– Господь всеблагой! – вскричал Озрик, устремив на кухарку горящий яростью взгляд своих покрасневших от бессонной ночи глаз. – Как смеешь ты задавать мне столь ничтожные вопросы, когда моя внучка лежит мертвая в этом зале и я жду священника, который должен читать по ней литанию?
– Я… я…
– Пусть вассалы жрут все, что им попадется под руку. Что же касается членов моей семьи, то им в такую тяжкую минуту вряд ли кусок в горло полезет.
– Вот что, Хильда, – ровным голосом сказал Люсьен, – отправь-ка ты в казармы своего человека – пусть передаст солдатам, что завтрака и обеда сегодня готовить не будут и им придется довольствоваться сухим пайком. Сюда же, в зал, вели прислать вина, фруктов и холодного жареного мяса. Очень может быть, что и лорд Озрик, и леди Адриенна, утомившись от горя и забот, связанных с отпеванием и похоронами, проголодаются и захотят подкрепиться.
– Очень хорошо, милорд.
Хильда попыталась было присесть в поклоне, но, вспомнив замечание Люсьена относительно всяческих церемоний, быстро выпрямилась. В ее устремленном на молодого рыцаря взгляде сквозила благодарность и еще что-то. Что именно, Люсьен пока не мог определить. «Должно быть, – подумал рыцарь, – она все еще пытается вспомнить, кто я такой».
– Иди, женщина.
Хильда кивнула и, подобрав юбки, поспешила к двери, которая вела на кухню.
– Лорд Озрик!
На этот раз к хозяину замка обратился молодой человек в коричневом балахоне с капюшоном и сандалиях на босу ногу. Он стоял в проеме парадной двери, а за его спиной маячила могучая фигура сэра Хьюберта.
– Отец Лоуренс!
Люсьен заметил, как Адриенна вскинула голову и обратилась к священнику, но не узнал ее голоса. Он был хриплым, каким-то чужим. Между тем священник, окинув взглядом стол, на котором лежала Шарлотта, направился к Озрику. Висевшее у него на поясе распятие при каждом шаге хлопало по бедру.
– Прошу меня простить…
– Во имя Божье, где ты был? – осведомился Озрик, когда молодой священник приблизился к нему и преклонил колени.
– Мы обнаружили его в Уэксли, – сказал следовавший за ним по пятам Хьюберт. – Отец Лоуренс отправился туда, чтобы отслужить мессу.
– Кто, интересно знать, построил для тебя церковь и платит тебе за отправление служб? Кто-нибудь из Уэксли?
Озрик не говорил – он орал. Казалось, в лице священника он нашел козла отпущения и теперь выместил на нем свою злость.
– Нет, милорд, – кротко ответил отец Лоуренс. Когда отец Лоуренс в знак раскаяния стал колотиться лбом о каменные плиты пола, Люсьен скривил губы в пренебрежительной усмешке. Этот ручной капеллан Озрика определенно ему не нравился.
– Ты мой единственный благодетель, милорд!
– Почему в таком случае ты позволяешь себе невесть где шляться, когда твои услуги нужны в этом доме?
– Мне нечего сказать в свое оправдание, милорд, – заныл священник, поднимаясь с колен, что было для него непростым делом, поскольку одновременно он пытался воздевать над головой руки. – Но с другой стороны… с другой стороны, я не мог даже предположить, что в мое отсутствие в замке случится… нечто подобное!
Поднявшись наконец на ноги, отец Лоуренс направился к столу, где лежала Шарлотта.
– Я думал, в услугах священника здесь нуждаются двое – леди Шарлотта и твой друг Уилфред Хоутон…
– Не смей упоминать при мне имени этого убийцы, болван! Уилфред уже на пути в ад, и никакое отпевание ему не поможет.
– Но, милорд…
– Читай заупокойную молитву только по леди Шарлотте! – заорал Хьюберт, преданно посмотрев на хозяина. – Прошу извинить меня, сэр, что я взял на себя смелость говорить от твоего имени, но надо же было втолковать этому… хм… священнику, что леди Шарлотта стала жертвой негодяя Уилфреда, а стало быть, читать по нему заупокойную не следует.
