Невеста (№3) - Невеста-наследница

День был теплый, солнце ярко светило на голубом небе. Синджен направила Фанни на подъездную дорогу для экипажей, которую она приказала расширить и заново посыпать гравием, твердо заверив при этом работников, что лэрд по возвращении заплатит им за работу.

Синджен ехала и улыбалась. В тот же день, когда Колин уехал, она отдала еще несколько распоряжений. В домиках трех арендаторов она велела заново перекрыть обветшалые крыши. Тогда же она купила семь коз и раздала их арендаторам, у которых в семьях были младенцы или дети постарше. Кроме того, она послала мистера Ситона, который всегда был не прочь лишний раз продемонстрировать соседям и лавочникам свою значительность, в Кинросс, чтобы он закупил там зерно и крайне необходимый сельскохозяйственный инвентарь. Привезенные им двадцать бочонков зерна и несколько дюжин кур были розданы нуждающимся арендаторам.

Да, она не сидела сложа руки, а вмешивалась во все, во что хотела, и если Колин на днях не вернется, она, чего доброго, не удержится и начнет пристраивать к замку Вир новое крыло. Кроме всего прочего, она заказала местной швее сшить четыре флага для четырех башен замка. Цвета родовых клетчатых пледов и кильтов Кинроссов были красный, темно-зеленый и черный. Синджен очень хотелось увидеть Колина в клетчатой юбке шотландских горцев — кильте, но ношение кильтов было запрещено уже более полувека, после битвы при Каллодене, когда было разгромлено последнее якобитское восстание. Ну что ж, запрет на кильты — это, конечно, печально, но клетчатые флаги цветов Кинроссов скоро будут гордо реять на башнях замка.

Синджен пустила Фанни в галоп и, доскакав до берега озера Лох-Ливен, бросила поводья, чтобы кобыла смогла напиться его холодной воды. Она посмотрела на восток, где, захватывая даже склоны далеких Ломондских холмов, простирались обширные пустоши, бесплодные, безлюдные и первозданно дикие. Даже с этого расстояния можно было различить кусты лилового вереска, растущего между валунами и пробивающегося к свету из глубоких расщелин. А на западе между тем зеленели тучные поля, каждый акр здесь был обработан и покрыт густой порослью пшеницы, ржи или ячменя. Земля, полная противоречий и красоты, такой чарующей, что Синджен чувствовала — она проникает в самые глубины ее сердца. Теперь это была ее земля, и ей уже не было пути назад.

Она потрепала гладкую холку Фанни.

— Я стала романтичной, а ты растолстела, — сказала она, вдыхая чистый воздух, благоухающий ароматами жимолости и вереска. — Ведь Дуглас держал тебя в конюшне без движения и позволял тебе есть до отвала, не так ли? Что тебе сейчас нужно, дорогуша, так это славный, быстрый галоп.

— Иногда я говорю это своим подружкам, — сказал мужской голос.

Синджен медленно повернулась в седле и увидела всадника на великолепном гнедом коне берберской породы. До него было меньше шести футов — почему же Фанни не заржала?

— Странно, что моя кобыла не предупредила меня о вашем приближении, — сказала Синджен, оглядывая его с головы до ног.

Он нахмурился. Ему хотелось, чтобы она выказала хотя бы немного страха. Или, по крайней мере, удивление по поводу его неожиданного появления. Впрочем, может, она просто медленно соображает и оттого не смогла оценить его шутку.

— Ваша кобыла не предупредила вас, потому что она сейчас пьет воду. Говорят, вода в этом озере волшебная, и лошадь будет пить ее, пока у нее не лопнет желудок.

— Тогда мне надо ее остановить. — Синджен мягко натянула поводья, заставляя Фанни вынуть морду из воды. — А вы кто такой, сэр? Вероятно, сосед?

— В общем, да, сосед. Ведь вы — новая графиня Эшбернхем, не так ли?

Синджен кивнула.

— А вы довольно красивы. По правде сказать, коль скоро вы такая богатая наследница, я ожидал, что вы будете похожи на ведьму с выпирающими, как у кролика, зубами. Надо думать, подцепив вас, Колин счел себя удачливейшим человеком на свете.

