Дочери Альбиона (№16) - Черный лебедь

— Я помню. Ну, и что с этим Генри Фарреллом?

— Он был очень влюблен в меня, и на некоторое время мне показалось, что я тоже влюблена в него.

Мне было всего шестнадцать. Он был гораздо старше, лет двадцать пять — двадцать шесть. Он убедил меня.

— В чем? Не тяни, Белинда, это непохоже на тебя.

— Я не хочу говорить, Люси. Это ужасно. Мы.'.. мы поженились.

— Поженились?

Она с отчаянием кивнула.

— В Мельбурне. Тайно.

— И он жив! Так как же…

Она опять закивала головой.

— В таком случае, если ты за ним замужем, то не могла стать женой Бобби.

— Это я тебе и втолковываю. Что же мне теперь делать?

Я уставилась на нее, совершенно обескураженная.

— А Бобби знает?

— Конечно, нет.

— В таком случае ты должна рассказать ему.

— Генри хочет, чтобы я вернулась к нему.

— Вернулась к нему? Он здесь?

Она опять кивнула.

— Что же мне делать, Люси? Мне нужно было куда-то убежать. Мне нужно было приехать и рассказать тебе обо всем. Я хочу, чтобы ты помогла мне:.

— Помогла? Но как? Что я могу сделать?

— Я не знаю. Я подумала, что вместе мы что-нибудь сообразим.

— Ох, Белинда, как ты могла такое натворить?

Неужели ты не вспомнила о Генри Фаррелле, когда вступала в брак с Бобби?

— Он был так далеко, и все это было давным-давно. Я подумала, что незачем кому-то и знать об этом. И вот еще что, Люси, у меня будет ребенок.

Бобби вне себя от радости. Что же теперь будет?

— Я просто не представляю. Как ты умудрилась попасть в такую переделку?

— Я чувствую, что схожу с ума.

— Придется обо всем рассказать Бобби.

— Нет, я не могу этого сделать. Это разобьет его сердце. Он так всем доволен. Я никак не могу рассказать ему, Люси.

— А этого Генри Фаррелла ты видела недавно?

— Да. Он в Лондоне. Я видела его сегодня и сразу после этого отправилась сюда.

— Я думала, что он все еще в Австралии.

— Он был там. Все произошло из-за шумихи в газетах, когда я выходила замуж. Одна из газет с описанием свадьбы попала ему в руки. Он сказал, что вначале не поверил своим глазам, потом навел кое-какие справки и выяснил, что это правда. Он отыскал адрес Селесты и написал мне, что приедет. Селеста переслала письмо мне. Я знала, что Бобби сейчас не может бросить имение. Я сказала ему, что мне нужно сделать кое-какие покупки для малыша, и поехала в Лондон. Там я встретилась с Генри. Он заявил, что я его законная жена, и он требует, чтобы я вернулась с ним в Австралию. Мне нужно избавиться от него, Люси. Я сказала ему, что все обдумаю. Но я не собираюсь возвращаться, ведь я теперь замужем за Бобби.

— Нет, Белинда. Ты просто-напросто двоемужница, а это противозаконно.

— Я не вернусь. Я — жена Бобби.

— Послушай, Белинда, от правды никуда не скроешься. Только что ты рассказала мне о том, что вышла замуж за этого человека в Австралии задолго до того, как впервые увидела Бобби. Таким образом, Бобби вовсе не твой муж. Это истинная правда. Если мы хотим найти какое-то решение, не стоит отгораживаться от фактов или делать вид, что их не существует.

Расскажи мне подробно, что произошло.

— После смерти Тома я хотела уехать оттуда. Все было неплохо, пока рудник процветал и мы ездили в Мельбурн. Мне это нравилось. Мы оставались там на недельку, Том занимался делами, а мы с мамой ходили в гости и развлекались. Но потом дела пришли в упадок, Том заболел, и мы постоянно торчали в этом ужасном городке золотоискателей. Заняться там было нечем… ну, тут и появился Генри, который тогда очень заинтересовал меня. Мне было всего шестнадцать, и Генри сказал, что мы можем пожениться потихоньку.

