Рассказы спасателя

Спортивная группа альпинистов, спустившись поздновато после восхождения с вершины Уллу-кара, решила отдохнуть перед новой горой на поляне "кошей". Поляна расположена, посередине ущелья Адыл-су, по которому протекает красивая горная река с одноименным названием. Речка берёт начало из ледников Джан-куат и Башкара. В переводе с балкарского языка адыл означает красивый, прекрасный, а су - вода, река. Действительно, место, где решили передохнуть ребята, очень привлекательное. Лучше бы подойти поближе к будущей горе, но туда нужно идти ещё два часа. На вечерней радиосвязи посоветовались с выпускающим на маршрут Игорем Леонтьевым. Он разрешил выйти на гору при условии хорошей погоды. Альпинисты решили, что если луна будет светить, то они выйдут на восхождение. В три часа ночи, как наметили, при свете луны, группа собралась и двинулась в сторону "Зелёной гостиницы", а потом по намеченному маршруту на вершину Джантуган. Красивое звёздное небо с рассветом несколько поблекло, начало затягиваться облаками. Потеплело. Прошли несколько верёвок крутого снега, миновали кулуар. В полдень внезапно на горе испортилась погода, начался дождь. Четверо альпинистов решив, что дождь также быстро закончится, как и начался, став на самостраховку, сели на скальной полочке переждать непогоду, накрывшись полиэтиленовой плёнкой. Олег, Витя, Оля и Лёня пережёвывают скудный высотный паёк, прислушиваясь к барабанящему по плёнке дождю. Вдруг сильный порыв ветра парашютом уносит плёнку. Ребята накрываются перкалевым инструкторским плащом. Может быть спустится по пути подъёма ?- мелькнула у кого-то правильная мысль, но тут же была большинством группы подавлена. Ещё только полдень, ветер унесёт тучи, пройдёт дождь и сразу пойдём на вершину. Вряд ли за оставшиеся несколько дней до конца смены в альплагере удастся выйти на восхождение. Этот каскад доказательств похоронил одну верную мысль. Будем выжидать - таков был коллективный вердикт. Незаметно стало холодать. Решили всё-таки двигаться вверх. Прошли две верёвки мокрых скал. Дождь перешёл в снежную крупу, а скалы на глазах покрылись ледовой коркой. Похолодало. Начинают мёрзнуть руки. Движение вверх замедляется. Складывается впечатление, что какое-то чудовище глотает время. Недавно было три часа, а уже идёт пятый час вечера. Быстро темнеет. Снежная крупа дождём падает с небес. Лёгкая одежда альпинистов, намокнув, постепенно тяжелеет. Страховать партнёра на холодном ветру кажется пыткой, внимание притупляется. Дальнейшее движение становится опасным. Метров в двадцати от маршрута просматривается ровная полка на скальном плече. Траверснув влево по снежному склону, четвёрка перебралась на площадку. Здесь вроде теплее, от ветра закрывает скальная стена и большой снежный надув. Со скального плеча попытались по рации связаться с альплагерем, но в эфире слышны одни разряды. В мгновенно наступившей темноте видно, как вокруг выдвинутой антенны с треском начинает светиться голубой ореол, ощущается как под каской шевелятся волосы. Эти электрические разряды предвестник молнии. Опасно и жутковато. Витя тут же выключает рацию. Середина июля, но в такую погоду с темнотой наступило резкое похолодание, да и высота сказывается - около четырёх метров тысяч над уровнем моря. Рассчитывая быстро сходить на вершину, ребята оставили на бивуаке палатку с пуховыми спальниками, пуховками и примусом, еду. Как бы сейчас всё оставленное пригодилось! Холод, кажется, проник во все клетки тела. Зубы и тело колотятся в разнобой. Увы, самой тёплой одеждой оказался тоненький перкалевый инструкторский плащ. Чтобы хотя бы согреться начали из свободно лежащих камней строить стенку. Она чуть - чуть сможет защитить от всюду проникающего ветра. Когда перетаскали все камни, лежащие на полке, получился небольшой домик без крыши, примыкающий к снежному наддуву. Ребята уселись внутри сооружения, прижавшись друг к другу, накрылись плащом от непрекращающегося ливня снежного песка, а замёрзшие