Мятежные системы

— Представь мне подробную информацию.

— Да сир. Я уже составил подробный отчет.

Ивола передал императору силовой диск. Загрузив его в компьютер, Улрик несколько минут просматривал отчет. Удовлетворившись первичным беглым просмотром, он отодвинул компьютер в сторону.

— Теперь я хочу выслушать эфора разведки.

Маленький и щуплый Савонарола чувствовал себя неуютно в консилариумном кресле, которое лишь подчеркивало его хрупкость, так не характерную для нишида. Казалось, он обрадовался, что император обратил на него внимание. Савонарола поспешно встал и пробежал пальцами по консоли своего компьютера.

— Сир, — обратился он, — перед самым вылетом к вам, я получил надежные перепроверенные сведения, что Кагер провел тайные переговоры с нашим тайным врагом — Новоземной Империей. Несмотря на конспирацию, эмиссар Кагера все же засветился. Мало того, на него была организована попытка покушения. Достоверно известно, что это не провокация наших врагов или Кагера. Была задействована третья сила. Что она из себя представляет — выясняется.

Далее. Контрразведка зафиксировала тайную помощь, поставляемую на Ирбидору и Ирпсихору из опетского сектора. Сейчас ведется отслеживание маршрутов и разрабатываются меры по перехвату судов.

Далее. Выявлены резиденты ОМН и Новоземной Империи. Все они обезврежены. Имеются сведения об еще одном иностранном резиденте, установившем плотный контакт со Шкуматом — ближайшим лицом из аппарата Кагера. Он же — начальник разведкорпуса опетского сектора, он же — мой непосредственный подчиненный. К сожалению, доказательств преступных связей Шкумата нет. Но я уже начал подыскивать ему замену и одновременно начал готовить самую серьезную проверку всей внутренней кухни опетского разведкорпуса. Сир, считаю своим долгом заявить, что обстановка, сложившаяся вокруг опетского сектора крайне тревожная. Необходимы срочные меры по удушению заразы, пока она не превратилась в язву на теле империи.

Император жестом показал Савонароле, чтобы тот садился.

— Что скажет эфор транспорта и торговли?

Соричта встал и окинул всех собравшихся тяжелым взглядом:

— Сир, я присоединяюсь к пожеланиям моих коллег. От себя скажу, что мое ведомство готово выполнить все ваши приказы и распоряжения консилариума так оперативно, как это только возможно. Но, если позволите, я имею особое мнение на некоторые аспекты.

— Говори, — император слегка оживился.

— Ваше величество, предвидя логику дальнейших шагов коллегии эфоров, я бы хотел предостеречь от сокращения или свертывания объема торгового оборота между всей империей и опетскими системами, и между Опетом и другими звездными державами. Это нельзя делать ни в настоящее время ни в будущем. Иначе, будет нанесен непоправимый вред всей империи.

— Я разделяю эти выводы, — согласился Улрик, — А эмбарго Кагера не накажешь. Что думает эфор Туварэ?

— Сир, империя нуждается в чистке, — ответил Туварэ. — Вы должны предоставить Иволе право арестовывать ренегатов всех уровней. Текрусия должна стать оплотом лояльности вам, ваше величество.

Император обратил взор к последнему эфору. Генералиссимус Навукер встал, заложив руки за спину. Набрав в легкие воздух, он начал речь, тщательно выговаривая каждую букву.

— Ваше величество, долг армии и флота — стоять на страже интересов империи и священного Закона Нишитуры. Вооруженные силы всегда готовы вступить в бой с врагом, будь он внешний или внутренний. Дайте добро и мы раздавим как гадкое насекомое этих бунтовщиков — ирианцев и опетских крыс, плетущих тайные интриги за нашей спиной. Опасная зараза мятежа и либерализма должна быть уничтожена. И если понадобится, вооруженные силы окажут прямое содействие в предстоящей «хирургической» операции.

