Как избежать замужества (Коварство без любви)

      - Насколько я помню - нет. Даже автографа.
      - Может быть, он все-таки хочет жениться бескорыстно? - осторожно спросил Леша.
      - Нет! - решительно воспротивилась я. - Мне куда приятнее думать, что у него корыстный интерес.
      - Но вдруг тебе угрожает опасность? - обеспокоился Генрих.
      - Самая страшная опасность - брак с чудовищем, - отмахнулась я легкомысленно. - С остальным как-нибудь справимся. Конечно, не мешало бы разобраться, что Борису нужно. Кстати, вы хотели вытянуть какие-нибудь сведения из его друзей. Вот вам и карты в руки. Когда мы приглашены в ресторан?
      - В пятницу, на будущей неделе.
      - Отлично. У нас навалом времени, чтобы составить план кампании.
      Глава 4
      Неделя прошла сравнительно спокойно. Мысль о том, что чудовище отнюдь не пылает страстной любовью, вернула мне душевное равновесие. Да и появился Борис лишь однажды - предупредить, что в пятницу приедет за мной в шесть часов. Речей о походе в загс он больше не заводил.
      По зрелом размышлении я решила отказаться от амплуа скандальной, дурно воспитанной особы. Совершенно ясно, что оно мне не помогло. Если мы хотим выяснить подоплеку сватовства Бориса, нужно хотя бы на время расположить к себе его друзей, в противном случае они едва ли станут со мной откровенничать. С другой стороны, мое внезапное превращение в милую скромную барышню (каковой я и являюсь на самом деле) может вызвать в этой компании законное недоумение. После долгих раздумий я нашла соломоново решение: поведение мое будет безупречным, а дань вульгарности я отдам, надев соответствующий наряд.
      Зайдя в магазин, я купила атласный блузон ядовито-зеленого цвета. Кожа у меня от природы смуглая, и к весне от недостатка солнца принимает желтоватый оттенок. В переливающемся зеленом блузоне я должна напоминать хорошо сохранившийся труп. Полдела было сделано. В ювелирном отделе я выбрала самую яркую и безвкусную бижутерию, какую только можно представить. Много времени это не заняло. Больше всего хлопот доставили поиски кожаных штанов, но и с этой задачей я справилась блестяще. Сочетание искусственной кожи малинового цвета с зеленым атласом способно кого угодно пронять.
      Дома я долго рылась в поисках косметического набора, подаренного мамой к Рождеству, и в конце концов обнаружила его на антресолях. Теперь все было готово для создания задуманного образа.
      Когда я наносила последние штрихи, в замке повернулся ключ. На этот раз Прошка, которому выпала честь быть моей дуэньей по дороге в ресторан, явился почти без опоздания. Я отвернулась от зеркала и приветливо улыбнулась. Его реакция превзошла самые радужные мои ожидания. С минуту Прошка остолбенело молчал, потом судорожно облизнул губы и сказал:
      - Или ты сию минуту снимешь эту амуницию и смоешь боевой раскрас, или я звоню по ноль три... Нет-нет, не подходи ко мне! Стой там, где стоишь.
      - Я всегда чуяла в тебе обывателя и мещанина. Да будет тебе известно, это новое, авангардное направление в моде. Можно сказать, последний крик.
      - Это я как раз понял. Сам чуть не закричал. Если ты надеешься, что я покажусь с тобой в таком виде на людях, тебя ждет большое разочарование.
      После долгих препирательств я наконец согласилась снять с век пурпурные тени и отказалась от большей части цепочек, но других уступок Прошка от меня не добился.
      - Честное слово, Борис вызывает все большее мое уважение, - проворчал он. - Какое же мужество должен иметь человек, чтобы публично назвать вот это, - он указал пальцем, - своей невестой.
      - Вообще-то в таком виде я предстану перед ним впервые, - призналась я и добавила с надеждой: - Думаешь, он испугается?
      - Хм, сколько времени он с тобой знаком? Три месяца? Тогда вряд ли. Давно должен был понять, что от тебя можно ожидать чего угодно.