ноги засунули в рюкзаки. Вначале появилось ощущение тепла, начали засыпать, но толкались, взбадривали себя - ведь заснув можно и не проснуться. Нашли у кого-то в рюкзаке кусок свечки и коробок со спичками, но отсыревшими. Лёня вспомнил, что спички можно высушить на голове, в волосах. Повтыкали спички в волосы. Быстрее всех высохла спичечная головка в Олиных волосах. Наконец, спичка зажглась, а от неё зажгли свечу. На какое - то время возник комфорт. Кто-то глубоко вздохнул и свечка погасла. Так продолжалось пока все спички не сожгли. Стало темно. Мокрые от пота рубашки, покрываясь корочкой льда, прямо на теле дубеют. Сковывает холод. Липкая дремота пластырем опоясывает всё тело, трудно становится теребить соседа. Холод уже везде. Судороги сводят мышцы ног, рук, спины. Больно до крика. Вой ночной пурги перекликается с человеческим стоном. А холод, он какой-то густой, обволакивающий от ног проникает уже глубоко в душу. Неужели это состояние никогда не окончится? Осталась ли ещё где - небудь крупица тепла? Ночь кажется бесконечной. Но должен же быть рассвет! Кто-то вспомнил, что холод можно переносить стоя на локтях. Попробовали, вроде стало теплее, но долго в таком положении не выдержишь. Опять начались судороги... Наконец, небо начало сереть. Олег с Витей решают, что надо двигаться вверх. Крутые стены вершинной башни во льду, угрожающе поблескивают. До вершины осталось всего 160 метров, какие-то четыре верёвки скал. Но каких скал?! - везде натёчный лёд, ни одной трещины, негде забить для страховки крюк. Снег идёт непрерывно. Снежная крупа забивается в волосы под каской, в уши, слепит глаза. Оля и Лёня после пережитой ночи стали какими-то безучастными, стоят опустив руки, головы. Но нужно ведь двигаться! Витя подходит к стенке и молотком начинает отбивать лёд, а Олег его страхует через выступ. Наконец, крюк забит надёжно. И так метр за метром, обрабатывая молотком стену, освобождая ото льда зацепки, первый в связке с нижней страховкой уходит вверх, а остальные по закреплённым верёвочным перилам уже с верхней страховкой поднимаются за ним. В обычных условиях это интересная темповая работа, приносящая удовольствие от взаимодействия связок, но после проведенной холодной ночи, движение давались адскими усилиями. На вершине силы ли всех. Ребята упали лицом в снег. Сколько так пролежали никто не знает. Олег с Витей зашевелились, видно, больше сил у них осталось, попытались в очередной раз связаться с базой, но опять в эфире раздавался только треск от грозовых разрядов. На всякий случай передали в эфир о себе информацию. В это же мгновение электрический разряд попадает в антенну и рация замолкает навсегда. Что дальше делать? Решили поискать в заваленной снегом вершине тур с запиской предыдущих восходителей. Ведь надо же что-то о себе напоследок написать - мелькнула мыслишка. Увидев присыпанный снегом кусочек полиэтилена, Витя потянул его к себе и вытянул наполненный чем-то кулёк. За кульком оказался тур, где в баночке лежала записка альпинистов, до этого побывавших на вершине. Олег, заглянув в кулёк, обнаруживает там целое богатство - банку сгущённого молока и четыре шоколадки. В записке написано, что на вершине накануне побывали инструктора детского альпинистского лагеря "Украина", что их восхождение сопровождала солнечная погода. Они желали успешного спуска следующим восходителям. Подписал записку киевлянин Борис Субортович и плюс ещё три инструктора. Эта записка и каждый глоток сгущёнки с шоколадкой постепенно возвращает ребят к жизни, приходит надежда, силы. Лёне и Оле насилу разжали зубы и залили молоко. После нескольких глотательных движений они тоже зашевелились. Четвёрка решает написать записку о своём восхождении, но где карандаш и бумага? Наверное выпали из рюкзака во время холодной ночёвки. Поковырявшись в карманах, нашли отсыревшую спичку и головкой серы нацарапали на обёртке от банки свои фамилии, дату и время пребывания на вершине. Благородный и в то же время