Трое раввинов в лодке

      - Нет, это 433-1584.
      Наступает пауза.
      - Господи, значит, я так понимаю, вы не приедете?
      Один человек нерешительного нрава пытается припарковать свою машину между другими. Мимо проходит полицейский.
      - Скажите, - обращается к нему водитель, - я могу припарковаться здесь?
      - Ни в коем случае. На Пятой авеню запрещена парковка.
      - А чего же эти машины тут стоят?
      - А они никого не спрашивали.
      Клиент ресторана на Бродвее спрашивает официанта:
      - Разве это вы принимали у меня заказ?
      - Конечно. А почему вы спрашиваете?
      - Удивительно, что вы совсем не постарели за это время.
      Гинзбург повел внука в цирк. Человек со скрипкой поклонился зрителям и спокойно забрался в жерло пушки вместе со скрипкой. Раздался взрыв, вырвалось облако дыма, и скрипач взлетел в воздух. В полете он успевает выжать несколько нот из скрипки, перед тем как опуститься на натянутую сетку. Зрители в восторге. С расширенными от возбуждения глазами внук восклицает:
      - Вот это да! Дедушка, правда, здорово?
      Дед пожимает плечами.
      - Неплохо. Но до Хейфеца ему далеко.
      Флоренс Нудельман пошла с маленьким сынишкой на пляж Брайтон-бич. Она расстелила одеяло, поставила зонтик и наказала сыну:
      - Шелдон, не балуйся с песком, попадет в глаза. И на солнце не торчи, сгоришь. В воду не лезь, здесь глубоко для тебя.
      Она покачала головой и пожаловалась, глядя в небо:
      - Ой, какой же нервный ребенок!
      Эмма Трахтман, женщина восьмидесяти с лишним лет, решила составить завещание. Для этого она направляется к своему раввину, чтобы обсудить детали и задать кое-какие религиозные вопросы. Разделавшись с имущественными проблемами, она заявляет, что хочет быть кремирована. Раввин решительно возражает, потому что иудаизм строго запрещает кремацию. Но женщина настаивает на своем, и никакие доводы раввина не могут переубедить её.
      - Но в чем дело? - удивляется раввин.
      - Дело в пепле, - говорит старая женщина. - Я хочу, чтобы мой пепел был развеян над Блумингдейлом.*
      - Над Блумингдейлом? Ничего не понимаю.
      - Так я буду уверена, что мои дочери будут приходить ко мне два раза в неделю.
      Борис Томашевский, звезда театра, играющего на идише, хвастал, что спал один только тогда, когда был болен, а это случалось нечасто. Женщины постоянно дежурили у дверей театра в ожидании его.
      Однажды он приглядел себе симпатичную молодую девушку, провел с ней ночь, а утром, по своему обыкновению, вручает ей билет на вечерний спектакль.
      Девушка явно разочарована и ударяется в слезы.
      - Милая, да что с тобой?
      - О, мистер Томашевский, - сквозь слезы говорит девушка, - я бедна, мне нужны не билеты, а хлеб.
      - Хлеб! - прогремел Томашевский. - Хлеба ей! Томашевский дает билеты! А если тебе нужен хлеб, иди спи с пекарем!
      Две манхэттенские мамаши встречаются в Центральном парке. Одна несет сумку с продуктами, другая везет коляску с двумя малышами.
      - Добрый день, миссис Клипстайн. Вижу, вы со своей парой ангелочков. А сколько им лет?
      Миссис Клипстайн отвечает с гордостью:
      - Вот этому, адвокату - два, а врачу - три годика.
      Друзья и родственники собрались возле открытого гроба. Кто плачет, кто вздыхает. Миссис Танненбаум говорит, обращаясь к своей подруге:
      - Словно спит. Посмотри на него - загорелый, отдохнувший. По виду вполне здоровый человек.
      - Еще бы! - отвечает подруга. - Он только что две недели отдыхал в Майами!
      Два пожилых человека кормят голубей возле Музея естественной истории.
      - Как дела, Мойше? - спрашивает один.
