Моя плоть сладка

– В котором мы продолжаем жить, – поправил ее Коннорс.

– Ты, вероятно, не знаешь, каким оружием убил твой отец мужа Тамары? – спросил Эд, обводя карандашом имя "Кончита".

– Полагаю, ножом. – Элеана встала и посмотрела в окно.

– Тем хуже, – проговорил Коннорс. – Предположим, это твой отец убил Санчеса...

Эд вытащил бумагу из машинки и скомкал ее, потом скинул ботинки и растянулся на кровати. Элеана отошла от окна и тоже села на край кровати.

– Это я втянула тебя в эту мерзкую историю, не так ли, Эд? Теперь ты погряз в ней, и я тоже. Не вижу способа выбраться из нее. Но что мы будем делать дальше?

Коннорс поцеловал кончики пальцев Элеаны.

– Я напишу два страшных романа по пятнадцать тысяч слов в каждом. Шад пришлет шестьсот пятьдесят долларов или больше. Часть этих денег пойдет на покупку билетов, а на остальные – снимем номер в лучшем отеле Эль Пасо и будем пить шампанское. – Он ласково провел рукой по затылку Элеаны.

– Кстати, напомни, я никогда не говорил тебе, как ты мне нравишься?

Элеана тяжело задышала, а ее акцент стал еще заметнее.

– Кажется, что-то подобное я уже слышала.

– Как давно это было?

– Ну, что ж, если хорошо подумать, то выяснится, что прошло уже несколько часов.

Коннорс потянул девушку к себе, и их губы встретились.

– Нет, Эд, – слабо запротестовала Элеана.

Расстегнутый бюстгальтер соскользнул с ее плеч, представив Коннорсу еще больше возможности для поцелуев. Глаза девушки загорелись зеленым цветом, прогоняя серый, и комната, казалось, расширилась. Шум на улице заглох. Какой-то паровоз свистнул в отдалении и тоже замолчал. Они остались одни во всем мире. Элеана смирилась.

– Дай мне хоть юбку снять!..

Глава 6

Утренние колокола еще не начали звонить, когда Коннорс напечатал цифру "30" в правом углу страницы, ниже последней строчки и отодвинул стул. Он давно уже не писал так много и так быстро. И ему понравилось то, что он написал. Клуб "Книга месяца" не купит его произведение, но он писал не для него. Это был старый добрый "полицейский" роман с ударами кулаков в каждом абзаце и с трупом на каждой второй странице.

Эд на цыпочках подошел к окну и посмотрел в него. Так же, как и Элеана, Гвадалахара еще спала, но жизнь понемногу начинала пробуждаться. Коннорс стоял и наблюдал за пробуждением города, сожалея, что у него под рукой нет чашки кофе. Но независимо от этого Эд чувствовал себя в отличной форме. Его "полицейский" роман получался вполне удачным. Несмотря на некоторое изменение сюжета роман позволял надеяться, что Элеана, ее мать, ее дядя или еще кто-нибудь в Блу-Монд могли узнать себя в одном из действующих лиц. Но все же это была хорошая криминальная история со всеми атрибутами, которые от нее требовались.

Братьев Хайс в своей книге Эд сделал двоюродными и полностью изменил их внешний вид. Отец Элеаны отправился в Калифорнию, но, остановившись в Чикаго, решил добыть денег в этом городе. Потому он и вернулся в Блу-Монд на неделю раньше, и как раз вовремя, застав своего двоюродного брата за усиленными стараниями поколебать добродетель своей жены. Во время потасовки, которая за этим последовала, муж был убит, а вдова была вынуждена спрятать труп. В его романе убийцей являлся дядя Джон – дядя Элеаны, а не ее отец, который увлекся танцовщицей. Муж этой циркачки оказался невольным свидетелем происшедшего убийства, которое он видел из окна соседнего дома. И он начал шантажировать убийцу, но этим только подал убийце мысль, как скрыть преступление. Убийца зарезал свидетеля-мексиканца ножом и дал его жене-танцовщице денег, чтобы та немедленно исчезла из города. Потом убийца распустил слух, что его кузен убил мексиканца и сбежал с его женой. Запуганная мать Элеаны, опасаясь за свою жизнь и за жизнь своего ребенка, подтвердила все показания убийцы.

