Мертвый сезон (Стервятники)

      Поднимаясь по узкой тропинке к пещере, Ник даже не подозревал о том, что ему когда-либо доведется увидеть подобную картину, однако уже через минуту она предстала перед его взором. Стоявший перед костром "красный" резко развернулся и уставился на него; по бокам от него пристроились обе женщины - беременная стояла рядом с залитым кровью мальчиком, голова которого под неестественным углом завалилась на одно плечо. В отдалении маячило лицо паренька, который сидел в клетке и изумленно взирал на происходящее, тогда как какой-то тощий мужичонка стоял на коленях и, оглушительно воя, сжимал руками промежность. Третий мужчина - мощного телосложения, но словно обескровленный - тянулся к чему-то, лежащему на полу, очевидно, к какому-то оружию. И, наконец, эта стая завывающих, злобно оскалившихся детей, сгрудившихся над каким-то существом, которое судорожно металось по земле и отчаянно отбрыкивалось от них. Марджи. Ухватив в какую-то долю секунды осколки всех этих мыслей, он тут же открыл пальбу.
      Первая пуля пролетела мимо, не причинив никому вреда и лишь звонко рикошетируя от стен где-то за спиной у "красного". В замкнутом пространстве звук выстрела оказался просто чудовищным, мужчина в красном как-то даже растерялся - судя по всему, он никак не ожидал увидеть Ника здесь, у себя в пещере, да к тому же и стреляющего. К тому моменту, когда он наконец пришел в себя, Ник уже сместил дуло револьвера и выстрелил снова - пуля угодила "красному" прямо в центр груди и с сокрушительной силой откинула его тело к костру. Умер он, судя по всему, еще до того, как опустился на землю. Помещение заполнили густой темный дым и столб искр, а красная рубаха дикаря стала быстро чернеть. Руки и ноги покойника совершили несколько конвульсивных подергиваний, свалили висевший над костром котел и выплеснули его содержимое на каменный пол.
      Один из мальчиков - тот, что был постарше, - яростно зашипел и кинулся в глубь пещеры; остальные последовали за ним. Из-за наполнявшего пространство пещеры густого дыма Ник мог лишь с трудом различать их фигуры. Зато он отчетливо видел тело Марджи, которая шевелилась у его ног и слабо постанывала. Значит, все еще жива. Слава Богу.
      Ник замахнулся палкой на женщин, которые стояли по обе стороны от него, заставив их отступить назад. Затем он увидел, как сквозь клубы дыма на него медленно надвигается лысый громила - одна рука замотана в какие-то шкуры, в другой зажат высоко занесенный над головой предмет, чем-то похожий на кривую дубину. Ник выстрелил и увидел, как лысый качнулся, а его изувеченная рука инстинктивно метнулась к животу. Тем не менее, он сделал еще один шаг, и Ник выстрелил снова - из того места, где у громилы была шея, ввысь взметнулся столб красной жидкости, тогда как голова, словно срубленное дерево, круто завалилась набок. Мужчина опустился на колени, а затем всем телом рухнул вперед. Дубина выскользнула из его руки и, прокатившись чуть вперед, остановилась у ног Ника, который только тогда смог разглядеть, что являлось оружием этого дикаря - это была человеческая рука.
      Неожиданно из плотных клубов дыма на него кинулись дети. Краем глаза Ник успел заметить, что стоявшие по обеим сторонам пещеры женщины также пришли в движение. Низко присев, он сжался в комок и бросился на ближайшую к нему толстуху, с силой вонзив выставленный локоть в мягкую подушку ее живота. Тут же раздался ее сдавленный крик, и через секунду о каменный пол пещеры звякнуло что-то металлическое - нож. Одновременно с этим он в очередной раз пальнул из револьвера, но перед глазами было слишком много дыма и мельтешения тел, а потому пуля опять пролетела мимо цели. Прежде чем он успел еще раз нажать на курок, они уже накинулись на него, щелкая челюстями, словно жвалами голодных насекомых.
