Дочери Альбиона (№16) - Черный лебедь

Меня била легкая дрожь. Я подумала: завтра, при дневном свете, все будет совсем по-другому. Я пыталась избавиться, от непонятных дурных предчувствий.»

Тереза показала мне небольшой альков, где находились горячая вода и полотенце. Я ухитрилась понять, что она мне сказала: она вернется за мной через пятнадцать минут и проводит в столовую.

Воспользовавшись кувшином и тазом, я умылась и причесалась. При свете канделябра в старинном зеркале отразилось мое лицо: оно казалось каким-то пятнистым и непохожим, совсем чужим.

Зачем я приехала сюда? Лучше бы мне остаться в Хай-Торе, возле Ребекки. И ведь я колебалась, но Белинда говорила так убедительно, и я, как всегда, легко поддалась на ее увещевания.

Я сказала себе, что это просто глупо. Всему виной долгое утомительное путешествие. Я оказалась в чужой стране, я еще не оправилась от сильного потрясения… Утром я буду чувствовать себя совсем иначе.

Явилась Тереза и проводила меня в столовую, где уже находился Жан-Паскаль. Он взял меня за руки и крепко сжал их.

— Самое мое искреннее желание, — Люси, это чтобы вы были здесь счастливы, — сказал он.

— Спасибо.

— Я сделаю все, чтобы вы полюбили этот дом.

— Вы так любезны.

Появилась Белинда.

— Что за потрясающее место! — воскликнула она. — Мне не терпится осмотреть его.

— Этим ты займешься с утра, — заверил ее отец. — Я сам тебе все покажу… и Люси тоже, конечно.

— Мне хочется поскорее все увидеть, — с энтузиазмом произнесла Белинда.

— Сегодня вам придется довольствоваться тем, что для вас приготовили мои слуги. Я не хочу, чтобы вы впервые осматривали мой замок в потемках.

Белинда засмеялась от удовольствия.

Ужин тянулся бесконечно. Я почувствовала себя немножко лучше. Очевидно, у меня был просто нервный приступ, чего я совершенно от себя не ожидала. Я переутомилась и не могла ощущать такой же бурной радости, как Белинда.

Жан-Паскалю не терпелось угостить нас вином. Как он сказал, вино одного из изысканнейших сортов, извлеченное из погреба специально по такому торжественному случаю.

— И это ваше собственное вино! — воскликнула Белинда.

— Дорогое мое дитя, неужели ты думаешь, что я позволил бы подавать в своем замке что-нибудь другое?

Белинда рассмеялась. Мне нравилось видеть ее такой счастливой. Этим она воздействовала и на меня, поднимая мой дух.

Когда мы поужинали, Жан-Паскаль предложил разойтись на отдых.

— Все мы утомились за время длинного путешествия, — сказал он. — Эти долгие часы в поезде — воистину испытание на стойкость.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Жан-Паскаль отдал слугам распоряжение проводить нас в комнаты. Меня провожала Тереза, и я поняла, почему это необходимо: сама я ни за что не нашла бы свою комнату.

Огонь свечей отбрасывал тени, и от этого разыгрывалось воображение. Окна были задернуты тяжелыми шторами. Я разделась, но, перед тем как лечь в кровать, подошла к окну и приоткрыла штору. Мне был виден лишь кусочек зелени с фонтаном посередине.

Луны не было, но ярко светили звезды. Их свет проник в комнату, и у меня улучшилось настроение.

Я не знала, далеко ли расположена комната Белинды. Похоже, когда нас уводили после ужина, она повернула в ином направлении — В доме было очень тихо.

Я взглянула на дверь — тяжелую, со сложной резьбой. Мне показалось, что некоторые резные цветы напоминают человеческие лица. Это было красиво, но сегодня ночью почему-то вызвало у меня ощущение угрозы.

Таким уж было мое настроение.

Потом я заметила, что в дверном замке торчит ключ, и повернула его. Теперь я была заперта.

Удивительно, но мне сразу стало гораздо легче.