      - Да, пожалуй, - согласилась я. - Особенно после встречи с моими друзьями.
      Прошка не успел подыскать достойного ответа. В дверь позвонили.
      Я встретила Бориса хищным оскалом, именуемым в Америке улыбкой. На миг он дрогнул, но быстро совладал с собой.
      - Сегодня ты сразишь всех наповал, - приложившись к моей ручке, дипломатично заметило чудовище.
      - "Прямо не дама, а динамит", - процитировала я, не убирая оскала. - Так и было задумано. Прошка, ты готов?
      Прошка выплыл из комнаты. Новый сюрприз Борис воспринял покислее. Глядя на его помрачневшее лицо, я расстроилась. Неужели ревнует? Тогда все наши домыслы о корыстных мотивах могут оказаться пустыми. С другой стороны, не исключено, что его коварные планы исключают наличие соперника. Ладно, там видно будет.
      - Вперед! - скомандовала я, открывая дверь.
      [Отбивка]
      На сей раз Борис выбрал маленький ресторанчик с венгерским названием и венгерской же кухней. Обстановка там была вполне камерная - деревянные панели на стенах, неяркие лампочки, стилизованные под свечи, два скрипача и пианист, играющие Брамса. Нам накрыли довольно длинный стол и разложили салфетки с написанными на них именами, очевидно, по распоряжению Бориса.
      Он, как хозяин вечера, занял место во главе стола, представил друг другу присутствующих и произнес небольшую речь, подчеркнув, что задумал эту встречу в надежде на теплые отношения, которые завяжутся между моими и его друзьями.
      Видимо, с целью создать благоприятную обстановку для завязывания таких отношений он рассадил гостей через одного, то есть строго чередуя представителей обоих кланов. Хотя такое расположение благоприятствовало нашему замыслу вытянуть побольше информации из знакомых Бориса, я бы предпочла других соседей. Слева от меня, сразу за Борисом, сидел замухрышка Турцев со своим тиком и неизменным амбалом-телохранителем за спиной, справа - муж Борисовой сестры, глупый и напыщенный, как павлин. Павлина звали Владимиром, и я с первой же встречи окрестила его Вальдемаром. Еще по нашу сторону стола сидели Генрих и рыжая красавица Лариса, жена типа с уголовной внешностью. Напротив нее усадили Марка, потом самого уголовника (звали его Лев), потом Прошку, сестру Бориса Наталью и Лешу.
      Поначалу я попыталась разговорить Замухрышку, но он не желал меня замечать в упор - демонстративно повернулся спиной и завел с Борисом беседу о делах. Мне ничего не оставалось, как вступить в беседу с глупым Вальдемаром.
      - Помнится, вы говорили, что окончили с Натальей один институт. Вам с ней повезло. Ваша профессия, в отличие от нашей, котируется высоко. Вы работаете по специальности?
      - Нет, мои "корочки" - фикция. Меня и в институт-то взяли, потому что я был мастером спорта. Теннисистом. Вместо учебы все больше по соревнованиям разъезжал. Между прочим, мне сулили большое будущее. Потом - женитьба, ребенок, и все пошло прахом.
      Вальдемар произнес это таким тоном, будто самолично выносил, родил и выкормил этого самого ребенка, и бросил неприязненный взгляд на жену. Не желая выслушивать его претензии к семейной жизни, я быстро спросила:
      - А сейчас чем занимаетесь?
      - Так, мелким бизнесом.
      Тема рода занятий явно была Вальдемару неприятна, и он быстренько вернулся к любезному его сердцу престижному теннису. Он сыпал именами спортсменов, снисходительно оценивал их технику и выдавал прогнозы на будущее. Мне стало ясно, что ссадить его с этого конька будет весьма непросто. Оставалось надеяться, что по части добычи информации моим друзьям повезет больше. Я незаметно огляделась.
