Чужие-I (Одиночка)

      - Ого, здорово!
      Бретт открыл глаза и обмер. Перед ним стоял человек с лицом точь-в-точь как у него самого. Бейсболка была натянута на лоб и чуть наклонена набок.
      - Привет!
      Человек протянул руку. Бретт ответил. Рукопожатие было сильным и чуть не сломало кости, больно защемив хрящи в ладони.
      "Я схожу с ума, - мелькнуло в голове Бретта. - Точно! Либо я двинулся, либо уже умер".
      Но боль в голове и во всем теле и явно живое рукопожатие опровергали последнее предположение. Бретт от кого-то слышал, что когда умираешь, можно видеть себя со стороны. Но, правда, говорят, что тогда чувствуешь себя легко и свободно. А тут ощущения в теле были по-прежнему реальны и отвратительны. К тому же видеть себя со стороны - это одно, а здороваться за руку - совсем другое. Человек с его лицом внимательно смотрел на Бретта и улыбался. Бретт закрыл глаза и протер их руками. Вновь открыв их, увидел то же самое.
      - Ну и как это понимать? - совершенно некстати вырвалось у него, хотя собирался он произнести что-то совсем другое.
      - Никак, - человек пожал плечами. - Твой кот побежал в сторону центрального блока.
      - Не-е-ет, ребята, вы, конечно, разыграли меня хорошо, но это, пожалуй, уже слишком. - Он нервно хохотнул.
      - Я и не собирался тебя разыгрывать. Ты попросил о помощи, вот я и помог. - Человек улыбнулся.
      Все смешалось в ноющей голове Бретта, и, развалившись на полу, он принялся хохотать.
      - Не корчь из себя сумасшедшего! Бретт, дружище, тебе это не идет!
      Человек опустился рядом на пол и подобрал под себя ноги.
      - Что ты хочешь сказать этим, Даллас? - сквозь смех процедил Бретт. Только ради такой хохмы незачем было бороду брить. Она тебе шла! А грим, наверное, Рипли и Ламберт наштукатурили? Но это сейчас немного не по теме.
      Он привстал, опершись на локоть, и потрепал собеседника по щеке. Человек поправил бейсболку и, достав из кармана на груди платок, протянул его Бретту.
      - На, у тебя кровь. Вытрись! Только я не Даллас. Я - это я, то есть ты.
      - Хватит. - Бретт протянул руку и пощупал сначала свое лицо, а потом лицо своей копии.
      Ощущения были совершенно одинаковыми. Чужое лицо было теплым и без малейших признаков грима. На ладони остались лишь капельки пота. Чьи?
      - Черт! - Глупая ненужная улыбка сползла с лица Бретта, он отдернул руку и ничего не понимающим взглядом посмотрел на нее.
      - Да, - кивнул собеседник, - я - это ты, а ты - это я. Просто нам никак не удавалось поговорить друг с другом. А ведь есть о чем!
      - Что? - Бретт протер ладонью вспотевший лоб.
      - Ведь уже сколько лет мы с тобой как проклятые мотаемся по этому холодному пустому пространству и никак не можем просто сесть, поговорить, повспоминать. Нет времени.
      - А что вспоминать?
      - Ну как - что? Например, можно вспомнить о том, что тебя уже семь лет нет на родной планете, в родном доме. Или ты считаешь, что это пустяки? Да, зарабатывание денег - вещь хорошая, но...
      Бретт сел. Нахлынувшая вдруг волна отталкивающего страха сменилась ощущением пустоты и глубокой тоски, щемящей душу. Перед глазами поплыли картинки.
      Малиновый лендровер, вечно пахнущий свиным навозом и бензином, стоял у порога дома. Уставшее лицо отца. Его сгорбленная фигура застыла в кресле как статуя. В руке догорала сигарета. Это все необычайно прочно стояло перед глазами, и у Бретта защекотало в горле.
