Мятежные системы

Подполковник вынул окровавленный меч из тела и с бешеным азартом стал наносить им беспорядочные удары по трупу. Масканин ошеломленно смотрел на все это безумие сквозь слипшиеся от крови глаза. Он не мог поверить в происходящее, настолько это было невероятно, ужасно и неожиданно. Ему не верилось. Раз за разом, в воображении представало любимое лицо Цинтии и каждый раз его перегораживала перекошенная испачканная кровью звериная морда Самхейна.Психосканирование мозга и его пагубное влияние на психику, избиения и стресс при виде мучений и жестокой смерти любимого им человека заставили забыться его больное сознание в спасительном «ничто»

Масканин отключился.

Что с этим делать? — Спросил кто-то.

Киньте его в карцер. А потом — рудники. В мир смерти. Там он долго не протянет.

ГЛАВА 4

Планета Хатгал ІІІ являлась миром промышленных разработок. Подобно сотням других сходных с ней миров она поставляла на внутренний рынок Империи Нишитуры миллионы тонн редчайших минералов и сотни миллионов тонн обогащенных руд. Все подобные сырьевые мирки имели малопригодные атмосферы для человека, либо вовсе их не имели.

Хатгал ІІІ не был исключением. Основным элементом его атмосферы был азот, составляющий ровно пятьдесят процентов. Далее метан, кислород, аммиак и множество всевозможных соединений и галогенных газов. Хатгал ІІІ имел всего один «устойчивый» остывший материк, другие два были испещрены тысячами вулканов и кратеров и ядовитыми озерами, и проявляли повышенную сейсмическую активность.

Работали на Хатгале ІІІ сложнейшие горнодобывающие машины, сверхпрочные интеллектуальные роботы и десятки тысяч рабов, принадлежащих департаменту промышленности, подчиненному эфору Туварэ.

Огромный тюремный корабль нырнул в атмосферу планеты и лишь пройдя половину посадочной траектории затормозил, резко и болезненно, ничуть не заботясь о своих пассажирах. Только после этого он перешел на антигравы и приземлился в ожидающем его космопорту медленно и аккуратно опустившись в раскрытый гигантский шлюз герметичного купола ангара. Спустя минуту, все пространство вокруг корабля было оцеплено охранниками и боевыми гравитолетами. К трапу корабля подогнали гигантский вездеход и шесть сотен новых заключенных заполонили его, под жестким контролем охраны, сопровождавшей вновь прибывших пинками и матами.

Покинув космопорт, вездеход доставил свой груз в распределительный блок куда загоняли гуськом, между двух цепей охраны, вооруженной дубинками и весьма усердно ими орудующей.

Попав внутрь, он занял очередь, растянувшуюся на десятки метров. Все помещение выглядело грубым и нелепым, полностью металлическим с преобладающими унылыми тонами. Видеокамеры и зоркие охранники фиксировали любое движение вновь прибывших. Каждые несколько минут избивали нерасторопного заключенного. Иногда дубинками, иногда прикладами стэнксов и тяжелыми ботинками.

Очередь подошла и он увидел широкое окошко в стене, за которым сидел старый, но крепкого вида охранник со множеством нашивок и орденов. Его стол был заставлен различной аппаратурой и остатками бесчисленных завтраков.

— Имя? — Прогремел бээнец.

Он хотел было сказать, но передумал. Пусть его полное имя будет известно только ему самому.

— Мэк.

— Возраст?

— Двадцать пять стандартных лет.

Его ответ полностью удовлетворил охранника.

— Вставь руку сюда.

Мэк повиновался и вставил руку в узкое круглое отверстие в стене, помеченное светящимся трафаретом эмблемы БН и ощутил, как невидимые ему зажимы надежно зафиксировали предплечье и почувствовал жгущую, но не долгую боль.

— Твой номер ОСО 5211788, запомни. — Охранник выдал комплект тюремного серого комбинезона.

Мэк схватил одежду и пошел к группе уже обслуженных. На руке бледно флюоресцировала наколка с номером.