      Мне вдруг пришло в голову, насколько странные люди окружают Бориса. Вернее, странные не столько они сами, сколько отношения между ними. Дружеским теплом, беззаботным весельем или хотя бы непринужденностью здесь и не пахло. Я и раньше замечала в этой компании скованность, но тогда приписывала ее неприязни ко мне - ведь я делала все возможное, чтобы вызвать у близких Бориса омерзение. Но сейчас я впервые выступала в роли, скорее, наблюдателя, чем главного участника представления, и меня поразило, насколько далеки отношения этих людей от того, что принято называть дружбой.
      Конечно, мои представления о дружбе могут отличаться от общепринятых. Меня с друзьями связывают такие давние и тесные узы, что уместнее назвать их братскими. Но никто не станет спорить с тем, что друзья должны хотя бы получать удовольствие от общества друг друга. А у меня складывалось впечатление, будто каждая встреча для этих людей - нелегкое испытание.
      Допустим, им неприятно видеть меня. Но тогда должна была бы чувствоваться некая сплоченность в этом неприятии, а сплоченности не наблюдалось. Больше того, в компании Бориса едва ли было два человека, которые относились бы к друг другу с очевидной симпатией. Даже родственники, и те не составляли исключения. Сестра Бориса, очевидно, была в плохих отношениях с мужем, да и брату не выказывала особого расположения. Вторая семейная пара больше напоминала кролика и удава. Жена сидела за столом как замороженная, а муж буравил ее тяжелым взглядом. (Впрочем, не только ее.) Замухрышка никогда не появляется среди друзей без телохранителя. Борис представил мне его как институтского товарища, но говорят они всегда только о делах. А кроме Бориса Замухрышка ни с кем общаться не желает.
      Какого же черта они держатся вместе? Деловое сотрудничество? Но почему Борис упорно навязывает партнерам знакомство с невестой и пытается убедить меня в сердечности их отношений?
      Пока я ломала голову над этой загадкой, атмосфера за столом немного потеплела - главным образом благодаря усилиям Прошки и Генриха. Прошка вовсю ухлестывал за сестрой Бориса, нимало не смущаясь присутствием мужа и тем обстоятельством, что дама была на полголовы выше его. К своему удивлению, я заметила, что Наталья принимает ухаживания Прошки весьма благосклонно. Прежде она казалась мне до крайности флегматичной, но сейчас ее спокойствие сменилось искренней веселостью. Как Прошке удалось этого добиться - ума не приложу. Впрочем, его отношения с женщинами всегда оставались для нас непроницаемой тайной. Несмотря на маленький рост, неприличную суетливость и склочный нрав этого прохиндея, дамы в нем души не чаяли.
      Генрих изо всех сил старался растормошить замороженную красавицу. В отличие от Прошки он не пытался флиртовать со своей соседкой, а просто развлекал ее веселыми байками, на которые он великий мастер. Поначалу у него не очень получалось, но Генрих не сдавался, и в конце концов рассмешил Ларису. Я даже откинулась на стуле, чтобы взглянуть на нее и убедиться, что этот смех мне не пригрезился. Но нет, все верно - от ее всегдашнего напряжения не осталось и следа; ярко-зеленые глаза блестели, на щеке появилась очаровательная ямочка. Никогда еще она не казалась мне такой красивой.
      Но супругу Ларисы перемена в ее настроении не понравилась.
      - Что-то ты сегодня много смеешься, - сказал он, впившись в жену неприятным взглядом. - Плохая примета.
      Лариса мгновенно съежилась и снова заледенела. Генрих - рыцарь без страха и упрека - бросился ей на помощь.
      - Неужели есть такая? А по-моему, смеяться рекомендуют даже врачи.
      - Наоборот, смех исключительно вреден, - встрял неугомонный Прошка. - Вы знай себе хохочете, поправляете здоровье, а у нас разливается желчь от зависти.
      - Да, - поддержала его Наталья. - Нельзя ли и нам присоединиться к вашему веселью?
      - Генрих рассказывал мне о Варваре, - словно оправдываясь, сказала Лариса.
      - Да? - заинтересовался Борис. - Думаю, не вредно будет послушать и мне. Дабы избежать потом сюрпризов.
