Майами, 69

Неожиданно Кара почувствовала, что очень устала, и опустила руку. Затем, сказав мсье Шарблану, что платье просто великолепно, она попросила Сесиль, чтобы все вышли из номера и не входили в него до тех пор, пока она немного не отдохнет, не примет ванну и не переоденется к обеду.

Служанка со словами: “Certainement, mademoiselle [Конечно, мадемуазель (фр.)]. Пока моя госпожа будет отдыхать, я распоряжусь, чтобы ей выгладили брюки” — собрала с кресел лоскуты ткани и незаметно удалилась.

Оставшись одна, Кара принялась стягивать с себя свадебное платье, но вскоре раздался стук в дверь. Она решила, что принесли цветы, — Али, начиная с восьми утра, каждый час посылал ей букет, и теперь цветов в номере стояло столько, что впору было ложиться в гроб и слушать соболезнования родных и близких.

Однако это оказался не посыльный с цветами, а полковник Сингх, который привел с собой телевизионщиков и газетных репортеров. Как всегда, он был предельно вежлив. Поскольку, как сказал Сингх, его высочество известный в мире человек, а информационные агентства многих стран уже начали посылать своих корреспондентов, чтобы осветить в прессе и на телевидении такое важное событие, как его бракосочетание, то не могла бы мисс О'Хара дать им интервью и, если это возможно, попозировать перед объективами.

— Почему бы нет? — ответила ему девушка.

Из-за сильной усталости ей было трудно помнить все инструкции по общению со средствами массовой информации, которые оставил ей Саркати, но основные она все же усвоила — не говорить о цели его приезда в Соединенные Штаты и о вчерашнем покушении на его жизнь.

Выслушивая вопросы журналистов, она позировала перед фотографами, как и подобало на пресс-конференциях, и отвечала:

— …Да, я родилась в Соединенных Штатах… Мне двадцать четыре года… Да, я была замужем. За молодым англичанином… Нет, я не стану называть его имени… Да, последние пять-шесть лет работала секретарем-машинисткой в разных городах Европы и Ближнего Востока… Да, мой отец был главным сержантом военно-морских сил США… Да, он тот самый Майкл Джон Френсис Патрик О'Хара, награжденный во время Второй мировой войны орденом Почета… Нет, моего отца никогда не посылали на работу в страну принца Али Саркати Мухамеда Масруха… Нет, никогда не думала над этим, но уверена, что наш брак еще больше укрепит дружбу между нашими странами… Нет, с принцем в Европе никогда не встречались… Да, мы впервые встретились с ним в “Отель Интернэшнл”… Да, думаю, это можно назвать любовью с первого взгляда… Нет, слухи о том, что он к свадьбе переводит на мой счет большую сумму, подтвердить не могу… Да, я испытываю огромную радость, что стану принцессой…

Каре показалось, что все это будет длиться целую вечность.

Заметив, что девушка едва стоит на ногах, полковник Сингх выступил вперед и, подняв руки со словами, что пресс-конференция закончена, вывел всех из гостиной.

Когда из ее номера вышел последний репортер, она, заперев за ним дверь, направилась в спальню, чтобы снять с себя свадебное платье и повесить его в шкаф. Открыв дверь спальни, Кара увидела сидевшего на краю ее кровати Джека Мэллоу.

— Привет! — с улыбкой произнес он.

— Как ты здесь оказался? — удивилась девушка.

— Очень просто. Пришел вместе с репортерами.

— В таком случае ты мог бы с ними и убраться. Что случилось? Домашняя вечеринка в Бимини сорвалась?

Пилот почесал двухдневную щетину на своей щеке.

— Какая еще домашняя вечеринка в Бимини? — удивился он.

— На которую ты поехал с Марибель.

— А-а, та! Ты имеешь в виду длинноногую блондинку из бара “Сансет”?

Кара вошла в спальню.

— Можно подумать, что ты с ней незнаком, — заметила она.

— Нет, почему же, знаком, — удивленно глядя на Кару, признался Мэллоу. — Она мой очень хороший, давнишний друг. Но все дело в том, что любовные отношения мы с ней уже давно не поддерживаем. Да, но я ни в каком Бимини с ней не был.