— Я рада, что не похожа на ведьму, иначе Колин никогда бы не женился на мне, какой бы богатой я ни была. А вот считает ли он себя удачливейшим человеком на свете — этого я не знаю.

Услышав эти слова, незнакомец нахмурился:

— Колин — болван, недостойный внимания и расположения женщин.

Пока он говорил, Синджен вгляделась в него внимательнее. Он был высок, возможно, даже выше Колина, хотя сказать с уверенностью было бы трудно, поскольку он сидел верхом на крупном жеребце. Поза у него была ленивая, выражение лица самодовольное, одет он был превосходно, и все сидело на нем как влитое. Он был так строен и изящен, что казался хрупким — впрочем, такое определение, пожалуй, звучало бы нелепо применительно к мужчине. У незнакомца была пышная шапка белокурых, очень мягких волос и довольно высокий лоб. Черты лица у него были необычные — тонкие и мягкие, почти как у женщины. Кожа была белая, глаза — бледно-голубые, линия скул и подбородка также больше подходила женщине, нежели мужчине. Неужели этот смазливый красавчик — коварный злодей?

— Как вас зовут? — спросила Синджен.

— Роберт Макферсон.

— Я так и думала.

— В самом деле? Что ж, это значительно упрощает дело, не так ли? Что этот ублюдок говорил обо мне?

Синджен покачала головой и ответила вопросом на вопрос:

— Это вы пытались убить Колина в Лондоне?

По его виду она сразу поняла, что это был он: изумление в его глазах было слишком преувеличено, а рука слишком быстро и грубо натянула поводья. Роберт Макферсон хохотнул, сгоняя муху с холки своего коня, и ответил:

— Возможно. Когда представляется удобный случай, почему бы не воспользоваться?

— Но отчего вы хотели убить Колина?

— Потому что он подлый убийца. Он убил мою сестру. Свернул ей шею и сбросил ее со скалы. Разве это не достаточная причина?

— А у вас есть доказательства, подтверждающие это обвинение?

Он подъехал еще ближе к Синджен. Ее кобыла резко задрала голову, нервничая и вращая глазами из-за запаха жеребца.

— Пожалуйста, не подъезжайте ближе. — И Синджен стала вполголоса успокаивать Фанни, не удостаивая Роберта Мак-ферсона ни малейшим вниманием.

— Не понимаю, почему вы меня не боитесь. Ведь вы находитесь в полной моей власти. Я могу сделать с вами все, что захочу. Возможно, я изнасилую вас. Возможно, вы от этого забеременеете и родите ребенка, отцом которого буду я.

Синджен слегка склонила голову набок, устремив на него изучающий взгляд.

— Вы разговариваете, как плохой актер в какой-нибудь дрянной пьесе, идущей в театре «Друри-Лейн». Весьма любопытно.

Роберт Макферсон растерялся:

— Что любопытно, черт бы вас побрал? Синджен смотрела на него холодно и задумчиво.

— Я представляла вас совсем другим, — сказала она. — По-моему, такие вещи случаются сплошь и рядом, вы не находите? Вы думали, что я с виду сущая ведьма, однако оказалось, что это не так. А я полагала, что вы выглядите, как Колин или, быть может, как Макдуф — вы ведь знаете Макдуфа, не так ли? — но оказалось, что вы совсем не такой. Вы… — Она осеклась. На языке у нее вертелось слово «хорошенький», но сказать ему такое было бы неблагоразумно. Слова «изящный», или «утонченный», или «красавчик» тоже не годились по той же причине.

— Так какой же я?

— Вы кажетесь довольно милым — истинным джентльменом, несмотря на ваши злые слова.

— Я вовсе не милый.

— А ваша сестра была на вас похожа?

— Фиона? Нет, она была смугла, как цыганка, но красива, красивей самой сладкой мечты грешника. Глаза у нее были голубые, как вода в зимнем озере, а волосы черные, как полночь, в которую дьявол скрыл и луну, и все звезды. А зачем вы об этом спрашиваете? Ревнуете к призраку?

