Штамм «Андромеда»

Холл всмотрелся в график, выданный ЭВМ, и кинулся к двери. По дороге вспомнил про лаборантку и улыбнулся:

– Все в порядке. Все наши беды позади…

Он жестоко заблуждался.

Глава 28

Испытание

Стоун по-прежнему следил за Бертоном на телеэкране и встретил Холла сообщением:

– Кислород уже поступает…

– Прекращайте.

– Что?!

– Прекращайте. Подавайте обычный воздух. Холл внимательно посмотрел на Бертона. Даже по телевидению было заметно, что кислород уже начал оказывать свое действие. Бертон дышал уже не так часто, грудь его подымалась медленнее. Холл поднял микрофон.

– Бертон, говорит Холл. Я нашел ответ: «Андромеда» растет лишь в узком диапазоне значений рН. Вы понимаете? В очень узком диапазоне. Если у вас избыток кислотности либо избыток щелочности, тогда вам ничто не грозит. Я хочу привести вас в состояние респираторного алкалоза. Дышите быстро, как только можете…

– Но здесь же чистый кислород, – отвечал Бертон. – Наступит перенасыщение, и я потеряю сознание. У меня и без того уже голова кружится…

– Мы переходим снова на обычный воздух. Начинайте дышать быстрее, как можно быстрее.

Холл повернулся к Стоуну:

– Дайте повышенную концентрацию углекислого газа.

– Но «Андромеда» лучше всего развивается именно в атмосфере углекислого газа…

– Знаю, но не при неблагоприятном рН крови. Поймите, суть вопроса не в составе воздуха, а в составе крови. Мы должны сейчас поддерживать в крови у Бертона неблагоприятный кислотный баланс…

Стоун внезапно понял.

– Младенец. Он же все время кричал… – Верно.

– А у старика с его аспирином было учащенное дыхание…

– Да. И, кроме того, он пил денатурат.

– И в результате и у того, и у другого совершенно нарушилось кислотно-щелочное равновесие…

– Вот именно. Вся беда в том, что я прицепился к этой кислотности и никак не мог понять, откуда у ребенка ацидоз. А его, ацидоза, там и в помине не было. Это же все равно: слишком много кислоты или слишком мало – лишь бы вне пределов диапазона роста «Андромеды»…

Он вновь обратился к Бертону.

– Теперь все в порядке. Продолжайте дышать часто. Не останавливайтесь. Работайте легкими, откачивайте углекислый газ. Как вы себя чувствуете?

– Ничего, – пропыхтел Бертон. – Страшновато… но ничего.

– Ну, вот и хорошо.

– Послушайте, – сказал Стоун, – мы же не можем вечно держать его на таком режиме. Рано или поздно…

– Конечно, – понял Холл, – мы перенасытим его кровь щелочью. – И к Бертону:

– Посмотрите там у себя в лаборатории. Нет ли у вас чего-нибудь такого, чем можно изменить рН крови?

Бертон огляделся вокруг.

– Да вроде нет…

– Сода? Аскорбиновая кислота? Уксус?

Бертон начал судорожно перебирать пузырьки и реактивы на полках. Наконец, пришел к выводу:

– Ничего такого тут нет…

Холл, впрочем, уже почти не слушал Бертона. Он подсчитывал частоту его дыхания: 35 вдохов в минуту. Дыхание было глубокое, полное – какое-то время он продержится. Но затем неизбежно устанет: дыхание – достаточно тяжелая работа. Устанет или потеряет сознание…

Со своей безопасной позиции у телевизора он внимательно осмотрел лабораторию Бертона. И увидел крысу. Черную норвежскую крысу, которая преспокойно сидела в клетке в углу и разглядывала ученого.

Холл даже вздрогнул.

– Крыса-то…

А она дышала легко и размеренно. Стоун тоже заметил ее.

– Что за черт…

И вдруг лампы замигали вновь.

На пульте вспыхнула надпись:

Аварийное изменение состояния уплотнения В-112-6886

– Господи! – сказал Стоун.

– Что это за уплотнение?

