Страницы истории (АСТ) - История Османской империи. Видение Османа

Даже после падения Константинополя сохранились несколько осколков Византийской империи. Эти анахроничные образования включали Трапезундскую империю Комнинов, ставшую османским вассалом в 1456 году, и деспотат Морею, совместно управлявшийся Фомой и Димитрием Палеологами. Будучи долгое время вассалом османов, деспотат в течение трех лет был не в состоянии выплачивать дань, пока армия султана Мехмеда не завоевала его в 1458 году. Выплата долга в последнюю минуту не смогла отклонить Мехмеда от его цели, и он двинулся на юг. Коринф сдался после трехмесячной осады, и османское управление распространилось на большую часть Пелопоннеса. Деспот Фома без особого энтузиазма попытался вернуть некоторые из своих бывших владений, но был втянут в войну со своим братом. В 1460 году Мехмед снова лично повел армию, которая к концу года покорила весь Пелопоннес, за исключением нескольких венецианских колоний, оставшихся под контролем османов. Греческие источники того времени сообщают, что дочь Димитрия Елена вошла в женскую половину семейства султана, его гарем, как и Тамара, дочь Георгия Франдзи, летописца правления Мехмеда.

Трапезунд был морским рынком сбыта для торговли Тебриза, столицы Узун Хасана, энергичного лидера племенного союза Аккоюнлу, женатого на принцессе из дома Комнинов. Османские усилия подчинить мусульманские эмираты Малой Азии могли бы показаться несущественными по сравнению с разворачивавшейся в это время борьбой за контроль над восточной Малой Азией. Узун Хасан считал Трапезунд сферой своего влияния и в конце 1460 года отправил в качестве посланника к султану Мехмеду своего племянника, уведомляя, что считает империю своей добычей, и предупреждая султана, чтобы тот не пытался лишать права владения династию Комнинов. Мехмед проигнорировал предупреждение и при поддержке армий своих исламских вассалов Исфендиярогуллары Кастамону и Караманидов в следующем году двинулся на восток с целью захватить этот последний византийский анклав в Малой Азии, слишком маленький, чтобы называть себя империей. Узун Хасан послал войска остановить его наступление, но в первом противоборстве двух честолюбивых правителей успех не сопутствовал ни одной из сторон.

Земли Комининов были отрезаны от внутренних районов Малой Азии высокими, суровыми горами. Янычар, служивший в османской армии в походе на Трапезунд, вспоминает трудности этой кампании: расстояние, враждебное отношение местного населения к продвижению османов в регионе, где крутые, покрытые лесом горы благоприятствовали скорее легким и подвижным, чем тяжеловооруженным воинам, голод и непрекращающийся дождь, который превращал дорогу в грязь. Он рассказывает, как нагруженный золотыми монетами верблюд упал на дорогу, ведущую к городу, рассыпав сокровища повсюду: султан Мехмед приказал всем, кто был в состоянии подобрать кусочки золота, оставить их себе. Но этого стимула было недостаточно:

…прежде чем мы спустились с горы, у нас было много злоключений: земля была вязкой как каша, и янычары были вынуждены нести императора [т. е. султана] на руках в течение всего пути в долину, а нагруженные сокровищами верблюды остались в горах. Император Мехмед умолял янычар попытаться спустить верблюдов в долину, и мы должны были с большим трудом подняться обратно в гору и бились всю ночь, прежде чем спустили их в долину. В тот день император остановился на отдых и отдал янычарам 50 000 золотых слитков, чтобы они разделили их между собой, и повысил жалование центурионов янычар.

Трапезунд сдался после шестидневной осады сухопутными и морскими силами османов. По исламскому закону тех, кто сдавался в бою, следовало отпустить, поэтому изначально императора и его семью пощадили и держали в Эдирне, кроме его дочери Анны, которая вошла в гарем Мехмеда, но казнили двумя годами позже. Некоторые обвиняли в легкой победе османов казначея Трапезунда Георгия Амируца, который вел переговоры о сдаче анклава с османским великим визирем Махмуд-пашой, приходившимся ему двоюродным братом. Амируц продолжил свою карьеру при османском дворе, как и некоторые другие образованные греки и византийские аристократы. Он стал придворным философом и личным секретарем султана; его особой заслугой было слияние воедино разрозненных карт античного греческого географа Птолемея, чей груд был принят за одну из основ исламской и, позднее, османской и европейской картографии. С устранением династии Комнинов из Трапезунда Мехмед завершил объединение под османской властью территорий, которые управлялись Византией из Константинополя до IV крестового похода в 1204 году.