традиционный подарок инструкторов воодушевил ребят, дал возможность начать спуск с вершины. Перед выходом на плато на снегу в кулуаре срывается обессиленный Лёня, но его задержал Витя, страховавший через ледоруб. И во время! Лёня оказался на краю бергшрунда, огромной бездонной трещины, и лежит не шевелится. - Лёня, живой? - Молчание. Олег с Ольгой закрепили верёвку, а Витя с верхней страховкой спускается на всю верёвку к Лёне. Всё обошлось, падение его немного оглушило, потерял очки. Можно двигаться дальше. Витя забивает ледовый крюк в трещину скальной стены возле края бергшрунда, организовывает страховку и через сорок метров группа спустилась на плато. Идти по плато, вопреки ожиданиям, оказалось трудно. Ничего из-за падающего с небес снега не видно, а кроме этого пришлось пробивать дорогу по пояс в свежем снегу. Вдруг среди пурги появляются две фигуры. Оказывается, на плато возле "скал Аристова" разбили свой бивуак армейские альпинисты, пережидая непогоду. Они услышали в эфире голос восходителей с вершины и, оценив их состояние, решили выйти навстречу. Встретившись альпинисты поговорили пару минут и разошлись. Армейцы пошли вверх дальше чтобы разведать - есть ли снежный мост через бергшрунд, а измученная холодной ночевкой четверка по следам вскоре подошла к их бивуаку. Ребят тут же пригласили в теплую палатку. На примусе закипало молоко. Уставшие они выпили по кружке горячего молока, и тут же, как от большой дозы спиртного, отключились, успев попросить разбудить их перед очередным сеансом связи с альплагерем. Из-за сильных помех, даже через армейские более мощные рации связаться не смогли. Пока четверка спала, армейские альпинисты, чтобы помочь ребятам, протоптали в глубоком снегу тропу до морены. По этой тропе четверка прошла плато, а затем, выйдя на знакомую дорогу, добрались уже в темноте к своей палатке. Рядом с ними стояли лагерем туристы. Выбившимся и упавшим без сил ребятам, туристы предложили чай, ужин, рассказали, что перед наступлением темноты к палатке подходили двое мужиков, что-то поговорили между собой и записали на бумажке содержимое палатки. По описанию туристов это были выпускающий тренер Игорь Леонтьев и начальник спасательного отряда Петр Якуц. Предположительно с минуты на минуту из альплагеря должен выйти спасательный отряд. Витя просит туристов сбегать в лагерь, до которого осталось сорок минут хода, и сообщить о том, что группа вернулась с восхождения. Двое молодых парней тут же побежали вниз. Только забылась в тяжелом сне четверка, посыльные возвратились. Оказалось, их на дороге встретил ехавший на мотоцикле выпускающий, - он верил в альпинистов и ждал их возвращения. Когда посыльные сообщили, что ребята вернулись с горы, Леонтьев на радостях выругался, развернул мотоцикл и унесся в лагерь. Утром, как часто бывает в горах, непогода прекратилась. Измученных альпинистов разбудило яркое теплое солнце. Они не торопились в лагерь. Хотелось после всего пережитого понежиться на солнышке, расслабиться. В лагере альпинистов ожидал разбор восхождения с неприятными вопросами. Медленно, собрав все свои пожитки, ребята не торопясь двинулись по дороге на базу. По пути вниз, их встретила жена Олега - Клара, обняла всех и, почему-то плакала, но это были слезы радости. Вернувшихся восходителей сытно накормили, их осмотрел врач и они пошли в душ греться и отмываться. Вечером в лагере заметили тревожную красную ракету, взлетевшую в районе горы Джан-Туган, впоследствии оказалось, что двойка, встретившая в пурге спускавшихся после холодной ночевки альпинистов, и последовавшая далее, провалилась в трещину. Спасатели, все-таки вышли из лагеря, став свидетелями трагедии. Леня в горы больше не ходил, уезжая, приглашал к себе домой друзей на мамины вкусные вареники. Оля долго лечилась от последствий переохлаждения. Олег и Витя, оставшись в альпинизме, ходили еще на многие вершины. Витя, впоследствии, стал профессиональным спасателем и участвовал во многих спасательных работах.
