Торнтоны (№2) - Кража

— К тому же в вас горит тот же огонь, что пылал в Лиз, — добавил он.

— Удивлена, что вы помните ее имя и тем более как она выглядела, — ответила Ноэль с откровенностью, граничившей с дерзостью. ~— Ведь она была всего лишь одной из… бог знает какого огромного числа женщин, которых вы совратили и бросили за ряд лет.

Бариччи вздернул четко очерченный подбородок:

— Фаррингтон знает, как вы дерзки? Ноэль смотрела ему прямо в глаза:

— Он мой отец и знает обо мне все.

Бариччи не показался ей оскорбленным, скорее задумчивым, и Ноэль тотчас же узнала свою собственную манеру скрывать обиду.

— То, что вы дерзите мне, облегчает вашу душу? — спросил он наконец

— Пожалуй, нет. Вот если бы у вас была совесть, которой, насколько я могу судить по известным мне фактам, у вас нет, тогда другое дело.

Наблюдая за ним и стараясь быть объективной, Ноэль отметила про себя его внешнее обаяние, которое могло бы привлечь женщину столь же пустую и поверхностную, как он сам.

— Вы обладаете почти классической красотой, — заметила она, — даже в свои пятьдесят четыре года. Лиз была девочкой, глупенькой, эгоистичной девочкой, и понятно, чем вы могли ее привлечь.

Бариччи сделал насмешливый полупоклон:

— Благодарю за комплимент. — Его глаза задумчиво прищурились. — Вы ведь на нее не похожи! Верно? Если, конечно, не считать внешности. Вы из тех, кто умеет за себя постоять. И в вас я вижу ум и интуицию, которыми она не обладала.

— Я ничуть на нее не похожа. Как и на вас.

— В таком случае почему вам так хотелось меня увидеть? — Ну, не совсем так. Я вовсе не собиралась с вами разговаривать. Вспомните, ведь вы сами пригласили меня сюда. Он недоверчиво поднял брови:

— Право? В таком случае зачем Фарринттону было копаться в моем прошлом? Уж конечно, он сделал это не ради собственного удовольствия.

— Папа доставал сведения о вас по моей просьбе. Я хотела, чтобы все, что я слышала о вас, ассоциировалось с определенным лицом.

— А слышали вы обо мне только плохое, — подытожил Бариччи. Он выпрямился и заложил руки за спину. — У меня есть и некоторые достоинства. Я блестящий делец и щедрый филантроп.

Не обращая внимания на нелепое хвастовство Бариччи и не задумываясь о его причинах, Ноэль спросила:

— Как вы узнали мое имя? И откуда вам стало известно, что папа наводил о вас справки?

В его глазах она заметила торжествующий блеск.

— Я ведь весьма осмотрителен. И потому взял себе за правило узнавать о тех, кто интересуется моей жизнью или может угрожать моим капиталам. Вы мое дитя, насколько мне известно, — мое единственное дитя. Я знал ваше имя, знал, кто вас удочерил, и я узнал, что Фаррингтон наводил обо мне справки…

Последовала пауза. — А вот чего я не знал — это о ваших отношениях с графом Тремлеттом. Вы любовники? — Любовники? — изумилась Ноэль.

— Не стоит так возмущаться, моя дорогая. Разве вам не известна репутация графа Тремлетта по части женщин? Он мог бы вполне соперничать со мной. — Не будь то, что вы пытаетесь мне внушить, наглой ложью, это могло бы показаться смешным, — парировала Ноэль, обретя наконец дар речи. — И нечего судить о других людях по себе, мистер Бариччи. Что же до графа, то я понятия не имею, сколько у него любовниц или кто они. Мне это глубоко безразлично. Я встретила его впервые сегодня утром. В поезде по дороге в Лондон.

— Ах, вот как! — Тон Бариччи был полон недоверия и сарказма. — Вы не производите впечатления женщины, которая могла бы завести роман с малознакомым человеком.

— У меня и нет с ним никакого романа. Он только… — Ноэль осеклась и перевела дух. — Наш разговор становится абсурдным. Вы пригласили меня сюда, чтобы выяснить, не испортила ли я вашей репутации своим поведением?