      - Лариса, вы извините, если я повторюсь? - галантно спросил Генрих. - Или мне рассказать другую историю?
      - Я с удовольствием послушаю еще раз эту, а потом и другую.
      Генрих откашлялся.
      - В студенческие годы нашей Варваре удалось устроиться на работу дворником и получить служебную квартирку рядом с университетом, в пятнадцати минутах ходьбы от главного здания. Это было очень удобно и для нас, ее соучеников. Оперотряды в общежитии разгоняли картежников после одиннадцати вечера, а веселые пирушки - в любое время суток. Поэтому Варькины друзья собирались у нее. Однажды один из них - назовем его для определенности Сашей, - (я вполне оценила деликатность Генриха, скрывшего настоящее имя героя, которого звали Борей), - просидев до утра за партией в преферанс, возвращался домой в общежитие. Как легко понять, был он, мягко говоря, нетрезв. И надо же такому случиться, что в нескольких шагах от Варькиного дома Саша наткнулся на милиционеров. Те обратили внимание на неверные движения раннего прохожего и попросили у него документы. Мгновенно протрезвевший Саша понял, что показывать им студенческий билет ни в коем случае нельзя - если из милиции пришлют кляузу, его запросто исключат из университета. От страха в Саше проснулся гений импровизации. "Какие документы? - возмутился он. - Я живу вон в том подъезде". "Проверим", - сказал один из милиционеров и повел его в указанном направлении. Дверь им открыла Варвара, которая от недосыпа и необходимости раннего выхода с метлой пребывала в несколько мрачном расположении духа. "Вы знаете этого человека?" - официальным тоном спросил представитель закона, предъявив ей усиленно подмигивающего Сашу. Варвара не совсем поняла, что должно было означать это подмигивание, но не растерялась ни на секунду. "Да, сказала она твердо. - Это человек разумный". "Почему разумный?" - растерялся милиционер. "По-моему, даже вы могли бы догадаться, что на человека прямоходящего он не похож".
      Все, кроме Замухрышки, его телохранителя и уголовного на вид Левы, рассмеялись. А этой троице, вероятно, просто не хватило познаний в антропологии, дабы по достоинству оценить рассказанную историю.
      - И что же стало с бедным Сашей? - спросила Наталья.
      - Пока милиционер переваривал ответ Варвары, на Сашу от отчаяния еще раз снизошло вдохновение. "Хватит морочить человеку голову, - сказал он. - Мне давно пора на уборку, а из-за твоих шуточек меня сейчас в милицию потащат!" Тут Варька сообразила, чего от нее ждут, показала представителю власти документ, удостоверяющий, что она дворник этого участка, и заверила, что Саша - ее муж. Вероятно, в других обстоятельствах милиционер потребовал бы и его документы, но недавний диалог отбил у него охоту связываться с Варварой.
      - Оказывается, я до сих пор и не представлял себе, насколько мне повезло с невестой, - сказал Борис. Я метнула в него подозрительный взгляд, но убедилась, что он и не думал иронизировать. - Вы хотели рассказать что-то еще, - напомнил хозяин застолья.
      - Прошка, можно я расскажу про Солнышко? - спросил воодушевленный успехом Генрих.
      - Нет! - вскричал Прошка, мгновенно став пунцовым. - Только не про Солнышко! По-моему, Варькина биография и без того изобилует анекдотическими историями. Зачем про Солнышко? Расскажи лучше про экзамен у Хуциева.
      - Хорошо, - согласился Генрих и не заставил себя ждать. - Профессор Хуциев - высокий, сухопарый, несколько рассеянный человек - читал нам курс вариационного исчисления. Даже на занятиях, обращаясь к своим студентам, он, казалось, находился где-нибудь за тридевять земель от аудитории. Двигался он неторопливо и как-то механически, словно автомат, а взгляд его был вечно устремлен в неведомую даль. Однажды Варваре довелось сдавать ему экзамен. Профессор подсел к ней, подпер рукой подбородок и уставился в окно. Варька откашлялась, огласила первый вопрос билета и начала отвечать. Хуциев не мигая смотрел в окно и не проявлял к экзаменуемой ни малейшего интереса. Варька выложила все, что знала по первому вопросу и замолчала. "Продолжайте, пожалуйста", - безучастно предложил профессор.