— Значит в оценке текущих событий консилариум единодушен, — подвел итог император. — В таком случае, займемся вопросами операции против ирианских мятежников. Первое, Безопасность Нишитуры должна и далее продолжать блокирование всех сообщений Ирбидоры и Ирпсихоры. Второе, эфор безопасности должен создать новую агентуру в этих системах. Третье, флот должен полностью обеспечить предстоящую высадку планетарных войск. Четвертое, никаких бомбардировок из космоса по промышленным объектам. Виновные в нарушении должны предаваться смерти. Пятое, активную фазу подавления мятежа следует начать не ранее трех — четырех месяцев. Пусть ирианцы ощутят всем прелести осады. И, наконец, шестое, Ивола, поручаю тебе создание специальных соединений и особо опасных элементов и прочих неблагонадежных ненишидов. Извлечение из миров смерти некоторого числа рецидивистов, анархистов, революционеров и прочего быдла поспособствует разрядке на многих мирах смерти и в нестабильных регионах. Назовем эти соединения, скажем, черные легионы. В предстоящем вторжении, черные легионы должны быть основной ударной силой. Флот и армия будут только содействовать им и обеспечивать тыл. Пусть весь этот сброд перебьет друг друга. Незачем напрасно проливать кровь нишидских воинов.

Император немного помолчал, что-то прокручивая в уме.

— Начало вторжения назначаю на десятый цикл девятого месяца сего года по стандартному времяисчислению.

К нему тихо подошел личный советник, поклонился и что-то проговорил на ухо, так, что никто из эфоров не разобрал. Улрик опустил глаза, помолчал, сжав губы, потом мотнул головой. Еще раз поклонившись, советник удалился.

— Теперь о заговоре. БН провести чистку в Текрусии и по всей империи. Не стесняться никаких мер. Заговор должен быть вырван с корнем. Но Опет пока не трогать. Не стоит ворошить этот клубок змей раньше времени. Савонарола, ты каждый пятый цикл предоставляешь мне любые сведения, касающиеся связей Кагера с иными державами. Ивола, а ты также каждый пятый цикл докладываешь мне по Кагеру во внутренней сфере. Скажу сразу, он должен умереть, но я еще не решил, когда выгодней сделать это. Его устранение — это вопрос времени. Консилариум закрыт, — объявил владыка Нишитуры.

Охота на ведьм началась.

Месяцы, проведенные в карцере, подорвали здоровье Мэка. Он уже давно потерял счет дням и не представлял, как долго он тут находится. Следить по приемам пищи было практически невозможно. Иногда еду давали регулярно, иногда без всякой системы. Хотя, волне вероятно, это было внутреннее субъективное ощущение. В бесконечно длящейся монотонности Мэку иногда казалось, что прошли годы, может быть столетия.

Однажды, его вырвали из этого бесконечного кошмара и доставили в лагерный госпиталь. Об этом событии Мэк помнил смутно. Врач долго удивлялся его живучести и высказывал опасение, в здравом ли уме пребывает пациент. Его поместили в госпитальный изолятор и следующие несколько недель ушли на излечение от чесотки и язв, на выведение вшей. Особое беспокойство для медперсонала представляли покрывающие все тело язвы. А абсолютное безучастие пациента к себе ставило врачей в тупик.

Когда он был переведен из изолятора в общую палату, Мэк впервые стал подавать признаки внимания к окружающим. На третий день лечащий врач его выписал.

Мэк долго размышлял над тем, что, если его хотели заживо сгноить, то почему не довели тогда дело до конца, и не дождались его смерти? Или, может быть, это был акт устрашения? Или месть со стороны Маонго? Мэк вернулся в бригаду так и не найдя ответы на свои вопросы.

В истощенном и болезненном человеке было трудно узнать прежнего полного здоровья, надежд и злости Мэка. Он потерял в весе и только благодаря, когда-то безумно далеким, кажется из другой жизни, многолетним занятиям спортом и единоборствами, у тела еще оставались внутренние ресурсы.

Здоровье подорвалось, растаяли надежды, осталась лишь одна озлобленность. И именно озлобленность да еще жгучая ненависть аккумулировали жизненные силы и заставляли Мэка цепляться за жизнь.