      ФЕВРАЛЬСКИЙ ДЕНЬ
      Как обычно начинаются спасательные работы? Заканчивался снежный февральский день. После дежурства на лавине, объезда на снегоходе альплагерей, обычно собираемся мы на маленькой кухоньке нашего уютного спасательного пункта, пьём чай, говорим о политике, о любви, о теплых краях. Ботинки, носки, одежда после мокрого дня сохнут в сушилке. На восхождениях у нас зарегистрировались всего три группы. Одна из них, сборная команда на Эльбрусе акклиматизируется, подготавливаясь на гималайский восьмитысячник, а две другие вышли на восхождения, участвуя в первенстве армии по альпинизму. Со сборной командой на Эльбрусе радиосвязи не было их там много - человек двадцать, а с армейцами связь поддерживается в оговоренное время. В горах заканчивается мертвый сезон, но альплагеря еще не заполнены альпинистами, да и лыжников немного. Из спасателей на весь район нас семеро зимует. Это Виталий Волынский, Андрей Исупов, Витя Автомонов, Саша Коляс, врач из Запорожья Женя Гладкий и Миша Валько - наш шофёр. Витя приболел, но периодически прослушивает эфир. В общем сидим расслабляемся. Погода за стенами нашего теплого дома ужасная. Идет снег, сантиметров десять в час прибавляет. Это много. -После штатной радиосвязи заходит на кухню Витя Автомонов и говорит, что с "немецких ночевок" наблюдатели сообщили, о срыве на Ушбинском ледопаде связки Шейнов - Вдовиченко. Шейнов без сознания, предположительный диагноз - перелом основания черепа. Передавший эту информацию Витя Янченко с напарником, сразу же вышли на помощь к пострадавшим. Они были ближе всех в районе к месту аварии. В пятом часу вечера заработала спасаловка, а это, как всегда, битва против времени, расстояния, стихии и местности. А местность, которую предстояло пройти была очень известная - Шхельдинский ледник и Ушбинский ледопад. Ледопад чудесное порождение природы, страшное и красивое. Нагромождение многотонных ледяных глыб стекает по крутому ложу, изменяя в течение суток до неузнаваемости поверхность. Появляются новые трещины, закрываются старые, возникают ледовые стены. Иногда, особенно зимой, исчезают снежные мосты, а участки чистого льда становятся трудно проходимыми. Эти ледовые столбы по сложности можно сравнить с маршрутами с высшей категорией трудности. Ледопад течёт между красивым пирамидальным пиком Щуровского и величественным массивом вершины Шхельда. Через Ушбинский ледопад пролегает путь на высокое плато, по которому можно спуститься в высокогорную Сванетию. С этого плато выходят на вершину, ради восхождения на которую, приезжают к нам сильнейшие альпинисты со всего мира. Это двуглавая красавица Ушба. По ледопаду многие альпинисты спускаются после восхождения на такие горы как Чатын, пик Щуровского и Малую Ушбу. Путешествуют через Ушбинский перевал, проходя ледопад и горные туристы. Почти одновременно с Янченко на помощь выходят спасатели КСП. Но у них впереди Шхельдинский ледник, который в хорошую погоду, проходят до ледопада за шесть часов. Рации включены в аварийных случаях на постоянный приём. Зимний день в горах очень короткий, тем более в этот февральский день, когда видимости практически нет из-за метели. Порывы ветра сбивают с ног. Фактически в темноте продвигаются по Шхельдинскому ущелью Виталий Волынский, Андрей, Женя и Миша. Около двенадцати часов ночи, получаю по радио известие от Волынского: "накрыла нас лавина, откопались. Будем продолжать движение, ведь у нас акья". Да, без акьи транспортировать лежачего больного по ледово-снежному бездорожью невозможно. Место, где сошла на ребят лавина Виталий в темноте определить не смог, но по времени они должны были подойти к "немецким ночёвкам", ведь шли уже семь часов. Проходит ещё десять минут и снова в эфире срывающийся голос Виталия: "на нас сошла вторая лавина, откапываемся, травм