— Тогда почему не отвечал на телефонные звонки?

— Ничего удивительного в этом нет. Я просто не мог.

— Почему?

— Потому что меня не было дома, — чуть ли не с гордостью произнес Мэллоу. — Видишь ли, я был в тюрьме.

— В тюрьме?

— Так точно. Почти сразу после того, как ты спустила на меня собак.

— Никаких собак я на тебя не спускала! — с гневом в голосе воскликнула Кара. — Я только сказала тебе, что…

— Я хорошо помню, что ты сказала мне тогда, — прервал ее Мэллоу. — Поэтому я после того, как забрал машину из гаража твоей гостиницы, напился.

— Напился? — удивилась девушка. — Так ты напился?

— Да, и еще как. До поросячьего визга, — с гордой улыбкой на губах произнес пилот. — Вот четверо полицейских меня и забрали. Знала бы ты, в чем меня обвинили. Пьянство, появление на людях в нетрезвом виде, управление транспортным средством в алкогольном опьянении, сопротивление при задержании… За всю жизнь меня еще ни разу не арестовывали. Мне грозило наказание: штраф в пятьсот долларов или тридцать дней пребывания в тюрьме. Я предпочел первое, но, выйдя на свободу, из газет узнал, что мне грозит еще большее наказание. Долгое и мучительное. Совсем как Прометею, которому орел выклевывал печень.

— Да, но этот арест может стоить тебе работы в “Консолидейтед”, — с тревогой заметила Кара.

— Так оно и вышло, — весело сказал Мэллоу. — Заплатив штраф, я тотчас позвонил своему начальнику. Ты бы слышала, что он прокричал мне в трубку. Какими он только меня словами не обзывал. Так что, если бы не мой арест, быть бы мне сейчас на полпути к Гонконгу. — Пилот поднялся с кровати. — Так что, сама понимаешь, ничего другого, кроме небольшого клочка земли да “кукурузника”, у нас с тобой не остается, — продолжил Мэллоу. — Да, а чего ты ждешь? Ты надо мной уже посмеялась. Так что давай снимай с себя это дурацкое платье и переодевайся во что-нибудь более приличное. Мы идем в бар и за кофе обсудим наши дела.

— Какое дурацкое платье? — возмутилась Кара. — Это мой свадебный туалет, который стоит четыре тысячи долларов! Я выхожу замуж за принца Али Саркати Мухамеда Масруха и завтра в два часа дня состоится регистрация нашего брака!

— Опять шутишь?

— Я еще никогда не была так серьезна, как сейчас. Принц сделал мне предложение, и я его приняла.

— Но ты же не можешь выйти замуж за этого старого козла!

— Почему не могу?

Мэллоу задумался, чтобы найти нужные слова, а потом сказал:

— Это же полная чушь. И это после того, что между нами…

— Было? — резко прервала его Кара. — Это ты хочешь сказать? О, да будет тебе, Джек! Каким же старомодным надо быть, чтобы так думать. Проснись и посмотри на небо. Там уже суперреактивные самолеты летают. Я сказала тебе прошлый раз, что…

— Да знаю я, знаю, что ты мне сказала! — выкрикнул Мэллоу. — Поэтому я и напился. И прошу тебя, никогда не говори мне больше этого. У меня были девушки, но я ни одну из них не любил, как тебя. Когда я в Стамбуле вошел в офис и увидел тебя, я сразу сказал себе: “Это она”. И с того момента мне никто больше не нужен.

— Ха! — скривив рот, воскликнула Кара.

— Нет, я вполне серьезно, — обиженно произнес Джек. — Хорошо, я тупой пилот. Можешь меня называть и так. Но ты не умнее. Испугавшись всего, что творилось вокруг тебя, ты такого напридумала. И решила, что я замешан в убийстве сыщика и что провожу с тобой время с единственной целью — вытянуть из тебя информацию и тем самым подзаработать. И только для этого я познакомился с тобой в Стамбуле.

— Да, я так и думала, — подтвердила Кара.