Когда очередная группа вновь наполнилась, ее вывели из помещения в очень просторный и герметичный ангар и погрузили в гравитолет, предназначенный для перевозки заключенных. За время двухчасового перелета, во время которого заключенные получили не один ушиб, он внимательно рассматривал разделивших с ним судьбу людей. У всех угрюмые лица и полные мрачных раздумий глаза. Они размышляли о своем горьком будущем, как размышлял и он. Впереди не было ничего хорошего и это было ясно, как дважды два.

В своем новом «жилище» группу Мэка встретил необычайно высокий и худой офицер, его нишидская кожа была не просто молочной, а бледной, словно смерть. Он приказал построить вновь прибывших и взял в руки стэк, которым уверенно завертел между пальцев.

— Я капитан Атанас и я руковожу объектом 114Е, на котором вы отныне будете работать. Вы будете распределены по бригадам моего отряда.

Капитан Атанас окинул взглядом новых рабочих—рабов, брезгливо сморщился, выказав свое неудовольствие их видом и их существованием вообще, и продолжил:

— Запомните, самое главное на Хатгале ІІІ — это дисциплина и полное подчинение. К нарушителям будут применяться суровые наказания. Я имею право убить любого из вас всех любым способом, какой мне взбредет в голову. Вы будете разбиты на группы по три человека и если какой—то урод вздумает бежать, он обрекает на смерть своих товарищей, потому что без их ведома он этого сделать не сможет. Если вздумает сбежать группа, то, когда ее поймают, а их всегда ловят, их ждет халцедонская язва. Для тех тупиц, которые не знают, что это такое, я скажу, что это очень долгая и весьма болезненная смерть. Кроме того, хочу предостеречь явных идиотов, которые почему—то всегда попадаются, атмосфера на Хатгале ІІІ ядовитая, поэтому бегая по этим вонючим горам без скафандра, вы не проживете и нескольких минут. И последнее, некоторые из вас осуждены всего лишь на двадцать лет. Так вот, случается, что дожив до окончания срока, администрация таких освобождает и отправляет на окраинные миры империи.

Капитан слегка улыбнулся.

— Так что еще раз подумайте, прежде чем попытаетесь сбежать или устроить поножовщину. А теперь вас сопроводят в бараки, где вы будете накормлены и переодеты в спецовку. С этого момента на гуманное обращение не рассчитывайте. Все вы сволочи, преступники и враги империи, а значить единственное ваше предназначение — сгнить в этой вонючей дыре.

Капитан взмахнул стэком и тот час же послышались надрывные команды охранников. Заключенных повели в бараки.

Бараки для рабов располагались в выдолбленных горнороботами скальных пещерах. От самой породы они изолировались прочным металлом, от атмосферы — двойными шлюзами, а от возможных аварий — несгораемыми пластиковыми перегородками, которые могли полностью изолировать друг от друга все секции. Изолированные секции могли некоторое время поддерживать автономное существование и имели аварийный запас продуктов и воздуха. Бараки надежно охранялись совершенными электронными системами, караульными постами, автономными лазерными установками и находились под наблюдением воздушных патрулей.

Хатгал ІІІ убивал и дела это порой массово: обваливая тонны пород, взрывая попутные газы в шахтах и штольнях, удушая через разгерметизированные изношенные скафандры или сводя невольников с ума долгими годами каторжной работы.

Но несмотря на полное безразличие к человеческой жизни, администрация этого каторжного мира делала все, чтобы уменьшить смертность. Сотни таких планет поглощали просто неимоверное количество рабочей силы, которую нужно было постоянно восполнять. Социальная система империи имела много врагов, особенно среди покоренных народов, недовольство которых время от времени выливалось в бессмысленные и кровавые бунты. Поэтому на миры смерти уже давно стали отправлять только преступников, совершивших уголовные преступления или деяния против империи. Законопослушный ненишид был полностью гарантирован от сией печальной участи. Были и другие источники рабочей силы — неугодные личные рабы и военнопленные.