— По правде говоря, я хотел избавить вас от необходимости искать со мной встречи, — ответил Бариччи, внимательно следя за выражением ее лица. — Ведь вы для этого сюда приехали? Не так ли?

Что-то в выражении его напряженного лица, крывшееся под напускным спокойствием, показалось Ноэль странным. И впервые ей пришла в голову мысль, что Бариччи .подозревает ее в чем-то, даже опасается ее.

— А какая еще причина могла у меня быть?

— Вы ведь мне сказали… — сказал он многозначительно, и Ноэль с изумлением поняла, что чутье не обмануло ее.

— Вы полагаете, что мне что-то нужно от вас?

— А разве это так уж невероятно? Я очень богатый человек. Хотя и Эрик Бромли богат, он может дать вам все, чего бы вы ни пожелали. Полагаю, что дело тут не в богатстве. Возможно, ваша жизнь в Фаррингтон-Мэнор кажется вам слишком пресной и вы ищете приключений. Вы очень живая и энергичная молодая женщина. Куда живее, чем Лиз. Я же светский человек, вечный скиталец, Люди Фаррингтона, очевидно, разведали, что я постоянно в пути, посещаю множество городов и стран. Вот и вы захотели перемен… Иначе, зачем бы вам было искать встречи со мной?

Ноэль почувствовала, что горло ее сжимает судорога отвращения.

— Ваше высокомерие возмутительно, мистер Бариччи. Неужели вы действительно думаете, что я хотя бы на мгновение могла допустить мысль поехать куда-нибудь с вами? Не говоря уж о том, что вы для меня чужой человек. — Она круто повернулась, собираясь уйти. — Простите, но мне пора идти. Между нами все ясно, все сказано.

— Подождите. — Бариччи сделал несколько энергичных шагов и схватил Ноэль за руку.

Ноэль посмотрела ему в глаза с гневом и отвращением:

— В чем дело? . — Со мной никто не смел так разговаривать.

— Значит, наступило время, когда это стало необходимо, — ответила Ноэль. — Возможно, моя дерзость заставит вас пересмотреть что-то в своей жизни.

К удивлению Ноэль, на его красиво очерченных губах появилась улыбка.

— Вы маленькое вспыльчивое создание, — сказал он, и, как ей показалось, в его темных глазах блеснуло нечто, похожее на гордость. — Я никогда не задумывался о своем отцовстве, но теперь, видя вас, я горд.

— Вы мне не отец, мистер Бариччи, — возразила Ноэль, высвобождая руку. — Не забывайте об этом.

— Вполне справедливое и заслуженное замечание, — ответил он, пожимая плечами. — Но благодаря мне вы появились на свет, и, возможно, следует использовать этот случай, чтобы продлить знакомство и узнать друг друга поближе.

— Я уже узнала о вас все, что хотела.

— Вы знаете только то, что содержалось в отчетах ваших соглядатаев. Уверяю вас, в человеке гораздо больше того, что можно изложить на бумаге.

— Сомневаюсь.

— А зря. Но если вы даже удовлетворили свое первое любопытство, то любознательность и упрямство, что я заметил в вас, заставят вас вернуться сюда. — Бариччи умолк и откашлялся, потирая руки — ладонь о ладонь. — Простите, если обидел вас, но я не привык иметь дело с людьми, которые ничего не хотят от меня. Если сможете, то простите меня и за прошлое, хотя это, возможно, и несвоевременно, и слишком поздно. Но что сделано, то сделано. Мы не можем этого изменить. Однако сегодня мы можем сделать первый шаг, чтобы изменить будущее, если оба пожелаем.

Ноэль чуть отступила, снова оглядывая Бариччи и изумляясь его поразительному спокойствию. Неужели он вообразил, что она поверит столь внезапной перемене в его настроении? А зачем'? — спросила она. — Почему сегодня, а не восемнадцать лет назад?

— Наверное, потому, что вы заинтриговали меня. Я узнаю в вас свой ум и острый язык.

Ноэль молча обдумывала его слова, пытаясь решить, была ли в них хоть крупица искренности. Часы в зале пробили три.