— Нет, не ревную. Но мне интересно узнать, какой она была. Видите ли, тетушка Арлет — то есть мисс Макгрегор — уверяет, что Фиона влюбилась в Малколма и изменила с ним Колину и за это Колин убил ее. Мне это утверждение кажется странным, ведь Колин — самый совершенный мужчина на свете. Разве может сыскаться такая женщина, которая, имея его своим мужем, пожелала бы другого? Вы думаете, это возможно?

— Это он-то совершенный? Да он ублюдок, гнусный убийца! Черт побери, Фиона любила только своего мужа, будь он проклят! С тех пор как ей исполнилось пятнадцать лет, она мечтала только о нем и ни о ком другом, тем более не о Малколме, хотя тот ее и домогался. Наш отец пытался заставить ее выйти замуж за Малколма, поскольку после смерти его отца титул переходил к нему, но она об этом и слышать не хотела. Она отказалась от пищи и чуть не умерла с голоду, так что отцу в конце концов пришлось сдаться. Она заполучила-таки Колина, но счастье ее было недолгим. Сейчас я уже не помню, как у них все это началось, помню только, что она бешено ревновала Колина и вечно обвиняла его в изменах. Стоило ему посмотреть на другую женщину, как Фиона тут же начинала орать на него и пыталась выцарапать ему глаза. Наконец ему надоела и она, и ее безумная ревность, я могу это понять — но это не давало ему права избавляться от нее. Он не имел права сбрасывать ее с той чертовой скалы, а потом заявлять, будто ничего об этом не помнит. Кто поверит такой нелепице?

— Все это очень странно и запутанно, мистер Макферсон. Все рассказывают эту историю по-разному. К тому же мне совершенно непонятно, как Фиона могла верить, что Колин ей изменяет. Он бы никогда не нарушил свои брачные обеты.

— Какая чепуха! Разумеется, он нарушал эти обеты направо и налево и переспал со множеством женщин. В начале их брака Фиона была всегда весела, и в ней была бездна очарования. В ее присутствии мужчины теряли голову, и Колин очень этим гордился — но только поначалу. Ее ревность не знала границ, она ревновала его даже к служанкам из замка. Вот из-за этого он и начал спать с другими женщинами — чтобы наказать Фиону. Но это вовсе не значит, что он перестал спать и с ней. Она рассказывала, с какой безумной страстью он брал ее, как сильно он ее желал. Фиона была ведьма, ревнивая ведьма. Даже презирая ее, он вожделел к ней, хотел ее тела. И она желала его так же сильно, о чем остается только сожалеть. Но теперь она мертва, мертва, потому что наскучила Колину и он решил, что лучше ее убить.

Мне пришлось отложить свое возмездие, потому что мой отец верил, что Колин невиновен. Но он стар, и его старческий ум слабеет. Он все еще отказывается действовать. Его камердинер рассказал мне, что он часто сидит и грезит вслух о тех ночах, когда он со своими людьми устраивал набеги на жителей низины или сражался с Кинроссами. Ну да теперь это уже не имеет значения, во всяком случае, для меня. Я делаю, что хочу. Скоро лэрдом стану я.

Я уже несколько дней слежу за замком Вир. Я знаю — Колин поджидает меня в Эдинбурге, он хочет сразиться со мной, а может, даже и убить, как он убил мою сестру. Но я решил действовать по-другому. Я вернулся из Эдинбурга сюда. Наконец-то вы выехали из дома одна. Теперь вы поедете со мной.

— Зачем?

— Вы будете моей пленницей, и таким образом Колин окажется в полной моей власти. И тогда наконец правосудие свершится.

— Не могу выразить словами, как трудно воспринимать вас серьезно, когда вы декламируете такой отвратительный текст.

Роберт Макферсон зарычал от ярости и замахнулся на нее кулаком.

— Ну, нет, — сказала Синджен и быстрым, как молния движением стегнула его хлыстом по лицу.

Он громко взвыл. Его жеребец испуганно шарахнулся в сторону и сбросил его на землю. Он упал на бок, но тут же вскочил.