Обитатели барака обступили его, не веря своим глазам, вероятно считая, что перед ними возникло привидение.

— Мэк, да ты совсем доходягой стал! — прошептал Хатан, обхватив его плечи и посмотрев в глаза.

Потом, положив руку на спину, он повел мимо расступившейся толпы к себе в кубрик.

— Скоро ужин. Будешь у нас теперь усиленно питаться. Ничего, Мэк, если тебя не прикончил карцер, то и Хатгалу ты не по зубам. Видать, ты крепкий орешек. Не слышал я, чтобы кто-нибудь, проведя несколько месяцев там, если и выжил, то не повредился рассудком. А дурачкам одна дорога — в расход. Тебя же к нам. Значить не время еще твоей смерти, а старуха свое не упустит. Я знаю.

Весь этот вечер Мэк был заботливо опекаем бригадиром. Он выслушал неуклюжий намек на извинения от Хатана вперемешку с оправданиями и досадой, что бригадир сразу не раскусил Маонго.

Начались новые трудовые будни, к которым Мэк и раньше не успевший привыкнуть, добивали его однообразием, с которым еще только предстояло свыкнуться. Но это было бесспорно лучше, чем однообразие в карцере. К тому же, еды Мэку перепадало вдосталь и Хатан взял его под свое крыло, чем нарушил негласные законы бараков. Но идти против бригадира не осмелился никто.

Так прошли недели. За это время Мэк почти достаточно окреп.

Вот тогда и наступил поворотный момент в его судьбе.

Старый обшарпанный и грязный пассажирский гравитолет доставил четыре десятка рабочих на объект 114 Е.

Матерясь на собственное похмелье, его водитель открыл через пульт дверь, с ненавистью наблюдая, как на каменистый грунт выпрыгивают рабы, подымая клубы пыли.

В это время хатгальского года небо было грязно серого цвета. Стаи ядовито-желтых облаков проносились по серой беспросветной мгле и изрыгали потоки кислотных дождей. Каждые несколько минут раздавались, то далекие, то оглушающе близкие раскаты грома.

Объект 114 Е представлял собой участок горного хребта с искусственным серпантинами, нагромождениями сверхпрочных металлических конструкций и целой армией техники и рабочих.

Вокруг господствовал невообразимый шум работающих механизмов.

Привычным маршрутом бригада дошла до грузового лифта. Спустя пару минут, он доставил их на требуемый уровень.

Разделившись на тройки, рабочие были распределены Хатаном по штольням, где уже вовсю орудовали горнороботы, а платформы на антигравах ожидали новых порций породы.

Мэк работал в паре. Недавно, третий из его группы погиб при несчастном случае, когда произошла самодетонация попутного газа. Теперь Мэк и Ньюмен остались вдвоем.

Оценив проделанную предыдущей сменой работу, Мэк прикинул, что они вряд ли справятся с нормой.

Горноробот вгрызался в породу где-то далеко, скрытый поднятой им пылью. Гравиплатформы выстроились в длинную цепочку. Напарники подошли к голове «поезда» и стали накладывать глыбы.

Гравиплатформы сменяли одна другую, один за другим уходили часы расчистки завала.

Мэк осмотрел свои сапоги. Металлические набойки совсем истерлись. Надо будет после смены обратиться к Хатану, чтобы он достал новые.

Напарники тягали каменюки, одновременно находя извращенное удовольствие в крытии отборнейшими матами руководства объекта, за что оно отказалось снизить норму, не смотря на смерть одного из группы.

И тут, прощально мигнув, погас свет.

— Твою мать!

Мэк со злости пнул гравиплатформу. Ньюмен на ощупь отыскал сдохнувшую пьезогорелку.

— Блок питания полетел. Черт! Придется идти за новым.

Ньюмен ушел. Мэк уселся на корточки и поразмышлял над тем, что усердно работающий железный болван с каждой минутой уменьшает его с Ньюменом шансы выработать норму. Горнороботу тьма была не помехой, его дробящие конечности без устали вгрызались в скалу.

