Цена прогноза

      ...Двое суток гнался Мариус Иенсен за Кнудсеном, который, сам того не ведая, с каждым шагом приближался к западне. Но слишком велик был разрыв поздно, не догнать, остров Сабине совсем рядом. Удрученный Иенсен остановил собак. Подумал. Продолжать ехать в том же направлении - чистое безумие, он и Кнудсену не поможет, и себя погубит. Опоздал... Нужно выбираться отсюда, до немецкой базы - считанные мили. Он переночует в домике на высоком гренландском берегу. Последняя надежда, что Эли завернул туда, хотя никаких следов не видно - ночью была метель. И возле самого домика нет никаких следов. Он остановил собак и подошел к порогу. Внезапно дверь распахнулась, и в грудь ему уперлись стволы двух автоматов...
      Мариус Иенсен опоздал совсем ненамного. Эли Кнудсен на полном ходу влетел в расположение немцев, на их базу! От неожиданности он на мгновенье придержал собак, и тотчас по человеку и собакам ударила длинная автоматная очередь. Через полчаса, не приходя в сознание, Эли Кнудсен умер. "Стреляйте первыми"...
      Вскоре на базе появились два солдата с пленным Иенсеном - они везли датчанина на его же собственной упряжке. Первое, что увидел Мариус, было тело Кнудсена, изрешеченное пулями. К нартам подошел высокий немец и обратился к пленнику на норвежском языке:
      - Как твое имя?
      Иенсен не ответил.
      - Любуешься своим приятелем по патрулю? Видит бог, мы не собирались убивать его. Но он хотел проскочить мимо. Куда, интересно знать, он так спешил? Может, в Эскимонесс? Тогда напрасно: мы сожгли Эскимонесс. Там было несколько ваших, не знаю, что с ними сталось, скорее всего замерзли. Мы не преследовали их, это не наше дело. Наше дело - находиться здесь и работать. Почему вы нам мешали? Зачем шпионили за нами, зачем хотели стрелять в нас? Благодарите теперь за все вашего губернатора!
      Иенсена охватил ужас. Перед ним лежал мертвый Эли, которому он так и не сумел, не успел помочь. Из слов немца, если только он не врет, ясно, что Эскимонесса больше нет, а его жители погибли. Он же, Мариус Иенсен, как последний идиот попался в западню! И нет никакой надежды вырваться из плена. Даже если бы и удалось бежать налегке - без оружия и собак добраться до своих невозможно. Самое большее, на что он может рассчитывать, это на то, что ему сохранят жизнь. До поры до времени, разумеется, пока не отвезут в Германию, в гестапо. Но до того могут прилететь американцы, и тогда уж конец: если даже его минует американская бомба, то уж никак не минует немецкая пуля...
      Риттер продолжал допрашивать пленника. Он интуитивно чувствовал, что перед ним - Мариус Иенсен, самый, пожалуй, испытанный и выносливый воин гренландской армии. Лейтенант назвал его Иенсеном, твердо глядя ему в глаза, и датчанин едва заметно вздрогнул. Вот он - враг номер один! Тот, кто выследил, нашел тайную базу в заливе "Ганзы", дал знать об этом Паульсену, губернатору, американцам!
      Так вот какой ты, незадачливый автор дневника, раскрывшего все секреты патруля! Мальчишка, возомнивший себя олицетворением "совести полярника", коварный лазутчик и в результате - обманутый обманщик, угодивший в хитро поставленную ловушку! Теперь он будет играть в молчанку, корчить из себя героя Сопротивления... На доброе здоровье, господин шпион! Ваша ценность в качестве языка - ничтожна, мы уже знаем о вашей игрушечной армии все, что нужно. Если потребуется, в Германии из вас выкачают дополнительные сведения. А вот кое в чем вы можете быть нам полезны уже теперь. Да-да, именно этот вариант нам уже приходил в голову. Сейчас, кажется, настал подходящий момент.