Так мы и сделали. Матери я ничего не сказала. Она хотела, чтобы я поехала в Англию и сделала себе удачную партию. Я воспитывалась как дочь Лэнсдона, и мама мечтала о такой жизни для меня, как если бы я на самом деле была дочерью Бенедикта Лэнсдона.

Поэтому я ей ничего не рассказала. Мне не хотелось расстраивать ее, потому что она была больна. Все было так ужасно, мне нужно было что-то сделать, и в то время это показалось мне хорошим выходом.

— Теперь понятно, как все произошло, — сказала я. — Но вопрос в том, что делать сейчас.

Белинда беспомощно взглянула на меня.

— Я думаю, ты должна рассказать Бобби, — продолжала я.

— Но я не могу.

— Это касается его.

— Я понимаю. Но я не могу рассказать ему. Он такой милый. Он так счастлив… и что же теперь будет с ребенком?

— Ax, Белинда, ну и влипла ты! — сказала я.

— Я думала, ты что-нибудь предложишь.

— Почему я?

— Ну, ты спокойная, рассудительная и все такое прочее. Ты бы никогда не попала в такую передрягу, как я. Я надеялась, что ты сможешь найти выход.

— Насколько я понимаю, есть только два выхода.

— Какие?

— Ты возвращаешься в Австралию с Генри Фарреллом в качестве его жены, поскольку по закону он является твоим мужем…

— Об этом не может быть и речи. Какой второй выход?

— Ты все объясняешь Бобби. Брак с Генри Фарреллом расторгается, и ты вновь выходишь за Бобби'.

Белинда глубоко вздохнула.

— Это лучше, — сказала она. — Нам нужно так и поступить. Мы должны это сделать.

— Однако ты забыла, что для этого понадобится согласие Генри Фаррелла.

Ее лицо помрачнело.

— Он… он меня не отпустит. Он уже сказал об этом. Он сказал, что любит меня и хочет, чтобы я вернулась.

— Но он ведь отпустил тебя. Раньше он был готов расстаться с тобой — Я знаю. Видишь ли, мы ужасно ссорились.

Я почти сразу поняла, какую ошибку совершила.

— И дала понять ему это!

— Он впадал в настоящий гнев. Иногда я думала, что он убьет меня, и очень боялась. И все это приходилось держать в тайне, потому что я не хотела, чтобы об этом узнала моя мать. У нас никогда не было общего дома. По сути дела, это трудно назвать настоящим браком.

— Ах, Белинда, как ты могла оказаться такой беспомощной?

— Потому что я Дура. Ты же знаешь, я всегда сначала действую, а потом начинаю думать.

Я кивнула.

— Что же мне теперь делать?

— Ты действительно любишь Бобби?

— С каждым днем все больше. Мне нравится быть рядом с ним, а он считает, что я удивительная.

— К тому же приятно быть леди Денвер, правда?

— В общем-то, да, — ответила Белинда.

— Это звучит лучше, чем миссис Фаррелл, которой, видимо, ты и являешься?

— Дело не только в этом. Если бы ты увидела Генри, то сразу поняла бы, почему я хочу быть с Бобби.

— Неужели ты не сознавала… Ах, что толку возвращаться к этому! Главное, что ты теперь собираешься делать? И чем, по-твоему, я могу помочь?

— Генри сейчас в Лондоне. Если бы кто-нибудь поговорил с ним…

— Например, ты? — предложила я.

Она покачала головой.

— Нет, при мне он просто сходит с ума. Мне кажется, что он в одно и то же время и любит меня, и ненавидит. Он знает, что я собой представляю. Он не поверит мне… И к тому же, мне кажется, он презирает себя за любовь ко мне. Ты, всегда такая хладнокровная и рассудительная, и не можешь этого понять…

— О нет, могу. Я знаю, какой ты бываешь, и, тем не менее, продолжаю любить тебя. За свою жизнь ты натворила много ужасного, Белинда. Вспомни Патрика и Ребекку… и все-таки они простили тебя, не знаю, почему. Так что чувства Генри Фаррелла мне понятны.