Синджен не стала дожидаться, что он предпримет дальше. Она направила Фанни прямиком на жеребца, но в самый последний момент резко отвернула в сторону и, схватив поводья чужого коня, перекинула их через его голову. Сначала жеребец заартачился, не желая, чтобы его вели в поводу, и едва не вырвал руку Синджен из плечевого сустава, но, в конце концов, сдался и побежал вместе с Фанни. Синджен слышала, как Роберт Макферсон выкрикивает ругательства ей вслед. Но в отличие от Гарта, коня Дугласа, его жеребец нисколько не реагировал на оттенки голоса своего хозяина. Слава Богу!

«Действительно странный человек, — думала Синджен, скача к дому. — Очень странный».

Глава 13

О своей встрече с Робертом Макферсоном Синджен не рассказала никому. Да и кому было рассказывать? Легко себе представить, как бы приняла такое известие тетушка Арлет.

Тысяча чертей, она бы, пожалуй, в восторге захлопала в ладоши и благословила Роберта Макферсона продолжить начатое. С нее сталось бы опоить жену своего племянника каким-нибудь сонным зельем и передать ее в руки Макферсона, засунув в джутовый мешок.

Неподалеку от границ владений Макферсонов Синджен отпустила поводья жеребца и шлепнула его по крупу. Она надеялась, что Роберту Макферсону придется очень долго тащиться пешком.

Надо не медля вызвать Колина из Эдинбурга. Но едва подумав об этом, Синджен отрицательно покачала головой. Не надо посылать за Колином. Надо быстро все обдумать, а потом так же быстро действовать. Действовать самой.

Переодеваясь из амазонки в темно-зеленое муслиновое платье, она думала о том, как поступил бы Колин, будь он сейчас здесь. Вызвал бы своего врага на дуэль? Макферсон был проныра, скользкий, смазливый проныра. Он показал свое истинное лицо тогда, в Эдинбурге, когда попытался застрелить Колина и вместо этого ранил Синджен. Она дотронулась до своей щеки, вспомнила, как ее рассек осколок камня. Порез уже зажил, и шрама не осталось, но это не имело значения. Она не может рисковать жизнью Колина. Она знала: сам бы он повел себя с этим Макферсоном честно, такой уж он человек. Но едва ли эта добродетель — чувство чести — есть и у Макферсона. Стало быть, придется ей расправиться с этим Робби Макферсоном самой. Потому что у джентльменов слишком возвышенные принципы; они руководствуются такими правилами поведения, от которых нет никакой пользы, если положение становится по-настоящему трудным. Ей необходимо что-то сделать, и, видит Бог, она это сделает. Она хочет, чтобы Колин остался жив и чтобы он целым и невредимым вернулся домой, к ней и к своим детям. Он так и не научится любить ее, если не вернется домой. Она вошла в северную башню и взбежала по лестнице, ведущей в комнату Колина. Ей был необходим пистолет, а в его комнате имелась изрядная коллекция огнестрельного оружия. Теперь она станет выезжать из замка Вир только вооруженной.

Дверь в комнату была наполовину отворена. Озадаченная Синджен бесшумно открыла ее еще шире.

Перед коллекцией мушкетов и пистолетов стоял Филип — он пытался высвободить из крепления дуэльный пистолет, такой древний, что Синджен сомневалась, может ли он еще выстрелить, не разорвавшись в руке.

— Филип, — тихо произнесла она.

Он вздрогнул всем телом и рывком повернулся к ней. Лицо его было бледно как мел.

— Ах, это ты, — сказал он с видимым облегчением. — Что ты делаешь в комнате моего папы?

— Я могла бы задать тебе тот же вопрос. Филип, зачем тебе этот дуэльный пистолет?

— Это не твое дело! К тому же ты просто глупая девчонка и все равно ничего не поймешь!

Синджен приподняла одну бровь и сказала:

— Ты действительно так думаешь? Ну что ж, если хочешь проверить свою точку зрения в деле, давай пойдем в сад и устроим состязание в стрельбе.