Барак, куда втолкнули Мэка, был рассчитан на сорок человек — рабочую бригаду.

— Хатан, этот твой. — Бросил охранник бригадиру и вышел.

Хатаном оказался широкоплечий молодой парень, чуть выше среднего роста. Его массивную голову венчали черные, словно сама ночь, волосы и такие же черные глаза изучающе осматривали новенького.

Несмотря на его молодость, а здесь находились и те, кто на десятки лет были старше бригадира, чувствовалось, что этот лидер пользуется непререкаемой властью.

— Как звать? — Без особого интереса спросил он.

— Мэк.

— По какой статье?

Мэк пожал плечами в ответ.

— Не знаешь за что сюда попал?

Мэк еще раз пожал плечами и ответил:

— Я не из империи.

Хатан присвистнул, вокруг возбужденно загомонили. Он поднял руку, призывая к тишине.

— И как же это тебя, интересно, угораздило?

— Захвачен в плен во время боя — ответил Мэк, решив не раскрывать всех обстоятельств и впервые отвел взгляд от бригадира, чтобы осмотреться.

Четыре десятка зэков хранили молчание, которое нарушил Хатан:

— Так значит наши беложопые ангелы—хранители где—то затеяли небольшую войну. Будешь в группе с Маонго и Шкоданом. А вообще, если будешь дружить с головой, будешь жить нормально. Если попадешься на воровстве или стукачестве, тебе не жить. Захочешь закосить — обращайся ко мне. Если будешь делать это сам и часто — станешь бессменным шнырем. Усек? Ну а пока Маонго покажет твою койку. Там переоденешься. На ужин ты опоздал. Скоро отбой.

Здоровенный негр провел Мэка в отдельный кубрик, где в одну линию были расположены три койки. Тут же сидел бледный, щуплый, изможденный мужичок, который, после того, как Мэк ему кивнул, представился Шкоданом. В его голосе ощущалась какая—то затравленность.

Мэк успел немного умыться, когда прозвучал длинный низкий сигнал.

— Падай скорее на койку, — сказал Маонго и тут же последовал собственным словам.

Через некоторое время дверь в помещение отворилась. Вошел охранник, прошелся вдоль центрального прохода, заглянув в каждый кубрик, и объявил:

— Отбой!

За ним автоматически захлопнулась стальная дверь.

Свет погас и тут же, над дверью в помещение, включилась тусклая лампа ночного освещения. При обходе охранники могли открыть смотровое окошко и оглядеть, что творится в бараке. Мэк подумал, что не проще было бы установить хотя бы обыкновенную видеокамеру?

— Потушите луну! — Крикнул кто—то.

На центральном проходе послышались шаркающие, но тихие шаги, ночная лампа была занавешена одеялом. Стало почти полностью темно.

Кровать Мэка находилась сразу у прохода и он выглянул посмотреть, что будет дальше. Но человек у «луны» и не думал уходить, припавши к смотровому окошку. Мэк минут двадцать ждал, когда тот уйдет спать, но так и не дождавшись, позволил себе забыться сном.

Снились ему опять кошмары. Сначала он разговаривал с Цинтией, она смеялась и шутила, они вместе гуляли, ужинали в ресторане. Потом появился человек в черном, с бледной кожей, и снова, и снова продолжал надругаться над его любимой. И каждый раз в ушах стояли ее полные отчаяния и боли крики. Потом возникло бледное лицо подполковника Самхейна, которое открывало страшную пасть, испещренную рядами острых желтых, словно частокол, зубов. Внезапно изо рта Самхейна полились потоки крови и он дико и остервенело засмеялся. Смеялся очень долго и Мэк чувствовал свою полную беспомощность, бессмысленную ярость, не находящую выхода и душащую ненависть. Мерзкая морда бээнца-палача начала быстро увеличиваться, мясистые, злобные глаза светились победой, завораживали, тянули к себе. Мэк стал проваливаться во все растущий глаз Самхейна, его тащило туда неведомой силой. Потом он увидел в этом глазу свое отражение, прикованное цепями к воздуху и немогущее освободиться. Все его тело было окровавлено и обезображено.