      - Паршиво! - отвечает другой. - В прошлом месяце только на врачей и лекарства потратил триста долларов.
      - За один месяц? Эх, был бы ты сейчас в России, ты мог бы на эти деньги болеть целый год!
      Официант в бродвейском ресторане не верит своим глазам: сидит клиент и, склонившись к только что поданному ему блюду с селедкой, что-то говорит.
      - Мистер, - обращается к нему официант, - что это вы делаете?
      - С рыбой разговариваю.
      - Как это?
      - Я знаю несколько рыбьих языков.
      - Да-а? Ну и что вы ей говорите?
      - Спросил её, откуда она. Она ответила. Оказалось, я знаю эти места, вот я и спросил её, как там сейчас. А она говорит: откуда я знаю, я уж несколько лет, как оттуда.
      Двое пожилых мужчин сидят на скамейке в Центральном парке и молча загорают на солнышке. Наконец первый спрашивает:
      - Как у вас дела?
      Другой состроил мину и пожал плечами.
      - А у вас?
      Первый махнул рукой.
      Спустя некоторое время оба встают, и один говорит:
      - Всего хорошего. С вами так приятно поговорить по душам.
      Жена обращается к своему мужу-"олрайтнику":
      - Мелвин, какой я сон видела этой ночью! Вроде бы ты подарил мне норковую шубу!
      Муж улыбнулся и похлопал её по плечу.
      - В следующем сне носи её себе на здоровье.
      Беседуют две соседки по многоквартирному дому в Уэст-энде.
      Одна говорит:
      - Ты слышала? У нас в доме появился насильник!
      - Знаю. Я уже с ним была.
      Клиент заходит в ресторан Московича и Луповича в Уэст-энде и с удивлением видит, что его обслуживает китаец. Его удивление возрастает ещё более, когда, заказав мясо по-лондонски, он слышит в ответ тихое "ништ гут".
      Когда клиент пошел расплачиваться по счету в кассу, то спросил хозяина, где это он умудрился найти китайца, говорящего на идише.
      Хозяин наклонился к нему и прошипел:
      - Тише! Он думает, что я его учу английскому.
      Беседуют два модельера с Седьмой авеню.
      - Ну и ну, - говорит один. - Ты помнишь Плотника? Гуляет напропалую со своими моделями.
      Второй пожимает плечами.
      - Ну и что тут такого? В нашей профессии это со всеми бывает. И со мной было.
      - Да, но ты забываешь, что Плотник занимается мужской одеждой.
      Приехав из Голливуда и внезапно обретя успех в Нью-Йорке, еврей-телесценарист купил себе небольшую морскую яхту и соответствующую морскую форму для себя. Желая произвести впечатление на мать, он пригласил её на морскую прогулку. Гордо стоя у штурвала, он показал на свою фуражку.
      - Смотри, мама, теперь я капитан.
      Мать положила руку ему на плечо.
      - Сынок, для меня ты капитан и для себя капитан. Но для капитанов ты не капитан.
      К Финкельштейну, владельцу магазина "Деликатессен", пришли из налоговой службы.
      - Я тут из кожи вон лезу, чтобы прокормить семью, а вы ко мне лезете с вашими вопросами из-за несчастных пятнадцати тысяч годового дохода! возмущается Финкельштейн.
      - Нет, мистер Финкельштейн, нас интересует не доход ваш, а то, что вы совершали поездки в Израиль с семьей на средства компании.
      - А, вы просто не знаете, что мы занимаемся и доставкой.
      - Мама, - спрашивает не по годам развитая пятилетняя девочка, увидев на улице, как спариваются две собаки, - что это собачки делают?
      - Одна собачка, - отвечает мать, - та, что снизу, заболела, и другая собачка, побольше, подталкивает её к больнице "Гора Синай".
      Судья Фельдман - "Неподкупный Абе" - приглашает подойти к нему адвокатов от истца и защитника. Глядя на них поверх очков, он говорит:
      - Вот тут у меня от защиты представлен взнос на мою кампанию по переизбранию в размере пять тысяч долларов. А здесь сторона истца на те же цели предложила мне две с половиной тысячи. - Он сделал паузу. - Теперь для того, чтобы иметь возможность разобрать дело по существу и абсолютно беспристрастно, я должен попросить сторону истца добавить ещё две с половиной тысячи долларов.
