Леди Алекс

Вы не имели права приезжать сюда. У вас нет никакого права предполагать, что Джонатан воспримет ваше возвращение в его жизнь с радостными объятиями. И, говоря по правде, меня поражает, что вы настолько потеряли чувство благоразумия и благопристойности, что смогли выразить свою любовь к человеку, который не только совершенно ясно сказал, что вы ему ни в каком качестве не нужны, но который недавно женился на женщине, которую он, как заявляет, любит. — Сердце Алекс взмыло к небесам, когда она вспомнила его брачную клятву.

— Вы не сможете победить, рыжая сука, — с ненавистью заявила Гвендолин. — Джонатан Хэ-зэрд принадлежит мне. И так будет всегда.

— Это утверждение могло бы иметь большой смысл, если бы вы не стали женой другого мужчины, — заметила Алекс. — Ошибку совершили вы сами и никого, кроме себя, винить в ней не должны.

С высоко поднятой головой Алекс прошествовала мимо разгневанной, уязвленной соперницы и удалилась в столовую. Когда вскоре вернулся Джонатан, именно ему досталось на долю проводить Гвендолин наверх в приготовленную для нее гостевую комнату. Как ни пыталась Алекс не думать об этом, она, наводя порядок на кухне, не могла избавиться от мысли, что сейчас эти двое находятся вместе. И в ту ночь, когда она наконец заснула рядом с мужем в тепле огромной постели, ее преследовали ужасные сны, в которых она оказывалась возвращенной в тюремную камеру в Параматте, тщетно пытаясь окликнуть Джонатана, который с самодовольной улыбкой проходил мимо под руку с Гвендолин.

На следующий день никаких признаков улучшения ситуации не наблюдалось. Все долгое утро Алекс была занята по дому, испытывая, как всегда, благодарность к составившим ей компанию Колин и Агате. Обе они придерживались одинакового мнения об американской гостье. «Скорпион надутый», — так охарактеризовала ее Колин, встретив после завтрака.

К счастью, вдова провела большую часть утра наверху, уединившись в своей комнате. Всякий раз, когда она и Алекс встречались лицом к лицу, они едва ли обменивались хотя бы одним словом. Но они и молча понимали друг друга, что порождало решимость у Гвендолин и чувство неловкости у Алекс.

Вскоре после полудня Алекс решила немного пройтись по свежему воздуху. Она больше не в силах была оставаться в доме, зная, что рядом с ней находится ее заклятая соперница. Алекс пошла своим обычным путем по полям, испытывая удовольствие от теплых солнечных лучей.

Ураган оставил после себя несколько поломанных деревьев, вороха сорванной листвы и толстый слой вязкой грязи. Но вместе с тем он оставил после себя свежий воздух и прохладу.

Вскоре Алекс свернула к изгороди и пошла вдоль нее дальше, нежели обычно, — в сторону домика, в котором за день до этого она провела с Джонатаном страстный, озаренный любовью час. Ее глаза светились воспоминаниями об их физической близости. Алекс чувствовала, как волна тепла прокатилась по ее телу. Желание верить клятвам Джонатана в его вечной преданности овладело ею сильнее, чем когда-либо до сих пор, и она испытывала соблазн поразмышлять о возможностях своей будущей жизни далеко от берегов Англии. Она вздохнула, и на ее губах появилась легкая ироничная улыбка при мысли о том, какие пойдут по Лондону сплетни, когда станет общеизвестно, что леди Александра Синклер живет в дебрях Нового Южного Уэльса вместе с мужем-американцем.

Но когда она приблизилась к хижине, ее улыбка испарилась: она услышала голоса.

Это были Джонатан и Гвендолин…

Внезапный страх перехватил ее горло. Ускорив шаг, она приблизилась к открытой двери и, стараясь оставаться незамеченной, заглянула внутрь. Ее глаза расширились, когда она увидела в хижине двух людей.

Джонатан, выпрямившись во весь свой рост, стоял у камина, повернувшись спиной к двери, Гвендолин — прямо напротив него. По ней никак нельзя судить, увидела ли она Алекс.

