Дэверри: Западные земли (№2) - Дни знамений

– Возвращайся в замок своего отца, мальчик. Не разменивай свою жизнь на серебряный кинжал. Признайся: по дороге из Дэверри ты наверняка встречался с другими наемниками, верно? И никто из них не соглашался замолвить за тебя словечко перед капитаном, правильно я угадал?

Ираэн нахмурился и снова принялся полировать стол ладонью.

– Так оно и было, – подытожил Родри. – Потому что у нашего брата еще остается немножко чести и совести.

– Но я сам этого хочу! – взвился парень, но тут же взял себя в руки. – Могу я попросить вас, Родри? Пожалуйста, возьмите меня с собой! Ну пожалуйста!..

Ему нелегко было дойти до такого унижения; Родри заколебался было, но все-таки сказал:

– Не проси. Я не могу учинить такую злую шутку над человеком, который ничего плохого мне не сделал.

Ираэн мотнул головой и выругался вполголоса.

– Ехать дальше на запад бесполезно, – добавил Родри. – Там никто не живет. Потому езжай-ка ты лучше завтра обратно на восток, к отцу. Зима не за горами!

Словно подчеркивая его слова, сильный порыв ветра ударил в стену трактира. Зашелестела солома, захлопали ставни, дым из очага расползся по комнате. Родри поднялся с места, но Ираэн, опередив его, сорвался со скамьи и подбежал к огню.

– Я все налажу, – сказал он. – Давайте заключим сделку. Я стану вашим слугой и, мы будем какое-то время странствовать вместе. Я буду ухаживать за вами, как ухаживал за тем лордом, который учил меня… в том замке, где я служил пажом. И тогда вы увидите, достоин ли я носить серебряный кинжал!

– Болван ты этакий, да никто же не требует что-то доказывать!

Ираэн сделал вид, что не расслышал и принялся налаживать огонь. Полетели искры, поленья падали на угли, тлеющие головни откатывались в угол и там потухали.

– Позволь мне самому этим заняться!

– Ладно… Понимаете, а нашем замке этим всегда занимались слуги, а не пажи…

– О да, конечно!

– Тогда я займусь вашей постелью. Вот это ваши одеяла? Где их расстелить?

Не успел Родри и слова вымолвить, как парень застелил одеялами лучший уголок, возле огня, на самой свежей соломе, более того, он разложил в идеальном порядке все снаряжение Родри и даже достал бритву, чтобы утром не искать. Он бы и сапоги с Родри стянул, если б тот не рявкнул на него. Кто бы ни был тот неведомый учитель, он все-таки сумел преподать мальчишке несколько уроков о том, как ухаживать за лордом в походных условиях.

Наутро Родри проснулся рано. Комната выстудилась, а семейство трактирщика еще досматривало сны, поэтому Родри лежал, погруженный в раздумья, под тихое похрапыванье Ираэна, спавшего по другую сторону очага, и следил, как постепенно светлеют щели между ставнями. Парень действительно хочет стать наемником! Парень, которого он когда-то знал. В какое-то иное время. В какой-то иной… он не рискнул завершить мысль, отшатнувшись от неизбежного вывода, как конь от змеи. Кто-то, кого он знал сперва очень-очень давно, а потом еще раз, сравнительно недавно.

Покачав головой, Родри встал, стараясь двигаться как можно тише, натянул сапоги, подхватил плащ и выскользнул во двор, где с вечера приметил нужник за конюшней. На обратном пути задержался во дворе. Дождь прекратился, хотя низкое небо оставалось серым; опершись на забор, Родри лениво посмотрел на дорогу, ведущую на север, к Дан Дру, главному городу области, резиденции гвербретов, которые некогда были королями. «В Пирдоне не забывают былые дни», так, кажется, говорил вчера Мерро? Может быть, – подумал Родри, и я тоже… тоже не забыл? Он отбросил назойливую мысль и поспешил вернуться в дом.

Ираэн уже встал и развивал бурную деятельность. Огонь в очаге весело потрескивал, золу и уголья мальчик старательно сгреб в уголок; обе постели были уже свернуты, связаны ремнями и уложены у двери вместе с остальными вещами.