Присоединение морских колоний Венеции все еще оставалось целью османов, поскольку, хотя Венеция и не была в состоянии представлять прямую стратегическую угрозу для османов после того, как они овладели Константинополем, она оставалась серьезной помехой, благодаря сильному флоту. Османо-венецианские отношения всегда омрачали взаимные подозрения, но полномасштабной войны обычно удавалось избежать. Из коммерческих соображений и будучи уверена в том, что остальные крестоносные державы, без сомнения оставят их в изоляции, Венеция не очень стремилась провоцировать османов, пока завоевание Боснии в 1463 году не поставило под угрозу венецианские владения на Адриатике. Другие венецианские колонии, в основном Корфу, Метони, Эвбея и Наксос, стали уязвимыми, когда османы напали на венецианские территории вокруг Нафпактоса (Лепанто), важной базы для осуществления морских операций в Адриатическом море. В надежде, что она сможет найти союзника в лице Венгрии, которой также угрожала потеря Боснии, Венеция объявила войну султану в июле 1463 года.

На ранней стадии войны большая часть Пелопоннеса снова перешла под венецианский контроль. Осенью 1463 года король Венгрии Матиаш Корвин захватил Боснию, а в следующем году его войско разбило армию под командованием Мехмеда, который отступил, узнав, что король снова движется на юг за реку Саву. Папа и герцог Бургундский заключили трехлетнее соглашение о крестовом походе против османов (но это рискованное начинание оказалось недолговечным: к концу 1464 года этот, как и многие другие союзы в истории крестовых походов, распался в результате разногласий).

Хотя венецианцы не смогли отбить у османов остров Лесбос на севере Эгейского моря в том же году, к этому отнеслись как простой неудаче, и Венеция склонялась к тому, чтобы принять мирные предложения верховного визиря Махмуд-паши.

Венеция оставалась проблемой, и не только на Пелопоннесе. Между османской Македонией и венецианскими крепостями на Адриатическом побережье лежал островок независимой Албании Скандербега. После того как Скандербег повторно принял христианство и отказался от клятвы османам, восстав против Мурада II, он добивался латинского покровительства в своем стремлении оставаться независимым от захватчиков-османов. Неаполь был его покровителем с 1451 года, но после смерти короля Альфонсо в 1458 году он снова признал османский суверенитет. Начало венецианско-османской войны в 1463 году дало ему еще один шанс освободиться от османов, и он предложил свои услуги Венеции. После двух лет локальных военных действий Мехмед начал полномасштабную кампанию против Скандербега, и летом 1466 года, всего за 25 дней, османы построили грандиозную крепость Эльбасан в том месте, где основной путь, связывающий османские Балканы с Адриатическим побережьем, бывшая Виа Игнатия, достигает прибрежной равнины. Крепость Скандербега Круя осталась отрезанной, будучи не в состоянии установить контакт по суше с венецианскими силами на побережье. В течение зимы Скандербег искал помощи в Италии, и в следующем году атаковал османов, осаждавших Крую. Это подтолкнуло Мехмеда ко второму наступлению, закончившемуся тем, что вся Албания, за исключением нескольких венецианских сторожевых застав, перешла под господство османов. Сам Скандербег, бывший такое долгое время лидером албанского сопротивления османам, бежал на венецианскую территорию, где умер в 1468 году. Хотя османское управление в этом недружелюбном регионе оставалось слабым, Венгрия и Венеция были более не в состоянии использовать в своих целях непостоянство мелких албанских властителей.

Хотя Мехмед II воспринимается западными историками в основном как автор броска османов в Европу, изрядную часть своего правления он защищал свои восточные границы. Предостережение Мехмеда Узун Хасаном по поводу Трапезунда в 1460 году оказалось пророчеством более агрессивной политики, поскольку вскоре он отправил посла в Венецию с предложением сотрудничества. Самой сильной картой в его колоде было обещание повторить успех Тамерлана и разделить османские владения: Венеция согласилась с тем, что он будет вправе оставить за собой любые территории, которые сможет завоевать в Малой Азии.