— Я знаю, что это правда, — воскликнула Гвендолин, и на ее губах появилась улыбка, которая должна была знаменовать ее полную победу. — Я знала, что вы так легко не смогли забыть меня! — В следующее мгновение она бросилась Джонатану на грудь, обвила руками его шею и прижалась к его губам.

Алекс не удержалась от громкого выдоха, в котором смешались боль и ярость. Джонатан услышал ее. Он грубо схватил запястья Гвендолин, сбросил ее руки со своей шеи, а затем резко повернулся, чтобы посмотреть на свою жену.

— Александра! Какого черта вы не дали мне знать, что стоите там? — требовательно спросил он.

— И тогда бы я прервала ваше «предприятие» с миссис Уилкокс? — гневно ответила она. Дрожа от возмущения, Алекс боролась с желанием броситься на него. Ее голос был пронизан сарказмом, когда она наконец в бешенстве сказала: — Благодарите Бога, сэр, что он не допустил, чтобы я подольше оставалась свидетельницей вашей дискуссии.

Она круто повернулась и пошла обратно тем же путем, которым пришла сюда. Горячие слезы брызнули из ее глаз, и сердце так болезненно сжалось, что ей стало трудно дышать. Джонатан бросился за ней, но Гвендолин тут же схватила его за рукав.

— Пусть она уходит. — Она снова положила ему руки на плечи и прижалась к нему своим сладострастным телом. — Ну пожалуйста, Джонатан… Разве вы не понимаете, что произошло? Теперь мы будем вместе, и…

— Я, Гвендолин, до сих пор ни разу не ударил женщину, — зарычал он. — Но должен вас предупредить, что в случае с вами я испытываю соблазн сделать исключение. — С этими словами он отбросил в сторону расчетливую вдову и устремился за Алекс.

Он догнал ее как раз в тот момент, когда она подошла к роще вблизи коттеджей рабочих. Он схватил ее за руку, чтобы вынудить остановиться, но она вырвалась и бросилась бежать в тень деревьев. Он быстро последовал за ней.

— Черт побери, Александра! Остановитесь! — приказал он.

— Отправляйтесь назад к своей любовнице, — бросила Алекс ему через плечо. Она вскрикнула, когда почувствовала, как его рука обвила ее талию. Он рванул ее к себе, но она была слишком разозлена, чтобы уступить. Отбиваясь, Алекс яростно корчилась в его объятиях. — Я ненавижу вас, Джонатан Хэзэрд! Да если бы на то не была воля свыше, я никогда бы даже не увидела вас!

— То, что вы видели, было… — пытался он объяснить.

— Я прекрасно знаю, что это было! — Она яростно царапалась, стараясь вырваться, и только коротко вскрикнула, когда он внезапно бросил ее на густую влажную траву и прижал к земле своим сильным мускулистым телом.

— Мне никогда не были нужны объятия Гвендолин, и я никогда не добивался их, — заявил он хладнокровным и ясным тоном.

— Как вы могли… — набросилась на него Алекс, оглашая весь мир воплем оскорбленной жены. — И это в том самом месте, где вы… где мы… — Она подавила всхлип и яростно рванулась из-под него. — Дайте мне уйти! Я не хочу вас больше видеть!

— И тем не менее вы будете меня видеть, — заявил он с опасно суровым лицом. — Я люблю вас, маленькая сварливая упрямица! Я люблю только вас и никого больше. Клянусь Богом, настало время, чтобы вы осознали, что я не допущу, чтобы что-то встало между нами!

— Ничего, кроме ваших эгоистичных желаний! — горячо возразила она.

— Эгоистичных? — Он слегка улыбнулся, но это была деланная улыбка, смешанная с выражением некоего грешного, порожденного влюбленностью намерения. — Я полагаю, что вы не правы, леди Алекс.

Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, Джонатан задрал ей юбку и решительно направил свою руку вниз, к тому месту, где сходились ее бедра.

— Джонатан, нет! — выдохнула она, и ее глаза округлились.