Я легла в постель, однако прошло немало времени, прежде чем я уснула. ***

Когда я проснулась, вовсю светило солнце.

Теперь комната выглядела совсем иначе. Отперев дверь, я вновь улеглась в кровать. Было семь часов.

Я лежала и гадала, какой у них здесь распорядок дня.

Потом я начала думать о том, как все изменилось после смерти моего отца. Я тосковала по старым добрым дням, по родному дому, по разговорам, которые мы с ним вели. Мне хотелось ждать отца после поздних заседаний в палате общин, вновь наслаждаться его вечерними рассказами о том, что происходило в парламенте. Мне хотелось думать о будущей жизни с Джоэлем, о браке, одобренном обеими семьями… обо всем, что составляло хорошо знакомый мне образ жизни.

Я считала, что все это ожидает меня, но два удара судьбы перевернули мою жизнь. И вот я оказалась в древнем замке, наполненном воспоминаниями о прошлом. Наверное, здесь должны быть и привидения.

Наверное, здесь случались поразительные события, смерти, несчастья, были свои темные тайны. Но и удовольствий, развлечений и радости здесь было немало. Почему же в таких местах всегда думается о неприятных вещах? Может быть, они лучше запоминаются?

Чем бы мне заняться? Очевидно, скоро должна зайти служанка и принести горячей воды. В течение последних дней я пыталась освежить свой французский, который изучала когда-то с мисс Джарретт. Разговаривать на нем, особенно с французами, было совсем не так просто, как читать диалоги с мисс Джарретт.

Около восьми в дверь постучали, и я пригласила войти.

Это была Тереза с подносом, на котором находились сдобная булочка, кусочки горячего хрустящего хлеба, небольшая масленка, чашка с блюдцем и два кувшина — один с кофе, а другой с горячим молоком, покрытые войлочными чехлами, чтобы сохранить тепло Petit dejeuner , мадемуазель, — сказала Тереза.

Вместе с ней вошла другая служанка с большим металлическим кувшином, полным горячей воды, который она поставила в таз. Я поблагодарила их, и они, улыбаясь, вышли.

Кофе был великолепен, как, впрочем, и горячий хлеб, и булочка.

Вчера, пока мы ужинали, в комнаты был доставлен наш багаж. Я была слишком усталой, чтобы распаковываться, и достала лишь самое необходимое.

Теперь я надела темно-синее платье и развесила остальную одежду в гардеробе. Когда я заканчивала делать это, в дверь раздался стук и сразу же, не ожидая ответа, в комнату вошла Белинда.

— Ты еще не готова? Правда, здорово? Тебе нравится твоя комната? Она похожа на мою.

— Видимо, большинство комнат похожи друг на Друга.

— Мне не терпится осмотреть замок, а тебе?

— Да, конечно.

— Все это так захватывающе. Тебе очень повезло, Люси.

— Неужели?

— Ax, бедная Люси! — Она бросилась ко мне и обняла, словно желая защитить. — Я опять что-то ляпнула, да? Но ты должна постараться забыть обо всем. Жизнь продолжается. Отец говорит, что мы обязаны помочь тебе это понять. Мы приложим все усилия, чтобы ты была здесь счастлива. Он так сказал.

— Он очень добр.

— Да, он и в самом деле хороший. О, я знаю, иногда он бывает несколько циничен, но он знает жизнь, Люси, он много пережил. Это вовсе не значит, что в нем нет доброты. Он часто говорит о тебе. Он говорит, что ты должна наслаждаться жизнью, поскольку жизнь одарила тебя многим.

— Очень любезно с его стороны уделять так много внимания моим делам.

— Ты ему нравишься. Он не пригласил бы тебя сюда, если бы ты ему не нравилась.

— О, это только чтобы сделать приятное тебе.

— Ну нет… хотя мне это, конечно, приятно. Он первый предложил это.

— Что ж, вот я и здесь.

— И теперь мы будем чудесно проводить время. Я заставлю тебя вновь полюбить жизнь.