Задумавшись, Мэк не сразу сообразил, что к нему кто-то приближается. Два световых луча беспорядочно шарили, вырывая из тьмы нагромождения глыб и детали гравиплатформ. Все более стала различима ругань.

Мэк схоронился за скальным выступом и внимательно следил за приближающимися. Наконец, стало понятно, что это надсмотрщики.

— Вот гады! — возмущался один из них, — И не одной твари нет.

— Чей это участок? — спросил второй, голос которого показался Мэку смутно знакомым.

Один из надсмотрщиков осветил что-то у себя на поясе и достал пульт. Сигнал на определенной частоте приказал роботу сообщить требуемые данные. Через доли секунды пришел ответ, в котором горноробот указал свой номер, марку, программу и номер штольни.

— Поня-атно, — зло протянул охранник, — это участок бригады Хатана. Свяжись с ним, Гир, и вызови его сюда.

Гир поднес руку к гермошлему, переключил частоту внутреннего приемо-передатчика и исполнил приказ.

— Сейчас он появится, лейтенант.

Мэк был уверен, что имя второго надсмотрщика он знает уже давно. Сначала у него возникло смутное подозрение, теперь же оно переросло в абсолютную уверенность. Маонго он узнает и в темноте, и в любой личине.

Мэк сдержал порыв пробудившейся ярости и стал ждать, что будет дальше.

А дальше произошло следующее: Маонго подошел к тому выступу, за которым стоял Мэк и наставил на него лучевой пистолет.

— Выходи! — гаркнул он. — Выходи или я тебя поджарю.

Мэку ничего не оставалось. Он подчинился.

— Ты что, думал, что сможешь спрятаться?

Лейтенант рассмеялся.

— Ваши костюмы напичканы передатчиками. Ты как ходячая рекламная вывеска.

Лейтенант повернулся к Гиру.

— Сержант, а ну сними его данные.

— Есть, лейтенант.

Охранник неповоротливо подошел к Мэку, держа наготове парализатор.

— Руки! — гаркнул он и, когда его команда была исполнена, вытащил силовой диск из поясного идентификатора, со встроенным датчиком жизнедеятельности, и вставил в свой портативный компьютер.

— Номер, — начал Гир, — ОСО пятьдесят два, одиннадцать, семьсот восемьдесят восемь. Имя — Мэк ...

— Мэк? — не скрывая удивления произнес лейтенант. — Вот так встреча! Тебе, прямо таки, везет на меня.

— Да ну что ты, Маонго, это не везение, а подлянка судьбы. — Съязвил Мэк.

— Дерзишь, урод? — лейтенант улыбнулся, хотя сквозь бронешлем этого никто не заметил. — Тебе удалось или посчастливилось выбраться из карцера. Ну ничего, скоро ты вернешься в знакомые места. За невыполнение нормы и тунеядство.

В следующую секунду, Мэка сбил с ног резкий удар, незамеченный в полутьме двух световых лучей.

— А это тебе за дерзость, собака!

Мэк не знал, что такое собака, но не сомневался, что это какая-то отвратительная тварь и, на всякий случай, запомнил это.

Мэк попытался встать, но следующий удар ногой лишил его равновесия. Закусив губу от боли, он блокировал новый удар и подсек офицера. Маонго упал, разбил фонарик и потерял оружие.

— Ах ты дерьмо! — взревел лейтенант, вставая на ноги. — Гир, посвети! И найди лучевик.

Дальше все было как в кошмарном сне, по крайне мере, Мэк все воспринимал именно так. Сержант шарил в поисках оружия, а раб и его начальник кружились в темноте, обмениваясь выпадами. Некоторые удары достигали цели.

Сколько это продолжалось, никто не знал. Но вот эту идиллию разрушил свет, который нес Ньюмен. Следом за ним шел Хатан.

— Эй ты! — обратился офицер к Ньюмену. — воткни пьезогорелку в держак.

— Нашел! — Гир схватил лучевой пистолет и передал его командиру.

