Звёздный свет

      Другими словами, камни под гусеницами были зажаты намертво. Что бы ни делали матросы, на какие ухищрения ни шли, ни один из камней не сдвинулся вообще. У рулевых не было ничего, что годилось в качестве рычага; их запасы канатов были бесполезны без блоков; их мышцы без помощи оборудования, к сожалению, не годились для выполнения этой работы ситуация, месклинитам менее знакомая, чем другим расам, уже оставившим позади эпоху технической революции.
      Тем не менее, наступающий лед стимулировал мысли. Он мог бы, конечно, стимулировать и панику, но ни один из матросов не был подвержен этой форме распада личности. И снова именно Битчермарлф оказался впереди.
      - Так, выбирайся из-под тележки. Мы сдвинем эти булыжники! Давай вперед; они будут выходить с другой стороны. - Молодой матрос произнес эти слова, взбираясь на тележку.
      И Такуурч сразу же понял идею. Он исчез за следующей, находящейся впереди тележкой, не произнеся ни слова.
      Битчермарлф растянулся вдоль основной коробки двигателя между гусеницами. На этом пространстве шириной в фут под ним и чуть впереди располагалось углубление, в котором находился энергоблок - конвертер. Он представлял собой предмет прямоугольной формы, того же размера, что и коммуникаторы. Из его поверхности выступали снабженные кольцами контрольные рычаги. Управляющие ячейки в боковых стенках имели крошечные выступы по краям.
      Тросы дистанционного управления с мостика были протянуты через некоторые из ячеек и подсоединены к кольцам, однако рулевой проигнорировал их. Он мало что мог разглядеть, поскольку свет прожекторов концентрировался на поверхности в нескольких футах от него и верхняя часть тележки находилась в тени, но он сейчас не нуждался в зрении. Даже одетый в гермокостюм, он мог управиться с рычагами на ощупь.
      Осторожно сдвинув главный рычаг управления реактором в положение "Работа", Битчермарлф затем, еще осторожнее, включил двигатели. Мгновенно последовала реакция: гусеницы по обе стороны от него стали перемещаться вперед, и звяканье маленьких твердых предметов о каждую из них на какое-то мгновение стало слышно. Затем шум прекратился, и гусеницы стали ускорять свой ход. Битчермарлф мгновенно отключил подачу энергии и сполз с тележки, чтобы посмотреть, что произошло.
      План сработал точно так же, как срабатывает компьютерная программа, в которую вкралась логическая ошибка: на выходе имеется ответ, однако не тот, которого ожидали. Как и планировал рулевой, гусеницы откинули назад камни, находящиеся под ними, но он забыл воздействие пневматического демпфера, нависающего сверху.
      Тележка провисла под собственным весом, а сверху, проседая вслед за тележкой, на нее давил матрац-демпфер - до тех пор, пока гусеницы не уперлись в дно. Посмотрев вверх, Битчермарлф увидел в матраце похожую на шишку выпуклость - там, где вся двигательная установка опустилась примерно на четыре дюйма.
      Из своего убежища появился Такуурч и, оценив ситуацию, ничего не сказал: говорить было не о чем.
      Ни один из них не знал, какую нагрузку способен выдержать матрац и на сколько дюймов можно еще опустить тележку, чтобы она повисла без опоры, хотя оба изучили все детали конструкции "Квембли". Матрац-демпфер представлял собой не единый газовый мешок, но был разделен на тридцать отдельных ячеек, каждая из которых приходилась на две тележки, соединенные в тандем. Рулевые знали все тонкости соединения - оба провели немало времени, ремонтируя системы, но даже после недавнего осмотра днища "Квембли", когда почти все тележки были разгружены от веса корабля, они оставались в глубоких сомнениях относительно того, как сильно тележка могла опуститься под собственной тяжестью.
      - Что ж, вернемся к выковыриванию камней, - заметил Такуурч, засовывая свои клешни под булыжник. - Будем надеяться, теперь эти камни расшатаны, иначе к ним все равно можно будет подобраться только с краев.
      - На эту работу у нас не хватит времени. Лед по-прежнему наступает. Возможно, придется опустить гусеницы на целую длину тела, прежде чем они смогут вращаться свободно. Оставь тележки в покое. Так. Пора испробовать что-то Другое.
      - Я только хотел бы знать, что именно.