Было очень светло, и, хотя их скрывали деревья, не исключено было, что кто-нибудь да пройдет рядом. Кроме того, она не могла уразуметь, разве можно уступить ему после всего увиденного ею?

— Нет, черт вас побери! Я не позволю вам положить мне между ног то, что вы клали между ее ног! — От непристойной прямоты собственных слов она залилась румянцем.

— Вы прекрасно говорите, любовь моя, — хрипло проворчал он, сдерживая смех. — Но с того времени миновало столько лет. И я не добиваюсь повторения этого.

Он все еще говорил, а Алекс уже издавала прерывистые вздохи, когда его теплые пальцы, скользнув ей под панталоны, стали нежно, умело гладить шелковистое тело между ее бедер. Ее руки обвили шею Джонатана. Она слабо отталкивала его, но в ней уже разгоралось знакомое сильное желание.

Когда его рот опустился на ее губы, Алекс закрыла глаза. Джонатан целовал глубоко, пылко. Его губы и язык приводили ее в сладкий восторг. Она ответила на его поцелуй и изогнулась под ним. Ее одетые в чулки ноги раздвинулись еще шире, и ее тело охватило восхитительное тепло. Раздался слабый звук треснувшей ткани — это он нетерпеливо разорвал шов на ее панталонах, чтобы быстрее войти в нее, и она лишь слабо ощутила своей спиной сырость травы, когда их общее, раскаленное добела желание полностью захватило их.

Тихий крик наслаждения сорвался с ее губ, когда он погрузился в нее. Она запустила руку в его густую шевелюру и снова притянула его голову к своей. Ее рот требовал и получал в свою власть его любящие губы. Их обоюдная страсть вздымалась все выше и наконец приблизилась к тому пределу, за которым бурное, подогретое злостью соитие тел достигло своего завершающего удовлетворения.

Они медленно возвращались на землю. Алекс лежала, задыхаясь и пылая румянцем, в объятиях Джонатана. Он мягко улыбался, глядя на нее сверху вниз, и ласкал нежные изгибы ее грудей.

— Я не испытывал никакого желания ссориться с вами, миссис Хэзэрд, — проговорил он низким вибрирующим голосом. — Но будь я проклят, если буду сожалеть о нашей стычке, коль скоро мы разрешили наши противоречия именно таким способом.

— Почему вы позволили той женщине поцеловать вас? — спросила Алекс, и неожиданная тень вновь набежала на ее лицо, когда в их беседу вновь ворвалась реальность.

— Я не ожидал, что она собирается сделать это, — честно ответил он.

— Но тогда что вы делали в хижине наедине?

— Малдун сказал мне, что он видел Гвендолин, судя по всему направляющуюся в сторону полей. Я последовал за ней, желая предупредить, чтобы она не уходила слишком далеко. Она отказывалась вернуться до тех пор, пока я не соглашусь на еще один приватный разговор.

— Вы… вы уверены, что за этим не скрывалось нечто большее? — Алекс задержала дыхание и ждала ответа. Она почувствовала облегчение, когда Джонатан, не колеблясь, ответил утвердительно. И она вновь отчаянно хотела поверить ему.

— Гвендолин немного больше, чем…

Прежде чем он успел закончить фразу, они услышали невдалеке голос Малдуна, звавший его по имени. Джонатан неохотно поднялся на ноги, застегнул брюки и повел Алекс рядом с собой. Она отряхнула юбки и покраснела еще больше, когда поняла, что ей предстоит починить еще один предмет туалета.

— Завтра я собираюсь поехать в Сидней, — сказал Джонатан, ведя ее обратно между деревьями. Его зеленые глаза лучились смехом, когда он снял травинку с ее пламенных локонов. — Чем скорее Гвендолин Уилкокс окажется на пути в Америку, тем лучше будет для всех нас.

— Мне кажется странным, что она оказалась здесь, — проворчала Алекс, и на лице ее отразилось некоторое недоумение.

— Мне тоже. Полагаю, что за всем этим кроется нечто большее, чем она готова признать.

— Что вы имеете в виду?