Мэк почувствовал, что проснулся. Его прошиб холодный пот. Кругом темнота и тишина. Сначала прошла мысль, что он проснулся от кошмара, но потом он отбросил ее. Кто-то тихо и медленно крался рядом. Бесшумно вскочив и схватив невидимого врага, Мэк в одно мгновение выкрутил ему руку и заткнул рот. Этот кто-то даже не оказал сопротивления, а его тело сильно трясло.

Немного ослабив хватку, Мэк освободил ему рот и спросил шепотом:

— Ты что тут делаешь?

— Я Шкодан… — ответил человек срывающимся от боли в руке голосом. — Я не хотел ничего сделать. Я всегда хожу по ночам.

— Но зачем? — шепотом, как и Шкодан, спросил Мэк.

— Чтобы сменить у двери Сирила. Мы с ним по очереди дежурим у «луны», чтобы вовремя услышать охранника и снять одеяло.

Мэк освободил его и лег обратно на койку. Он позволил себе еще немного подумать о случившемся и снова заснул.

Утром его разбудил звуковой сигнал, возвестивший о подъеме. Тут же все покинули свои койки и разбрелись, кто к очкам справлять нужду, кто к умывальникам приводить себя в порядок. Один из заключенных дал Мэку тюбик с пеной и станок для бритья — такой же как и у остальных. Мэк удивленно посмотрел на свои новые вещи и на то, как другие сбривают утреннюю поросль. Он впервые видел подобные инструменты, ведь во всей галактике о подобных орудиях давно уже забыли, предпочитая либо депиляторы, либо молекулярное бритье. Многие же шли на операции по удалению корней волос. Мэк всегда презрительно относился к таким операциям и теперь почти что пожалел об этом. Аккуратно побрившись, и тем не менее, порезавшись в нескольких местах, Мэк смыл остатки пены и услышал голос Хатана:

— Строиться! Живее!

Заключенные построились в одну кривую линию на центральном проходе. Тяжелая дверь отворилась и в камеру вошли трое охранников.

— Все в порядке, сержант, — доложил Хатан одному из них. Тот кивнул в ответ и жестом приказал стоящему снаружи рабу вкатить тележку с завтраком: по одной для каждого миске какой—то каши и по куску пластилинового на вид хлеба.

Мэк ожидал, что каша будет мерзкой на вкус и не ошибся. Без запаха, без вкуса — это было бы еще ничего, но жидкий жир, в которой она растворилась, противно расползался по рту и пищеводу. Хлеб оказался ей под стать — безвкусная пристающая к зубам масса.

Перед началом работы Мэк получил свой первый новенький скафандр, плотно облегающий тело. Скафандр был сделан из прочной металлизированной ткани, полностью герметичной. Его дополняли тяжелые горные сапоги с металлическими набойками, толстые рукавицы и гермошлем с вмонтированным приемо-передатчиком. Империя не скупилась на амуницию для рабочих—рабов, исправно поставляя на миры смерти добротные скафандры, которые менялись каждый месяц, так как за это время его прочная ткань изнашивалась, не выдерживая воздействия минералов и тяжелых нагрузок.

Бригада Хатана занималась добычей минералов в одной из штолен методом взрывов. Перед началом нового рабочего дня, Мэк, Маонго и Шкодан получили несколько ящиков с аммонитовыми шашками, которыми следовало взрывать породу в конце туннеля. Взяв по несколько шашек, группа заложила их в нескольких выщербинах, после чего Маонго к каждой связке установил детонатор, срабатывающий от дистанционного пульта.

— Уходим! — бросил он.

Отойдя на безопасное расстояние, Маонго произвел подрыв. Бьющим по ушам грохотом, грянул взрыв, взметнувший клубы серой пыли и разворотивший породу. Тут же к месту взрыва устремился приземистый робот, обладающий десятком конечностей, за ним люди — помочь машине расчищать завал и наполнять подоспевшие самодвижущиеся платформы для породы.