— Ты умеешь стрелять из пистолета?

— Само собой. Видишь ли, моими воспитателями были мои старшие братья. И я умею стрелять не только из пистолета. Мне нет равных в стрельбе из арбалета. А ты тоже хороший стрелок?

— Я тебе не верю.

— Почему? Какие у тебя причины не верить мне? Между прочим, однажды я ранила в руку одного опасного злоумышленника и тем предотвратила беду.

Филип отвернулся, и тут она увидела, что он беспокойно сжимает и разжимает руки.

Сообразив наконец, в чем дело, она была потрясена. Новобрачная Дева испугала его, сильно испугала, и это была ее вина. Раньше она никогда не разыгрывала привидение, чтобы напугать ребенка. Ей и в голову не приходило, что его охватит такой ужас. Она глубоко вздохнула и закусила губу от острого чувства вины.

— Что с тобой стряслось, Филип?

— Ничего.

— Кстати, я говорила тебе, что с тех пор, как я сюда приехала, мне уже несколько раз являлась Жемчужная Джейн?

Он вздрогнул и покраснел до корней волос.

— Этого глупого привидения не существует. Ты все выдумала, потому что ты девчонка и всего боишься.

— А мальчики не боятся привидений?

Он побледнел так, что, казалось, еще немного — и он лишится чувств. Но вместо этого он гордо вздернул подбородок — точно такой же, как у его отца, — и ответил с презрительной усмешкой:

— Конечно, нет!

— А помнишь, как я рассказывала про Новобрачную Деву, привидение, которое обитает в Нортклифф-Холле?

— Да, помню, только я тебе нисколечко не поверил.

— А зря. Она действительно существует. Однако… — Синджен сделала глубокий вдох. — Однако здесь, в замке Вир, она не появлялась. Насколько мне известно, она никогда не путешествовала, хотя я уверена, Шотландия ей бы очень понравилась.

Филип судорожно схватился за дуэльный пистолет, но Синджен отвела его руку.

— Да нет же, Филип, ее здесь нет. Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу.

Он последовал за ней, настороженный, готовый в любой момент броситься наутек.

— Это спальня моего папы.

— Я знаю. Входи.

Горничная Эмма протирала тряпкой большой гардероб. Синджен велела ей уйти, подождала, пока она не закроет за собой дверь, потом открыла шкаф, порылась в одном из его углов и, вытащив оттуда небольшую коробку, сняла с нее крышку.

— Смотри, Филип.

Она вынула из коробки парик с длинными волосами и свободное белое одеяние.

Филип побледнел и попятился.

— Не беспокойся, это же просто маскарадный костюм. Парик я смастерила из некрашеной овечьей шерсти и козьего волоса. Ты и Далинг попытались напугать меня, изображая Жемчужную Джейн, и должна сказать вам, что представление у вас получилось превосходное. В первый раз вы этими своими штучками перепугали меня до полусмерти. И я решила вам немножко отомстить. После вашего последнего визита ко мне я той же ночью явилась к тебе в обличье Новобрачной Девы.

Он изумленно уставился на нее:

— Так это ты была тем призраком, который дотронулся до моей шеи и велел мне оставить Синджен в покое?

— Да.

Ей хотелось сказать ему, что она очень сожалеет, что так ужасно его напугала, однако она промолчала — нетрудно было себе представить, как гордый мальчик воспримет такие слова.

— А почему папа называет тебя Джоан?

Она от неожиданности моргнула, потом усмехнулась.

— Он считает, что Синджен звучит как мужское прозвище, и в обшем-то он прав, но все равно это мое имя, мне оно нравится, и я к нему привыкла. Хочешь называть меня Синджен?

— Да. Синджен… Так не назовешь какую-нибудь глупую девчонку или…

— Или злую мачеху?

Он кивнул, не сводя глаз с парика и белого одеяния.

— А как ты поняла, что это мы с Далинг, а не настоящая Жемчужная Джейн?