Прежде чем избавиться от трупа, преступник забрал все деньги, которые отобрал у кузена. Но весь город догадывался, что он, Джон, полностью виновен, и, чтобы придать достоверность своей версии, дядя Элеаны был вынужден вести себя очень осмотрительно и осторожно. Он установил контакт с одним мексиканским адвокатом, который за определенное вознаграждение взялся отправлять каждый месяц пятьдесят долларов дочери его жертвы, а однажды даже прислал письмо. Это давало двойную выгоду – доказывало невиновность убийцы и создавало впечатление, что отец Элеаны все еще жив.

Адвокат-мексиканец в книге был точной копией Санчеса. По сюжету, обстоятельства очень усложнились, когда Элеана, которую Коннорс назвал в романе просто Элен, стала невестой одного сноба и решила отправиться в Мексику, чтобы попросить у своего отца свидетельство о браке ее родителей, потому что в ту страшную ночь оно было у ее отца. Не в силах помешать ей, мать в ужасе сообщила об этом кузену, который спустя столько времени стал богатым бизнесменом. Старая история снова вылезала наружу. Если молодая девушка поговорит с адвокатом Санчесом, то весь карточный домик невиновности дяди Джона разрушится. Тогда убийца сделал то, что только и оставалось ему сделать – взял несколько чистых рубашек, старый медальон, принадлежавший его кузену – отцу Элен, обогнал в дороге свою племянницу и опередил ее у Санчеса.

Но вместо того, чтобы разрядить обстановку, Коннорс ввел в историю молодого и очаровательного инженера с нефтяных промыслов, который "совершенно случайно" остановился в том же отеле, что и Элен, и который был очарован ее красотой и чистотой. В конце концов молодой человек покорил красотку. Он также сумел взять верх над убийцей-кузеном, и еще раз добродетель восторжествовала, а преступник был наказан.

Если Джеку Бледу эта история не понравится, то это означает, что тот стал ханжой и больше не может руководить издательством.

Коннорс, позевывая, разложил первый и второй экземпляры рукописи, после чего растянулся на кровати рядом с Элеаной.

Когда он проснулся, был уже полдень. Элеана молча и неподвижно сидела на краю подоконника. Увидев, что Эд проснулся, она подошла и села рядом с ним на кровать.

– Чем ты занимался? Ты всю ночь работал, мой дорогой?

Коннорс подтвердил это и попросил сигарету. Она прикурила и передала ему сигарету. Эду пришло в голову, что Элеана, вероятно, хочет есть, и он спросил ее об этом.

– Нет, – покачала головой Элеана, – на завтрак я съела "буэнос фритос кон ростада". Яйца и тосты тоже оказались хорошими.

Ее испанский не улучшился за одну ночь. Коннорсу крайне не понравилось, что она выходила из номера одна без него. Трудно было рассчитывать, что полиция не продвинулась в своем расследовании и узел вокруг них не затянулся еще туже. Один неверный шаг, и они окажутся в петле.

– С этого момента, – резко проговорил Эд, – ты оставишь в покое все испанские слова, которые когда-либо произносила, сверяясь с этим дурацким путеводителем. И больше не выходи из номера без меня. Если тебе надо на улицу, а я в это время сплю, разбуди меня.

– Мой господин и повелитель изволил высказаться...

После порядочного количества "текилы", уймы сигарет и бессонной ночи у Коннорса был ужасный привкус во рту.

– Ты прочитала роман, который я написал ночью?

– Да. Просто прекрасно. Но теперь я понимаю разницу между настоящей жизнью и той, что описана в книгах. Тут все в руках автора – выбор сюжета, действия персонажей. Например, никто в настоящей жизни не сделал бы того, что ты заставляешь их делать, никто не поступил бы так, как того тебе хочется, мама и дядя Джон никогда не поступили бы так, как написано у тебя.