Она подошла ко мне и неожиданно обняла меня:

— Ты поможешь мне, правда, Люси? Я думаю, ты сумеешь.

— Каким образом?

— Возможно, он послушается тебя.

— Почему? С какой стати? Он меня не знает. Мы никогда не встречались.

— Он знает о тебе. Я часто рассказывала про тебя.

Он сказал: «Кажется, твоя Люси — очень милый человек. Судя по твоему описанию, она должна понравиться мне».

— Я удивлена тем, что твое описание породило такое уважение ко мне.

— Перестань выражаться, как гувернантка. Дело слишком серьезное. Я думаю, если бы ты встретилась с ним и спокойно поговорила, объяснила ему, что я никогда не вернусь обратно, что теперь я счастлива с Бобби… Ведь я нашла именно то, что искала. Если бы Генри вернулся в Австралию и забыл обо мне…

— В этом случае ты осталась бы его женой.

— Никто об этом не узнает.

— А ребенок? Он будет незаконным.

— Я же сказала, никому не нужно знать об этом.

— Было бы лучше договориться обо всем ясно и четко. Предположим, Генри Фаррелл согласится уехать и отказаться от прав на тебя — и всю оставшуюся жизнь это будет висеть над тобой. Ты всегда будешь бояться, что все раскроется. К тому же надо подумать о ребенке.

— Но что еще я могу сделать?

— Ты могла бы сознаться Бобби в том, что натворила. Я думаю, ты обязана сделать это. Он добрый, славный и нежно любит тебя. Он не захочет расстаться с тобой.

Она медленно кивнула.

— Ну, а потом?

— Нужно убедить Генри Фаррелла согласиться на расторжение брака. Вероятно, это можно сделать без шума. Потом вы с Бобби, опять же без шума, поженитесь и будете жить по-прежнему.

Она захлопала в ладоши, восхищенно глядя на меня.

— Это то, что нужно, Люси. Ты попала в точку.

Ее глаза засияли, и я поразилась тому, как быстро у нее меняется настроение.

— Тебе еще предстоит получить согласие Генри Фаррелла, — напомнила я. — Это может быть непросто. Напрасно ты считаешь» что все должны поступать так, как тебе угодно.

— Я уверена, что его можно убедить.

Это было характерно для Белинды. Я хотела объяснить ей, что у других людей есть собственная жизнь и для них свои интересы не менее важны, чем для Белинды — ее интересы. Она же, видимо, считала, что теперь, когда мы нашли возможное решение вопроса, остается манипулировать людьми так, как драматург манипулирует актерами, то есть заставить их говорить и действовать в соответствии с нашим замыслом.

Она была возбуждена. Ее глаза сверкали, красивое личико светилось. Я поймала себя на том, что улыбаюсь ей. Я понимала, сколь привлекательной и даже неотразимой она может быть.

— Теперь я знаю, что нам нужно делать, — сказала она.

Я взглянула на нее вопросительно, и она продолжила:

— Ты съездишь и встретишься с Генри Фарреллом.

Ты точно объяснишь ему, как поступить.

— Белинда! Да он меня и слушать не захочет!

— Ты можешь рассказать ему, как я счастлива, что у меня будет ребенок от Бобби. Скажи, что ему необходимо согласиться на развод, не поднимая шума, и тогда я смогу выйти замуж за Бобби, потому что у меня будет ребенок, а интересы детей всегда следует соблюдать.

— Мне кажется, именно ты должна встретиться с ним и все это объяснить.

Она печально покачала головой:

— Меня он слушать не станет, Люси. В моем присутствии он безумеет от ярости. Люси, пожалуйста, сделай это для меня. Пожалуйста, встреться с ним.

Объясни ему все, как ты умеешь, спокойно и обстоятельно, чтобы он понял. Ты это можешь. Ты так хорошо умеешь объяснять и рассуждаешь очень логично. Я уверена, что ты сумеешь убедить его.

— Мне это кажется смехотворным. Я не знаю этого человека.