— По болотной грязи. Сама по себе она выглядела бы достаточно устрашающе, но вместе со всем прочим: с цепями, стонами, царапаньем за панелями — получился перебор. Кроме того, чтобы вполне удостовериться, наутро я спросила Далей, и она мне сказала, что вчера ты ходил на прогулку с Крекером и что вы пошли в сторону Кауэльской трясины.

— А-а.

— Так что сам понимаешь, Филип: этот дуэльный пистолет тебе ни к чему.

— Все равно я умею стрелять и победил бы тебя в любом состязании.

«Все-таки маленькие мальчики — прелесть, — подумала Синджен. — А потом маленькие мальчики вырастают во взрослых мужчин, но в одном отношении они совершенно не меняются».

— Филип, а ты уже умеешь фехтовать? Этот вопрос удивил его.

— Н-нет, папа еще не научил меня.

— Ну что ж, тогда мы могли бы поучиться вместе. Макдуф говорил, что скоро навестит нас опять. Если к тому времени твой папа еще не вернется, возможно, мы сможем брать уроки у его кузена.

— А ты правда умеешь стрелять из арбалета?

— Правда.

— На верху южной башни есть старый арсенал. Там есть всякое оружие, в том числе арбалеты и шпаги. Крокер чистит и смазывает его, чтобы оно не ржавело. Это его увлечение.

— Хочешь, я научу тебя стрелять из арбалета?

Он медленно кивнул, искоса посмотрев на белый парик и воздушное белое платье.

— По-моему, Синджен — хорошее имя. А Джоан больше похоже на кличку для коккер-спаниеля.

— Мне тоже так кажется.

Приехавший на следующий день Макдуф нашел Синджен и Филипа в яблоневом саду, где они упражнялись в стрельбе из арбалетов, которые, несмотря на свой двухсотлетний возраст, отлично сохранились. Крокер сидел верхом на заборе, выстругивая новые стрелы, а под забором, у его ног, лежал его беспородный пес Георг II.

При виде здоровяка Макдуфа Георг II вскочил и неистово залаял.

— Георг, лежать!

Для пса, названного в честь короля, Георг II был на редкость послушен. Он тут же снова улегся у ног своего хозяина и положил голову на лапы, причем его виляющий что есть мочи хвост напоминал флаг, полощущийся на сильном ветру.

Синджен слышала собачий лай, но не обернулась.

— Вот так, Филип, у тебя получается отличная стойка. Так, правильно, держи арбалет под носом, а левую руку — совершенно прямо и неподвижно. Да, так хорошо.

Мишенью им служило пугало, набитое соломой, которое Синджен позаимствовала на пшеничном поле. До мишени было всего двадцать шагов.

— А теперь очень плавно отпусти тетиву. Филип пустил стрелу, и она угодила пугалу в пах. Макдуф взвыл, изображая боль.

— Хороший выстрел, — одобрила Синджен и повернулась к гостю. — Макдуф! О Господи, вы вернулись как раз вовремя. Вы умеете стрелять?

— О нет, Синджен, только не я. Мне никогда не приходилось этим заниматься. Я так огромен и страшен, что на меня не осмеливаются напасть даже втроем.

С этими словами он поднял громадный кулак и потряс им.

— Иной защиты мне не требуется, по крайней мере так думают уличные грабители.

— Вы правы, — согласилась Синджен. — Вы видели выстрел Филипа?

— Разумеется. Филип, у кого ты научился так стрелять?

— У Синджен, — ответил мальчик. — Она меткий стрелок. Синджен, покажи ему.

Синджен не заставила себя упрашивать. Она прицелилась в пугало и быстро, но вместе с тем без излишней спешки выпустила стрелу. Стрела попала пугалу прямо в шею и пронзила ее насквозь.

— Мой Бог! — воскликнул Макдуф. — Какой прекрасный выстрел! Вас учили стрелять ваши братья?

— О да, только они не знают, что я теперь стреляю лучше их. А может быть, и знают, но никогда в жизни в этом не признаются.

— Вы умно поступили, что ничего им не сказали, — заметил Макдуф. — Это уязвило бы их мужскую гордость.

— Ох уж эти мужчины, — сказала Синджен. — Какая им разница?