Тот повернулся к Хатану.

— Боюсь, в твоей бригаде будет недостача.

— Господин лейтенант, — обратился Хатан, — в срыве нормы нет их вины…

— Нет их вины, — передразнил его нишид.

Бригадир сделал вид, что не заметил этого.

— Господин лейтенант, я могу объяснить, как все было…

— Брось, Хатан. Для меня и так все ясно.

Лейтенант рассмеялся и обратился ко второму надсмотрщику:

— Держи лучевик. А я расправлюсь с этим дерьмом.

Сержант забрал оружие и взял всех под прицел.

Теперь в штольне было достаточно света и Мэку негде было скрыться. Офицер, словно ураган, накинулся на него, нанося целый град тяжелых ударов.

Некоторые Мэк отбивал и даже пытался отвечать, но слишком уже был ослаблен, чтобы противостоять Маонго как прежде.

Нишид сбил свою жертву, и не торопясь, смакуя каждый удар, ходил вокруг него.

— Господин лейтенант! — сделал еще одну попытку Хатан, и хотел было подойти к Мэку.

— Не рыпайся! — прорычал сержант.

Хатан учащенно дышал, кулаки непроизвольно сжимались до боли, он чувствовал, как что-то стучит в висках.

— Господин лейтенант, вы должны прекратить. — так же прорычал бригадир.

— Да заткнись ты. — бросил офицер. — Указывать, кто что должен, ты можешь своим рабочим — рабам, которым ты и сам являешься.

Охранник снова пнул Мэка.

Мэк закашлялся и прохрипел:

— Не лезь, Хатан. Он не остановиться — это Маонго.

Слово «Маонго» подобно команде «старт» подействовало на Хатана. Словно сорвавшись с цепи, он отбил руку второго надсмотрщика и сбил его с ног. Падая, сержант открыл беспорядочную стрельбу. Один из разрядов прожег дыру в шее Ньюмена.

Не давая опомниться сержанту, Хатан напрыгнул на него и заблокировал руку с оружием. Их тела переплелись, то один, то другой прижимали друг друга к камням. Каким-то образом, Хатану удалось вырвать один из шлангов газового ранца, подходящего к бронешлему охранника. Сержант на мгновенье поддался панике, что стоило ему жизни — бригадир вырвал лучевой пистолет и прострелил ему бронекостюм. Заряд выпущенный в упор прожег бронелист на груди.

С бешеным воем, Маонго, что было сил, рубанул по предплечью Хатана шоковой дубинкой. Удар выбил оружие, которое отлетело на несколько метров.

Увернувшись от следующего удара, Хатан вскочил на ноги и принял боевую стойку. Правая рука сильно болела и не слушалась. В голове шумело. На несколько секунд накатила слабость.

Нишид знал, чего стоит в драке бригадир, самолично неоднократно наблюдав его в прошлом. Поэтому, он предпочитал не рисковать.

Выпады следовали один за другим. Лейтенант старался достать противника дубинкой и не подпускать его вплотную. По ходу, он старался зайти Хатану за спину, где валялся пистолет. Хатан тоже разделял его намерения, но вынужден был уходить от свистящих ударов дубинки.

К этому времени Мэк смог встать на ноги. Во рту чувствовалась кровь, но ее нельзя было даже выплюнуть, ведь для этого пришлось бы снимать шлем. Не обращая внимания на боль во всем теле, он поковылял к дерущимся. Обойти возможности не было, и тогда Мэк направился к трупу сержанта. Отстегнув с пояса покойного шоковую дубинку, он крикнул Хатану и швырнул ее.

К несчастью для Маонго, он не сразу смог отскочить к Мэку и помешать броску. Завывая в истерике, нишид ударил Мэка по голове.

Хатан поймал парализатор. Теперь поединок будет равным.

От удара, проделавшего вмятину в шлеме, Мэк на минуту потерял сознание. Когда он очнулся, его вырвало прямо в гермошлем. Перед глазами расходились круги, руки и ноги плохо слушались.