      На вечеринке в манхэттенском доме один из гостей начинает рассказывать анекдот, но на словах "два еврея, Леви и Рабинович..." хозяин прерывает гостя:
      - Почему обязательно два еврея? Что, разве нельзя, чтобы два ирландца или два грека? Почему мы обязательно смеемся над собой?
      - Вы абсолютно правы, - соглашается рассказчик. - Начну-ка снова. Значит, так. Два китайца, Вань Тао и Фу Синь, приходят на бар-мицва (праздник тринадцатилетия еврейского мальчика - примеч. перев.) в свою синагогу...
      Обувной магазин в бедной части Бруклина. Нудельман объясняет новому продавцу, как здесь надо торговать.
      - Плати и носи - здесь только так. Никаких в кредит. Чтобы ни одна пара обуви не ушла отсюда, пока не будет полностью оплачена.
      Вскоре приходит клиент, и продавец отпускает ему пару ботинок. Получив ботинки, клиент говорит:
      - У меня с собой только два доллара. Остальные занесу завтра.
      Нудельман бросается исправить ситуацию, но уже поздно.
      - Что вы наделали?! - кричит он на продавца. - Я же вам говорил! Этот тип никогда не отдаст деньги! Он больше не придет!
      - Этот - придет. Я отпустил ему два левых.
      Когда-то на нью-йоркской Канал-стрит было множество магазинов мужской одежды. Клиенты приезжали сюда за полсотни миль, чтобы подешевле выторговать товар. Множество образцов было выставлено в витринах, а у дверей дежурили владельцы, которые заманивали клиентов в магазины.
      И вот молодой человек останавливается перед одной из витрин и начинает рассматривать костюм. Тут же к нему подскакивает хозяин магазина, и не успевает молодой человек опомниться, как оказывается в магазине.
      - О, я вижу, у вас отменный вкус, - говорит ему хозяин, - вы выбрали лучший костюм, который у нас есть. Чтобы показать вам, что я люблю иметь дело с людьми, которые обладают таким вкусом, я хочу вам сделать особую скидку. Я не прошу у вас 65 долларов за костюм. Не прошу и 55. Я даже не прошу у вас 45. Для вас, мой молодой друг, моя цена - 35 долларов.
      Молодой человек отвечает:
      - Ну, 35 долларов я вам не дам. И даже не дам 25. Моя цена - 22 с половиной.
      Торговец улыбнулся.
      - Продано! Вот такой бизнес я люблю - без всякого надувательства.
      Мельник, человек преклонных лет, решил, что пришло время позаботиться о гробе для себя и пошел к своему знакомому гробовщику Маркусу.
      - Для друга продам со скидкой. Есть у меня специальный - бронза, ручки из серебра высшей пробы, настоящий шелк. Только для тебя и только две тысячи долларов.
      Мельник, всю жизнь проведший в торговле, сказал, что ему нужно подумать, и ушел. Через час он прибегает к Маркусу с горящими глазами.
      - Вот как ты ко мне относишься! Тоже мне, друг! Кугельман, человек совсем почти незнакомый, предлагает мне такой же гроб, с бронзой, такими же серебряными ручками, атласом всего за полторы тысячи! Я даже и не начинал торговаться с ним!
      - Не будь таким недотепой! - зашумел на Мельника Маркус. - Хочешь купить себе гроб у Кугельмана - ладно, покупай! Но я тебя предупреждаю, что через полгода после похорон у тебя уже будет видно спину сквозь дно!
      Эпштейну удалось вырваться с Седьмой авеню и поехать отдохнуть на Багамы. Он решил попробовать себя в подводном плавании и взял напрокат самые лучшие принадлежности. Отплыв на лодке от берега, он осторожно погрузился в воду. Работая ластами, он вдруг видит на дне своего конкурента, отчаянно машущего руками и ногами безо всяких ласт, маски, акваланга и прочего - только в плавках.