— Не знаю какая, но для них это очень важно.

— Филип, будь добр, сходи к тетушке Арлет и скажи ей, что приехал кузен Макдуф. Кузен, вы погостите у нас?

— Пару дней, не больше. Я направляюсь в Эдинбург и заехал сюда только для того, чтобы узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

«Да, мне нужен мой муж!» — хотелось сказать ей, но вместо этого она спросила:

— Вы гостили где-то здесь, неподалеку?

— Да, недалеко от Кинросса живут мои друзья, Эшкрофты.

— Ну что ж, я рада, что вы побудете у нас, пусть даже и так недолго.

Макдуф кивнул, глядя, как Филип бежит к замку. Потом сказал с улыбкой:

— Я вижу, вы сумели приручить Филипа. А как насчет Далинг?

— Она крепкий орешек, но, кажется, я обнаружила ее слабое место.

— Синджен, ей же всего четыре с половиной года. Неужели у нее уже есть слабое место?

— О да, есть: она без ума от лошадей. Я сводила ее на конюшню посмотреть на мою кобылу Фанни, и она настолько преисполнилась восторгом, что ее платье чуть не треснуло по всем швам. Я пока еще не разрешила ей покататься на Фанни. Но когда разрешу, она будет в моем кармане.

— А вы опасная женщина, Синджен. Итак, все у вас идет хорошо.

— О да, все действительно идет. А насколько хорошо или не хорошо, зависит от времени дня и настроения здешних обитателей.

Она направилась к замку. По дороге Синджен то и дело останавливалась и хмурила брови.

— В чем дело? Что-то случилось? — спросил Макдуф.

— О, я просто составляю в уме список того, что еще надо сделать. Право же, этот перечень бесконечен. В курятнике нужно сделать новую крышу и починить ограду вокруг птичьего двора. Думаю, из-за всех этих дыр мы потеряли множество кур. Ох, как же много еще здесь дел! Давайте, я покажу вам наш новый огород. Кухарка радуется ему, как ребенок, а судомойка Джилли прямо волшебница, когда речь идет о выращивании овощей. Теперь она половину дня работает судомойкой, а остальное время проводит на огороде. Кухарка счастлива, Джилли вся сияет, и кушанья, которые нам подают, становятся лучше день ото дня. Теперь остается только уговорить кухарку научиться готовить некоторые английские блюда.

— Желаю удачи, — сказал Макдуф и рассмеялся.

Он с восхищением осмотрел огород, состоящий пока из зеленых ростков, слегка возвышающихся над плодородной темной почвой.

— Колин чувствует себя не в своей тарелке, — сказал он вдруг, остановившись возле большого колодца. Он облокотился на его истертый каменный парапет и посмотрел вниз.

— Он очень глубокий, — сказала Синджен. — И в нем очень вкусная вода.

— Да, я помню ее вкус. Я вижу, вы заменили старую цепь новой и прицепили к ней новую бадью.

— Да. А почему Колин чувствует себя не в своей тарелке?

Макдуф начал медленно опускать бадью в колодец, прислушиваясь, пока она не плюхнулась в воду. Тогда он поднял ее обратно, взял деревянную кружку, висевшую на крючке, погрузил ее в бадью и отпил воды.

— Такая же вкусная, как раньше, — сказал он и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Так почему же Колин чувствует себя не в своей тарелке?

— Думаю, он чувствует себя виноватым.

— И правильно делает. Я здесь, а его рядом нет, а тут еще эта история с Робертом Макферсоном… — Она прикусила язык, злясь на себя за то, что сболтнула лишнее. Если Колин узнает, что Макферсон здесь, он сломя голову помчится домой, чтобы защищать ее. Пытаясь расправиться с Колином, Макферсон не станет стесняться в средствах, и если Колин вернется в замок, у его врага появится слишком много возможностей свести с ним счеты, включая захват его детей с последующим шантажом. Нет, ей придется разобраться с Робертом Макферсоном самой. Насколько она могла судить, другого пути просто не было — а она обдумала ситуацию очень тщательно, взвешивая все «за» и «против», как учил ее Дуглас.