      Риттер издевательски улыбался пленнику, шутил с подчиненными, но на душе у него кошки скребли. Не давали покоя мысли о неизбежной бомбежке. Неужели его станция взлетит на воздух? Даже если он сам уцелеет, его обязательно спросят: "Какого черта вы, лейтенант, занимались всякой ерундой? Устраивали набеги на жалкие эскимосские лачуги и, озлобив противника, вызвали огонь на себя? Сидели бы тихо и занимались наблюдениями, вам же ясно было приказано действовать сообразно обстановке! А обстановка сама подсказывала вам сидеть и спокойно работать! Пожинайте теперь плоды собственного безрассудства и бездарности. Где "Заксен"? Где база? Где, наконец, ваши люди, лейтенант?!"
      Оставалось одно: немедленно заняться поисками нового места для станции. И в этом поможет именно Мариус Иенсен - лучшего знатока побережья, проводника и каюра не сыскать!
      Итак, за дело. Необходимо найти укромную бухточку на севере, миль за пятьдесят отсюда. С помощью собак начать перебазироваться туда, не прерывая, конечно, наблюдений. Как только уйдут льды, "Заксен" перевезет остальное имущество и людей. Если же "Заксен" погибнет под бомбами - не страшно, тотчас начнет действовать новая станция, лишь бы удалось сохранить людей, но это уже проще, чем сохранить "Заксен". Патруля, как такового, больше не существует. Пусть американцы попробуют обнаружить с воздуха вторую, северную базу, о которой они и понятия не будут иметь!
      Лишь бы только найти подходящее местечко, вроде залива "Ганзы". Датчанин обязан помочь. Он, конечно, не проронит ни слова - плевать! Северные охотники вообще неразговорчивы Да и с кем им, собственно говоря, болтать? Разве что с собаками. Как там, кстати, дела с собаками? Не очень хорошо, не очень... По-прежнему почти все больны. Пожалуй, только на упряжку этого Иенсеча и можно рассчитывать. Ну, что ж, значит, они поедут вдвоем на одних нартах, Риттер и Иенсен.
      Риттер все продумал основательно. Они поедут вдвоем. Не опасно ли ехать один на один с датчанином? Нет, Риттер предусмотрел любую случайность. Прежде всего он лишит своего спутника возможности убить его. Винтовка - на плече Риттера, револьвер и нож - на боку, кнут - в руке. Безусловно, необходима постоянная бдительность, датчанин может напасть на него. Без оружия - напрасный труд: Риттер, хотя и вдвое старше, но чуть ли не вдвое выше и сильнее. А оружия у пленника не будет никакого. Словом, днем - полная безопасность.
      Но и насчет ночи все обдумано. На ночлег они будут останавливаться исключительно в охотничьих хижинах. Риттер позаботится о том, чтобы пленник "сдавал" ему на ночь всю одежду. Кроме того, он будет связывать датчанину руки. Что и говорить, путешествие будет нелегким. Предстоят тревожные ночи, придется просыпаться при каждом движении пленника, судорожно хвататься за револьвер... Ну, ничего, экскурсия должна быть недолгой, всего несколько суток. Зато с помощью Иенсена он непременно отыщет место для новой базы, и тогда уж никто не посмеет ни в чем обвинить его.
      Пленник продолжает молчать. Наверное, только о том и думает, как бы улизнуть. Думай, думай... Недолго осталось тебе бездельничать. Кончится эта треклятая пурга, и мы с тобою отправимся на север. Вдвоем. Ты и Я.
      Мариус Иенсен
      Семнадцатого апреля 1943 года они выехали с базы на север. Запас продуктов и мороженой тюленины для собак на десять дней, палатка (на крайний случай), два спальных мешка, примус, керосин - вот и весь груз. Пустяк для упряжки из десяти отборных гренландских лаек, способных тащить нарты с грузом в триста и более килограммов.
      Сзади, держась руками за спинку саней, скользят два лыжника, высокий и приземистый, один - справа, другой - слева. Краткие остановки, скромный обед из консервов - и дальше. Мертвое молчание. Иногда - резкие распоряжения Риттера. Иенсен покорно ведет упряжку, ловко объезжает опасные и неудобные участки. И ночью все происходит так, как и планировал лейтенант. Они входят в очередную хижину, быстро ужинают, затем Риттер укладывает под свои нары меховую одежду датчанина и туго стягивает ему руки куском альпинистской веревки... Они оба долго не могут заснуть, а утром все начинается сначала.