Теперь Ираэн приставал к трактирщику с требованием горячей воды для бритья. В утреннем свете Родри разглядел, что Ираэну и впрямь неплохо было бы побриться, и снова сдвинул предполагаемый возраст парня вверх на пару лет.

– Доброе утро, мой лорд, – сказал Ираэн. – Трактирщик говорит, что на завтрак нет ничего, кроме хлеба и сушеных яблок!

– Ну, пусть хоть это подаст. И не называй меня лордом!

Ираэн только ухмыльнулся в ответ. После завтрака Родри попытался поспорить с ним; он убеждал, ругал, прямо приказывал убираться домой, но когда выехал из ворот, Ираэн ехал рядом с ним. У парня был отличный конь, серый в яблоках, рослый, с изящной головой и выпуклой грудью. Взглянув искоса, Родри заметил на боку коня тавро королевского дома.

– Его величество подарил коня моему отцу, – сказал Ираэн. – А отец отдал мне!

– Только не пытайся меня убедить, что ты уехал с благословения отца!

– Нет, на самом деле я выбрался из дому ночью, как тать, и это меня ужасно печалит. Но нас у отца четверо сыновей, так что без наследников он не останется!

– Понятно. И притом у тебя нет дома никаких видов на будущее.

– Именно так, – кисло усмехнулся Ираэн. – Если не считать видом на будущее должность дружинника под началом собственного брата.

Родри сам когда-то очутился в подобном положении, а потому посочувствовал парню, но не настолько, чтобы поддаться.

– И все же дружина родного брата – это лучше, чем отряд на большой дороге. Если гибель тебя настигнет на службе у брата, ты можешь по крайней мере рассчитывать на приличную могилу. А наемнику не светит ничего, кроме грязной канавы на краю поля битвы.

Ираэн передернул плечами и промолчал. Восемнадцать ему лет или двадцать, подумал Родри, он все равно еще слишком молод, чтобы поверить в возможность собственной смерти.

– Ну, хватит. Я не намерен прокладывать тебе путь к серебряному кинжалу, и все тут. Ты напрасно тратишь свое время и слова, таскаюсь за мной и выпрашивая подачки.

Ираэн улыбнулся и ничего не ответил.

– Боги, ну что за упрямый щенок!

– Родри, пожалуйста, выслушайте меня! – парень повернулся в седле так, чтобы видеть лицо своего невольного наставника. – Я скажу вам такое, чего еще никому не открывал…

– Ладно. Я слушаю.

– Когда я вернулся домой из того замка, где служил пажом, мне было четырнадцать. Моя мать устроила праздник. Среди женщин, служащих ей, есть одна ясновидящая… ну, во всяком случае, все в это верят, и ее предсказания обычно сбываются. Ну вот, она нарядилась старой ведьмой и гадала гостям при свечах, глядя в серебряную чашу с водой. По большей части она говорила про свадьбы и прочую чепуху. Но когда подошел я, она вскрикнула и отказалась что-либо объяснять. Мать отослала меня, чтобы не испортить праздник, но позже я заставил ту женщину все рассказать. И она призналась, что видела меня в образе наемника в далеком краю, где-то на диких окраинах королевства, и почему-то поняла, что это и есть мое Предназначение, предусмотренное богами. Потом она заплакала, и я не мог не поверить ей.

Родри окинул его внимательным, пытливым взглядом, но сомневаться в искренности мальчика не приходилось. То, что он покраснел и засмущался, было дополнительным доказательством правдивости его истории.

– Наверно, вы думаете, что это глупость или женские бредни…

– Ничуть. Раз такое дело, езжай со мной, а там посмотрим, что принесет нам большая дорога. Учти, я ничего не обещаю. Я всего лишь не прогоняю тебя. Замечаешь разницу?

– Замечаю, но все равно, я вам так благодарен!