– Какая-то прокладка центрального ствола, связывающего все лаборатории. Главное – гермети…

Экран загорелся опять:

Аварийное изменение состояния уплотнений…А-009-5478

……………………………………………………….……..В-430-0030

……………………………………………………………….Н-966-6656

В немом изумлении следили они за экраном.

– Скверное дело, – сказал Стоун. – Очень скверное.

На пульте промелькнули номера еще девяти вышедших из строя прокладок.

– Просто не понимаю…

Но тут Холл воскликнул:

– Ребенок. Ну, конечно же!..

– Что ребенок?

– И тот проклятый самолет. Все сходится… – О чем вы?

– Ребенок совершенно здоров. Когда он плачет, он нарушает кислотно-щелочное равновесие организма. Допустим. Алкалоз не дает возможности штамму проникнуть в кровь, размножиться там и убить свою жертву…

– Ну да, – отозвался Стоун. – Вы это уже говорили…

– Но что происходит, когда ребенок умолкает?..

Стоун уставился на Холла, не находя слов.

– Ведь рано или поздно, – продолжал Холл, – ребенок должен был замолчать! Не мог же он кричать вечно…. Рано или поздно он перестал орать, кислотно-щелочное равновесие пришло в норму, и он стал вновь уязвим для «Андромеды»…

– Верно.

– Но он не умер.

– Быть может, какая-нибудь быстрая форма иммунитета…

– Нет, это невероятно. Есть только два объяснения. Когда ребенок перестал кричать, то либо штамма уже не было поблизости – подул ветер, воздух очистился, – либо же этот штамм…

– Изменился, – подхватил Стоун. – Произошла мутация.

– Вот именно. Мутация с превращением в неинфекционную форму. Возможно, она продолжается и сейчас. Штамм уже не опасен для человека, зато пожирает резину и пластик…

– Самолет!..

Холл кивнул.

Национальным гвардейцам на земле «Андромеда» не причинила никакого вреда. А самолет погиб – потому что пластик стал расползаться у пилота на глазах…

– Стало быть, штамм теперь практически безвреден. Вот почему жива крыса…

– Вот почему жив Бертон, – добавил Холл. – Учащенное дыхание не нужно. Бертон жив только потому, что изменилась сама «Андромеда».

– Она может измениться еще раз, – возразил Стоун. – И если большинство мутаций происходит во время деления…

Взревели сирены, и пульт оповестил красными буквами:

Герметизация нарушена полностью. Пятый уровень заражен и отсечен – Бегом отсюда, – бросил Стоун Холлу. – Быстро! В этой лаборатории нет подстанции. Вам надо перейти в следующий сектор…

Холл не сразу понял, чего от него хотят. Он продолжал сидеть, будто прирос к креслу, но вдруг понял, сорвался с места, бросился к двери. И не успел – послышалось шипение, из стены выскользнула массивная стальная плита и, лязгнув, перекрыла выход. Стоун выругался:

– Ну вот, попались. Если бомба взорвется, «Андромеду» разнесет на десятки миль вокруг. Будут тысячи мутаций, и каждая станет убивать на свой манер. Нам теперь никогда от нее не избавиться…

Бесстрастный механический голос повторил несколько раз по радио:

– Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен…

На мгновение наступила тишина, потом донесся легкий скрип – включилась новая запись, и тихий голос мисс Глэдис Стивенс из штата Омаха произнес:

– До ядерного взрыва осталось три минуты…

Глава 29

Три минуты

Опять тревожно взвыла сирена, и стрелки всех часов одновременно прыгнули на 12.00, а секундные стрелки начали отсчитывать время. Циферблаты автоматических таймеров загорелись красным светом, зеленая полоска на них точно указывала момент ядерного финала.

А голос невозмутимо повторял:

– До ядерного взрыва осталось три минуты.

– Автоматика, – сказал Стоун с тихим бешенством. – Уровень поражен, и система сработала. Надо что-то делать…

Холл держал в руке ключ и тупо смотрел на него.

– И никак нельзя добраться до подстанции?

– На этом уровне – нет. Каждый сектор изолировал от других.

– А на других уровнях, там же есть подстанции?

– Есть.

– Как добраться до них?

– Никак. Все пути отрезаны.

– А центральный ствол?