— Ее брак обернулся катастрофой. Генри Уилкокс был богатым человеком, но создается впечатление, что его состояние с катастрофической скоростью уменьшалось после того, как он женился на Гвендолин. Моя мать позволила ей прочесть мои письма и поэтому она знала о моих успехах в Австралии. — Для себя Джонатан уже принял решение отругать своих родителей за то, что они нарушили его доверие. Но он собирался сделать это по возможности мягко.

— Возможно, что финансы в самом деле были одной из причин ее появления здесь. Но может быть, она все еще интересуется вами, — без особого удовольствия предположила Алекс.

— Это не имело бы значения. — Он промолчал и, обняв, пропустил ее на полшага впереди себя. Теперь они были уже посередине ряда коттеджей.

Финн Малдун стоял в нескольких ярдах в ожидании их, окруженный группой женщин и детей.

— Джонатан! — запротестовала Алекс, вспыхнув, когда заметила устремленные на нее пристальные взгляды зрителей. — Что они все могут подумать?

— То, что они подумают, окажется правдой. А именно, что их хозяин не может не дать волю своим рукам, когда он рядом с женой. — Он быстро и крепко поцеловал ее, покружил в воздухе, точно балованного ребенка, и игриво шлепнул по заду. Она вздохнула и сердито посмотрела на него. Но он лишь улыбнулся.

— Мне нужно кое-чем заняться, миссис Хэзэрд. — Он медленно пошел в сторону Малдуна.

Она открыла рот, чтобы сказать ему вслед что-нибудь к месту, но так ничего и не придумала. Ее глаза сверкали, когда она провожала его взглядом, а на губах играла влюбленная улыбка.

— А вы знаете, Александра, о том, что ваше платье на спине испачкано в грязи? — внезапно спросила оказавшаяся позади нее Гвендолин.

Алекс посмотрела на небо злым, раздраженным взглядом, а затем перевела глаза на лицо женщины.

— Впредь, миссис Уилкокс, держитесь подальше от моего мужа, — предупредила Алекс. — Или вам придется познакомиться с последствиями.

— И что же это за последствия меня ожидают? — издевательски поинтересовалась вдова.

— Во время нашего многомесячного рейса через океан я узнала очень много от своих сестер по ссылке. Включая, естественно, различные методы, с помощью которых можно причинить боль другому человеку. — Ее кровь опять закипела, когда она вспомнила губы Гвендолин на губах Джонатана. В этот момент она знала, что для того, чтобы вырвать этой женщине волосы, ей не потребовалось бы получить более мощный импульс.

— Как вы смеете мне угрожать?

— Это не угроза. — Ее глаза разгорелись, и она помрачнела, добавив: — Это обещание.

Прежде чем Гвендолин обрушила на голову Алекс проклятия, та повернулась и ушла.

Вторая половина дня прошла достаточно спокойно, ибо Гвендолин, пожаловавшись на жару, пыль и духоту, решила вновь уединиться в своей комнате. Ужин, однако, оказался таким же тяжелым испытанием, как и вчера.

Все еще решительно настроенная вдова то флиртовала с Джонатаном, то насмехалась над Алекс. На этот раз Финн Малдун хранил молчание, ибо он не хотел вновь остаться голодным. К тому же он не сомневался в том, что его хозяйка сумеет сама справиться с этой нахалкой, которая оказалась достаточно глупой, чтобы в свое время предать капитана.

Поскольку вечер был ясным и теплым, Джонатан настоял на том, чтобы они после ужина собрались не в гостиной, а на веранде. К этому времени Алекс уже перетерпела больше, чем могла вынести, и поэтому под предлогом головной боли поднялась к себе наверх. Она могла слышать доносящиеся снизу через открытое окно отзвуки голоса Джонатана, и ее сердце трепетало от них.

«Я люблю вас и никого больше…»

Так он сказал ей. Почему она так сильно желает, чтобы эти слова были правдой? И почему, во имя всего святого, она никак не может закончить писать письмо своему дяде?

Она лежала в постели под покрывалами, делая вид, что спит, когда менее чем через час в комнату вошел Джонатан. С лукавой улыбкой на губах он не спеша разделся, задул лампу и нырнул в постель рядом с ней.