      Не прошло и нескольких секунд, как он оказался полностью облеплен массой грязных маленьких тел. В каждую ногу одновременно вцепились по нескольку алчных ртов, кто-то вонзил зубы ему в бедро. Четвертый ребенок заскочил ему на спину - ближе к руке, сжимавшей револьвер - и принялся глодать шею. Ника захлестнула дикая паника. В тот же миг он увидел, как какой-то подросток вынырнул из-за клубов дыма и рыбкой прыгнул на него; успев приподнять дуло "магнума", Ник выстрелил, сразив парня на середине прыжка с устремленным вперед ножом. Легкое тело отлетело назад, словно кто-то дернул привязанную к нему веревку, а нож скользнул по груди Ника. Он подался всем корпусом вперед, согнулся чуть ли не пополам и стряхнул с себя вцепившееся в плечо существо - им оказалась маленькая девочка.
      И тут же закричал от дикой боли, когда ее подруга или сестра вонзила зубы в рану у него на ноге. Взмахнув револьвером, он обрушил его на ее тело. Потом надавил на спусковой крючок - пусто. Надавил еще раз и тут же взвыл снова, когда подкравшаяся сзади беременная женщина глубоко вонзила зубы в руку, сжимавшую палку - укус пришелся чуть повыше локтя. Он поднял руку и резко оттолкнул ее, но она не отставала. Тогда Ник замахнулся рукой с револьвером и с силой стукнул ее по лицу - женщина отвалилась назад, из ее рта и носа потекла кровь. Ползавшая где-то внизу девчонка стала еще яростнее вгрызаться в рану на ноге, лихорадочно двигая челюстями из стороны в сторону, отчаянно стремясь добраться до кости.
      Ник снова поднял пустой револьвер и что было сил дважды саданул ее по голове. Второй удар переломил шею ребенка, между губами раздулся темный кровавый пузырь, и она безмолвно рухнула на пол. Правда, и его нога уже не действовала, так что ему пришлось опуститься на одно колено.
      Возившийся где-то у пояса мальчик вдруг с рычанием отпустил его (этот придурок грыз мой ремень! - изумленно подумал Ник) и тут же обхватил рукой его шею, тогда как другая рука с длинными, грязными ногтями пыталась дотянуться до глаз. Ник стукнул его револьвером, но парень, похоже, окончательно одурел от запаха свежей крови, и даже боль от удара не смогла остановить его. Снова вцепившись в Ника, мальчишка разодрал ему щеку, и тогда он ударил его еще раз и, застыв на месте, изумленно наблюдал за тем, как из раны на виске мальца потекла густая кровь. Несмотря на полученное увечье, маленький дикарь лишь встряхнулся, словно вылезший из воды пес, и снова ринулся в атаку.
      В какое-то мгновение Ник подумал о том, что ему, судя по всему, придется все-таки добить этого парня, поскольку иначе его не остановишь. Чуть развернувшись, он принялся снова и снова охаживать его палкой, попадая по плечам, голове, лицу, однако мальчишка все так же продолжал цепляться за него даже после того, как Ник увидел, что обломанный край ключицы прорвал ему кожу и выступает наружу. Ник продолжал махать палкой почти вслепую, покуда парень не рухнул на пол пещеры с головой, которая скорее напоминала месиво из крови и слизи.
      А затем наступила тишина, которая его даже обескуражила. Ведь оставались же и другие. Скольких он успел убить? Кажется, пятерых. А остальные? Еще один мужчина, две женщины. Или он что, всех женщин тоже порешил? Едва ли. Тишина окутала его, словно невидимая сеть. Он протер затуманенные дымом глаза, вглядываясь в пространство пещеры позади костра, и тут же увидел Марджи, пытающуюся подняться на локте. Сквозь пелену дыма он разглядел обнаженного подростка, который в полном одиночестве стоял в дверях клетки и смотрел в его сторону. А это еще кто такой? Ник был уверен в том, что мальчуган никак не мог принадлежать к этому дикому племени.