      Дом. Старый дом. После майских дождей потолок весь покрывался мокрыми разводами. Крыша прохудилась, а денег на починку не хватало. Да и когда их хватало? Приходилось вкалывать на трех работах. С утра ковырялся в грязных грузовиках дальнобойщиков, менял прогоревшие клапана и сливал отработанное масло в старое пластиковое ведро. Днем, с отваливающимися руками, еле перебирая пальцами, чинил разный домашний хлам в маленькой каморке, вечно прокуренной и пропитанной дымом перегоревшей изоляции. Доход от этого дела был поменьше, но почему-то к этому труду тянуло больше всего. Душа лежала, что ли? А уже почти ночью у старого заброшенного дока резал автогеном ржавую сталь списанных посудин. Около часа ночи, еле передвигая ноги, полумертвый приползал домой и с час сидел под струями холодной воды, отхлебывая из банки теплое пиво.
      - Но ведь так было не всегда, - собеседник печально улыбнулся и опустил глаза.
      - Нет, всегда! Боже мой, как я тогда психовал. Я и сейчас не могу простить ему, хотя уже могу понять все, что он тогда делал.
      Отцу нравилась такая жизнь, и он ничего не хотел менять. Ему нравился дом, стоящий черт знает где, на какой-то грязной свалке. Нравилось то, что у нас не было ни холодильника, ни телевизора, ни даже нормального сортира. Единственное, что он позволил мне соорудить, так это душ из старой канистры, куда перед каждым купанием приходилось закачивать воду. Но он говорил, что ему, а значит, и мне, только эта жизнь и подходит.
      - Да, по сей день я чувствую обиду.
      - Конечно! Он же мог все это легко изменить. У него было прекрасное образование, и он мог найти непыльную работу, за которую очень прилично платят. А-а-а... - Бретт махнул рукой. - Не повезло.
      - Но ведь так было не всегда, - еще раз повторил двойник.
      - Да. Отец умер, оставив всего три тысячи да безумную тетку в одной из частных клиник в Огайо, за которую тоже надо было платить. Ну а потом я по глупости попал в армию.
      - Скажешь тоже! По глупости! Все-таки хорошая жратва, одевали и деньги обещали немалые. А как я радовался хоть какому-то обществу после стольких лет вынужденной изоляции!
      - Но чего это мне стоило в конце концов! Шесть лет прошло в постоянной беготне с сорока килограммами за спиной. Кормил малярийных комаров на западе. Бегал по барханам в Аравии. Неделями не спал под непрерывным огнем арабов, когда даже сходить под куст было большой проблемой. Запросто можно было получить пулю в голый розовый зад. А если честно, то и кустов-то там не было. Вот тогда тоже хотелось все бросить, плюнуть и вернуться. Но разрыв контракта грозил выплатой неустойки. Да и было это только однажды. Еле удерживал себя в сознании; оно все норовило погаснуть. И тогда вышедшее из-под контроля тело бежало бы, бежало, бежало...
      - Разве ты не помнишь, после чего это было?
      - Как не помнить?! Тогда меня накрыло полутонным фугасом, и я двое суток пролежал под полуметровым слоем земли. Удивительно, как вообще остался жив! Повезло, если, конечно, не считать вдребезги разбитого бедра. Нашли почти случайно, ты же помнишь. Местные разбирали железо после очередного наступления, и какого-то черномазого пацана очень заинтересовали мои классные ботинки, торчащие из земли. Потом два месяца лихорадки и бреда с выворачивающей наизнанку тошнотой. Но все прошло, и с горем пополам мне удалось перебраться к нейтралам. Да, тогда единственный раз в жизни мне сказочно повезло.
      - А потом "Пурпурное сердце" и досрочная демобилизация, - закивал собеседник. - А в Айдахо я встретил Менгу.
      - Да, на вечеринке у боевого друга я встретил Менгу, - эхом повторил Бретт. - Она была тогда чертовски хороша в голубом платье с белым платком на талии. Это были райские дни.
      - Потом удачная работа в космопорте. Это, конечно, был мой звездный час!
      - Да. И большие деньги. Через полгода я позволил себе сделать ей предложение. Купил собственный дом. Всего за пятьдесят тысяч в рассрочку на десять лет. Сказочное было время. Мария появилась зимой. Помнишь, она рожала в пожарной машине: не успели доехать до госпиталя. Замело дороги.
      - Да. А еще через год родился Марк. Славный такой, с большими, как у Мэг, глазами.