— И поэтому старалась как можно сильнее меня обидеть?

— Да.

— Хорошо. Ну, если мы теперь знаем всю правду друг о друге, почему бы нам не помириться? — сказал Мэллоу и попытался обнять девушку. — Ну иди же. Давай поцелуемся и все забудем.

— Нет! — отшатнувшись от пилота, ответила Кара.

— Почему нет?

— Я твердо решила начать новую жизнь.

— Решила за эти сорок восемь часов?

— Послушай, Джек, — проигнорировав сарказм, прозвучавший в его вопросе, обратилась к нему Кара. — Я даже сама перед собой не могу притвориться, что влюблена в Саркати. Но я всего-навсего хочу денег. Много денег. Я тебе уже об этом говорила. Его предложение для меня хороший шанс, лучше которого не бывает. Принц до свадьбы перечисляет на мой счет двести тысяч долларов, а если я рожу сына, еще полмиллиона.

— Понятно, — произнес Мэллоу. — Но есть всего один способ заиметь ребенка, и ты о нем прекрасно знаешь. Ты снимаешь с себя одежду, ложишься на спину и раздвигаешь ноги. Тогда я…

— Думаю, будет лучше, если ты тотчас уйдешь! — гневно оборвала его Кара, прошла в гостиную и открыла входную дверь номера. — Или хочешь, чтобы я позвала кого-нибудь из охраны отеля?

Джек Мэллоу проследовал за ней в гостиную и, подойдя близко, сказал:

— Зачем тревожить охрану? Не лучше ли тебе вызвать сюда своего бенгальского тигра?

— Что ж, могу сделать и это, — ответила Кара. — А теперь, Джек Мэллоу, послушай, что я тебе скажу. Убирайся из моего номера и из моей жизни навсегда. Нравится тебе это или нет, но завтра в два часа пополудни я стану супругой принца Али Саркати Мухамеда Масруха. — Она хлопнула дверью за спиной у пилота, потом открыла ее и нанесла Джеку последний удар: — А еще я буду жить в большом дворце из розового мрамора, иметь четырнадцать детей от Али, и все они будут мальчиками. А если нам потребуется куда-нибудь выехать, то мы поедем в красном плюшевом паланкине на слоне с золотыми клыками.

— Хорошо. Посмотрим еще, что будет, — буркнул ей в ответ Джек Мэллоу.

Глава 25

Во имя Аллаха, Всемогущего и Милосердного.

Когда погаснет солнце, когда с неба упадут звезды и когда сдвинутся горы…, когда души соединятся, и когда погребенную заживо малышку спросят, за что ее умертвили, и когда раскроются страницы Книги, и когда разверзнутся небеса, и когда в аду станет светло, и когда приблизится сад — тогда каждый узнает, кто это сделал.

Это решение у Гамилы созрело не сразу. За тем, что происходило вокруг, она наблюдала уже несколько дней и все ждала, а вдруг?

Лежавший рядом с ней мужчина уже давно уснул, а ее мучила бессонница. Девушка с пылающими от гнева глазами вслушивалась в шум прибоя. Она понимала, что по законам морали ей должно быть стыдно за многое из того, что она сделала за последние пять лет. И мисс Ульрих, руководившая школой для девочек из благородных семей, ее бы не одобрила. Но Гамила ни в чем не раскаивалась и ни о чем не жалела, за исключением того, что Ясмин — девочка. А она ведь так молила Аллаха! Но если бы она теперь могла начать жизнь заново, то поступила бы точно так же.

Ну а теперь все кончено.

Из-за жары Гамила всегда спала нагишом, и ей это нравилось. Обхватив сначала ладонями свои груди, она затем провела руками по телу. Грудь ее была по-прежнему тугая, живот имел красивую форму, внутренняя поверхность бедер была гладкой и прохладной. Ничто не изменилось в ее теле с того дня, когда они с Али впервые познали друг друга. Все, чем он тогда так восторгался, осталось прежним.

Сегодня, когда принц держал ее в своих объятиях, он сказал ей: “Гамила, это должно было когда-то случиться. Пойми, у меня не осталось больше сил. Неужели я так наказан за совершенный нами грех?"

