Ложь и секреты - Верь только сердцу

Дженет заметила Коула тогда, когда он вышел из дома, и у нее не возникло и тени сомнения в том, куда он направляется и для чего. Она сказала себе, что пришло время для того, чего она всегда желала и подталкивала к этому Коула. Однако мысль о том, что он будет говорить с покойной женой – и, может, даже молиться за нее, – наполнила сердце Дженет ревностью. Но ей тут же стало стыдно за свой эгоизм, а вот честностью Коула можно было только восхищаться. Он был гораздо лучше, чем она заслуживала, и Дженет прекрасно понимала это.

Радостные дни, проведенные в Элмвуде почти в семейном кругу, стали самыми счастливыми в ее жизни. Под пристальным наблюдением слуг Коула ее дети резвились на свежем воздухе и впервые за много месяцев чувствовали себя свободными. Это наполняло ее сердце радостью и благодарностью за странный поворот судьбы, который привел в ее жизнь этого человека именно тогда, когда другие от нее отвернулись.

Дождь уже закончился, и только отдельные капли, падавшие с листьев на траву, напоминали о сырой погоде. Кембриджшир оказался зеленым и дождливым местом, но Дженет ничего не имела против. Ее утешало осознание того, что остаток своих дней она проведет в этом райском уголке. Опустившись на каменную скамью под вязами, Дженет продолжала ждать возвращения Коула. Время тянулось мучительно, но наконец она услышала скрип петель калитки и тяжелые шаги по дорожке. Дженет поднялась со скамьи и направилась к Коулу. Заметив его заплаканные глаза, она протянула руки ему навстречу, обняла и прижала его к груди. Так они стояли некоторое время. Похоже, им не надо было ни о чем говорить или спрашивать. Коул окончательно примирился со своим прошлым. Дженет ласково погладила его по щеке, а Коул посмотрел на нее и поцеловал ее ладонь.

– С прошлым покончено, – тихо произнес он. – Будем смотреть в будущее, Дженет. Оно может быть небезопасным, но по крайней мере все призраки прошлого упокоились с миром.

Дженет снова почувствовала себя немного виноватой. Она обняла Коула за талию и повела к скамье.

– Давай присядем, дорогой. Я могу сейчас поговорить с тобой?

Коул с удивлением посмотрел на нее. Он опустился на скамью рядом с Дженет, расстегнул плащ и укутал им ее плечи. Вглядываясь в ее лицо, Коул нежно погладил ее по волосам, и женщине внезапно очень захотелось, чтобы он ее обнял. Словно прочитав ее мысли, Коул привлек Дженет к себе, покрывая поцелуями ее щеки. Так продолжалось целую минуту, а затем Коул с неохотой отстранился и пробормотал:

– О чем же ты хотела со мной поговорить?

– Между мужчиной и женщиной, которые собираются пожениться, не должно быть никаких секретов, – начала Дженет.

Коул приподнял рукой ее подбородок и посмотрел ей прямо в глаза.

– Это так, – согласился он. – Но будь уверена, Дженет, никакие слова не изменят моего отношения к тебе. Дорогая, у тебя есть какая-то страшная тайна?

Дженет с грустью посмотрела на Коула.

– Я хочу рассказать о своих отношениях с лордом Делакортом. Ведь тебя это волнует, не правда ли?

Коул нахмурился.

– Дорогая, нам действительно необходимо говорить о нем? Он часть прошлого, которое мы оба решили забыть. Разве не так?

– Не совсем. Несмотря на всю мою любовь к тебе, я не могу полностью порвать отношения с Делакортом. Я тебе все объясню и хочу, чтобы ты меня понял.

По виду Коула было ясно, что ее слова ему очень не понравились.

– Хотя я люблю тебя и доверяю тебе, не забывай, что у меня есть гордость. Я не желаю стать рогоносцем еще до свадьбы.

Дженет со смехом всплеснула руками.

– Ты говоришь точно как мой покойный муж. Генри этого заслуживал. А ты ни в коем случае.