— Лучевик! — крикнул Хатан и начал атаковать нишида.

Лейтенант отбивался с упорством обреченного, одновременно стараясь контратаковать. Несколько раз он пытался достать до Мэка, но новые натиски бригадира помешали ему.

Откуда-то из глубин живота накатывали новые спазмы рвоты, катализируемые вонью уже высвободившейся в гермошлем пищи. Мэк думал, что сойдет с ума от собственного дерьма и оттого, что совершенно ничего нельзя было исправить. Сам удивляясь как, но он подавил новые приступы и заставил себя не замечать возникшее неудобство.

— Хватай лучевик! — снова крикнул Хатан.

Их поединок мог продолжаться долго, хотя перевес был на стороне бригадира. Любая случайная ошибка могла стоить жизни. Это был бой на выносливость, могущий затянуться слишком долго. И если их застанут другие надсмотрщики, конец будет предрешен.

Все же Хатану удалось оттеснить нишида, чем моментально воспользовался Мэк. Взвыв, офицер бросился в свою последнюю атаку. Его остановили выстрелы. Непослушные руки Мэка направили лучевой пистолет на врага. Первый разряд прожег колено, два других попали в живот.

Жизнь покидала Маонго, корчившегося в агонии и издающего предсмертные хрипы. На подкашивающихся ногах, Мэк подошел к нему и произвел контрольный выстрел.

— Надо сплавить их, — сказал Хатан.

Мэк посмотрел на гравиплатформу.

— Ты разбираешься в антигравах?

Хатан проследил его взгляд и хлопнул по плечу.

— Не плохая идея. Когда-то я работал портовым техником. Иногда приходилось возиться с антигравами. Надо всего лишь влезть в этот примитивный компьютер и поменять настройку высоты платформы.

Бригадир подошел к гравиплатформе и открыл панель доступа.

— Порядок. — удовлетворенно хмыкнул он через минуту.

Когда были погружены трупы, Хатан сменил настройку. Гравиплатформа подплыла к горнороботу и зависла над ним. Три трупа, парализаторы и лучевой пистолет полетели в самую гущу камнедробильных агрегатов и породы. В считанные секунды они были разорваны на мелкие кусочки и перемешаны каменной крошкой. Вдобавок там стояло устойчивое облако мелкой пыли, надежно скрывшее все следы.

Хатан вернул гравиплатформу на место и отрегулировал генератор в прежнее состояние.

— Черт! Эта сволочь не хочет стирать последние операции. Надо уничтожить информацию и следы взлома.

— Дай-ка я попробую.

В старые добрые времена Мэку доводилось сталкиваться с подобными защитами. Оценив эту, он нашел ее достаточно хорошей, но все же не того уровня, с какими он ранее имел дело. Немного помучавшись, он взломал систему без всяких инструментов и замел следы.

Сообщники занялись обсуждением своей версии.

Капитан Атанас наблюдал за допросом. Камера четыре на четыре метра была такой же мрачной и унылой, как и все камеры Хатгала III. Серые металлопластиковые стены, холодный каменный пол, в центре стул из металла с колпаком и зажимами для допрашиваемого. В одну из стен были встроены видеокамеры и микрофоны. За ней находилось совсем иное помещение, где за пультом сидел офицер-дознаватель в отлично сконструированном кресле, автоматически подстраивающемся к форме тела. Рядом, во втором таком же кресле сидел Атанас.

Несколько часов назад пропали без вести офицер и сержант. Поиски ни к чему не привели, но были задержаны все, кто хоть как-то вызывал подозрения. Десятки заключенных уже прошли через камеру допросов, теперь туда усадили нового подозреваемого.

— Начинайте. — приказал Атанас.

Дознаватель, старший лейтенант, кивнул и приступил к своим обязанностям.

— Имя?