      - И голосом таким же звонким.
      - Да, таким же. И тут начались трудности.
      Бретт закрыл глаза, достал сигарету и протянул пачку собеседнику. Тот взял тоже, и оба закурили.
      - А ты помнишь, когда она в первый раз сказала, что больна?
      - Конечно. Это было в марте. Мы все тогда ездили к ее родителям. Они, да и я, были просто убиты этим известием.
      - Но ведь все это случилось не сразу.
      - Да. Прошло еще два года. Ровно два года, день в день.
      Слезы выступили на глазах Бретта и его собеседника.
      - Ее родители забрали детей к себе, и я каждую неделю мотался к ним через три штата.
      - А интересно, они меня еще помнят?
      - Нет, наверное. Уже и лицо, пожалуй, забыли. Ведь сколько времени прошло! Марк уже колледж заканчивает... А может, и помнят. Марк делал вырезки из газет, где упоминались названия кораблей, на которых я летал.
      - Подожди, сколько я уже здесь?
      - На "Ностромо"? Уже почти девять лет. Господи, как хочется отдохнуть. Забрать ребят и осесть в своем доме. Можно купить магазинчик. Вернусь, там видно будет.
      - Ничего не выйдет! Я ведь уже не раз пробовал.
      - Почему это не выйдет?
      - Не могу. Как увижу их, вспоминаю Мэг. Так недельку-две промаюсь, и если не уйду в рейс, то рискую загреметь в психушку. Отделение пограничных состояний так и зовет. Вот и выбираю эту чертову неспокойную жизнь.
      - Нет. После этого рейса все-таки попробую еще раз.
      - Удачи тебе, - собеседник вдруг улыбнулся.
      - Сейчас нам всем нужна удача, - вспомнил Бретт и прикрыл глаза. Побыстрей бы прихлопнуть эту проклятую тварь - и спать. А там...
      Зал был пуст, лишь слабо гудели лампы под потолком. Бретт протер глаза. Голова отчаянно болела. Тупая боль сползла с темени на виски и остро отдавалась в глазницах.
      "Что это было? Черты знакомые. Сходство со мной все-таки есть. Может действительно розыгрыш? Не похоже. Скорее, все-таки галлюцинация. От удара по голове, что ли?.."
      Еле слышный кошачий писк донесся из глубины коридора.
      - Джонси, кис-кис-кис, иди сюда, прохвост, я тебе дам что-то вкусненькое!
      Бретт с трудом поднялся и шатаясь пошел к выходу. Коридор был пуст. Он прошел в следующий зал. С потолка из системы пожаротушения мелким дождем срывалась вода.
      - Гребаные испытатели! - Бретт поморщился, подставляя лицо под струи холодной воды. - Не умеете - не беритесь. Все умников из себя строят. Подождать не могут, лезут. Потом чини... Никуда этот ваш монстр не денется, а чувствительность у системы будет хреновая!
      Вода глухо барабанила по шапке. Он снял ее. Холодные капли ощущались израненной кожей как удары палкой. Но вот наконец волосы намокли, и этот холодный компресс чуть облегчил боль. Перед глазами вдруг снова возник образ появившегося неизвестно откуда собеседника, и в ушах в такт ударам капель застучали его последние слова:
      - У-да-чи те-бе!
      Бретт резко обернулся. Вот он! Рыжий кот сидел между сочленениями труб.
      - Ах вот ты где! На это раз тебе не уйти! Иди, иди ко мне! Тебя все ждут!
      Бретт встал на колени и протянул руки. Кот сделал несколько маленьких шажков ему навстречу и замер. Уши прижались к голове, шерсть на загривке и спине встала дыбом, тело выгнулось в мост, пасть оскалилась, обнажая клыки, и кот угрожающе зашипел.
      - Что с тобой, Джонси? Успокойся!
      Он попытался ухватить кота за шиворот, но тот забился в угол между переборкой и трубой.