Клирик вопросительно посмотрел на старого лорда.
– Приступай! – рявкнул Озрик.
И отец Лоуренс чуть не бегом бросился к столу. Глаза несчастной были закрыты, а на бледном лице лежала печать отрешенности, что придавало ей сходство с ангелом. Адриенна всматривалась в ее личико, слегка касалась ее черных волнистых волос, расправляя их. Священник, торопясь занять место в голове стола, бедром оттеснил Адриенну в сторону, после чего стал бормотать молитвы на языке, который лишь отдаленно напоминал латинский.
При виде этой пародии на похоронный обряд Люсьен не сдержал охватившей его ярости. Поднявшись, он быстро прошел к столу и схватил отца Лоуренса за воротник.
– Ты ведешь себя недостойно, – прошипел он на ухо священнику. – Я видел, как ты оттолкнул леди Адриенну.
– Я ничего подобного…
Люсьен с такой силой встряхнул священника, что у того лязгнули зубы.
– Ты, быть может, думаешь, что здесь, в Эйншеме, представляешь Бога, но когда тебе лично доведется с Ним встретиться, Он мигом избавит тебя от этого заблуждения. Кстати, не забывай, что твоя коричневая сутана отнюдь не кардинальская мантия. В сущности, ты жалкий, нищий монашек и существуешь только милостями своего лорда и леди, что стоит рядом со мной. Поэтому должен всячески угождать своим господам. Понимаешь? – И Люсьен снова встряхнул отца Лоуренса. – Если же ты, капеллан, не будешь исполнять свою службу как должно, я с радостью отправлю тебя из этого мира в мир иной, но сомневаюсь, что тебя встретят там ангелы вроде этой прекрасной девушки, которая лежит сейчас на столе.
Когда Люсьен отпустил священника, у того от страха подогнулись колени и он плюхнулся на пол. Пока отец Лоуренс, путаясь в сутане, поднимался на ноги, Люсьен подошел к Адриенне, нежно коснулся ее подбородка кончиками пальцев и тихо, так, чтобы слышала только она, произнес:
– Отныне, Адди, никто не оскорбит тебя и не причинит тебе вреда. Во всяком случае, пока я жив.
Продолжая стоять с ней бок о бок, Люсьен повернулся к: Озрику и Хьюберту, которые с живейшим интересом за ним наблюдали.
– Милорд, – заявил Люсьен, – несмотря на все то, чти произошло в замке в течение вчерашнего дня и ночи, я настаиваю на том, чтобы наша свадьба с леди Адриенной состоялась в субботу, как и было договорено. Я затронул этот вопрос намеренно – пусть все это знают.
В это мгновение Адриенна издала душераздирающий вопль, от которого содрогнулись все находившиеся в зале. Когда Люсьен повернулся к девушке, она смотрела на него с неподдельным ужасом, притаившимся в глубине ее огромных голубых глаз.
Глава 19
Адриенна как будто пробуждалась ото сна. Она чувствовала прикосновения Люсьена, слышала, как он сказал, что никогда не даст ее в обиду. Он был первым, кого она видела четко и ясно с тех пор… с тех пор, как…
Забытье, из которого она выходила, было ужасным и походило на кошмарный сон. Она видела перед собой лежавшую на постели Шарлотту, ее остекленевшие глаза и про мокшую от крови рубашку. Посреди комнаты стоял сам сатана – воплощение зла, негодяй и убийца Уилфред Хоутон. Последующие события она помнила смутно – знала только, что каким-то непостижимым образом оказалась рядом с Хоутоном и вступила с ним в отчаянную борьбу. В следующее мгновение Хоутон был уже мертв, а она находилась в объятиях дедушки, который крепко прижимал ее к себе и не хотел отпускать. Почему она держала в руке покрытый дымящейся кровью кинжал и откуда он взялся, она не имела представления.
Последующие часы прошли словно в тумане. При всем том Адриенна точно помнила, что все это время занималась сестрой – обмывала ее, обряжала, расчесывала ей волосы. Адриенна о чем-то ее спрашивала, а Лотти ей отвечала. В том, что они общались, разубедить ее было невозможно.