К середине XV века давние и непростые отношения между государствами Османов и Караманидов зашли в тупик. Смерть в 1464 году вассала Мехмеда правителя Карамана Ибрахим-бея оставила Караман открытым для соперничающих притязаний османов и Аккоюнлу. Узун Хасан не упустил шанса перехватить инициативу у османов, вторгнувшись в Караман от имени старшего сына Ибрахима Исхака и передав государство ему. И Узун Хасан и Исхак приняли покровительство мамлюков, надеясь на союз против неизбежного ответа Мехмеда, которого не пришлось долго ждать: при поддержке османов другой сын Ибрахима Пир Ахмед вынудил Исхака искать убежища у Узун Хасана. Смерть Исхака вскоре после этого лишила Узун Хасана предлога для вторжения в Караман и на время отложила исполнение его замысла превзойти Тамерлана.

Тем не менее вскоре, когда лучшие силы османской армии были заняты на западных границах империи, Узун Хасан на восточной границе добавлял большие полосы территории к тому, что он получил в результате присоединения земель вражеского племенного союза Каракоюнлу в 1467 году. В последующие два года он установил свою власть в Азербайджане, Ираке, Фарсе, Кирмане и за их пределами, на родине Тимуридов дальше на восток, что радикально изменило положение сил в восточной части Малой Азии и сделало Узун Хасана значительно более серьезным соперником, чем когда он был просто племенным вождем.

В 1468 году Узун Хасан отправил посольство к новому султану малюков Вахид-бею, чтобы заручиться поддержкой мамлюков против османов. Два писателя того времени, венецианский историк Доменико Малипьеро и османский Турсун-бей, сообщают независимо друг от друга о планах отправиться в поход на мамлюкскую Сирию. Тем не менее когда караманский Пир Ахмед не предоставил обязательную помощь этой кампании, Мехмед направил свою армию против Карамана. Неизвестно, что побудило Пир Ахмеда принять такое ошибочное решение, поскольку силы Карамана не могли соперничать с армией Мехмеда, который успешно взял большую часть территории Карамнидов к северу от горного хребта Тавр под свой контроль. Узун Хасан был поглощен своими собственными имперскими замыслами на востоке и не смог вмешаться, чтобы помочь Пир Ахмеду.

С 1469 года, после завоевания земель тимуридского правителя Абу Саида, Узун Хан стал владыкой самых обширных территорий в регионе, наследником Каракоюнлу и государства Тимуридов. Поскольку владения Узун Хасана включали большую часть Ирана и Ирака, а также изрядную часть Малой Азии, он был хозяином империи, соперничающей с империей султана Мехмеда, и в июне того же года он озвучил свои требования на то, чтобы быть единственным легитимным повелителем мусульман в послании к Вахид-бею. Это был вызов как мамлюкам, хранителям мусульманских святынь в Мекке и Медине, к которым всем мусульманам предписывалось совершить паломничество, так и стремлению султана Мехмеда стать лидером мусульманского мира. Даже после завоевания Константинополя Мехмед был за то, чтобы оставить вопросы, связанные с паломничеством, мамлюкам, считая своей обязанностью расширять мусульманские земли в настоящей жизни.

Узун Хасан усилил давление. Он соперничал с Мехмедом как на духовном, так и на светском уровне, говоря в письме к султану в 1471 году о своем недавнем завоевании Шираза в Южном Иране как о «троне халифата». Эта претензия не очень обеспокоила Мехмеда, поскольку права халифа уже давно были неопределенными, но воскрешение Узун Хасаном в памяти призрака Тамерлана тревожило больше. Один из военачальников Узун Хасана написал османскому губернатору Сиваса, проводя сравнение между лидером Аккоюнлу и Тамерланом – он считал Узун Хасана выше по 14 пунктам, которые включали полный набор атрибутов, необходимых для поддержания претензий правителя на легитимность в этой части мира. Узун Хасан привлек к себе интерес, критикуя политические решения османов, такие как взимание с мусульманских соплеменников подушного налога, который должны были платить только немусульмане, насильственное прикрепление племен к земле, чтобы сделать их частью оседлого крестьянства, что было важным аспектом османской политики подчинения восточной Малой Азии. Претензии Узун Хасана на происхождение от древних тюрок были решительным противопоставлением османам, делавшим акцент на свое центрально-азиатское происхождение.