От обиды уголки ее губ поползли вниз. Аллах свидетель, она делала все, чтобы угодить своему повелителю. А теперь, когда в чреве Гамилы уже бьется новая жизнь, он решил жениться на другой, а ее отправить на женскую половину дворца, где она станет посмешищем для других его жен и наложниц, отвергнутых за неспособность родить ему сына.

"Это совсем не потому, что я полюбил эту девушку, — сказал он ей тогда, — или хочу разделить с ней брачное ложе. Она слишком независимая и земная. Не то что ты. Но сына мне родила Анжелика. Возможно, что и этой удастся”.

Стараясь не разбудить спавшего рядом Али, Гамила осторожно спустила ноги на пол и босиком прошла в соседнюю комнату. По крайней мере часть того, что сказал ей принц, можно было бы и простить. В глубине души она надеялась, что Саркати к рыжеволосой американке скоро охладеет. Да, первые несколько недель он будет от нее без ума. А потом?

Гамила, не включая света, быстро оделась.

"Нет, не любит эта американка Саркати и его предложение приняла только из-за денег, — подумала она. — Все любят деньги. Порфиро Родригес тоже их любил и за эту любовь поплатился жизнью, да прости его Аллах. Как он боялся, встречаясь со мной! Однако он совсем не испугался сделать то, что я ему велела”.

Девушка надела брюки, блузку, сунула ноги в плетеные сандалии и накинула на плечи норковую шубку. Теперь никто из служащих гостиницы не удивится, завидев ее входящей в “Отель Интернэшнл” в три часа ночи, когда в ресторанах еще играла музыка и большая часть постояльцев еще бодрствовала. Без бриллиантовой серьги в ноздре внимания на нее никто не обратит.

Ее маленький револьвер с рукояткой, инкрустированной перламутром, все еще оставался там, куда она его спрятала, как только вернулась из Гольфстрим-парка, — в шкафу. Гамила надеялась, что стрелять из него ей снова не придется. Однако, если американка заупрямится, она не остановится ни перед чем.

Опустив револьвер в карман шубки, Гамила прошла в комнату, где спала Ясмин.

Няня ребенка тоже спала. Окно в детской было открыто, и через него в комнату проникал холодный воздух. Увидев, что с ее дочери сползло одеяло, Гамила подошла к кроватке и, укрыв девочку, поцеловала в лобик.

Она предложит рыжеволосой американке все, что только та пожелает. Но если мисс О'Хара не захочет отказаться от Али, Гамила совершит то, что сделала с Гонсалесом.

Из-за проливных дождей и образовавшихся в верхних слоях атмосферы турбулентных воздушных потоков над западной частью страны все рейсы самолетов, прилетавших из этого региона, были задержаны ровно на двадцать четыре часа.

Три лимузина, вернувшиеся из Международного аэропорта Майами, доставили в “Отель Интернэшнл” девять опоздавших на сутки гостей: две молодые пары из Кливленда, приехавшие на курорт, чтобы провести здесь медовый месяц, четверых мужчин из Чикаго, участников симпозиума психиатров, открывавшегося сегодня утром, и седовласого мужчину с худым лицом, который отказался от помощи швейцара, предложившего внести в гостиницу дорогой атташе-кейс.

— Нет, спасибо, — нервно произнес он. — Если не возражаете, я понесу его сам.

С кейсом и перекинутым через руку теплым пальто седовласый по вестибюлю вместе с прибывшими гостями подошел к стойке регистратора.

Терпеливо дождавшись своей очереди, он обратился к клерку:

— Номер я не заказывал. Дело в том, что здесь остановилась моя супруга и живет она у вас уже несколько недель. Вот моя визитка. Меня зовут Чарльз Филлипс, и прибыл я из Акрона, штат Огайо.

Служащий взглянул на визитку.

— Да-да, конечно, мистер Филлипс. Она проживает в 409-м номере, — ответил он и снял трубку телефона, стоявшего на стойке. — Мне сообщить вашей супруге о вашем приезде?