У Коннорса не было ни малейшего желания спорить на литературные темы и рассуждать о ремесле писателя. Он выпустил струю дыма в потолок.

– Во-первых, – продолжала Элеана, – моя мама не так плаксива и беспомощна, как ты ее описал. Если бы дядя Джон пытался ее изнасиловать, если бы он захотел затем убить отца, то мама сама бы ударила его ножом.

– До или после насилия?

– До. – Элеана провела пальцем по усам Коннорса, который в это утро еще не брился. – Во-вторых, дядя Джон...

Она прилагала все усилия, чтобы доказать, какой прекрасный человек ее дядя. Это была сама честность, само благородство, столп церкви и образцовый бизнесмен.

– То, что сотворил мой отец, почти погубило жизнь дяди Джона. Вот тебе доказательство – он так и не женился, поскольку считал, что и на нем кровь жертвы.

Коннорс поцеловал пальчик, который прогуливался возле его рта.

– А кто теперь напишет роман про нас с тобой?

– Но это же чистая правда! – настаивала Элеана.

– Хорошо, хорошо! – поморщился Коннорс. – Это твой дядя, а не мой.

Одевшись, Эд добрел до закусочной возле автостанции и заставил себя съесть яйца и тосты. Когда он завтракал, в закусочную заглянул полицейский. Ему просто потребовалась бутылка пива, но, прежде чем тот ушел, у Коннорса пропал аппетит.

Вернувшись в номер, Эд снял пиджак и заложил в машинку чистые листы. Чем скорее он отправит Шаду свое сочинение, тем скорее тот выплатит ему деньги, столь необходимые для продолжения путешествия. Гвадалахара была слишком близко от Урапана. Дело не пустячное, дело подразумевает обвинение в убийстве. Одного человека убили, и все считают, что это сделал он – Коннорс. Когда флики доберутся до него, то получится следующий монолог:

"Здравствуйте. Я – Эд Коннорс. Я был в Мексике, чтобы написать серьезный роман. В сущности, я уже написал его и отправил в издательство через своего литературного агента. Потом в один прекрасный день, пересекая перекресток, чтобы попасть на почту, я увидел, вернее, услышал, как "кадиллак" столкнулся с "фордом"..."

Элеана дремала, сидя на кровати. Коннорс засучил рукава, привел в боевую готовность свои писательские наклонности и стал думать. Вторая история складывалась в голове Эда медленнее и труднее, чем первая. Он назвал ее "Мертвец для новобрачной" и использовал в ней в качестве главного действующего лица некоего Микки Германа, одного из своих излюбленных персонажей. Как полагал Коннорс, повесть должна пойти у него легко, он уже дважды писал ее, только под разными соусами.

Одного человека убили при таинственных обстоятельствах. Его вдова призвала на помощь Германа. Тот сейчас же оседлал свой велосипед и принялся как сумасшедший носиться по разным местам, в то время как загримированные личности старались поймать его и треснуть по черепу. Это было бесконечное "та – та – та" и "пиф – паф – бум" без всякого смысла и оригинальности. А Эд так надеялся, что покончил с подобными произведениями, когда написал серьезный роман, отвергнутый "Ивнинг Пост"...

Коннорсу понадобилось две ночи, один день и еще часть следующего утра, чтобы изложить все это на бумаге. Элеане этот роман понравился еще больше первого. Коннорс отправил обе рукописи авиапочтой и провел остаток дня, изучая маршруты общественного транспорта. Теоретически существовала возможность отправиться из Гвадалахары автобусом, вернее, пересаживаясь с автобуса на автобус. По железной дороге удалось бы попасть в Дуранго, а оттуда проследовать в Торреон. Или, если рискнуть и выбраться на Первую Национальную дорогу Мексики, можно было бы сесть в автобус на Сан-Луис-Потоск и покинуть страну через Монтеррей.

