Зарубежная фантастика (изд-во Мир) - Огненный цикл. Сборник научно-фантических рассказов

Она была достаточно большая, но плоская, казалось, она состоит из одних плавников и хвоста, а вкуса крови я даже не почувствовал. Я продолжал искать. Тщетно. Возможно, они попадали вниз, в пустоту, открывающуюся под этими круглыми отверстиями. И все же я продолжал искать, пока не обнаружил почти погасший огонек. Я схватил рыбу, она слабо светилась… Я уставился на нее невидящим взором и вдруг истерично захохотал. То была имитация рыбы, муляж из прозрачного материала, такой же, как и подобие человека там, в нише, где кружились огни… Я хохотал до слез. Коридор глухо мне вторил.
      Внезапно я умолк и сел, стиснув голову. Мысли мои разбредались; чтобы сосредоточиться, мне приходилось делать над собой неимоверные усилия. Это проявление Их систематичности в исследованиях, это подкладывание рыбам копий рыб, а нам — подобия человека свидетельствовало о таком непонимания земного мира, что радоваться не было причин. И вообще, где Они? Я закрыл глаза, и передо мной вновь возникло пространство, наполненное кружащимися огнями. Мог ли это и в самом деле быть единый организм, его чрево? Неправдоподобно. Однако что дает мне основание отбросить эту гипотезу? Наличие воздуха! Организм из иного мира, наполненный земным воздухом, — это не укладывалось у меня в голове. Сходство с внутренними органами было натянутым и примитивным.
      Нет, от подобных аналогий толку мало, подумал я. Однако что-то нужно понять, с чего-то нужно начать — иначе я погибну не только от голода и жажды, но и от полнейшего неведения; буду блуждать здесь, в «сердце» загадки, и до самого конца ничего не пойму. Глупее не придумаешь! Подохну, как эти рыбы, выловленные из воды, задыхающиеся рядом с деликатно подложенной им имитацией…
      Кажется, мне все-таки удалось найти отправную точку. Было ли то свидетельством моего отупения или утраты способности логически мыслить, но я как открытие, как путеводную звезду воспринял тот очевидный факт, что Они прибыли на Землю. Прибыли на корабле, который раскалился в атмосфере, а следовательно, был сделан из какого-то твердого вещества, способного противостоять высоким температурам. Но не это было сейчас самым важным. Самым важным было то, что, прежде чем прибыть на Землю, Они должны были захотеть осуществить свой полет и в этом напоминали нас — мы ведь тоже планируем космические путешествия. Итак, они предприняли экспедицию — с какой целью? Наверняка с научной. Откуда? Неизвестно. Впрочем, это неважно. Что еще я знал? Ах, да, куклы. Итак, попытка установить контакт? Неясно. Нужно подходить ко всему с чрезвычайной осторожностью, дабы не ошибиться, слишком поспешно истолковывая факты. Какую цель преследовали куклы? Изучить реакции? Людей и рыб? Но вряд ли Они могли понять эти реакции, вряд ли сумели бы их расшифровать — ведь Они не понимали ни нашего языка, ни жестов, ни поведения. Они, наверное, не знали о нас ничего — достаточно вспомнить, что Они одинаково воспринимали и людей Земли, и рыб. С одной, правда, существенной разницей — нас Они обеспечили воздухом, а рыбам воды не дали.
      Я начинал смутно догадываться, что именно здесь можно найти если не разгадку происходящего, то, во всяком случае, кончик путеводной нити. Я еще раз перебрал все возможные варианты. Во-первых, воздух… Самое простое предположение: воздух здесь наличествует по той причине, что корабль сообщается (или какое-то время сообщался) с атмосферой. Быть может, открыты люки для проветривания? Чепуха. Хотя, возможно, они открыты для каких-то других, не известных мне целей, а воздух вторгся внутрь корабля и наполнил его совершенно случайно? Если дело происходило таким образом, то все мое логическое построение не стоило выеденного яйца.