      Затем он увидел тощего, изможденного мужчину, который, хватаясь за прутья клетки, пытался подняться на ноги. И этот тоже ранен? Но кто его ранил? Когда? Превозмогая боль от собственных увечий, Ник все же заметил, что тощий действительно истекает кровью и что пройдет немало времени, пока он снова сможет представлять какую-то опасность. Но остальные-то где?
      Правое стекло в его очках разбилось, и Ник невольно поразился тому, что вообще каким-то образом сумел удержать их на носу. Поправив пальцем дужку, он огляделся, намереваясь увидеть, что творится у него за спиной. Никого. Ни единой души. Тогда он перевел взгляд на тело застреленного им мальчика изуродованное и скрюченное рядом с очагом, - на рухнувшего рядом с ним лысого, полуголого громилу, на обоих детей, которых он до смерти забил, на черный труп, распластавшийся поверх костра. Мертвецы. Все до единого. Остальные же, словно повинуясь какому-то чуду, исчезли. В горле Ника что-то угрожающе забулькало, захрипело. Он повернулся к Марджи.
      Трудно было даже определить, к какой ее части следовало прикоснуться в первую очередь. Все ее тело было покрыто кровью, причем - и Ник это сразу понял - в основном ее собственной. А она все так же пыталась принять сидячую позу.
      - Нет, - негромко проговорил он, - лежи. Все кончено. Пожалуйста, не двигайся. Сейчас поищу, чем тебя можно накрыть, а потом подумаем, как будем выбираться отсюда.
      Звук собственного голоса показался ему необычно тонким, почти писклявым; зубы лихорадочно стучали, а все тело била жуткая дрожь.
      С трудом поднявшись, Ник обнаружил, что если не особо нагружать раненую ногу, то она все же помогала поддерживать равновесие. Поднял свою палку из плавника, потом револьвер - так, на всякий случай. Затем подошел к клетке и увидел, во что превратилась Лаура - ее останки были сложены у стены. Едва глянув на остекленевший глаз и зияющий черный рот, тут же отвернулся, с трудом сдержав позыв рвоты.
      Тощий по-прежнему пытался встать на ноги, цепляясь за прутья клетки. Ник угрюмо ухмыльнулся и саданул его палкой по костяшкам пальцев - тот глухо застонал и сполз на землю.
      Заметив приближение Ника, голый подросток вперился в него взглядом и стал отступать в глубь клетки. Ник понял, что в данный момент она представляла для него самое надежное убежище. Ему было интересно узнать, как долго он уже находился здесь и что успел увидеть. На ум как-то не приходили слова, которые он мог сказать этому пареньку, убедить его в том, что опасность миновала, а потому он просто прошел мимо.
      Вскоре Ник наткнулся на рубашку и джинсы Марджи, и решил, что из всех находившихся в пещере предметов они были самыми чистыми. Он понимал, что ее сейчас необходимо как-то укрыть, хотя бы немного согреть, чтобы уберечь от неминуемого шока. Затем он увидел вход во вторую пещеру и насторожился ведь в ней кто-то мог прятаться. Только сейчас до него дошло, что именно там незадолго до этого укрылись дети. А вдруг они и сейчас еще там?
      Он заглянул внутрь и услышал, как что-то прошуршало в темноте. По спине метнулся холодок страха. Снова прислушался - ничего. Если не считать крыс, в пещере никого не было. Подобрав одежду Марджи, он двинулся ко входу в пещеру.
      Краем глаза глянув на девушку, он принялся осторожно одевать ее. Раны на ее теле смотрелись ужасно, и он даже усомнился в том, сможет ли вытащить ее отсюда живой.
      - Успокойся, Марджи, - проговорил он, нежно лаская ее рукой. Успокойся, милая.
      Она закрыла глаза, и Ник даже не был уверен, поняла ли она, кто сейчас рядом с ней, или нет.
      А потом он услышал ружейную пальбу.
      04.50.