нет, но мы с Андреем промокли насквозь". Даю команду - "возвращаться" - ведь температура на градуснике минус двадцать пять. Миша с Женей, они не так промокли, идут с акьей дальше, а Виталий и Андрей повернули домой. Все время на связи Александр Демченко - старший тренер армейской команды. Договариваемся с ним о совместных действиях. С рассветом на спасательные работы идет второй состав сборной армейцев. Группе, находящейся на вершине Шхельда, по связи сообщаю о проишествии с предложением прекратить восхождение, начать спуск со стены и подключиться к спасательным работам. Для транспортировочных работ нужно сорок два человека, а в ущелье в это время было только двадцать пять. Витя Янченко с напарником около полуночи, не дойдя до пострадавшей группы, из-за опасности в темноте попасть в трещину, садятся на ночевку посредине ледопада. Пострадавшего, закутав в спальник и палатку, к этому времени его группа успела спустить с верхней части ледопада на пару веревок и тоже села на ночевку. Всю ночь идет снег, с рассветом пурга усиливается. В четыре утра двинулась на спасаловку молодая армейская команда. Выхожу и я с Сашей Колясом (в это время Саша был второразрядником и это была его первая зимовка на КСП). Витя Автомонов остается дома - он болен, будет сидеть на связи. Больше никого в ущелье нет. Иду по Шхельдинскому ущелью, всё мне здесь знакомо, знаю каждый камень, поворот ледника, трещины, "карманы"1. Но в этот день пурга делала рельеф неузнаваемым. За час до нас прошли двенадцать человек, но их следов уже нет перед нами снежная целина. Ветер и снегопад делают своё дело. Иду уже несколько часов на ощупь, Саша за мной. Снег постоянно на уровне груди и месишь его, разгребая руками, трамбуя ногами, телом. Саша просится вперед пробивать тропу. Выпускаю его вперед и он тут же пропадает - с головой уходит под снег. С его небольшим ростом, впереди идти сегодня тяжело. Пока он барахтался в снегу, я отдышался и снова выхожу вперед. Сталкиваемся с Волынским и Андреем - они почернели от холода, руки подморожены. Смёрзшаяся одежда сидит на них колом. Перекинулись несколькими словами и разошлись. Ребята в тепло домой на КСП, а мы с Сашей, к пострадавшему Шейнову на ледопад. Проходя по леднику мимо Шхельды, услышали голоса. Это четверо армейцев спустились с маршрута. Мы встречаемся и идём уже вместе. Наконец мы добрались к "немецким ночёвкам". Под ночёвками в огромном снежном надуве вырыта пещера. Её вырыли питерцы за полмесяца до этих событий, жили в ней, и из неё выходили на восхождения. Эту же пещеру использовали, как базовый лагерь, и армейцы. Заглядываю во внутрь - в темноте лежат выдохшиеся Миша и Женя. После борьбы с ночным бураном и попадания в две лавины тяжело им было заставить себя дальше двигаться на ледопад. Пересекаем с Сашей ледник и идём вверх до тех пор, пока не вырастает перед нами вертикальная ледовая стена, метров пятнадцать высотой. Это и есть подножье Ушбинского ледопада. Под стенкой сидят люди, накрывшись полиэтиленовой плёнкой. Спрашиваю: - Мужики, почему вы здесь, а не наверху возле пострадавшего? - Забыли на базе "кошки", не взяли ледового инструмента, не предполагали, что так круто. Всё ясно! Связываемся верёвкой с Сашей, вытаскиваем из рюкзаков ледобуры, карабины, "ice фи-фи"2. Саша тихо меня спрашивает: - Что сюда на эту ледовую стену надо лезть?! - Да, Сашенька надо, страхуй. Заворачиваю ледобур, одеваю на него карабин, прощёлкиваю верёвку для страховки и на "фифах" быстро начинаю движение вверх. Ребята, спустившиеся со стены Шхельды, работают параллельно. Прохожу стенку, на ледовом уступе, делаю из трёх ледобуров страховочную станцию для последующего спуска, становлюсь на самостраховку и принимаю Сашу. Поднимаем верёвкой акью. Таким же образом с попеременной страховкой движемся по следующей стенке