      И Битчермарлф показал ему. Прихватив на этот раз с собой фонарь, он снова забрался на тележку. Озадаченный Такуурч последовал за ним. Молодой матрос, поднявшись, выпрямился вдоль колонны, поддерживающей тележку, и атаковал матрац-демпфер своим ножом.
      - Но ведь нельзя причинять кораблю повреждения! - возразил Такуурч.
      - Позже исправим. Мне это нравится ничуть не больше, чем тебе, и я с удовольствием выпустил бы воздух с помощью нормального выходного клапана, если бы мы только могли до него добраться. Но мы не можем. И если в самое ближайшее время не снять нагрузку с этой тележки, вообще уже ничего не придется делать. - Произнося эти слова, Битчермарлф продолжал действовать ножом.
      Это оказалось не легче, чем извлекать камни. Материал матраца-демпфера был исключительно толстым и прочным: чтобы поддерживать "Квембли", ему приходилось выдерживать высокое внутреннее давление - более ста фунтов на квадратный дюйм.
      Одним из неудобств долгого пути являлась необходимость накачки вручную ячеек или стравливания, также вручную, избыточного давления, так как перепады высот поверхности, по которой они путешествовали, изменялись более чем на несколько футов. В данный момент матрац был слегка плоским, поскольку после их стремительного спуска вместе с потоком до подкачки дело не дошло, но внутреннее давление и сейчас было достаточно большим.
      Снова и снова Битчермарлф бил ножом в одну точку натянутой поверхности. И каждый раз нож погружался чуть глубже. Такуурч, согласившись наконец с необходимостью этих действий, присоединился к товарищу. Оба ножа, не мешая друг другу, замелькали, ударяя попеременно, в ритме, слишком быстром, чтобы за ним способен был уследить человеческий глаз. Окажись человек свидетелем, если такое можно представить, он ждал бы, что они вот-вот отсекут друг другу клешни.
      И все рано прошло немало минут, прежде чем они пробили оболочку. Первым признаком успеха стал тоненький ручеек пузырьков, распространяющихся во всех направлениях вверх вдоль изгиба выпирающей ячейки матраца. Еще несколько ударов - и крестообразная дыра размером с фут начала извергать дхраунский воздух, так что хлынувший поток пузырей скрыл дыру. Пленники прекратили свои усилия.
      Медленно, но заметно натянутая ткань опадала. Пузыри теперь струились более медленно вдоль ее поверхности, собираясь наверху около ледяной стены. Какое-то время Битчермарлф думал, что ткань станет совершенно плоской, но тележка этому мешала. Центр ячейки, то есть точка, к которой была подсоединена тележка (ни один из них не знал, где именно проходят границы ячейки), стремился вниз, оттягиваемый тележкой.
      - Я снова запущу двигатель, и посмотрим, что произойдет, - сказал Битчермарлф. - Переберись на минуту за переднюю тележку.
      Такуурч повиновался. Младший рулевой намеренно засунул несколько булыжников под гусеницы, снова забрался на тележку и устроился на ней поудобнее. На этот раз он прихватил с собой фонарь, для того чтобы видеть, как и куда сдвинется тележка. Взглянув на место присоединения в нескольких дюймах над ним, он вновь запустил двигатель.
      Булыжники создавали некоторое трение; ткань сморщилась, и вращающаяся колонна слегка накренилась, поскольку тележка устремилась вперед. Колонна уходила в верхнюю ячейку, нетронутую и недоступную, и это предотвращало увеличение наклона.
      Естественно, тележки не могли соприкоснуться друг с другом, но тенденция была заметна. И когда поступательное движение работающей тележки достигло предела, гусеницы продолжали двигаться, но на этот раз они двигались не свободно. Вибрации указывали на то, что теперь гусеницы скользили по камням, и спустя несколько секунд Битчермарлф ощутил движение струящейся, завихряющейся воды даже через гермокостюм.
      Он начал спускаться вниз по тележке и чуть не попал под одну из гусениц. Лишь чудом ему удалось торопливым рывком дотянуться до ручки управления и остановить мотор, а потом несколько секунд он приходил в себя: даже его эластичному телу едва ли удалось бы перенести путешествие между гусеницами и камнями. Самое малое - был бы поврежден гермокостюм.
      Переведя дыхание, Битчермарлф неспешно, очень осторожно проверил управляющие тросы, ведущие от реактора к верхним блокам, расположенным вдоль днища демпфера, и проследил за ними глазами до точки над передней тележкой, куда он мог бы дотянуться. Несколькими секундами позже он очутился на той тележке, снова запустил мотор, теперь уже с безопасного расстояния, и мысленно выругал себя за то, что не сообразил поступить подобным образом с самого начала.