Но вот перед ней неожиданно возник Люсьен и повел речь о том, что отныне он станет ее защитником и опорой. Его прикосновения вернули ее к реальности, а его взгляд, исполненный любви, говорил о том, что отныне она не одинока и у нее есть близкий человек. Его голос ее ласкал, одобрял, вселял надежду.
Она уже почти пришла в себя, но тут Люсьен заявил Озрику, что свадьба должна состояться в субботу, и ни днем позже. Услышав это, Адриенна испытала такой же ужас, как в тот момент, когда увидела, что Шарлотта мертва.
Она открыла рот, чтобы запротестовать, но вместо слов из ее уст вырвался какой-то протяжный, тоскливый вой, напугавший ее ничуть не меньше, чем тех, кто находился рядом с ней в зале. И тогда она повернулась и побежала…
– Адди!
Она мчалась вверх по лестнице, Люсьен следовал за ней по пятам и уже нагонял ее. Адриенна задрала подол до колен и побежала еще быстрее. Пролетела мимо двери, которая вела в их с Шарлоттой спальню. Сюда она не зайдет никогда в жизни! Под крышей находилась маленькая комнатка, но чтобы добежать до нее, опередив Люсьена, и там запереться, требовались силы, много сил – а ей уже не хватало дыхания…
Адриенна бурей ворвалась в комнату на следующем этаже. Ею давно уже никто не пользовался, и она пребывала в запустении. На всех предметах лежал толстый слой пыли.
Кровать, стол и стулья были затянуты паутиной, а оконце крохотное и такое узкое, что выглянуть из него не представлялось никакой возможности.
Запереть за собой дверь она не успела, и Люсьен вслед за ней проскользнул внутрь. Адриенна затравленно огляделась и устремила на него округлившиеся от ужаса глаза. В тусклом свете, проникавшем сквозь оконце, лицо Люсьена казалось мрачным и утомленным.
– Адди! – окликнул он ее исполненным печали голосом.
Она собрала всю свою волю, чтобы не поддаться магическому воздействию его голоса. Когда он, протянув руки, направился к ней, она стала отступать, но ей помешала старинная кровать под балдахином, покрытым паутиной и пылью.
– Адди, почему ты избегаешь меня?
Она не могла этого объяснить и лишь пожала плечами.
– Скажи, ради Бога, Адди, что происходит? Ведь я твой возлюбленный, твой суженый!
Он подошел к ней, положил руки ей на плечи.
– Господь Вседержитель! – воскликнул он. – Да ты вся дрожишь! – Обняв девушку, Люсьен усадил ее на постель и сам сел рядом. – Адриенна, умоляю тебя, поговори со мной.
Адриенна продолжала хранить молчание. Однако положила голову на плечо Люсьена и расслабилась. Впервые после смерти сестры она немного успокоилась. Потом вдруг стала вырываться из объятий Люсьена, извиваясь всем телом.
– Не надо! – взмолился Люсьен. – Заклинаю тебя, Адди, успокойся!
Она продолжала вырываться, а ее голубые глаза горели гневом. Люсьен, однако, удержал ее и, переведя дух, спросил:
– Скажи наконец, почему ты избегаешь меня? Что я тебе сделал?
Неожиданно она обмякла в его руках.
– Это не ты, это мы сделали, – едва слышно прошептала она.
– Мы? – удивленно повторил Люсьен. – Что же такого мы с тобой сделали, Адриенна?
Адриенна наконец выскользнула из его объятий, отбежала подальше и забилась в угол.
– Мы предавались любви, в то время как Лотти умирала!
– Но мы же об этом не знали!
– Я должна была знать! Я же говорила тебе, что заметила у нее на теле кровоподтеки и припухлость на лбу. Я просто обязана была догадаться, что это не просто припухлость, а сильнейший ушиб! И потом: она ведь кое-что мне рассказала. О том, как грубо обошелся с ней Уилфред, когда она попыталась оказать ему сопротивление. Но я не придала этому значения, оставила ее, спустилась к ужину… все кончилось тем, что я отдалась тебе!