      - Джейк, - произнес Эпштейн под маской, - ты что тут делаешь, даже без трубки?
      - А что я ещё могу тут делать, по-твоему? - пробулькал Джек. - Тону!
      Фиблвиц, неумелый магазинный воришка, попался в "Тиффани" на краже.
      - Я больше не буду! - взмолился он. - Я заплачу вам за часы!
      Добросердечный менеджер пожалел Фиблвица и даже выписал ему чек, чтобы тот мог расплатиться. Фиблвиц посмотрел на сумму и побледнел.
      - О, это гораздо больше того, что я собирался истратить. А не могли бы вы мне предложить что-нибудь подешевле?
      Человек приходит к знаменитому портному на Мэдисон-авеню, чтобы сделать костюм. К нему выходит представительный мужчина в прекрасно сшитом модном костюме. Он спрашивает имя клиента, его адрес, интересуется профессией, увлечениями, политическими симпатиями, девичьей фамилией жены.
      - Зачем вам все это? - недоумевает клиент. - Я же не в клуб к вам вступаю. Мне всего-навсего нужен костюм.
      - Ну как же! Прежде чем делать костюм, мы должны убедиться, что он будет соответствовать вашей личности и положению в обществе. Мы запросим из Англии специальную шерсть, во Франции закажем специальную подкладку, в Шотландии - роговые пуговицы. После этого пять мастеров будут делать примерки и доводить костюм до совершенства.
      - Очень жаль, - говорит со вздохом клиент и собирается уйти. - А мне он нужен к послезавтра, к свадьбе дочери.
      - Будет.
      Мойше и его партнер Джейк пошли в бассейн и только собрались погрузиться в воду, как Мойше хлопает себя по лбу и восклицает:
      - Господи! Я был так обрадован, что у нас выдалось свободное время, что забыл запереть сейф!
      Джейк пожал плечами.
      - Ну и что тут страшного? Мы же оба здесь.
      Тетя Зельда, консервативных взглядов еврейка средних лет, поддалась-таки долгим уговорам своего азартного племянника и поехала с ним на бега. Там он с трудом уговорил её сделать разок ставку в пять долларов. И выиграла. Получая выигрыш в окошке взаимных пари, она строго посмотрела поверх очков на кассира и погрозила ему пальцем.
      - Ну, молодой человек, я надеюсь, что этот случай послужит вам хорошим уроком!
      - Мистер Гланцман, - спрашивает ведущий "ток-шоу" одного их присутствующих, - если вы найдете на улице пачку денег на миллион долларов, что вы будете делать?
      - Я ещё посмотрю, - отвечает элегантно одетый гость. - Если узнаю, что находка принадлежит очень бедному человеку, то непременно верну её.
      У Сэма Левенсона была кошка, которая вечно вертелась под ногами у его матери, и, когда мать наступала ей на лапу и кошка визжала, мать в порядке самозащиты всегда говорила:
      - Сколько можно всем вам говорить, чтобы не ходили по полу босиком!
      В пору, когда Левенсон был школьным учителем, он однажды спросил ученика четвертого класса:
      - Ты зачем ударил Гейба?
      Мальчик ответил:
      - А он первый дал мне сдачи!
      Учащийся йешивы:
      - Отец, как это так получается: когда я прошу у тебя "кока-колы", ты говоришь, что я после этого не буду есть, а тебе "мартини" почему-то поднимает аппетит?
      В знаменитом французском ресторане жена Перельмана спрашивает мужа:
      - Дорогой, а на что похожи тут эти... улитки?
      - Скользкие, как официанты.
      Хозяин одного из еврейских ресторанов был очень добрым человеком и помогал многим попрошайкам, которые буквально осаждали его. Однажды вечером он пообещал накормить одного оборванца, как только будет обслужена нормальная публика.
      Голодному оборванцу пришлось ждать дольше того, на что он рассчитывал. Наконец он не выдержал, постучал по столу и крикнул хозяину:
      - Э, я жду уже полчаса! Сколько можно!