— Мне пора возвращаться в Фаррингтон-Мэнор, — сказала Ноэль и, к своему ужасу, поняла, что запаздывает. .

— Значит, Фаррингтон не знает, что вы здесь? — мгновенно догадался Бариччи, уловив ее волнение. — Я впечатлен. И понимаю, что вам необходимо как можно скорее добраться до дома. Если Фарринттону станет известно, что вы уехали в его отсутствие и тем более если он узнает куда…

— Я собираюсь рассказать ему.

— Вот как?

— Да. В отличие от вас, мистер Бариччи, я не лгунья.

— Хорошо. В таком случае если граф узнает о том, что мы встречались, то почему бы мне не общаться с вами открыто в Фаррингтон-Мэнор?

Ноэль онемела.

— Я приехала сюда только посмотреть на вас, мистер Бариччи, а не для того, чтобы восстановить несуществующие узы. А теперь мне пора.

— К кому — Фарринттону или Тремлетту?

— Что? — Она изумленно заморгала. — Какое место занимает во всей этой истории Тремлетт? Он проводил вас сюда, чтобы поговорить со мной? — Интерес Бариччи к Эшфорду Торнтону становился все более очевидным.

— Как я вам уже сказала, мы с лордом Тремлеттом случайно оказались попутчиками. — Попятившись, она ощутила за спиной дверную ручку и повернула ее. — Покончим с этим. Что касается визита лорда Тремлетта в вашу галерею, то, думаю, вам гораздо больше известно о его мотивах, чем мне. Всего хорошего, мистер Бариччи.

Она повернулась и побежала по коридору.

— Значит, вы и понятия не имеете о том, кто украл картину? Кто мог ее украсть? — спрашивал Эшфорд. Он стоял, непринужденно опираясь спиной о стену и глядя на Уильямса с обманчивым спокойствием.

— Разумеется, не знаю. Откуда же я могу это знать? — Уильяме стоял в своей привычной позе: голова поднята, спина прямая, руки сложены за спиной. На вопросы Эшфорда он отвечал с обычным напускным высокомерием.

Но под этой маской скрывался страх. Впрочем, запрятан он был весьма искусно.

— Но вы ведь знали, что картина украдена? — продолжал спрашивать граф, делая вид, будто что-то записывает в своем блокноте.

— Разумеется, я знал об этом, — отвечал Уильяме, украдкой бросая взгляд на бумагу, по которой быстро бегало перо Эшфорда. — Все наше сообщество знатоков и любителей искусства узнало об этом уже через несколько часов после кражи. Мы всегда знаем, все и не отрицаем этого даже перед представителями прессы.

— Право? И почему так?

— Мы — небольшая группа людей, замкнутое, сообщество, и молва в нашем кругу распространяется быстро, быстрее, чем печатное слово. А в случае кражи известной картины, естественно, весть об исчезновении «Лунного света во Флоренции? быстро облетела всех. Работа стоит кучу денег, целого небольшого состояния.

— Право, — заключил Эшфорд, лениво пробегая глазами свои заметки, — виконт Норвуд как раз и заплатил за нее небольшое состояние три месяца назад. На аукционе. И по странной случайности именно здесь, в галерее Франко. — Взгляд Эшфорда теперь просто пронизывал Уильямса: — Вы и об этом помните? Верно?

— Конечно. — Глаза Уильямса забегали.

— Хорошо. Вы, вероятно, помните и о том, сколько было еще желающих купить картину?

Уильяме помрачнел:

— Ну так. без подготовки, экспромтом, я не скажу сколько. Но ведь аукцион был открытым, и эта информация не может быть конфиденциальной. Если вас это интересует, я могу справиться в наших документах.

— Извольте, пока будете собирать эти сведения, заодно постарайтесь вспомнить, не был ли кто-нибудь из претендентов раздосадован, когда картина ему не досталась.

— Понимаю. Сделаю все возможное, чтобы вспомнить, — ответил Уильяме.

— Может быть, мне следует поговорить с Бариччи, — задумчиво сказал Эшфорд. Его взгляд уже в который раз обращался к двери, за которой скрылась Ноэль Бромли. Что, черт возьми, происходит за этой дверью?