      Случайное скопление воздуха не позволяло сделать выводов, во всяком случае относительно разума и обычаев инопланетных существ. Они могли вообще не дышать, и тогда род газа, наполняющего корабль, был им совершенно безразличен. Эго вполне возможно. Нет, не годится — слишком много возможностей. К тому же случайность в качестве вполне правдоподобной причины совершенно сбивала меня с толку. Во всяком случае, из-за истории с куклами мысль о всеведении существ, об их умении ориентироваться в земных условиях отпадала. Где Они? Либо мы действительно находимся в «чреве Левиафана», втянутые потоком засасываемой им воды, либо эти огни… Что произошло с водой? Если бы она наполняла это помещение, то неминуемо стекла бы через круглые отверстия и рыбы оказались в воде. Должно ли это означать, что Они и о рыбах позаботились? Я терялся в догадках.
      Голова у меня раскалывалась, но я еще мог рассуждать, только по-прежнему мучила жажда. Внезапно в темноте что-то слабо засветилось. Я вскочил. Приближалась какая-то длинная фосфоресцирующая фигура. Я узнал Роберта, но не пошевелился. Он подошел ко мне и начал оглядываться. Я догадался.
      — Рыб больше нет. Единственную, которая оставалась, я съел. Остальные, должно быть, упали вниз.
      Он молча направился туда, где поблескивала искусственная рыба.
      — Не утруждай себя, — бросил я.
      В двух словах я объяснил ему, в чем дело. Роберт пнул ногой подделку и какое-то мгновение, сгорбившись, стоял над ней. Когда он повернулся, мне стало страшно: он сразу постарел.
      — Где ты был? Что делал? — спросил я сдавленным голосом.
      Он пожал плечами и медленно сел. Я последовал его примеру.
      — Тебе удалось разузнать что-нибудь?
      Он покачал головой.
      — Где нож?
      — В кармане.
      — Дай мне.
      Он послушно отдал нож.
      — Ну как, успокоился?
      — Перестань, — прохрипел Роберт.
      Мне стало жаль его.
      — Ну, старик, что было, то было, — сказал я, — хотя ты мог бог знает какую беду навлечь…
      — Не могу говорить… Во рту пересохло, — шепнул он.
      Я молча раскрыл нож и, попробовав лезвие пальцем, приложил нож к краю ближайшего отверстия. Эластичный материал сначала прогнулся, но, когда я нажал сильнее, мне удалось его разрезать.
      Работая ножом как пилой, я дошел до следующего отверстия и там изменил направление разреза. Таким образом я вырезал кусок пола, отопил свисающую часть и заглянул в образовавшеюся дыру. Там было темно. Я заколебался — что делать дальше? На помощь пришел Роберт. Он подал мне слабо фосфоресцирующий муляж рыбы, и я, понимающе кивнув, бросил ее вниз. Стоя на коленях, затаив дыхание, следили мы за светящейся траекторией ее полета.
      В черной глубине показалась светящаяся искорка, летящая вверх, навстречу той, что падала; вот они встретились, послышался тихий плеск, и бледный огонек «искусственной» рыбы замер на месте.
      — Вода, там есть вода! — воскликнули мы в один голос.
      Я прикинул расстояние.
      — Метра четыре-пять!
      Роберт сделал такое движение, будто хотел прыгнуть вниз. Я схватил его за руку.
      — Не выдумывай!
      — Но мы должны туда попасть!
      — Сейчас прыгать нельзя, кто знает, удастся ли вернуться? Погоди-ка… Есть!
      Это была неплохая мысль. Я поспешно стал вырезать длинную полосу из эластичного материала, на котором мы стояли на коленях, рассекая его от отверстия к отверстию. Работа продвигалась не так быстро, как бы мне хотелось, — лезвие то и дело застревало. Роберт, поняв мои план, помогал мне. Наконец мы вырезали четырехметровую полосу почти до самой стены. Ширина ее составляла примерно полметра. Свисая свободным концом вниз, полоса касалась черного зеркала воды. Благодаря неровностям ее краев но ней можно было спуститься, как по лестнице. Я дернул разок-другой — она показалась мне достаточно прочной, чтобы выдержать нашу тяжесть. Мы осторожно спустились вниз, ноги коснулись холодной поверхности, и мы по шею погрузились в воду. Не выпуская из рук косо натянутой ленты, мы с жадностью начали пить, пока животы не вздулись.