Впервые после свадебной ночи он не привлек ее к себе. Она удивилась, когда он улегся на свою сторону, повернувшись к ней спиной. Ее глаза широко раскрылись от растерянности и разочарования. Действуя исключительно под влиянием порыва, она тоже перевернулась и прижалась своими едва прикрытыми пышными формами к его обнаженной мускулистой спине.

Ее смелость была немедленно вознаграждена. Джонатан повернулся к ней и с торжествующим видом крепко прижал ее к себе. Он наслаждался своим триумфом. Алекс издала тихий вздох удовлетворения и закрыла глаза.

Глава 14

На следующее утро, вскоре после завтрака, Джонатан Хэзэрд уехал в Сидней. Гвендолин сделала все, что было в ее силах, чтобы отговорить его от этой поездки. Но ее усилия оказались напрасны. Он был исполнен решимости организовать ее отъезд на родину, а пока хотел позаботиться о том, чтобы до отплытия корабля устроить ее подобающим образом в городе.

День обещал быть вновь чрезвычайно знойным. Несмотря на гнев, который Алекс испытывала к Гвендолин, она все-таки не могла не посочувствовать вдове, видя, как та страдает от жары. Она порекомендовала ей ограничиться одной нижней юбкой и предложила надеть одно из своих легких платьев. Однако Гвендолин презрительно отказалась принять совет или позаимствовать более подходящую одежду.

Примерно в полдень в кухню поспешно вошел Финн Малдун с сообщением о прибытии посетителей. Алекс, обменявшись удивленными взглядами с Тилли, быстро вытерла фартуком руки и обернулась к ирландцу.

— Посетители? — повторила она и озабоченно сдвинула брови. — Но кто это?

— Губернатор собственной персоной, — торжественно сообщил Малдун, подмигнув ей. — Я бы посоветовал вам выйти на парадную лестницу, миссис, а то он может подумать, что капитан разорился и женился на бедном и безмозглом существе, которое и людям-то показать стыдно.

— Здесь губернатор Макквери?

— Они с капитаном стали друзьями, — заметила, улыбнувшись Тилли. — Хотя губернатор и не похож на людоеда, но многие считают его таковым.

— О мой Боже, — промолвила, затаив дыхание, Алекс. Ее руки дрожали, развязывая тесемки фартука и снимая его. «У меня на пороге уже стоит тот самый человек, которого я так отчаянно старалась найти», — думала она. В это нельзя было поверить.

— Ступайте, я закончу готовить пищу, — ласково сказала Тилли.

— Спасибо, — пробормотала Алекс, у которой голова просто кругом пошла. Она быстро повернулась и выбежала из кухни. Она спешила к парадному входу, и лицо ее пылало, а глаза сверкали.

Через пару минут из-за деревьев появились два хорошо одетых мужчины и направились по дороге, ведущей в Бори. Они медленно шли к главному дому и не особенно спешили вернуться к лодке, которую вместе с сопровождающими их лицами оставили ждать на речном берегу недалеко отсюда.

Вскоре они приблизились к парадному входу в дом, где на верхней ступени лестницы ждала их Алекс. Ее сердце яростно билось в груди, и она лихорадочно обдумывала слова, которыми хотела бы описать губернатору свое положение. Неожиданно лицо ее мужа проплыло у нее перед глазами. Джонатан!

— Добрый день, миссис Хэзэрд! — сказал старший из двух посетителей, когда они вошли в примыкающий к дому внутренний двор.

Поразившись, что он сразу же узнал ее, Алекс смогла в ответ лишь выдавить из себя слабую улыбку.

— Позвольте мне представиться, — сказал губернатор голосом, свидетельствующим о его шотландском происхождении. Он был довольно высоким, стройным и по-своему привлекательным мужчиной с копной ярко-рыжих волос. — Я — Лачлен Макквери, губернатор Нового Южного Уэльса. Джентльмен рядом со мной — лорд Монтфорт. Он сейчас с визитом на нашем благословенном побережье.