      Взмокший от беготни хозяин посмотрел на оборванца из-за кухонной машины.
      - В чем дело, бродяга? Ты что, машину, что ли, припарковал на проезжей части?
      Два человека приехали в Нью-Йорк и прогуливаются в районе порта на реке Гудзон. Один показывает рукой на странной формы грузовое судно и спрашивает, что это за судно.
      - Это израильтянин, - отвечает его друг.
      - Интересно, - говорит первый. - В нем нет ничего от еврея.
      Человек стоит в вагоне метро, а перед ним сидит бородач в ермолке и читает газету "Дейли форвард".
      - А вы знаете, - спрашивает стоящий пассажир, - что вы читаете газету вверх ногами?
      - Конечно, знаю, - отвечает бородач. - Только не думайте, что это легко!
      Блумберг идет по Бродвею - и вдруг получает сокрушительный удар по спине и слышит голос совершенно не знакомого ему человека:
      - Здорово, Пинкус!
      - Я не Пинкус и даже не знаю ни одного человека с таким именем.
      - Нет, вы правда не Пинкус?
      - Правда, - отвечает Блумберг. - Но даже если бы я и был Пинкусом, что это за манера - приветствовать таким ударом по спине?
      Незнакомец рассвирепел:
      - Да кто вы, собственно, такой, чтобы учить меня, как мне приветствовать своих друзей?!
      Два совсем старых еврея встретились у светофора на углу Четырнадцатой стрит и Бродвея. Один и говорит:
      - О, я слышал, у вас в семье несчастье, примите мои соболезнования. Только скажите, кто у вас умер: вы или ваш брат?
      Гроссман и Эпштейн заходят в ресторан Ратнера съесть по пирожному и выпить по стакану чаю. Гроссман, приняв серьезный вид, наказывает официанту:
      - Только в чистом стакане, пожалуйста.
      Официант приносит пирожные и два стакана чаю, смотрит на клиентов сквозь толстые линзы и спрашивает:
      - Кто из вас просил в чистом стакане?
      Молодая женщина-репортер получила задание подготовить интересный материал о стариках. Она приехала в дом для престарелых и выискала трех самых дряхлых стариков, сидевших на скамейке в тени дерева. Фотограф сделал снимки, а она попросила рассказать их о секретах своего долголетия.
      Первый рассказал:
      - Никаких секретов, леди. Праведная жизнь во всем. Ни распутства, ни алкоголя, ни табака, здоровая еда и физические упражнения. И вот смотрите: мне восемьдесят один, а я выгляжу на семьдесят.
      - А вы? - спрашивает репортер у второго старика.
      Этот выглядел похуже, но отвечал бойко:
      - Все это ерунда! Не воздержание, а умеренность во всем! Немного выпиваю, немного покуриваю, немного женщины, немного хорошего мяса. И вот результат - мне скоро стукнет восемьдесят четыре.
      Третий выглядел полной развалиной: глаза водянистые, кашляет, содрогаясь всем телом. Он с большим трудом рассказал о себе:
      - Жить так жить. Три пачки сигарет в день, в виски себя не ограничиваю, а в жару и пивка добавляю. Аппетит волчий, ем все подряд. Женат был только трижды, но зато любовниц!.. Что Бог дал, надо этим пользоваться. Вот так я жил и вот почему я здесь.
      Репортер изумилась: странная формула долголетия!
      - А сколько же вам лет?
      - Только что исполнилось сорок семь.
      64 Молодой человек проходит мимо кладбища и видит старика, сидящего на бордюрном камне тротуара и с рыданием бьющего себя в грудь.
      - Моя дочь, она лежит там, на кладбище! О горе мне!
      Молодой человек подошел к нему, желая его успокоить, но не зная, что делать. Он протянул старику салфетку и похлопал утешительно по плечу. А тот громко причитает:
      - Моя красивая дочь! Они лежит там, на кладбище! Лучше б она умерла!