Люсьен вскочил с кровати, подбежал к Адриенне и снова заключил ее в объятия.
– В самом деле, почему ты оставила Шарлотту? – спросил он.
– Потому что она не захотела в тот день рассказать дедушке о случившемся. Даже со мной отказалась говорить. Сказала, что хочет спать, и попросила оставить ее в покое.
– В таком случае ты лишь выполнила просьбу сестры – и ничего больше.
– Нет, нет и еще раз нет! – Адриенна снова стала вырываться из рук Люсьена. – Я могла остаться с ней, но не осталась. Проявила слабость, эгоизм, потому что хотела быть рядом с тобой. И еще в глубине души я надеялась, что Шарлотта выйдет за Уилфреда. Ведь откажись она от этого брака, дедушка мог выдать за Уилфреда меня, и тогда я потеряла бы тебя навсегда.
Люсьен, стараясь успокоить Адриенну, принялся гладить ее по голове и плечам.
– Кстати, с дедушкой ты все-таки поговорила, хотя и обещала Лотти этого не делать. Ты не сказала, что Уилфред был с ней жесток, но дала Озрику понять, что сестра не хочет выходить за него замуж. Кстати, Озрик не имел права принуждать к этому браку ни ее, ни тебя, и ты об этом знаешь.
– Это не имеет значения! – воскликнула Адриенна, разражаясь слезами. – Я должна была с ней остаться. Тогда, возможно, она осталась бы жива.
– Заклинаю тебя всеми святыми, Адриенна, выслушай меня! – вскричал Люсьен. – Женщина подчас вынуждена уступить мужчине, когда он силой домогается ее. Но умирают после этого крайне редко. Откуда ты могла знать, что Уилфред буквально искалечил Шарлотту, жестоко избил ее? Тебе такое в голову не могло прийти! И не только тебе.
Адриенна медленно покачала головой. Какие бы аргументы ни приводил Люсьен, она считала, что ей нет прощения, и не сомневалась, что Господь покарает ее за это.
– Скажи наконец, что случилось? Ты больше не любишь меня? – снова спросил Люсьен.
Она чувствовала его дыхание у себя на виске. Больше всего на свете ей хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать. Но она уперлась руками ему в грудь, чтобы сохранить разделявшую их дистанцию.
– Мы… мы не должны… не можем вступить в брак. По крайней мере в ближайшем будущем.
– Что такое?
Адриенна подняла залитое слезами лицо и посмотрела на Люсьена. Его изумрудно-зеленые глаза потемнели, как море в непогоду. Это слегка испугало ее, но не до такой степени, чтобы она отказалась от задуманного плана.
– Мы не можем пока обвенчаться. Я полагала, ты сам понимаешь, что сейчас не время для свадьбы, и очень удивилась, когда ты заявил дедушке, что венчание должно состояться. Возможно, мы вообще никогда не поженимся!
Адриенна наблюдала за тем, как вздымалась и опадала широкая грудь Люсьена, когда он с шумом втягивал в себя воздух, а потом с силой выталкивал его из легких.
– Какое отношение имеет смерть твоей сестры к нацией свадьбе? – произнес он прерывающимся от волнения Голосом.
– Господь Вседержитель! Да самое прямое.
– Не понимаю.
– В таком случае ты болван!
– Что ж, болван так болван, – он привлек ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. – Но тебе, придется объяснить мне, в чем дело.
– Лотти была хорошей! – воскликнула Адриенна. – Красивой, чистой, нежной, у нее было доброе сердце. Она любила Бога и больше всего на свете хотела Ему служить. Она была достойна самого лучшего – а не той жалкой участи, которая выпала ей по воле судьбы. Нет, не судьбы – Уилфреда! Но я… – Адриенна выскользнула из рук Люсьена, подошла к окну и, не поворачивая к жениху головы, продолжила: – А вот я никогда не была хорошей. Даже когда мы были детьми, ужасно с ней обходилась. Когда нам впервые позволили пить неразбавленное вино, я налила ей в чашу уксусу! А еще украла у нее любимую игрушку, спрятала и сказала, что это она сама ее потеряла. Лотти так плакала, но даже это меня не тронуло. Я, конечно, отдала ей игрушку, но гораздо позднее, когда наигралась ею вволю и она стала мне неинтересна.