Когда султан Мехмед послал армию против Карамана в 1471 году, Пир Ахмед бежал к Узун Хасану, но туркоманские союзники Пир Ахмеда не смогли защитить от османов перевалы в горах Тавра, а османский флот занял подчиненный Караманидам анклав вокруг порта Аланья в юго-западной части Малой Азии. На следующий год османы захватили крепости Караманидов к востоку от Силифке, расположенного на южном побережье Малой Азии, но на западе их собственный порт Анталья, по свидетельству Малипьеро, «величайший и известнейший морской порт в Азии», был в отместку сожжен венецианским флотом, новым союзником Узун Хасана. Османский порт Измир на западном побережье Малой Азии был также сожжен венецианским флотом, они же спалили Гелиболу в результате дерзкого нападения, разрушившего укрепления на Дарданеллах, так недавно возведенные Мехмедом для защиты Стамбула.

В июле 1472 года Узун Хасан вновь объявил о своем намерении помочь защитить то, что осталось от Карамана, от османов, утверждая, что Мехмед отвел войска и передал контроль над Трапезундом. Как и двор Тамерлана, двор Узун Хасана предоставлял убежище лишенным права владения малоазийским принцам, которые надеялись отвоевать свои бывшие территории под присмотром могущественного покровителя: в это время одним из них был караманский Пир Ахмед, а вторым – племянник Узун Хасана, сын смещенного правителя Синопа, расположенного на северном побережье Малой Азии. До того как покинуть Стамбул, Мехмед узнал, что армия под командованием другого племянника Узун Хасана Юсуфа Мирзы подходит к бывшей османской столице Бурсе, по пути заняв значительные территории в Малой Азии. Превосходящие силы османов заставили их отступить, Юсуф Мирза был схвачен, а бывший с ним Пир Ахмед бежал.

Вторжение Узун Хасана за реку Евфрат, в северные земли мамлюков, в конце 1472 года помогли на короткое время объединиться мамлюкам и османам против него. Возможно, непосредственная причина этого похода была связана с конфликтом, возникшем из-за того, должен ли паланкин мамлюков из Каира или паланкин Узун Хасана (как обладателя бывшей ставки халифата, Багдада) главенствовать на церемонии, связанной с ежегодным паломничеством в Мекку. В результате этого похода Узун Хасан на время получил контроль над перевалами в горах Тавра, ведущими к Средиземному морю, где действовали его венецианские союзники. Агрессивный настрой Узун Хасана давал султану Мехмеду серьезные основания опасаться договора Венции и Аккоюнлу, но, возможно, его предложение Венеции и Венгрии прислать послов в Стамбул для обсуждения мира было лишь уловкой, чтобы изолировать Узун Хасана от его европейских союзников.

Вторжение Узун Хасана в мамлюкскую Сирию в 1472 году привело султана Мехмеда к мысли, что пришло время начать полномасштабную кампанию против правителя Аккоюнлу. 4 августа 1473 года две армии встретились на реке Евфрат, к востоку от Эрзинджана в ничего не решившем сражении, которое стоило османам больших потерь. Неделю спустя, 11 августа, они снова встретились у Башкенда, расположенного в горах на севере; Узун Хасан бежал при появлении османской армии, хорошо вооруженной, в отличие от его собственной, пушками и мушкетами, а его силы были разбиты. Четверть века знакомство османов с оружием эры пороха давало им преимущество над восточными врагами.

Узун Хасан потерял лишь небольшую территорию после своего поражения, а султан Мехмед не развил своей победы. Для османов упорное сопротивление врагов, противостоявших распространению их власти в этом направлении, усложнялось проблемами передвижения при проведении военных операций в суровых районах на восточных границах. Видя, как непросто удержать свои завоевания там, османские военачальники часто отводили войска к более легко обороняемым границам. Поражение Узун Хасана от рук правителя, который, как и он сам, заявлял о божественном покровительстве, оказало серьезное влияние на подрыв его престижа и притязаний, а слава Мехмеда соответственно выросла. Как было заведено, после победы были разосланы письма, извещавшие о его успехе принцев исламского мира. Будучи оружием в пропагандистской войне, эти письма присваивали Мехмеду эпитеты, ранее применявшиеся для Узун Хасана, когда казалось, что его могущество растет. Внутреннее восстание стало прямым следствием поражения Узун Хасана.