      Первые выстрелы Ника они услышали в тот самый момент, когда сошли с тропы и ступили на пляж. Питерс сделал знак, чтобы все остановились, хотя особой необходимости в этом не было - револьверная пальба и так заставила их замереть на месте. Итак, что за пирушка ожидала их на этот раз? - подумал Питерс. Для человека, хотя бы однажды слышавшего выстрел из "магнума", не представляло особого труда распознать его и в дальнейшем. Итак, стреляют, сказал себе он. - Надеюсь. Уиллис недалеко.
      Ночную тишину разорвали еще два выстрела. Недалеко, однако, - подумал Питерс.
      - Двигаем, - сказал он, поворачиваясь к Ширингу. - Бежать не смогу, но трусцой, пожалуй, что-нибудь получится.
      - Мне показалось, что это "магнум", - заметил Ширинг.
      - Я это сразу понял, - произнес Питерс. - И в этом, кстати, заключается еще одна причина; почему тебе следует дожидаться моей отставки. Пока я знаю все же немного больше твоего.
      Они стали пересекать полосу плотно слежавшегося песка.
      К тому времени, когда выстрелы зазвучали в третий раз, Питерс уже напряженно дышал; двигавшиеся за ним следом люди старались не отставать. Рвутся в бой ребята, - подумал он. - Впрочем, молодые всегда такие. А кроме того, молодежь уже явно учуяла в воздухе запах крови. Да и сам он тоже его давно заприметил. Стрельба. Ох, не нравился ему подобный поворот событий.
      - Значит так, парни, как заметите направленный на вас ствол - но только чтобы с уверенностью - сразу палите, не раздумывайте. - Он уже основательно запыхался. - Потом, на досуге разберемся, что и почем.
      Стараясь еще больше прибавить шагу, он терзал себя вопросом:
      "Куда же запропастился Уиллис?" Определенно, эта беготня загонит его в гроб, тогда как Уиллис бью лет на пятнадцать моложе его. Вот кому бегом надо заниматься. Похоже, та, вторая тропа оказалась все же труднее, чем он предполагал раньше.
      - Сэм, - сказал Питерс, - я тебя только задерживаю. Иди вперед и дай старику малость передохнуть. Но только повнимательнее там, понял?
      - О'кей, - кивнул Ширинг. Впрочем, особо разогнаться ему было уже негде. Отойдя всего на несколько метров, полицейские увидели клубы дыма, вырывавшиеся из отверстия в скале в нескольких ярдах от ее вершины. Первым их заметил Ширинг, который туг же сделал знак, чтобы остальные остановились.
      - Ну вот, кажется, пришли, - сказал он.
      - Точно, - подтвердил Питерс. Теперь и он учуял дым, причем был готов поклясться в том, что горит не одно лишь дерево. Он даже подумать не мог о том, что ему придется дважды за одну ночь унюхать одну и ту же вонь, однако факт оставался фактом. Да, работка, - подумал он, но тут же передернул плечами, словно стряхивая с себя эту мысль.
      - Так, а теперь, парни, потише, - негромко произнес он.
      Они сошли с пляжа и пересекли полосу чистого белого песка, устилавшего основание скал. Теперь клубы дыма курились прямо у них над головами. В тот же миг Ширинг услышал мужской голос - это был отдаленный, агонизирующий крик. Он повернулся к Питерсу.
      - Слышу, - сказал тот. - Двигай наверх.
      - Поднимайтесь по тропе, - скомандовал Ширинг. - Рассредоточьтесь.
      Вспыхнули фонари, и Ширинг сразу увидел ее.
      - Ну вот и пришли, - проговорил он. К нему стали подтягиваться люди. Питерс подумал, что будет лучше, если Сэм пойдет первым - склон показался ему довольно крутым, и он смекнул, что вперед следует послать кого-нибудь помоложе.
      Кто-нибудь помоложе, - пронеслось у него в голове. - Все та же старая болтовня, хотя что уж тут попишешь, он и в самом деле уже далеко не тот, что прежде. А Ширинг был в общем-то неплохим парнем, хоть временами и старался загребать под себя, выискивая любую возможность, чтобы покрасоваться и доказать, что он вполне способен заменить его, Питерса. Ну что ж, парень, видит Бог, вот тебе и представился такой случай. Сэм не замешкается, подумал он, - и не поспешит, где не надо.