– Вы были детьми. Знала бы ты, как мы с братьями в детстве подшучивали друг над другом, так тебе твой поступок показался бы ничего не значащим пустяком.
– О, я и потом грешила, когда мы с Лотти вступили в пору девичества. – От слабости и усталости Адриенна покачнулась и, чтобы не упасть, вцепилась пальцами в спинку кровати. – Взять хотя бы эту злосчастную историю с поездкой на ярмарку в Фортенголл. Ты ведь знаешь, что это я склонила Шарлотту тайком уехать из дома. Не говоря уж и том, что на ярмарке я вела себя как последняя шлюха.
Ужтебе ли об этом не знать? – Она повернулась к Люсьену, устремив на него полный страдания взгляд. – Я тешила свою похоть, нарушала Божьи заповеди и законы нашей святой матери церкви. Выполняла все свои прихоти.
Она перевела дух и откинула со лба локон, упавший ей на глаза.
– Я столько всего натворила, что не имею права на счастье. Тем более что моя сестра, добрая благородная Лотти, мертва.
– В жизни как в азартной игре: то везет, то нет. Остается лишь наилучшим образом распорядиться выигрышем, если он выпадет, или свести до минимума последствия проигрыша.
Что-то в голосе Люсьена заставило Адриенну насторожиться и с любопытством на него посмотреть.
– Уж не на свою ли миссию ты намекаешь, рассуждая подобным образом? Чего, интересно, ты в жизни лишился и что намереваешься отыграть у судьбы?
– Оставь в покое мою миссию! – резко бросил он, подойдя к ней и сжав ее руку. – Я говорю сейчас о нас с тобой. Я нашел тебя, Адди, потом потерял, потом обрел вновь. И не хочу больше терять. Мы должны быть вместе и обязательно будем!
– Обязательно будем? Уж не научился ли ты предсказывать будущее по звездам?
– К черту звезды, Адди! Мы сами выстроим свое будущее.
Он привлек ее к себе, и она упала в его объятия. Знал бы кто-нибудь, как ей хотелось ему верить! Ведь воображение уже давно рисовало ей радужные картины их совместной жизни.
– Не понимаю, как можно жениться на убийце?
– Убийце? – удивился Люсьен, приподняв ее лицо.
– Да, на убийце! Разве это не я зарезала Уилфреда Хоутона?
– Нет, – покачал головой Люсьен. – Ты разве не помнишь, как все было? Я оттащил тебя от него, прежде чем он успел вонзить тебе меж лопаток кинжал. Ну а потом… Потом мы с ним долго боролись, и он напоролся на собственный клинок.
– Но я… я…
– Ты только ранила его. Но твой удар не был смертельным. Это я по милости Господа вонзил ему в сердце его же собственный кинжал, отомстив тем самым за Шарлотту и за тебя.
Сквозь слезы она плохо видела лицо Люсьена, но не сомневалась в том, что он говорит правду. Да, она хотела убить Хоутона, но это сделал за нее Люсьен.
– А ты сама? Готова ли ты выйти замуж за убийцу? – хриплым голосом спросил Люсьен.
– Ты не убивал. Ты совершил акт возмездия. Убийцей был Уилфред, и он получил по заслугам.
Она обвила его шею руками и поцеловала. Когда они прервали поцелуй, чтобы перевести дух, Люсьен провел кончиками пальцев по ее щеке и прошептал:
– Я люблю тебя, леди Адриенна. Не покидай меня и стань моей женой.
– Я тоже тебя люблю. И выйду за тебя замуж.
Она и вправду не смогла бы его покинуть. Спасая ее и Шарлотту, он убил двух разбойников на большой дороге. Чтобы отомстить за Шарлотту и за нее, расправился с Уилфредом. И впредь будет ее опорой и защитой.