Вопрос впился в заключенного, прогремев словно колокол в его голове. Если бы рядом поставили мощные динамики и спросили через них, это не было бы так невыносимо. Хотя дознаватель говорил не повышенным тоном, электроды на голове от какого-то садистского колпака прогоняли слова через мозг с такой силой, что вызывали кратковременные вспышки дикой головной боли, совершенно не дающие возможности хоть как-то уйти от допроса, найти мысленное убежище и не обращать внимания на вопросы.

— Мэк.

— Номер?

— ОСО пятьдесят два, одиннадцать, семьсот восемьдесят восемь.

На дисплее компьютера Атанаса высветилось досье на него. Капитан внимательно его прочитал.

«Ненадежен, опасен, не уроженец империи, — мысленно охарактеризовал опрашиваемого он, — шесть месяцев карцера и не съехал с катушек. Так, карцер за избиение внедренного офицера».

Атанас вызвал необходимые файлы и застыл.

«Вот оно — зацепка. Внедренного офицера звали Карвала и именно его не могут до сих пор найти».

— В последний раз, — продолжал дознаватель, — ты утверждал, что не видел ни каких охранников заходивших в штольню, в которой ты работал.

Мэк скривился от напора громоподобного голоса в его голове и ответил:

— Да.

— Когда это было?

— Когда было что?

— Когда ты их не видел?! — Крикнул дознаватель.

От крика Мэку показалось, что в мозгу что-то взорвалось. Мысли запутались. Чувства и эмоции накатывали одна на другую, переплетаясь, обрушиваясь на него круговоротом страха, апатии, ужаса, уныния. Опасаясь нового крика, Мэк кое-как собрал свои мысли и ответил:

— Как я могу ответить когда я их не видел, если я их не видел?

— В прошлый раз ты утверждал, что с восьми до девяти находился в штольне и не отлучался из нее. И в это же время вышла из строя пьезогорелка и твой напарник ОСО пятьдесят два, десять, триста восемь пошел за новой.

— Да.

— Как долго его не было?

— С тех пор, как он ушел, я его не видел.

— Один из водителей грейдера видел, как он направлялся в штольню, что-то держа в руках. Что ты на это скажешь?

— Возможно, он ошибся.

— Водитель утверждает, что знал твоего напарника. Они раньше были в одной бригаде.

Мозг разрывался на части, что-то шумело в ушах, но Мэк не дал предательской мысли вынырнуть из глубин подсознания.

— А тот водитель видел, что мой напарник вошел в штольню? И вообще, он что умеет смотреть сквозь гермошлем?

Какое-то время дознаватель молчал, затем его крик, словно молот, ударил в самый мозг:

— ЗДЕСЬ ВОПРОСЫ ЗАДАЮ Я!!!

Мэку показалось, что он проваливается в пустоту. Каждую клеточку его тела переполняла боль. Пустота звала к себе, как избавление от мук. Невероятным усилием, Мэк не дал себе погрузиться в ничто. Помог внутренний настрой на борьбу. Он должен победить.

— Старший лейтенант, — обратился Атанас к дознавателю, — прочитайте это.

Капитан развернул дисплей. Дознаватель отвел микрофон ото рта и посмотрел на экран.

— Попробуйте через Карвалу.

— Понял, капитан.

Дознаватель привел микрофон в прежнее положение и задал следующий вопрос:

— Ты имел разногласия с Маонго?

— Да.

— Ты дрался с ним?

— Да.

— И ты избил его?

— Да.

— Когда ты дрался с Маонго, ты знал, что он внедрен в бригаду?

— Нет.

— А когда ты узнал это?

— Только что.

— То есть, ты отрицаешь, что знал кем на самом деле является Маонго?

— Верно.

— Зачем в твою штольню зашел бригадир Хатан?

— Не знаю, наверно, с целью проверки.

— Хатан утверждает, что зашел проверить, почему из штольни очень долго не появляется гравиплатформы.

— Верно. Ньюмен пошел за новой пьезогорелкой и погрузка остановилась.

— Кто такой Ньюмен?

— Мой напарник.

— Врешь! Все это было спланировано тобой и Хатаном. Вы знали нынешний облик офицера Карвалы и что он и есть Маонго. Вы спланировали его убийство. За одно убили сержанта и напарника, как свидетелей.