      По крайнем мере, теперь они знали, что наверху еще есть кто-то живой. Или был - вплоть до этого самого крика. О том, что именно это был за крик, ему даже думать не хотелось.
      - Ну давай, сынок, - сказал он Ширингу.
      Тот в ответ лишь улыбнулся. Позднее Питерс еще вспомнит эту улыбку. Это была возбужденная улыбка; так улыбается хороший человек, который намерен показать, что именно есть в нем хорошего.
      Они полезли наверх.
      Вниз по тропе их вела за собой беременная женщина - после удара дулом револьвера с ее носа по-прежнему капала кровь. Именно от револьвера они и побежали. Все мужчины погибли; остался, правда, один, но она считала его ни на что не годным, тогда как пришелец сражался как настоящий демон. Вот они и бежали. Выйдя из пещеры, женщина увидела перед собой двух детей и приказала им остановиться. Теперь она была лидером, и в ее мозгу медленно созревала очередная идея. Что-то вроде такой: "Когда-нибудь вам все равно придется покинуть пещеру..."
      И тогда они встретят их там, внизу.
      Она знала, что мужчина ранен; что же до женщины, то та, судя по всему, тоже при смерти. Значит, рано или поздно они выберутся из пещеры и вместе умрут на пляже. Ну что ж, они преподнесут им сюрприз; когда эта пара станет спускаться по узкой тропе, дети нападут на них. У мужчины не будет времени даже для того, чтобы воспользоваться своим оружием. А они к тому времени наберут камней и в клочья забьют их. Эту ночь им, правда, придется провести снаружи и до рассвета питаться мясом этой пары. А потом они вернутся в пещеру. Мужчина и женщина умрут при свете луны, там, где не грохочет оружие, от которого даже тени раскалываются надвое.
      Кое-чем из своих мыслей она, спускаясь по тропе к пляжу, поделилась с толстухой и детьми. К тому моменту, когда они оказались почти у основания скал, будущая мать уже радостно смеялась - так ей было весело от мысли о предстоящем и таком продуманном убийстве. Толстуха, правда, буркнула, чтобы она угомонилась и приструнила детей, которые так и норовили забежать вперед. Что и говорить, сейчас она чувствовала себя лидером, хотя все же прикрикнула на детей, пригрозив им, что в случае неповиновения отправит их назад, туда, где лежат их братья и сестры, ободранные и расчлененные.
      А что, неплохо она все задумала. Как знать, возможно, она даже не сразу убьет того мужчину. На вид он показался ей довольно крепким, тогда как все ее мужчины полегли, да и многие из детей тоже умерли. Уж она-то знала, как заставить мужчину трахаться, даже если он ненавидит тебя. Впрочем, когда время настанет, она решит, что делать дальше.
      Позднее Питерс решит, что женщина удивилась не меньше их самих.
      Будь это не женщина, и к тому же не с такой внешностью, они бы действовали гораздо быстрее. Ширинг едва успел пошевелиться, когда она уже накинулась на него. Никому из них еще не доводилось видеть ничего подобного - полуголая, по меньшей мере, на восьмом месяце беременности, вся покрытая грязью, копотью, с кровоточащим носом, и к тому же воняющая, как стадо скотины. Питерсу показалось, что он учуял ее даже до того, как увидел. И при этом готов был поклясться в том, что совершенно не расслышал ее шагов. Откуда появился нож, и вовсе не мог сказать никто.
      Что и говорить, они оказались в на редкость неудачном месте сгрудившись в кучу, только собираясь начать подъем. Никакого пространства для маневра; женщина же оказалась поразительно проворной. Питерс увидел промелькнувшую в ее глазах дикую ярость, вслед за чем блеснул нож. Он попытался было отступить назад, чтобы оставить свободное пространство для находящихся впереди и успеть вынуть оружие, но тут же наткнулся на шедшего непосредственно у него за спиной Дэниелса. Ширинг же так и не успел среагировать - не произнеся ни звука, она рассекла его горло от уха до уха.