Обдумывая услышанный рассказ, с этими упоминаниями о матери и званых праздниках, Родри сообразил, что Ираэн, с виду вполне взрослый, порой ведет себя как ребенок. Видимо, он вырос в весьма богатом доме, в семье, защищенной своим положением и властью в Дэверри от тех невзгод, которые заставляют мужчин быстро взрослеть в приграничных областях. Нехотя Родри признал, что стремление мальчика вырваться из этого уютного мирка и уйти на поиски приключений вызывает у него одобрение. Он скоро протрезвеет, – подумал Родри. – Одной серьезной переделки хватит, и можно будет отправлять его домой – если, конечно, боги соизволят оставить его в живых…

В тот момент было очевидно, что боги намерены хорошенько полить их: черно-серые тучи, клубясь, громоздились на небе, и только холодный ветер мешал им пролиться. Несколько миль двое путников проехали по возделанным землям; потом дорога свернула в сосновую рощу, откуда, сквозь редко расставленные стволы, открывался далекий вид. Подъехав к краю обрыва, они увидели внизу, футах в тридцати, озеро Дру, темное, все в морщинах от ветра. Вдали, у северной оконечности озера, смутно виднелись каменные башни замка гвербрета.

– Я слыхал, что он стоит на небольшом островке, – заметил Родри. – Подойти можно только по длинной дамбе. Отличные условия для обороны!

– Угу. Может, если усобица в горах утихнет, не начавшись, мы сможем пристроиться там?

Родри кивнул. Вид озера сильно взволновал его, неизвестно почему. Он никогда в жизни не бывал в Пирдоне, и все же эта полоса воды казалась знакомой до боли; потому он даже не удивился, когда кто-то окликнул его по имени:

– Родри! Задержись на минуту!

Обернувшись, Родри увидел Эвандара верхом на молочно-белой лошади с красновато-рыжими ушами. Опекун кутался в серый плащ с капюшоном; откинув его, он подставил ветру свои желтые, как нарцисс, волосы.

– Ты, я вижу, последовал моему совету, – Эвандар дружески улыбнулся, но Родри передернуло при виде его острых, как у кота, зубов. – Очень, очень хорошо!

– Выбора-то у меня не было… Впрочем, совет и впрямь добрый. Та особа здесь меня пока не тревожит.

– Не сомневаюсь, что и дальше не потревожит, – Эвандар умолк, роясь в кожаном мешочке, подвешенном к поясу. – Я хочу спросить у тебя: не видел ли ты прежде вот такую вещь?

Родри машинально протянул руку, и Эвандар что-то положил ему на ладонь.

– Да это просто свисток! Ух ты! Похоже, он сделан из человеческой кости!

– Или из эльфийской – но посмотри, он для этого слишком длинный. Я поначалу думал, что кто-то искусно соединил два сустава, но присмотрись-ка повнимательнее!

Родри повертел свисток так и сяк и тут мельком заметил Ираэна. Парень застыл, вцепившись обеими руками в луку седла, пригнувшись и глядя прямо перед собой остановившимися глазами, словно полоумный.

– Говорил же я: лучше поезжай к отцу, – усмехнулся Родри. – Еще не поздно!

Ираэн упрямо потряс головой. Эвандар задумчиво осмотрел его:

– Это еще кто?

– Меня зовут Ираэн. А тебе что за дело?

– Ираэн? Отличное имя, доброе предзнаменование! – Эвандар громко расхохотался. – Превосходно! Ты нашел себе отличного товарища, Родри, я этому рад, и весьма! Доброго утра, ребята! Доброго утра вам обоим!

Дружески помахав рукою, Эвандар развернул коня и рысью поехал по берегу озера. Но он не удалился еще и на сто ярдов, как очертания всадника и коня исказились, стали расплываться, растекаться туманом; облачко зависло над водою и растаяло без следа.

– Великие боги… – прошептал Ираэн. – Боги…

– Поезжай домой! Духи туда не наведаются!

– И не подумаю. А чего еще можно было ожидать, пустившись в путь в день Самхейна? Будь я проклят, если испугаюсь какого-то гнилого призрака!

– Это не призрак. Наш Эвандар – творение куда более диковинное… и, демон меня побери, он ухитрился всучить мне этот злосчастный свисток! – Родри осторожно подул и скривился: – Звук отвратительный, а?