      Ополоснув лицо, я почувствовал себя гораздо бодрее. Какое блаженство! Роберт, который при виде воды ожил словно от прикосновения волшебной палочки, отпустил ленту и поплыл: взмах, другой, и он достиг стены. Мы внимательно исследовали место, где очутились. Это был колодец диаметром четыре-пять метров. Я попробовал нырнуть, но, хотя ушел вниз так глубоко, что в голове зазвенело и уши заболели от большого давления, мне не удалось ни достигнуть дна, ни обнаружить какой-нибудь люк в стене Вынырнув, я поделился своими наблюдениями с Робертом.
      Мы оба лишь сейчас заметили, что наши тела перестали светиться — только плавающая неподалеку искусственная рыба по-прежнему излучала голубоватый свет.
      — Послушай, может, здесь граница того пространства? — возбужденно проговорил Роберт. — А это выходной колодец: корабль частично погрузился в озеро, и здесь его уровень!
      — Озера?
      — Ну да! Если бы удалось достичь конца этого проклятого колодца и выбраться наружу!
      Я услышал, как он начал глубоко дышать, набирая воздух, потом сильно оттолкнулся и едва видимой белесой чертой ушел вниз. Вода около меня вспенилась. Я уже начал беспокоиться, когда он вновь появился на поверхности, судорожно хватая ртом воздух.
      — Бесполезно, черт возьми! — произнес он наконец прерывающимся голосом.
      — Что ты делаешь?!
      — Пробую стену ножом, — буркнул Роберт.
      Но ему не удалось добраться до пустого пространства, хоть он и всадил нож по самую рукоятку; стены колодца оказались слишком толстыми.
      — Осторожнее, уронишь нож, — сказал я — И давай-ка вылезать. Чертовски холодно!
      Мы молча выбрались наверх. Только здесь нам стало по-настоящему холодно; мы стряхивали с себя воду, выжимали ее из волос, энергичными движениями восстанавливая кровообращение. Наши тела снова слабо засветились в темноте. Должно быть, таково свойство этого загадочного пространства.
      — Неплохо для начала, — заговорил Роберт. — Продырявим Им стены…
      Я заметил блеск на его запястье.
      — Твои часы ходят?
      — Да. Они же водонепроницаемые.
      Он взглянул на циферблат.
      — Мы сидим здесь уже восемь часов. Есть хочешь?
      — Пожалуй.
      — Я тоже. Что будем делать?
      — Попробуем еще разок сходить к тем огням. Там должны быть еще коридоры, нужно их исследовать
      — Я был в одном коридоре, — сказал Роберт. — Сжимался как мог, но не сумел пролезть даже на четвереньках. Потом пошел в другую сторону, где этих огней больше всего, там есть какое-то большое углубление и наклонная шахта, пожалуй, похожая на эту, только уже. Внутрь я не входил, боялся, что не сумею вылезти. Мне показалось, что там какие-то зеркала…
      — Зеркала?
      — Не знаю, может, и не зеркала, но я увидел на некотором расстоянии самого себя, правда, довольно смутно, как сквозь туман.
      Некоторое время мы стояли в нерешительности.
      — Знаешь, о чем я подумал? — снова заговорил Роберт. — Эта проклятая кукла выбила меня из колеи. Признаться, я совсем потерял голову. Потом мне это показалось недоразумением, но таким нелепым…
      — Космическим…
      — Вот именно. Но это может быть и чем-то иным. Вообще-то подобное недоразумение не так уж и существенно, хотя кто знает? Иногда то, что кажется невинным, на самом деле может обернуться… Помнишь наш разговор про обезьян и ракеты? Мне вспомнилась фотография той обезьянки, которую одели в хорошенькую меховою курточку, а на голову нахлобучили летный шлем… Она, верно, думала, что это игра, а ее тем временем выстрелили в ракете на пятьсот километров!
      — По-твоему, мы?..