      Его тело завалилось не назад, на него, а вперед, и, умирая именно в такой позе, Ширинг, как позднее понял Питерс, спас ему жизнь, ибо в тот самый момент, когда глаза женщины захлестнул маленький кровавый фонтан, он уже успел выхватить свой револьвер и одним выстрелом снести ей полголовы. Женщина опрокинулась и рухнула вниз, словно мишень в пневматическом тире.
      За спиной у нее стояли все остальные.
      Питерс увидел, как они врассыпную бросились с тропы, тут же разметавшись по тянувшемуся во все стороны песку. На какое-то мгновение ему показалось, что он оказался среди героев поистине безумного вестерна: уцелевшие после кровавой резни обитатели дилижанса сбились в одну кучу, ощетинившись дулами револьверов, тогда как обезумевшие мерзавцы накинулись на них так, словно на их месте была целая орда, а не просто трое детей и женщина, противостоявшие двенадцати вооруженным мужчинам.
      Питерсу еще не доводилось видеть ничего более стремительного и отважного. Они даже не помолились Богу, хотя, как ему показалось, сами толком не знали, что это такое, а может, это их особо и не интересовало. Словно крысы, - успел подумать он. - Правда, их отнюдь не загнали в угол, перед ними был целый пляж, куда можно было бы бежать (впрочем, попытайся они сделать это, им в считанные секунды отрезали бы путь. Но откуда им было это известно? И почему они не остановились, не сдались тут же, на месте?) Пока Питерс пребывал в водовороте захлестнувших его мыслей, толстуха успела вонзить нож в плечо молодого Парсонса, и он тут же подумал о том, что еще никогда в жизни не видел столь стремительной реакции со стороны человеческого существа и что никогда еще ему не было так страшно.
      Не прошло и трех минут, как все началось и окончилось. Лезвие ножа взметнулось, опустилось, раздался крик Парсонса, вслед за чем вперед выступил Канстлер, который почти в упор пальнул в старуху из обоих стволов сразу, едва не разорвав ее тело надвое. К тому времени, как кто-либо успел обратить внимание на молодую девицу, она уже накинулась на Каджиано и одними зубами разорвала ему чуть ли не половину глотки. Приставив дуло своего револьвера к ее глазу - чтобы уж точно не промахнуться, - он нажал на спусковой крючок. Когда они оттащили тело девушки, ее челюсти все еще продолжали цепляться за его горло, хотя самой головы как таковой у нее уже не было.
      Именно тогда, как решил позже Питерс, парней охватила настоящая паника, ибо никакой необходимости убивать остальных, в сущности, уже не было. Возможно, из-за того зверства, что сотворила та молодуха с Каджиано, а может, просто при виде всего происходящего - если на то пошло, всего этого безумия (ведь это были всего лишь дети, не так ли?), - полицейских словно поразила некая дикая, предательская зараза; через какое-то мгновение началась уже совершенно иная игра, когда уже в их рядах не осталось ни одной трезвомыслящей головы.
      В том числе и головы Питерса.
      Девушка, которой на вид было лет одиннадцать - и уже беременная, как и та женщина! - вцепилась в ногу Чарли Дэниелса и изо всех сил пыталась прокусить ее чуть ли не насквозь - парень визжал как баба и, танцуя на одной ноге, пытался отшвырнуть нападающую прочь, словно его только что укусила змея. Возможно, они смогли бы без особого труда оттащить девчонку, однако вместо этого Соренсон с силой шмякнул ее по спине прикладом своего ружья, после чего, когда она рухнула лицом на песок, для надежности стукнул еще раз - туда же.