В неосевшей пыли плохо различались человеческие силуэты и поэтому заключенные опасались во всю орудовать своими силовыми раздробителями. Шкодан с Маонго привычно выжидали. А их робот—партнер был снабжен датчиками, реагирующими на людей, и поэтому он шустро разгребал завал и дробил глыбы без риска причинить вред людям.

Заключенным же оставалось наполнять подкатившую к ним порожнюю платформу.

Мэк накидывал на платформу глыбу за глыбой, удивляясь почему эту простейшую операцию здесь не выполняют специальные механизмы, Шкодан тоже тягал здоровенные каменюки. А Маонго лениво перетаскивал не очень крупные булыжники, выражая всем своим видом, что это для него привычная форма работы.

Стараясь не обращать внимания на негра, Мэк довершил наполнение платформы и та укатила прочь. В ту же секунду ее место заняла следующая. Так продолжалось несколько часов, остались только крупные глыбы, которые люди и робот раздробливали на более мелкие.

— Иди сюда. — Сказал Маонго Шкодану.

Тот послушно поплелся к развороченной негром глыбе и принялся переносить куски породы на гравитележку. Мэк продолжал дробить и нагружать, краем глаза наблюдая за своими напарниками. Неся очередной камень, Шкодан споткнулся и упал, сильно ударившись об угол платформы. Мэк хотел подскочить и помочь ему встать на ноги, но Шкодан уже стал подыматься сам. Сквозь оргстекло гермошлема было видно, как усмехнулся Маонго. А горный робот самозабвенно занимался дроблением.

Мэк продолжал работать, одновременно раздумывая, не вступиться ли ему за Шкодана? Его сильно подмывало начистить морду самодовольному качку, но не хотелось ввязываться в драку в первый же рабочий день. Но самым главным фактором, охладившим его пыл, была опасность повреждения чьего-нибудь скафандра, что означало неминуемую смерть.

После расчистки завала была вновь заложена взрывчатка. Отойдя в безопасное место, Мэк осмотрел свои перчатки, исцарапанные острыми краями минерала. Прочная ткань не выдерживала сильного трения и уже начинала изнашиваться. Мэк пришел к выводу, что максимум через неделю ему понадобиться новая пара. При осмотре скафандра, были заметны несколько потертостей и царапин. Даже обивочный металл сапог был иссечен минералом.

Прогремел новый взрыв, за которым последовал новый цикл добычи. За день группа успевала проделать пять циклов, что занимало 15—16 часов.

Сутки на Хатгале ІІІ длились чуть больше 23 часов. Семь—восемь свободных от работы часов заключенным отводилось на кормежку, проверки и сон.

Так, в бесконечной круговерти измождающих рабочих циклов и отсыпаний, Мэк провел свои первые две недели. Здесь не было выходных, никто даже не заикался об этом. Единственным развлечением для рабов было спиртное — жуткое пойло, выдаваемое раз в неделю всем бригадирам, которые потом распределяли его среди своих людей.

Попробовав эту дрянь, которую все называли «чиу», Мэк выплюнул его на пол. Увидав такую реакцию новенького, все дружно загоготали, а кто—то сказал, что со временем человек и к дерьму привыкает, если это самое дерьмо может стать единственной для него отдушиной.

Мэк заметил, что почти все считали время по попойкам. «Это было две пьянки назад… то произойдет через три…» Еще он заметил, что Хатан практически всю «трезвую» неделю находится на подпитии и, когда он переберет норму, всегда находится пара—тройка зэков, летающих по кубрикам под его кулаками—кувалдами. Но когда приходит день раздачи чиу, бригадир почти трезв.

В одном из очередных циклов, Мэк как всегда вспарывал минерал силовым раздробителем, когда услышал по приемо—передатчику крики и матерную ругань Маонго. Тщедушный Шкодан сделал неуверенную попытку увернуться от кулаков верзилы и, пропустив несколько ударов, рухнул на камни.