– Боже мой, Дженет! – скорее встревоженно, чем раздраженно воскликнул Коул. – При чем здесь Генри? Говори яснее.

Дженет дотронулась до груди Коула.

– Ты как-то сказал, Коул, что такие, как ты, не женятся на таких женщинах, как я. Но интересно, что бы ты сказал, если бы я была безродной? Простой шотландской девушкой?

Коул взял руки Дженет в свои.

– Для меня это не имеет значения, будь ты хоть посудомойкой, – прошептал Коул. Его глаза потемнели и стали очень серьезными. – Думаю, ты это знаешь. По правде говоря, мне было бы гораздо легче, не имей ты всех своих титулов. Но мы не выбираем, кем рождаемся, и часто не от нас зависит, кем мы станем. Дженет улыбнулась:

– Мне это хорошо известно. Я никогда не желала быть владелицей Килдермора, никогда даже не любила это место так, как Нанна, Эллен или Чарли. И уж, конечно же, не стремилась выйти замуж ради положения в обществе за человека, который... – Голос Дженет дрогнул, но она продолжала: – Я просто хотела иметь хорошего мужа, который любил бы меня... Я просто хотела нормальной жизни.

При всем своем внешнем спокойствии Коул пытливо разглядывал Дженет. Ему редко приходилось видеть ее такой расстроенной. В голове у него лихорадочно крутились мысли. Наверняка этот негодяй Делакорт что-то задумал. Может, он каким-то образом поддерживает связь с Дженет? Что за власть Делакорт имеет над ней? После их приезда в Элмвуд Коул часто думал о Делакорте, и сейчас его подозрения только усилились.

Снова и снова память Коула возвращалась к рассказу Дженет о ссоре между Делакортом и ее мужем в тот вечер, когда Генри не стало. Делакорт мог свести счеты с лордом Мерсером, посягнув на его жизнь. И после всего виконт имел наглость изменять Дженет с любовницей! От этого Делакорта одни неприятности.

Коул постарался, чтобы его голос звучал спокойно:

– Дженет, дорогая, настало время объясниться. Признаюсь, меня тревожит этот странный разговор. Я начинаю думать, что лорд Делакорт представляет для тебя определенную угрозу.

– Да нет же, нет! – Дженет энергично затрясла головой. – Но наши отношения... довольно сложные. Понимаешь, по моему мнению... и, наверное, он тоже так считает... Дэвид является законным наследником Килдермора. Большего я не могу тебе сказать.

От удивления Коул слегка отшатнулся от Дженет.

– Я ничего не понимаю.

Не обращая внимания на реакцию Коула, она продолжала:

– Все очень просто, Коул. Существуй в жизни справедливость, все, чем я владею – поместье, титулы, деньги, – все принадлежало бы ему. А я была бы просто леди Дженет Камерон, вздорной шотландской девушкой без особых достоинств. И если бы я вышла за тебя замуж, общество посчитало бы, что мне очень повезло подцепить такого завидного жениха... Честно говоря, я и сама так считаю.

Коул в изумлении уставился на Дженет.

– Но не хочешь же ты сказать... ведь это означает...

– Я действительно не могу сказать тебе правду. Но ты должен мне верить.

Коул схватил Дженет за плечи.

– Дорогая, а Генри об этом знал? Дженет горько усмехнулась:

– К сожалению, он знал очень хорошо. И кажется, находил в этом какое-то извращенное удовольствие. Пока слухи не стали слишком явными. Именно это так разозлило Дэвида. Угроза того... – Дженет осеклась и замолчала.

– Угроза чего?! – воскликнул Коул, сжимая плечи маркизы.

Ее голос понизился до шепота:

– Ничего. Я ответила на твои вопросы, как могла, и теперь мне остается только надеяться, что ты мне поверишь и не будешь больше возвращаться к этому.

– Нет уж, Дженет! – Коул вскочил и принялся расхаживать взад-вперед. – Ты не могла начать говорить, не понимая, что придется рассказать все. И если ты не можешь или не хочешь, тогда это сделает Делакорт.