Продолжая размышлять, Эд купил вчерашнюю газету. Он и Элеана все еще красовались на первой странице. Читателей газеты по-прежнему просили дать сведения о сером "форде", но теперь сообщалось, что на автомобиле должны быть украденные мексиканские номера. Прекрасное известие! Значит, полиция все еще надеется захватить машину, но вместе с тем это могло и означать, что полиция нашла их "форд", но не хочет сообщать это беглецам, чтобы они чувствовали себя свободней.

Эстебан знал, что Коннорс говорит по-испански. Естественно, что теперь это также знала и полиция. Логично было бы предположить, что Эд Коннорс читает газеты, и, скрывая от него, что "форд" найден, власти готовили ему ловушку, рассчитывая, что тогда беглецы станут свободно пользоваться общественным транспортом. Прежде чем вернуться в отель, Коннорс побродил по вокзалу, улицам, скверам и остановкам автобусов. Везде было достаточно много фликов в форме и типов, которые могли бы быть сыщиками, но ничего не говорило Коннорсу о том, находятся, ли они на своей обычной работе или заняты их поисками. Эд подумал: не сменить ли отель и тем самым замести следы, если полиция ищет их в Гвадалахаре, но потом он осознал, что это неосуществимо, ведь Шад должен был прислать деньги на имя сеньора Гомеса в отель "Навидад".

Когда Эд вошел в номер, Элеана бросилась ему на шею.

– Теперь нам остается только ждать.

Коннорс ощутил, что на лбу у него выступил холодный пот.

– Да, ждать...

Он отправил рукописи в четверг, Шад Шейфер получит их в Нью-Йорке утром в понедельник... А в пять часов их служанка-индианка постучала в дверь и сообщила, что для сеньора Гомеса пришел телеграфный перевод. Идя за деньгами, Коннорс взял с собой Элеану. Она спросила его, чем они поедут дальше – автобусом или поездом.

– Я еще не решил, – ответил Коннорс, – но так или иначе мы обязательно уедем сегодня.

За последние три дня их нервы издергались окончательно. Эд понимал, что это – месть Эстебана за сцену во "Фламинго". Генерал считал делом своей чести разыскать их. Выйдя из здания почты, Коннорс с Элеаной прогуливались возле своего отеля, как вдруг заметили суету в холле отеля, находящегося напротив. Сперва Коннорс подумал, что там кого-то встречают, но, присмотревшись внимательнее, он заметил знакомое лицо. Это был служащий отеля в Урапане. Офицер полиции заставил его пройти вдоль ряда выстроенных мужчин и женщин, и служащий внимательно вглядывался в каждого.

– Что происходит? – Элеана схватила Коннорса за руку.

– Полиция знает или подозревает, что мы находимся в Гвадалахаре. Они собираются прочесать все отели, и служащий из отеля "Моралес" в Урапане привезен полицией сюда, чтобы опознать нас.

В конце стоянки два автобуса готовились к отправлению. Табличка на одном из них гласила: "Мехико", на другом – "Сан-Луис-Потоси". Выл момент, когда Коннорс хотел просто побежать, но он взял себя в руки. Он пойдет и купит в кассе билеты. Кассир и водитель смогут описать их приметы и назовут место, до которого они взяли билеты. Таким образом, беглецы окажутся в еще более сложном положении. Но если им удастся выбраться из Гвадалахары и сесть на какой-нибудь местный автобус, направляющийся по сельским дорогам на восток через маленькие селения, то им, может быть, и удастся избежать западни.

Между отелем "Прогрессе" и их отелем "Навидад" полиции предстояло осмотреть еще два отеля. На это необходимо время. Полиция доберется до "Навидада", индианка все расскажет полиции и проводит в их номер... Индианка не будет знать, что они уехали, и полиция, уверенная в их возвращении, станет сидеть в засаде в их номере и на время прекратит поиски.

С мокрыми от пота руками, Коннорс повернулся к Элеане и бросил ей:

– Подожди меня!