      — Я этого не говорю. Но невольно напрашивается сравнение…
      — В наших весьма плачевных обстоятельствах ты, безусловно, обладаешь слишком богатой фантазией, — сказал я. — Ну что ж, показывай свою шахту, поглядим…
      Как это обычно бывает, теперь дорога показалась мне гораздо короче — мы шли по ней уже в третий раз. Скоро коридор кончился и нас окружил рой огней.
      — Это, пожалуй, не… Они, — понизив голос, сказал Роберт. Он остановился и внимательно посмотрел на проплывающее мимо светящееся облако. — Хотя… может, это мерцание и есть Их язык. Ты сомневаешься? А по-твоему, обезьянка многое понимала из тех звуков, что издавали люди, сажавшие ее в ракету?
      Я разозлился.
      — Оставь в покое несчастную обезьяну!
      Роберт двинулся вперед. Он шел в том направлении, где я до сих пор не был. Светящаяся чаша удалялась от нас; мы проходили между какими-то грушевидными образованиями размером с человека. Я коснулся одного из них — поверхность была твердой и гладкой.
      — Здесь, — вдруг произнес Роберт и остановился.
      Мы находились на дне воронки; вокруг поднимались грушевидные отростки, сделанные будто из насаженных друг на друга и склеенных, похожих на картофелины комьев. Над ними на высоте, которую трудно было определить, кружилось множество огней, создающих как бы небосвод. В их блеске мы увидели зияющее отверстие наклонной шахты, окаймленное круглым валиком. Мне удалось разглядеть лишь какой-то кусок стены, дальше она пропадала во мраке. Я ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и через некоторое время действительно смог рассмотреть, что делается в глубине. Шахта заканчивалась плоской темной поверхностью, которую время от времени освещал неяркий блеск. Я обшарил карманы в поисках какого-нибудь ненужного предмета и, ничего не найдя, оторвал пуговицу от рубашки и бросил ее вниз. Она скользнула по наклонной стене и со слабым плеском исчезла в черном зеркале.
      — Вода! — удивленно произнес я.
      — Раньше ее не было, — ответил не менее удивленный Роберт.
      — Мне кажется, здесь мы значительно выше, чем в том темном колодце… Значит… Неужели уровень воды поднялся?
      — А может, тут нет единого уровня, просто в одних помещениях вода поднимается, в других опускается, — заметил Роберт.
      Мы долго стояли над темным отверстием.
      — Через некоторое время заглянем сюда еще раз, — сказал я, — посмотрим, не изменится ли что-нибудь. А теперь… Где ты сделал свое открытие?
      — Вовсе это не открытие, — ответил Роберт. — Пошли.
      Насколько я мог понять, мы находились в центре огромного пространства. По стенам светящиеся переплетения шли довольно низко и временами загораживали нам дорогу, но здесь они создавали высокие, непрерывно мерцающие своды. В этом непостоянном, но сильном свете нашему взору открылась круглая впадина, дно которой лежало на какой-нибудь метр ниже того места, где мы остановились. Посреди высился какой-то странный предмет, не похожий ни на что, когда-либо виденное мною. Его оболочка напоминала выпуклый стеклянный щит, в котором поблескивали уменьшенные отражения верхних огней. Щит этот возвышался на шишковатых колоннах, столь тесно сплетенных, что между ними вряд ли можно было просунуть палец. Колонны излучали мутно-желтый свет.
      — Ты был внизу? — обернулся я к Роберту.
      — Нет.
      — Тогда спустимся.
      По наклонной выемке мы спустились на дно. Теперь оно казалось мне круглым желобом, лишь часть которого я мог охватить взглядом, так как остальное пространство заслонял щит. Я решил обойти его кругом. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как Роберт начал жаловаться на головокружение. Мне тоже стало не по себе Поддерживая друг друга, мы подошли к янтарно-тлеющим колоннам и уселись у их основания. Роберт приложил ко лбу металлическую рукоятку ножа.
      — Мне уже лучше… — сказал он, открывая глаза. — Не может быть, чтобы мы попали сюда случайно… — добавил он, кладя нож рядом с собой. — Твои крысы, входя в лабиринт, тоже… — Он замер с полуоткрытым ртом. — Лабиринт! Лабиринт! — повторил он несколько раз.