      Иенсен лихорадочно искал выход - и не находил его. Оставалось лишь ждать и надеяться на случай, однако день проходил за днем, а надежда не сбывалась. Риттер же упивался свободой! Не было рядом осточертевших за зиму "коллег", не стоял над душой гестаповец, не угрожали ни датский патруль, ни американские летчики. Конечно, и сейчас рядом была опасность - этот пленник, откровенно ненавидящий своего тюремщика и ждущий случая, чтобы расправиться с ним. Но зато Риттер снова "на воле", в дикой, безлюдной и великой Арктике! Он бороздит на собаках ее снега и льды, чтобы через пару дней вернуться с триумфом на зимовку. Он заставит упрямца-датчанина послужить рейху!
      Однако подходящего места для новой базы найти все не удавалось. Риттер направлял упряжку в самые соблазнительные, на первый взгляд, фиорды и бухты, но... То слишком близко к берегу подходил ледник, то местность оказывалась неудобной для метеонаблюдений. Словом, против ожидания, на севере не было ничего хорошего. И датчанин по-прежнему отказывался помогать ему.
      А что если попытать счастья на юге? Судя по карте, в одной из широких бухт в ста с небольшим милях южнее острова Сабине можно отыскать местечко, которое удовлетворило бы самым придирчивым требованиям: залив глубоко вдается в берег, там легко выбрать ровную площадку для метеостанции, поблизости полно речушек - летом будет изобилие пресной воды, в главное - в том заливе множество крохотных бухточек, куда можно ввести и надежно спрятать "Заксен".
      Решено: они едут на юг. А чтобы избежать разговоров, чтобы не видеть ухмылки "Тихого" - не очень-то успешен ваш вояж, герр лейтенант! - они не станут заезжать на базу. Заодно - спрямят путь. Не беда, что придется попотеть на каменистых перешейках, потом они с лихвой наверстают упущенное на гладком льду. Еды у них хватит, собаки тоже пока не голодают. На юг!
      Иенсен невозмутимо повернул упряжку. Вечером 21 апреля они достигли одинокого домика в заливе Москито. Настроение у Риттера было приподнятое: сегодня день рождения его жены. Лизхен пять лет провела с ним рядом на Шпицбергене, она добрый, верный друг. Он непременно отметит этот день. Сегодня у него и Лизхен праздник, и он знает, как его отметить: он испечет пирог, такой же, какие пекла жена в Адвент-бее. Быть может, этот бирюк-датчанин немного оттает, человек же он, в конце концов! Эй, парень, помогай ставить тесто!
      Риттер со вкусом месит тесто, датчанин таскает муку из мешка, привязанного к нартам. Его одежда уже в домике, под нарами, об этой мере предосторожности лейтенант не забыл. Он забыл другое: винтовка осталась в нартах. Мариус Иенсен, подойдя к саням за мукой, внезапно увидел оружие... Собаки не распряжены, одно движение - и он умчится от своего врага. Но в Иенсене слишком еще жива память о пятидесятимильном переходе, когда пришлось бежать, чтобы не превратиться в сосульку. Нет, без одежды нельзя. Значит, настал решающий момент. Сейчас он войдет в дом, наставит на врага винтовку и... А что дальше? Хватать одежду и бежать? Но у Риттера есть револьвер. Тогда - войти и сразу выстрелить? Вот только сможет ли он...
      Мариус Иенсен останавливается на пороге и медленно поднимает винтовку. Риттер, столь же медленно, поднимает вверх руки, до локтей облепленные тестом. Тесто стекает вниз, и оттого ему делается совсем не по себе: давно замечено, что полуодетый или попавший в неловкую ситуацию человек утрачивает способность к сопротивлению. Держа винтовку в правой руке, Иенсен подходит к Риттеру, быстрым движением левой руки вытаскивает револьвер из кобуры, висящей на поясе лейтенанта, и тотчас отпрыгивает в сторону. Он вешает винтовку на плечо и, не сводя с Риттера глаз, собирает свою и его меховую одежду. Потом идет к выходу, чуть медлит и тихо произносит:
      - Я ухожу к своим. Вы останетесь здесь. Я не хочу убивать вас. Прощайте.
