ум его стал гибок и быстр, тело было подобно стали и ничто не могло устрашить его в бою. И как бы, порою ему не приходилось тяжело, в сердце его всегда жил образ Ати. За годы странствий и бесчисленных мытарств этот образ нисколько не потускнел и не потерял своей свежести, а даже наоборот - окреп и обрел силу и глубину. А как же иначе, ведь отдыхая вечерами в палатке, затаясь в засаде или трясясь в седле в бесконечных переходах он, незаметно для всех, вел нескончаемые беседы со своей возлюбленной. Ведь им о стольком хотелось поговорить! И как это не удивительно они не просто беседовали, нет, они порою даже ожесточенно спорили и ругались между собой, соглашались друг с другом и как малые дети радовались этому, и ежечасно признавались друг другу в любви. Это совсем не значит, что они монотонно твердили друг дру-гу: "Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю!", отнюдь нет. Просто каждым своим действием, каждым поступком они признавались в любви и когда Ати просыпалась, она всегда находила у изголовья чудесную вазу с прекрасными плодами, заботливо принесенную Царевичем. А тот, в свою очередь, был уверен в том, что всегда обнаружит Ати рядом с собой когда ему будет нужна ее поддержка и участие. И когда ему бывало плохо и тоскливо, Ати клала его голову себе на плечо и шептало на ухо: "Я тебя никому не отдам!". И от этих тихих слов на душе у Царевича сразу же становилось легко и спокойно, и к нему вновь возвращались силы и мужество, и он был готов к новым битвам и походам. Конечно же, все это было лишь плодами его воображения, но он не мог жить без них, ведь это были мысли об Ати. С годами эти беседы, встречи и мечты о счастье слились в один чудесный и потрясающе прекрасный Хрустальный образ его любимой. Образ этот сиял миллионами волшебных граней и они ярко озаряли такой непростой путь Царевича. И скоро он сам уже не всегда даже мог определить точно, что же произошло на самом деле, а что было лишь миражом и мечтами.
      Но, в конце-концов, затянувшийся поход завершился полной победой. Враг бежал, ничто больше не угрожало подданным Царевича и его землям, и, бросив все свои дела, он стремглав помчался к возлюбленной.
      А Ати с ужасом ждала этого желанного момента встречи, ведь согласно проклятию Царевич покинет ее едва погибнет тот Хрустальный образ любимой, который он создал в своем воображении. И страшась этого, она сама стала искать способ как удержать суженного. Для начала она решила узнать какими же качествами должна обладать идеальная возлюбленная. Она прочла все доступные рыцарские романы, переговорила со всеми странствующими рыцарями, которые заезжали в их края. А собрав воедино все черты идеальной возлюбленной Ати просто пришла в ужас, так строги и противоречивы были мужские требования и так многому ей предстояло еще научиться, чтобы не потерять Царевича. Не забывайте, что Ати была наследной принцессой и ей вообще ничего не положено было делать самой. Но она знала и то, что если ей не удастся стать идеальной возлюбленной, то Царевич покинет ее навсегда. И Ати принялась за дело. Она училась готовить, шить, стирать, убирать, воспитывать детей, вязать, петь, плясать, поддерживать в доме чистоту и порядок, создавать уют, и развлекать гостей светскими беседами, и еще многому, многому другому, что должна уметь делать хорошая хозяйка. А когда Ати известили, что война закончилась и Царевич возвращается к ней с победой, она даже удвоила свои старания, спеша научиться всему, что только мог придумать вдали ее милый.