Он вошел в здание автостанции, попросил два билета на Мехико и, чтобы кассир получше запомнил его, расплатился бумажкой в сто песо. Пока кассир отсчитывал ему сдачу, Коннорс изучал схему автодорог, прикрепленную к стене напротив него. Потом, вернувшись к Элеане, он отвел ее на сто метров дальше по улице и нанял там такси, попросив отвезти их в Папотинаего, находящееся в тридцати километрах восточнее Гвадалахары. Выбравшись без помех из города, Эд протянул Элеане автобусные билеты.

– Вот, "возьми их, порви и выброси в окно.

Элеана вопросительно посмотрела на него.

– Что это?

– Ложный след, – объяснил Коннорс.

В Папотинаего они подождали автобус, идущий на Сан-Луис-Потоси и доехали на нем до Лагос де Морено. Далее они добирались, часто пересаживаясь и не соблюдая никаких правил. Днем они пересаживались из автобуса в автобус, а вечерами останавливались в маленьких отелях у дороги. По сравнению с этими гостиничками "Навидад" казался им пятизвездочным отелем международного класса. Но зато их никто не пытался остановить, пассажиров нигде не проверяли. Когда беглецы приехали в Монтеррей, Коннорс сомневался, что теперь сам генерал Эстебан смог бы их узнать.

Они были очень грязными. Его борода стала черной и густой. Он купил Элеане шерстяную шаль, чтобы заменить шелковую. В одну из кос девушка воткнула цветок, а ее белый корсаж позволял всем любоваться бронзовой грудью. Учительница исчезла. С ввалившимися от напряжения и усталости щеками и с глазами, окруженными синими кругами, Элеана походила на маленькую метиску, которая решила жить по-мексикански, забыв про свою белую кровь. Они ели то, что могли добыть во время остановок автобуса и что удавалось купить в лавчонках. Время от времени Эд и Элеана пили ром, чисто в профилактических целях.

Достаточно была тени, чтобы заставить их дрожать, когда они прибыли в Нуэво-Лоредо и вылезли из автобуса. Но никто не обратил на них внимания. Элеана расплакалась. Сколько всего произошло! Они совершили такое тяжелое путешествие! И освобождение было так близко – по ту сторону моста. Но оставался еще этот мост, который необходимо было перейти. Мост – последняя преграда.

За полчаса Коннорс нашел такой отель, какой был ему нужен, то есть настоящий мексиканский отель, который служил лишь местом свидания парочек в конце недели. Эд решил перейти границу в субботу вечером. Была пятница, и в ближайшие двадцать четыре часа они с Элеаной обязаны были снова преобразиться в американцев. Они записались как сеньор и сеньора Сегурос и попросили дать им номер с ванной. Первое, что сделала Элеана, когда вошла в номер, это напустила воды в ванну.

Коннорс спустился вниз купить газеты и разобраться в ситуации. Газеты Нуэво-Лоредо ничего не писали ни о них, ни о смерти Санчеса. Когда Эд дошел до таможни у южного конца моста, таможенники проверяли багаж. Стало темно. По тротуарам прошло несколько прохожих. Машина, которую обследовали таможенники, оказалась из Калифорнии, и проверка выглядела чистой формальностью. Посреди моста виднелась американская таможня, а перед ней сидели люди в обычной форме. Было бы глупостью пройти по мосту сейчас, чтобы разведать смогут ли они завтра смело ступить на этот мост и добраться до Штатов или их задержат и отправят обратно в Урапан.

Эд купил ром, кока-колу, несколько сандвичей и вернулся в отель. Элеана все еще находилась в ванной.

– Знаешь, Эд, – серьезно проговорила она, – кажется я открыла разницу между жителями Штатов и доброй частью остального мира.

Коннорс снял рубашку.

– Кроме шуток?

Элеана еще немного поплескалась в ванне, потом вытащила пробку и взяла полотенце.

– Разница вот в чем – мы очень любим мыться и быть чистыми.

– Кстати, о чистоте, – прервал ее Коннорс. – Я хочу зайти в магазин и купить тебе новый комплект белья. Что ты на это скажешь?

Когда Элеана вылезала из ванны, глаза ее начали зеленеть.