Дженет тоже вскочила.

– Что ты задумал? – требовательно спросила она.

Коул понял, что недолгая покорность его невесты закончилась и ее взрывной характер вырвался наружу. Он резко повернулся к Дженет.

– Я поеду в Лондон, мадам, – произнес он, четко выговаривая каждое слово. – А там отправлюсь прямиком на Керзон-стрит, возьму лорда Делакорта за грудки и вытрясу из него душу, если он не ответит на мои вопросы. Я давно собирался сделать это, и, похоже, больше уже тянуть нельзя.

Дженет уперлась кулаками в бока.

– Ты намеренно не хочешь меня понять, Коул. На самом деле ты такой же ханжа и ревнивец...

– Может, и так, Дженет. Но я не дурак... и никогда им не буду!

К тому времени, когда Коул собрался ехать в Лондон, Дженет уже окончательно вышла из себя. Она нервно расхаживала по спальне, отыскивая, чем бы запустить в дверь, и на чем свет стоит ругала всех: отца, покойного мужа, Дэвида и иногда даже Коула.

Они почти не разговаривали. После бурной сцены в саду Коул направился в дом и принялся укладывать свою одежду. Некоторое время Дженет пыталась отговорить его от поездки, но из этого ничего не вышло, потому что Коул был упрям и непреклонен. Тогда Дженет решилась прибегнуть к угрозам. Она заявила Коулу, что ни за что не выйдет за него замуж. Впрочем, нет, она выйдет за него и превратит его жизнь в настоящий ад.

Однако, как и можно было предположить, это не возымело действия. Коул сурово посмотрел на Дженет, словно она лишилась рассудка.

– Дженет, ты сварливая ведьма, – сказал он, приторачивая сумку к седлу. – Но ты моя ведьма, поэтому я тебя не трону. Хотя, возможно, впоследствии и пожалею об этом.

– О Господи, – простонала Дженет, хватаясь за голову, – терпеть не могу, когда ты такой рассудительный.

– А я всегда такой, – парировал Коул.

У Дженет уже не осталось сил спорить. Бог с ним, пусть едет к Дэвиду, если хочет. В конце концов, может, это и есть лучшее решение. Пусть мужчины все решают между собой... а там будь что будет.

Да, она любила Дэвида, и сейчас ей немного его жаль. Своим обычным высокомерием и вызывающим поведением он навлек на себя гнев Коула. Что Дэвид может ему сказать? Трудно предположить. Возможно, он пошлет Коула к черту. А может, просто рассмеется и расскажет всю правду. Это уж его дело. А она, как всегда, останется лишь молчаливой зрительницей фарса, из которого, похоже, и состоит ее жизнь.

Дженет стояла у дома, скрестив руки на груди. Мозби держал в поводу стройного, длинноногого гнедого, который, судя по виду, легко мог преодолеть расстояние от Кембриджшира до Лондона. Дженет поняла, что Коул действительно намерен ее покинуть. Подавив в себе гордость, она подошла к нему.

– Если тебе уж так необходимо уехать, то будь осторожен, хорошо?

Коул закинул поводья на седло, повернулся к Дженет и положил руки ей на плечи.

– Да, я буду осторожен, – пообещал он. Его голос был тихим, лицо – усталым. Дженет вспомнила, как решительно и самоотверженно он взял на себя заботу о безопасности ее детей. Как же она в нем нуждалась!

На какое-то мгновение Дженет подумала, что вообще откажется от Дэвида, если только Коул останется с ней и не поедет в Лондон. Дважды она раскрывала рот, но так и не решилась что-то сказать.

– Коул, – в конце концов выдавила она из себя, – ты должен знать, что Дэвид никогда не причинит вреда ни мне, ни моим детям. У него нет никаких причин для этого.

– Пожалуй, мне следует молиться, чтобы ты оказалась права, – буркнул Амхерст.