      Такуурч, появившийся рядом, заметил:
      - Что ж, скоро мы узнаем, приведет ли перемешивание воды к ее нагреванию.
      - Обязательно, - заверил Битчермарлф. - Кроме того, на этот раз гусеницы трутся о камни на дне, а не разбрасывают их в стороны. Ты сколько угодно можешь не верить, что при перемешивании выделяется тепло, но наверняка должен знать, что оно выделяется при трении. Наблюдай за льдом и сообщи мне, если по соседству станет слишком жарко. Я установил минимальную подачу энергии, но все равно это довольно много.
      Такуурч направился к месту, откуда, по его мнению, будет видно, если во льду в результате таяния образуется пещера. Настроенный довольно пессимистически, он уселся и стал ждать. Течение было не слишком сильным, но, поскольку у него не было груза, он, опасаясь, как бы его не унесло, прикрепил себя к паре камней среднего размера и перестал волноваться, что попадет под гусеницы.
      Он до сих пор не понимал, как может простое перемешивание нагреть воду, но замечание Битчермарлфа насчет трения его утешило.
      Кроме того, хотя ничто не вынудило бы его признаться, он в значительно большей степени полагался на мнение молодого матроса, чем на свое собственное, и потому, успокоившись, в полной уверенности ожидал, что скоро лед начнет поддаваться.
      Он не был разочарован. Минут пять спустя ему показалось, что между ним и ледяным барьером стала видна большая часть каменистого дна. Через десять минут он был в этом уверен, и трубный звук радости возвестил Битчермарлфу о данном факте.
      Битчермарлф, услышав призыв, рискнул оставить управляющие тросы без надзора, чтобы самому убедиться. Лед отступал. Немедленно он принялся строить планы:
      - Отлично, Так. Надо скорее запускать другие тележки! Как только они оттают и мы сможем добраться до их рычагов управления, так и начнем. Нам, похоже удастся освободить "Квембли" от этой штуки, да и себя тоже.
      Такуурч задал вопрос:
      - Ты собираешься продырявить все ячейки, расположенные над тележками с энергоблоками? - спросил Такуурч. - Но тогда треть демпфера, лишенная воздуха, выйдет из строя.
      Битчермарлф слегка смешался.
      - Да, я как-то позабыл. Нет, пожалуй, тележки понадобятся, но... Нет, это нехорошо. Давай-ка подумаем. Можно попробовать добраться до другого оттаявшего энергоблока, мы установим его на другую тележку испорченной ячейки - той, которую мы прокололи. Таким образом, тепла будет вдвое больше. А что потом - я не знаю. Попробовать выкапывать камни из-под других тележек? Нет, бесполезно... В общем, не знаю. Что ж, так или иначе, в наших силах включить еще один двигатель. Быть может, этого хватит.
      - Будем надеяться, - с сомнением в голосе произнес Такуурч.
      Неуверенность молодого матроса разочаровала его, и туманный план, предложенный Битчермарлфом, не вселял надежды, но и сам он не мог предположить ничего лучшего.
      - Что я должен делать? - спросил он.
      - Мне лучше вернуться назад и присмотреть за тросами, хотя, думаю, с ними все будет в порядке, - сказал Битчермарлф. - А ты продолжи проверку края ледяной стены и займись другим конвертером, как только он окажется размороженным. Мы установим его в эту тележку, - он показал на другую тележку, прикрепленную к ячейке, из которой выпустили воздух, - и запустим ее как можно скорее. Понятно?
      Такуурч, жестом выразив согласие, приступил к осмотру ледяного барьера, а Битчермарлф вернулся к управляющим тросам и замер в ожидании.
      Тем временем Такуурч проделал несколько кругов вдоль ледяной границы, их окружающей, с удовольствием наблюдая, как лед отступает во всех направлениях, но он заметил, что процесс, по мере увеличения свободного пространства, стал замедляться. Это его не слишком удивило, но немного обеспокоило. Наконец он определил, какой из замороженных энергоблоков окажется освобожденным в первую очередь, и устроился поблизости от него.