– К чему такая спешка? Ты устал от меня? – Она брызнула на него водой. – Тебе не нравится, что я ношу?

– О, наоборот! Я считаю, что все это чертовски привлекательно!

Он сорвал с Элеаны полотенце, и это действие повлекло за собой другие.

Была уже полночь, когда Эд позвонил и попросил принести в номер бутылку рома и сандвичи. Правда, они еще не вылезли из этой истории, самое трудное препятствие еще предстояло преодолеть. Беглецы старались забыть это, убеждая себя, как ловко они обвели всех вокруг пальца, и представляя, что могли сделать с телом Санчеса генерал Эстебан и полиция Урапана. Опираясь на локоть, Элеана щекотала грудь Коннорса, в то время, как он декламировал фривольные стишки.

Вместо того, чтобы опьянить, вторая бутылка рома привела Коннорса в грусть. Вытянувшись на кровати, он вслушивался в звуки улицы. Он различал шарканье сандалей, стук высоких каблучков, смех пьяных женщин... Эд не смог бы сказать почему, но этот смех символизировал для него всю грусть и всю неприглядность мира. Теперь он пожалел, что заказал вторую бутылку рома. Элеана не привыкла столько пить, и алкоголь здорово подействовал на нее.

– Ты самый шикарный парень, какого я только когда-либо встречала! – заявила она, когда Коннорс крепко прижал ее к себе. – Не знаю, Эд, что бы я делала без тебя!

Потом Элеана вспомнила о своей матери, о дяде Джоне, об Аллане. Они там, вероятно, с ума сходят от беспокойства, не зная, что с ней случилось. Даже если они с Коннорсом благополучно перейдут границу, ей все равно придется объяснять, где она отсутствовала эти две недели. Ворочаясь, Элеана начала вырываться из объятий Эда.

– С другой стороны, без тебя я не попала бы в эту грязную историю, и мне нечего было бы теперь объяснять. – Элеана выпрямилась на кровати и постаралась придать себе высокомерный вид. – Теперь я жалею, что тогда, в Мехико, позвонила тебе... Генерал Эстебан переспал бы со мной. Ну и что с этого?

Коннорс дал ей пощечину.

– Ты напилась, маленькая гарпия! Заткнись!

Элеана ударила его коленом в живот.

– Не трогай меня! Ты посмел меня ударить! Если я провела с тобой пятнадцать дней, то ты уже считаешь возможным обращаться со мной как с уличной шлюхой!

Элеана попыталась расцарапать ему лицо, и Коннорс был вынужден схватить ее и уложить на спину, прижав ее ноги. Прикосновение к ее коже, такой нежной и чистой, зажгло его вновь, и он попросил прощения за пощечину. Теперь Эд знал, почему так поступил. Он понял, что любит девушку и не хочет, чтобы подобные вещи повторялись. Для него это не было просто приключением в ряду других. Он влюбился в Элеану, девушку с большими глазами, скачущую на деревянном коне мексиканской карусели, и, если Элеана уйдет от него, жизнь потеряет для него всякое значение. У Эда ничего не останется, кроме воспоминаний и ледяного комка в желудке, который не сможет растопить ром всего мира.

Эд попытался объяснить ей, что с ним происходит, но не смог это внятно выразить и не нашел нужных слов.

– О! Любви не существует, – насмешливо проговорила Элеана. – Существуют только биотоки химического происхождения. – В качестве примера она привела своего отца. – Моя мать – очаровательная и темпераментная женщина. Невозможно себе представить, чтобы она в чем-либо отказала мужчине, которого она любила. И ты думаешь, мой отец ценил это, а? Новый биологический аттракцион сильнее старого, и тра-ля-ля! Вот где выход!

– Не все мужчины одинаковы, – возразил Коннорс.

В Элеане проснулся садист. Пьяная и раздраженная, она чувствовала удовлетворение, мучая Коннорса.

– Извини, но, насколько я знаю мужчин, все они одинаковы.

Коннорс схватился руками за голову.