      ...Это был конец, Риттер в том не сомневался. Несколько дней он продержится, а потом что? Он был пленником этого домика. Ни оружия, ни собак, ни одежды. В точности такое же положение, в каком, по его злой воле, уже не раз побывали датчане! Теперь настало время расплачиваться за все.
      На помощь рассчитывать нельзя. На базе твердо убеждены, что он на севере. Если не вернется через десять дней, то его пойдут искать. Естественно, на север... Никому и в голову не придет, что он сидит в заливе Москито. Эх, если бы он не свалял дурака, хотя бы на секунду завернул на базу, направляясь сюда! Но поздно сетовать на судьбу. Он умрет здесь, в этой хижине. Либо выйдет на мороз и уснет, чтобы не мучиться. В любом случае назад ему пути нет: лучше подохнуть, чем увидеть рожу "Тихого"!
      Он лежал на нарах. Миновало трое суток этого своеобразного плена. Он не притрагивался к пище. Его мучили укоры совести, терзали воспоминания, душили ночные кошмары. Вот и сейчас в его ушах раздавался назойливый собачий лай. Внезапно он догадался, что это не галлюцинации, и бросился к окну. Прямо к домику неслась по льду залива знакомая упряжка. Ее вел Мариус Иенсен.
      ...Тяжкими были для Мариуса эти трое суток. В первый же день, словно на крыльях, он промчался сорок миль и заночевал в одной из хижин, но на утро дальше не поехал. Он сидел, тупо уставившись в одну точку, и думал, думал... Никогда прежде он не бросал человека в одиночестве, без пищи и снаряжения, среди гибельных гренландских льдов. Если бы раньше ему сказали, что он способен на ТАКОЕ, он бросился бы на обидчика с кулеками. А теперь вот... Правда, Риттер - немец, враг, захватчик, но он же все-таки человек! Доводись им встретиться в бою, Иенсен, пусть это было ему не по душе, выстрелил бы в него. Но отобрать одежду, бросить умирать - это уж слишком! К тому же и сам немец - не такой уж мерзавец. Он не мучил Иенсена, не убил его. За те три недели, что Иенсен провел на немецкой базе, он навидался настоящих головорезов. Риттер явно не из таких. Нет, нельзя было оставлять его, обрекать на мучительную голодную смерть. Нужно было застрелить его. Застрелить безоружного?! Черт знает что! И так плохо, и этак плохо. Одно он знает: теперь его замучает совесть. Иенсен разбирается в своей совести...
      Короче говоря, надо вернуться за немцем. Да, вернуться и взять с собой на юг, в Скорсбисунн, в качестве пленника. Господи, как это он раньше не подумал: он приведет "языка", офицера, который наверняка знает уйму вещей, полезных союзникам! Эх, Мариус, Мариус... Вот что значит быть мирным охотником. Ты и в мыслях не имел заполучить ценного "языка"! И как только тебе до сих пор удается числиться капралом гренландской армии - уму непостижимо!
      Значит, так. Он возвращается в залив Москито, берет немца, и они едут на юг. Только поменяются ролями. Днем и ночью он будет следить за своим бывшим "хозяином". Он, Иенсен, человек бывалый, многое может, многое умеет. За тысячу ярдов попадает в медведя, сбивает на лету птицу, прошел пешком, полураздетый, полубосой, пятьдесят жутких миль, попадал в лютые пурги, неделями отсиживался в снегу. Он многое может и многое выдержит. Надо рискнуть.
      ...Риттер стоял на пороге, безвольно опустив руки. Но вместо выстрела он услышал:
      - Вот ваша одежда. Надевайте лыжи. Мы едем в Скорсбисунн. Вы - мой пленник. Будете дурить - убью.
      Иенсен взял прямой курс на Скорсбисунн. Им предстояло преодолеть почти триста миль. Никто не мог помочь Иенсену. Впрочем, и Риггеру неоткуда было ждать помощи. Теперь решалось: кто кого? Будет ли пленник пытаться бежать? Убьет ли предварительно Иенсена? Или, может, смирится с неизбежным? Так или иначе, многое зависело от самого Мариуса. Он не имел права на ошибку, даже самую ничтожную оплошность. Риттер ведь тоже был до поры до времени начеку, чуть расслабился - и вот, пожалуйста! Нет, ни секунды благодушия, как бы смирен и покорен ни был немец!