Мистер Филлипс положил визитку в бумажник, вынул из него стодолларовый банкнот и, свернув его вдоль, с улыбкой положил перед служащим.

— Нет, не надо. Только дайте мне запасной ключ от ее номера.

— Да, конечно, мистер Филлипс, — улыбнулся в ответ клерк, пряча в карман деньги. — Понимаю, что вы задумали. Хотите сделать сюрприз супруге?

— Да-да, непременно сюрприз, — ответил приезжий, забирая у него запасной ключ.

В два сорок пять Кара закончила собирать свои вещи. Затем девушка принялась укладывать все, что ей подарил принц Али Capкати. Для упаковки она использовала картонные коробки и плотные пластиковые мешки, предназначавшиеся для мусора. Когда последний подарок принца был уложен, часы показывали три ноль одну. Боясь, что семинольская куколка, которую преподнес ей Джек, повредится в дороге, она вынула ее из чемодана и положила в огромную дорожную сумку, которую носила через плечо.

С этой куклой она решила не расставаться, так как с ней были связаны ее единственные приятные воспоминания о Майами.

Кара радовалась, что ей совсем не хочется спать, потому что прилечь ей было все равно негде: двуспальная кровать, софа, стулья и кресла — все было завалено подарками Саркати.

Девушка надеялась, что принц сможет вернуть потраченные на них деньги. Ей было немного жаль только мсье Шарблана, он будет расстроен: его произведение сегодня днем не покажут публике, которая не часто видит свадебные платья стоимостью четыре тысячи долларов.

С ювелирными украшениями дело обстояло проще — она оставила их на столе в гостиной с многочисленными записками.

Кара еще раз перебрала записки. Одна из них была для Али. В ней она благодарила его за сделанное им предложение стать его женой и извинялась за свой отъезд, объясняя его тем, что не может выйти замуж за человека, которого не любит. Вторая — мистеру Флетчеру, также с извинениями и просьбой оставить ее офис для Конни Шварц. Место для работы просто великолепное, и обиженная девушка могла бы на нем неплохо подзаработать. Следующая записка предназначалась для кассира отеля. В ней она просила его отдать десять тысяч долларов, оставленных ею в сейфе, мистеру Хассану Хафизу.

Кара задумалась, а не оставить ли ей еще и прощальное послание Джеку Мэллоу, но потом отказалась от этой мысли: что может сказать девушка своему бывшему любовнику, предложение которого она отвергла?

А кроме того, будь пилот настоящим мужчиной, он, когда она его выгнала, не ушел бы так смиренно, а задрал бы ей подол свадебного платья, стянул бы с нее полупрозрачные трусики и ворочал бы ее в постели, пока она не взмолилась бы о пощаде.

Как ни старалась Кара, но слез своих сдержать не могла. А что было бы, если Джек сделал это? Может быть, тогда многое изменилось бы. Мистер Оливер, первый атташе американского посольства в Вене, многому научил ее. Например, никогда не стыдиться своего тела. Он говорил, что в проявлении сексуальной страсти нет ничего плохого — она естественна, как голод или жажда. Он говорил, что в ее жизни обязательно наступит момент, когда она, ощутив блаженство в объятиях мужчины, наконец-то поймет, что в мире нет ничего более важного, чем любовь.

Вот этот момент и наступил. Все произошло точно так, как и говорил мистер Оливер. Сейчас, до отъезда в аэропорт, она вместо того, чтобы сидеть одной и думать, как до отлета самолета убить время, могла бы упиваться любовью с любящим ее мужчиной и стонать от наслаждения. Она знала, что после этого она была бы готова съесть все, что предложила бы ей на завтрак стюардесса, включая двойную порцию яичницы с тунцом и репчатым луком.

Но нет, Джек Мэллоу оказался совсем не таким. Он не так сильно любил ее, если позволил себя прогнать. Его храбрости хватило только на то, чтобы забраться к ней голым в ванну.

Услышав осторожный стук в дверь, Кара от неожиданности вздрогнула и повернула голову. Она никого не хотела видеть, потому как никакие разговоры уже не могли повлиять на ее решение уехать.