Прижимаясь к нему, Адриенна думала о том, что Шарлотта вряд ли стала бы возражать против их брака. Лотти уже давно, еще раньше, чем сама Адриенна, поняла, что они с Люсьеном созданы друг для друга.
– Я хочу убедиться в ваших чувствах, – заявил Озрик. Люсьен и Адриенна находились в покоях старого лорда, который мрачно на них смотрел. – Я не стану вас принуждать к этому браку.
– Я готова выйти замуж за сэра Люсьена, – заявила Адриенна.
– Правда? Помнится, когда сэр Люсьен просил у меня твоей руки, ты не выразила особого восторга. А час назад просто-напросто от него сбежала!
– После всего, что случилось, у меня помутился рассудок, милорд. Но теперь я знаю, чего хочу. Я хочу выйти замуж за сэра Люсьена.
Озрик, прищурившись, со скептическим видом посмотрел на свою воспитанницу. Затем перевел взгляд на молодого рыцаря.
– Суббота не за горами, рыцарь. Быть может, отложим свадьбу? Пока не закончится траур по Шарлотте?
– Я бы с радостью последовал твоему совету, милорд, – сказал Люсьен. – Но не могу. Мне пора уезжать. Однако оставить Адриенну здесь, не обвенчавшись с ней, я тоже не могу. Кто знает, как долго продлится миссия, порученная мне королем?
– Адриенна, ты согласна с тем, что говорит этот рыцарь?
– Согласна, другого выхода нет.
– В таком случае похороны Шарлотты состоятся сегодня же. Что же касается свадебных торжеств, они продлятся недолго. И венчание, и последующее пиршество будут весьма скромными. В знак уважения к памяти усопшей.
– Мы согласны, – чуть ли не в один голос сказали Адриенна и Люсьен.
Ко времени похорон дождь немного утих. Отец Лоуренс читал заупокойную молитву. На этот раз он очень старался, и молитва звучала торжественно – так, во всяком случае, показалось Люсьену. После этого состоялся вынос тела. Гроб несли четыре рыцаря из гарнизона Эйншема – сэр Хьюберт в том числе. Проводить в последний путь леди Шарлотту пришло все население деревушки Эвендейл. Склонив голову, крестьяне в полном молчании следовали за гробом к фамильному склепу баронов Эйишем, где должна была упокоиться бедняжка Лотти. Такое многолюдство радовало Люсьена. То обстоятельство, что простые люди питали к покойнице любовь и уважали ее, должно было, по мнению Люсьена, послужить для Адриенны немалым утешением.
Когда гроб с телом Шарлотты был установлен в фамильном склепе, а вход в него завален камнями, люди начали расходиться. Адриенна хотела было остаться у склепа и еще раз прочитать молитвы за упокой души горячо любимой сестры, но Люсьен и Озрик ей не позволили и увели ее от места последнего упокоения Шарлотты чуть ли не силой. Они опасались, что девушка промокнет насквозь и заболеет.
Потом обстоятельства сложились таким образом, что Люсьен не видел Адриенну до дня их свадьбы.
Глава 20
Люсьен сидел у себя в спальне в полном одиночестве. Нельзя сказать, чтобы это ему нравилось. Обстановка здесь напоминала о тех временах, когда он был беспомощным ребенком, а ему хотелось чувствовать себя в замке полноправным хозяином. Неудобство, которое он испытывал, увеличивалось еще и оттого, что все в этой комнате казалось ему сейчас каким-то маленьким и убогим. В детстве же находившиеся здесь предметы представлялись ему огромными.
Как ни старался Люсьен отделаться от печальных мыслей, это ему плохо удавалось. И причиной тому было состояние Адди. Временами ему казалось, что она не в себе – и в этом не было ничего удивительного. Глубокая скорбь сильно влияет на рассудок человека, особенно женщины. Как известно, женщины более эмоциональны, чем мужчины, и легче поддаются депрессии.
Если она и впрямь тронулась умом, он не может на ней жениться. Не жениться тоже не может.