      Дорога с каждым днем делалась все более тяжелой. Стоял конец апреля, во всю жарило солнце. Оно и ночью ходило где-то под самым горизонтом. Было совсем светло и не слишком холодно. По ночам мороз обычно не достигал и 15°, а днем двигаться было совсем невмоготу. Снег протаял и резко осел, собаки шли едва-едва, то и дело проваливаясь по брюхо. Люди тоже шли тяжело, лыжи почти не скользили, часто застревали в снежно-ледяной каше.
      Частые остановки действовали на нервы - на ходу как-то не думалось ни о чем, а тут у обоих волей-неволей возникали раздумья. За сутки теперь удавалось делать не более двенадцати - пятнадцати миль. Следовательно, если не произойдет ничего непредвиденного (а непогода неизбежно отнимет у них не один день), они доберутся до Скорсбисунна недели через три. Надо прожить, продержаться двадцать светлых ночей один на один друг с другом - точнее, враг с врагом...
      У них подошло к концу продовольствие. Иенсену удалось подстрелить гревшегося у лунки тюленя, и он велел Риттеру разделать добычу - он прекрасно помнил, что случается, когда человек с чрезмерным усердием предается кулинарным затеям, изготовлению пирогов, например! Почти все мясо отдали собакам - в лайках было их спасение.
      Ночевали в домике. Вернее, там ночевал Риттер. Сперва они вместе ужинали, как и пять, десять дней назад. Потом картина несколько менялась: Риттер оставался в теплой хижине, а Иенсен с одеждой пленника в руках выходил "на улицу". Он придавливал дверь снаружи каким-нибудь тяжелым чурбаком, ящиком, камнем, а сам устраивался под открытым небом, в нартах.
      Временами Иенсена охватывало отчаяние. Вот сейчас он уснет, а Риттер каким-нибудь образом выберется из дома. Сумеет открыть дверь либо вылезет в окно, бесшумно выдавив его. Господи, а люк в крыше! Иенсен совсем забыл про люк. Он вскакивает и по снежному надуву карабкается на крышу. Забивает толстую доску поперек крышки люка. Теперь, кажется, порядок. Правда, на собак - никакой надежды: они успели привыкнуть к Риттеру, ни одна и не тявкнет! Конечно, надежнее всего было бы связывать немца на ночь, как тот поступал с Иенсеном. Но тут есть свой риск: подойдешь к нему с веревкой, а этот черт здоровенный как двинет тебя... Неужели это будет длиться целыми неделями? Он не выдержит. А кто выдержит?!
      На двенадцатый день пути на них обрушилась непогода. Мгновенно исчезла видимость, нужно было немедленно останавливаться и пережидать пургу. Вдвоем в тесной палатке находиться рискованно. Пришлось Иенсену отойти на несколько шагов и обосноваться в санях, не распрягая собак. Впервые за все время их поездки Мариус оказался "на улице" во время жестокой гренландской метели.
      Далеко в глубь огромного острова уходит могучий ледниковый покров. Настоящая арктическая Антарктида, с толщиной льда в центре Гренландии свыше трех километров. Там царит вечный мороз, температура зимой опускается до 65°, даже в апреле - мае она нередко доходит до - 30°. Холодный воздух с ледника медленно "стекает" к побережью, наращивая скорость по мере спуска. В ветровой поток вовлекаются массы сравнительно теплого океанского воздуха. Переваливая через высокие прибрежные хребты, воздух, повинуясь строгим физическим законам, резко нагревается при спуске. Иногда - на 5 - 10°, а в исключительных случаях - на 20 - 25°! Так возникают знаменитые гренландские фёны, близкие родственники обжигающе горячих ветров, дующих в Альпах, на Кавказе и во многих других горных районах Земли.
      Фён дует мощно, резко, порывисто. Его скорость порой становится просто бешеной, доходя до 60 метров в секунду. Он несет тепло, но тепло губительное. В считанные минуты температура повышается с 10° ниже нуля до 5° выше нуля. Все пространство заполняется бешено мчащимся, влажным, слепящим, обволакивающим снегом. Начинается бурное таяние снега и льда в фиордах, рушатся строения, гибнут сбившиеся с дороги люди.