      Горовиц сидит и спокойно почитывает себе в своей гостиной на Уэст-Энд-авеню, когда вдруг в окно, разбив стекло, влетает камень. Камень обернут в бумажку. Горовиц разворачивает её и читает: "Уважаемый мистер Горовиц! Если вы не положите десять тысяч долларов в мелких купюрах в мусорный ящик в конце вашего квартала не позднее чем завтра в полдень, то мы похитим вашу жену. Искренне ваш, похититель".
      Горовиц думает некоторое время, потом подходит к письменному столу и пишет:
      "Уважаемый похититель! Ваш камень от тринадцатого числа получил. Десяти тысяч у меня нет, но контакт не прекращайте, ваше предложение меня заинтересовало".
      Человек стоит над могилой и безутешно рыдает, причитая:
      - Ну зачем ты ушел? Зачем, зачем ты так рано ушел?
      Оказавшаяся рядом женщина обращается к нему:
      - Кто это был, мистер? Ближайший родственник?
      Мужчина качает головой и продолжает:
      - Ну зачем тебе выпала смерть?
      - Близкий друг? - спрашивает женщина.
      - Да нет, я никогда даже не видел его, - ответил мужчина.
      - Тогда почему вы так переживаете его смерть?
      - Это первый муж моей жены.
      На Седьмой авеню стоят торговцы пуговицами и жуют "хот-доги". Один другого просит:
      - Сделай милость, одолжи двадцать долларов.
      Другой, покопавшись в кошельке, извлекает десятку.
      - В чем дело, я же просил у тебя двадцать?
      - Чем ты недоволен? Так получится сбалансированная потеря: я теряю десять долларов, и ты недополучаешь десять.
      Продавец мануфактуры просит у коллеги полсотни.
      - Отдам, как только вернусь из Чикаго.
      - Это когда будет? Когда ты вернешься?
      Пряча полученные деньги в карман, проситель отвечает:
      - Да никто пока и не собирается туда ехать.
      У Ларри и Мойше выдался удачный сезон. Их одежда шла нарасхват, про них написал журнал мод, с кредиторами они аккуратно расплатились, наличности было навалом.
      - Пойдем в "Ла Мезон" и закажем все самое лучшее, - предложил Ларри, и Мойше согласился.
      В этом заведении они оказались в первый раз, а меню там было только на французском.
      - Не страшно, - успокоил приятеля Ларри. - Мы собирались заказать лучшее - и мы возьмем лучшее. Просто закажем самое дорогое.
      Он подозвал метра и ткнул в название, рядом с которым стояла цифра в сто долларов.
      - Мне дайте вот это, - сказал он, - и то же самое - моему партнеру.
      Метр сделал большие глаза, но сказал "Oui, monsieur" и ушел. После долгого ожидания друзья видят, как два официанта несут большой поднос, покрытый серебряным куполом. Не успели они поставить поднос на сервировочный столик, как появились два других официанта с точно таким же сооружением. Официанты торжественно подняли крышки - на каждом подносе лежал чудесно зажаренный поросенок с яблоком во рту.
      Оба друга вздрогнули. Мойше было даже зашумел:
      - Нам нельзя этого есть - это же свинина...
      - Не показывай своей серости, - высокомерно улыбнулся Ларри. - Так здесь подают печеные яблоки!
      10
      В ИЗРАИЛЕ НЕ ТАК УЖ И ШУТЯТ
      НА ЕВРЕЙСКИЕ ТЕМЫ
      В любую коллекцию еврейского юмора, который в большинстве своем имеет происхождением Восточную Европу и Соединенные Штаты, как представляется, весьма целесообразно включение и израильского юмора.
      Как ни странно, но никто из моего широкого круга активных собирателей еврейского юмора про таковой не знает. Есть кое-какие короткие и смешные истории, которые несколько лет назад входили в программы и записи известных комиков, но их немного, и они в основном связаны с израильско-египетскими войнами, они возвышают доблесть израильской армии и принижают египтян.
      Из того, что я знаю от друзей и родственников, создается впечатление, что израильский юмор не слишком веселый и связан с внутренними проблемами сегодняшнего дня. Он редко касается секса и часто - войны, денег, политики и политиков. Более того, юмор по большей части не чисто еврейский и отражает этническую пестроту его иммигрантского населения.