Мэк стиснул зубы и снова решил не вмешиваться, вспоминая, как накануне сцепился с Маонго и тот схватился за раздробитель, вынудив Мэка сделать то же самое. Явная опасность подобной драки была несомненна — достаточно малейшей дырки в скафандре и своевременно доставить человека в помещение с нормальной атмосферой просто не успеть. Поэтому Мэк продолжал в бессильном гневе набрасывать глыбы на гравиплатформу, а Шкодан терпел очередное издевательство.

Получив свое, Шкодан принялся разбирать кучу, раздробленную Маонго, а тот спокойно расселся на камнях. Перетащив на платформу глыбы негра, он начал дробить породу на своем участке.

В это время из пылевого облака возник бронированный скафандр охранника. Надсмотрщик оценил участки всех троих и гребущегося в породе робота.

— Опять ты урод копошишься, как дохлая крыса!

Участок Шкодана представлял собой печальное зрелище. Маонго и Мэк ушли далеко вперед, оставив его позади со своеобразным островом из крупных и мелких глыб.

— Ах ты сволочь ленивая! — охранник подскочил к Шкодану и ударил того ногой в живот.

Изрыгая нечленораздельную брань, он продолжил наносить удары по упавшему наземь заключенному. Тело раба подпрыгивало под ударами увесистых носков горных ботинок.

Мэк подскочил к надсмотрщику и хотел все ему объяснить, но неожиданно получил по голове шоковой дубинкой. Гермошлем не спас от парализующего удара.

В голове все завертелось, в глазах потемнело. Мэк полностью потерял ориентацию в пространстве и упал. Через несколько секунд он пришел в себя. Охранник к этому времени уже пошел обратно — производить обход дальше.

Матерясь про себя, Мэк подождал, пока его силы восстановятся и побрел за очередной глыбой.

Шкодан отходил долго. Отходить ему никто не мешал, но когда он поднялся на ноги, тут же получил оплеуху от Маонго. Мэк подошел к нему и помог перетаскивать глыбы. Он не видел, как улыбнулся Маонго и если бы увидел, то запустил бы одну из каменюк в его наглую довольную рожу.

Избитый и ослабевший Шкодан взял очередной камень и, зацепившись ногой о другой, рухнул наземь. Мэк подбежал к нему, чтобы помочь подняться. Но Шкодан не вставал. Мэк перевернул его. Оргстекло гермошлема было разбито. Лицо превратилось в кровавое месиво. Прочный и острорежущий минерал раздробил кости лица и вошел в мозг. Смерть наступила мгновенно.

— Ублюдина, мать твою !

Мэк подскочил к негру и ударил его замком рук по гермошлему, когда тот не ожидал нападения. Верзила рухнул на камни и, перкатившись, вскочил на ноги, выставил вперед руки. С каким—то улюлюканьем Маонго ринулся на противника, нанося мощные удары, которые встречали лишь воздух. Мэк сумел увернуться и двинул ногой ему в живот. Маонго только пошатнулся и обрушил новую серию мощных ударов, один из которых достиг цели и сбил Мэка с ног.

Негр тут же налетел на него, но вдруг остановился, опасаясь удара ногами. Тогда он ударил правой ногой, когда Мэк попытался встать.

Удар вышиб воздух из легких, дыхание сперло, но Мэк все же смог откатиться достаточно далеко и вскочить на ноги. Последовала новая атака. Мэк ушел от нее и нанес удар ногой в голову. Маонго его блокировал. Потом уже Мэку пришлось держать такой же удар. Частично уйдя, частично блокировав ногу верзилы, он сделал молниеносную подсечку.

Маонго рухнул и больно ударился спиной о камень. Взревев, как разъяренный зверь, он рывком вскочил и бросился на своего врага. Но Мэк, отклонившись в сторону, провел мощнейший апперкот к основанию челюсти, где гермошлем примыкал к шейным кольцам скафандра. Несмотря на всю мощь, апперкот не свалил Маонго, а только лишь остановил его. Тогда Мэк нанес удар ногой с разворота, развернувший противника. Мэк сделал еще одну «вертушку» или «уширо-маваши гере», как некоторые его называют и негр свалился.