– О Коул! – в отчаянии воскликнула Дженет. – Я знаю, что Дэвид вел себя грубо, может, даже подчеркнуто надменно. Но он молод, и его гнетет тяжкое бремя. Если только это возможно, постарайся все уладить миром. Не забывай, что ты старше и мудрее. А главное, помни, что Дэвид не представляет для нас угрозы.

Коул печально посмотрел на Дженет.

– Возможно, так оно и есть. Но разве он способен защитить тебя? Или свою честь? Или честь кого-то другого?

– Коул, я твердо знаю: Дэвид не опасен для мальчиков. Так что твоя поездка не имеет смысла.

Их дальнейший разговор прервал шум экипажа, прогрохотавшего по мосту. Коул сделал несколько шагов вперед, наблюдая, как карета подъехала к дому и остановилась. Как только дверца экипажа распахнулась, из нее показалось круглое, морщинистое лицо Нанны. Дженет побежала к карете, чтобы помочь старушке спуститься на землю.

И только тут до Коула дошло, что на месте кучера сидит Чарлз Дональдсон. Уже через минуту из кареты выбрались Нанна и Эллен Камерон. Нанна, похоже, совсем не изменилась, а вот Дональдсон заметно похудел, его лицо было бледным. Мисс Камерон выглядела и того хуже. Безусловно, болезнь здорово их потрепала. Пока дамы здоровались и обнимались, Дональдсон отозвал Коула в сторонку.

– Очень хорошо, капитан, что вы прислали за нами человека, – сказал Дональдсон, понизив голос. – Я бы приехал быстрее, но вы же видите, мисс Камерон еще не совсем оправилась.

Коул с мрачным видом оглядел Эллен, затем Дональдсона.

– Да, это заметно, может, и не имело смысла везти ее сюда. Но скажите, что это была за болезнь? Доктор Грейвз назвал ее причину?

– Да, сэр, должно быть, все дело во взбитых сливках, что принесла служанка из дома напротив.

– Значит, никакой отравы? – пробормотал Коул. – Пожалуй, я переусердствовал.

Дональдсон покачал головой.

– Вы все сделали правильно, сэр. – Дональдсон оглядел дорожный костюм Коул а и оседланную лошадь. – Куда вы собрались, капитан?

– В Лондон. Но я очень рад вас видеть. Послушайте, Дональдсон, вы, случайно, не говорили лорду Делакорту о том, где мы находимся?

– Конечно, нет, сэр. Я никому не говорил, как вы и приказывали. А что?

– Мне нужно выяснить у него кое-что, – ответил Коул. – Если он здесь появится, скажите, что я приказал не принимать его. Ни в коем случае не пускайте его сюда.

Дональдсон смутился.

– Сэр, у вас есть причина плохо о нем думать? Я понимаю, ее светлость может возражать против его новой любовницы, но он сам, по-моему, не представляет никакой опасности.

Коул внимательно посмотрел на дворецкого, отметив про себя, что от старого солдата ничто не ускользает. Сейчас он ничего не мог сказать Дональдсону о Делакорте, потому что и сам толком ничего не знал.

И еще одно озадачило Коула. Значит, вполне возможно, что Дженет знает о любовнице Делакорта, но ее это совершенно не волнует. Что ж, ему надо было бы радоваться, но сейчас Коул был далек от такого настроения. От смеси правды и подозрений, да еще от нежелания Дженет говорить, у него буквально раскалывалась голова.

Коулу хотелось немедленно задать трепку своему сопернику, но между ними лежал долгий и утомительный путь. От отчаяния он с силой стегнул хлыстом по сапогу. Черт побери, он никак не доберется до Делакорта раньше утра, да еще, возможно, придется вытаскивать этого заносчивого негодяя из постели в такой ранний час. Единственным утешением служило только то, что в Элмвуд приехал Дональдсон, а значит, можно было не беспокоиться за безопасность Дженет и мальчиков.