— Ты знаешь то, что я тебе рассказала. Ты сделаешь это ради меня, Люси? Пожалуйста, пожалуйста… от этого все зависит.

— Я… мне нужно подумать.

На лице Белинды появилась улыбка.

— Тогда все в порядке. Подумай. Но, будь добра, думай побыстрей.

Она почти успокоилась, твердо уверовав в свою силу убеждения.

Весь остаток дня я размышляла о Белинде и ее неприятностях. Я ясно представляла, как все произошло: городок золотоискателей, ничем не заполненные дни, приходящий в упадок рудник, желание получить какие-то новые впечатления…

И вот появился Генри Фаррелл. Я представила себе его, высокого, властного, совершенно околдованного своенравной Белиндой. Потом предложение о вступлении в брак, тайный брак. Ей было всего шестнадцать лет, но она рано созрела. Физически она уже была полноценной женщиной, хотя ум ее, к сожалению, еще совершенно не созрел. Я представляла, как она решается на этот брак, не думая ни о чем, наслаждаясь волнующим моментом. Страстный Генри Фаррелл, встречи с которым нужно было держать в тайне, — все это затрагивало ее авантюрную жилку; потом смерть Тома Марнера и болезнь Ли; разговоры о том, чего хотела Ли для своей любимой дочери, детские воспоминания о жизни в богатой семье на богатой родине; приемы в лондонском доме, очарование Мэйнор Грейнджа, великолепие Кадора… и, наконец, неожиданное осознание того, что она натворила, — уничтожила все шансы на уютную жизнь в богатом окружении, выйдя замуж за человека, ставшего владельцем рудника, не имеющего шансов на процветание.

Я могла представить ее настроение, ее желание устраниться от всего неприятного, от всего, что мешало воплощению ее блестящих планов.

Конечно, у них вспыхивали жестокие ссоры. Провоцировала их, скорее всего, Белинда, несомненно, они высказывали друг другу взаимные претензии и клялись, что больше никогда в жизни не пожелают видеть друг друга.

Итак, она приехала в Англию и, действуя в привычной ей манере, отбросила воспоминания о прошлом, сделав вид, что его вообще не существует. «Подвернулся Бобби, который восхищался ею и был завидным женихом, с состоянием и титулом Без колебаний — или, быть может, с минимальными колебаниями — Белинда решила, что нет причин, по которым нельзя списать неприятное прошлое и начать жизнь с чистой страницы.

Все это было типично для Белинды.

А теперь я почти пообещала вытянуть ее из беды, в которую она попала исключительно по собственной вине.

В течение всего дня Белинда пыталась уединиться со мной, нервничая в присутствии других.

Филлида шепнула мне:

— Я вижу, ей нужно поговорить с тобой. Я оставлю вас вдвоем.

Обед, казалось, тянулся бесконечно, и я едва дождалась его окончания. Я была очень расстроена. Почти пообещав встретиться с Генри Фарреллом, я сомневалась в разумности такого обещания. Я не верила в свою способность творить чудеса, но Белинда надеялась на меня.

Мне стало немного легче, когда мы пожелали друг другу спокойной ночи и я ушла в спальню.

Только я разделась и собиралась нырнуть в постель, как раздался стук в дверь. Я подумала, что пришла Филлида со своим целебным настоем, но оказалось, что его принесла Китти.

— О, спасибо, Китти. Поставьте на столик, — сказала я.

Она молча повиновалась.

— Спокойной ночи, Китти.

— Спокойной ночи, мэм, — и дверь за ней закрылась.

Я легла в постель, продолжая думать о Белинде.

Смогу ли я сделать это? Возможно ли убедить этого человека? Я решила, что, во всяком случае, стоит попробовать. Ведь я всегда поступала так, как хотела Белинда.

Мне было очень жаль и ее, и Бобби. Пожалуй, его даже больше. Он был очень милым молодым человеком, и мне вовсе не хотелось, чтобы ему был нанесен вред. Я представляла его радость при вести о том, что у них будет ребенок.