— Нет, милорд, — торопливо возразил Уильяме, и в тоне его прозвучали решительность и категоричность. — Мистер

Бариччи сейчас занят. У него встреча. Он поручил мне ответить на все ваши вопросы и дать вам всю имеющуюся в нашем распоряжении информацию, если она вам понадобится.

— У него встреча с леди Ноэль?

Молчание.

— Странно, почему Бариччи может заинтересовать общество молодой леди, которая не отличит картину начинающего художника от шедевра Рембрандта?

— Я не обсуждаю мистера Бариччи и его взаимоотношений с людьми, — кратко возразил Уильяме. — Ни с ним, ни с посторонними.

— Взаимоотношений!.. — Эшфорд попытался успокоиться. — Очень хорошо, Уильяме. Если мне понадобится поговорить с Бариччи, я вернусь в другой день. А теперь извольте принести свои книги. Я подожду здесь.

— Хорошо, милорд, — согласился Уильяме, бросив на Эшфорда подозрительный взгляд. — Я не советовал бы отрывать мистера Бариччи от дела и вторгаться в его кабинет.

— Вы вели прекрасно меня знаете, Уильяме. — Эшфорд. сложил губы в презрительной усмешке. — Я просто не спеша войду, если захочу видеть Бариччи, и попрошу его, меня принять. Так что приберегите свои угрозы для другого случая.

Он смотрел в спину Уильямса — тот шел размеренным шагом, не выказывая ни испуга и излишней суетливости, ни медлительности, говорящей о его желании помешать расследованию. Спина его выражала степенность и достоинство.

Но Эшфорд знал, что дело тут нечисто. Но открывать свои карты было слишком рано. Он сделает решающий ход позже, когда на руках у него будут все козыри, чтобы наверняка засадить Бариччи за решетку.

И снова Эшфорд устремил взгляд на дверь кабинета Бариччи. Проклятие! О чем там говорят за закрытой дверью? Какое отношение имеет ко всему этому Ноэль Бромли? Он должен узнать, что ее побудило искать эту встречу. Но как? С какой. стороны подойти?

Ответ был очевиден; выведать что-то у. Бариччи намного труднее, чем у непосредственной и искренней Ноэль.

Минут через десять Уильяме представил записи, из которых следовало, что имелось еще три претендента на украденную картину, пытавшихся соперничать с виконтом на аукционе. И тут Эшфорд увидел леди Ноэль, спешившую в галерею. Ее щеки пылали, рот был плотно сжат, а лицо выражало волнение и тревогу. Взглядом она искала горничную.

Во второй раз за сегодняшний день он испытал потрясение от встречи с ней. Да, леди Ноэль Бромли была настоящей красавицей. Но ведь за свою жизнь он видел много красавиц. Но Ноэль не была похожа ни на одну из них. Редкая красавица, в которой все было необычно и совершенно, а взрывной темперамент и отвага представляли поразительный контраст с добротой и нежностью.

Облако ее черных как вороново крыло волос было столь же ярким, как и ослепительная синева глаз, сверкавших, как драгоценные сапфиры, на изящно вылепленном лице. Но нежные черты и хрупкая изящная фигурка скрывали огненный темперамент, а острый язык и не менее острый ум предназначены были бросать вызов всем, кого она встречала. А под ее очаровательной честностью и невинностью скрывалась еще не изведанная ею страсть. Эшфорд отчетливо чувствовал это, и такое сочетание он находил необычным, даже уникальным, не в силах противиться ее очарованию.

Пока он наблюдал за ней, она заметила свою горничную, и лицо ее просветлело.

— Грейс! — Подобрав юбки, она устремилась к ней. — Мои дела окончены. Пора на вокзал.

— В чем дело, Господи!.. — Горничная нахмурилась. — Вы оставались в этом кабинете наедине с мужчиной больше двадцати минут!

— Грейс, пожалуйста! — Похоже, у леди Ноэль не хватало красноречия, чтобы объясниться со своей горничной. — Я получила сведения, которые мне были необходимы. Больше мне здесь делать нечего. Быстрее домой!

Эшфорд опустил в карман блокнот и карандаш и двинулся к леди Ноэль.