Глава 14

В которой леди Делакорт рассказывает все

Коул прибыл на Керзон-стрит на следующее утро, все еще пылая праведным гневом. Однако к его гневу уже успел примешаться страх, который усиливался с каждой оставленной позади милей. Весь долгий путь от Кембриджшира Коул думал только о своей ссоре с Дженет. И молил Бога о том, чтобы он не лишил его надежды на будущее за несдержанность и, несомненно, безрассудное поведение. На каждом постоялом дворе Коул размышлял, а не повернуть ли назад?

Но он продолжал путь. Его неистово влекла в Лондон какая-то неведомая сила. Он знал только одно: ему необходимо увидеть Делакорта и услышать от него правду. Только тогда можно будет верно оценить намерения виконта в отношении Дженет. Возможно, как она и говорила, Делакорт не собирался причинять ей зло. Коулу оставалось лишь надеяться, что это правда. Очень не хотелось, чтобы Дженет обидел мужчина, которого она искренне считала своим другом.

Однако сейчас все выглядело так, что ни у кого, кроме лорда Делакорта, не было серьезной причины желать смерти маркиза Мерсера. И эта причина, как теперь понимал Коул, была более низменной, нежели желание защитить или оказать дружескую поддержку Дженет. Если его догадка верна, то угроза со стороны Мерсера вывела виконта из себя, а может, заставила совершить и нечто более серьезное.

Не забывал Коул и о своем разговоре с Джеком Лодервудом. Казалось, что со времени этого разговора прошли годы, а на самом деле он состоялся всего через несколько дней после того, как Лодервуд поведал ему о ссоре отца Делакорта с Килдермором и Мерсером. Дуэль между друзьями была из ряда вон выходящим явлением, и Коул начал подозревать, что она не имела ничего общего с взрывными характерами светских забияк.

В дверях Амхерста встретил все тот же надменный швейцар, что и неделю назад. Коул спокойно изложил свое желание повидаться с лордом Делакортом и положил на поднос визитную карточку. Без лишних слов швейцар проводил Коула в небольшой салон и предложил подождать. Вернувшись, он отвел его в небольшую гостиную в задней части дома. Швейцар распахнул дверь. Коул прошел внутрь и обнаружил в гостиной не лорда Делакорта, а его мать и сестру.

Сегодня пожилая леди сидела в инвалидной коляске у высокого окна. Ее светлость была хрупкого телосложения и, судя по безжизненному виду рук и ног, уже давно пользовалась инвалидной коляской. Но Коул подавил в себе дурное предчувствие и вежливо поклонился. Леди Делакорт поднесла к глазам золотой лорнет и внимательно оглядела его. Затем она повернулась к дочери, сидевшей рядом.

– Шарлотта, дорогая, оставь нас, пожалуйста.

Немного удивленная, мисс Брантуэйт отложила рукоделие, поднялась и покинула комнату. А леди Делакорт вновь оценивающе посмотрела на Коула.

– Мне сказали, – начала она довольно прохладно, – что вы хотите видеть моего сына. Могу я узнать зачем?

Сцепив ладони за спиной, Коул вежливо кивнул.

– Сожалею, миледи, но у меня дело личного характера. Могу я подождать лорда Делакорта и поговорить с ним, если сейчас его нет дома?

Ее светлость вскинула брови.

– Конечно, можете. – Взяв стоявшую рядом с коляской трость с золотым набалдашником, она указала ею на кресло. – Но пока, сэр, извольте сесть сюда.

Коул, получивший старомодное английское воспитание, не посмел ослушаться. Он послушно, как школьник, опустился в кресло, а ее светлость поставила на место трость и снова посмотрела на гостя.

– Вас прислала сюда леди Мерсер? – с вызовом спросила она.

– Нет, мадам, я приехал по своей воле. Леди Делакорт удовлетворенно кивнула.

– Я так и думала. Она не сделала бы этого... но осмелюсь предположить, что причиной вашего визита все же является она. Косвенно, разумеется.

Коул выпрямился в кресле.

– Могу заверить, мадам, что леди Мерсер не имеет никакого отношения к моему посещению.