— Спасибо, Белинда.

— Давай быстренько заканчивай и пойдем вниз. Интересно, отец уже встал?

— А где твоя комната, Белинда?

— В другом крыле замка. — Она подошла к окну. — Оттуда совсем другой вид. Я видела озеро. Ну, во всяком случае, что-то, похожее на озеро. Там есть какой-то проток — наверное, ответвление реки, и он впадает прямо в озеро. На озере есть два лебедя, причем оба — черные. Черных я прежде никогда не видела. Это что-то сказочное.

— Значит, мы живем далеко друг от друга.

— Ну, это ведь большой замок.

— Твой отец говорил, что он среднего размера.

— Он сравнивая его с королевскими — Лувр, Блуа и тому подобными. Это дворянский замок, а не королевский.

— Я понимаю.

— Поспеши же. Я буду внизу, в холле. Ты найдешь дорогу?

— Надеюсь.

— Не задерживайся.

Всю первую половину дня мы изучали замок.

— Это совершенно необходимо, в противном случае вы безнадежно заблудитесь, — объяснил Жан-Паскаль. — Я выведу вас наружу, и вы войдете в замок так, будто только что приехали.

— Вчера было слишком темно для того, чтобы что-то разглядеть, — сказала Белинда.

— Я хочу, чтобы вам обеим понравился замок. Он очень важен для нашей семьи.

— И все-таки вы его покинули, — заметила я.

— Ах, Люси, со щемящей болью. Но в нашей стране тогда царило смятение. Мы не знали, что делать.

До сих пор у французов еще живы воспоминания о Великой революции, которая произошла всего сотню лет назад. Когда император с императрицей были изгнаны, вы даже представить себе не можете, чем это было для страны. Мы решили, что все начинается заново. К счастью, события развивались не столь трагично, не с той интенсивностью, как в первый раз, когда наша родина так пострадала.

— Но вы сумели сохранить замок, — сказала я, — и он до сих пор принадлежит вам.

— Да, и я здесь частенько бываю. В общем-то, наверное, большую часть времени я провожу именно здесь. Виноделие — это ведь нечто вроде страстного увлечения. Я хотел бы убедить свою матушку вернуться сюда, но она предпочитает оставаться возле императрицы. Возможно, в один прекрасный день все изменится.

— Селеста никогда сюда не приезжает, — сказала я.

— Селеста… ах, бедная Селеста! Брак оторвал ее от родины и сделал женой политика.

— Возможно, сейчас она захочет вернуться?

Жан-Паскаль пожал плечами:

— Она не говорит о своих желаниях. Она знает, что здесь ее дом, наше родовое гнездо. Если ей захочется вернуться, она всегда может это сделать.

— Быть может, так и случится. Селеста не слишком счастлива в Лондоне.

— Да. Но не будем говорить здесь о печальных вещах. Мы должны приятно проводить время, я настаиваю на этом. Верно, Белинда?

— Да, я тоже настаиваю. Перестань хмуриться, Люси. Ты должна всему радоваться.

— Вот видите, — сказал Жан-Паскаль, — это приказ. Теперь давайте подойдем к замку так, словно вступаем в него.

Мы поднялись по внушительной мраморной лестнице, у подножия которой стояли две огромные мраморные вазы с зелеными кустами, склонявшими ветви до земли.

Оглянувшись, мы увидели, что подъездная аллея выходит на лужайку, расположенную прямо перед домом.

Жан-Паскаль велел нам повернуться к замку.

— Вы видите, что над зданием возвышается башня, — сказал он, — В старину ее называли сторожевой башней. В тревожные дни там, наверху, сидел человек, чьим долгом было следить за приближающимися и предупреждать обитателей замка обо всех подозрительных. Обычно дозорные проводили там время, распевая песни или играя на флейте. На этот пост всегда ставили какого-нибудь музыканта, поскольку он мог там практиковаться в своем искусстве. Я помню, как там выставляли пост в семидесятые годы, когда все ожидали неприятностей. Пока люди слышали пение или игру на флейте, они знали, что все в порядке.