— С вами все в порядке? — Он взял ее за руку. Ноэль вздрогнула и резко обернулась. Не видя, кто к ней подошел, она попыталась вырвать руку. Узнав его, она успокоилась, даже обрадовалась:

— О лорд Тремлетт! Простите меня. Я не поняла, что это вы… — Голос ее дрогнул.

— Вы расстроены?

— Я должна срочно возвращаться домой.

— Я провожу вас на вокзал, — торопливо сказал Эшфорд. Он не стал дожидаться ответа, а просто сухо кивнул Уильямсу и крикнул: — Я узнал все, что мне требовалось! Буду поддерживать с вами связь.

Не отпуская руки леди Ноэль, он сделал Грейс знак следовать за ними и направился к выходу.

Его экипаж дожидался на улице, и он пригласил обеих дам сесть. Дав кучеру, распоряжение ехать на вокзал Ватерлоо, он тоже сел в экипаж напротив леди Ноэль,

— Лорд Тремлетт… — начала она.

— Не пытайтесь отговорить меня — перебил Эшфорд, отметая ее возможный протест. — Я посажу вас в поезд.

Эшфорд перебирал в уме возможные варианты разговора. Он предпочел бы остаться наедине с леди Ноэль, тогда у него было бы достаточно времени, чтобы мягко и ненавязчиво выудить у нее все, что его интересовало, но это было невозможно. Он отодвинулся на край сиденья, повернувшись к Грейс боком, лицом к Ноэль.

— Вы явно расстроены, — начал он без обиняков. — Чем огорчил вас Бариччи?

— Это не то, что подсказывает вам ваша фантазия. — Ироническая улыбка тронула ее губы. Он задал более тонкий вопрос:

— Зачем вам понадобилось увидеться с ним?

— Почему он вас боится? — огорошила его Ноэль. Бровь Эшфорда поднялась, выражая искреннее или притворное изумление.

— Вы на редкость умная молодая леди.

На этот раз улыбка осветила все ее лицо.

— Вы хотите избежать ответа на мой вопрос. — Она бросила на него озорной взгляд. — Отец говорит, что никому не под силу меня переспорить. Лучше и не пытайтесь.

— Очень хорошо, — Эшфорд залился, заразительным смехом. — Думаю, что ваш отец прав.

— В таком, случае отвечайте на мой вопрос.

— Отвечу, если вы мне скажете, что вас заставило задать его мне. — Справедливо, — согласилась Ноэль. — Мистер Бариччи постоянно заговаривал о вас и пытался выжать из меня любые сведения относительно вашей персоны. Но что именно он хотел узнать, я так и не поняла. Тем не менее, он очень старался выяснить, при каких обстоятельствах мы познакомились. Хотел также узнать, почему вы проводили меня в его галерею. Короче говоря, он был не на шутку встревожен фактом нашего знакомства. — Она заправила за ухо выбившуюся прядь своих роскошных волос. — Кстати, он вообразил, что мы с вами любовники.

— Миледи! — Грейс в ужасе прижала руку ко рту.

— Не будь такой чопорной, Грейс. — Ноэль бросила раздраженный взгляд на свою горничную. — Он сказал именно это. И сказал очень решительно и убежденно.

— Вот как? — Эшфорд с трудом подавил готовый вызваться смех. — Возможно, он приревновал, — осторожно предположил Эшфорд.

Он наблюдал за ней, стараясь не упустить ее реакции на заведомо неверное предположение.

— Едва ли. Я ведь сказала, что Бариччи вовсе не пытался соблазнить меня.

— Вы уверены? У него репутация большого ловеласа.

— Так и вы дамский угодник, милорд? — спросила Ноэль, не обращая внимания на очевидный протест своей горничной. Она подалась вперед, опираясь подбородком на руку, и смотрела на Эшфорда с нескрываемым и жадным любопытством.

Внезапно Эшфорд ощутил, как все тело его напряглось — ему с трудом удалось подавить безумное желание схватить леди Ноэль в объятия и целовать до тех пор, пока дыхание не перехватит.