– Тогда лучше выбрось его в озеро. Нам еще не хватало шайки духов, являющихся по твоему зову!

– Я в этом не разбираюсь, парень, но духи бывают разные, иногда очень даже полезные, – он нагнулся к седельной суме и стал развязывать шнурок. – А эта штука слишком странная, чтоб ее просто так выбрасывать. Выглядит так, будто ее сделали из птичьего крыла, однако немаленькой должна быть та птица, не меньше орла… Хочешь посмотреть?

– Уволь, – Ираэн прокашлялся, чтобы скрыть дрожь в голосе. – Давай лучше поедем дальше. Дождь вот-вот сорвется…

– И то верно. Ну, как там Мерро советовал? На юг и потом на восток? Посмотрим, не найдется ли местечка в этой распре и для нас!

Примерно в то время, когда Родри и Ираэн уехали от озера, Даландра проснулась; ей казалось, что она всего-навсего проспала ночь. Златотканый павильон, залитый солнечным светом, был пуст; пробиваясь сквозь парчу, свет становился таким ярким, что Даландра словно бы очутилась внутри пламени свечи. Позевывая и потирая глаза, она поднялась и побрела к выходу. Ей понадобилось время, чтобы сообразить, где она находится. Танцы давно окончились, луг опустел, только Эвандар сидел на краю его, под молодым дубом. Завидев Даландру, он встал и воскликнул радостно:

– Вот и ты, любовь моя. Отдохнула?

– О да, но долго ли я спала?

– Ровно одну ночь, – лукаво сощурился он. – Тебе ведь нужен был отдых!

– Одну здешнюю ночь, – уточнила она. – А там?..

– В твоем краю, пожалуй, прошло несколько лет… или месяцев. Когда я расстался с Родри, там стояла зима.

– Когда ты… что? Боги! Расскажи, чем ты занимался?

– Да рассказывать, по сути, нечего. Мне просто хотелось убедиться, что с ним все в порядке.

– Погоди, дай соображу. Он – это тот человек с кольцом? Я хочу знать все про это кольцо!

– Ничего интересного не скажу. Самое заурядное ювелирное изделие.

– Ага! Значит, Джилл права: важность ему придает слово, начертанное внутри!

– Голубушка, ты у меня умница! Именно так обстоит дело. Интересно, Джилл уже разгадала эту тайну или нет? Рано или поздно ей это удастся, потому что она тоже умница. Так зачем я должен надрываться, выкладывая вам тайны, в коих вы и без меня разберетесь?

Даландра шутливо замахнулась на него, он бросился наземь, смеясь:

– Ты голодна, любовь моя? Вызвать слуг, чтобы принесли тебе поесть?

– Не надо, спасибо. Мне ничего не нужно, кроме ответов!

Он пропустил ее намек мимо ушей.

– Помоги мне поискать кое-что, пожалуйста. Я где-то посеял тот дурацкий свисток. Утром был, а теперь пропал!

– Ну и хорошо. Недобрая вещь, ручаюсь. Почему ты сам не выбросил его?

– Потому что владелец может прийти за ним, и тогда можно будет вступить в переговоры и поставить свои условия, – он взглянул на прибрежные камыши и нахмурился. – Вернувшись, я прошел вон там и, возможно, обронил его в реку. Во имя той преисподней, которой клянутся люди, надеюсь, что этого не случилось…

– А почему бы тебе не поискать его мысленно?

– Запросто! – с хитрецой откликнулся он. – Сейчас покажу тебе штуку, какой ты, наверно, еще не видела. Смотри!

Эвандар привел Даландру на берег реки, опустился на колени и очертил в воздухе круг. Следуя движению его руки, частицы воздуха вспыхивали, но тут же круг отвердел и опустился на воду, словно веревочная петля; однако, в отличие от веревки, эта петля осталась на месте, а не уплыла по течению. Внутри круга стали проявляться какие-то изображения, сперва размытые и неясные, потом отчетливые: раскисшая дорога, пасмурное небо, широкое озеро, покрытое рябью. И два всадника – один темноволосый, другой светлый.