вверх и так, с одной ледовой ступени на другую, до встречи с пострадавшим. Перекладываем Шейнова в акью и начинаем быстрый спуск по оставленным на страховочных станциях петлям. Ребята из команды Шейнова несколько подавлены, но стараются чем-то помогать. Спустившись с ледопада подтаскиваем акью к пещере. Подходит Женя- врач, начинает над Шурой колдовать. Включаю налобный фонарь, смотрю на часы - 18.00. Видимость нулевая. Буран продолжается. Шура Шейнов очнулся, узнал меня. Просит развязать верёвки, вытащить его из спальника. Этого как раз делать нельзя - ведь врач требует срочной транспортировки больного вниз в стационар. Но Шура настаивает, говорит, что хочет писять. Разрезаю ножом спальник в соответствующем месте. Шура командует: - Наклоните акью покруче, поставьте на ребро, а теперь все, кроме Валеры, отойдите подальше, пусть он меня подержит. - Шура, зачем? - Спрашиваю. - Будет такая струя, что посбиваю всех с ног. - Отвечает. В этот момент я понял, Шура будет жить. Правда, после того как он сделал свои дела, тут же отключился. В толпе спасателей роптание. Предлагают занести акью с больным в пещеру. Побыть там до рассвета, отдохнуть, а затем начать транспортировку. Нутром понимаю этого делать нельзя, тем более, врач говорит, что Шейнова можно спасти только срочно отправив в стационар. Сначала мягко пытаюсь убедить мужиков, что надо двигаться. Это не помогает. Тогда начинаю убеждать жёстко с выражениями, как только могу, что транспортировку необходимо начинать немедленно. Понятно, сил нет, холодно, ветер, темно, а рядом тёплая пещера, а впереди предстоит многочасовая изнурительная работа по транспортировке. Убедил! Деваться ведь некуда, Шуру тащить надо. Начинаются предложения по выбору пути. Дебаты по этому вопросу тут же прерываю. Распределяю ребят по шесть человек, определяю кому за кем тащить акью, договариваемся о смене через каждые десять минут и выхожу вперёд выбирать путь в кромешной тьме. Перед началом движения увидел при свете фонаря Мишу Валько, он почему-то без "кошек". - Миша, ты не прав дорогой, одевай быстро "кошки", включай свой фонарик и догоняй нас, но иди точно по следу проложенной акьёй, чтобы не попасть в одну из многочисленных трещин. Ты должен быть возле меня с рацией для связи с КСП. И началось движение спасательной кавалькады. Свет от налобного фонарика упирается в снежную стену, видимость сантиметров пятьдесят. Продвигаюсь во тьме на одной интуиции. На ходу спрашиваю, где Валько, мне понадобилась рация. По цепи кто-то крикнул, что он где-то тут позади и передают мне рацию. Связываюсь с базой и сообщаю о начале движения. По ходу движения, выбирая путь, несколько раз проваливаюсь в занесенные снегом трещины, но каждый раз самостоятельно выбираюсь. Нервы, мышцы, всё напряжено. Периодически идёт смена носильщиков. Акью с Шурой перетаскиваем через трещины на руках, но в основном тащим волоком. Чувствую силы постепенно покидают меня. Но держусь. Подходим к повороту Шхельдинского ледника, остаётся ещё пару часов работы. Подбадриваю себя и ребят. Выдержим! Какие-то голоса слышатся сквозь завывание пурги. К нам на помощь подошли гималайцы. Спустившись с Эльбруса и, узнав о спасательных работах, они бросились на помощь. Узнаю Сережу Бершова, он командует прибывшей группой. Здороваемся. Вот облегчение, свежих ребят - шестнадцать человек. Вдруг слышу по рации меня вызывает главная радиостанция, узнаю хриплую скороговорку Вити Автомонова: - Валько в трещине, он из трещины со мной связался, просит помощи. Подробностей нет, у Миши, видно, села радиостанция. Мгновенно мозги переворачиваются. Возникает множество вопросов. Надо выделить основные. Где искать?! Состояние?! Кто пойдет искать? Решил определиться с ответом на последний вопрос. Все, кто транспортировал больного, без сил. Обращаюсь к