      Поведение всегда дружелюбного кота насторожило Бретта, но причины он сразу определить не мог. Что-то странное было во взгляде Джонси. Он смотрел не на человека, а куда-то за его спину; там его что-то пугало и заставило принять оборонительную стойку. Странное чувство охватило Бретта. Он медленно, как во сне, поднялся с колен и лишь сейчас ощутил чье-то присутствие за спиной. Он развернулся и окаменел. В полумраке зала стояло что-то огромное и тянуло к нему свои тощие руки. Тяжелый горький ком застрял в горле, не давая возможности произнести ни звука. Огромная белоснежная с голубым отливом голова в гладком роговом шлеме, начинающемся ото лба и уходящем далеко назад, склонилась над ним. Потоки склизкой вонючей жидкости вывалились изо рта и забрызгали Бретту комбинезон. Он отшатнулся. Руки сжали оружие. Ощущение холодной ребристой рукоятки электрожектора немного успокоило его. Палец лег на спуск. Целый фонтан голубых молний вырвался из ствола и охватил лоснящегося разноцветными искрами монстра. В ушах стоял монотонный треск выстрелов, палец занемел на спусковом крючке... Картинка застыла. Время шло; ничего на происходило. Бретт опустил взгляд. Пустые пальцы судорожно дергались. Оружия в них не было.
      "Забыл у баков", - пронеслось в голове.
      Эта мысль полоснула как острием ножа; Бретта парализовала беспомощность.
      Голова твари метнулась к нему, узловатые лапы вцепились в шею, поднимая тело над полом. Огромная пасть открылась, обнажая частокол редких, но острых, как у крыс, зубов. Челюсти раздвинулись. За первым рядом зубов оказался еще один, также сидящий на челюсти, за ним - еще и еще. Водопад слизи омывал всю эту невообразимую конструкцию, и она искрилась в сиреневом свете.
      "Удачи тебе!" - снова вспыхнула фраза в голове Бретта и погасла вместе с сознанием.
      Увенчанный крупными зубами ребристый поршень последней пары челюстей распахнулся и набросился на жертву: пробил голову, разнес в клочья бейсболку вместе с черепной коробкой, судорожными движениями расплескал плоть мозга.
      Бретт вскрикнул, но это уже был не крик живого человека. Скорее легкие выпустили свой последний вздох через сведенные предсмертной судорогой связки. Поршень втянулся, и следующая пара челюстей плотно вцепилась в жертву. Лапы разжались; безжизненное тело повисло в зубах чудовища.
      Кот вжался в переборку и хрипло рычал, наблюдая за происходящим. В его огромных желтых глазах отражался, как в линзах фотокамеры, изломанный силуэт исчезающей во мраке дыры в потолке. Лишь мелкие шипящие лужицы едкой смердящей слизи напоминали о происходящем здесь.
      Спустя некоторое время Джонси успокоился и ушел.
      41
      Старинные часы с маятником мерно отбивали секунды, лишь своим тиканьем нарушая тяжелую тишину.
      Душащая как удавка тоска и ощущение того, что без твоей помощи не обойдутся, что она нужна, и то, что ты хочешь помочь, но не знаешь, как это сделать, и чувство, просто оглушающе сильное чувство, что помогать уже некому, - уничтожают все другие чувства. Остается только какая-то бесконечная тоска и беспомощность. Невозможно даже пошевелиться; дергаешься бессознательно, дергаешься, как младенец.
      Первым очнулся Паркер. Он взвыл, ударил кулаком о переборку и заорал:
      - Он был моим другом! Господи! Восемь лет! Восемь лет как один день!
      К нему подошла Рипли и положила руку на плечо:
      - Не надо! Он исчез...
      - Мы все-таки должны что-то придумать! - Ламберт вытащила изо рта сигарету и стряхнула пепел прямо на пол. В ее больших глазах стояли слезы. - Может, он еще жив?
      - Нет, - Рипли покачала головой, - не может быть такой удачи. Паркер и Даллас четыре часа лазили по всему правому крылу, пытаясь найти хоть что-нибудь. Ты же сама все это знаешь!
      Даллас поднялся и заходил вокруг стола:
      - Да. Ничего. Только электрожектор. Но похоже, что он его просто забыл еще до трагедии. И никаких следов. Ни крови, ничего.
      Рипли посмотрела на Паркера.