Как ни странно, но я склонялась к тому, что у Белинды есть хорошая возможность жить с ним счастливо. Он был таким мужчиной, который умеет быть верным и видит перед собой лишь одну женщину — красивую, восхитительную Белинду. В то же время я думала, какой будет его реакция, когда он узнает о том, что Белинда обманула его, скрыв свой брак с Генри Фарреллом.

В дверь постучали. На этот раз я угадала. Это была Белинда.

— Я должна была зайти и поговорить, — сказала она, присаживаясь на кровать. — Я не могу уснуть. Ты встретишься с Генри, правда?

Я заколебалась.

— О, пожалуйста, скажи мне» да «. Будет ужасно, если ты откажешься.

— Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее.

— Нет, выйдет. К тебе все прислушиваются. Ты умная, обаятельная. Вспомни хотя бы своего отца.

— При чем здесь мой отец?

— А вспомни, как он относился к тебе. Разве он не обрадовался, когда выяснилось, что его дочерью являешься ты, а не я?

— Это к делу не относится.

— Относится. Это значит, что ты умная и рассудительная. Люди тебя уважают. Ох, я вся как на иголках. Прошлую ночь вообще не спала да и сегодня не засну.

— Ничего, заснешь. Если ты пообещаешь, что встретишься с Генри…

— Хорошо, встречусь, но мне кажется, что это бесполезно.

— Ты согласна! О, ты просто ангел! Давай поедем завтра. Он остановился в небольшом отеле в Бейсуотере. Ах, спасибо тебе, Люси. Мне уже стало лучше.

Я очень верю в тебя.

— И напрасно.

Она отрицательно покачала головой и в этот момент заметила стоящий возле кровати стакан.

— Что за напиток? — спросила она.

— Это изобретение Филлиды. Она заставляет нас с Роландом пить это на ночь. Говорит, что это полезно и обеспечивает спокойный сон.

— И это действительно так?

— Я не замечала. Обычно я и так хорошо сплю.

Мы с Роландом пьем для того, чтобы доставить ей удовольствие.

Белинда взяла стакан и выпила его содержимое.

— Извини. Мне спокойный сон нужен больше, чем тебе. Ничего, вкус довольно приятный. Сейчас я скажу тебе, что мы сделаем. Завтра мы поедем в Лондон. можно остановиться у Селесты. Вчера я там останавливалась. Она всегда рада видеть меня. Ты, возможно, остановишься у Роланда. Признаешься, что больше жить без него не могла. Потом ты встретишься с Генри и скажешь ему, что он должен делать.

— Это невероятно; Белинда. Ты думаешь, что можешь передвигать нас, как пешки на шахматной доске.

— Ничего подобного. Просто я считаю, что если постараться, чтобы вышло по-твоему, то часто так и получается. А против чего ты возражаешь? Я хочу, чтобы всем стало хорошо: и Бобби, и ребенку.

— И самой Белинде, — пробормотала я.

Она поцеловала меня.

— Я люблю тебя, Люси. Просто сказать не могу, как ты меня осчастливила. Я знаю, что ты сумеешь поговорить с Генри, заставишь его понять, что это единственный выход.

— Не возлагай на меня слишком больших надежд.

— С тех пор как я поговорила с тобой, мне гораздо лучше. Я чувствую, что смогу хорошенько выспаться, потому что знаю: все будет в порядке.

— Я сделаю все, что смогу.

— Боже благослови тебя, Люси. Увидимся утром.

Давай выедем пораньше, а?

— Хорошо, — согласилась я.

В дверях Белинда обернулась и, послала мне воздушный поцелуй.

— Спокойной ночи, — сказал она и вышла.

Что же я ей наобещала и какую пользу смогу принести?

Ладно, сейчас было не время думать об этом. Завтра или послезавтра я встречусь с Генри Фарреллом. Будет любопытно познакомиться с ним и посмотреть, что он за человек.

Белинда утомила меня, и я ощущала усталость.

Я задула свечу и улеглась поудобней.