      Его ощущения и эмоции, так же как и его спутника, ожидающего у рычагов управления, не поддаются описанию на языке людей. Он не проявлял ни нетерпения, ни покорности в человеческом понимании. Он просто знал, что ожидания не избежать, и воспринимал это без всяких эмоций. Будучи вполне разумным и даже обладая хорошим воображением, как по человеческим, так и по месклинитским стандартам, он, однако, не ощущал необходимости в чем-то, даже отдаленно напоминающем понятие "мечтание"; ему не требовалось ничего такого, чтобы занять свой ум на время задержки. Полуосознанные "внутренние часы" подавали ему сигнал, когда пора проверять процесс таяния, и он делал это через разумно частые интервалы - вот и все, что мог бы понять человек из его действий, еще в меньшей степени человек справился бы с описанием того, что происходило в мозгу месклинита.
      Со всей определенностью можно сказать: он не спал и не был погружен в мысли, потому что мгновенно прореагировал на неожиданный громкий удар и фонтан взлетевших вокруг него булыжников.
      Место, где Такуурч лежал в ожидании, находилось прямо позади работающей тележки, так что он мгновенно понял, что произошло.
      Такой же мгновенной была и реакция Битчермарлфа. Рывком дернув на себя рычаг управления, он отключил энергоблок раньше, чем человек мог бы заметить что-то неладное. Оба месклинита одной-двумя секундами позже столкнулись носами у замершей в неподвижности тележки.
      "Этого следовало ожидать", - признался себе Битчермарлф. Хотя месклинитские органические соединения очень и очень прочны и гусеница могла бы прослужить еще много месяцев в условиях обычного путешествия, но искусственно созданное трение о сверхтвердые дхраунские булыжники даже при незначительной мощности двигателя оказалось чрезмерным испытанием для нее.
      Наверное, слово "сверхтвердые" не совсем точно описывает камни: те, что находились под движущейся гусеницей, оказались заметно сглажены сверху примерно за час работы, а некоторые и вообще были сточены более чем наполовину. Сначала Битчермарлф подумал, что гусеницу перерезал одни из острых камней, но после внимательного изучения молодой рулевой решил, что причиной разрушения послужил обычный износ: гусеница превратилась в тонкую пластинку с острыми краями.
      Такуурч согласился с Битчермарлфом, когда тот предъявил ему свидетельства.
      Вопроса о том, что делать дальше, у них не возникло, они занялись делом немедленно: менее чем за пять минут энергетический конвертер был снят с поврежденной тележки и установлен на той, что находилась позади нее, также разгруженной, потому что она присоединялась к уже проколотой ячейке демпфера. Не беспокоясь о том, что он наверняка испортит еще одну пару гусениц, Битчермарлф тут же запустил двигатель.
      Теперь Такуурч начал беспокоиться. Оптимизм предыдущего часа бесследно испарился, поскольку разрушился фундамент, на котором он основывался. Рулевой сомневался, что вторая тележка протянет достаточно долго, чтобы проложить им дорогу к свободе. Спустя несколько минут до него неожиданно дошло, что концентрация нагретой воды в одном месте могла оказаться неплохой идеей, и он тут же изложил ее своему спутнику. Битчермарлф, хотя и расстроенный тем, что не додумался об этом сам, немедленно согласился, и в течение получаса оба матроса работали, наваливая булыжники между гусеницами и вокруг тележек, которые должны были послужить источником тепла. В конце концов, им удалось создать довольно плотную загородку, внутри которой, как в кастрюле, постепенно набралась вода. Таким образом, пространство между тележкой и ближайшей частью ледяной стены нагревалось.
      Такуурч с удовлетворением отметил, что лед на корпусе "Квембли", на участке в два ярда, таял почти на глазах.
      Конечно же, полного счастья он не испытывал, не хуже Битчермарлфа понимая, что гусеницы вряд ли протянут дольше, чем на первой тележке. И если они оборвутся раньше, чем окажется свободным путь наружу, то будет нелегко придумать еще что-нибудь для собственного спасения.
      Некоторые люди в подобной ситуации опустили бы руки и покорно ждали, пока их спасут, поддерживая в себе эту надежду до последней минуты. Так же могли вести себя и некоторые месклиниты, но ни один из рулевых к таким не принадлежал. В стеннийском имеется слово, которое Изи перевела как "надежда", но это один из наименее удачных эквивалентов понятий в ее практике.
      Такуурч, движимый этим неопределенным чувством, расположился между работающей тележкой и тающим льдом, прижимаясь ко льду, чтобы не препятствовать току нагретой воды, и стараясь одновременно уследить и за тележкой, и за льдом. Битчермарлф оставался возле управляющих рычагов.