      Я засмеялся, намеренно громко.
      — Роберт, ты неисправим! Где лабиринт? В этом круглом желобе? Где тут можно заблудиться? По-прежнему ты ищешь аналогий — сначала обезьяна, теперь крысы. Нет, мой дорогой… Но что это?!
      Роберт потянулся к ножу. Мы оба смотрели на него — то был длинный нож с металлической ручкой. Он лежал у основания колонны, которая начала стремительно разгораться, и тогда его клинок тоже запылал отраженным огнем, потом посерел, стал прозрачным и растаял. Исчез… А Роберт, пытавшийся схватить его, сжал пустую руку. Мы не могли оторвать глаз от этого места. Меня снова начало мутить. Янтарное сияние колонны постепенно стало бледнеть. На том же месте появилась слабая удлиненная тень, вот она уже приобрела серебристый цвет… и у основания колонны, как и раньше, лежал нож, отражая янтарный свет.
      Роберт не решался его взять, я опередил его. Металл был теплый, словно нагрелся от прикосновения к телу. Мы неуверенно посмотрели друг на друга.
      — Оптический обман, — начал я, не веря собственным словам.
      Роберт молча оглядел колонну, дотронулся до нее рукой и вдруг резко обернулся ко мне с выражением испуга на лице.
      — Что?
      — Слушай!
      Я услышал слабый стук… Отзвук шагов. Роберт мгновение сидел неподвижно, прислушиваясь, откуда доносятся звуки, потом вскочил и пошел в том направлении. Я последовал за ним. Звуки шагов на секунду затихли… а потом послышались вновь, поспешные, будто кто-то от нас убегал. Мы тоже побежали; Роберт на несколько шагов меня опередил. Неожиданно из-за поворота показались спины двух бегущих, как и мы, людей. Один — он был на полголовы выше- тянул другого за руку, а тот, казалось упирался. Пораженный, словно открывшаяся моему взору картина меня парализовала, я замедлил шаги и остановился… Те обернулись… Мы молча смотрели друг на друга. Тот, что пониже, был Роберт. Тот, кто его тянул, — я сам. Роберт — второй Роберт — испуганно крикнул и бросился бежать, а тот, настоящий, что стоял в двух шагах от меня, погнался за ним. Мои двойник все еще стоял; когда Роберт пробегал мимо, он попытался схватить его за руку и крикнул что-то, что — я не понял, но Роберт вывернулся и исчез за поворотом. Тогда тот кинулся за ним. Какое-то мгновение я стоял один, потом рванулся в ту сторону, где они исчезли. Не успел я сделать и шага, как послышался шум борьбы, сдавленный стон и грохот. Заметалось эхо, возвращаясь плаксивыми голосами одновременно со всех сторон. Я увидел Роберта. Он в неестественной позе сидел у основания мерцающей колонны и держался за горло. Я обо что-то споткнулся. Нож. Я машинально наклонился и поднял его. Острие было вымазано чем-то липким, темным. Я взглянул на Роберта. Он еще сидел, массируя горло. Попытался что-то сказать, но закашлялся, потом, умоляюще глядя на меня, прошептал:
      — Он… он душил меня…
      — Что произошло?
      — Я не хотел! Думал, что это какой-то призрак, маска. Я хотел только увидеть его вблизи, коснуться..
      И он снова закашлялся. Потом вскочил и медленно, сгорбившись, приблизился ко мне. Долго смотрел мне в лицо невидящими глазами.
      — Ты кто такой? Кто такой?! — крикнул он страшным голосом.
      Я схватил его за руку, он стал вырываться. Мы начали бороться. Когда он попробовал кусаться, я ударил его. Он упал на колени.
      — Возьми себя в руки, ты, тряпка! — крикнул я.
      Я все еще держал его за руки. Его мышцы расслабились.
      — Бежим отсюда… бежим, — бормотал он, не глядя на меня.
      — Сейчас пойдем. Сейчас. Держись, Роберт! Выше голову! Расскажи, как это было, но спокойно, понимаешь?