      - Сколько лет я его помню, - со вздохом сказал тот, - он всегда был хорошим парнем.
      Это прозвучало как прощальное слово на похоронах. Все надолго замолчали.
      В наступившей тишине раздался голос Далласа. Это было то, чего ждали все, - слово капитана. Казалось, что он размышлял вслух:
      - Нам нельзя оставить его в живых. Никак нельзя. - Он поднял голову. В его взгляде было что-то такое, что заставляло слушать. - Это существо должно умереть. Мы находимся на пути в Солнечную систему, и везти его туда было просто безумием. Будем вести поиск.
      - Тогда кто пойдет? - спросил Паркер. - Кто будет теперь искать это чудовище? Кто будет следующим?
      - Может быть, я? - спросил Эш.
      Не обращая на него внимания, негр продолжал:
      - Нам нужно какое-нибудь оружие. Настоящее, действенное. То, что у нас есть, - просто детская забава.
      - Эш, скажи, что мы должны делать, чтобы себя обезопасить? обратилась Рипли к офицеру по науке.
      - Я не знаю. Мы же ничего не знаем о нем. Я не могу объяснить его увеличения. Но то, что это уже не тот червь, что убил Кейна, так это точно. Мы даже не знаем, каких размеров он сейчас и каких размеров еще может достигнуть. Понятно только, что для такого быстрого роста ему нужна какая-то органическая пища, и, скорее всего, он Бретта просто съел. Понимаете, ему просто нужен материал для постройки своего организма, и поэтому, естественно, что от Бретта ничего не осталось. Для него сейчас любое биологическое существо слишком ценно, от первой до последней клетки. Это уникальный материл.
      - Пожалуй, ты рассуждаешь здраво, - кивнула Рипли. - Но что же мы должны делать? Сейчас мы не можем просто поймать его и посадить в клетку. У нас нет ни времени, ни возможности сделать это. Скажи лучше, как мы сможем его уничтожить?
      Эш продолжал:
      - Паркер, ты проверил систему противопожарной защиты?
      - Да. Конечно, если собрать то, что хотели сделать Ламберт и Даллас, то кое-что мы все-таки увидим, но не везде, да и чувствительность будет хреновая. Нужен достаточно мощный сигнал. А мы не знаем, обладает ли он таковым. Так что не могу понять, для чего все это может нам пригодиться?
      - Для многого. Мы попытаемся найти это. Я проверил на компьютере...
      - Ну и что тебе сказала "мама"?
      - Учитывая все аспекты, можно предположить, что это существо кардинально изменяет свою структуру примерно каждые двадцать минут.
      - Каждые двадцать минут? - переспросила Ламберт; ее глаза забегали, а сигарета чуть не выпала из трясущихся пальцев.
      - Меня больше интересуют не его изменения. Меня интересует, что можно сделать, чтобы убить его, - не унималась Рипли.
      - Нет. - Даллас поднялся, оборвав разговор, и все обернулись к нему. - Никто не имеет права идти.
      - Почему? Мне было бы интересно поохотиться на это существо, - потер ладони Эш.
      - Это не смешно, - остановил его Даллас. - Ты - наука, а ты, Рипли, безопасность. Без Паркера, - не дай бог какая поломка, - мы просто не долетим до дома. Вы должны оставаться здесь! Я несу ответственность за всех вас, и поэтому я принял решение. На поиски пойду я. Обсуждению не подлежит. Это приказ.
      - Без истерики, капитан! - вдруг заорала Рипли. - Ты ведешь себя как мальчишка! Здесь не нужна показуха! Это не пикник бойскаутов!
      - Я отдаю себе отчет в своих действиях! - заорал в ответ Даллас. Прошу всех через пятнадцать минут собраться в ходовой рубке. Эш, Паркер, подготовить "мамочку" и тепловизор. Все подключить!
      Он медленно развернулся и вышел из каюты.
      - По крайней мере это право каждого из нас, - многозначительно заметил Эш.
      42
      Писк анализатора смолк, и люк открылся. Даллас плюхнулся в кресло оператора и опустил руки на клавиатуру. Экран дисплея вспыхнул. По центру прошла серебристая развертка ключа кода доступа. Даллас набрал код и задал первый вопрос:
      "Информация 20-37. Степень опасности для экипажа и корабля?"