– А я их знала немало! – добавила Элеана, решив не жалеть Коннорса. – Первым был парень из моего колледжа. Со следующим я встретилась на балу. Потом один женатик в Чикаго. Однажды я приехала на машине в Сан-Чарс, где проводила с другими учителями пасхальные каникулы. Не сумев принять его у себя в отеле, я организовала прогулку при свете луны и, так как земля была сырой, а желание у нас обоих было слишком велико, он овладел мною на каком-то пучке соломы под скалой у реки.

Коннорс спрятал лицо на груди Элеаны.

– Прошу тебя, Элеана...

Она очнулась.

– Прости, Эд, я очень сожалею. – Она крепче прижала его лицо к своей груди. – Вероятно, я совсем пьяна, раз рассказываю такие вещи.

Неожиданно Элеана почувствовала себя одинокой и несчастной. Все вчерашнее было мертво, у нее был только он. Их счастье было в них самих.

А начиная с этого времени все еще могло поправиться.

Глава 7

Ночь выдалась темной, жаркой и звездной. Когда Эд с Элеаной подходил к мосту, Коннорс увидел падающую звезду. Может быть, это хорошая примета? Последующие минуты покажут это. Эд сильнее сжал локоть Элеаны.

– Идем?

Элеана глубоко вздохнула.

– Идем, только что-то очень сильно бьется сердце.

Они двигались в блестящей компании: пьяницы, любовные парочки и туристы после проведенного отпуска возвращались домой и нетерпеливо ждали того момента, когда смогут похвастать перед знакомыми, что побывали в Мексике. Беглецы надеялись, что даже если их опознают, то по такой толпе полицейские поостерегутся стрелять. К тому же они твердо решили, что перейдут мост. Эд лишний раз убедился, что они не привлекают внимания.

На Элеане был белый костюм, похожий на тот, что она оставила в "форде". С волосами, зачесанными назад, и глазами, чистосердечно и открыто смотревшими в мир божий, она несмотря на предыдущую ночь и тяжелое путешествие, производила впечатление непорочной американской девы, торопящейся в отчий дом. Эд подстриг свои усы, купил брюки коньячного цвета и пеструю габардиновую рубашку.

Он посмотрел на освещенный участок перед собой. Два таможенника, казалось, скучали, разглядывая проходящую толпу, изредка восхищаясь красивым личиком или смеясь над пьяницей. Они не внушали Коннорсу опасения. Но тут Эд заметил невысокого, хорошо одетого господина с черными усами. Его принадлежность к полиции не вызывала сомнений, и он отнюдь не скучал. Его черные пронизывающие глаза перебегали с одного лица на другое, пытаясь определить, действительно ли эти люди те, за кого себя выдают. Не эта ли блондинка нужная девушка и не отвечает ли она описанию:"темные волосы, серые глаза... приблизительно сорок пять килограммов... в последний раз ее видели... одета в серый нейлоновый костюм, пестрые туфли, сумочка из змеиной кожи".

Коннорс почувствовал, как у него закололо в боку. Им нельзя было рисковать и появляться в Лоредо, им следовало каким-нибудь образом попасть в Сьюдад-Хуарес. Он поступил глупо и вел себя, как маленький ребенок. Но теперь уже ни в коем случае нельзя поворачивать назад. Это приведет лишь к тому, что на них обратят внимание.

Боли в боку Эда усилились, заболел и живот, когда он, двигаясь в толпе, посмотрел на флика. Правда, одна маленькая, подмеченная им деталь, сулила все же удачу. Элегантный невысокий мексиканец чувствовал, казалось, непреодолимое отвращение к пьяницам. Его пронизывающие глазки неприязненно отворачивались от них. Для пущей храбрости Коннорс перед выходом хлебнул добрую порцию рома и теперь не жалел об этом.

– Возможно, у нас возникнут неприятности, – шепнул он Элеане, – хотя я в этом не уверен. Но если я столкнусь с тем маленьким типом с черными усами, ты должна нести всякую чушь, будто сильно пьяна.

Элеана сглотнула слюну, чтобы протолкнуть комок в горле.