– Родри, – пояснил Эвандар. – Белобрысый паренек – это Ираэн. А вот и я скачу к ним!

Встреча, разговор, свисток в руке Родри – картинка памяти расплылась, как только Эвандар досадливо щелкнул пальцами:

– Я забыл забрать у Родри свисток! Ну, значит, он от меня ушел. Можно об этом больше не беспокоиться.

– Погоди! Нельзя оставлять при нем эту зловещую игрушку, даже не предупредив! Потому что владелец ведь может и туда за ней нагрянуть, не так ли?

Эвандар безразлично повел плечом, не сводя глаз с воды, быстро текущей среди острых, как клинки, листьев камыша. Он вдруг как-то постарел, лицо поблекло и осунулось. Солнце пригасло, словно прикрытое облаком, и ветер внезапно похолоднел.

– Что с тобой? – испугалась Даландра.

– Я забыл, понимаешь? Попросту забыл, что отдал свисток, забыл, что оставил его в землях смертных…

– Полно, каждый может когда-то что-то забыть… Он уныло покачал головой:

– Ты не понимаешь! Это дело серьезное. Я начинаю уставать, милая, усталость нарастает с каждым днем, а теперь мне еще и разум, похоже, отказывает. Долго ли еще я сумею сохранять покой и благоденствие нашей земли? – Он закрыл лицо ладонями, крепко растер виски. – Ты права. Ты должна увести мой народ за собою, и чем скорей, тем лучше.

Она было собралась возражать, как обычно, уговаривать его пойти вместе, но ей пришло в голову, что нужно промолчать. Эвандар уронил руки на колени и взглянул на нее сердито.

– Ну что ж, – беззаботно сказала Даландра, – если ты твердо решил остаться, кто я такая, чтобы спорить с тобой?

– Да, со мною спорить бесполезно, – ответил он, но впервые в голосе его послышались нотки сомнения.

Она лишь кивнула, соглашаясь, и отвернулась.

– И все-таки кто-то должен наведаться к Родри, – напомнила она. – Ты пойдешь?

– Не могу. Один из нас должен оставаться здесь, на страже. Было глупо с моей стороны уходить, пока ты спала.

– Но я никогда не видела его во плоти. Твои воспоминания не помогут мне отыскать его мысленно!

– Верно… – он задумался, но не надолго. – Направь свои мысли на поиск свистка. Ты ведь держала его в руках!

– Хорошо. Теперь давай я попробую, получится ли у меня?

Получилось отлично: стоило ей представить себе костяной свисток, как в мыслях ее возник образ Родри. Но она порадовалась собственной предосторожности: хорошо, что она не отправилась в Дэверри без предварительной разведки! В ее видении предстал каменный замок далеко к востоку от эльфийских земель, исхлестанный холодным, колючим дождем. В большом зале было полно народу, почти все – вооруженные мужчины. Свисток проявился в углу у стены – Родри держал его в руке, но сам был виден плохо, вероятно, потому, что Даландра никогда не встречалась с ним наяву, только в видениях на протяжении многих лет. Насколько она могла судить, Родри показывал свисток местному барду, а тот отрицательно качал головой, давая понять, что сей предмет ему неизвестен.

Поскольку эльфов в зале не обнаружилось, так же как и ни одного человека с золотой аурой чародея, Даландра решилась усилить сосредоточение и добилась впечатления, будто она стоит рядом с Родри. В этой позиции она разглядела подробно и его самого, и того белокурого паренька, которого Эвандар назвал Ираэном. На языке Дэверри слово это означало просто «железо», а потому не могло быть ничем, кроме прозвища. Бард, почтенный пожилой человек, поставил на пол свою арфу, взял у Родри свисток и повертел, рассматривая.

Внезапно Даландра уловила в своем поле зрения голубую вспышку эфирного света.