Исчезновение Узун Хасана со сцены дало османам возможность присоединить вечно мешающее государство Караман раз и навсегда, и в 1474 году военачальник Гедик («Строитель крепостей») Ахмед-паша был послан с армией завоевать центральные области государства Караманидов, расположенные в горах Тавр, и взять крепость, захваченную Караманидами при содействии их крестоносных союзников. Османская административная политика стремилась понизить племенных вождей до статуса провинциальных всадников и побудить их сторонников селиться в селах и городах, но племенное население Карамана, особенно туркоманы Тургулду и Варсак, неохотно подчинялись новому порядку. Непокорные, они держались в горных неприступных районах и даже в начале следующего столетия избегали османских инспекторов, присылавшихся, когда местная обстановка позволяла оценить облагаемые налогом богатства новой провинции.

Султан Мехмед придавал наибольшее значение развитию своего флота. С самого начала своего существования османы и другие малоазийские эмираты использовали моря как линию обороны. Впервые османы построили верфи, когда завладели побережьем Мраморного моря в середине XIV века; после того как они переправились во Фракию, необходимость защиты от венецианцев придала морской теме дополнительную безотлагательность. К большой верфи в Гелиболу в 90-е годы XIV века были добавлены верфи в эмиратах малоазийского побережья Эгейского моря, после того как они были захвачены османами. Но хотя османский флот постепенно стал брать верх над венецианским и генуэзским флотами в прибрежных водах и мог осуществлять наступательные военные экспедиции на большие расстояния, он не мог соперничать с военными кораблями этих двух торговых держав в ближнем бою в открытом море. После взятия Константинополя султан Мехмед построил большую верфь в Золотом Роге, использовав флот построенных на ней военных кораблей для того, чтобы установить контроль над бассейном Черного моря, а также перенести свои честолюбивые замыслы еще дальше, за Средиземное море. Новый, устанавливавшийся баланс сил требовал гибкости, и Мехмед вынужден был столкнуться с проблемой защиты османского могущества на как никогда обширных территориях, как на суше, так и на море.

В 1475 году армада под командованием Гедика Ахмед-паши, бывшего тогда великим визирем, отправилась в Крым и заняла Кафу и другие генуэзские владения, а также венецианский порт в Тане. После установления своего присутствия в Крыму небольшой османский флот отплыл в северо-восточную часть Черного моря и захватил крепость Куба, на выходе в Азовское море, и Анапу на побережье к востоку от Крыма, у их латинских властителей. Южная часть Крымского полуострова стала османской провинцией, которая, вероятно, включала Тану (ныне Азов), Кубу и Анапу. В 1478 году, по окончании двенадцатилетней борьбы за престолонаследие между сыновьями хана Хаджи Гирея, оставшиеся крымские земли приняли османское господство с Менгли Гиреем в качестве хана.

Присоединение территории Османской империей нередко было вызвано внутренней борьбой между претендентами на трон вассального государства, как это случилось, когда соперничество между наследниками властителя Карамана Ибрагим-бея после его смерти в 1464 году ускорило прямое османское вторжение и приблизило конец независимости Караманидов; разногласия в независимых еще на тот момент государствах также характеризовали османов как самую могущественную державу в регионе, способную вмешиваться и навязывать вассальную зависимость.

Татары держались особняком от других османских вассалов, благодаря своему происхождению от Чингиз-хана; об этом говорит тот факт, что, в то время как другие вассалы платили дань султану, татарский хан получал ежегодное денежное содержание и другие вознаграждения, в знак признания его уникального статуса. Татарам было чем отплатить: их всадники вызывали восхищение своей скоростью и ловкостью, и играли важную роль в походах османской армии на западе и на востоке.

После падения Константинополя и закрепления на проливах османы стали сильнейшей державой в бассейне Черного моря. Видимо, они понимали, что пытаться завоевать безграничные, засушливые степи к северу от Черного моря было бы нереально, и в последующие годы они активно захватывали латинские торговые колонии, расположенные в стратегических местах вокруг побережья, чтобы оттуда контролировать проходящую через них торговлю. После того как Крым стал зависимым от османов, их влияние на происходящее в северном черноморском регионе и способность манипулировать им в своих интересах возросли.