– Неужели? – Леди Делакорт прищурилась. – Интересно, молодой человек, что вы оба задумали?

Дженет очень изменилась в последнее время, и та нежность, с которой она встретила вас здесь на прошлой неделе, говорит сама за себя. Может, вы будете добры объяснить свои намерения относительно Дженет? Наверное, вы знаете, что она мне очень дорога, и я вас спрашиваю не из праздного любопытства.

С каждой минутой все больше чувствуя себя провинившимся школьником, Коул сцепил ладони на коленях. Он очень надеялся, что леди Делакорт не догадается об их с Дженет планах.

– Мои намерения в отношении леди Мерсер вполне благородны, – спокойным тоном ответил Коул. – Поскольку вы подруги, могу конфиденциально сообщить, что я предложил леди Мерсер по окончании траура выйти за меня замуж.

– О? – Брови миледи взлетели вверх. – И она?.. Коул почувствовал, что краснеет.

– Поначалу мне показалось, что она склонна принять мое предложение. Но сейчас я в этом не уверен. Тем не менее мы все уладим.

Леди Делакорт кивнула.

– Вы поссорились из-за Дэвида, не так ли? Я допускаю, что между вами, молодыми и сильными людьми, в подобных обстоятельствах могла возникнуть вражда. Но разве Дженет не сказала вам, что Дэвид ее брат?

Прозвучало то, что Коул и ожидал услышать. Подтвердились мучительные подозрения, терзавшие его всю дорогу до Лондона. И все же это признание ошеломило Коула.

– Нет, мадам, она только смутно намекнула. И я решил все выяснить сам, поэтому и хотел поговорить с вашим сыном.

Леди Делакорт с печальным видом покачала головой.

– Думаю, капитан Амхерст, я могу устранить необходимость в такой встрече. Вы действительно намерены жениться на Дженет?

– Безусловно, мадам, если только она согласится.

– Что ж, я всегда знала, что со временем это произойдет, – промолвила леди Делакорт.

– Что произойдет, мадам? – спросил Коул, слегка смутившись.

Пожилая женщина не ответила, она предпочла сменить тему.

– Капитан Амхерст, вы ведь принимали сан священнослужителя, не так ли? Дженет рассказывала об этом на прошлой неделе. Поэтому прошу считать мой рассказ своего рода исповедью. Надеюсь, вы с уважением отнесетесь к моей просьбе?

Слова леди Делакорт заставили Коула почувствовать себя неловко.

– Мадам, вы вовсе не обязаны мне что-то рассказывать. Я пришел сюда, чтобы увидеться с лордом Делакортом, и не отказываюсь от своего намерения.

– Не сомневаюсь, что и мой вспыльчивый сын захочет увидеться с вами. Однако это моя история, и я расскажу ее вам.

Коул не знал, что сказать.

– Ну, если вы настаиваете... – пробормотал он.

– Много лет назад, капитан Амхерст, – спокойно начала леди Делакорт, – я пробивала себе дорогу в этом жестоком мире, работая гувернанткой. И мне было суждено воплотить в жизнь сказочную мечту каждой гувернантки – выйти замуж за своего хозяина. В моем случае хозяином был покойный лорд Делакорт, но он женился на мне не по любви, а чтобы загладить вину.

– Вину? – переспросил Коул, которому на самом деле был неприятен этот разговор.

– Понимаете, я несколько лет была гувернанткой его единственного ребенка, дорогой Шарлотты. Мы жили спокойно в семейном поместье в Дербишире, и его светлость часто навещал нас, привозил на охоту своих друзей. Все шло хорошо до того осеннего вечера, когда я совершила ужасную ошибку, спустившись в кухню за кружкой молока.

– Молока? – пробормотал Коул, чувствуя себя все более неловко.

Леди Делакорт закрыла глаза.

– Да, Это действительно было молоко, – прошептала она, но в ее голосе чувствовалась твердость, которой Коул не ожидал от такой хрупкой женщины. – Я спустилась вниз по лестнице для слуг... и наткнулась внизу на пьяного гостя, который меня изнасиловал. Как вы уже догадались, это был отец Дженет, Килдермор.