Центральный ствол пронизывал насквозь все уровни.

Стоун передернул плечами:

– Предохранительные системы…

Холл припомнил, что Бертон как-то рассказывал ему о предохранительных системах центрального ствола. Теоретически, попав в центральный ствол, можно было подняться до самой поверхности. Но практически по окружности ствола были размещены лигаминовые датчики, в основном на случай, если какое-нибудь лабораторное животное вырвется на волю. По сигналу датчика в ствол подавался в виде газа лигамин – растворимое производное яда кураре. Кроме того, автоматические пистолеты стреляли дротиками, отравленными лигамином. Механический голос сказал:

– До взрыва осталось две минуты сорок пять секунд…

Холл уже отошел в глубину лаборатории и глядел сквозь стекло на внутреннее рабочее пространство; где-то там, еще глубже, находился центральный ствол.

– Какие у меня шансы?

– Их попросту нет, – ответил Стоун.

Холл пригнулся и вполз в туннель-шланг, ведущий к пластиковому комбинезону, Подождал, когда шланг за ним загерметизируется, потом взял нож и обрезал этот шланг, как бесполезный хвост. Вдохнул всей грудью лабораторный воздух, прохладный и свежий – и насыщенный «Андромедой».

И ничего не случилось.

Стоун наблюдал за ним через стекло. Холл видел, что губы Стоуна шевелятся, но слов не слышал. Потом включились динамики:

– …лучшая, какую мы только могли придумать.

– Что?

– Предохранительная система.

– Премного благодарен, – ответил Холл и направился к круглому резиновому затвору, ведущему в центральный ствол. Отверстие затвора было круглое и относительно небольшое.

– Есть единственный шанс, – сказал Стоун. – Дозы низкие, рассчитаны на десятикилограммовое животное, вроде большой обезьяны, а в вас килограммов семьдесят или вроде того. Вы выдержите довольно значительную дозу, прежде чем…

– Прежде чем перестану дышать, – закончил за Стоуна Холл.

Жертвы кураре погибают от удушья, вызванного параличом мышц груди и диафрагмы. Холл был убежден, что это не самый приятный способ умереть.

– Пожелайте мне удачи, – сказал он.

– До взрыва осталось две минуты тридцать секунд, – молвила Глэдис Стивенс.

Холл с размаху ударил кулаком по затвору – тот рассыпался на куски – и пролез в центральный ствол.

* * *

Здесь было тихо. Ни воющих сирен, ни мигающих ламп, одна холодная, металлическая, гулкая пустота. Центральный ствол, метров десяти в диаметре, был выкрашен в практичный серый цвет; это была просто цилиндрическая шахта с кабелями и механизмами, и по стене наверх, на четвертый уровень, шли ступеньки-скобки.

– Я наблюдаю за вами по телемонитору, – донесся до Холла голос Стоуна. – Поднимайтесь быстрее. Вот-вот будет выпущен газ.

Еще один магнитофонный голос:

– Поражен центральный ствол. Всему обслуживающему персоналу немедленно покинуть опасную зону…

– Скорее! – крикнул Стоун.

Холл полез по скобкам вверх. Глянул под ноги – пола уже не было видно, его застлали клубы белого дыма.

– Пошел газ, – предупредил Стоун. – Торопитесь!..

Холл и без того торопился, перебирая руками по скобкам и тяжело дыша – от усталости и от волнения.

– Датчики засекли вас, – глухо сказал Стоун.

Сидя в лаборатории у экрана, он видел, как электрические глаза обнаружили Холла в шахте и очертили контуры его тела. Холл казался таким беззащитным, таким уязвимым… А на соседнем экране было видно, как лигаминовые пистолеты поворачиваются на своих кронштейнах, наводя на цель тонкие дула.

– Скорее!..

Тело Холла на экране было обведено красной линией на ярко-зеленом фоне. Потом на этот контур, на область шеи, наложилось прицельное перекрестье. Управляемые ЭВМ автоматы, следуя программе, выбирали область наиболее сильного тока крови – у большинства животных шея в этом смысле предпочтительнее спины.