      Она осветила второй вопрос билета и дождалась еще одного приглашения продолжать. Дальше следовала задача. Варька попыталась привлечь внимание Хуциева к решению, записанному на листочке, но, потерпев неудачу, покорно зачитала вслух и условие, и все свои выкладки, после чего снова выжидательно замолчала. "Продолжайте, продолжайте", - снова повторил профессор, витая невесть где. "Ах так! - мысленно возмутилась Варвара. - Ну хорошо же, я тебе продолжу!"
      "Еще мне хотелось бы с новой точки зрения рассмотреть древнюю проблему взаимоотношений профессора и студента, - бодро объявила она. - Казалось бы, это частный случай задачи отношений между двумя интеллигентными людьми, но у него имеются свои интересные аспекты. Например, при некоторых начальных условиях профессор позволяет себе проявлять по отношению к студенту невнимание, а то и просто пропускает слова собеседника мимо ушей, что конечно же в общем случае совершенно ему несвойственно. Размышляя над этим парадоксом, я пришла к неожиданному и даже парадоксальному на первый взгляд решению. Оно не лишено экстравагантности и, возможно, ошибочно, но не исключено и то, что это открытие, которое вызовет настоящий переворот в научной мысли. Так вот, теорема: не всякий профессор является интеллигентным человеком. Для доказательства вначале рассмотрим частный случай..."
      "Благодарю вас, достаточно", - безучастно произнес Хуциев и потянулся за зачеткой. Варька напряженно наблюдала, как он медленно выводит название предмета, свою фамилию и оценку. Наконец зачетка оказалась у нее в руках. Увидев вместо ожидаемого "отл." всего лишь "хор.", она рассвирепела окончательно. "Мало того что этот гад меня не слушал, так еще и пятерку зажилил!" - подумала она, а вслух спросила: "Позвольте полюбопытствовать: какие у вас имеются претензии к моему ответу?" "Безусловно, позволяю, флегматично изрек Хуциев. - Формулируя последнюю, эпохальную теорему, вы забыли предпослать ей очевидную лемму: не всякий студент является интеллигентным человеком".
      - Так он все слышал! - догадался Вальдемар под общий смех. - Почему же тогда не вкатил пару?
      - Надо полагать, с чувством юмора у него все было в порядке, - сдержанно ответила я.
      Генрих, уступая шумным просьбам, начал травить очередную байку из моей жизни.
      - Знаете, - проникновенно шепнул мне в ухо Вальдемар, - при первой встрече вы показались мне несколько мрачноватой. Но теперь я, конечно, понимаю, как непростительно ошибался. Завидую Боре. - Он вздохнул.
      "Не хватало еще, чтобы ко мне начал клеиться этот хлыщ", - подумала я угрюмо и покосилась на Бориса. Тот сидел гордый и довольный, словно ребенок, демонстрирующий новую игрушку завистливым сверстникам. Пора было вмешаться, иначе Генрих подорвал бы мою с таким трудом завоеванную репутацию.
      Я дождалась паузы и перегнулась через Вальдемара.
      - Довольно, Генрих, - произнесла я страшным шепотом. - Не забывай, зачем мы сюда пришли.
      К сожалению, у зловещего Левы, сидевшего напротив Генриха, оказался на редкость хороший слух.
      - А зачем вы сюда пришли? - громко поинтересовался он, буравя меня хищным взором.
      - Борис объявил об этом в начале вечера, - выкрутилась я. - Он хотел, чтобы мы лучше узнали друг друга и подружились. А если Генриха не остановить, вы не получите представления ни о ком, кроме меня, да и то довольно одностороннего.