У нас был свой дозорный. Эти песни так и назывались:

« песнями дозорного «, многие из них сочинены прямо там, наверху. Вот видите, башня в центре, а чуть ниже — то, что называют дворцом, то есть та часть замка, где живет семья.

Он махнул рукой в сторону лужайки:

— А здесь устраивались рыцарские турниры.

В средние века замок был центром жизни всей округи.

Вы видите своды, поддерживающие лестницу, там собирались нищие и бродяги. В те времена им выносили объедки со стола. Теперь все, конечно, иначе.

Мы прошли в холл.

— В средние века здесь была главная гостиная, — продолжал свой рассказ Жан-Паскаль. — Взгляните наверх, и вы увидите отверстие в крыше, где когда-то была отдушина, через которую выходил дым. Но сто лет назад замок перестраивали, и теперь у нас здесь большой камин с трубой, через которую уходит дым. Присмотревшись повнимательней, вы можете заметить в центре холла место, где когда-то располагался очаг. Посмотрите на эти изразцы. Замок действительно изменился со времен средневековья, но мы гордимся прошлым, и наше семейство старалось по возможности сохранять все в первозданном виде. Однако если что-нибудь причиняло чрезмерные неудобства, тогда, конечно, мы приводили и это в соответствие с требованиями времени.

Он рассказывал, и я живо представляла себе картины былого. Я видела нищих под лестницей и гостей в роскошных костюмах, стоящих на ступенях той же лестницы в теплый летний вечер. Я думала о предыдущих поколениях Бурдонов, о том, какую они вели жизнь. Похоже, она у них шла неспешно… даже в разгар дня.

Жан-Паскаль показал нам салон и столовую — помещения, появившиеся в Замке в течение последних двух столетий; мы осмотрели дополнительное крыло замка, пристроенное для того, чтобы иметь больше спален для гостей. Здесь была смесь древности и… ну, не совсем современности, но, во всяком случае, более поздних периодов, чем эпоха строительства замка Бурдон.

Теперь я понимала, почему Жан-Паскаль гордился замком и какой трагедией для его семьи была необходимость покинуть свой дом. Меня удивляло, отчего они не стремятся обратно. Жан-Паскаль ответил:

— Мои родители были преданы Наполеону и Евгении. Они проводили большую часть времени при дворе — гораздо большую, чем здесь, и, когда император с императрицей вынуждены были отправиться в изгнание, мои родители сочли своим долгом присоединиться к ним.

Здесь было так много интересного, что осмотр замка длился очень долго.

— Когда-то, — сообщил нам Жан-Паскаль, — дворянские семьи отсылали своих сыновей и дочерей для воспитания в другие семейства. Не знаю, откуда появился этот обычай; возможно, считалось, что родители излишне снисходительны к своим детям. Здесь тоже воспитывали молодых людей и девушек. Мужчины должны были усваивать светские манеры, уметь сражаться на турнирах и так далее, чтобы достойно показать себя при дворе, когда настанет их время.

— А девушки? — спросила Белинда.

— О, их учили, как быть хорошими женами и матерями, как ублажать своих мужей.

— А мужчин учили ублажать своих жен? — спросила я.

— Ах, мисс Люси, это как раз то, что они знали без всякого обучения. Я вижу, вы настроены скептически. Вы не верите, что у мужчин есть некоторые врожденные свойства?

— Я уверена, что их нет. Как мне кажется, было бы неплохой идеей понемножку обучать их тому же, что считалось необходимым для женщин.

Жан-Паскаль снисходительно улыбнулся.

— Может быть, вы и правы, Люси, — согласился он. — А теперь позвольте я покажу вам, где девушки обучались вышиванию, пению, игре на музыкальных инструментах и искусству очаровывать мужчин. Это помещение всегда называли девичьей комнатой. Там все сохранилось в неприкосновенности. Мне нравится думать о девушках, которые находились здесь… такие юные… такие хорошенькие, хрупкие, столь страстно желающие обучаться.