Возле очага возникла фигура, формой и размером схожая с человеческой, но покрытая коротким серо-голубым мехом; голова, приплюснутая и вытянутая, напоминала морду барсука. Одежда на этом нелепом создании тоже лишь приблизительно походила на человеческую: коричневые шерстяные штаны короткие, до колен, полотняная рубаха, почти такая же, как носят мужчины в Дэверри, но без рукавов и воротника, зато на шее поблескивал золотой торк. Повертев головой налево и направо, существо выпрямилось и медленно двинулось через зал в сторону Родри. Никто не обращал на него внимания, вероятно, просто не видели: то и дело люди едва не натыкались на него, но существо вовремя отскакивало в сторону.

Зато Родри обнаружил его сразу: он развернулся, громко закричал и указал рукою прямо на мохнатую тварь. Даландра забыла, что он – полуэльф, и потому обладает врожденной способностью этого племени различать эфирные формы, когда они появляются в материальном мире. Похоже, тварь об этом тоже не подозревала: взвизгнув, она исчезла, оставив после себя облачко эфирной субстанции, похожей на черный дым с неприятным запахом. Визга, скорее всего, тоже никто не расслышал, даже Родри никак не отреагировал. Но озадаченные люди тотчас столпились вокруг него и засыпали вопросами. Наскоро придумав какое-то объяснение, Ираэн, схватив одной рукой костяной свисток, а другой – самого Родри, поспешно вытащил товарища из зала.

Даландра последовала за ними, глядя сверху, чтобы убедиться в окончательном исчезновении твари с мордой барсука, потом прервала видение и взлетела на свою плоскость бытия. Эвандар поджидал ее на прежнем месте у реки. Выслушав ее рассказ, он потемнел, как грозовая туча.

– Значит, скверно идут наши дела, милая, – угрюмо бросил он. – Все именно так, как я опасался. Будь они все прокляты! Шныряют и вынюхивают на моих землях, угрожают человеку, которому я обещал защиту!

– Кто это?

– Темные. Те, кто живет далеко… Значит, война!

Он вскочил и, щелкнув пальцами, вынул из воздуха серебряный рог.

– Постой! А что если я схожу туда и верну костяной свисток?

– Это ничего не решит. Границы нарушены, понимаешь? Главное – это границы!

Вскинув голову, он поднес рог к губами и затрубил. Протяжный призыв рога был и сладкозвучным, и страшным. В мгновение ока дружина, бряцая бронзой и серебром, сотрясая воздух воинственными кличами, окружила своего вождя.

– Граница! – выкрикнул Эвандар. – Они нарушили нашу границу! По коням!

Дружина откликнулась оглушительным криком одобрения и, потрясая копьями, призвала коней. Неведомо откуда явилась толпа слуг, ведя коней, всех до единого белых с красновато-рыжими ушами. Эвандар помог Даландре взобраться в седло, потом вскочил на своего коня и, склонившись к ней, сказал негромко:

– Если дело обернется против нас, любовь моя, спасайся, беги на земли Запада, но, прошу тебя, помни обо мне, хотя бы недолго…

– Я тебя никогда не забуду, – ледяной страх стиснул ей горло. – Но что, по-твоему, может случиться?

– Не знаю, – внезапно он рассмеялся, звонко, по-детски. – Не имею ни малейшего понятия!

Дружина подхватила его смех. Подняв серебряный рог над головою, Эвандар повел своих верных воинов рысью по берегу реки, вверх по течению. Река шумела, бренчала упряжь, звенели кольчуги, и Даландра никак не могла подступить к Эвандару с расспросами; впрочем, она сомневалась, захочет ли он удовлетворить ее любопытство. Ей оставалось лишь скакать вперед да вспоминать ужасные картины войны.

Когда-то давно, сотни лет назад по счету людей и эльфов, хотя в ее восприятии прошло всего несколько лет, ей пришлось применить все свои знания о целебных травах и перевязках после жестокой битвы, когда к повозке, где она устроила лазарет, все несли и несли раненых, и укладывали на дощатый пол, окровавленных и умирающих; час за часом продолжалось это, и уже не было сил держаться на ногах, но и бросить их, беспомощных, а такой нужде она тоже была не в силах.