      - Не лишай нас удовольствия, дорогая, - нежно проворковал Борис. - Узнать друг друга поближе мы еще успеем. У меня только что появилась замечательная мысль. Наш дом отдыха почти закончен. Почему бы нам не стать его первыми гостями? Давайте выберемся туда в начале мая. Там есть все, что нужно: удобные номера, теннисные корты, волейбольная площадка, сауна, бассейн. Георгий сможет наконец убедиться, насколько выгодно вложил деньги, Лева, возможно, надумает финансировать строительство шоссе, и все мы чудесно проведем время. Как ты на это смотришь, любимая?
      Обозленная этим обращением, я собиралась честно сообщить ему все, что думаю по поводу совместного отдыха с ним и его "друзьями", как вдруг выступил Леша:
      - По-моему, это будет неплохо.
      Я так и застыла с открытым ртом. Дело даже не в том, что в незнакомой компании Леша обычно нем как рыба. Но он впервые на моей памяти принял за нас решение! У нас бытовало более или менее четкое распределение ролей: мы с Генрихом предлагаем решения, Прошка их критикует, Марк принимает или отвергает, а Леша исполняет. Бывало, конечно, что роли менялись, но чтобы Леша - человек, не способный и шагу ступить без четкой инструкции, - самостоятельно принял решение за всех нас!..
      Я растерянно посмотрела на Марка, но тот и не подумал возразить. Напротив, казалось, он вполне одобряет абсурдную идею совместной поездки.
      - Может быть, - промямлила я. - Но в любом случае Генриху есть что порассказать и помимо историй обо мне. Уверяю, вы получите не меньшее удовольствие. Давай, Генрих, что-нибудь о лагерных сборах.
      Генрих не заставил себя упрашивать, и вскоре за столом воцарилось всеобщее веселье. Даже уголовного вида Лева время от времени расщедривался на усмешку, а телохранитель Замухрышки иногда издавал звуки, похожие на икоту. Борис мог себя поздравить: вечер удался.
      [Отбивка]
      Выходя из ресторана, я сообщила Борису, что пятница - святой день, когда мы неизменно играем в бридж, причем присутствие посторонних не допускается.
      - Так что тебе придется отвезти нас ко мне домой.
      Может быть, моя просьба и не вызвала в нем радости, но спорить он не стал. Мы с трудом, но все-таки влезли в его машину, благо она была довольно вместительной, и без приключений добрались до дома.
      Закрыв за Борисом дверь, я набросилась на Лешу:
      - Может, теперь ты объяснишь, что за дурацкая мысль тебя посетила? Почему мы должны катить в этот чертов дом отдыха и опять любоваться на эти гнусные рожи?
      - Объясню, - невозмутимо ответил Леша, расшнуровывая ботинки. - Приятели Бориса мне тоже не понравились. Особенно Георгий и Лев. И мне непонятно, зачем он так упорно тянет тебя в эту компанию. Если Борис затеял женитьбу в каких-то своих таинственных целях, тебе может угрожать опасность. Нужно выяснить, что у него на уме, и чем скорее, тем лучше. Поездка в дом отдыха дает хорошую для этого возможность. Мы будем за тобой присматривать и не допустим, чтобы произошло что-то плохое. А откажись мы, неизвестно, что он придумает еще. И нет никакой уверенности, что рядом будет кто-то из своих.
      Глава 5
      Тридцатого апреля на деревьях распустились листья; погода стояла прекрасная. Мы сидели перед открытым окном и ждали, когда за нами заедут на двух машинах Борис и Наталья. В ожидании пили чай и в который раз пытались придумать разумное объяснение сватовству Бориса.
      - Несомненно, он человек состоятельный, - говорил Марк. - Дом отдыха, консультационная фирма, иномарка, наконец. А материальная выгода, которую он может получить от брака с Варварой, - величина чисто мнимая. Значит, корысть отпадает. Но что-то же им движет. Что?
      - Может быть, Борис хочет вытянуть из Варьки сведения о тех, с кем она сотрудничает? - предположил Генрих. - Она ведь работает сразу на три издательства и на крупную программистскую фирму - немало для одного человека.