Да, он должен на ней жениться. Когда она стала его избегать, а потом неожиданно заявила, что за него не выйдет, он запаниковал и сделал все, чтобы склонить ее к браку. Утешая ее, разговаривая с ней, выслушивая ее аргументы против свадьбы и опровергая их, он не думал ни о своей миссии, ни об Эйншеме. Даже забыл о своем старинном враге Озрике, о сэре Кристиане, которого он отправил с посланием к своим братьям, об армии, которую Рейвен и Питер должны были привести к стенам замка в условленный срок. В эти минуты он думал только об Адриенне, о том, чтобы стать ее мужем и отцом ее детей.
– Проклятие! – пробормотал он, хватив кулаком по плохо выбеленной стене. Как могло случиться, что Адриенна заставила его забыть о своей миссии, которую он лелеял в душе на протяжении многих лет? Это было настоящее наваждение – явление, в суть которого он предпочитал не вникать. Он гнал от себя сомнения в справедливости того, что затеял, поскольку рыцарь, испытывающий сомнения в канун решительной битвы, обречен на поражение.
Подойдя к окну, он выглянул во двор. Сэр Кристиан только что вернулся из Фортенголла и направлялся к конюшне, ведя в поводу лошадь.
Меся сапогами покрывавшую двор бурую жижу, Люсьен направился к стоявшим у конюшни рыцарям. Тот, что помоложе – сэр Хьюберт, – отчаянно жестикулируя, втолковывал что-то сэру Кристиану. Когда Люсьен к ним приблизился, Хьюберт положил руки на поясницу и спросил:
– Хочешь о чем-то меня спросить, сэр Люсьен?
– Нет. Просто вышел подышать воздухом. В комнате душно, да и вообще… Ну, ты понимаешь?
– Разумеется, – невесело кивнул Хьюберт. – Я как раз рассказывал сэру Кристиану о том, что произошло. Кстати, ты знаком с сэром Кристианом?
– Уже познакомились.
– Его как раз не было в замке, когда леди Шарлотта и лорд Уилфред… – Хьюберт не договорил, лишь пожал плечами. Казалось, ему не хватало слов, чтобы описать трагедию. Затем он повернулся к Кристиану: – Где, интересно, ты пропадал последние два дня?
– Ездил по одному делу, порученному мне милордом, – ответил Кристиан, многозначительно посмотрев на Люсьена.
– Эй, Хьюберт! Тебя зовет капитан, – крикнул из окошка башни какой-то солдат.
– Раз зовет, надо идти.
Люсьен с Кристианом проводили взглядом Хьюберта, после чего Кристиан спросил:
– Что, черт возьми, здесь произошло? Леди Шарлотта умерла, Уилфред убит…
– Этот ублюдок Уилфред изнасиловал свою невесту, леди Шарлотту, и так избил, что она умерла. А потом чуть не прирезал Адриенну, пришлось его утихомирить…
– Да что ты говоришь!
– О деталях этого печального происшествия тебя поставят в известность приятели по казарме, – сказал Люсьен, зашагав по двору рядом с Кристианом, – расскажи лучше, как съездил?
– Прекрасно. Всем, кому надо, сообщил о твоих планах. В Фортенголл прибыл еще до начала дождей. Короче, твои братья станут лагерем к востоку от деревушки Эвендеил уже завтра вечером.
– Спасибо тебе, Кристиан. – Мужчины остановились, чтобы пропустить важно шествовавших по двору гусей. – Кстати, ты сможешь подлить сок белены в бочку с вином, предназначающимся охране? Хочу, чтобы к тому времени, как на свадьбу пожалуют незваные гости, у стоящих на часах солдат произошло легкое помутнение рассудка.
– Сделаем. У меня в Эвендейле знакомая знахарка имеется. Она мастерица по части всякого рода настоек и зелий. – Когда гуси прошли, оба рыцаря снова зашагали по двору. – Значит, свадьба все-таки состоится? Несмотря на то что произошло в замке? – спросил Кристиан.
– Состоится, – кивнул Люсьен. – Впрочем, пиршество будет скромное, без особого шума, большого стечения гостей не предвидится.