Вероятно, я заснула почти мгновенно, но так же мгновенно и проснулась. Вокруг творилось что-то странное, слышался необычный шум. Я открыла глаза и осмотрелась. Комната была озарена каким-то необычным сиянием. Должно быть, я все еще продолжала спать. В этом странном свете вся обстановка выглядела совсем иначе.

Неожиданно я почувствовала жар и тогда по-настоящему проснулась. Я села в кровати и тут же увидела, что ее полог горит. Кислый запах наполнил мои легкие. Вот отчего в комнате такое сияние! Пламя подбиралось уже к самому верху балдахина.

Я вскочила с кровати и еще раз оглянулась. Полог с одной стороны был охвачен пламенем.

Я выбежала в коридор, захлопнула за собой дверь и закричала:» Пожар!»***

Все происходящее казалось страшным сном.

Эмери был просто великолепен. Блестящие качества этого спокойного мужчины ярко проявлялись в кризисных ситуациях. Именно его хладнокровие было причиной того, что небольшое несчастье не превратилось в грандиозный пожар.

К счастью, я проснулась вовремя, еще до того, как кровать по-настоящему заполыхала.

Эмери первым услышал мой крик и чуть ли не мгновенно появился на месте происшествия. Он схватил с пола коврик и начал сбивать основное пламя.

Чуть позже подоспели миссис Эмери с Филлидой и большинство слуг.

Мистер Эмери взял на себя руководство, и вскоре мы все носили воду к дымящейся кровати. Через полчаса после того, как я проснулась, пожар был окончательно потушен. Мистер Эмери стал героем дня, а вернее, ночи. Филлида непрерывно повторяла, что он замечательно со всем справился, и горячо обнимала меня.

— Слава Богу, — бормотала она. — Слава Богу!

Примерно в половине второго ночи командование взяла на себя миссис Эмери.

— Вы, мисс Люси, отправитесь спать к себе, — и она тут же приказала двум служанкам немедленно приготовить мою бывшую спальню, — Что касается остальных, то всем пора по кроватям. До утра здесь делать нечего. Если бы не мистер Эмери, сейчас бы у нас был настоящий пожар, так что все мы должны быть благодарны ему за то, что живы и здоровы.

Мистер Эмери сказал:

— Ничего особенного. Благодарить нужно мисс Люси, что она проснулась прежде, чем заполыхало.

— Это благословение судьбы, — сказала миссис» Эмери и взглянула на меня:

— Я думаю, мистеру Эмери следовало бы кое-что принять. Да и вам, мисс Фицджеральд, и мисс Люси не помешает выпить чего-нибудь для бодрости.

— Давайте пройдем в библиотеку, — предложила я, — и выпьем по глотку бренди.

Мы сели все вместе — супруги Эмери, Филлида и я.

— Не перестаю себя спрашивать, как это могло случиться, — сказала Филлида. — Как ты думаешь, Люси, что произошло?

— Не имею понятия.

— Эмери считает, что во всем виновата свеча. Она могла свалиться, и от тлеющего фитиля занялся бархат.

— Но я спала, — сказала я. — Прошло некоторое время после того, как я ее погасила.

— Она могла упасть, когда ты ее задула. Иногда вещи некоторое время тлеют, прежде чем заняться пламенем.

— Как бы то ни было, — сказала я, — начался пожар, и мы должны благодарить вас, мистер Эмери, за то, что вы сумели задавить его в зародыше.

— Полог, конечно, пропал, — уныло сказала Филлида. — И представляю, в каком виде будет кровать после того, как на нее вылили всю эту воду! — Она несколько истерично засмеялась. — Но какое это имеет значение, если ты в безопасности! Я все думаю о том, что могло бы произойти. Как бы я об этом сказала Роланду?

— Ах, Филлида! — воскликнула я. — Этого же не случилось. Это была простая случайность. Слава Богу, ничего более. — Внезапно меня поразила неожиданная мысль. — Я не видела Белинду…

— О да, я совсем забыла о ней. Вся эта суматоха… — сказала Филлида.

— Неужели она проспала все это? — воскликнула я. — Нужно узнать, все ли с ней в порядке.