Кара повернула ручку замка и распахнула дверь.

— Да? — произнесла она и увидела перед собой темноволосую девушку в дорогом норковом манто стоимостью не менее десяти тысяч долларов.

Нежданная ночная гостья, заметив, что гостиная Кары заставлена упакованными коробками и чемоданами, подняла на нее свои удивленные глаза.

— Мисс О'Хара, я могу войти? — спросила она. Кара ничего не понимала.

— Почему же нет, — ответила изумленная девушка. — Но учтите, если вас послал принц, то у него ничего не получится. Я твердо решила уехать. Так что можете возвращаться к Саркати и передать его высочеству, что наша свадьба отменяется. Я возвращаюсь в Стамбул пятичасовым рейсом.

Гамила закрыла за собой дверь, сделала шаг вперед и, дважды охнув, медленно осела на пол. Кара быстро освободила от коробок кресло, усадила в него потерявшую было сознание девушку. Затем она заставила ее глотнуть немного коньяку.

— Спасибо, — поблагодарила ее Гамила. Кара сбросила коробки с другого кресла и, пододвинув его, села напротив фаворитки принца.

— Вы так сильно его любите? — спросила она.

— Да, — ответила девушка. — Так…, так, что невозможно передать словами!

Кара уже хотела задать ей давно интересовавший ее вопрос, но тут же передумала. Какое ей дело до того, кем доводился ей Али? Это не ее проблемы. Если черноволосая красавица приходится ему дочерью и имеет от него дочь, то чему здесь удивляться? На Востоке это довольно распространенное явление.

— Может быть, скажете мне, зачем вы среди ночи явились ко мне? — спросила Кара.

Окончательно пришедшая в сознание девушка облизнула языком свои пересохшие губы и, коснувшись рук Кары, произнесла:

— Теперь это уже не важно. Скажу вам только, что я жду от Али сына. Вы понимаете, что я должна была чувствовать, зная, что принц женится на другой?

Кара внимательно посмотрела на Гамилу и все поняла. Неужели та пришла, чтобы ее убить?

— А вы уверены, что родите сына?

— Абсолютно!

— А как же сын от Анжелики?

— А кто знает, найдут его или нет, — пожав плечами, ответила Гамила. — А если сын Али и отыщется, окажется ли он достойным такого отца, как его высочество? Захочет ли принц признать в нем своего сына? — Гамила замялась, а потом продолжила: — Мистер Родригес наводил справки об Анжелике Бревар и выяснил, что француженка была плохой женщиной. Она торговала своим телом, а деньги тратила только на себя. Очень даже возможно, что и сын у нее такой же непутевый.

— Мистер Родригес рассказал об этом Али? Девушка отрицательно покачала головой.

— Нет. Об этом он сообщил только мне, — ответила она.

— Понятно, — сказала Кара и посмотрела на часы.

Ей предстояло еще купить билет, пройти регистрацию, таможенный и паспортный контроль, так что дольше оставаться в отеле она уже не могла.

Кара поднялась с кресла, взяла свой багаж.

— Ну, мне пора, — сказала она.

Гамила помогла ей донести до лифта багаж. Когда лифт, на котором они спускались, остановился на четвертом этаже, к ним присоединился еще и священник, в руке которого был сильно потрепанный чемодан.

— Дамы! — в приветствии приподняв шляпу, произнес он и посмотрел на Кару. — А вы, случайно, не на пятичасовой рейс?

— В Стамбул с посадкой в Лондоне, — уточнила девушка.

— Это замечательно, — обрадовался отец Динант. — А я в Лондоне делаю пересадку и лечу в Браззавиль. Так что у нас с вами будет время для очень долгого и приятного разговора.

Кара не знала, радоваться ей или нет такому соседству. А почему бы не радоваться? Ей же давно хотелось исповедаться и наконец-то успокоиться.