      — Я бежал за ним, бежал быстрее, догнал его здесь… схватил сзади за рубашку, тогда он вцепился мне в горло. Начал душить и… и…
      — Дальше!
      — Я ударил…
      — Ножом?
      — Да. Он упал, тогда подбежал ты и поднял его…
      — То есть как это — я?
      — Ну да, ты! Ты подбежал, поднял его на руки и пошел туда, — он показал в противоположную сторону, — а потом… потом снова пришел, но уже без него…
      — Это был не я, а тот, который… Впрочем, сейчас не время. Встань! Как ты себя чувствуешь? Можешь идти?
      — Могу… Да, могу.
      Роберт судорожно глотнул.
      — Давит…
      — Покажи.
      Я осмотрел его шею: с обеих сторон горели отпечатки пальцев. «Может, вес это мне снится?» Я вытер кровь с острия ножа, приложил его к бедру и нажал. Когда боль стала острой, отнял нож. Нет, это не сон.
      — Темнеет… — сказал Роберт.
      Я поднял голову. Действительно, огни высоко над нами стали красными, а в глубине колонны, под которой мы стояли, в ее утолщениях метались сгустки медового цвета. Их блеск все усиливался. Не знаю почему, но этот нарастающий блеск напомнил мне пожар, бушующий за стеклянной оболочкой.
      — Пошли! — позвал я и в тот же миг почувствовал головокружение. Ноги одеревенели. Я не мог сдвинуться с места.
      — Нет сил, Карл… — послышался хриплый голос Роберта.
      Вцепившись руками в бесформенную колонну, дрожа всем телом, он медленно сползал вниз, пока не упал на колени. В висках у меня неумолчно стучало; я вынужден был тут же сесть, вернее, почти упал. Мне показалось, что опора уходит у меня из-под ног, что меня куда-то несет. В глазах все заплясало,
      «Корабль стартует, — мелькнула мысль. — Они улетают… забирают нас с собой!»
      Но в странном давящем бессилии, которое меня охватило, я не чувствовал страха. Мне все стало безразлично. Лежа рядом с Робертом, я чувствовал биение сердца, разрывающее грудь, а сияние над нами становилось ярче, вся эта конструкция пылала, словно объятая пламенем. Я закрыл глаза и окончательно утратил всякую ориентировку. Прошло какое-то время, и я начал медленно приходить в себя. Я обливался потом, рядом блестело лицо Роберта. Он с трудом дышал.
      — Уйдем! Уйдем отсюда! — прохрипел я.
      Огромным усилием воли я заставил себя встать. Мышцы у меня еще дрожали, но я уже мог идти. Роберт был слабее. Я подпер его плечом, и мы двинулись к круто уходящей вверх стене. Пространство, из которого мы пришли, было выше на какой-нибудь метр, но я сомневался, что в таком состоянии нам удастся его преодолеть. Блеск погас, превратившись в слабое свечение, когда позади послышались чьи-то шаги. Меня охватил ужас, я сильнее потянул за собой Роберта, который поднял голову и прислушался.
      — Бежим! — выдохнул он.
      Мы побежали. Шаги за нами тоже стали убыстряться. Вот они уже совсем рядом. Не выпуская моей руки, Роберт быстро обернулся. Я тоже взглянул назад. Там стояли двое людей. Прежде чем я успел разглядеть их лица, мне стало ясно, что сейчас я увижу нас самих, что двойник Роберта бросится за ним в погоню, что разыграется — только с переменой ролей! — сцена, свидетелем которой я уже однажды был. Все это пронеслось у меня в голове какой-то ослепительной вспышкой, между тем как «мой» Роберт с искаженным лицом бросился бежать, а его двойник побежал за ним.
      — Стой! Стой! — крикнул я, вытягивая руку, но он увернулся.