      Но, конечно же, она не успела, ведь Царевич так торопился к ней на свидание. И когда он, опережая всех слуг и гонцов, ворвался в тронный зал, где Ати, по локти в муке, училась вымешивать тесто для плюшек, она едва не лишилась чувств. А в тот же миг, позади Царевича, возник в окне зловещий черный силуэт колдуньи. Тотчас же зал осветился каким-то мерцающим волшебным светом и между Царевичем и Принцессой повис в воздухе сияющий Хрустальный образ. Ати в ужасе отпрянула - так прекрасна была та, в хрустале. Даже богини не могли бы сравниться с ней по красоте! Солнечные лучи падающие из окон украшали ее мириадами крошечных ярких радуг, придававших ей ни с чем не сравнимое очарование. Видение это было настолько прекрасно и обворожительно, что все замерли не в силах вымолвить ни слова. В повисшей над залом тишине явственно прозвучал восхищенный вздох Царевича. Тот час же эта волшебная сияющая богиня рухнула на пол. Звонко разлетелись по всему залу бесчисленные сверкающие осколки и перед Царевичем предстала настоящая, живая Ати. Она была вся перемазана в муке, ее пышные непокорные волосы убраны под платок и лишь одна прядь своевольно выбилась и прилипла к вспотевшему лбу. Вместо праздничного наряда, давно уже приготовленного для этой минуты, на ней было повседневное платьице к тому же еще подвязанное кухонным фартуком. За последние дни Ати так устала, стараясь все успеть, и сейчас усталость эта и тревожное ожидание предательской синевой легли под глазами, и она знала об этом. А тут еще в зал ворвались вечно спорящие между собой учителя поэзии и танца и, не разобравшись что к чему стали наперебой звать ее на свои уроки. Все это было так ужасно, но всего ужаснее было растерянное лицо Царевича, удивленно глядящего на нее. И не выдержав этого взгляда, Ати разрыдалась. Все напряжение этих сумасшедших дней, отчаяние и обида, боль и страх слились воедино в этом горьком, безудержном плаче.
      - Что это? - недоуменно спросил Царевич.
      - Я..., - Ати сделала последнюю попытку и лихорадочно глотая слезы, путаясь в словах, пыталась объяснить ему все, сейчас же, пока он еще не ушел, - я хотела..., - слезы мешали ей говорить, - для тебя... идеальной. Ты же выдумал все, а я... я так старалась стать..., - и не в силах продолжать дальше она закрыла лицо руками и дала волю слезам.
      Царевич был молод, но долгие годы походов не прошли даром и он уже успел многое повидать, и понять в этой сумасшедшей шутке, называемой жизнью. И сейчас, внимательно оглядев безутешно рыдающую принцессу и растерянную свиту, стоящую рядом, он улыбнулся и медленно подошел к Ати. Царевич бережно взял ее лицо в свои ладони и заглянув в глаза, спросил:" А разве тебе не говорили, что самое главное для идеальной возлюбленной - это любить своего избранника?".
      И мягко улыбнулся, увидев растерянность и надежду вспыхнувшие в глазах Ати. А потом он крепко поцеловал ее в соленые от слез губы.
      37
      Сказка третья.
      Королева
      Ожидание затягивалось и Королева стала нервно прохаживаться по залу, то и дело бросая нетерпеливые взгляды на дверь. Положение складывалось совсем не ахти, соседи в который уж раз грозили войной, нашествие крыс уничтожило почти все запасы зерна и голодные толпы осаждали дворец в ожидании чуда. Чуда, которое по их разумению должна была сотворить она, Королева, их единовластная правительница и защитница. А она ведь всего-навсего женщина, волей судеб оказавшаяся так высоко и с трудом удерживающая на своих хрупких плечах эту тяжкую ношу власти.
      Подойдя к окну Королева глянула вниз на бурлящий водоворот подданных и с грустью подумала о тех чудных временах, когда ничего этого не было и в помине.