— Считаю честью познакомиться с вами, миссис Хэзэрд, — произнес нараспев лорд Монтфорт. На вид ему было около тридцати лет, и держал он себя как истинный джентльмен — подтянуто и высокомерно. Слегка завитые, тщательно уложенные светло-русые волосы и аккуратно подстриженные усы придавали ему весьма изящный облик в полную противоположность его грубоватому спутнику.

— Здравствуйте, губернатор Макквери, — наконец произнесла Алекс. — Добрый день, лорд Монтфорт. — Она крепко сцепила перед собой руки и глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, пока оба визитера поднимались по ступеням.

— Ваш муж дома, миссис Хэзэрд? — спросил губернатор, быстро оглядев окружающую местность. Он вынул из кармана своего синего жилета носовой платок и приложил его ко лбу, покрытому бисеринками пота.

— Нет… боюсь, что его нет. Он уехал в Сидней.

— В Сидней? Тогда нам придется подождать, чтобы расспросить обо всем этого шалопая! — Он захихикал и заметил: — Джонатан всегда отличался тем, что упускал благоприятные возможности. До тех пор, пока, осмелюсь заметить, не засмотрелся на вас.

Его синие глаза быстро осмотрели ее, и было ясно, что он одобрил увиденное.

— Моя жена тоже очень хотела бы познакомиться с вами. Говоря по правде, она хочет убедиться, что наш американский друг не взят в полон какой-нибудь бессердечной авантюристкой. Ей недостаточно, что, по мнению достопочтенного Сток-бриджа, вы отнюдь не волчица в шкуре ягненка. Она не будет удовлетворена до тех пор, пока ваш муж не посетит вместе с вами наш дом в Сиднее, что ему уже приказано сделать в не слишком отдаленном будущем.

— Не откажетесь ли вы войти в дом и немного освежиться? — предложила Алекс слегка дрожащим голосом.

— С удовольствием, миссис Хэзэрд. Мы сейчас Проплыли от самой Параматты, и нам предстоит еще дальнейший путь. Так что выпить будет совсем нелишне.

— Можно ли что-нибудь прохладительное? — жалобно промямлил лорд Монтфорт. Пот так и лил с его бледного аристократичного чела, и он хмурился, легко промокая его на висках тончайшим носовым платком.

— Конечно. — Алекс повернулась и пошла впереди, показывая им, как пройти в гостиную, успев по пути поспешно забежать на кухню, где ее ждали Тилли и Малдун.

— Итак, госпожа?.. — спросил ирландец, улыбаясь как Чеширский кот из повести «Алиса в Стране чудес». — Уверен, что Макквери оказался совсем не таким, каким вы его представляли себе. Не так ли?

— Совсем не таким, — подтвердила она, покачав головой.

Как удачно, что Джонатана не было дома! Это давало ей шанс, которого она так давно добивалась. О Боже, неужели ее тяжким испытаниям придет конец?

— Для шотландца он совсем не плох, — позволил себе быть великодушным Малдун.

— Джентльмены остаются на обед? — спросила Тилли.

— Не думаю, — ответила Алекс. — Но на какое-то время они у нас задержатся. — Не теряя времени, она поставила на поднос кувшин свежего лимонада и несколько стаканов. Она внесла поднос в гостиную и поставила на сервант, а потом налила каждому по полному стакану кислой, подслащенной медом жидкости.

— Вы сама доброта, миссис Хэзэрд, — заметил губернатор, усаживаясь на диван. Он занял место рядом с хозяйкой, а английский дворянин сел на краешек кресла.

— Губернатор Макквери, мне хотелось бы кое-что обсудить с вами, — сказала, путаясь в словах, Алекс.

— В самом деле? — Он вновь поднес свой стакан к губам, сделал большой глоток и бросил на нее вопрошающий взгляд.