— Да, конечно, — ответила Кара. — Я буду очень рада. Выходя из лифта, девушка увидела, что в вестибюле у стойки дежурного клерка происходит что-то непонятное. Мистер Флетчер, размашисто жестикулируя, объяснялся с четверыми полицейскими, а стоявшая рядом с ними молодая женщина-блондинка, одетая, как показалось Каре, в одну соболью шубку, навзрыд плакала. Здесь же находился седовласый мужчина с худым, вытянутым лицом. Мужчина с кулаками рвался к вытиравшему с лица кровь Рене Дюпре, которого заслонял собой пятый полицейский.

Подойдя ближе к стойке, девушка услышала, как нападавший на парня мужчина сказал:

— Этот мерзкий подонок к тому же подлый трус. Он даже не осмелился, как подобает настоящему мужчине, встретить меня, а спрятался в ванной. И мне пришлось его оттуда вытаскивать.

— Пожалуйста, успокойтесь! — умолял управляющий “Отель Интернэшнл”.

— Замолчите все! — гаркнул старший по званию полицейский. — И вы, мистер Флетчер, вместе с остальными. Хватит вам заботиться о престиже вашего отеля. Все равно благодаря вашим связям никакой информации об этом инциденте в прессе не появится. — Он указал пальцем на несчастного рогоносца и спросил его: — Ваше имя?

— Чарльз Филлипс. Я из Акрона, штат Огайо, — последовал ответ.

— А дама?

— Как это ни печально, это миссис Филлипс. Видели бы вы, чем они занимались, когда я вошел в номер…

— Нас не волнует, что вы там увидели. Об этом вы расскажете в участке. А вы, молодой человек, кем будете?

— Рене Дюпре, — ответил спасатель.

— Откуда?

— Тоже из Акрона.

— Вы сказали, что работаете в этом отеле?

— Раньше работал, — уточнил мистер Флетчер.

— Послушайте! — запротестовал уволенный спасатель. — Я же ничего плохого не делал — просто подзарабатывал себе на жизнь. Она любит, чтобы ее регулярно трахали, вот я и старался.

От удивления глаза блондинки сразу просохли.

— О, Рене, как ты можешь так говорить! — укоризненно произнесла она. — И это после тех чувств, которые мы испытывали друг к другу?

— Слушайте, леди, — обратился к ней один из полицейских. — Будет лучше, если вы закутаетесь в свою шубку. Иначе можете подхватить простуду.

Старший полицейский вновь повернулся к Рене.

— В Акроне живете с родственниками? — спросил он.

— Да, с приемными родителями.

— Как их зовут?

— Мать — Лизетт, а отца — Эдуардом.

— Чем занимается отец?

— Можете считать, что он скрипач.

— Хорошо. Этого пока хватит, — сказал полицейский. — Заберем их с собой и не будем больше тревожить управляющего. Хотя, мистер Флетчер, ничего страшного в том, что произошло в вашем отеле, нет. Могу вас заверить, что подобное случается почти каждую ночь. Триста шестьдесят пять раз в году.

— Но только не в том отеле, где я управляющий, — фыркнул мистер Флетчер. — Если бы я знал, что вытворяет здесь этот мерзавец, я бы тут же вышвырнул его вон.

Кара подождала, пока полицейские посадят в машину мистера Филлипса и Рене Дюпре, потом достала из сумочки листок бумаги с напечатанным на машинке текстом и прочитала:

«Мой дорогой сын! Прости меня за то, что давно тебе не писала…»

Она читала его до тех пор, пока не дошла до фразы:

«…Была рада узнать от Лизетт, что ты на сезон нашел работу в курортном городе Майами-Бич…»

Потом, пробежав глазами по тексту, нашла следующий абзац:

"…мои наилучшие пожелания Эдуарду”.

«Так вот кого так безуспешно пытались разыскать частные сыщики и агенты ЦРУ, — подумала девушка, — вот за какой листок бумаги я могла бы получить от принца Али Саркати Мухамеда Масруха сто тысяч долларов, а его сводный брат готов был выложить пятьдесят не торгуясь!»

И та и другая сумма была для нее почти фантастической. Гамила, увидев, что у Кары вытянулось лицо, побелела, тревожно спросила:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, — ответила та и посмотрела на нее, как бы изучая. — Извините, я уже вас об этом спрашивала, но ответьте мне еще раз. Вы его очень любите?