      Это было ужасно давно, может быть двадцать, а может и все тридцать лет назад. Она была тогда совсем еще юной девушкой, любимой и единственной дочерью могущественного Короля. И будущее было столь лучезарно и безоблачно, что она даже никогда и не задумывалась о нем. Действительно, зачем, если все уже предопределено заранее. Все, включая и то, что в положенный срок ей предстоит выйти замуж, жить в достатке и роскоши, окруженной всеобщей любовью, заботой, избавленной от всяческих тревог и волнений. И она действительно свято верила в это, пока не повстречала Шута. Точнее, ей подарили его на семнадцатилетие. Он был чуть старше своей хозяйки, но проворен как обезьянка, и главное, что называется от Бога, наделен талантом смешить и развлекать. И в тот день, когда юная Принцесса впервые увидела Шута, она до самого вечера хохотала над его проделками. Он был так мил и забавен, что Принцесса не пожелала с ним расставаться и с тех пор всегда и везде ее сопровождал Шут. Но больше всего поразило Принцессу то, что ее родители, такие умные и образованные, зачастую до слез хохотали над многими его шутками, которые она зачастую даже не понимала. Правда со временем, повзрослев, она стала замечать в этих остротах и розыгрышах скрытый от посторонних смыл, и поразилась насколько они порой были точны и глубоки. И неожиданно Принцесса открыла для себя то, что общение с Шутом ей во сто крат милее чем визиты всех ухажеров вместе взятых. А осознав это она ужаснулась: "Какая банальная и пошлая история - влюбиться в собственного шута! Это она-то, Принцесса, по которой сходят с ума сотни знатнейших женихов со всего света, та, которая должна свято беречь фамильные традиции и ни на йоту не уронить чести королевской семьи!" Это горькое и страшное открытие потрясло Принцессу и она в растерянности не знала, что же ей теперь делать. Открыться Шуту она не могла, у любых стен есть уши, да и потом воспитание не позволяло сказать, пусть даже лучшему из шутов:" Я люблю тебя!" Тогда она решила избавиться от этого чувства, отослав Шута в Охотничий домик и запретив себе даже думать о нем. Но только лишь две недели разлуки смогла вынести Принцесса. Всего четырнадцать дней полных слез и бесцельных метаний по дворцу, срывания злости на слугах и нескончаемого тоскливого ожидания хотя бы случайной встречи, которая, конечно же, ну никак не могла произойти. А потом, не выдержав этой пытки, она приказала вернуть Шута во дворец. И когда он вошел, весело позванивая бубенчиками и сопровождаемый взрывами смеха, его новые шутки не смогли обмануть Принцессу. Все дело в том, что всего на какое-то краткое мгновение, но ей удалось заглянуть ему в глаза и увидеть там такую же невысказанную тоску и безграничную радость встречи, которую она испытывала сама. Принцесса обмерла от неожиданно нахлынувшего счастья и тревоги, и спрятала свой сияющий взгляд, что бы никто не смог прочесть в нем то, что теперь стало ее главной тайной.
      Но она была принцесса знатного рода, а он - потомственный королевский шут и еще его прадед веселил прадеда Принцессы. А потому оба они хорошо знали что дозволено простому шуту, а чего он не должен делать ни при каких обстоятельствах. И потому единственное, что позволил себе Шут когда они остались наедине, был взгляд наполненный любовью и нежностью. Их глаза встретились и все рассказали друг другу. Так зародилась их любовь. Как ни странно, но они были счастливы просто будучи рядом, хотя ни одним поступком, ни единым жестом или взглядом они не могли рассказать друг другу о своих чувствах. Они довольствовались тем, что просто были вместе, они научились любить издалека, без слов, цветов и пылких объяснений.
      Но даже и такое куцое счастье было недолговечно. Принцесса повзрослела и пришла пора выбирать из осаждающих ее женихов одного единственного. И как не обманывали сами себя Принцесса и Шут, втайне друг от друга придумывая десятки способов избежать этого, день помолвки настал. Конечно же, она выбрала достойнейшего из всех, но разве же он мог сравниться с ее Шутом!
      Выбор дочери так понравился родителям, что они не стали долго тянуть со свадьбой и сыграли ее вскоре после помолвки. А после шумного пира, уже став Королевой, она отправилась вместе с мужем в его земли оставив Шута дома. Королева старалась быть примерной женой и всячески ублажать своего избранника. Надо сказать, что он был очень доволен, только лишь с недоумением и беспокойством следил за тем, как день ото дня чахнет его любимая. Ничто не могло развеять ее грусти, все старания мужа были напрасны. Молва об этом докатилась до ее родового замка. И то ли родители ее давно уже все поняли, то ли так вышло случайно, но только на годовщину свадьбы они прислали ей Шута. И второй раз за время их тайного "романа" они обменялись взглядами дарящими нежность и безграничное счастье встречи.
      Но так уж вышло, что приезд Шута начисто разрушил тот тихий и спокойный мир в котором жила Королева. Буквально на следующий же день лавина Больших войн, налетевшая на их коро-левство, лишила ее мужа - и вся тяготы правления разоренной страной легли на нее. Но как не странно она с честь вышла из этого трудного положения. То были тяжелые времена, особенно для нее, еще вчера избалованной девчонки, а сегодня уже единственной правительницы огромной страны. Но Королева показала себя достойной дочерью своего мудрого отца. Но только-только все вошло в свою колею, едва она смогла перевести дух, как новые напасти обрушились на ее голову. Как-то надо унять толпу беснующуюся перед входом во дворец и успокоить воинственных соседей. А у нее уже, сказать по чести, совсем не осталось никаких сил для этого. Слуги еще совсем разленились и она вынуждена уже целых десять минут ждать пока они удосужатся выполнить ее распоряжение! И не в силах сдержаться, благо никто не видит, Королева заплакала от собственного бессилия.