После того как султан Мехмед поэтапно осуществил свои цели на западе, османская территория все больше превращалась в единый блок, за исключением нескольких изолированных крепостей, остававшихся в руках врага. Хотя попытки Мехмеда покорить Нафпактос закончились неудачей, Круя и Скутари в северной Албании сдались османам в 1478 и 1479 годах соответственно, последняя несмотря на стойкое сопротивление ее венецианского гарнизона. Нападения на Венецию, предназначенные для того чтобы предвосхитить любые военные операции Венеции на северо-западной границе Османской империи, все больше и больше принимали форму опустошительных набегов, которые в середине 40-х годов XV века глубоко проникали в область Фриули по направлению к самому городу. Смерть Узун Хасана в 1478 году повлияла на решение Венеции просить мира, который был заключен в 1479 году. На последней стадии военных действий Ионические острова, которыми владела семья Токко, вассалы короля Неаполя, были захвачены османами. После заключения мира с Венецией османские набеги приняли новое направление, в Трансильванию и южную часть современной Австрии. Эти нападения осуществлялись нерегулярной легкой кавалерией, которая называлась акынджи, получавшей в качестве вознаграждения львиную долю награбленной добычи. Будучи в правление Мехмеда существенной составляющей османских войск, они насчитывали около 50 000 человек, как мусульман, так и христиан.

Однако самыми дерзкими были крупные морские операции, предпринимаемые против рыцарей-госпитальеров ордена святого Иоанна на острове Родос в восточной части Средиземного моря и против королевства Неаполь в городе Отранто на побережье Италии летом 1480 года. Родос был одним из самых опасных из сохранившихся латинских аванпостов в южных морях османов, и в глазах османов – анахронизмом; кроме того, он помогал Венеции в недавней войне. Помимо досаждавшего уровня пиратства, стратегическое расположение острова на морском пути из Стамбула в Египет давало Мехмеду достаточные основания, чтобы хотеть завоевать его. Теперь османы чувствовали себя в море так же уверенно, как и их средиземноморские соседи, а захват Родоса считался необходимым подготовительным мероприятием для морских операций против Египта и Сирии в поддержку сухопутного захвата мамлюкских территорий, который, по словам Турсун-бея, султан планировал. Но осада, комбинированная морская и сухопутная операция и суровое испытание для флота султана Мехмеда, окончилась неудачей. Рыцари уже давно ждали осады, и соответственно усилили оборонительные укрепления острова. Османским флотом командовал византийский вероотступник Месих-паша. 23 мая он вошел в гавань Мармариса, расположенного на малоазийском побережье напротив Родоса, переправил армию в 63 000 воинов, которая пришла по суше из Стамбула, на остров, и встал лагерем в виду города. После двух неудачных атак османские пушки и мортиры обстреляли город, а минеры подвели подкопы. Защитники продолжали сопротивление и отвергли мирное предложение Месих-паши. Следующая османская атака 28 июля была неудачной, и осаждавшие отступили с большими потерями. В середине августа два корабля, посланные на помощь рыцарям королем Неаполя Ферранте, привезли на остров новость о том, что папа обещал прислать помощь. Это заставило Месих-пашу погрузить свое войско на корабли и отплыть в обратно в Стамбул.

В то самое время, когда два корабля Ферранте плыли на помощь рыцарям, османский флот под командованием Гедик Ахмед-паши отплыл из Влёры (Валона), порта на юге Адриатического моря, чтобы напасть на неаполитанские территории. Крепость Отранто, лишь в одном дне пути (по морю), пала через две недели. Прибытие османских войск на землю Италии вызвало шквал дипломатической активности между итальянскими государствами, которые, похоже, были готовы на этот раз забыть о своих распрях и объединиться для совместной защиты. Была ли та атака на южное побережье Италии первым шагом к осуществлению замысла захватить резиденцию пап в Риме, остается предметом догадок, поскольку Мехмед умер, прежде чем его намерения стали ясны. Среди титулов, на которые претендовал султан Мехмед, был титул «римского цезаря», что указывало на его стремление унаследовать мантию византийского императора на уровне ее величия при Константине и Юстиниане; или же это должно было означать, что у него были планы, касавшиеся самого Рима, что спорно. После Константинополя завоевание Рима представлялось самым большим призом. Если целью Мехмеда был Рим, удивительно, что об этом не упоминает Ашикпашазаде, летописец, бывший решительным сторонником священной войны, и лишь вскользь упоминается в других летописях, составленных в XV веке. И наконец, Мехмед не пытался сохранить свой плацдарм на Апеннинском полуострове, что он должен был сделать, если в действительности имел планы на Рим: в следующем году он отправился на восток, а не на запад.