      Поскольку под второй тележкой они не пытались копать, трение здесь было сильнее, а значит, и эффект нагрева тоже. Система управления предназначалась для регулирования скорости гусениц, а не усилия, с которым они вгрызались в камни. Естественно, к несчастью, износ гусениц также был сильнее. Тяжелый удар, объявляя об их неудаче, последовал удручающе скоро после завершения каменной кладки. Как и прежде, две ленты материала разорвались почти одновременно: рывок, передавшийся на колонну, соединяющую тележку с корпусом корабля, при разрыве одной гусеницы оказался достаточным, чтобы порвалась и другая.
      И снова месклиниты отреагировали мгновенно и дружно, без всякой консультации друг с другом. Битчермарлф, отключив подачу энергии, в тот же миг ринулся со своего места к тающей поверхности; Такуурч оказался там быстрее только потому, что ему пришлось преодолеть вдвое меньшее расстояние. Когда они достигли ледяного барьера, оба уже держали наготове ножи и без промедления начали отчаянно врубаться в стену перед ними.
      Они знали, что находятся довольно близко к корпусу "Квембли"; им оставалось преодолеть во льду расстояние не больше длины тела. Быть может, прежде, чем процесс замерзания снова возьмет верх, их мышцы помогут им пробиться...
      Первым сломался нож Такуурча.
      Несколько человек наверху могли бы проявить интерес к звукам, неожиданно раздавшимся в приемнике, хотя даже Изи Хоффман не смогла бы понять их.
      Битчермарлф немедленно внес предложение:
      - Давай-ка назад и двигайся кругами как можно быстрее, чтобы вода, охлаждаемая льдом, смешивалась с остальной. Я продолжу работу ножом, а ты - перемешиванием.
      Старший матрос повиновался, и еще несколько минут не было слышно никаких звуков, кроме ударов ножа.
      Таяние продолжалось, но оба матроса ясно видели, что его скорость уменьшается. Тепло уходило из воды вокруг них.
      Хотя они и не знали, но единственной причиной, почему окружающая их среда оставалась жидкой довольно долгое время, было то, что их ледяная ловушка упиралась в каменное дно, частично препятствуя выходу аммиака. Теоретики, как земные, так и месклинитские, были абсолютно правы, хотя ничем не могли помочь Дондрагмеру: замерзание под "Квембли" в большой степени явилось следствием медленного диффундирования аммиака в нижние слои льда сквозь по-прежнему жидкие границы между твердыми кристаллами.
      Капитан, даже обладая этой информацией, не мог сделать больше, чем двое его людей, сейчас попавших в ловушку под кораблем. Конечно, если бы такая информация поступила заранее, ему, возможно, и удалось бы вовремя вывести "Квембли" на сушу, но лишь при условии, что он успел бы обрести способность двигаться.
      Что же касается Битчермарлфа, то, даже имея сейчас всю эту информацию в своем распоряжении, он вряд ли стал бы сознательно обдумывать ее: он был слишком занят. Его нож мелькал в свете фонаря неимоверно быстро, и в каждый удар он вкладывал такую силу, на какую только отваживался. Его сознание полностью сосредоточилось на орудии, сочетая максимальные скорость и силу с наименьшим риском.
      Но все же нож сломался. Позже Битчермарлф никогда не стремился анализировать причины происшедшего, а сейчас знал одно: таяние замедляется, вызывая в нем бешеное желание вкладывать в удары все большую силу, но, будучи тем, кем он был, он ни на минуту не допускал предположения, что сам мог стать жертвой паники или что древко ножа могло оказаться дефектным. Но никаких объяснений, кроме этих двух, так и не нашел. В общем, какова бы ни была причина, рукоять, зажатая в его правой верхней клешне, неожиданно оказалась без лезвия, и серебристый треугольник металла, упавший перед ним, в его клешнях был ничуть не более полезен, чем в человеческих пальцах.
      В раздражении он швырнул рукоять вниз, но даже не испытал удовлетворения, поскольку, находясь в жидкости, она опустилась на дно мягко, без удара.
      Такуурч оценил ситуацию мгновенно. Его комментарий люди сочли бы циничным, если бы расслышали слова месклинита, произнесенные в шести миллионах миль от них:
      - Ну что, останемся здесь или вернемся назад, на середину? Где ты предпочитаешь замерзнуть?