      В этот момент позади нее скрипнула дверь и Королева услышала мелодичный перезвон. Желая скрыть слезы и сохранить достоинство королевы она подавила в себе жгуче желание повернуться и, забыв обо всем, броситься к вошедшему Шуту, которого наконец-то соблаговолили позвать эти лентяи. Она стояла не оборачиваясь, каждой клеточкой своего тела впитывая в себя волшебное тепло его любящего взгляда, чувствуя как он возвращает ей силы и былую уверенность в себе. Украдкой смахнув слезинки Королева обернулась, ответив Щуту долгим и внимательным взглядом. Господи, сколько же раз за последние годы эти глаза удерживали ее от падений и поражений, подсказывали выход из самых безнадежных ситуаций. Они служили ее надежным пристанищем, последней соломинкой за которую она хваталась и которая еще ни разу не подводила. Вот и сейчас, глядя в эти добрые и любящие глаза она нашла в них тот единственный правильный ответ этой неразрешимой задачи, которую задала ей судьба. Мысленно поблагодарив Шута и расцеловав, конечно же тоже мысленно, каждую морщинку на этом бесконечно дорогом лице, она настежь распахнула двери и вышла на балкон к своему народу.
      38
      Сказка четвертая.
      Создатель Музыки
      Моему соавтору с любовью и нежностью.
      Создатель Музыки, а именно так мы будем называть его, сидел в своей комнате за роялем и наигрывал что-то тихое и печальное. Честно говоря, комната - это слишком сильно сказано, так, пыльная и темная каморка на чердаке, где кроме кипы старых газет, заменявших постель, и рояля ничего не было. Но уж зато рояль... Это действительно было нечто замечательное! Огромный старинный инструмент, сработанный древними мастерами, отделанный красным деревом и увенчанный двумя замысловатыми бронзовыми канделябрами. Правда, на два канделябра была лишь одна свеча, но и ее трепещущего света хватало для того, чтобы записывать рождающуюся в этой убогой комнатенке музыку на полях старых газет. Создатель Музыки был очень беден, хотя вряд ли он сам догадывался об этом, ведь кроме Ее Величества Музыки для него не существовало ничего. И прикрыв глаза, он бережно ласкал черно-белые клавиши и рояль благодарно отзывался нежной и таинственной мелодией. Создатель Музыки был счастлив и печален.
      - Какая прекрасная музыка! - раздался рядом чей-то нежный голос.
      - Правда? Вам нравится? - улыбаясь спросил Создатель Музыки не открывая глаз, но вдруг встрепенулся и удивленно огляделся по сторонам, - Кто здесь?
      - Я! - прозвенел тот же голосок.
      - Что зна... - начал было Создатель Музыки, но осекся на полуслове, застыв с открытым ртом. Прямо перед ним, на свободном канделябре, сидела невероятно прекрасная девушка, такая маленькая, что она легко бы могла уместиться на раскрытой ладони. Ее точенную фигурку окутывал легкий плащ густых волос, а на миниатюрном личике как два волшебных изумруда ярко светились удивительно добрые и лукавые глаза. Девушка улыбалась ласково и немного загадочно.
      - Кажется начались галлюцинации! - пришел наконец-то в себя Создатель Музыки.
      - Вот еще глупости! - обиделась девушка, - И ни какая я вам не галлюцинация.
      - Нет? А кто же вы? - изумленно спросил музыкант.
      - Я фея, младшая из дочерей Вдохновения. Пролетала мимо и вдруг, слышу - Музыка. А Музыку, тем более такую красивую, я люблю больше всего на свете!
      - Правда?! - обрадовался Создатель Музыки, как-то сразу и безоговорочно поверив незнакомке, - Я тоже считаю, что настоящая Музыка - это самое прекрасное, что есть на свете!
      - Ну тогда играйте же, у вас это так хорошо получается.