      Тот, второй, смотрел на меня, а я на него. Вдруг я сообразил, что, когда я стоял там, где он сейчас, то видел, как мой двойник немного покачивается. Потом меня кольнула мысль о Роберте, и я кинулся в ту сторону, где он исчез со своим преследователем. Когда я подбежал, они, сцепившись, лежали под колонной. Один из них уткнулся мне в грудь, кровь заливала его рубашку. Я поднял его как перышко и, изо всех сил прижимая к себе, побежал дальше. Я несся как сумасшедший. Мне казалось, что стоит только вынести его отсюда, стоит выбраться из этого сумасшедшего кольца, и все будет в порядке, поэтому, убегая на подгибающихся ногах, я прижимал к себе неподвижного Роберта, словно таким способом мог остановить его кровь, сквозь рубашку жгущую мне тело. Некоторое время я слышал за собой топот… потом все стихло. Силы меня покидали. Шатаясь, я уложил обмякшее тело Роберта у подножия колонны. Рана уже не кровоточила. Я все-таки содрал с него рубашку, разорвал ее и начал перевязывать ему грудь. Несмотря на старания, мне никак не удавалось затянуть узел. Руки у меня тряслись. Внезапно Роберт открыл глаза.
      — Это ты?.. — сказал он тихо. — Сними маску.
      — Ну что ты говоришь?! Молчи, лежи спокойно!
      — Прошу тебя, сними маску… — повторил он, опуская веки. — В лаборатории… Карл носил маску… чтобы крыса в лабиринте… не могла угадать, правильной ли дорогой она идет, но я… не могу… Сними, прошу тебя…
      — Тебе померещилось, Роберт… Нет у меня никакой маски, и мы не в лаборатории, а па космическом корабле… Ты ведь знаешь… Тебе немного не повезло, но не бойся… все будет хорошо, — бормотал я, наклонившись над ним.
      Он молчал. Глаза у него были закрыты. Я приник к его груди. Сердце не билось. Снова и снова прижимал я ухо к обнаженному телу. Ничего. Я приподнял его, потряс за плечи. Голова свалилась набок. Я опустил его, дотронулся до висков и почувствовал, что они холодеют. Я сел возле него, уткнулся подбородком в колени и замер.
      Светящийся свод наверху угасал, колонны изливали пурпурное сияние, которое становилось все темнее. Я словно погрузился в багряную тучу. Блеск постепенно остывал, серел, делался пепельным. До меня давно уже доносился какой-то мерный шум, но я не обращал на него внимания… Вдруг что-то прикоснулось к моей ноге и отступило. Через некоторое время прикосновение повторилось. Я почувствовал холод и невольно поднял голову. Вода. Поднимаясь, она заливала все впадины. В полном оцепенении смотрел я на блестящую волнистою полоску, а она все приближалась. Вот она уже покрыла мои ноги. Я хотел поднять Роберта, чтобы его не затопило, но не сделал этого и продолжал сидеть неподвижно, а вода медленно подбиралась к груди… Из-под затопленного основания колонны снова полился свет. Только она одна еще пылала в наползавших сумерках. Не в силах вынести ее сияния, я закрыл глаза. Сердце вновь начало биться часто-часто, неимоверная тяжесть навалилась на меня, придавила… Внезапно черный ледяной водоворот сорвал меня с места и швырнул в небытие.
      Очнулся я — как потом выяснилось — через несколько недель в городской больнице Монреаля. Саперы, объезжавшие на моторных лодках северный берег озера через два дня после катастрофы, заметили на воде полураздетого человека без сознания. То был я. Никаких следов Роберта не обнаружили. Несколькими днями позже в камышах на западном берегу рыбаки нашли остатки нашей лодки — в десятке километров по прямой от нашего лагеря. Долгое время врачи не разрешали мне вспоминать о пережитых событиях. По их словам, я испытал тяжелый шок, был без сознания и бредил.
      Все то время, пока я провалялся в больнице, меня мало интересовало, что творится вокруг. Мне пришлось заново учиться ходить — до такой степени утратил я власть над собственным телом. В последние дни я начал задавать вопросы; для удовлетворения моего любопытства меня снабдили пачкой газет, из которых я узнал подробности катастрофы.