— Я вторглась на запретную территорию? — спросила она едва слышно. :

— Нет, — услышал он свой голос. — Я просто не знаю, как правильнее ответить. Я люблю женщин, а они платят мне взаимностью. Но у меня есть определенные взгляды, я никогда им не изменяю и всегда придерживаюсь правил. Я прямолинеен и никогда не скрываю своей цели. Я не разрушаю уже существующих отношений и не охочусь за слабыми и уязвимыми. Значит ли это, что я донжуан? Думаю, едва ли. — Он подался ближе к ней: — А вы что скажете?

У Ноэль захватило дух, потом она вздохнула глубоко, а Эшфорд скрипнул зубами, когда его губ коснулось ее теплое дыхание.

— У меня недостаточно опыта, чтобы судить об этом, — сказала она.

— У вас его никогда и не будет — Это произнесла вернувшаяся к жизни Грейс. Она подняла голову, ее пухлые щеки заливал румянец. — Право же, лорд Тремлетт, эта тема…

— Прошу прощения, — перебил Эшфорд, обращаясь к Грейс, но, не сводя глаз с Ноэль. — Я не имел в виду ничего дурного. Я не хотел вас оскорбить.

— Мы и не приняли это как знак неуважения, — заверила его Ноэль. Она откинулась на подушки, явно намереваясь продолжить разговор, избрав менее опасную тему. — Итак, милорд, пора и вам ответить на вопрос.

— В самом деле. — Эшфорд был искренне изумлен тем взаимным притяжением, которое столь быстро возникло между леди Ноэль Бромли и им. — В таком случае вот вам ответ:

Бариччи боится меня потому, что я представляю для него угрозу. Когда я прихожу в его галерею, я задаю массу неприятных вопросов. И этот случай, не был исключением. Недавно была украдена ценнейшая картина. И я расследую эту кражу от имени страховой компании Ллойда. Глаза Ноэль округлились.

— И мистер Бариччи причастен к этой краже?

— Я этого не сказал, — ответил Эшфорд, внимательно глядя на нее, но уже по другой причине. — Но картина была представлена в галерее Франко, а потом продана с аукциона. Поэтому мне понадобилась кое-какая информация о тех, кто намеревался ее купить.

— Понимаю. — Лицо Ноэль теперь было воплощением невинности. И Эшфорд готов был поставить на свою жизнь, что она понятия не имеет, куда девалась картина. Но зачем ей понадобилось встречаться с Бариччи? Будто прочтя его мысли, Ноэль продолжила разговор: — Я читала в газетах, что в последнее время было украдено несколько ценнейших картин. И вы считаете, что все эти кражи взаимосвязаны?

— Вполне возможно.

Брови Ноэль сошлись над переносицей — она о чем-то размышляла, а Эшфорд подался вперед, нетерпеливо ожидая ее следующей реплики.

Однако последовала реплика Грейс.

— Мы прибыли на вокзал, — пролаяла она, выглядывая в окно.

«Черт возьми! У меня не остается времени!»

Оставалось сделать только одно.

— Вы ведь не художник и не делец. Какие дела могли вас привести к Франко Бариччи? — спросил он, прибегая к последнему средству в своем арсенале — неожиданной атаке.

И это возымело действие, потому что Ноэль вздрогнула, ее зрачки расширились, а ресницы затрепетали.

— Вы не пытаетесь прибегать к обинякам, милорд, верно? — спросила она, сжимая руками складки платья и тщательно взвешивая слова. — Мои дела с мистером Бариччи носят глубоко личный характер. Мне неудобно обсуждать наши семейные отношения с чужим человеком.

— Не думаю, что мы останемся чужими после того, как провели вместе сегодняшний день. …

Она подняла глаза, и на губах ее появилась чуть заметная улыбка.

— Возможно. Но мы еще не стали близкими друзьями.

— Мне хотелось бы исправить это, — сказал он тихо, в то время как экипаж приближался к вокзалу.

— Почему? Из-за вашего интереса к Бариччи?

— Нет. Из-за моего интереса к вам.

Воцарилось напряженное молчание, длившееся до тех пор, пока кучер Эшфорда открывал дверцу экипажа и наконец объявил:

— Вокзал Ватерлоо. — Он предложил дамам руку, помогая выйти.