      Мальчишка обеими ногами обхватил поясницу Берда и зубами рвал его рубаху - вскоре они услышали, как вскрикнул полицейский, когда парень добрался до его груди. Скорее всего, им удалось бы оттащить и его, но все получилось... Питерс даже и не знал, как это назвать... мерзко, что ли. В сущности, это был даже не мальчишка, а скорее какая-то громадная пиявка, присосавшаяся к человеку. И уже через секунду, все так же вгрызаясь зубами в грудь Берда, мальчишка потянулся своими грязными руками к глазам полицейского, тыкая в них, стараясь ослепить свою жертву. Наблюдать эту омерзительную, жуткую сцену было просто страшно, а потому Парсонс, который чуть ли не всю свою жизнь дружил с Бердом, похоже, тоже чуть подвинулся рассудком а потому ухватил руку парня и стал заворачивать ее назад, пока все не услышали жутковатый хруст, после чего мальчишка завыл от боли и рухнул на землю. Парсонс же и после этого не угомонился - налетел на него, вонзил в рот дуло своего ружья и нажал на спусковой крючок.
      Они даже не подумали остановиться и задуматься над тем, что с ними происходит и что они делают - в сущности, это скорее напоминало не столько полицейскую операцию, сколько казнь. И все же никто не остановился. Даже Питерс. Страх бурлил, кипел в каждом даже тогда, когда они кинулись вверх по тропе, туда, где из входа в пещеру продолжал куриться дымок - именно там они обнаружили остальных; там же они нашли девушку.
      Я знал, что где-нибудь обязательно найдутся и мужчины! - подумал Питерс. При этом он как-то даже упустил из виду то, что один из них оказался в очках. Не припомнил тогда, что крик, который они услышали там, внизу, также принадлежал мужчине.
      Впрочем, он был слишком занят. Страхом. Убийством.
      Ник низко склонился над телом Марджи. С того самого мгновения, когда снаружи послышались первые выстрелы, он пытался поднять девушку на ноги, но ей было слишком больно, и, несмотря на всю его предосторожность, каждое его движение причиняло ей еще большую боль. Судя по всему, они успели сломать ей одну ногу, потому что стоило Марджи хотя бы раз ступить на нее, как она тут же потеряла сознание. Со своей же, также раненой ногой, он был совершенно не в силах сдвинуть ее с места. Ему все же удалось снова привести ее в сознание, хотя затем он подумал, что лучше оставить все как есть - тем более, что снаружи объявились люди, которые явно спешили к ним на помощь. При этом он еще подумал о том, что тот мужчина, что лежал на полу рядом с клеткой, уже не казался совершенно беспомощным и потому безопасным, однако ему казалось, что в крайнем случае как-нибудь сможет с ним справиться. Он как раз укладывал Марджи на землю, когда в пещеру ворвались первые полицейские.
      Едва услышав их. Ник резко повернулся, ибо не мог предположить ничего иного, кроме как то, что вернулись те - и тут же смекнул, что совершил ошибку; он мгновенно узнал страх, застывший на их лицах, и понял, что они готовы пристрелить также и его. Поэтому Ник протянул к ним руки, желая показать, что в них ничего нет, что они пусты, а потом как бы отмахнулся от них, и даже открыл рот, чтобы сказать: "Нет, я не с ними", но слова застряли у него в горле, когда он, увидев глаза толстяка, дернулся в сторону и даже не успел услышать звука выстрела.
      Питерс увидел, как взлетели очки, и в то же мгновение что-то внутри него, даже не отфиксировавшее до конца само это слово - очки - подсказало ему, что он сделал что-то не то; но ведь этот человек повернулся к нему, и руки он тоже протянул не вверх, как полагается, а вперед... И уж совсем не подумал он о другом мужчине, который вроде бы и был сильно ранен, но, тем не менее, внезапно пригнувшись, бросился вперед, выбросив руку с зажатым в ней ножом.