      Метеорит, который мы видели в ночь с 26 на 27 сентября, упал в болото, раскинувшееся на тысячи гектаров начиная от северного берега озера. Осколков метеорита найти не удалось; ученые объясняли это тем, что колоссальная энергия удара превратила раскаленную массу в газ, который, расширяясь, повалил лес в радиусе десятков километров и вызвал многочисленные пожары. Поэтому в течение многих дней к центру катастрофы невозможно было приблизиться. Исследования проводились с самолетов и вертолетов. Один из них мы, очевидно, и слышали с Робертом, утонув в туманной пелене, закрывавшей северную часть озера. Специалисты пришли к единодушному мнению, что повторилась история знаменитого тунгусского метеорита. Превратившийся в газ метеорит огненным столбом врезался в верхние слои атмосферы и полностью в ней растворился. Одновременно вдавленная силой взрыва поверхность болот образовала огромную впадину, которую в течение суток заполнили воды озера. Возник новый залив, так что истинное место падения метеорита находится под водой, на глубине в несколько десятков метров, и окружено болотистыми островами.
      Мои переживания были признаны плодом галлюцинаций. Когда мы плыли по озеру, объясняли мне, нас подхватил мощный поток воды, наполнивший образовавшуюся в момент удара воронку, лодка затонула, а мы стали игрушкой волн. Роберт утонул, меня же выбросило центробежной силой к берегу. Я пытался спорить. Утверждал, что невозможно для потерявшего сознание человека столько времени держаться на воде. Врачи притворялись заинтересованными и согласно уступали. Наконец я понял, что никто не принимает моих слов всерьез. До самой весны я пробыл на юге, пользуясь отпуском, который мне любезно предоставил ректор Блесбери.
      Ранней весной, перед концом отпуска, я сел в поезд и поехал в Ричмонд, где километрах в десяти от предместья, вдали от автострады, жил мой старый учитель, профессор психологии Гэдшилл, гордость канадской науки. Я сообщил ему письмом о своем прибытии и ранним апрельским утром очутился в маленьком домике профессора.
      Сидя в тесном тростниковом креслице, я рассказывал о своих приключениях. Профессор уже слышал о них. Шаг за шагом, час за часом я рассказал ему все. Я кончил и, внутренне сжавшись, ждал его ответа.
      — Хочешь услышать мое мнение? — тихо спросил он. — Но сначала скажи, что ты сам об этом думаешь?
      — Думаю, что все это было на самом деле, — упрямо сказал я, глядя на свои руки, сцепленные на колене.
      — Разумеется. Но ты пробовал как-то все упорядочить, понять смысл происшедшего?
      — Да. Я много читал… Искал в книгах… говорил со специалистами и о механизме некоторых явлений догадываюсь… Во всяком случае, о физическом механизме. Только в определенных условиях, таких, как земные, течение времени является равномерным и односторонним. Изменения сил притяжения могут его либо ускорить, либо замедлить. Возможно, для тех существ время то же, что для нас пространство… Они могут моделировать его, влиять на его ход… То есть можно говорить об известной архитектуре времени — во всяком случае, так я себе это представляю. Видимо, мы оказались в лабиринте времени. Случай с ножом объясняется тем, что в области усиливающегося гравитационного поля поток времени начал течь быстрее, но только в одном месте, и нож отдалился от нас как бы скачком в будущее, а потом, когда это явление охватило и нас, мы его «догнали»…
      Я вычитал у Вейля о теоретической возможности возникновения так называемой «петли времени». Обычно существует только одно настоящее время, непрерывно становящееся прошлым — сначала близким, потом все более отдаленным. А в «петле времени» можно один раз прожить семь часов, потом восемь… Тут время начинает отступать, снова — еще раз — будет семь… И если человек находится в том же месте, где он был в семь часов, то он может встретить самого себя. В этот момент существует два течения настоящего: одно — более раннее, другое — позднейшее. Мы были в одном и том же месте дважды: один раз, когда вошли в «петлю времени» и встретили самих себя, постаревших на час, а потом, когда петля замкнулась, второй раз… постаревшие на этот час, мы снова видели самих себя. Раз с одной стороны… раз с другой… Следствия и причины замкнулись, образовали кольцо… Ощущение тяжести, потеря сил, жар — все это вызывалось быстрым ростом гравитации, который искривлял ход времени. Так я себе это объясняю. Но чему это должно было служить, что означало — не знаю.