      Световая точка пробежала по дисплею, выплескивая буквы.
      "Опасность необъяснима"
      "Информация 20-37. Что ты можешь сделать для того, чтобы определить местонахождение пришельца?"
      "Что означает "пришелец"?"
      - Черт! Дурацкая железяка! - взорвался Даллас.
      "Информацию 20-37 на экран"
      Компьютер заверещал, выбрасывая новые символы.
      "Информация заблокирована. Компьютер не может выдать эту информацию"
      "Какой может быть ответ с его стороны на агрессивные действия?"
      "Компьютер не может ответить на этот вопрос"
      Даллас был готов разнести терминал вдребезги, но, сдерживая себя, продолжал выводить на дисплее:
      "Каковы мои шансы?"
      "Уточните запрос"
      - У, сука, еще издеваешься, - заскрежетал зубами капитан.
      "Каковы мои шансы уничтожить чужака?"
      "Компьютер не может ответить на этот вопрос"
      Дверь плавно опустилась за его спиной, и свет в рубке погас. Только на экране светились слова:
      "Компьютер не может ответить на этот вопрос"
      ............
      "Компьютер не может ответить на этот вопрос"
      ............
      "Компьютер не может ответить на этот вопрос"
      Тяжелое чувство охватило капитана. Ситуация явно вышла из-под контроля. Он не мог объяснить ничего. Ни того, что происходило на корабле, ни того, что происходило с компьютером, ни куда все-таки пропал Бретт! Жуткое раздражение превращалось в животную ярость. Он вырвал из кассетоприемника на стене кодовую дискету и запустил ее в окошко люка компьютерного блока. Стеклопластик спружинил, диск отскочил, ударился о соседнюю переборку и упал на пол.
      43
      - Проверьте систему! Я готов! - Даллас поправил ремень огнемета и включил галогенный переносный фонарь.
      - Все в норме. Система готова, - услышал он в наушниках голос Ламберт.
      - Отлично. Открывайте первый створ.
      Круглая стальная диафрагма заскрежетала, освобождая проход. Даллас направил в образовавшийся проем фонарь, и луч света вырвал из полного мрака зеленоватую облицовку стеклопластиковых труб, висящих на стенах практически квадратного коридора. Сплюнув, капитан направил в темноту ствол огнемета и нажал на спуск. Желтое пламя с шипением рассерженной змеи облизало своды и погасло.
      - Чисто! Ну, я пошел!
      Встав на четвереньки и постоянно задевая головой потолок, он пополз по тоннелю к следующей шлюзовой диафрагме.
      - Мы тебя видим! - прозвучал в наушниках радостный голос Ламберт.
      Экран высвечивал сетку квадратов, которыми обозначались отделения разводящих тоннелей.
      Паркер и Эш славно поработали, подключив к системе тепловых датчиков противопожарной защиты комплекс по поиску теплокровных объектов. Правда, для этого пришлось практически полностью разобрать тепловизор и доломать систему пожаротушения.
      Яркая точка светилась на экране в первом переходе, куда только что вошел Даллас. Ламберт изменила проекцию и дала вид сбоку. Точка-Даллас как бы висела в воздухе, удаляясь в сужающуюся к горизонту сетку квадратов.
      - Пока все в порядке. Открывай следующую дверь.
      Общая длина этих тоннелей на "Ностромо" составляла порядка ста миль. Они в шесть рядов опоясывали весь корпус корабля, неся в своем чреве трубы, кабели и волноводы, дающие жизнь каждому органу грузовоза. Это была как бы кровеносная и нервная система гигантского сооружения. Даллас пробирался по первому стоярдовому отрезку этого бесконечного тоннеля и проклинал всех святых вместе с Создателем. Воздух внутри был затхлый: вентиляция здесь не была предусмотрена, а факел горелки огнемета пожирал и без того скудные запасы кислорода. Фонарь клочьями вырывал части тоннеля, но тот был пуст. Можно было двигаться дальше.
      - Как там у вас? - Даллас поправил сползающий микрофон.