Коул не мог больше слушать исповедь пожилой женщины. Он вскочил с кресла, подошел к ней и взял ее руки в свои. При этом леди Делакорт широко раскрыла глаза.

– Миледи, прошу вас, не продолжайте. Я ведь пришел сюда совсем не для этого.

– О, капитан Амхерст, мне кажется, что пришло время раскрыть тайну.

Держа ее за руку, Коул опустился на колени возле инвалидной коляски.

– Леди Делакорт, мне бы очень не хотелось, чтобы вы из-за меня расстраивались.

– Но мне кажется, сегодня эта история больше расстраивает вас, молодых, чем меня. В моей жизни все же были и радостные минуты. Чтобы защитить мою честь, покойный лорд Делакорт сделал все, что мог. Когда стало ясно, что я жду ребенка, он женился на мне.

– Это... это очень благородно с его стороны, – признал Коул, чувствуя, как у него сжимается горло.

– Да, мало кто из мужчин его положения отважился бы на это, – добавила леди Делакорт. – Вот и получается, капитан Амхерст, что мой сын является наследником состояния и титулов, которые не считает своими по праву. А Дженет убеждена в обратном: что все по праву принадлежит ему. Возможно, вам известно, что шотландский титул графа Килдермора может передаваться женщине, но только в том случае, если владелец титула умирает, не оставив наследников мужского пола. Законных, разумеется. – Леди Делакорт вопросительно посмотрела на Коула. – Вам это понятно?

– Да, понятно. – Внезапно комната показалась Коулу слишком душной и тесной. Что-то непонятное беспокоило его, но, черт побери, что же это? Он потер пальцами висок, пытаясь ответить на вопрос леди Делакорт. – По правде говоря, мадам, я солдат и богослов. И очень мало знаю о таких вещах, как право наследования и титулы. Однако припоминаю, что перед свадьбой ходили разговоры о том, что по знатности леди Дженет почти ровня лорду Мерсеру.

– И их титулы выше, чем титул виконта, который носит мой сын, – пояснила леди Делакорт и неожиданно схватила Коула за руку. – Но, надеюсь, вы понимаете, сэр, что мой сын никого не лишал титула. У моего мужа не было наследника, а в отличие от Килдерморов титул Делакортов не передается по женской линии. И если бы мой муж умер, не имея сына, моя падчерица Шарлотта осталась бы просто нищей, а титул невостребованным.

_Но это... ужасная несправедливость.

Пожилая женщина кивнула:

– Да, это так. Поэтому мужу пришлось пойти на определенные компромиссы, чтобы обеспечить будущее дочери. Но это строго между нами, сэр. Шарлотта ничего об этом не знает. А Дэвид, к сожалению, нажил себе врагов, многие из которых очень обрадовались бы, если бы у него отняли его имя и титул. И если бы не этот проклятый Килдермор, Дэвид никогда бы не узнал правды о своем происхождении.

Ошеломленный, Коул снова рухнул в кресло.

– Вы хотите сказать, миледи, что граф Килдермор признался в своем ужасном грехе?

Крепко сжав губы, леди Делакорт кивнула.

– Звучит шокирующе, не так ли, капитан Амхерст? Но не сомневаюсь, что вам, как солдату, приходилось видеть, что делает страх смерти с отягощенным виной сознанием. Килдермор решил признаться во всем Дэвиду и своей дочери в слабой надежде загладить вину.

– Но для чего, мадам? – спросил Коул, уже теряясь во всех загадках этой истории.

– Хотя у Килдермора хватило жестокости выдать свою единственную дочь замуж за человека почти своих лет, одиночество и отчаяние Дженет пробудили в нем перед смертью угрызения совести.

– Так и должно было быть, – с горькой усмешкой согласился Коул. – Но, честно говоря, мадам, я не вижу, что хорошего может принести кому-то такое признание, если только это не признание Богу.