Он посмотрел на меня с выражением, которого я не поняла, но от которого почувствовала себя несколько неуютно.

Мне хотелось бы отбросить дурные предчувствия, которые это место вызывало во мне. Теперь это ощущение было не таким сильным, как накануне ночью, но оно оставалось. Я убедила себя, что во всем виноваты необычная обстановка и, конечно, моя мнительность.

Мы осмотрели замок и вернулись в холл, когда дверь неожиданно распахнулась и вошла какая-то женщина. Она была одета в костюм для верховой езды, из-под серой шляпы выбивались роскошные золотистые волосы.

— Жан-Паскаль! — воскликнула она, устремляясь к нему с улыбкой. — Я узнала о твоем возвращении.

Жан-Паскаль был заметно раздосадован. Я никогда не видела на его лице такого выражения. Он казался даже сердитым.

— А, Клотильда, — сказал он, — я сейчас занят… демонстрирую замок своим гостям.

— Как интересно! — Она явно чего-то ждала.

— Мы увидимся позже.

Его слова изумили ее. Я не понимала, почему он не представляет нас друг другу. Ее это, очевидно, тоже удивляло, потому что она сделала шаг к нам и остановилась, выжидающе глядя на нас.

У Жан-Паскаля не было иного выхода, кроме как действовать в соответствии с правилами хорошего тона.

— Моя дочь Белинда… Мадемуазель Лэнсдон, — пробормотал он. — И… э… мадам Карлеон.

Мы с Белиндой на вымученном французском выразили свой восторг от знакомства с ней.

— А теперь нам пора, — сказал Жан-Паскаль:

— Увидимся как-нибудь в другой раз, Клотильда.

Несколько секунд она пристально смотрела на него, а затем повернулась и вышла из холла. Я слышала, как отдавались ее шаги на мраморных ступенях.

Жан-Паскаль быстро пришел в себя от этого, похоже, неприятного для него эпизода.

— Вы еще далеко не все видели, — сказал он, — У нас здесь великолепные конюшни и множество лошадей. Так что вы сможете поездить верхом и осмотреть окрестности.

Услышав стук копыт, я предположила, что это отбывает разгневанная мадам Карлеон.

Любопытно, в чем здесь было дело?

Прошло несколько дней. Кажется, Жан-Паскаль действительно решил, что пребывание здесь должно доставить нам удовольствие. Мне было неясно, собирается ли он поселить здесь Белинду постоянно. Насколько я понимала, он ею интересовался… и, возможно, сам задавал себе вопрос, хочет ли он присутствия взрослой дочери в своем доме. Вероятно, некоторое время это будет даже занятно, но не станет ли это потом утомительно? Я не сомневалась, что Белинда хочет жить рядом с ним. Его образ жизни устраивал ее. Ей было бы очень интересно жить в замке, посещать королевское семейство в Фарнборо и путешествовать вместе с отцом, то есть вести жизнь, совсем не похожую на довольно однообразное существование, которое мы вели в Лондоне.

Жан-Паскаль не оставлял без внимания и меня. Он интересовался мои мнением по всем вопросам и всегда внимательно выслушивал ответы. Всем своим видом он показывал, что стремится угодить мне. Бывали моменты, когда мне казалось, что Белинда несколько беспокоится из-за того подчеркнутого внимания, которое он уделяет мне.

Он сообщил, что по соседству у него есть друзья и знакомые, для которых он собирается устроить званый обед. Он не сомневался в том, что приглашения нанести ответные визиты не замедлят последовать.

Белинда с нетерпением ожидала этого. Она жалела о том, что мы находимся так далеко от Парижа.

С каким удовольствием она посетила бы магазины этого города!

Мне по-прежнему время от времени приходила в голову мысль сбежать от них. Я ощущала необходимость побыть в одиночестве. Каждый день я надеялась на то, что прибудут новости от Джоэля. Селеста уверила меня, что немедленно даст знать, если выяснится что-то новое. Гринхэмы, конечно, будут держать ее в курсе событий, зная, что я беспокоюсь не меньше, чем они.