      А то, что еврейское, происходит от традиционного юмора ашкенази и их местечек, который нашел отражение в этой книге.
      Я был разумно тщателен в своих поисках, и, когда мои знакомые по поискам еврейского юмора не могли добыть мне израильских шуток, я обращался к обычным источникам - библиотекам (общим и специализированным), издателям, книготорговцам. Я писал, звонил, ездил.
      Единственно по-настоящему веселый материал я обнаружил в творениях Эфраима Кишона, признанного израильского юмориста и сатирика. Родившись в Будапеште, он живет в Тель-Авиве, пишет на иврите. Предметом его острот являются идиотизм фанатичных израильтян, свадебные традиции, телефон, телевидение, радио, транспорт, налоги, бюрократия, политика, женские моды и так далее.
      Кишон пишет короткие рассказы, книги, пьесы и сценарии фильмов, которые исключительно остроумны и заслуживают самого пристального внимания. Кое-что из его вещей можно прочитать и на английском. Но ничто из его творений не попадает под категорию "шуток", и все они длинноваты для включения в эту книгу.
      Я обратился к владельцу одного большого и растущего книжного магазина с просьбой навести справки среди израильских продавцов книг. Но ему не удалось обнаружить книг израильских шуток. Наконец, один крупный израильский распространитель книг сообщил, что в его компьютере "более миллиона названий" на эту тему, пообещал книгу израильского юмора, которую я и заказал.
      Но эта книга так никогда и не нашла меня. Я вижу в этом объяснение нашей ограниченной изрильской подборки.
      Человек собрался броситься в Галилейское море, когда его схватил израильский полицейский.
      - Не смей! Как может добрый еврей в расцвете сил думать о самоубийстве?!
      - А если я больше не хочу жить!
      - Если ты прыгнешь, то и мне придется прыгать за тобой, а я не умею плавать. А у меня жена и двое детей. Ты же не захочешь запятнать свою совесть? Иди-ка лучше домой. А там, в домашней обстановке, в комфорте, вешайся сколько хочешь.
      Во время нашумевшего визита папы римского в Израиль в 1964 году одна газета поместила фотографию папы с израильским президентом. Подпись под ней гласила: "Папа - тот, кто в ермолке".
      Бен-Гурион (один из основателей Государства Израиль, его первый премьер-министр - примеч. перев.) решил провести новопреставленного израильтянина через небеса и через ад, чтобы тот сам решил, где ему проводить вечность. Вначале отправились на небеса: розовые облака, ангелы с арфами, хоры, нежный душистый ветерок.
      Потом пошли в ад. Там было замечательно: гулянки, азартные игры, красивые женщины, вино, яства, тут же заключают сделки. Когда вышли, израильтянин воскликнул:
      - Конечно в ад!
      Вернувшись в ад, он не мог прийти в себя от ужаса: черти с вилами, кипящая сера, пытки.
      - Постой-постой! - закричал он уходящему проводнику. - Как же так?! Ты только что показывал мне такой прекрасный ад!
      - Нет, - ответил Бен-Гурион. - Все дело в том, как показать. Одно дело побывать здесь туристом, а другое - постоянно жить.
      Шестеро арабов собрались расстрелять двух пленных израильтян. Один израильтянин говорит другому:
      - Хочу попросить, чтобы мне завязали глаза.
      - Слушай, Сэм, - говорит ему другой, - брось ты из-за ерунды создавать людям проблемы!
      Известный репортер ведущей израильской газеты "Маарив" получил в руки сенсационный материал: он оказался на месте происшествия, когда террорист застрелил важное заезжее лицо. Он вскочил в машину, достал телефон и прокричал главному редактору:
      - Останови прессы! Придержи последнюю полосу!
      Техасец, посетив Израиль, остановился у сельского дома, чтобы попить воды.
      - Чем занимаетесь? - спрашивает он хозяина.
      - Кур держу.
      - А-а. Я тоже фермер. И сколько у вас земли?
      - Перед домом пятьдесят метров, но за домом - все сто. А у вас как?