      И Создатель Музыки заиграл. Он играл для неожиданной гостьи все свои самые лучшие произведения и чудесные мелодии лились из-под его пальцев, преображая эту грязную каморку в прелестный дворец, окутывая все кругом какой-то полупрозрачной розовой дымкой. Эта легкая и воздушная музыка смеялась и плакала, грустила и радовалась заставляя забыть обо всем сущем и слушать, слушать, слушать, боясь пропустить хотя бы одну ноту, хотя бы один звук.
      И завороженная этим фантастическим калейдоскопом мелодий, Фея не могла отвести глаз от Создателя Музыки.
      Так они и подружились. С тех пор Фея прилетала, (а как известно, феи пешком не ходят) к Создателю Музыки каждый день с самого раннего утра и была с ним до позднего вечера. Им было очень хорошо вдвоем, они понимали друг друга с полуслова, полувзгляда и просто молча, даже не глядя друг на друга. Они могли часами ни о чем не разговаривать, а лишь сидеть рядом и чувствовать это божественное состояние переполняющего тебя счастья. За время их дружбы Создатель Музыки оборвал в городе все клумбы с цветами и сочинил для Феи сотни прекрасных мелодий. А Фея слушала их, вдыхая цветочные ароматы, и загадочно улыбалась.
      Это продолжалось довольно долго, но, к сожалению, всему на свете приходит конец. И вот однажды Создатель Музыки проснулся и с удивлением увидел, что Фея уже сидит на канделябре, терпеливо ожидая его пробуждения. Такого раньше никогда не бывало и он обрадованно бросился к роялю, чтобы показать ей ту волшебную музыку, которую написал сегодня ночью. И в радости своей он не заметил, как бледна сегодня его Фея. Но едва лишь пальцы коснулись клавиш, как вместо привычного сочного глубокого звучания его рояля раздалось нечто, более напоминающее пронзительный кошачий концерт.
      - И ты называешь это - Музыкой? - неожиданно зло засмеялась Фея, Нечего сказать, Творец! Да тебе только на базаре играть!
      Создатель Музыки опешил от этих слов и ничего не понимая ошарашено глядел на Фею, которая не щадя его, била изо всех сил. Ведь когда любишь, всегда знаешь самые слабые места любимого. И Фея била по ним безо всякой жалости.
      Создатель Музыки в ужасе отпрянул от нее, а потом, не выдержав, резко вскочил на ноги, зайдясь в каком-то диком крике боли и, потеряв сознание, повалился навзничь.
      А, очнувшись поздно вечером, он увидел, что Фея исчезла. Дрожащими руками он коснулся клавиш, но звуки, освобожденные этим прикосновением, ужаснули его. И тогда, аккуратно сняв с рояля канделябр, на котором так любила сидеть его Фея, и крепко держа его в руках, он закутался в старый плащ и ушел из дома в кромешную темноту, поглотившую город.
      Откуда же ему было знать, что Фея все так же любит его и обидела только для того чтобы спасти. Просто Черная зависть и Беспросветная тупость вкупе с Человеческой подлостью, ведущие извечную войну с Вдохновением и Творчеством, ворвались в замок, где жила Фея с сестрами. Они уничтожали все и всех на своем пути, особенно стараясь добраться до тех, к кому прилетали феи. Фея знала, что ей самой не спастись, но ведь оставался Создатель Музыки, который не должен был из-за нее погибнуть. И хотя она была младшей из дочерей Вдохновения, она первая поняла, что надо делать для спасения тех, кто им дорог. Она прилетела к Создателю Музыки и пока он спал, расстроила рояль, а потом обидела, обидела так, чтобы он, как ей тогда казалось, навсегда забыл и о ее существовании, и о Музыке вообще. И хотя при одной только мысли об этом из ее прекрасных глаз текли слезы, Фея пересилила себя и довела задуманное до конца.
      Остальное можно рассказать в двух словах. Фея не могла долго оставаться в нашем мире и вернувшись домой, в замок где хозяйничали Зависть и Подлость она погибла. Погибла, чтобы возродиться в других дочерях Вдохновения, но ее мучители так и не смогли найти дорогу к тому, кому Фея дарила мгновения радости и счастья. А через несколько месяцев в местных газетах промелькнула заметка о том, что в местной психиатрической лечебнице скончался некий молодой человек, так и не пожелавший ни разу за время своей долгой болезни выпустить из рук старый бронзовый канделябр.