Сереже Бершову, но у его группы проблемы. Оказывается ребята выскочили к нам на помощь, не взяв теплых вещей и снаряжение. Что делать? Принимаем с Серёжей единственное верное решение. Собираем теплые вещи, ледорубы, "кошки" - весь необходимый комплект снаряжения с транспортировщиков. Мы раздеваемся и одеваем восьмерых только что пришедших мужиков. Они идут на поиски Миши, а мы продолжаем тащить по буеракам Шуру. Другого решения просто нет. Все альпинисты Приэльбрусья, в данный момент, собрались на повороте Шхельдинского ледника. Я предположил, что Валько влетел в трещину недалеко от места, где мы начали транспортировку, вблизи пещеры. На этом участке решили начать искать его. Молча расходимся. Восемь спасателей уходят к "немецким ночевкам", а мы тащим акью с Шурой дальше. Через некоторое время лицом к лицу сталкиваюсь с Виталием Волынским и Андреем Исуповым. Они успели немного отогреться, переоделись и снова рванулись на помощь. Прошло чуть менее суток после того, как они побывали в двух лавинах. Поистине, человек единственное создание на земле, которое может добровольно и сознательно рисковать собственной жизнью, чтобы спасти жизнь другому себе подобному. Морена за языком ледника состоит из крупных камней, заваленных снегом. Тут и летом трудно пройти, а сейчас вместе с акьей проваливаемся с головой под снег. Месим снежную кашу, и вот, наконец, упираемся в мост через Шхельдинку. На мосту наша машина "скорой помощи" уже ждет. Загружаем туда Шуру и отправляем в Тырныаузскую больницу. Все ребята идут спать, а я сажусь на главную радиостанцию. Смотрю на часы, двенадцать часов ночи. За шесть часов дотащили Шуру до дороги. В этих условиях - это очень быстро. Для сравнения, этот путь летом проходится тоже за шесть часов. За двенадцать минут пролетает это же расстояние вертолет в нормальную погоду. Запрашиваю по радио поисковую группу: - Как дела с поиском Валько? - Ищем, просим подготовить смену, очень холодно. - Подумаем - отвечаю. А сам знаю, что со сменой можно определиться не раньше рассвета. Мужики спят мертвецким сном. Реально же, смена подойдет на "немецкие ночевки" лишь в тринадцать-четырнадцать часов. Корю себя, что не остановил колонну с пострадавшим, не проверил где же все-таки был Валько. Несмотря на смертельную усталость, сна нет. Пью кофе и слушаю эфир. Изредка доклады от ребят, они лаконичны - "пока нет". Мужики пашут под "немецкими ночевками", прочёсывая ледник, заглядывая в каждую трещину. Уже четыре утра, поиски продолжаются. Опять напоминают мне о смене. Решаю, что дам ещё час поспать мужикам, пришедшим после транспортировки. Вдруг слышу в эфире голос: "видим голову". Бросаю взгляд на часы - четыре тридцать. Состояние полушоковое. Неужели?! Но следующая фраза снимает напряжение: "Миша появился из трещины, вылазит сам". Меня начинает колотить. Совсем расклеился. Надо радоваться, все закончилось. Правда, состояние Шуры неизвестно, но это уже дело врачей и бога. А Миша оказался в ледовой трещине самым прозаичным образом. Он одел "кошки" и пошел не по следу акьи, как я ему посоветовал, а напрямик, и тут же влетел в трещину. Посидев там около десяти часов, а одет он был неплохо, вытащил из рюкзака ледовый инструмент, начал работать и выбрался на поверхность сам. Спасатели были рядом и сразу увидели его. Так закончился февральский день спасателей длиной в тридцать шесть часов. На этом можно было бы и точку поставить, но трагедия Шуры Шейнова не закончилась. Из Тырныаузской больницы его перевезли в Нальчик, а затем на самолете отправили в Москву. Долго лечился. Восстановился. Сходил на одну из престижных гор Памира, прошёл траверс Конченджанги - гималайского восьмитысячника. Были новые мечты. Но они не сбылись. Шуры не стало после одного из прыжков на парапланте. Душа его, вместе с мечтами, улетела в небо.