      - Генрих, я просто выполняю заказы и не имею ни малейшего представления об экономическом положении заказчиков. Да и вряд ли издательские дома вызывают у потенциальных инвесторов столь острый интерес, что они готовы раскошелиться на дорогостоящую консультацию. Сейчас на книгах большой прибыли не сделаешь. Кроме того, если бы Бориса интересовала информация, было бы естественнее предложить мне деньги, а не руку и сердце.
      - Я знаю, в чем дело! - провозгласил Прошка. - У него патология на сексуальной почве; его возбуждают женщины, испытывающие к нему физическое отвращение. А такие привереды, наверное, не часто попадаются. Как было верно подмечено, Борис не урод, к тому же богат и неплохо воспитан. Представляете, как долго ему пришлось искать девушку, которую от него в буквальном смысле слова тошнит? Ясное дело, он не желает с ней расставаться ни за какие блага в мире.
      Я молча покрутила пальцем у виска.
      - А что, - оживился Марк. - Мысль не такая бредовая, как может показаться на первый взгляд. Во всяком случае, дает хоть какое-то объяснение. Какие у тебя возражения, Варвара?
      - Многочисленные. Если бы Борис ловил кайф от моего отвращения, он бы постоянно навязывал мне свои ласки, но ничего подобного не происходит. После нескольких неудачных попыток у него начисто отбило охоту лезть ко мне с нежностями.
      - Глупая, да он просто боится тебя спугнуть! - воскликнул Прошка. - Вот выйдешь за него, уж тогда-то он даст себе волю!
      Я, наверное, позеленела.
      - Хватит говорить гадости, Прошка, - вмешался сердобольный Генрих. - Все это чепуха. Как Борис может рассчитывать, что Варька за него выйдет, если знает о ее физическом отвращении? Одно из двух: либо Борис о Варькиных чувствах не догадывается и тогда ее отвращение не играет в его планах никакой роли; либо догадывается и тогда жениться не думает. Причем скорее второе, потому что невеста своего отношения к жениху не скрывает.
      - Тогда зачем ему весь этот спектакль? - поинтересовался Прошка. - Ты можешь предложить другую правдоподобную гипотезу?
      - Сдается мне, интерес Бориса к Варьке имеет отношение к дружкам-приятелям, - высказался Леша. - Правда, непонятно какое.
      Звонок в дверь положил конец нашей дискуссии.
      - Разберемся на месте, - небрежно бросил Прошка, когда я направилась в прихожую.
      [Отбивка]
      - Там до недавнего времени стояла военная часть и был секретный полигон. Борис уверено гнал "сааб" по Ленинградскому шоссе и рассказывал о доме отдыха, где нам предстояло провести ближайшие несколько дней. - Вокруг - ни одного населенного пункта. Первозданная природа. Зайцы и глухари из-под ног выскакивают. Сначала мы хотели строить там, где стояли казармы и другие объекты вояк, - туда ведет хорошее шоссе, да и строительство обошлось бы дешевле, - но потом нашли это лесное озеро и передумали. Там такая красота словами не передашь. Сами увидите. И, хотя в итоге пришлось перерасходовать смету, я ни о чем не жалею.
      Мы втроем - я, Леша и Генрих - устроились на заднем сиденье. Если Борис надеялся, что я сяду с ним рядом, его постигло очередное разочарование (далеко не последнее, как я предполагала). Прошка и Марк ехали в одной машине с Натальей и павлином Вальдемаром. Замухрышка Георгий предпочел уединиться с собственным шофером и телохранителем. Уголовника Леву везла красавица жена.
      Думаю, со стороны наша колонна смотрелась неплохо. Темно-зеленый "сааб", белоснежный "феррари", вишневый "рено". Только вот желто-коричневая "Нива" Натальи, должно быть, несколько портила впечатление. "Любящий брат давно уже купил бы сестренке импортную игрушку", - подумала я неприязненно.
      - И когда вы планируете открыть свой отель для широкой публики? - вежливо поддержал разговор Генрих.