— Какая история с Макферсоном? — спросил Макдуф. Синджен пожала плечами с простодушным видом монашки, далекой от грешных мирских дел.

— Я просто гадала вслух о том, что сейчас делает Колин, чтобы остановить этого человека.

— Ничего он не делает. Макферсон где-то затаился, залег в нору. Колин несколько раз навещал старого лэрда и узнал, что Роберт пытался сговориться с его людьми у него за спиной и захватить власть в клане. Новость неприятная, но, к сожалению, это правда. Колин сейчас в немалом затруднении, потому что, сказать по правде, старый лэрд ему нравится, несмотря на все выходки Роберта и Фионы.

— Он найдет выход, — лаконично ответила на это Синджен, окидывая взглядом ячменное поле, виднеющееся на востоке. — Дождя не было уже три дня, а он нам очень нужен.

— Дождь будет, он здесь всегда идет в нужное время. Для земледелия эти края — настоящий рай. Колину повезло, что у него так много пахотной земли. Здесь, на полуострове Файф, климат мягкий и всегда достаточно влаги. Между тем изрядную часть территории Шотландии занимают бесплодные скалы, пустоши и холмы. Да, Колину очень повезло, что у него есть замок Вир. А его предкам повезло, что они поселились именно здесь, а не в Горной стране или на англо-шотландской границе.

— Вряд ли первые Кинроссы имели возможность выбирать, где им селиться. Между прочим, Макдуф, а кто такие Эшкрофты?

Он улыбнулся:

— Друзья моих родителей. Мне давно следовало навестить их.

— Нас тоже. Я рада снова видеть вас.

— Мне бы хотелось увидеть все, что вы здесь сделали. Кстати, как Колин оценил результаты ваших трудов?

— Он был недоволен.

— Надеюсь, он не обидел вас?

— Обидел, и мне кажется, вы знали об этом еще до того, как задали свой вопрос.

— Возможно. Постарайтесь понять его, Синджен. С самого раннего детства Колин, как правило, терял все, что считал своим. Он научился быть скрытным, научился охранять то, что у него было, но это не всегда ему удавалось. Он был вторым сыном в семье, и если его старшему брату Малколму нравилось что-то из его вещей, эту вещь у него просто забирали. Я помню, что некоторые свои вещи Колин специально прятал. Среди них не было ничего ценного, просто несколько мелких вещиц, которые он любил и хотел сохранить и которые Малколм непременно бы у него отнял. Он предъявлял права на все, что было у Колина. Эти свои вещицы Колин положил в маленький резной ларец и спрятал его в дупле дуба. Он ходил к этому дубу, чтобы посмотреть на свои сокровища, только когда точно знал, что Малколма поблизости нет. Вероятно, именно в этом причина его желания вершить все дела в замке Вир самолично. Теперь все здесь принадлежит ему, а он привык защищать свое достояние. Он охраняет его очень ревностно.

— Понятно, — сказала Синджен, хотя на самом деле ей многое было непонятно. Поведение Колина было глупым. Ведь теперь он уже не мальчик, а взрослый мужчина.

— Колина невероятно раздражало, что у него нет средств, чтобы вернуть замку его былое великолепие. Вы, Синджен, очень помогли ему.

— А почему тетя Арлет так его ненавидит?

— Она женщина со странностями. Ход мыслей этой старой карги едва ли можно понять, если смотреть с позиций здравого смысла. Ее любимцем всегда был Малколм, почему — я не знаю. Вероятно, потому, что он был будущим лэрдом, и ей хотелось, чтобы он продолжал любить и уважать ее, когда станет здесь полновластным хозяином. С Колином же она обращалась так, словно он был отродьем какой-нибудь цыганки и самой что ни на есть последней спицей в колеснице. Помню, она рассказала Малколму, что Колин любит поэзию — эту любовь он унаследовал от своей матери, — и Малколм тут же заявил отцу, что он тоже любит поэзию и чтобы тот отдал ему ту книгу стихов, которая есть у Колина. И книга была отобрана у Колина и отдана ему.