      1 Моренные карманы-углубления между моренами и основным склоном
      2 Ice фи фи - специальный инструмент для прохождения сложных ледовых стен
      Мёртвый сезон
      Сезон альпинистских восхождений заканчивается обычно в конце августа. Альпинисты разъезжаются по домам, а в горах наступает тишина. В эфире нет переговоров, в спасательном пункте тоже спокойно. Спасатели могут выйти на свои заветные горы для повышения спортивного мастерства, для получения удовольствия от восхождения на сильный маршрут с друзьями. Необходимо ещё подготовиться к длинному зимнему сезону, - отремонтировать водопровод, канализацию, выполнить другие хозяйственные работы. Дел хватает. В памятном году "мёртвый" сезон начался вроде, как обычно. Последние альпинистские сборы закончились, альпинисты оформили бумагами с печатями свои восхождения на спасательном пункте и пришли с нами прощаться до следующего сезона. Руководитель сбора, известный в стране альпинист, поблагодарил спасателей за консультации, помощь его сборам и попросил, чтобы его сын и ещё пару молодых ребят остались при КСП на неделю. До начала занятий в институте есть время, а парням очень хотелось сделать ещё хотя бы одну гору. Возражений не было, тем более кое-кто из сотрудников КСП тоже собирался на гору. По правилам альпинизма на гору восходители выходили с благословения выпускающего, а начальник спасательного отряда проверял маршрутный лист, уточнял путь подъёма на гору и спуска с вершины, действия группы в случае аварии, устанавливал время радиосвязи, контрольный срок возвращения с маршрута. Всё это записывалось в журнал регистрации выхода групп в высокогорную зону и всегда чётко соблюдалось. По этим законам ходили на горы и новички и мастера. Таков был Закон Гор. Выдался тихий солнечный день. Спасатели, как обычно, после сложного летнего сезона приводили в порядок альпинистское снаряжение, уточняли описания маршрутов. И вдруг во второй половине дня, как всегда вдруг, раздалась тревожная сирена. Сколько тревог пришлось мне услышать, но привыкнуть к ним невозможно, они всегда вдруг. Захожу в радиорубку. Радист пытается выяснить ситуацию, но что-то случилось с рацией группы передавшеё тревожный сигнал. Удалось разобрать только позывной и, что у пострадавшего травма головы. Затем связь вообще прервалась. Радист остаётся вызывать "Луч14", ребята пошли одеваться, а я открываю журнал регистраций групп, выходящих в высокогорную зону. Кто же вышел под этим позывным и на какую гору?! Обычно, если я не выпускал, то обязательно принимал контрольный срок у сотрудников КСП. Смотрю на последнюю запись в журнале. Записано небрежно, что группа из четырёх человек вышла на вершину Чегеткарабаши по Восточному ребру Северного гребня 4А категории сложности и выпустил их первый выпускающий. Ни контрольного срока, ни положенной маршрутной документации нет. Разбираться будем потом, а сейчас остаётся открытым вопрос, где находится пострадавший. Все маршруты на Чегеткару многократно ходил, хорошо знаю, но такая комбинация ребра и гребня, которая записана в журнале регистрации не классифицирована. В таком направлении нет маршрута на эту гору. На всякий случай, чтобы проверить себя, заглядываю в справочник. Из трёх маршрутов четвёртой категории сложности, один с северо-запада отпадает. Один из маршрутов проходит по восточному ребру, а второй по восточному контрфорсу северо-восточного гребня. Ребус! Куда выходить спасательному отряду? Выпускающего на месте нет, уехал по делам. Нашли альпинистскую книжку одного из участников, где записано, что он был на Чегеткаре по маршруту восточного контрфорса северо-восточного гребня. Может быть теоретически правильно обозначать альпинистские маршруты направлениями сторон света, но практически мне всегда мешало это определять путь в горах.