Ей казалось, что она вновь чует мерзкий запах, что сгустки и полосы запекшейся крови вновь прилипли к ее рукам… Со стоном тряхнула она головою, отгоняя тяжелые воспоминания. Эвандар, мчавшийся впереди, ничего не расслышал.

Река к этому времени уже превратилась в белопенный поток, прорезавший каньон глубиною футов двадцать слева от дороги. Солнце висело справа, багровое, распухшее, словно затянутое дымом большого пожара. Впереди простирались равнины, плоские и бескрайние, как степи Запада, они уходили к горизонту, где застыли, будто остановленная волна, то ли облака, то ли клубы дыма, залитые кроваво-красными светом солнца. Блики этого же жуткого света мерцали и в степи – на копьях и доспехах вражеской армии. Эвандар трижды отрывисто протрубил в рог. Его дружина взвыла. Порыв пыльного ветра донес ответный звук иного рога и вопли врага.

– Оставь нас! – крикнул Эвандар Даландре. – Держись подальше и готовься к бегству!

Дрожа, как от озноба, она подчинилась и, развернув коня, покинула ряды войска. Остановившись у обочины, она следила, как дружина Эвандара проносится мимо. Но все ее страхи и предосторожности оказались напрасны в тот день.

Когда они приблизились к вражескому войску, выстроившемуся на равнине, из рядов рысцой выехал герольд с жезлом, обвитым цветными лентами на дэверрийский манер. Эвандар отдал какой-то приказ, его воины, бряцая оружием, выстроились полукругом у реки. Противники, в черных шлемах и кольчугах, развернулись лицом к ним, но держались на расстоянии. Не в силах сдержать любопытство и страх за жизнь своего возлюбленного, Даландра пустила коня в галоп и догнала Эвандара в тот момент, когда он выехал навстречу герольду. Словно подражая ей, один из вражеских воинов подъехал к герольду, сняв шлем и опустив копье острием вниз.

Когда представители обеих сторон встретились между рядами войск, Даландре пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы сохранить учтивость и сдержать вопль отвращения: хотя с виду и герольд, и его спутник выглядели как люди и одеты были по-людски, лица их были гротескно искажены – у герольда оно распухло и обвисло, кожа висела крупными складками вокруг бородавчатой шеи, а у воина смахивало на лисью морду. Острые уши его и загривок были покрыты рыжеватой шерстью, черные глазки-бусинки поблескивали над вытянутым, острым носом. В довершение всего герольд был еще и лыс, и горбат, но заговорил он по-эльфийски, чисто и музыкально:

– Что привело тебя на поле боя, Эвандар? Мой лорд не совершил ничего дурного ни против тебя, ни против твоих подданных!

– Он поступил дурно, добрый герольд, с человеком, которого я почитаю своим, ради безделушки, случайно оброненной на моей земле, а потому, согласно уговору, принадлежащей мне!

Герольд обернулся к воину, стоявшему за ним, и складки кожи заскрипели, будто рассохшиеся половицы. Воин склонил голову, отвечая на невысказанный вопрос, и пришпорив лошадь, подъехал к герольду. С минуту они с Эвандаром молча рассматривали друг друга; герольд, смертельно побледнев, потихоньку попятился назад. Даландра заметила, что глаза этого древнего создания были розовые и слезились.

– Слова, сказанные тобою, лишены малейшего смысла, – произнес наконец предводитель Темной дружины. – Что это за безделушка?

– Свисток, изготовленный из чьей-то кости, – ответил Эвандар. – Его обронил, несомненно, кто-то из твоих соглядатаев. Я отдал свисток человеку по имени Родри, и вот теперь кто-то из твоих проныр крадется за ним, чтобы вернуть свисток обратно!

– Мне об этом ничего неизвестно. Никогда не владел я костяным свистком и не видел ничего подобного.

Эвандар, прищурившись, пытливо посмотрел на него. Герольд заерзал в седле.

– Скажи мне вот что, – снова заговорил Эвандар. – Приходилось ли тебе когда-либо видеть или принимать услуги от существа, чья голова приплюснута и вытянута, как у барсука, а тело покрыто серым мехом, одетого так, как одевались мужи Дэверри, когда только прибыли на свою новую родину?