Осмотр земель вокруг замка доставил мне особенное удовольствие. Они были обширны: там рос небольшой сосновый лес, куда можно было удалиться и почувствовать себя на некоторое время как бы в глуши; возвращаясь оттуда, было очень интересно смотреть, как на глазах вырастают центральная башня замка и две круглые — по углам. На некотором расстоянии от замка его гармоничная красота производила особенно сильное впечатление.

Мне нравилось бродить по берегу озера и наблюдать за лебедями; оба лебедя держались в стороне и редко подплывали к берегу. Тот, что покрупней, самец, всегда плыл первым. Он выглядел очень величаво, постоянно сопровождаемый своей подругой. Небольшие утки были попроще и подружелюбней. Они часто подплывали к берегу, надеясь выклянчить какие-нибудь лакомства.

В тот день я была особенно задумчива, убеждая себя, что скоро поступят новости от Джоэля. Время шло, и если что-то могло проясниться, то в самом ближайшем будущем. Вестей не было уже так долго, и я начинала отчаиваться, предполагая, что никогда больше не увижу Джоэля.

Я добрела до берега озера и стала наблюдать за лебедями. Более крупный лебедь целеустремленно поплыл ко мне, а тот, что поменьше, послушно следовал на ним. Я подумала, как они красивы, как утонченно грациозны, как безмятежны. Они подплывали все ближе и ближе. Я удивилась. Раньше они всегда старались держаться на расстоянии.

И тогда я услышала стук копыт и обернулась.

В мою строну галопом мчался Жан-Паскаль. Он был один.

Не знаю, почему я вдруг почувствовала беспокойство. В замке у меня часто появлялись странные ощущения. Особенно эти дурные предчувствия, от которых мне было никак не избавиться. Мне казалось, что слуги внимательно наблюдают за нами — за Белиндой и мной — и о чем-то перешептываются между собой.

Несколько раз я уловила слово» англичанки»и убедилась, что предметом их сплетен были именно мы.

— Люси! — Жан-Паскаль выкрикивал мое имя, и в его голосе слышалась тревога. — Сюда, ко мне, быстрее!

Я не двигалась… и в этот момент услышала шум крыльев. Я резко обернулась. Большой черный лебедь летел прямо на меня. Жан-Паскаль спрыгнул с лошади и сильным толчком отбросил меня в сторону. Теперь лебедь переключил свое внимание на него. К счастью, не земле лежал довольно крепкий сук, и Жан-Паскаль, сохранивший хладнокровие, поднял его. Он сделал это как раз вовремя, чтобы защититься от нападавшей на него птицы. Отступив на несколько шагов, он начал отбиваться.

Несколько раз черный лебедь вновь пытался атаковать его, а затем неожиданно повернул и полетел обратно в сторону озера. Я все еще стояла как вкопанная, а лебеди уже плыли к середине озера. Как обычно, один за другим, словно ничего не случилось.

Жан-Паскаль положил руки мне на плечи.

— Весьма неприятная история, — сказал он и взял меня за руки, — Вы вся дрожите, — заметил он.

— Все случилось так быстро… Я даже не поняла, в чем дело.

Он отпустил мои руки и обнял меня.

— Милая маленькая Люси, все уже закончилось.

Он прижал меня к себе, и мне захотелось кричать от страха, потому что он напугал меня не меньше, чем лебедь. Я пыталась высвободиться, но он крепко держал меня, — Вот видите, — сказал он, — я подоспел вовремя.

Надеюсь, я всегда буду оказываться под рукой, когда понадоблюсь вам.

Я сумела высвободиться.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала я. — Но почему этот лебедь пытался напасть на меня, а потом еще и на вас?