      39
      Сказка пятая.
      Воин
      Конечно же, никто не мог предсказать, что все сложится именно так. И то, что уже у Каменного моста он нарвется на патруль черных рыцарей и то, что в Священном источнике не найдет ни капли воды. И еще много других мелочей, каждая из которых сама по себе была смехотворно мала, как крошечная песчинка. Но, сложенные вместе, они обрушились на Воина предательской лавиной, которая сковывала движение, в которой увязали ноги, и стоило лишь один раз оступиться, как она наваливалась сверху неимоверной тяжестью, заслоняя собой весь мир.
      И вот вместо блистательной победы, поверженного Врага и освобожденной Царевны - темная сырая камера с маленьким зарешеченным окном и холодными каплями воды, падающей с потолка. Все рухнуло, и лишь недолгая ночь, наполненная тоской и одиночеством, отделяет его от эшафота. Но страшен ни этот, грубо сколоченный эшафот, а то, что его Царевна, его милая, родная девочка, теперь уже вряд ли дождется своего спасителя.
      Воин закрыл глаза и тотчас же перед ним возникла Она. Воин увидел Царевну такой, какой запомнил с их первой, случайной встречи. Легкий румянец, быстрый взгляд, простенькое беленькое платьице облегающее стройную девичью фигурку и, главное, улыбка. Задорная и лукавая, обаятельная и манящая, улыбка, с которой все и началось. Именно она-то и свела с ума Воина, и заставила, позабыв обо всем, совершать бесшабашные чудачества, веселящие и восхищающие весь царский двор, и конечно же, его Царевну. Воин стоял прижавшись лбом к холодной кирпичной стене, и перед его мысленным взором уносила прочь свои бурные воды река его жизни. Он помнил все, каждое слово любимой, даже оброненное как-то так, невзначай, каждую улыбку и жест, все их тайные и явные встречи, все обиды и радости, все ее обещания и пожелания, все, что в этом мире называется таким простым и загадочным словом - любовь.
      За стеной протрубили смену караулов и Воин инстинктивно вздрогнул, открыв глаза, но, вспомнив где он, грустно усмехнулся и возвратился к своим мыслям.
      Да, он действительно помнил все и именно эта память дала ему силы рассмеяться в лицо Врагу, когда тот предложил ему в обмен на жизнь отречься от Царевны. При воспоминании об этом пальцы сами собой сжимались в кулаки. Но безудержная ярость, захлестнувшая Воина, вдруг куда-то исчезла без следа, потому что перед ним вновь возникла Царевна. Воин почувствовал, как ее руки обвивают его шею, услышал жаркий шепот и ощутил нежное прикосновение губ. Он спрятал лицо в ее волосах и опьянел от их сладкого, драгоценного аромата. Ее руки ласкали его кудри, отгоняя все тревоги, и Воин все глубже и глубже погружался в безграничное блаженство окутывающее их обоих. Уже не существовало ничего кроме их двоих, никакие стены и темницы не могли не разъединить, не разрушить эту близость. А приближающаяся смерть лишь подхлестывала, заставляя ценить отпущенные им мгновения. Воин даже не заметил, как исчез, растворившись в их любви, весь мир. Вместе с ним ушли в небытие холод каменных стен Вражьего замка. А сам он очутился посреди бескрайнего цветущего луга щедро залитого солнечным светом. Удивленно оглянувшись он едва не закричал от радости, увидев свою Царевну, бегущую к нему навстречу широко раскинув руки. Воин кинулся к ней, подхватив на бегу, Царевна прижалась к нему всем телом, а он все сильней и сильней обнимал ее. И прильнув друг к другу они слились в одно целое, став тем, что не может разъединить жизнь и против чего бессильна даже сама смерть.
      40
      Сказка шестая.