      - Тебя видим, но чужака пока нет.
      - Закрой за мной дверь.
      - Хорошо. Слушаюсь, - проговорил в наушниках голос Рипли, но тем не менее приказ остался невыполненным.
      - Закрой, - повелительно повторил Даллас.
      Стальные лепестки, плотно прилегающие друг к другу, сошлись диафрагма отрезала путь к выходу. Еле двигаясь, Даллас подполз к следующему створу. И, с трудом шевеля языком, сказал:
      - Открывай следующую.
      Вставив в образовавшееся отверстие ствол огнемета, он нажал на спуск. Огромный факел доел остатки кислорода, и дышать стало совсем нечем. Воздух с трудом просачивался через миниатюрное отверстие закрытой диафрагмы. В легких вспыхнул пожар, голова гудела от недостатка кислорода и чада сгоревшего бензина.
      - Черт! - Даллас лег в проходе, подложив под голову фонарь. - Если эта тварь не появится через пять-шесть переходов, то вы меня здесь и похороните.
      - Что случилось? - прорезался в наушниках голос Ламберт. - С тобой все в порядке?
      - Пока да. Просто мне нужно передохнуть. Мы не учли одну маленькую деталь.
      Паузы между словами становились все длиннее и длиннее. Это насторожило Рипли.
      - Что у тебя там? Даллас, не молчи!
      - Детка, не психуй! Здесь практически нет воздуха и пользоваться огнеметом равносильно самоубийству.
      - Это не проблема. Я открою люки и пущу тебе воздух, но на всякий случай будь наготове.
      Рипли набрала коды замков. Жалюзи на несколько секунд раскрылись и вновь сошлись. После удушливого смрада поток затхлого теплого воздуха показался благоуханным источником жизни. Даллас набрал полную грудь и с наслаждением выпустил воздух из легких. Тошнота пропала, но голова по-прежнему была ватной. Кровь с сухим шуршанием пульсировала в висках, иногда перекрывая шелест помех в наушниках.
      - Спасибо. Мне уже лучше. - Даллас подобрал фонарь и пополз дальше.
      - Есть! Он появился! - заверещала Ламберт.
      Капитан вздрогнул, весь собрался в комок и прислушался. Было тихо.
      - Где он? - шепотом спросил Даллас.
      - Он на два этажа ниже тебя. Видна четкая точка объекта. Будь осторожен, он очень быстро передвигается.
      - Закрой все люки. Немедленно!
      - Они закрыты. Я не знаю, как он проходит через секции! Он прошел уже три! Нет, четыре! - голос Ламберт срывался на крик.
      - Спокойно! Все хорошо! Спокойно! - Даллас говорил это скорее себе, чем Ламберт.
      Он подполз к следующему шлюзу.
      - Открой дверь!
      - Есть! Готово!
      Лепестки стали расходиться.
      - Оно не двигается. Оно сейчас прямо под тобой, на две палубы ниже.
      Даллас перебрался через затвор и стал фонарем нащупывать люк перехода на нижний ярус. Факел пламени вылизал зияющею внизу пустоту.
      - Спускаюсь вниз. Проверил. Свободно. Где чужак? Что он делает?
      - Он прошел еще два перехода. Сейчас он уходит от тебя в носовую часть.
      - Есть. Понял.
      Ноги коснулись пола нижнего тоннеля. Крышка переходного люка над головой захлопнулась.
      - Чужак остановился. Он в пяти переходах влево под тобой.
      Шарканье ботинок и глухие удары металла огнемета о покрытие коротким эхом отдавались в переборках. Даллас нашел еще один люк и стал снимать с него фиксирующие зажимы.
      - Пожелайте мне удачи. Открываю люк. Пойду еще ниже. Сейчас попробую пообщаться с этим поганцем.
      Крышка отошла в сторону, и залп огнемета окатил пламенем темный провал. Голос Рипли нарочито спокойно произнес:
      - Не спеши. Будь крайне осторожен. Возможно, шлюзы выведены из строя. Помни: Чужой слева от тебя.
      - Понял.