Маонго тут же попытался встать и получил еще один удар по шее. Не будь на нем скафандра, горный сапог размозжил бы ему кадык и сломал бы позвонки. Но шейные пластины смягчили тяжелый удар. Через секунду придя в себя, негр снова попытался встать, держась руками за камень и упираясь коленями в грунт.

Мэк взял увесистый булыжник и с силой приложился к шее верзилы.

Остатки сил окончательно покинули Маонго и он обмяк.

Мэк подошел к поверженному врагу и перевернул его, потом посмотрел на датчик жизнедеятельности и облегченно вздохнул.

«Все в порядке, жить будет. Ублюдок всего лишь потерял сознание».

Он пошел дробить следующую глыбу этого чертового минерала.

— Ты добился неприятностей. — Сказал ему Хатан, когда охранники обнаружили труп и потерявшего сознание Маонго. Не став ничего выяснять, они схватили Мэка и выволокли из тоннеля штольни, грубо бросили в стоящий рядом гравитолет. Охранники не желали слушать никаких объяснений. А Мэк и не пытался ничего объяснить.

Его бросили в карцер — темное квадратное помещение два метра шириной и высотой два с половиной. Холодные камни стен, пола, потолка. И ни единого лучика света. Здесь было зябко. От облокачивания на неровные шероховатые камни стены, тело очень скоро затекало. Не рискуя ложиться на пол, он проводил все время на корточках, иногда вынуждая себя вставать и разминать затекающие ноги.

Сколько он провел здесь времени, Мэк не знал. Но, судя по тому, что ему, как он подсчитал, тридцать раз выдавали миску с похлебкой, то могло пройти дней десять, может быть пятнадцать, смотря сколько раз в сутки здесь кормят.

То, что последовало дальше, было просто удивительно. Дверь в карцер отворилась и двое охранников сопроводили его в барак своей бригады. Ни допросов, ни каких бы то ни было разговоров. Просто кинули в карцер и, продержав там какое-то время, также просто освободили. И никаких побоев и пыток.

«Может быть им все было известно с самого начала, — подумал Мэк. — Или администрации наплевать на то, что произошло».

В барак его привели за полчаса до отбоя.

— Ты видать не понял, о чем я тебе говорил, — встретил его Хатан. — С головой не пожелал дружить, вывихнул Маонго челюсть и сломал ему ребра. Мы уважали его, а ты пришел и отправил его в санчасть.

— Он избивал Шкодана, из-за него он погиб.

— Шкодан всего лишь жалкий слизняк, каких много и без которых не обойтись. Ты тут и месяца не пробыл и уже нарушил наши законы. Не тебе решать, плохи они или хороши. Мы здесь уже много лет и нас устраивает эта система.

— Ваша система убивает в человеке достоинство, а вас делает бешеным зверьем.

Хатан улыбнулся, в его глазах горело еле сдерживаемое бешенство.

— Захотел поиграть в миссионера? Были у нас вроде тебя, они долго не заживались. А кому посчастливилось — опустились ниже плинтуса.

Заключенные обступили Мэка. Один из них попытался ударить, но безрезультатно и получил в ответ мощный правый хук, раздробивший нос. Через секунду Мэк отбивался по всем направлениям, вертясь словно волчок. Вокруг образовалась мертвая зона. Попытка напавших задавить его числом провалилась, многие получили болезненные удары.

Не дожидаясь начала следующей атаки. Мэк сделал резкий выпад и сбил с ног одного из нападавших. Проскочив в образовавшуюся брешь, он подбежал ко входной двери, где его уже невозможно было окружить.

Теперь напасть больше чем трем сразу было невозможно. Первый нападающий получил прямой удар ногой в живот и согнулся пополам. Но второй замком рук пробил защиту Мэка и попал в висок.

В глазах на секунду посыпались искры — и этого было бы достаточно, чтобы навалиться на Мэка и просто его затоптать. Но увлеченный энергией собственного удара, нападающий всем своим корпусом продолжил двигаться вперед, что помешало третьему воспользоваться ситуацией. Получилась небольшая заминка.