      - Не знаю. Здесь, на краю, нас могли бы найти скорее; здесь пробиться легче всего, если им вообще удастся это сделать. Если же у них ничего не выйдет, то какая разница? Единственное, что я хотел бы знать, так это что происходит с существом, вмерзшим в кусок льда.
      - Что ж, кто-нибудь об этом узнает очень скоро, - пообещал Такуурч.
      - Может, да, а может, и нет. Вспомни "Эскет".
      - А какое это имеет отношение к нам? То, что произошло с нами, произошло по-настоящему, никто не станет темнить.
      - И все равно люди ведь пытались понять, что случилось с "Эскетом", но не смогли.
      - Что ж, лично я собираюсь вернуться к середине корпуса и, пока смогу, - думать.
      Битчермарлф удивился:
      - О чем тут еще думать? Мы застрянем здесь, пока нас кто-нибудь не вытащит или пока не изменится погода: когда потеплеет, мы оттаем естественным образом.
      - Успокойся.
      - Только не пока мы здесь.
      - Тебе не кажется, что если включить энергоблок даже при отсутствии на тележках гусениц, то где-нибудь он произведет достаточно трения, чтобы поддерживать воду по соседству от...
      - Попробуй, если хочешь, - не дослушав, ответил Битчермарлф. - Я бы не стал рассчитывать на это даже при включении конвертеров на полную мощность. Кроме того, я бы поостерегся приближаться к ним, если они действительно будут работать с максимальной нагрузкой. Давай взглянем обстоятельствам в лицо. Так: мы находимся под водой, но не в океане, и, когда она замерзнет, мы окажемся внутри льда. Нет совершенно ничего, куда бы... А-а-а!
      - Что?
      - Ты выиграл. Никогда нельзя прекращать думать. Я сожалею о недавней слабости. Идем.
      Девяносто секунд спустя оба месклинита, с некоторыми трудностями протиснувшись через ножевые разрезы, уже находились внутри продырявленной надувной ячейки, в полной безопасности, недоступные для воды.
      8. ПАЛЬЦЫ В БУЛЬОНЕ
      Дондрагмер, решив, что вряд ли кто-нибудь из пропавших рулевых может оказаться в непосредственной близости от главного шлюза, приказал ученым установить буровую установку рядом с ним и взять на пробу образец льда. Результат оказался неутешительным: грязь, в которой стоял "Квембли", промерзла до самого дна, по крайней мере, в том месте, где брали пробу. Оставалась надежда, что непосредственно под корпусом корабля, откуда ни тепло, ни аммиак не могли так быстро улетучиться, лед не такой толстый, а может, его даже и нет вовсе, но капитан категорически запретил запускать бур туда, ибо скорее всего рулевые находились именно там. Во-первых, они там работали, а во-вторых, будучи в другом месте, не могли не заметить, что температура стремительно падает.
      Тем не менее, выяснить это наверняка возможности не было, так как связаться с ними никто не мог. Конечно же, пластмассовый корпус "Квембли" мог передавать звук, но внутренняя обшивка создавала довольно надежную звукоизоляцию. Однако отказываться даже от ничтожного шанса было нельзя, и Дондрагмер приказал матросу пройти от носа до кормы по самой нижней палубе, постукивая металлическим прутком через каждые несколько футов.
      Ни звука не раздалось в ответ, но это вовсе не означало, что рулевых нет под корпусом корабля. Погибли они? А может, звук не проникал сквозь корпус? Или те, кто находился внизу, просто не имели возможности отозваться? Никто не мог ответить на эти вопросы.
      Снаружи на льду работала еще одна группа, однако капитан уже понял, что быстро они не управятся. Даже большая физическая сила месклинитов тут не поможет. Инструментом размерами примерно с кернер, каким пользуются люди, восемнадцатидюймовые, весящие двадцать футов гусеницы сумеют лишь процарапать лед вокруг корабля по окружности примерно в двести пятьдесят футов. А сколько времени займет очистка двигателей, тележек и управляющих тросов - этого никто даже не мог представить.
      В воздух опять поднялся второй вертолет, и снова за пультом управления находился Реффел. Передатчик по-прежнему оставался на борту, и люди столь же пристально, как и пилот, всматривались в ландшафт, освещаемый прожекторами маленькой машины. И так же, как и он, они яростно проклинали долгие ночи Дхрауна. До конца этой, уже принесшей множество бед, оставалось еще более шестисот часов, а пока не взойдет солнце, говорить о целенаправленном поиске не приходилось.