— Мне следовало предупредить вас заранее. Этот Лебедь весьма злобный старикан, несмотря на свой пристойный вид. Мы называем его Дьявол. Вот его маленькая приятельница — та очаровательна. Она никогда не позволяет себе таких выходок. Не стоило бы ей водиться с этим старым дьяволом. Кстати, ее зовут Анже. Как видите, у нас здесь есть и дьявол, и ангел. Вы подошли слишком близко к озеру, которое Дьявол считает своей собственностью. Он не любит, когда люди вмешиваются в его дела. Нам приходится вести себя осторожно, чтобы не рассердить его. Мне, конечно, следовало вас об этом предупредить.

— Он очень опасен, раз был готов напасть на вас.

— Он ни к кому не относится с уважением. Совершенно не испытывает благодарности к тем, кто заботится о нем. Есть в нем какое-то высокомерие. Бог знает, что случилось бы с вами, если бы я не подошел вовремя. Он мог бы изуродовать вам лицо… разодрать нос или выклевать глаза. У него мощные крылья. Это великолепное создание. Мой Бог, сама мысль о том, что вы могли пострадать… Я очень зол на себя. Мы здесь так привыкли к этому дьяволу, что иногда забываем предупредить людей, как он опасен. А особенно опасен для тех, кто не предупрежден. Никогда не подходите к самому краю озера, а когда прогуливаетесь здесь, заранее позаботьтесь о крепкой палке на случай, если потревожите дьявола.

— Но зачем вы держите такую опасную птицу в своем озере?

— Он поддерживает там чистоту… и вы должны признать, что он великолепен.

— Это я признаю, но ведь он так опасен!

— Ну, мы с ним хорошо знакомы. Все слуги знают Дьявола, а теперь знаете и вы. Вы становитесь одной из нас, Люси.

— Вы поразительно гостеприимны.

К нам приближалась Белинда. Увидев нас вдвоем, она нахмурилась. Мне хотелось сказать ей, как я рада ее видеть, поскольку наедине с ее отцом я чувствовала себя очень неуютно.

Мы рассказали ей о случившемся.

— Поверь, Люси, ты сама спровоцировала его, — сказала Белинда.

— Это могло случиться с кем угодно, даже с тобой.

— Я знала, что лебеди могут вести себя так, во всяком случае самцы.

Жан-Паскаль рассмеялся:

— Вот видите, Белинда уже повидала жизнь. Она знает, как опасен мужчина, столь отличающийся от мягкой, очаровательной женщины.

— Это не всегда так, — сказала Белинда.

— А вот это как раз то, что вы должны хорошо усвоить: не стоит делать обобщений, — сказал он. — Всегда существуют исключения из правила.

Мы вернулись в замок, и я поднялась к себе в комнату. Я все еще была потрясена — не только нападением лебедя, но и тем, как Жан-Паскаль прижимал меня к себе, и тем, что я видела в его глазах, когда он говорил со мной.

ФИЦДЖЕРАЛЬДЫ

Когда мы жили в Мэйнорли, Белинда и я много ездили верхом, да и в Лондоне, пожалуй, тоже. Как говорил мой отец, необходимо держать себя в форме, и я в последнее время частенько разъезжала в обществе Селесты по окрестным деревенькам. В общем, наездницей я была неплохой.

Я продолжала время от времени ездить верхом и здесь, с Белиндой и Жан-Паскалем, но искала возможности побыть в одиночестве. Меня все более угнетало отношение Жан-Паскаля ко мне. Возможно, я была наивна, но вовсе не невежественна. Я уже заметила, что он относился к тем мужчинам, которых интересуют все женщины, встречающиеся на их жизненном пути.

Я не считала себя особенно привлекательной, однако находилась рядом и жила под его крышей. Мне стало казаться, что пора уезжать отсюда.

По правде говоря, он пугал меня. Необходимо было дать ему понять, что я не из тех, кто пускается в легкие интрижки, в которых он наверняка обладал большим опытом. Он был отцом Белинды, и это значило, что по возрасту он мог быть и моим отцом. Конечно, возраст не играет роли, если речь идет о настоящей любви, но любовь к Жан-Паскалю? Эта мысль претила мне. Безусловно, приятная внешность, он учтивый светский человек, и некоторые, наверное, способны влюбиться в него. Что же касается меня, то при его приближении я чувствовала лишь отвращение.