Я выбежала из комнаты. Филлида следовала за мной, вверх по лестнице, мимо обгоревшей комнаты, к спальне Белинды. Я открыла дверь и тихо позвала:

— Белинда!

Ответа не было.

Белинда лежала на спине и крепко спала. На ее губах играла легкая улыбка, как будто ей снилось что-то приятное. Рядом со мной остановилась Филлида.

Я взглянула на нее и приложила палец к губам. Мы вышли на цыпочках.

— Значит, она все-таки проспала все это, — сказала Филлида.

— Это кажется невероятным.

На полпути назад мы встретились с супругами Эмери.

— С мисс Белиндой все хорошо? — спросила миссис Эмери.

— Она крепко спит. Давайте вернемся в библиотеку и завершим начатое.

— Крепко же она спит! — заметила миссис Эмери. — Некоторым везет.

— Она была совершенно вымотана, — объяснила я. — Накануне она провела бессонную ночь.

— Если бы я знала, то дала бы ей на ночь чашечку отвара, — сказала Филлида.

— Очевидно, Белинда не нуждалась в этом, — ответила я — Хотя я сейчас припоминаю, что она выпила ту порцию, которую Китти принесла для меня. Возможно, именно поэтому она все проспала, а я нет.

Филлида засмеялась.

— Слава Богу, — пробормотала она. — Напиток, конечно, не предназначен для того, чтобы сшибать человека с ног. Он всего лишь вызывает спокойный естественный сон.

— Просто она крепко спит, вот в чем дело, — заметила миссис Эмери, — Бывают такие люди.

Я зевнула и сказала:

— Мне кажется, что мы тоже должны попытаться заснуть.

— Ваша комната сейчас будет готова, — сказала миссис Эмери.

— Спасибо, миссис Эмери. Тогда я пойду наверх.

Так я очутилась в своей старой комнате и не могла не подойти к окну, чтобы взглянуть на дуб с «заколдованной» скамьей Это была безумная ночь, и я почти не спала.

Поутру мы с Белиндой никуда не поехали. После того что произошло ночью, это было невозможно. Все слуги интересовались случившимся пожаром. Каждый желал лично обследовать повреждения. Филлида была очень расстроена. Она все время посматривала на меня со смешанным чувством страха и нежности.

— Ах, Филлида, ведь ничего не случилось, — сказала я.

— Да, но могло случиться. Если бы ты не проснулась… Я все думаю об этом. Я бы не вынесла этого, Люси. Я постоянно думаю о Роланде. Что бы я ему сказала?

— Но ведь ничего не произошло.

— Слава Богу.

Услышав о случившемся, Белинда выразила изумление.

— Пожар! В твоей комнате! Боже милосердный!

А я спала как убитая.

Она тоже осмотрела следы пожара.

— Эти занавеси! И ты тут лежала! Ты могла обгореть до смерти или оказаться изуродованной. Ах, Люси, а я была рядом и все проспала!

Мне стало любопытно, вспоминает ли она тот случай, когда она взяла свечу с рождественской елки и ткнула ею в мое платье — в платье, которое Ребекка подарила бедной девочке для того, чтобы она смогла прийти в нем на этот праздник. Помнила ли об этом Белинда? Должна была помнить, поскольку ее действия стоили Дженни Стаббс жизни, из-за чего меня забрали в Кадор и воспитывали вместе с Белиндой.

Впрочем, сейчас мысли Белинды наверняка были заняты только тем, что наша поездка в Лондон задерживается.

— Как странно, что вы не слышали всего этого шума, — сказала Филлида.

— Я очень устала, — ответила Белинда, — и заснула, едва добравшись до постели.

Филлида внимательно посмотрела на нее. У меня складывалось впечатление, что Филлиде не очень-то нравится Белинда. Затем Филлида сказала, что, если я не возражаю, она попросит, чтобы ту кровать убрали и поставили новую — Прямо смотреть на нее не хочется, — сказала она. — Не могу не думать о том, что могло бы произойти.

— Хватит вспоминать об этом, Филлида.