А Холл все лез и лез. Для него сейчас существовали лишь расстояние и еще усталость, усталость. Он ощущал такое изнеможение, будто карабкался уже много часов, и вдруг понял, что это началось воздействие газа…

– Датчики засекли вас, – повторил Стоун, – зато вам осталось всего метров десять…

И тут Холл увидел совсем близко от себя один из датчиков. Дуло пистолета смотрело прямо на него – вот пистолет выстрелил, выплюнув облачко голубого дыма. Что-то свистнуло мимо уха, шлепнулось в стенку и отскочило вниз.

– Промах. Лезьте дальше…

Еще один дротик разбился о стенку рядом с шеей. Холл старался карабкаться быстрее, как можно быстрее… Над собой он уже видел дверь с белыми буквами: «Четвертый уровень». Стоун был прав, действительно оставалось меньше десяти метров. Третий дротик, четвертый. Мимо. Ирония судьбы – на какую-то малую долю секунды он почувствовал раздражение: чего стоят эти дурацкие электронные системы, если не способны попасть в такую мишень…

Следующий дротик ударил Холла в плечо и с жалящей болью вонзился под кожу, потом по телу прокатилась вторая волна боли – впрыснулся яд. Холл чертыхнулся.

Стоун видел все это на своем мониторе. Затем на экране появилась бесстрастная надпись «Попадание», и изображение было повторено в записи; дротик снова летел и снова вонзался Холлу в плечо. Запись была повторена трижды…

– До взрыва осталось две минуты, – возвестил голос.

– Доза низкая, – сказал Стоун. – Лезьте дальше…

И Холл полез дальше. Он чувствовал огромную тяжесть, будто весил двести килограммов, и все-таки лез. Добрался до двери – дротик ударил в стену у самой щеки.

– Вот подлый…

– Давайте, давайте!

Дверь была герметическая, плотно притертая, на ней была ручка. Холл дернул ее – еще один дротик стукнулся в стенку.

– Вы совсем у цели, – сказал Стоун, – вы почти добрались…

– До взрыва осталось девяносто секунд…

Ручка подалась, дверь с шипением открылась. Он перевалился через порог – и в этот миг дротик вонзился в ногу, и его опять захлестнула горячая волна боли. Теперь он весил уже не двести, а пятьсот килограммов. Медленно, очень медленно он протянул руку и закрыл за собой дверь.

– Вы в воздушном шлюзе, – сказал Стоун. – Откройте следующую дверь.

Он потащился к внутренней двери. До нее был долгий-долгий, бесконечный путь, безнадежное расстояние. На ногах висели свинцовые колодки, ноги были каменные. Хотелось лечь и заснуть – он так устал, все тело болит. Шаг. Еще шаг. Еще…

– До взрыва осталось шестьдесят секунд…

Время мчалось. Холл никак не мог понять, в чем дело: оно неслось с такой быстротой, а он двигался так медленно…

Ручка. Как во сне, пальцы сомкнулись вокруг нее и повернули…

– Боритесь с ядом, – сказал Стоун. – Вы можете, можете!..

Что было дальше, он почти не мог вспомнить. Ручка повернулась, и дверь открылась; он смутно увидел девушку-лаборантку – она стояла в коридоре, куда он ввалился, и смотрела на него испуганными глазами…

– Помогите, – попросил он.

Она заколебалась, глаза ее совсем округлились, и вдруг она побежала по коридору прочь. Он тупо поглядел ей вслед и свалился на пол. Подстанция была в нескольких шагах – блестящая металлическая нашлепка на зеленой стене.

– До взрыва осталось сорок пять секунд.

И Холл разозлился. Оттого, что этот соблазнительный женский голос был заранее записан на пленку. Оттого, что кто-то задумал всю эту серию неотвратимых грозных предупреждений. Оттого, что этот сценарий разыгрывается сейчас, как по нотам, электронной машиной вкупе со всей блестящей, безупречной лабораторной аппаратурой. Будто такова была его неминуемая участь, заранее запланированная и предначертанная.

И он разозлился.

Как он преодолел оставшиеся метры, как сумел подняться на колени и вставить ключ, он, несмотря на все старания, вспомнить не мог. Но ясно помнил, как повернул ключ в замке и как погасла красная лампочка и вновь загорелась зеленая.