И при этом я жила в качестве гостьи под его крышей!

Нет ничего удивительного, что все это мучило меня. Я намекнула Белинде на то, что оставаться здесь до бесконечности мы не можем и пора подумать о возвращении. Она изумленно посмотрела на меня:

— Мы не пробыли здесь и двух недель.

— Это достаточно долгий срок для пребывания в чужом доме.

— В чужом доме? Но это дом моего отца.

— Да. Твоего отца, но не моего. Я как раз думаю, не пришла ли пора мне…

— Ради чего ты хочешь вернуться? Предполагалось, что здесь ты сумеешь отвлечься, оставишь мысли о прошлом, а где найти лучшее, чем здесь, место для этого?

— Я только думала…

— Ты идиотка, Люси. Перестань думать! Просто получай удовольствие от происходящего. Мне кажется, здесь чудесно. И не серди моего отца.

— Как будто я этим занимаюсь!

— Он очень хорошо относится к тебе. Он старается, чтобы ты здесь не скучала.

— Да, я знаю. И все-таки мне лучше уехать и оставить вас вдвоем.

— Не болтай чепухи, — сказала Белинда.

Как обычно, приняв решение, она полагала, что дело улажено раз и навсегда. Я поняла, что говорить с ней о возвращении домой бесполезно.

Меня радовали лишь те дни, когда я могла побыть одна. Однажды я отправилась в небольшой лесок в окрестностях замка. Я знала, что Жан-Паскаль с Белиндой с утра собираются осмотреть виноградники.

Предполагалось, что я поеду вместе с ними, формальной договоренности об этом не было, так что я просто спряталась, и, когда они собрались выезжать, меня нигде не могли отыскать.

После их отъезда я ощутила пьянящее чувство свободы. Я пошла на конюшню, где по моей просьбе конюх оседлал лошадь. Мне предстояло наслаждение от езды верхом в одиночестве.

Это было чудесное утро. Возможно, днем стало бы слишком жарко, но пока погода стояла идеальная.

Я постоянно напоминала себе о необходимости примечать дорогу в незнакомых местах. Если бы я заблудилась, меня лишили бы главного удовольствия — верховых прогулок в одиночку.

Я покинула окрестности замка и минут через десять оказалась в небольшой сосновой роще. Ко мне приближалась какая-то всадница. Ее облик показался мне знакомым. Она остановила лошадь, и мы несколько озадаченно взглянули друг на друга, пытаясь припомнить, где мы до этого встречались. Внезапно женщина улыбнулась.

— Я знаю! — воскликнула она. — Конечно же, это было на пароходе, пересекавшем Ла-Манш. Я Филлида Фицджеральд. Вы помните? Нам удалось немножко поболтать тогда.

Я сразу вспомнила: это та приятная женщина, которая ехала вместе со своим братом в окрестности Бордо, чтобы поправить здоровье.

— Я хорошо вас помню.

— А вас зовут…

— Люси Лэнсдон.

— Совершенно верно. Что за совпадение! Впрочем, в этом нет ничего неожиданного, ведь мы соседи. Не правда ли, ведь здесь прекрасно?

— Безусловно. Вам уже лучше?

— Да. Я говорила вам о том, что собираюсь поправить здоровье? Мне действительно стало гораздо лучше. Даже мой брат доволен.

— Он здесь?

— Он остался дома.

— Вы остановились где-то поблизости? — спросила я.

— Да, совсем рядом. Мы сняли дом. Нам не очень хотелось жить в отеле, поэтому мы осмотрелись и подыскали подходящее жилье. В последнее время сюда стали ездить многие. Некоторые предпочитают снимать домики, а не жить в отелях.

— Наверное, так.

— Моему брату это правится гораздо больше. Это милый небольшой дом, красиво расположенный, неподалеку отсюда. Рядом, в небольшой хижине живет супружеская пара. Они обслуживают нас.