— Все это голые домыслы.

— Бесполезно отпираться. Расскажи, куда вы дели тела?

— Мы никого не убивали.

Дознаватель нажал что-то на пульте. Тело Мэка затряслось в судорогах, из его горла послышался хрип.

После применения болевого воздействия, Мэк смог продолжить отвечать лишь через несколько долгих, болезненных минут. Ему казалось, что глаза повылетали из орбит, а в голове работает гигантская кузня, однако, сконцентрировав с огромным усилием волю, он сосредоточился на происходящем.

— Куда вы дели тела?

— Мы никого не убивали. Я не стал бы сговариваться с Хатаном.

— Почему?

— Я его ненавижу.

— У меня есть свидетельства, что у тебя с ним теплые взаимоотношения.

— Внешне. Я ему не доверяю и ненавижу.

— Почему?

— В прошлом он избил меня.

— Он многих избивал.

— Я такого не прощаю.

— Хатан говорит, что вы любовники.

— Он такого не мог сказать.

— У меня есть запись его допроса.

— Она сфальсифицирована.

— Она подлинная.

— Не получится, ублюдок! Скорее ты моя любовница, нежели Хатан и я педерасты!

Дознаватель пришел в бешенство. Его пальцы заплясали по пульту.

Тело допрашиваемого разорвалось на части, изо рта пошла пена, из носа кровь. Кровь выступила по краям всех зажимов стула. Яростные волны боли искривили лицо, сотрясли его тело и душу.

— Довольно, ты убьешь его. — Приказал Атанас.

Дознаватель с явным разочарованием прекратил пытку, меча маты сквозь зубы.

— Что показали датчики?

— Субъект не лгал. Эмоциональный фон адекватен ответам. Не зафиксировано внутренних противоречий. Могу расшифровать и перекинуть данные на понятный язык и подробно.

— Давай. — Согласился Атанас, хотя поверил, что Мэк не врал. При допросе с пристрастием почти невозможно соврать. А при том, что устроил допрашиваемому старлей, подобное казалось просто невозможным. Психозапись понадобится ему для рапорта. Возможно, понадобиться.

Если дознание зайдет в тупик, к делу подключатся люди из внутренней безопасности БН. А их следователи могут обвинить капитана и его подчиненных в некомпетентности.

Атанас не исключал, что где-то мог допустить ошибку, поэтому, он уже решил дальнейшую судьбу Мэка, Хатана и некоторых других подозреваемых — их ждет черный легион.

ГЛАВА 9

Призрак «Угенблит» нес патрулирование по обычному маршруту в юкеонском секторе. Курс корабля пролегал вдали от оживленных межзвездных трасс, до ближайшей системы было несколько световых лет.

Командир «Угенблита» капитан второго ранга Эрбер отдыхал в своей каюте, играя в трехмерные шахматы с компьютером. Игра шла с переменным успехом, Эрбер был матерым игроком, но тягаться с компьютером мог далеко не каждый.

Настойчивый сигнал внутренней связи оторвал его от обдумывания следующего хода. Капитан включил монитор, на котором возникло изображение вахтенного офицера связи.

— Командир, срочная шифрограмма из штаба, — доложил связист.

— Сейчас буду.

Эрбер отключился и занес партию в шахматы в память компьютеру.

Капитанская каюта сияла безукоризненным порядком, которого ее хозяин придерживался, сколько он себя помнил. Здесь не было ни одной лишней вещи, лишь то, что касалось службы и спартанского досуга. Эрбер был фанатом порядка и требовал того же от подчиненных и потому, его корабль и экипаж были на хорошем счету у командования.

Вскрыв шкаф для одежды, он вытащил китель и перед зеркалом одев его, внимательно проверил все детали внешнего вида и поправил орденскую планку. Надев фуражку и поправив ее, как того требовалось по уставу, капитан остался доволен собой. Если требуешь от подчиненных, то в первую очередь требуй от себя и подавай пример — так гласило одно из правил командира.