      Едва увидев блеснувшую сталь лезвия, Питерс выстрелил. И все же, как странно получилось: не успев еще выстрелить, он уже увидел кровь. А может, он и выстрелил в это кровавое пятно; может, все это время оно уже было там, между ногами этого человека? Впрочем, все произошло слишком быстро, чтобы можно было о чем-то подумать. Во всяком случае, Питерс попал именно туда, куда метил. Мужчина рухнул лицом оземь, взбрыкнув ногами чуть вверх, как если бы кто-то выдернул из-под него ковер. Когда они перевернули его, ниже живота не было ничего - только пара грязных ног, и все.
      Но сам он все еще был жив.
      А чуть позже Питерс загоревал, причем сильно. Особенно жаль было паренька - даже больше, чем того мужчину, которого девушка называла Ником. Впрочем, к тому времени все они уже воспринимались порознь - и слава Богу! хотя уже тогда он почувствовал, что было в том мальчишке что-то не такое, никак не соответствовавшее окружавшему его кровавому безумию, которое он видел там, внизу.
      Но Господь свидетель, было все же в том мальчишке что-то странное. В самом деле, идет к ним, голый, руки вытянул перед собой, и словно бы даже не идет, а медленно, словно во сне, плывет. И когда Питерс приказал ему остановиться, он не остановился, даже не замедлил шага - ну, а потом его парням уже не оставалось ничего иного. Сейчас даже невозможно сказать, кто именно убил его. Шесть выстрелов так вывернули нутро паренька, что его останки не заполнили бы и хозяйственную сумку средних размеров.
      Как же горевал Питерс по тому мальцу. Мужчине, Нику, все же было легче; дырку в груди придется, конечно, заштопать, но он, похоже, все же выкарабкается - слава Богу, никакие внутренние органы не задеты. Зато мальчонка... Именно он будет сниться ему ночами.
      Долго.
      А потом, когда все закончилось, Уиллис и остальные окружили его со всех сторон. Молодой полицейский огляделся и присвистнул:
      - Матерь Божья, а это еще что такое?
      - Это? - переспросил Питерс. - Это то, на чем я кончился.
      И Уиллис, похоже, понял, что именно он имел в виду.
      05.35.
      Последний ублюдок умер по пути наверх, к местечку Хэллана, где его поджидали патрульные машины. Питерс даже не предполагал, что нормальный человек может продержаться так долго. Под конец он повернулся лицом к морю, из глотки его вырвался небольшой сгусток крови, и его так и занесли в машину, бледного как сама смерть. Вот уж о его кончине Питерс ничуть не горевал. Скорая действительно поджидала их, хотя Каджиано она помочь так ничем и не успела - парень скончался еще до того, как они покинули пляж.
      Что же до девушки - ну что ж, здесь оставалось только ждать и надеяться. Лично Питерсу показалось, что она довольно плоха. Судя по всему, ей придется лишиться мизинца на правой руке. Правда, отсекли его довольно чисто. Осложненный перелом правой ноги. Одна грудь тоже... не грудь, а какое-то кровавое месиво. Плюс жестокая лихорадка, хотя с ней-то она, похоже, справится. Все будет зависеть от того, насколько крепкой окажется ее организм. Внешне, вроде бы, не очень. Худенькая какая-то...
      А потом вспомнил про Ширинга и решил, что поручит Уиллису сходить к его жене и детям. Наверное, надо было бы самому, - подумал он, - но, боюсь, не справлюсь. А девчонка та все твердила, что этот самый Ник спас ей жизнь - и все время плакала как дитя. А я-то, старый мудак, чуть было не пристрелил его. И еще она сказала, что тот паренек, что сидел в клетке, тоже вел себя не так, как надо. Бог ты мой - всего двадцать три года, и ничего, абсолютно ничего за душой.
      Ну да, конечно, было, Питерс, в твоей жизни кое-что, на что тебе приходилось идти и после чего тебе было нелегко - но не так же! Совсем молоденький мальчишка умер, а парень, который ступил в ад и вышел оттуда живым, лежит чуть ли не при смерти. А все потому, что мы обосрались, вот так, просто и без лишних слов.
      И какой хороший парень был Ширинг. Каджиано он знал меньше, но Ширинг был что надо. Даже в наших местах иногда удается отыскивать толковых парней.