      Техасец улыбается.
      - А я позавтракаю, сажусь в машину и еду, еду, и только к ужину добираюсь до другого конца ранчо.
      - Да, у меня раньше тоже была плохая машина.
      На границе по вершине холма ходит израильский пограничник и кричит:
      - Тринадцать, тринадцать, тринадцать!
      Это раздражает арабского пограничника, который стоит по другую сторону границы.
      - Эй ты, еврей ненормальный! Чего ты заладил свои тринадцать да тринадцать?
      - Хочешь узнать? Выйди из-за камня и посмотри.
      Израильтянин дает арабу пинка, тот летит вниз, а сам прокашливается и начинает громко повторять:
      - Четырнадцать, четырнадцать, четырнадцать!
      Коган и Фрумпкин, богатые фабриканты одежды, впервые посетили Израиль и оказались в тель-авивском ночном клубе. Присутствующие во всю смеялись выступлению комика, которое шло на иврите. Коган покатывался со смеху после каждой шутки, Фрумпкин же сидел с каменным лицом. Когда под громовые аплодисменты комик закончил свое выступление, Фрумпкин говорит:
      - Надо же, я и не знал, что ты понимаешь иврит.
      - Откуда? Да ни слова, - признался Коган.
      - А чего же ты хохотал над каждой фразой?
      Коган улыбнулся:
      - А я ему верю.
      Весь мир был до смерти напуган. Ученые предсказали новый потоп. Ничего нельзя было поделать, чтобы предотвратить его. Вода грозила смыть весь мир.
      По телевидению лидер буддистов призывал всех принять буддизм, ибо таким образом люди смогут найти спасение на небесах. Папа римский выступал с аналогичными призывами и говорил, что ещё не поздно принять христово учение.
      Главный раввин Израиля занял более прагматичный подход.
      - У нас есть ещё три дня, чтобы научиться жить под водой.
      Аврим, израильский рядовой, клянчил у капитана трехдневный отпуск.
      - Бесполезно, - сказал ему капитан. - Если ты в нашей армии хочешь получить отпуск, ты должен его заслужить. Сделай что-нибудь такое, и я дам тебе отпуск.
      Два дня спустя Аврим удивил всех, захватив в одиночку новый арабский танк. Его подвиг вызвал восхищение, отпуск он получил. Три недели спустя он захватил ещё один танк. И снова слава, снова отпуск. Когда он захватил третий танк, то стал национальным героем и был произведен в капитаны. Некоторое время спустя рядовой Мойше, двоюродный брат Аврима, стал просить у него трехдневный отпуск.
      - Заработай его, как я, - отрезал Аврим.
      - Я не смогу, - признался Мойше, - я не такой смелый, как ты.
      Капитан Аврим закрыл поплотнее дверь своего кабинета, опустил жалюзи, велел знаком Мойше подойти поближе и шепотом стал ему рассказывать:
      - Мойше, это не так трудно, как ты думаешь. Вот что надо сделать. Возьми ночью один из наших танков и уведи его в пустыню. И очень скоро ты встретишь там арабского танкиста, которому тоже хочется заработать трехдневный отпуск.
      Ничего нет демократичнее израильской армии. Лозунг в казарме гласит: "Рядовым следует любезно воздерживаться от подачи советов офицерам".
      11
      НИ ТО, НИ ДРУГОЕ
      Еврейские шутки охватывают так много тем и имеют столь пестрое происхождение по времени и месту, что практически невозможно придать им четкую классификацию - хотя мы и постарались сделать максимум возможного. Итак, до сих пор мы имели:
      Шутки и случаи про раввинов.
      Нью-йоркские шутки и случаи.
      Шутки про город Хелм.
      Шутки про "шнорреров".
      Шутки про "люфтменшен".
      Израильские шутки.
      Шутки в одну строку.
      Шутливый мидраш.
      Вот такая классификация. Но шутки и анекдоты продолжают появляться, разные по всех отношениях, взаимно не связанные, так что дальнейшая их классификация невозможна, многие представляют собой отдельный класс.