Зато этим воспользовался Мэк.. Он подсек полузавалившихся противников и те сообща рухнули.

Внезапно все расступились. Вперед вышел высокий длинноволосый заключенный, вытянутое лицо которого пересекали четыре уродливых шрама. В правой руке он держал заточку — грубо сработанный самодельный нож из куска стали. В руках опытного бойца такая «игрушка» являлась весьма смертельной.

А мастерство длинноволосого предстояло скоро выяснить.

Длинновлосый стал заходить слева, рассчитывая таким образом выманить Мэка от двери. Тогда бы ему пришлось оголить спину, чем бы неминуемо воспользовались другие.

Мэк сделал ложный выпад и попытался выбить нож из руки противника, но тот успел убрать руку. В следующую секунду заточка замелькала перед самым лицом Мэка, едва не задев его. Лишь благодаря реакции, ему удалось увернуться от ударов и не покинуть своей позиции.

Молниеносные выпады длинноволосого следовали один за другим. Длинная, но неглубокая царапина пересекла предплечье. В продолжении бесконечно долгих напряженных минут, Мэк уворачивался, отбивал удары и, наконец, сумел провести мощнейший удар под дых. Тот согнулся и попятился на несколько шагов. Вокруг выстроилась живая стенка, не давая его добить.

— Ах ты падаль! — Восстановив дыхание и придя в себя закричал длинноволосый.

Бешено размахивая заточкой, он делал короткие, резкие выпады, целя в горло. И в очередной раз достиг цели, вспоров Мэку правую щеку. В тот же миг Мэк намертво вцепился в кисть с заточкой и, подпрыгнув, со всей дури лягнул истеричного придурка в лицо. От такого удара тот перекувыркнулся в воздухе, разбрызгивая капли крови, и рухнул без сознания.

— Ну хватит, урод! — взревел Хатан, до сих пор наблюдавший за всем в отдалении. — Попробуй меня уделать.

И, разбрасывая всех в стороны, он прошелся сквозь толпу к прижатому к стене Мэку.

Вся сила и опыт не помогли пробить защиту бригадира и уйти от мощного натиска его кулаков—кувалд. Попытка защититься закончилась тем, что Хатан прижал его к стене, начисто лишив любой попытки даже рыпнуться.

— Ну что, герой, наделал в штаны? Или это еще впереди?

Хатан повернул кровоточащее и начинающее оплывать лицо к себе.

— Ты дебил, Мэк, раз пошел против нас. Против меня. Сколько бы ты смог противостоять? Ночь? Сутки? Трое? Но тебе когда-нибудь захочется спать.

Хатан отрыгнул зловонным перегаром.

— Ты дебил, но ты мне нравишься. Благородный дурак. Хм… — Рот Хатана перекосило, его сильные пальцы схватили Мэка за челюсть и стукнули затылком о стену. — Ты че, не мог жить как все? Ты ведь мог здесь нормально жить, как я, как Маонго, как он, он. Нет же, тебе понадобились эти говнюки, всякие Шкоданы, Сирилы, которые и существуют только для того, чтобы об них вытирать ноги. Ты, наверно, из какой-нибудь обеспеченной семьи, ходил в детстве в школу, потом в университет, читал всяких яйцеголовых умников. У тебя наверняка была хорошая работа, ты был сыт, одет и не думал о завтрашнем дне. Тебе просто не повезло, что тебя втянули в заварушку и ты попал в плен. Не знаю кем ты был, но теперь ты один из нас — просто раб. Ты не из империи, ты не знаешь, как живут здесь. Если желудок не пуст, можно позволить себе порассуждать о благородстве, гуманности и о прочем дерьме. Каждый из нас с детства дрался за жизнь. Таким, как ты, этого не понять. Но теперь ты здесь, с нами. А мы попали сюда из другой вселенной, которой ты и не нюхал. И никто из нас никогда не был отягощен деньгами. И ты не вправе судить нас за наши законы.