– А на какое имя он откликается?

– Не знаю. Но на шее он носит гривну, скрученную из золотого прута.

– Был такой, признаю, но он давно уж не служит мне. Кое-кто из моего народа презрел мою власть и ушел. То же самое, как я слыхал, приключилось и с тобой, Эвандар. – Он усмехнулся, раздвинув темные губы так, что обнажились острые белые клыки. – Кажется, от тебя ушла жена. Или слухи неверны?

– Государь! – воскликнул герольд, становясь между собеседниками. – Если мы прибыли сюда, чтобы предупредить войну, не стоит говорить столь резким тоном!

– Ступай прочь, старик, – ответил воин лисьего образа. – Мы с братом способны договориться сами!

Даландра ахнула: неужели это и есть истинная родня и истинный облик ее возлюбленного? Эвандар, слушая своего противника, так небрежно развалился в седле, так светло улыбался, – он выглядел как настоящий эльф, если не считать невозможного оттенка волос… Нет, она не могла, она отказывалась поверить, что он может принадлежать к другому племени!

Удрученный герольд отступил.

– Женщинам часто надоедают мужчины, – заметил Эвандар, все еще улыбаясь. – Займись своими мятежниками, а я займусь своими. Итак, ты утверждаешь, что наш приятель с острым рыльцем не подчиняется тебе?

– Именно. И он, и некоторые другие оставили меня, заявив, что нашли себе более могущественных покровителей. Поначалу я думал, что они переметнулись к тебе.

– Ничего подобного. Женщина, только что упомянутая, тоже говорила мне о каких-то новых и могущественных друзьях.

Братья (если их действительно можно было так назвать) надолго замолчали, пригнувшись к шеям коней и сверля друг друга взглядами так, словно надеялись прочесть сокровенные тайны. Наконец воин-лис, проворчав нечто неразборчивое, откинулся назад и повернул копье острием вверх.

– Нынче не время для усобиц между нами. Я дам тебе оружие против того бунтовщика.

– Прими мою искреннюю благодарность за это, но оружие прошу вручить вот этой женщине, моей спутнице, ибо именно ей оно понадобится.

Темный воин повернулся к Даландре, словно только что заметил ее присутствие, потом, снова проворчав что-то, бросил ей свое копье. Она поймала его одной рукой и удивилась, какое оно длинное и тяжелое – крепкое дубовое древко, бронзовый наконечник в форме листа, вставленный хвостовиком в дерево и прикрепленный бронзовыми полосами.

– Ты можешь придать ему такую длину, какую пожелаешь, – сказал он и обратился к своему брату: – Прощай, Эвандар, и да будет мир между нами, пока не уладится это дело!

– Прощай, брат. Но я бы хотел, чтобы мир между нами установился раз и навсегда!

Воин-лис только фыркнул в ответ. Одним взмахом руки он велел своему коню развернуться и поскакал к ожидающему войску.

С ревом, подобным шуму воды, прорывающей сухую плотину, все они тотчас унеслись прочь, подняв облако пыли; крики, гиканье, бренчание сбруи и топот копыт смешались в такой шум, что наступившая в конце концов тишина показалась оглушительной. Пыль осела, и не осталось никаких следов вражьего войска, кроме потоптанной и смятой травы. Дружина Эвандара сплотилась вокруг него, обмениваясь тихими выражениями разочарования.

– Мы едем домой! – объявил он. – Далла, это копье, пожалуй, великовато, чтобы ты тащила его в земли людей!

Он протянул к копью руку, щелкнул пальцами и, развернувшись, отправился в обратный путь. Копье в руке Даландры затрепетало, как живое, и сократилось так быстро, что она едва не выронила его. Прижав копье к луке седла, она удерживала его с трудом, пока оно, дергаясь и извиваясь, не превратилось в кинжал. Правда, это был не совсем обыкновенный кинжал – листообразный бронзовый клинок с грубой деревянной рукоятью. Рассмотрев его поближе, Даландра заметила, что бронзовая полоска крепления украшена чеканными фигурками драконов.