К счастью, Грейс сидела ближе к двери; бросив неодобрительный взгляд на леди Ноэль, она первой приняла помощь кучера и спустилась на мостовую.

Эшфорд подождал, пока Грейс выйдет из коляски, и сделал свой ход. Он наклонился вперед, и пальцы его сжали ручку Ноэль.

— Я хочу увидеть вас снова, — сказал он, удерживая ее, когда она уже собралась выпорхнуть из экипажа. Ее изумительные сапфировые глаза блеснули:

— Вы предлагаете мне свидание, лорд Тремлетт?

— Эшфорд, — поправил он, не выпуская ее руки и нежно поглаживая ее пальчики.

Он поднес ее пальчики к губам, скорее повинуясь инстинкту, чем рассудку. Он понимал, что его действия простираются гораздо дальше, чем требовала охота за Бариччи.

— Да, я прошу свидания, Ноэль. Могу я вас так называть?

Ноэль в каком-то оцепенении смотрела на свою руку, к которой прижимались его губы.

— Мне это приятно слышать, милорд. — произнесла Ноэль, — мне это очень приятно.

— В таком случае вы скоро услышите обо мне…

— Миледи! — раздался раздраженный рев Грейс, перекрывшим шум вокзала — Иду. Грейс. — ответила Ноэль и с неохотой отняла у него руку, подобрала юбки и выпрыгнула из экипажа.

Глава 3

Уильяме вышагивал по кабинету Бариччи. От его, высокомерия и хладнокровности, с какими он предстал перед Эшфордом, не осталось и следа. Замедлив шаг, он повернулся к своему хозяину.

— Как вы полагаете, что ему известно? — спросил он, утирая лоб платком.

— Дело не и том, что он что-то знает, — возразил Бариччи, который с олимпийским спокойствием .восседал за столом. — Вопрос в том, что он подозревает.

— И таком случае можно считать, что нас уже поймали. Вовсе нет. — Бариччи нарезал свое яблоко на тонкие ломтики и один из ломтиков отправил в рот. Затем он принялся методично и с удовольствием жевать сочную мякоть и заговорил, только когда отер рот салфеткой. — Не секрет, что Тремлетт подозревает меня в причастности ко всем кражам, включая н последнюю. Но наша задача сделать так, чтобы его: подозрения оставались только подозрениями, чтобы ему не стали известны факты. — Он сделал глоток мадеры. А теперь расскажите мне снова, о чем он расспрашивал вас.

— Пожалуй, даже меньше обычного, как бы с неохотой, — ответил Уильяме. — Он ушел из галереи, не узнав ничего существенного, если не считать имен людей, желавших купить «Лунный свет», помимо виконта Норвуда.

— Вполне логично, — сказал Бариччи. Он водил пальцем по краю стакана. — Разумеется, в этом нет ничего такого, что могло бы связать нас с этой кражей. Значит, вас беспокоит не это.

— Нет, сэр, не это. Вопросы Тремлетта, даже самые каверзные и острые, просто часть моей повседневной работы. Они возникают каждый раз, когда исчезает какая-нибудь ценная картина, и каждый раз он задает их мне. Но меня беспокоит то, что он выбрал себе в спутницы молодую леди.

— Ах, мою маленькую Ноэль. — Бариччи поднялся с места, подошел к окну и с задумчивым видом принялся смотреть на улицу. — Это удивительное совпадение. Верно?

— А вы и в самом деле полагаете, что это совпадение?

— По правде говоря, я думаю именно так. — Бариччи обернулся, потирая сложенные руки одна о другую. — Весьма досадное, но все же совпадение. Ноэль убедила меня в этом, даже не сознавая, что делает это. Видите ли, моя дочь… — Когда он произнес эти слова, на губах его заиграла легкая улыбка. — Моя дочь слишком правдива, чтобы притворяться и лгать, тем более замыслить такой грандиозный обман. Я спросил напрямую о ее взаимоотношениях с Тремлеттом. И она ответила, что встретила его в поезде на пути из Пула.

— И вы ей верите?