— Да. Это касается моего присутствия здесь. — Она еще раз прерывисто вздохнула и вдруг испугалась, почувствовав внезапно нахлынувшее на нее странное нежелание продолжать начатый разговор. — Не здесь, в Бори, конечно, но…

— Больше ничего нет нужды говорить, девочка. — Он прервал Алекс благожелательной, чуть ли не отеческой улыбкой. — Я знаю о вашем несчастливом прошлом. Знаю также о том, как далеко не традиционно сложились период ухаживания и свадьба. Это не имеет значения. Наша страна полна, так сказать, призраков. Здесь у каждого есть что-то такое, какая-то небольшая часть жизни, которую он хотел бы похоронить. Ваше наказание не будет особенно продолжительным. К тому же об этом в любом случае позаботится ваш муж, — завершил он, и мягкий смешок снова сорвался с его губ.

— Поскольку этот парень Хэзэрд американец, препятствия для его женитьбы на осужденной являются минимальными, — посчитал необходимым вмешаться лорд Монтфорт.

— Американец он или нет, но он относится к числу лучших мужчин, с которыми вам приходилось когда-либо встречаться, — заявил губернатор в поддержку Джонатана. Он допил стакан и, прежде чем договорить, внушительно сдвинул брови. — Как жаль, что у нас нет хоть сотни таких людей, как он.

— Вы из Англии, миссис Хэзэрд? — спросил лорд Монтфорт, хотя и не заметно было, чтобы он проявлял сколько-нибудь интереса к этому вопросу.

— Да, из Лондона, — пробормотала она.

Какое, к черту, это имеет отношение к ней…

— У вас там есть семья?

— Тетя и дядя. — Ее ответ оказался гораздо более уклончивым, чем она предполагала.

— Александра? — прозвучал неожиданно голос Гвендолин в вестибюле при входе в дом.

Алекс, не в силах скрыть свое неудовольствие, нахмурилась, когда в комнату вплыла вдова. Оба мужчины вежливо встали.

— О, моя дорогая Александра! Я совсем не знала, что вы развлекаете посетителей, — солгала Гвендолин: она слышала, как они разговаривали, когда проходила в столовую.

— Губернатор Макквери… Лорд Монтфорт… — У Алекс не было иного выхода, как представить их Гвендолин. Мужчины кивнули в ответ. — Я должна представить вам миссис Уилкокс. Она… старая подруга моего мужа. Из Америки.

— Здравствуйте, миссис Уилкокс, — первым отреагировал высокий шотландец. — Сердечно приветствую вас в нашей прекрасной стране.

— Очаровательная страна, мадам, — заметил лорд Монтфорт. Тут же на месте сраженный этой пышной светловолосой красоткой, он выступил вперед и галантно поднес ее руку к своим губам.

Она одарила его обаятельной улыбкой, а взор ее уже пытался очаровать его.

— Своей галантностью вы вскружите мне голову, — промурлыкала она. — Боюсь, что мой покойный муж не был ко мне столь внимательным.

— Значит, вы вдова? — оживился джентльмен, и тут же надежда затеплилась в его душе.

— Да. Уже более года. — Она наконец отняла у него свою руку и прошла к другому креслу. Грациозно усевшись в него, она подождала, пока джентльмены займут свои прежние места, а потом обольстительно улыбнулась губернатору. — Когда я была в Сиднее, я много слышала о вас, сэр.

— Боюсь, что меня там слишком часто обсуждают. — Появившаяся на его губах вежливая улыбка не коснулась его глаз. В Гвендолин он приметил нечто обеспокоившее его. Он взглянул на Алекс, напряженность которой не укрылась от его взора.

— А я здесь тоже визитер, миссис Уилкокс, — сообщил лорд Монтфорт.

— Тогда, возможно, нам придется посочувствовать друг другу. Что касается меня, то я здешнюю жару нахожу просто невыносимой. А вы?

— Безусловно! И я никак не могу понять, почему местные жители отходят ко сну так рано. Ведь здесь только после наступления темноты человек может надеяться, что ему удастся подышать. Видите ли, мы в Лондоне не обедаем раньше девяти часов вечера, и для нас вполне обычно развлекаться далеко за полночь.

— Во многом то же самое и у нас в Балтиморе. — Она помолчала, а потом мягко, артистично вздохнула. — Хотя должна признаться, что развлечений у нас немного.