– Взрыв отменяется. Взрыв отменяется, – оповестил голос бесстрастно, будто ничего не случилось.

Холл тяжело сполз по стенке вниз, и черная мгла сомкнулась над ним.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

ПОЖАР УГАС

Глава 30

День последний

Издалека-издалека донеслись слова:

– Он приходит в себя…

– Неужели?

– Смотрите сами….

Спустя мгновение Холл закашлялся – что-то вытащили у него из горла; он еще раз кашлянул, задышал, ловя воздух ртом, и открыл глаза.

На него тревожно смотрела женщина.

– Как вам теперь? Это проходит быстро…

Холл попытался ответить, но не смог. Он лежал неподвижно на спине и радовался тому, что дышит. Сначала дышать было трудно, но постепенно стало легче, легче, ребра вздымались и опускались уже без усилий. Он повернул голову и спросил:

– И долго я?..

– Секунд сорок, – ответила женщина. – Или около того. Сорок секунд без дыхания. Вы уже немного посинели, когда мы вас подняли, но мы вам тут же ввели трубку – и к респиратору…

– Когда это было?

– Минут двенадцать-пятнадцать назад. Лигамин – препарат кратковременного действия, но мы за вас очень беспокоились. Как вы теперь?

– Вполне.

Он оглядел комнату – это был лазарет четвертого уровня. На дальней стене засветился экран, и на нем показалось лицо Стоуна.

– Привет, – сказал Холл.

Стоун улыбнулся:

– Поздравляю!

– Значит, бомба не того?..

– Бомба не того, – ответил Стоун.

– Это хорошо, – сказал Холл и снова закрыл глаза.

Проспал он больше часа, а когда проснулся, телеэкран был пуст. Сестра сказала, что Стоун разговаривает с базой Ванденберг.

– Случилось еще что-нибудь?

– По прогнозам «Андромеда» сейчас должна быть над Лос-Анджелесом.

– И?..

Сестра передернула плечиками.

– И ничего. Похоже, что она теперь вообще никак и ни на что не действует…

* * *

– Именно ни на что, – подтвердил Стоун позже. – По-видимому, очередная мутация породила стойкую доброкачественную форму. Мы, правда, все еще ждем сообщения о чьей-нибудь странной смерти или болезни, но прошло уже шесть часов, и с каждой минутой вероятность такого сообщения уменьшается. Мы надеемся, что в конце концов «Андромеда» вообще покинет пределы атмосферы – здесь для нее слишком много кислорода. Но, конечно, если бы в «Лесном пожаре» взорвалась бомба…

– А много тогда оставалось времени? – поинтересовался Холл.

– Когда вы повернули ключ? Около тридцати четырех секунд.

– Целая вечность, – пошутил Холл, – И волноваться не стоило.

– Ну, вам-то, может, и не стоило. А мы на пятом уровне, признаться, поволновались изрядно. Я ведь забыл вам сказать, что для улучшения взрывной характеристики за тридцать секунд до взрыва с пятого уровня откачивается весь воздух…

– Вот как, – откликнулся Холл.

– А теперь мы с вами хозяева положения. «Андромеда» у нас осталась, и мы продолжаем ее изучать. Уже начали описывать ряд мутантных форм. Довольно занятный организм, поразительно многосторонний… – Стоун улыбнулся. – Полагаю, можно с уверенностью сказать, что «Андромеда» уйдет в верхнюю атмосферу, не причинив нам больше никаких неприятностей. Там, на поверхности, опасность миновала. Что же касается нас тут, под землей, то мы уже поняли, что происходит с этой козявкой в смысле мутаций. Это важнее всего. Что мы хоть что-то поняли…

– Поняли? – переспросил Холл.

– О да, – сказал Стоун. – Пришлось понять.

Примечания

1

Scoop (англ.) – ковш, черпак. – Здесь и далее примечания переводчиков.

2

Чарлз Джордж Гордон (1833—1885) – английский генерал-колонизатор, руководил зверским подавлением Тайпинского восстания в Китае, участвовал в захвате Англией Египта.

3

рН – показатель концентрации водородных ионов.