— Верю. Как я уже говорил, Ноэль — не лгунья. По правде, говоря, она пугающе прямолинейна и откровенна. Никогда в жизни я не встречал столь откровенной молодой женщины. — Он нахмурился. — Трудность заключается вовсе не в том, чтобы выяснить, как они встретились. Это не важно. Гораздо важнее то, что они встретились. Вполне возможно, что до сегодняшнего дня Ноэль и не встречала Эшфорда Торнтона, но теперь она с ним знакома.

— И я уверен, что он знает о вашем родстве с ней.

— Разумеется. Тремлетт знает обо мне почти все. А если чего-то и не знает, то набросится на Ноэль, чтобы подобраться ко мне поближе.

— Это-то как раз и беспокоит меня, — заметил Уильямс. — Я готов поспорить, что он догадывается о наших опасениях. Покидая галерею, он схватил леди Ноэль за руку, словно добычу. при этом смотрел на меня с победоносным видом человека, овладевшего ценнейшей уликой.

— Вы абсолютно правы, говорили что Тремлетт попытается использовать Ноэль в споен игре против нас.

— Думаю, она поддастся его чарам. Лицо Бариччи помрачнело — Нет, если я помешаю этому.

— Сэр уважая нас и ваши способности, должен все же отдан, должное и Тремлетту. Он столь же ловко управляется с женщинами, кaк и ведет расследования. — Согласен. Она может стать податливой, как воск, в его опытных руках. Поэтому я должен нанести контрудар, противопоставить ему мужчину, который мог бы поспорить с ним обаянием it привлекательностью, создать новый образ отца, которому она могла бы оказывать уважение и обрести привязанность, — Он сжал губы, и его темные глаза загорелись предвкушением триумфа. — Я знаю человека, который выполнит обе эти задачи — увлечет юную Ноэль и убедит ее в том, что се отец — отличный малый.

Бариччи подошел к своему бюро и вытащил пачку бумаги и перо.

— Я тотчас же напишу ему письмо и вызову к себе. Это восхитительный сюрприз для моей только что обретенной дочери — фантастически талантливый художник, который вызовется написать ее портрет. Какой еще дар может быть заманчивее для юной девушки, только начинающей бывать в свете? И есть ли для меня более удобный случай продемонстрировать свои благородные намерения?

На губах Уильямса зазмеилась улыбка.

— Это Сардо! — воскликнул он.

— А кто бы смог талантливее написать портрет Ноэль? — со смехом спросил Бариччи. — Если кто-нибудь и сможет соблазнить мою дочь и привлечь ее на мою сторону, так это

только ослепительный, блистательный Андре Capдо. Если он пустит в. ход свое обаяние, все усилия Тремлетта потерпят крах. Она будет принадлежать Сардо душой и телом. А, в конце концов, будет сочувствовать и помогать мне, если ей придется сделать выбор. Уильяме откашлялся, прочищая горло. — Неужели вы так уверены, что леди Ноэль способна пожертвовать своей добродетелью ради мужчины? Бариччи сардонически хмыкнул:

— Уильяме, нет неприступных женщин, если их добиваться должным образом. Андре — мастер своего дела. Не многие женщины способны противостоять его магнетизму. Что же касается Ноэль, то целомудрие, как вы справедливо заметили, может породить сдержанность, но оно же порождает и уязвимость. Те двадцать минут, которые я провел с ней, убедили меня в том, что она не только нетронутое существо, но и совершенно неопытна и даже не поймет, что ее пытаются соблазнить. С довольным видом Бариччи принялся за послание.

Ее яростное чувство долга, ее неистовая верность и удержали на следующее утро Ноэль от того, чтобы не повернуться и не броситься назад, в свою комнату. В ней все дрожало, она чувствовала себя как узник, который вот-вот предстанет перед взводов солдат, готовых расстрелять его. Она понимала, что ее ждет, хотя родители еще ни о чем не знали.

Вчера вечером она сделала вид, что спит, успев натянуть ночную рубашку и прыгнуть в постель, когда к дому подъезжала коляска родителей. Грейс бросала на нее суровые взгляды, однако поклялась не выдавать ее до завтрашнего дня. Ноэль намеревалась сама рассказать родителям правду, после чего Грейс собиралась явиться в кабинет лорда Фаррингтона и доложить во всех подробностях о том, что случилось в его отсутствие.