Темноволосая девушка, гордо вздернув свой маленький подбородок, твердым голосом произнесла:

— Не стоит извиняться, мисс О'Хара. Я его люблю отныне и вовеки.

— Девушки, о чем это вы? — мягко улыбаясь, спросил их отец Динант.

"О том, чего священники знать не должны. У них и своих проблем предостаточно. Не знаю, права я или нет”, — подумала Кара, разорвала частично восстановленное ею письмо Анжелики Бревар, и улыбнулась приятному старичку.

— Так, святой отец, девичьи разговоры. А теперь если мы не поспешим, то опоздаем на самолет, — ответила она.

Глава 26

Мистер Флетчер, одетый в халат, который он успел накинуть, когда его разбудил охранник, чтобы сообщить о драке в 409-м, прощался с Карой и отцом Динантом у входа в отель, уверяя, что будет по ним скучать.

— И мне будет не хватать всего, что меня здесь окружало, — в ответ ему сказала Кара.

— Рад это слышать, — улыбаясь, произнес мистер Флетчер и обернулся, услышав за спиной голос:

— Такси. Дама, вам такси?

Обернувшись вслед за управляющим “Отель Интернэшнл”, Кара увидела на улице слона с паланкином, из-за красных плюшевых занавесок которого выглядывал Джек Мэллоу. Да, это был тот самый слон из “Деревни семинолов”. “Опять Джек где-то наклюкался. Надо же, и в такую рань”, — подумала Кара.

— Что ты там делаешь? — поинтересовалась девушка.

— Жду тебя, — ухмыльнулся пилот. — Почти с полуночи. С той самой минуты, как добрался сюда из “Деревни семинолов”.

Мэллоу с помощью хлыста, какими пользуются погонщики слонов, дал команду огромному животному опуститься, и тот послушно, подогнув колени, лег брюхом на мостовую. Высокий пилот вылез из паланкина и, указав Каре на него пальцем, скомандовал:

— Ну-ка, забирайся в него, и никаких разговоров! И чтобы отрезать ей путь к отступлению, бывший пилот быстро погрузил багаж девушки на спину слона.

— А если я не захочу? — не очень решительно произнесла Кара.

— Тогда мне придется задрать тебе платье и шлепать тебя по голой попке до тех пор, пока возле отеля не соберутся все полицейские города.

— Ты не посмеешь! — вскрикнула девушка. — В присутствии священника!

— Я могу и отвернуться, — проявив мужскую солидарность, сказал отец Динант.

— И я тоже, — пожав плечами, сказал мистер Флетчер. Кара сделала нерешительный шаг в сторону слона и спросила Мэллоу:

— Сколько же ты здесь торчишь?

— Я тебе уже говорил — с того самого момента, как уговорил парня продать мне слона.

— А если бы я сейчас не вышла, что бы ты делал?

— Ждал.

— Джек, — нерешительно обратилась к Мэллоу Кара.

— Ну.

— А с чего ты взял, что я ни за кого, кроме тебя, не смогу выйти замуж?

— Я знал, — уверенно ответил Мэллоу.

— Ах, ты знал! А что бы ты делал, если бы сегодня в два часа пополудни увидел, как под звуки свадебного марша я вхожу в ресторан “Империал” в белом подвенечном платье?

— Я бы въехал туда вслед за тобой на моем Джумбо, — ответил Мэллоу. — Сказал бы его высочеству, что ты моя, и только моя, и щелкнул бы его по носу. Потом я посадил бы тебя в паланкин, и мы бы поехали ко мне в Талапалузу. Там я нашел бы священника, который бы нас и обвенчал.

Отец Динант одобрительно закивал:

— Это было бы весьма разумно, дети мои.

— И я так считаю, — согласился с ним мистер Флетчер. Мэллоу помог Каре забраться в паланкин, затем сел рядом с ней и подстегнул слона хлыстом. Огромное животное поднялось на ноги, развернулось, и в этот момент к гостинице подкатила машина с мигалками, из которой выскочили двое полицейских.