      - Ну, это во многом зависит от нашей поездки, - признался Борис. - Мы с Георгием исчерпали свободные деньги, да и кредиты тоже. А там еще нужно кое-что довести до ума: отделать комнаты для обслуги, завезти остаток мебели, кое-какое оборудование. Но это так, мелочи. Главное - дорога. От шоссе до озера - десять километров. Военные проложили туда грунтовую дорогу, но она идет через болота, и пользоваться ею можно только летом и зимой. Я и сейчас-то не уверен, что мы проедем, хотя погода последние две недели стояла сухая и теплая. Короче говоря, нужно дотянуть шоссе до отеля. Хорошая дорога через болото - удовольствие дорогое. Нужно класть бетонную подушку, делать специальное покрытие. Я надеюсь уговорить Леву вложить в строительство деньги. Он человек богатый, но осторожный. Если удастся его заинтересовать, дорогу можно будет закончить через месяц, а через полтора - открывать отель.
      - А сейчас там что-нибудь делают? - спросила я безразлично, но Борис все равно просиял.
      - Нет, дорогая, - сказал он, решительно отворачиваясь от руля, чем вызвал всеобщее неудовольствие. - Мы будем совершенно одни, если не считать Павла Сергеевича - нашего сторожа и истопника.
      - Впереди грузовик, - заметил как бы между прочим Леша.
      Борис вернулся в нормальное положение, но не замолчал.
      - Павел Сергеевич - отец нашего с Георгием институтского приятеля. Когда сын женился, Павел Сергеевич разменял квартиру на две однокомнатные. Одну отдал молодым, а другую передал фирме, которая якобы строила в Подмосковье удобные коттеджи и меняла их на городские квартиры москвичей. Павел Сергеевич не любит город и давно мечтал, доживя до пенсии, переехать в деревню. Но фирма продала его квартиру и исчезла. Старик едва не наложил на себя руки. Когда я предложил ему маленький домик при нашем отеле и должность сторожа, он даже расплакался от благодарности. А благодарить-то надо было мне. Он - мастер на все руки и никогда не сидит без дела. Вышло так, что я в одном лице получил и сторожа, и истопника, и электрика, и ремонтника, и уборщика.
      - Как же он живет там, когда дорога становится непроезжей? - спросил Генрих. - Ему же нужны продукты, лекарства?
      - Кроме отеля мы строим небольшой кемпинг - на бывшей территории военной части. Там постоянно живут рабочие, у них есть трактор. Когда Павлу Сергеевичу что-то нужно, он звонит им.
      - В отеле есть телефон? - удивился Леша.
      - Сотовый. В Валдае недавно поставили антенну. А у рабочих кемпинга стационарный, еще военные протянули. Я заранее предупредил своих людей о нашем приезде. Они еще вчера должны были завезти в отель продукты и подготовить комнаты. А нам останется только наслаждаться отдыхом.
      - Звучит заманчиво, - сказала я недовольно и заерзала на сиденье, разминая затекшие ноги.
      - Устала? - заботливо спросил Борис. - Ну ничего, через двадцать километров поворот, а там уже недалеко.
      Через полчаса мы подъехали к строительной площадке, которой оканчивалось бывшее военное шоссе. По правую руку от него начиналось небольшое грунтовое ответвление, перегороженное шлагбаумом. Из домика у шлагбаума выскочили два дюжих парня и со всех ног бросились к машине.
      - Здравствуйте, Борис Михайлович, мы вас с утра ждем! - объявил старший и кивнул напарнику, разрешая поднять шлагбаум. Сзади зашелестели шины, и "Нива" Натальи остановилась в нескольких метрах от нас. Из-за поворота показались "феррари" и "рено". - Боюсь, на этих вы не проедете, - продолжал охранник. Ребята, которые отвозили продукты, говорят - грязи много. "Нива" еще, может, и пройдет, а остальным, наверное, придется трястись на грузовике.
      Я не стала дожидаться, пока они решат вопрос с нашей транспортировкой, вылезла из машины и стремглав понеслась к ближайшим кустам. На обратном пути меня перехватил Прошка.