– Понятно.

Теперь они уже дошли до обоих таможенников. Проходя мимо них, Коннорс очень естественно икнул. Потом за два шага до полицейского в штатском Эд поскользнулся на правую ногу и дыхнул перегаром прямо в лицо детективу, ухватившись за его рукав, будто потеряв равновесие. Элеана захихикала рядом с ним. Все еще вися на детективе, Коннорс с безумными глазами нес какую-то чушь.

– Извини, дружище, я, кажется, хватил лишнего. От-вра-ти-тель-ная вещь "текила", не так ли? Не понимаю, как вы, мексиканцы, можете пить ее каждый день.

Покрасневшее от гнева лицо детектива выразило глубокое отвращение, и он отвернулся от Коннорса. Детектив с силой поставил Эда на ноги и толкнул вперед.

– Исчадье свинства! Пьяница! Скотина!

Коннорс, шатаясь, двинулся вперед с опущенной головой и страстным желанием оглянуться назад. Какой-то верзила в форме остановился перед Коннорсом, в то время как остальная толпа продолжала идти. Это был представитель службы иммиграции, который спросил с сильным техасским акцентом:

– Что ж вы так набрались, приятель?

– Да, он пьян, – ответила за Коннорса Элеана.

Подошел один из таможенников.

– Эй, подруга, может, у него еще есть бутылки?

– О, нет, мистер! – стала защищать его Элеана, и ее акцент стал таким же, как у техасца. – Он хотел прихватить с собой одну, но я не позволила. И если меня еще раз увидят в субботу вечером с этим типом, очень прошу тотчас же отправить меня в психушку.

Тип из службы иммиграции одобрительно кивнул головой.

– Вы слишком красивы, чтобы водиться с пьяницами. Парни, подобные ему, создадут вам плохую репутацию. Откуда вы, мисс?

– Из Блу-Монд, Миссури, мистер. – Элеана с неприязнью посмотрела на Коннорса. – А он из Чикаго.

Высокий парень с улыбкой посторонился, давая им дорогу и жестом приветствуя их. Менее чем за сто метров от шлагбаума, уже на американской земле, Коннорс остановился и закурил сигарету, первую затяжку предложив Элеане.

– Спасибо.

– Тебе спасибо, – ответила она.

Девушка затянулась несколько раз, потом вернула сигарету Коннорсу, который в это время спрашивал себя, думает ли она о том же, о чем и он. Это был конец их авантюры. Там, в Мексике, она не постеснялась многое рассказать ему. Эд подозвал такси и помог Элеане сесть.

– В город и пока без адреса, – велел он шоферу и повернулся к Элеане. – И что теперь?

Элеана смотрела в окно.

– Я немедленно отправлюсь в Блу-Монд первым же самолетом или поездом, на что успею.

– Как так?

– Вот так. – Девушка продолжала смотреть в окно. – Я дам телеграмму из Блу-Монда маме и Аллану. Дядя Джон поможет мне все объяснить, он что-нибудь придумает и, безусловно, найдет, что сказать. Он разъяснит всем, что я болела и не покидала все это время Блу-Монда.

– Итак, ты по-прежнему собираешься замуж за Лаутенбаха?

– А почему бы и нет? Разве ты не женился бы на двадцати миллионах, если бы тебе представилась такая возможность?

Коннорс попытался найти нужные слова, но то немногое, что пришло ему на ум, никак не подходило к данному случаю. В такси воцарилось молчание, словно стена выросла между ними. Потом Коннорс подумал о деньгах и решил предложить Элеане половину из присланных Шадом. Она сперва отказалась, но затем согласилась.

– Но только взаймы!

Половина составила двести тридцать долларов. Коннорс открыл большую красную сумку Элеаны, которую сам купил ей, чтобы засунуть туда деньги, и заметил, что сумка заполнена смятыми листами. Это были вторые экземпляры и черновики его рукописей "Смерть в цирке" и "Мертвец для новобрачной". В последний раз он видел эти страницы в корзине для бумаг отеля "Навидад".