      Скульптор
      Томительные дни и ночи работы в мастерской слились в один нескончаемый серый день. Он не помнил точно, когда в последний раз ел или спал. Он трудился не покладая рук, но все было напрасно. Работа не шла. Весь двор уже был завален обломками его неудачных творений, а он вновь и вновь брал в руки кувалду и крушил новых каменных уродов рожденных его воображением. Не за горами уже маячил скорый срыв, за которым - опять пьяное одиночество и поиск заветной поллитровки. Скульптор же совсем не хотел этого и потому работал изо всех сил, тем более, что заказов у него сейчас было немало и сроки их сдачи уже поджимали. Но вновь и вновь обрушивалась тяжелая кувалда на гипсовые фигуры, вся вина которых и состояла-то в том, что их автор не гениален. И хотя непосвященный взгляд не замечал изъяна в этих творениях, сам Скульптор знал, что в них нет главного, того, что в просторечии называется вдохновением. А самое обидное было то, что ему удавалось разглядеть самому и открыть для других таинственный божественный огонек сок-рытый в камне. И вспоминая свои прошлые успехи он с мрачным отчаянием принимался переделывать все созданное им за последнее время.
      Работая, он никуда не выходил из дома. Друзья тоже не заглядывали к нему по опыту зная, что в такие моменты его лучше не тревожить. И, привыкший к своему одиночеству, Скульптор был весьма удивлен, услышав как-то раз настойчивый звонок в дверь. Вытирая руки мокрой тряпкой он подошел к двери, с раздражением открыл ее и обмер, пораженный увиденным. Сама богиня любви Венера стояла на его пороге, зябко кутаясь в поношенное пальтишко. Она была так прекрасна, что Скульптор забыл обо все на свете и только жадно глядел на нее во все глаза. И лишь когда она в третий раз повторила: "Вам телеграмма, распишитесь!", - он очнулся и, засуетившись, принялся искать ручку. Потом, внезапно осознав, что как только ручка найдется, то через мгновение это божественное создание исчезнет, извинился и предложил прекрасной незнакомке войти в дом и подождать немного, пока он найдет чем расписаться в бланке.
      В доме был страшный бедлам. Скульптор жил один и когда работал, то забывал обо всем. На столах, вперемешку с горами грязной посуды то тут, то там валялись различные зарисовки, наброски, модели и при виде этого хаоса, гостья звонко расхохоталась: "Все ясно, мужчина без женщины!" Скульптор смущенно улыбнулся, согласно кивнув. Потом, заметив плоды его творческих раздумий, незнакомка с удивлением вскинула брови: " А Вы художник..." - и по тону ее нельзя было догадаться спрашивает она или утверждает. А потом, лукаво улыбнувшись она повернулась к Скульптору и спросила: "Хотите, помогу убраться, Вы у меня сегодня последний адресат, так что я свободна." И, предвосхищая его протесты, она добавила: "А потом Вы покажите мне вашу мастерскую, ладно?" И он только радостно улыбнулся в ответ.
      Позже, сидя за столом и глядя на то, как ловко она управляется на кухне, любуясь грациозностью ее движений, он внезапно почувствовал, как в душе возрождается нечто, так долго от него ускользавшее. Он хорошо знал это чувство, теперь уже почти забытое, это состояние подъема, легкости и уверенности в том, что все ему по плечу и нечеловеческой твердости руки, держащей зубило. И, покинув эту удивительную женщину, он бегом бросился в мастерскую.
      Мир исчез, растворился, распался, оставив после себя лишь глыбу мрамора, зубило и молоток. Скульптор работал, не замечая ничего кругом, не делая ни одного лишнего движения, потому что теперь он твердо знал, что же он хочет сделать. И лишь когда один из осколков вылетел из-под зубила и, просвистев мимо, превратился в чье-то испуганное "Ой!", Скульптор отвлекся и удивленно обернулся. Она стояла в дверях и держалась рукой за щеку.
      - Простите, Бога ради, - встревожился Скульптор, кидаясь к ней.
      - Нет, ничего, я вот тут Вам чаю принесла, да только он уже остыл. Я боялась Вас отвлечь, Вы были такой ... , - тут она осеклась на полуслове, увидев то, что он успел высечь. Глаза ее испуганно раскрылись. Она вся подалась вперед и только хотела что-то сказать, как Скульптор внезапно закричал: "Стоп! Не двигайтесь, ради всего святого, не двигайтесь! Ну, хотя бы одну минутку!" И, рванувшись назад, принялся лихорадочно работать. А Почтальонка стояла на носочках, широко раскинув руки и с удивительной легкостью сохраняя равновесие, следила за Скульптором.
      Поразительно, но будучи вместе всего несколько часов, они как-то сразу поверили друг в друга и научились понимать все без слов.