– Без шума, говоришь? Что-то я сомневаюсь. Особенно когда подтянутся твои ребята из лесу.
– Когда они подтянутся, это уже не будет иметь никакого значения.
После возвращения сэра Кристиана меланхолия, овладевшая было Люсьеном, исчезла. Событие, которого он ждал много лет, приближалось, и это придало ему новые силы и заставило сердце учащенно биться. Узнав, что Адриенна заперлась у себя в комнате и молится о безвременно ушедшей сестре, он испытал облегчение, надеясь, что молитвы помогут ей обрести душевное равновесие. В то же время она не заметит, как сильно он возбужден, и не станет ни о чем спрашивать. Будь она рядом, непременно заподозрила бы неладное. Люсьен знал, что она наблюдательна. Другое дело – Озрик. Его провести нетрудно. Общаясь со старым лордом, Люсьен пришел к выводу, что тот не столь проницателен, хитер и коварен, как ему представлялось. Так что в решительную минуту с ним легче будет сладить.
– Люсьен, что с тобой? – спросил Озрик, когда рыцарь спустился в большой зал. – Бродишь по замку с отсутствующим видом, словно лунатик. С головой не все ладно?
Вечерело. Сумрак сгущался, но факелы еще не зажигали.
– Ты угадал. У меня и вправду в голове какой-то сумбур.
– Сумбур в голове? И это накануне свадьбы? – Люсьен выдавил улыбку.
– Потому и сумбур, лорд Озрик. Думаю, поездка на моем Мерлине, который, надо признать, застоялся у тебя в конюшне, основательно прочистит мне мозги. Кроме того, мне необходимо немного размяться. За время пребывания в Эйншеме я основательно расслабился, а между тем меня ждет королевская служба, которая сопряжена с риском. Как знать, вдруг мне придется взяться за меч?
– Согласен. Развеяться тебе не мешает. Я бы хотел, чтобы Адриенна тоже…
– Кстати, как она? Надеюсь, ее состояние не ухудшилось?
– Не волнуйся. Она скоро придет в себя. Суть ее душевного неустройства в том, что ее терзают две сильнейшие привязанности, которые буквально разрывают ее на части.
Люсьен насторожился.
– Это какие еще привязанности?
– Как какие? Любовь к тебе – и любовь к Шарлотте. Она была так привязана к сестре, а теперь Лотти не стало. Адриенна хочет молиться о ней, вспоминать ее, носить по ней траур. С другой стороны, она любит тебя так сильно, как только может любить женщина. Но ты торопишь ее с браком, не даешь возможности отдать последний долг сестре. Вот она и нервничает.
Люсьен с мрачным видом кивнул.
– Ничего не поделаешь, мне скоро ехать.
– Я знаю, – сказал Озрик. – И Адриенна знает. Но от этого ей не легче.
Озрик с минуту помолчал, положил руку на плечо Люсьена и сказал:
– Ты это… Будь с ней помягче. У нее сейчас на сердце такое творится. Не знаю, хватит ли у нее сил со всем этим справиться.
– Хватит. Она сильная, – пробормотал Люсьен, всем сердцем желая, чтобы так оно и было.
Отвесив Озрику поклон, Люсьен медленным шагом направился к конюшне. Как же он ненавидел старого лорда! Вернее, как хотел его ненавидеть. Он просто не имел права испытывать к нему другие чувства, но тем не менее…
Оказавшись у коновязи, он взял из рук поджидавшего его грума поводья и, вдев ногу в стремя, легко перенес в седло свое мускулистое поджарое тело. Дав Мерлину шпоры, он сразу послал жеребца в галоп и, промчавшись по двору и поднырнув под не успевшую еще подняться до упора решетку, выехал из ворот, проскакал по подъемному мосту и помчался по узкой тропинке к лежавшей у подножия холма деревне.
Распугав цыплят и разбрызгивая копытами грязь, Мерлин промчался как буря по деревенской улице и выехал за околицу. Тут Люсьен дернул за поводья, перевел коня на рысь и поехал по грязной, разбитой копытами дороге, поглядывая на лес, стоявший стеной на востоке.