      Чтобы прожекторы были хоть сколько-нибудь полезными, их приходилось направлять так, чтобы они испускали узкий луч света, озаряющий круг не более нескольких сотен футов в поперечнике. Реффел летел на запад медленно, зигзагами, заставляя этот круг перемещаться то к одной, то к другой стороне долины. На станции высоко наверху телевизионное изображение, поступавшее с его передатчика, записывалось с экрана и копировалось для топографов. Они уже с явным интересом изучали структуру периодического потока в долине при тяготении сорок земных "g". Что же касалось поиска пропавшего Кервенсера, то прошло еще слишком мало времени, чтобы можно было ожидать каких-то конкретных результатов.
      Дондрагмер действительно не слишком беспокоился о своем первом офицере и рулевых, поскольку сильные эмоции (в человеческом понимании) были ему чужды. То, что он испытывал по отношению к ним, правильнее назвать заинтересованностью. К тому же он сделал все, что от него зависело, и на время забыл о пропавших членах команды. Более всего его сейчас заботили два вопроса, на которые он хотел бы получить предельно точный ответ: как скоро может растаять лед и, следовательно, как скоро наступит очередной паводок.
      Но даже и эти жизненно важные вопросы отодвигались на второй план, когда он задумывался над тем, как побыстрее и с наименьшими затратами сил освободить корабль от льда. Поставив эту задачу и перед людьми, и перед месклинитскими учеными, он все же не преминул напомнить последним, что ее решение не должно отвлекать их от основных исследований. Дондрагмер не был в действительности хладнокровным, но в его систему ценностей входило понятие полезности, то есть, даже погибая, он должен был приносить пользу.
      Люди на такое удивительно объективное и нечеловечески спокойное поведение реагировали по-разному. Метеорологи и планетологи сочли его само собой разумеющимся. Большинство из них, наверное, даже и не понимало, в сколь бедственном положении оказался "Квембли", не говоря уже о пропавших месклинитах. Изи Хоффман, оставшаяся на вахте после сообщения Барленнану нескольких данных, по свидетельству Аукойна, совершенно не удивилась. Она с искренним уважением отнеслась к способности капитана избегать паники в опасной для него и других ситуации.
      Однако ее сын испытывал совершенно иные чувства по этому поводу. Макдевитт, чуткий и тактичный человек, знавший о зародившейся дружбе между Бенджем и Битчермарлфом, временно освободил его от работы в аэрологической лаборатории, и юноша ни на секунду не покидал отсек связи.
      Он безмолвно наблюдал за тем, как Дондрагмер отправляет вертолет на разведку, формирует и посылает группы колоть лед. Он даже немного заинтересовался обменом идеями между учеными-людьми и месклинитскими учеными. Макдевитту не очень хотелось составлять дополнительный метеопрогноэ, ибо он сознавал, что его профессиональная репутация совсем недавно и так уже пострадала, однако он обещал постараться. Когда все эти дела были улажены и Дондрагмер, казалось, более ничего не хотел, кроме как находиться на своем мостике и ожидать естественного развития событий, Бендж начал проявлять нетерпение. Терпению - ближайшему человеческому эквиваленту одного из основных качеств месклинитов, юноше еще нужно было поучиться. Несколько минут он беспокойно ерзал в своем кресле перед экранами, надеясь, что хоть что-нибудь произойдет. Наконец он уже больше не мог сдерживать свои чувства.
      - Если больше ни у кого нет срочного материала для передачи, можно ли мне поговорить с Доном и его учеными? - спросил он.
      Изи взглянула на него, а затем на других. Присутствующие мужчины либо пожали плечами, либо как-то иначе показали, что им все равно, и тогда она разрешающе кивнула:
      - Давай. Правда, я не знаю, расположен ли кто-нибудь из них к обычной болтовне, но в худшем случае они прямо скажут тебе об этом.
      Бендж не стал попусту тратить время на объяснения, о чем он собирается говорить. Он переключил свой микрофон на передатчик, находившийся на командном посту Дондрагмера:
      - Дон, это Бендж Хоффман. Сейчас у тебя лишь одна группа матросов скалывает лед у кормы "Квембли". В его энергоблоках имеется такое количество энергии, которое превышает все, что могла бы выработать с помощью своих линий планета месклинитов за год.