Леди Делакорт вздохнула.

– Осмелюсь предположить, что это был первый и единственный раз, когда Килдермор задумался о судьбе дочери. Но моему сыну последствия этого признания принесли одни страдания.

Коул судорожно вздохнул и открыл было рот, но леди Делакорт протестующе вскинула руку, останавливая его.

– Не перебивайте меня, капитан. Как бы невероятно это ни звучало, но я очень люблю Дженет, и Дэвид ее любит. Он был еще очень молод и впечатлителен, когда получил письмо от отца, и это письмо невероятно огорчило его. Мы-то с мужем надеялись, что он никогда не узнает правду.

Коул почувствовал, что и сам злится на Килдермора.

– А на что Килдермор надеялся, проявляя подобную бессердечность?

– В письме он сообщал, что очень сожалеет о своем поступке и хочет, чтобы после его смерти Дэвид и Дженет заботились друг о друге. – Пожилая женщина замолчала, казалось, она погрузилась в свои мысли.

Коула не покидало смутное чувство тревоги. Он узнал все, но оставалась еще одна загадка. Вполне вероятно, что Делакорт убил Мерсера ради сохранения своей тайны. Но тогда Дженет права, у виконта нет никаких оснований причинить зло Стюарту и Роберту, своим племянникам.

– А еще я думаю, – продолжила леди Делакорт, – Килдермор хотел, чтобы Дэвид защищал свою сестру, если после его смерти Мерсер будет плохо с ней обращаться. Только мне непонятно, почему Килдермор посчитал Дэвида более мужественным, чем Дженет? Я не знаю другой женщины, которая могла бы так твердо постоять за себя... Впрочем, об этом лучше подумать вам, сэр, если вы решили на ней жениться.

Коул уставился глазами в пол, изучая рисунок на ковре.

– Вы совершенно правы, мадам. Но я ее люблю и надеюсь, что смогу справиться с ее... неукротимостью.

Ее светлость изящно выгнула брови.

– О, это смелое заявление, сэр. Вас ожидает нелегкая жизнь. Но смею предположить, скучной она уж точно не будет.

В эту минуту дверь распахнулась и в комнату вошел лорд Делакорт, элегантный и, судя по виду, вне себя от ярости. Под мышкой он держал шляпу, в руке сжимал черный кожаный хлыст. Очевидно, он собрался на верховую прогулку.

Небрежным кивком Делакорт поздоровался с матерью и повернулся к Коулу.

– Черт побери, Амхерст, что означает подобное нахальство? – с вызовом заявил он, размахивая хлыстом перед лицом Коула. – И если вы расстроили мою мать, сэр, то знайте: моему терпению пришел конец!

Коул с усмешкой посмотрел в лицо Делакорту, потом на его хлыст и спокойно поднялся с кресла.

– Перестаньте размахивать хлыстом, мальчишка, а то один из нас может остаться без глаза.

– Убирайтесь к черту, Амхерст! – взорвался Делакорт. – Я не ваш слуга или прихожанин. И уж точно не ваш солдат.

– Дэвид, прошу тебя! – оборвала сына леди Делакорт и попыталась самостоятельно подняться с коляски.

Коул тут же подскочил к ней, чтобы помочь, оставив Делакорта посреди комнаты в дурацком положении.

– О! – воскликнула ее светлость, опускаясь в кресло. – Благодарю вас, капитан Амхерст. А теперь вы оба, будьте добры, сядьте и успокойтесь. Я думаю, мы все сможем уладить. – Она повелительно указала обоим тростью на кресла.

Ее сын состроил недовольную мину, но после секундного колебания отложил хлыст и опустился в кресло, скрестив руки на груди. Леди Делакорт чуть заметно улыбнулась.

– Ты пришел слишком поздно, Дэвид, я уже все рассказала капитану Амхерсту. Он собирается жениться на твоей сестре, так что он наш будущий родственник.

Делакорт приподнялся, будто намереваясь возразить, но суровый взгляд матери приковал его к месту.