В последние дни апреля 1481 года султан Мехмед переправился через Босфор на место смотра армии в Ускюдаре, готовый повести ее через Малую Азию. 3 мая, всего через один переход, в местечке около Малтепе, известном как «Луг султана», он умер в возрасте 49 лет, возможно, от осложнений, вызванных подагрой. Хотя было известно, что у султана слабое здоровье, его смерть была неожиданной, и он не назначил преемника. Его соображения по этому поводу содержались в своде законов, которые он провозгласил несколькими годами ранее, и где он дал официальное одобрение братоубийства, заявив, что кто бы из его сыновей ни стал султаном, он вправе избавиться от остальных «ради благого порядка на земле».

Средний сын султана Мехмеда Мустафа был его фаворитом, но Мустафа заболел и умер в 1474 году, управляя только что завоеванной провинцией Караман из своей резиденции в Конье. В живых оставались двое сыновей: Баязид, который был принцем-правителем Амасьи, и Джем, ставший преемником Мустафы в Конье.

За 30 лет своего правления султан Мехмед выиграл достаточно кампаний. Созданная им Османская империя простиралась на суше и на море, расположенная на пересечении важнейших торговых путей того времени. Умирающий и обезлюдевший византийский Константинополь был превращен в процветающую столицу территорий, включавших Балканский полуостров до Адриатического моря на западе, линии Дунай – Сава на севере и большую часть Малой Азии. Побережье Черного моря очерчивало относительно безопасную границу, за которой в то время не было государств, способных оспаривать османское могущество. Враги все еще угрожали на востоке и западе, но в пределах государства Мехмеда мир между народами, входящими в османское государство, обеспечивал такой уровень внутренней безопасности, который нарушали только локальные разбойничьи нападения на суше и пираты на море.

Власть над портами Черного моря давала контроль над торговлей с обширными степными районами внутри континента, простиравшимися до Польши, Литвы, Московии и Ирана, который, будучи в прошлом важным торговым партнером Генуи и Венеции, теперь способствовал османскому процветанию. Шелк привозили из северных провинций Ирана в Бурсу, основную торговую базу османов, большая его часть отправлялась в итальянские государства, в виде шелка-сырца или шелковой ткани, сотканной в Бурсе. Еще одним предметом роскоши, импортировавшимся итальянцами, был мохер из шерсти ангорских коз, в то время как на деньги, вырученные от продажи шелка, иранские купцы покупали шерстяные ткани, экспортируемые из Европы. Специи из Индии и Аравии везли на Запад или для османов. Изучение таможенных книг Феодосии и Крыма, относящихся к периоду вскоре после смерти султана Мехмеда, когда с захватом дунайского порта Килия и днестровского порта Белгород в 1484 году и признанием Молдавией вассальной зависимости Черное море стало фактически «Османским озером», показывает ассортимент товаров, которыми торговали: хлопок и изделия из хлопка, изделия из шелка, шерстяные ткани, зерно, фрукты и древесина, необработанные полезные ископаемые и металлические изделия, кожи и шкуры, специи, сахар и мед, красители и квасцы.

Завладев столицей империи, османы разработали дворцовый церемониал. Московиты, торгуя в основном через Феодосию, привозили роскошные меха, такие как соболь, горностай, черная лисица и рысь, использовавшиеся для отделки прекрасных мантий, которые носили при дворе и жаловались султаном высоким сановникам в знак его высочайшего расположения. Соколиная охота была в такой же мере забавой султанов, как и королей, и этих птиц также поставляли к османскому двору из степей. Также процветала торговля рабами: до этого спорадические набеги крымских татар стали более регулярными, поскольку они совершали их в южную Польшу и Литву, для того чтобы удовлетворить потребность османского невольничьего рынка с выгодой для себя – например, один источник дает цифру в 18 000 пленников, захваченных татарами в Польше во время их первого большого набега в 1468 году, а в последующие годы эта цифра могла увеличиться на тысячи.