— Не согласитесь ли вы, прежде чем мы уедем, обойти ваше поместье, миссис Хэзэрд? — внезапно спросил губернатор Макквери, уставший от жары и безделья и желавший двинуться дальше. — Хотя мне прискорбно признаться в этом, но я уже несколько месяцев не посещал Бори. Мне хотелось бы познакомиться с теми улучшениями, которые осуществил здесь за это время ваш муж.

— Да, конечно, — согласилась Алекс, стараясь при этом отвлечь свои мысли от Джонатана, что ей, надо сказать, плохо удавалось.

Все четверо участников разговора поднялись и вышли наружу. Алекс составила пару губернатору, а Гвендолин была несказанно рада повиснуть на руке лорда Монтфорта. Теперь жара, по-видимому, перестала казаться ей таким уж бедствием.

Они неторопливым, прогулочным шагом прошли через передний двор в сторону внешних построек. Губернатор Макквери сделал несколько замечаний по поводу аккуратного и процветающего вида плантации, отвечая на которые, Алекс удалось удачно вставить несколько реплик. Наконец, после того как Гвендолин и англичанин вырвались несколько вперед, губернатор вежливо задержал ее.

— Что вас беспокоит? — спросил он. Его глаза излучали такую доброту, что она испытала искушение открыть перед ним свою душу. Но внезапно она решила сдержаться.

— Я… совсем ничего.

— Может быть, вы тоскуете по дому?

— Порой да, — призналась она. Алекс ощущала искреннее сочувствие губернатора.

«Чего же ты хочешь?» — настойчиво пытал ее сознание внутренний голос.

Она на мгновение закрыла глаза и быстро отвернулась. Почему она не обращается к губернатору с просьбой о помощи? — задумалась она. Почему не рассказывает ему свою кажущуюся неправдоподобной историю и не требует, чтобы он доказал несправедливость, совершенную по отношению к ней?

— Ваши тетя и дядя в Лондоне. Они знают о том, где вы находитесь? — продолжил губернатор. — Как их фамилия? Возможно, я смогу сообщить им о вашем браке. Я смог бы даже организовать их визит сюда.

— Я боюсь, что они не одобрят мой брак.

— Как они могут не одобрить такого человека, как ваш муж, миссис Хэзэрд? — отреагировал он на ее слова улыбкой, выражавшей удивление. — Послушайте, они, конечно, убедятся, что положение ваше значительно улучшилось, и ваш брак с американцем уже не покажется им таким отталкивающим. Я не хочу вас обидеть, но лорд Монтфорт был прав, когда утверждал, что женщина в вашем положении едва ли может рассчитывать на лучшее. — Губернатор сурово нахмурился, прежде чем настойчиво задать еще один вопрос: — Ваш дядя занят честным трудом? Если нет…

— Мой дядя — лорд Генри Кэвендиш! — Итак, Алекс совершила решающий шаг. Но вместо того чтобы почувствовать облегчение, она ощутила, как усилилась тяжесть у нее на сердце.

— Лорд Генри Кэвендиш? — повторил губернатор. Он был явно ошеломлен. Это имя было ему знакомо. — Вы говорите, что ваш дядя — пэр королевства?

— Я знаю, это звучит крайне неправдоподобно, но тем не менее это правда. — Ее горло болезненно сжалось, а внезапные слезы заволокли глаза. — Меня зовут леди Александра Синклер, а мой дядя — лорд Генри Кэвендиш.

— Как это может быть? — Лицо губернатора стало холодным и отстраненным.

— Некий человек, желая отомстить моему дяде, добился выдвижения против меня ложного обвинения и моего заключения в тюрьму. Я была осуждена и отправлена в Австралию прежде, чем смогла дождаться помощи от своей семьи или друзей.

— А ваш муж знает о вашем несчастье?

— Я ему говорила об этом, но он… я совсем не уверена, что он верит мне. — Она начала заикаться и, не удержавшись, всхлипнула и залилась слезами. Ее слова прозвучали уныло, когда она добавила: — Я, конечно, не могу осуждать его за это. Я ссыльная. Я была в тюрьме в Параматте, когда он нашел меня.