— Надеюсь, это удастся… Итак, я скажу, чтобы ее вынесли? Мне не хотелось бы, чтобы Роланд видел ее в таком состоянии. Представляю, как он расстроился бы.

— Тогда сделай это, если можно, пока я буду в Лондоне.

— Да, Люси, обязательно. Ты, конечно, отправляешься с Белиндой?

— Да.

— Надеюсь, все будет в порядке.

— В порядке? Разумеется. Ты о чем?

— Я точно не знаю. Просто после случившегося я стала мнительной.

— Мнительной… по поводу Белинды?

— Ну, знаешь, что-то такое в ней есть. Странный она человек. Я бы сказала, необузданный. Мне кажется, никогда нельзя угадать, чего она на самом деле хочет.

— Да, Белинда несколько непредсказуема. Но я хорошо ее знаю. Мы с ней лучшие подруги.

Филлида кивнула, однако выглядела по-прежнему озабоченной.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

На следующий день мы с Белиндой отправились в Лондон.

Вначале мы поехали к Седеете, которая была рада видеть нас.

— И Люси тоже здесь! Это хорошо, — сказала она. — Надеюсь, что вы немножко погостите у меня.

— Знаешь, Селеста, я думаю поехать к Роланду.

Он сейчас находится в Лондоне, — ответила я.

— Люси без него жить не может, — добавила Белинда. — Она приехала, чтобы побыть с ним.

Зачем ей понадобилось лгать без всякой необходимости? Я приехала по ее просьбе, чтобы встретиться с Генри Фарреллом, и она прекрасно знала это. Зачем она умышленно искажала правду?

— Значит, Роланд ждет тебя? — спросила Селеста.

— Нет. Он не знает, что я приехала. Это было решено под влиянием минуты. Я подумала, что смогу повидать тебя, а потом отправлюсь к нему. Весь день он будет занят, а мы с Белиндой тем временем уладим кое-какие дела.

Это прозвучало вполне правдоподобно.

Селеста пригласила нас немного перекусить, и, когда мы встали из-за стола, было уже три часа пополудни.

Белинду снедало нетерпение, однако я заявила, что встречусь с Генри Фарреллом только завтра, поскольку мне нужно хорошо продумать, о чем с ним говорить. А сначала я должна увидеть Роланда.

Белинда приняла мое решение без особой радости, но не стала мне перечить, так как боялась, что я могу и вовсе отказаться от этой затеи.

Я оставила ее с Селестой и, взяв кеб, отправилась на У эллинг Гарденс, где находилось лондонское «пристанище» Роланда и Филлиды.

Это была улица с высокими узкими домами.

Я приезжала сюда только один раз, и то ненадолго.

Ни Роланд, ни Филлида не предлагали мне вновь посетить их, да и я не чувствовала такой необходимости.

Это был дом, снятый внаем, временное жилье. Когда Фицджеральды хотели принять нас, они предпочитали делать это в отелях и ресторанах. Они всегда пренебрежительно называли этот дом «пристанищем».

У дома номер семьдесят я вышла и расплатилась с кебменом. Я поднялась по ступеням к входной двери и, бросив взгляд вниз, заметила женский силуэт в окне полуподвального этажа. Должно быть, это была жена из той парочки, которая присматривала за домом и проживала в нем. Роланд говорил мне, что эта пара вместе с домом переходит от одного съемщика к другому.

Я постучалась в дверь, и через некоторое время ее открыла женщина. Она была средних лет, довольно полная, с рыжеватыми волосами.

— Я миссис Фицджеральд, — сказала я.

Несколько мгновений женщина удивленно смотрела да меня, а потом широко улыбнулась:

— О, входите же. Я доложу мистеру Фицджеральду…

— Значит, он дома? Удивительно. Почему он здесь в это время? Я хотела оказаться здесь раньше него и сделать ему сюрприз.

В этот момент я увидела Роланда. Он спускался по лестнице и внезапно остановился, уставившись на меня.

Потом он воскликнул:

— Люси!

— Я знаю, ты удивлен, — сказала я. — Но я приехала в Лондон, и вот я здесь.