      Капитан спрыгнул в тоннель и дважды выстрелил в обе стороны от себя. Языки пламени отразились от стен и погасли. Волна раскаленного воздуха ударила в лицо, опалив волосы. Даллас выронил огнемет и со стоном закрыл обожженное лицо руками.
      - Черт!
      - Что там у тебя? Отвечай!
      - Да ерунда. Немного не рассчитал мощность. Угодил под свое же угощение.
      - Даллас, уходи! - От крика голос Ламберт исказился до неузнаваемости. - Уходи немедленно! Он приближается к тебе! Ты слышишь?! Твою мать! - ее руки сами потянулись к зажимам люка над головой.
      - Быстрее, он в двух переходах от тебя! Это опасно! Остался всего один переход!
      Крышка люка отлетела, глухо ударившись об пол. Ухватившись за края шлюза, Даллас подтянулся на руках и забрался на верхний этаж. Он встал на колени, установил фонарь так, чтобы луч освещал участок нижней палубы прямо под люком, и приготовился к бою. Огнемет оттягивал руку.
      - Чужак остановился! Он прямо под тобой!
      Указательный палец лег прямо на спусковой крючок.
      Что-то теплое коснулось его плеча. Даллас вздрогнул, сердце бешено заколотилось, горло перехватил спазм. Внезапно он упал на правую руку, перекатился и, вывернув огнемет, нажал на спуск. Пламя с воем рвалось из форсунки, пожирая все пространство тоннеля до самого шлюза. В его узком дергающемся свете стоял силуэт человека! Человек горел, но ни крика, ни стона слышно не было. И вдруг, как гром среди ясного неба:
      - Хватит, чего зря горючку жечь? - как ни в чем не бывало спокойно проговорил человек.
      На мгновение Далласу показалось, что он уже где-то слышал этот голос. Но где? Когда? От неожиданности он опустил огнемет и прислушался, всматриваясь в бушевавшее пламя. Человеческое тело сидело перед ним на корточках. Фигура медленно гасла, наполняя тоннель смрадом сгоревшего мяса. Еще мгновение - и силуэт погас окончательно, исчез во мраке тоннеля. Даллас поднял фонарь и осветил то, что находилось совсем рядом с ним. Увиденное не укладывалось в его затуманенной удушливым дымом и духотой голове. Луч фонаря, как фокусник из волшебного ящика, вытащил из тьмы его самого. Второй Даллас сидел на полу и приветливо улыбался.
      "Галлюцинация, наверное", - мелькнуло в голове капитана.
      - Да нет, - снова прозвучал голос; казалось, он шел из наушников.
      - Что? - ошарашенно произнес оригинал. Тело перестало его слушаться, а руки и ноги парализовала судорога.
      Двойник привстал, подполз ближе к отверстию люка, заглянул в темноту провала и поморщился.
      - Плохо дело.
      Фонарь осветил задумчивое лицо, слегка опаленное огнем. Губы дрогнули:
      - Ты - это я.
      Капитан истерически расхохотался:
      - Я просто сошел с ума! Ребята, слышите, у меня галлюцинации. Наверное, это последствия удушья.
      Прикосновение к губам теплых пальцев привело его в себя. Другой Даллас протянул к нему руку.
      - Перестань! Ведешь себя хуже Ламберт!
      Это было как сон. Но - наяву. Смотреть на себя со стороны, слышать свой голос, да еще вдобавок и ощущать свое же прикосновение. Бред. Но стоп. Такого трехмерного бреда не бывает. Кроме того, почему-то сохранились все краски, все ощущения. Хотя черт его знает, как все это происходит! А если - не галлюцинация, не бред? Тогда это что? Вторая реальность? Петля времени?
      - Брось! Не выдумывай! - Казалось, что двойник чувствует себя как дома: он сел и опустил ноги в люк. - Что-что, а фантазия у нас что надо. Но успокойся, я так же реален, как ты. Надеюсь, ты в этом уже убедился.
      - Боже! - Даллас вытер рукавом взмокший лоб; оцепенение прошло и сменилось страхом, который метался в теле, не находя уголка для пристанища. - Но кто же ты тогда, если не галлюцинация? Он?!
      Копия согнулась пополам от приступа смеха. Потом он успокоился и протянул, скорчив огорченную мину: