Стрелы любви

В этот миг пламя ярко вспыхнуло, осветив комнату, и Мелисса увидела оружие, лежавшее на столике возле кровати.

Не думая, что делает, она машинально схватила пистолет.

Предчувствие подсказывало ей, что опасность совсем близко. Сжимая в одной руке пистолет, Мелисса протянула другую к герцогу, чтобы разбудить его.

В этот миг деревянная панель возле камина бесшумно отодвинулась, и в открывшемся проеме показался человек.

Мелисса увидела, что он поднимает руку, и, скорее почувствовав, чем увидев, что он собирается сделать, направила на него пистолет и нажала курок.

Пистолет дрогнул в руке, и выстрел оглушил Мелиссу. Человек в проеме стоял неподвижно, и Мелисса с ужасом подумала, что промахнулась. Но вот он покачнулся, накренился вперед и в сторону и медленно опустился на колени, а потом упал, уткнувшись лицом в ковер.

Мелисса стояла будто громом пораженная, тупо глядя на безжизненное тело и дымящийся пистолет в своей руке. В ушах ее еще отдавался грохот выстрела.

Герцог сел на кровати и что-то сказал, но Мелисса не расслышала его слов — уши словно заложило после выстрела. Накинув халат, герцог встал, наклонился над распростертым на полу неподвижным телом и снова обернулся к жене.

— Иди к себе, Мелисса, — приказал он. — Никого не зови. Ничего не рассказывай. Я не хочу, чтобы ты была замешана в этом деле.

— Я… я убила его! — В этих словах звучал не вопрос, а утверждение.

— Слушайся меня, Мелисса, — твердо приказал герцог. — Иди к себе и запри дверь. Я скоро приду.

Обняв Мелиссу за плечи, он подвел ее к двери и мягко, но решительно подтолкнул к выходу. Она оказалась в темном коридорчике, и дверь за ней закрылась.

Медленно, словно сомнамбула, Мелисса побрела к себе. Войдя в спальню, она захлопнула дверь и закрыла лицо руками, пытаясь унять сотрясавшую ее тело дрожь.

Мысли ее путались; все было как в тумане. Одно она знала точно: она убила человека. И этим спасла герцога.

Мелисса сжала голову ладонями. Она спасла его! Почувствовала опасность и пришла, чтобы его предупредить. Если бы она не послушалась своего инстинкта… Боже, тогда герцог был бы мертв!

Мелисса не видела, какое оружие держал в руке незнакомец — скорее всего револьвер. И, хотя она и не разглядела его лица, но была уверена, что убила Жерве Байрама.

Трудно поверить, что Жерве нет в живых. Но одно Мелисса знала точно: если бы погиб герцог, жизнь ее потеряла бы всякий смысл.

И вдруг Мелисса поняла — поняла так ясно, как будто это было написано на стене огненными буквами, — почему предчувствие предупредило ее об опасности.

Она любит герцога!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Текли тягостные минуты ожидания. Герцога все не было.

Мелисса, охваченная тревогой, стояла у открытого окна, даже не накинув халата. Становилось все холоднее — но Мелисса не замечала ночной свежести.

Герцог все не появлялся. Предположения одно хуже другого роились в голове Мелиссы. Что, если Жерве остался жив? И когда герцог наклонился над ним, он поднял пистолет и выстрелил? Правда, Мелисса не слышала выстрела — но во дворце такие толстые стены… Может быть, герцог лежит сейчас, истекая кровью, и напрасно ждет помощи…

Мелисса прислушалась, но не различила ни звуков, ни голосов. Мысль ее потекла по другому пути. Что, если выстрел разбудил прислугу? Тогда герцогу не удастся скрыть происшедшее. Придется вызывать констебля; начнется следствие; случившееся попадет в газеты…

Мелисса не сомневалась, что герцог возьмет вину на себя, не желая вовлекать в эту историю свою молодую жену. Скажет, что сам застрелил Жерве, приняв его за грабителя.

Боже, какой поднимется шум! Всем известно, что Жерве был не в ладах с дядюшкой. Зачем, станут спрашивать люди, он проник во дворец ночью по подземному ходу? Не иначе как задумал что-то недоброе!

У каждой семьи есть свои «скелеты в шкафу». Нет ничего хуже, чем когда тяжелые или позорные семейные тайны выплывают на свет и становятся предметом газетных сплетен. Для герцога, который превыше всего ставит честь своего рода, это будет страшным ударом. Довольно с него скандальной женитьбы лорда Рудольфа…

Мелисса представила себе заголовки газет: «Герцог Олдвик убивает своего племянника!»… Нет, даже думать об этом страшно.

И все же Мелисса чувствовала огромное облегчение. Облегчение от того, что Жерве не удалось исполнить задуманное.

Но точно ли не удалось? И снова Мелисса задрожала при мысли, что Жерве мог ранить или убить герцога.

Любовь вытеснила из сердца Мелиссы все другие заботы. Она любила герцога так, как никого и никогда на свете.

— Я люблю его! Люблю! — шептала она в ночной тишине.

С раннего детства перед глазами у Мелиссы был живой пример любви — ее отец и мать. Почему, когда они смотрели друг на друга, глаза их загорались каким-то особым светом? Почему мама бежала к воротам, словно девчонка, когда папа возвращался с охоты? Почему, когда папа разговаривал с мамой, его грубоватый голос становился таким мягким и нежным? «Потому что мы любим друг друга», — отвечали девочке отец и мать. «Но что это значит?» — не понимала маленькая Мелисса. Она ведь тоже любит и папу, и маму, и своих кукол… «Вырастешь — поймешь», — отвечали родители, и Мелисса мечтала поскорее вырасти, чтобы узнать эту чудесную тайну.

Настала пора отрочества — время мечтать о любви. Целыми днями бродила девушка по пустынным аллеям парка: сладкие грезы волновали ее грудь. Словно наяву она видела, как отец вводит ее в храм, где ждет у алтаря Он — единственный, кому Мелисса отдаст сердце…

Но все получилось совсем не так, как ожидала Мелисса. В нарушение обычая, отец не отдал ее жениху. И сама их свадьба мало напоминала торжественную брачную церемонию, совершаемую в присутствии многочисленных родных и друзей. Основой их брака была не любовь, а взаимовыгодная сделка. И что это за семья, где муж и жена остаются «просто друзьями»?

Так думала Мелисса, не подозревая о своих истинных чувствах. Да, она восхищалась герцогом, а от общения с ним получала истинное наслаждение. Как интересно им было друг с другом! Сколько общего находили они в своих взглядах и мнениях! Однако в остальном герцог оставался все таким же — холодным, отчужденным…

Но теперь Мелисса знала, почему один вид герцога вызывает в ее душе такое сладкое волнение, почему ей никогда не надоедает разговаривать с ним или просто смотреть на него. Она влюблена! Она любит!

Как хотела Мелисса оказаться в его объятиях! Рядом с ним она чувствовала себя такой спокойной, уверенной… и счастливой.

Снова и снова Мелисса вспоминала свой поцелуй, когда она коснулась губами его щеки в благодарность за подарок, — единственный их поцелуй.

Обручальное кольцо, подаренное герцогом, она не снимала ни днем, ни ночью — вот и сейчас оно сияло в колеблющемся свете свечи, словно обещало, что когда-нибудь Мелисса найдет свое счастье.

Когда-нибудь… Но сейчас Мелисса была напугана, как никогда в жизни. Она боялась не за себя, а за любимого. Жерве при жизни причинял герцогу немало неприятностей: но, кажется, еще больше способен был причинить их после смерти. Что, если герцога арестуют за убийство? Дело передадут в суд, и среди присяжных найдутся недалекие и кичливые люди, для которых нет большего удовольствия, чем к месту и не к месту проявлять свою власть. А если уж к ним в руки попадет гордый аристократ…

«Я должна сказать всю правду, — прошептала Мелисса. — Признаться, что это сделала я. Герцог не виноват… только я».

Мелисса понимала, что честь герцога не позволит ему упоминать ее имя в связи с этим убийством. Но сердце Мелиссы не могло примириться с такой несправедливостью.

«Какая разница, что будет со мной? — думала она. — Но на нем не должно остаться ни одного пятна».

Пусть его даже не обвинят в убийстве, но всегда найдутся люди, которые скажут, что смерть беспутного племянника была герцогу выгодна. Или начнут строить предположения о том, зачем герцог держал у кровати заряженный пистолет. Мелисса почти слышала насмешливые голоса, раздающиеся в лондонских салонах и клубах:

— Не правда ли, герцог очень кстати принял племянника за грабителя? И какое совпадение, что под рукой у него оказался пистолет!

— Неужели его светлость стреляет в любого, кто осмелится потревожить его сон? Или только в родственников?

Мелисса не должна этого допустить. У нее есть только один выход: сказать правду. Признаться во всем.

Но где же герцог?

Мелисса беспокойно мерила шагами комнату. Она готова была нарушить приказ и вернуться в спальню мужа. Она не могла больше ждать.

Мелисса прислушивалась — но не слышала ничего, кроме угрюмых завываний ветра в трубе.

— Где же он? Что он делает? — тревожно шептала она.

Неужели он не понимает, что она чувствует? Не говоря уже обо всем прочем, она только что убила человека!

Господи, прошел уже почти час с той минуты, когда герцог вывел ее из своей спальни! «Я не хочу, чтобы ты была замешана в этом деле», — сказал он, и в голосе его звучала сила, которой невозможно было не подчиниться. Но на этот раз Мелисса ослушается мужа! Она спасла его один раз — от убийцы, проникшего в его спальню с ножом за поясом. Спасла второй раз — от пули Жерве.

«И теперь, — думала Мелисса, — я спасу герцога в третий раз. Спасу от скандала, от позора, от грязи на его честном имени. Я готова на все. Пусть я погибну — не страшно; ведь я люблю его, люблю всем сердцем!»

Снова и снова она вспоминала его величие, властность, непреклонную волю. Но Мелисса знала, что он может быть и иным: добрым и нежным… Он уверен, ему не придется за нее краснеть, — так, успокаивая ее, сказал он совсем недавно. А теперь? Что она совершила — подвиг или преступление? Будет ли он гордиться ею или ее презирать?

Мысли Мелиссы путались. Одно она знала точно: герцог защитил ее от Дэна Торпа, и теперь она должна ответить тем же. Она защитит его, потому что любит.

Часы на камине пробили час. Их тихий мелодичный звон нарушил ночную тишину, и Мелисса едва не вскрикнула от неожиданности.

Час ночи! Что бы ни говорил герцог, Meлиссе придется его ослушаться. Она пойдет к нему и выяснит, что случилось.

Мелисса уже направилась к выходу — и в этот миг дверь распахнулась, и на пороге спальни показалась темная мужская фигура. Мелисса застыла на месте, вглядываясь в ночного гостя расширенными от страха глазами.

Это был герцог, спокойный, как всегда. Мелисса бросилась к нему и замерла у него на груди.

— Что случилось? — восклицала она. — Где ты был? Я думала, ты никогда не вернешься! Я так боялась, что он тебя ранил! С тобой все в порядке?

Герцог сжал ее в объятиях.

— Все хорошо, Мелисса, успокойся, — тихо ответил он. — Жерве мертв, а ты снова спасла мне жизнь.

Напряжение этой ночи было слишком сильно для Мелиссы, и радостная весть стала последней каплей. Девушка разрыдалась.

— Я должна рассказать правду! — восклицала она сквозь слезы. — Я не хочу, чтобы ты брал вину на себя…

Герцог крепче прижал ее к себе.

— Все хорошо, — повторил он.

— Нет… нет… я должна рассказать… пусть меня даже судят и посадят в тюрьму…

Никакого суда не будет, — ответил герцог. Затем он добавил — и в голосе его слышалась нежная забота: — Ты совсем замерзла! Почему ты не легла?

Мелисса не отвечала — рыдания не давали ей говорить. Герцог поднял ее на руки, перенес через комнату, уложил в постель и хотел отойти, но Мелисса вцепилась в него.

— Не уходи! — всхлипнула она.

Мелисса едва понимала, что говорит: она не хотела отпускать его туда, где ему, может быть, угрожает опасность.

— Я останусь, — ответил герцог. — Только зажгу свет.

Он уложил ее на подушку, зажег свечу и поднес ее к дровам в камине. Весело вспыхнуло пламя, разгоняя по углам тени. Герцог закрыл окно, затем подошел к кровати и несколько секунд стоял возле нее, пристально вглядываясь в Мелиссу.

Она рыдала, уткнувшись лицом в подушку, и герцог видел только рассыпанные по плечам белокурые волосы.

Герцог заметил, что она все еще дрожит от холода. Поколебавшись одно мгновение, он задул свечу, скинул халат и лег рядом с ней, сжав ее в объятиях. Мелисса на миг замерла, затем всхлипнула и прижалась к нему.

— Мелисса, хочешь, я расскажу тебе, что случилось? — тихо спросил он.

Сквозь тонкую ночную рубашку он ощущал дрожь ее тела. Но теперь она дрожала не только от холода.

— Ты сказал, что… суда не будет, — прошептала она прерывающимся от рыданий голосом. — Ты… уверен?

— Совершенно уверен, — ответил герцог. — И, как я сказал, ты не будешь замешана в этом деле.

— Но я уже… уже замешана, — ответила Мелисса. — Я убила его!

— Чтобы спасти меня, — ответил герцог, — и я тебе за это безмерно благодарен. Но прежде позволь объяснить, почему никому не придет в голову связать смерть Жерве ни с тобой, ни со мной.

— Я так и знала, что это Жерве, — тихо прошептала Мелисса.

— Расскажешь мне потом, как ты об этом догадалась, — ответил герцог, — но прежде послушай, почему я заставил тебя так долго ждать.

Мелисса уже не плакала, но по-прежнему прижималась к плечу герцога.

— Ты попала ему прямо в сердце, — начал герцог, — и он умер мгновенно. Я вынес его тело через тот же подземный ход, по которому Жерве проник в спальню. Потайной ход заканчивается в глухом лесу позади часовни.

Мелисса внимательно слушала. Ей вспомнилась пропавшая из библиотеки книга, — значит, она не ошиблась и в этом.

— В этот поздний час в лесу никого не было, — продолжал герцог. — Я отнес его подальше, уложил на поляне и вложил ему в руку пистолет, из которого ты стреляла. Тот, который он принес с собой, я оставил в спальне.

— Я знала, что у него был пистолет, — снова прошептала Мелисса.

— Как ты и предвидела, — продолжал герцог, — он хотел застрелить меня и скрыться через подземный ход. Никто не догадался бы, что он связан с преступлением.

Мелисса вздохнула, но не прерывала мужа. Он продолжал:

— Недалеко оттуда, как я и ожидал, была привязана лошадь Жерве.

— Его… найдут? — спросила Мелисса.

— Конечно, найдут, — ответил герцог, — и все обстоятельства укажут на то, что он покончил с собой.

— И ты думаешь, что власти поверят в это? — спросила Мелисса.

Думаю, да, — ответил герцог. — Кроме того, местный доктор — друг нашей семьи, а меня знает с рождения. Я объясню ему, что произошел несчастный случай, и он сделает все, чтобы избежать скандала. Жерве будет похоронен так, как подобает члену семьи Байрамов, — добавил герцог, и в голосе его Мелиссе послышались циничные нотки.

— Значит, ты в безопасности? — спросила она, вздохнув с облегчением.

— Благодаря тебе, — ответил герцог. — А теперь объясни, как ты узнала, что мне грозит опасность? Почему пришла ко мне в спальню? Ведь в этот раз ты не могла увидеть убийцу!

Мелисса помолчала, вспомнив свою необъяснимую тревогу и не зная, как объяснить свое состояние.

— Три раза в жизни, — тихо начала она, — я предчувствовала, что должно произойти что-то страшное или трагическое.

— Как же это происходит? — с любопытством спросил герцог.

— Даже не знаю, как сказать… Я просто знаю… где-то в глубине сердца знаю, что приближается беда. И это чувство так сильно, что я не могу ему сопротивляться. Первый раз это случилось, когда опасность грозила моей няне; второй — когда умерла мама; третий — когда погибли родители Черил. Все это — люди, которых я… которые были мне дороги.

С языка ее едва не сорвалось другое слово — слово, слишком откровенно говорившее о ее чувствах.

— Дороги? — внимательно глядя на нее, повторил герцог. — Мелисса, мне кажется, ты хотела сказать что-то другое.

Она ничего не ответила и потупилась.

— Скажи мне правду, Мелисса, — вновь заговорил он. — Что ты хотела сказать? Что ты чувствовала ко всем этим людям? Может быть, то же самое, что чувствуешь ко мне?

Мелисса молчала.

— Может быть, ты… — тихо спросил он. — Ты любишь меня, Мелисса?

Она напряглась, словно хотела высвободиться из его объятий.

— Да, — прошептала она, — я люблю тебя, но… пожалуйста, не беспокойся… Я знаю, что ты меня не любишь… но ты же сам хотел, чтобы я…

Герцог сжал Мелиссу в объятиях так, что у нее перехватило дыхание, и ответил:

— Милая, почему ты считаешь, что я тебя не люблю? Я полюбил тебя с первого взгляда!

Мелисса застыла от изумления. Не сразу она подняла голову и взглянула на него.

Свет камина ярко освещал лицо герцога, и Мелисса увидела в его глазах то выражение, которое нельзя было спутать ни с чем.

— Ты меня любишь? — спросила она. — Но ты никогда не говорил…

— Я полюбил тебя в нашу первую встречу, когда ты пыталась выдать себя за горничную, — кивнул герцог. — Тогда я понял, что никогда еще не видел такого прекрасного, нежного, чистого создания!

Я боролся со своей любовью, — продолжал он с улыбкой, — но она, как твое предчувствие, так сильна, что ей невозможно сопротивляться. А я ведь думал, что никогда больше не полюблю! Я поклялся, что, несмотря ни на какие искушения, не открою душу женщине и не позволю еще раз себя унизить.

— Но ты все же полюбил меня? — замирая от счастья, спросила Мелисса.

— Я повторял, что любовь — обман, мимолетное плотское желание, возведенное на пьедестал не в меру чувствительными поэтами, — но не мог убедить даже самого себя. Сердце мое пылало любовью к тебе.

— И ты… женился на мне, — произнесла Мелисса.

Когда этот грубиян оскорбил тебя, — ответил герцог, — я понял, что больше не могу противиться своему сердцу. Ты должна быть моей, чтобы ни один другой мужчина не смел прикоснуться к тебе.

Мелисса вздрогнула и вновь спрятала голову у него на плече. Сердца их бились в унисон, и только сейчас Мелисса осознала, как близки они друг к другу.

— Ты… ты правда меня любишь? — робко, по-детски спросила она.

— Я люблю тебя так, как никогда никого не любил, — ответил герцог. — Теперь я понимаю: то, что я считал любовью, было лишь незрелой юношеской влюбленностью. А теперь я — взрослый мужчина, Мелисса, и люблю тебя как мужчина!

Голос его задрожал от сдерживаемой страсти.

— Я люблю не только твою красоту, — продолжал он, — не только прекрасное лицо, нежный голос, изящество движений. Я восхищаюсь твоим умом и невероятной храбростью. Мелисса, ты дважды спасла мне жизнь, — голос его потеплел. — Теперь я — твой вечный должник.

Мелисса подняла голову и взглянула ему в лицо.

— Я так боялась, что он… что он тебя ранит.

— Ранить меня можешь только ты, — с улыбкой ответил герцог. — Своим равнодушием.

— Но я люблю тебя! — воскликнула Мелисса. — Люблю всем сердцем, всей душой! Я никогда не думала, что любовь бывает такой… такой захватывающей, что она причиняет такую боль… и такую радость.

— Милая моя! — нежно воскликнул герцог.

Он долго смотрел на нее, затем добавил:

— Меня беспокоит только одно. Мелисса, ты не думаешь, что я слишком стар для тебя?

— Нет, что ты! — воскликнула Мелисса.

— Ты уверена?

— Конечно! Какая разница, сколько тебе лет? Ты такой… такой замечательный…

Герцог нежно взял ее за подбородок, всмотрелся в лицо — в глазах его плясали озорные смешинки — и сказал:

— Что ж, кажется, «темная лошадка» меня не подвела.

— Я не могу в это поверить, — прошептала Мелисса. — Я так рада… так рада, что ты оказался прав!

— И ты тоже, — заметил герцог. — Помнишь, ты говорила, что и мне не миновать стрелы Купидона?

Мне до сих пор не верится, — прошептала Мелисса. — Я молилась о том, чтобы сделать тебя счастливым, но никогда и подумать не могла, что ты… что ты меня действительно полюбишь!

— Ты молилась обо мне? — мягко спросил герцог.

— Сегодня в часовне, — ответила Мелисса. — И мне показалось… что раздался какой-то голос. Он сказал, что я должна дать тебе любовь.

— И ты готова?

— Да, — твердо ответила Мелисса.

Медленно, боясь неосторожным движением напугать ее, герцог наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Сперва он целовал осторожно и нежно, но вскоре по телу Мелиссы пробежал трепет возбуждения, и поцелуй герцога стал нетерпеливым, настойчивым. Мелисса ответила на поцелуй; неведомое прежде наслаждение закипало в ее крови, язычками пламени бежало по жилам, и ей казалось, что все прекрасное на свете — красота дворца, прелесть цветущего сада, блеск прудов, величие герцога, — все слилось в их жарком поцелуе.

Герцог оторвался от ее губ.

— Я люблю тебя! — с жаром произнес он. — Боже, как я тебя люблю!

— Я тоже люблю тебя, — прошептала Мелисса. — Скажи, я не сплю? Мне кажется, что все это сон.

— Мне тоже, — улыбнулся герцог. — Но это не сон, любовь моя.

Мелисса подняла руку, и в дрожащем пламени свечи ярко сверкнуло обручальное кольцо.

— Ты подарил мне кольцо в форме сердца, — прошептала она. — Но я думала, что это ничего не значит.

— Это значит, что мое сердце принадлежит тебе, — ответил герцог. — Я надеялся, что однажды ты поймешь значение этого символа.

Пламя ярко вспыхнуло, и герцог увидел лицо Мелиссы. На ее приоткрытых губах трепетала улыбка, а глаза сияли удивительным светом. Она была так прелестна, что герцог крепче сжал ее в объятиях, словно боялся, что она исчезнет.

— Милая моя, прекрасная моя жена, — прошептал он, — ты подарила мне счастье, которое я искал всю жизнь! Какими подарками мне отблагодарить тебя? Я хотел бы сорвать звезды с неба, чтобы украсить ими твою шейку, а диадему тебе сделать из солнечного луча.

Мелисса рассмеялась звонким, счастливым смехом.

— Но боюсь, любимая, — продолжал герцог, — мне придется выражать свою любовь обычными бриллиантами, сапфирами и жемчугами.

Мне не нужно никаких подарков, — тихо ответила Мелисса. — Я хочу только одного… хочу больше всего на свете…

— Я дам тебе все, что ты хочешь, — пообещал герцог.

Но Мелисса молчала.

— Скажи мне, не бойся! — подбодрил ее герцог.

— Я хочу… — еле слышно прошептала Мелисса. — Я хочу, чтобы у тебя появился наследник. Я хочу родить тебе сына.

Герцога ее слова тронули до глубины души. Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, и Мелисса чувствовала, как растет в ней новое, неведомое желание. Она слышала жаркое биение его сердца, ощущала тепло кожи и твердость мускулов. Она знала, что любовь сотворила чудо: они стали одним существом.

— Люблю тебя… люблю тебя… — шептала Мелисса.

— Моя дорогая, чудесная, милая женушка! — повторял герцог.

Он принадлежал ей, а она — ему, и не было больше ни страхов, ни горестей, ни обид — только любовь, любовь, любовь…