      Вот такой ураган и налетел на них. Сани, собаки и сам Иенсен в мгновение ока очутились в исполинском снежном сугробе. Палатку, в которой находился Риттер, тоже занесло по самый гребень. Но Мариус Иенсен чувствовал сейчас огромное облегчение: пока свирепствует пурга, он может спокойно отдыхать. Никакая метель ему не страшна, ему страшен лишь человек в палатке, а он тоже во власти пурги. Только бы не вынесло лед фиорда, на котором они находились. Тогда - гибель, их унесет в Гренландское море, и им уже не спастись. Но прочь все мысли! Спать, спать, пока продолжается эта свистопляска. Хоть бы подольше она не кончалась!
      Двое суток они провели под снегом, каждый в своем "персональном" сугробе. Пурга стихла внезапно, и они тотчас выбрались из снежных берлог. Их одежда промокла, собаки промокли, лед впереди, насколько хватало глаз, был черным от камней, песка и проталин. Они двинулись дальше, делая в час не более одной мили.
      Обманчивы расстояния в Арктике! Удивительная прозрачность воздуха, белизна ровных заснеженных просторов, бесконечные цепи береговых хребтов все это скрадывает расстояние. Теряется ощущение времени и пространства. Путнику кажется, что через несколько минут, ну, от силы через полчаса, он минует фиорд, обогнет ближайший мысок... Но час проходит за часом, кончается длинный день, а он все еще ползет вдоль черных скал, которым теперь он в этом уверен! - никогда не будет конца. Так и эти двое вот уже третий день не могли выбраться из Конг-Оскарс-фьорда, а впереди еще столько фиордов и столько мысов!
      Они уже не бежали на лыжах и даже не шли - они брели, едва переставляя ноги, а собаки еле переставляли лапы... Они вязли в каждом снежном надуве, спотыкались о каждую неровность во льду, глотали морозный туман, мучительно страдали от голода и... настороженно следили друг за другом.
      Так и шли они день за днем, пока ранним утром 13 мая 1943 года не увидели на горизонте высокую церковь поселка Скорсбисунн. Встревоженные эскимосы-наблюдатели доложили Иву Паульсену, что вдали появились какие-то странные люди. Один - высокий, незнакомый, без верхней одежды, в одном сероголубом мундире (было тепло). Второй очень смахивает на Иенсена, только Иенсен толстый, а этот - худой.
      Паульсен быстро узнал Мариуса, но никак не мог сообразить, кто этот высокий седой человек в немецком мундире. Увидев Паульсена, тот остановился и принялся срывать с груди нашивки и медали, бормоча:
      - Все. Война для меня, кажется, кончилась...
      Паульсен обнял Иеисена:
      - Послушай, Мариус, что произошло? Мы думали, ты давно погиб. Где ты был? Кто этот человек?
      - Как видишь, я живой. А это - Риттер, их командир. Я было сперва оставил его в Москито. Но потом решил взять с собой.
      - Да как же ты довел его, почему не пристрелил?!
      - А потому что должен же хоть кто-нибудь отвечать на твои дурацкие вопросы! Вот он пусть и отвечает. И отвяжись от меня ради бога. Я с ног валюсь. Да и он тоже.
      Иенсен и Риттер были в пути двадцать шесть суток. Они прошли в общей сложности пятьсот миль. Сначала Риттер вел Иенсена, потом - наоборот. За этот поход капрала Мариуса Иенсена ждали две медали - британская и американская: в гренландской армии собственных наград не было.
      Эпилог
      29 мая 1943 года звено тяжелых бомбардировщиков США "Б-24", прилетевших из Исландии, в течение трех часов бомбило и поливало пулеметным огнем гитлеровскую базу в заливе "Ганзы". Итоги были удивительными: ни одна бомба не попала в "Заксен", ни один человек не был ранен! Правда, все постройки на берегу и метеоплощадка были уничтожены. Немцы перебрались в палатки у подножия холма, защищавшего их от атак на бреющем полете. Вскоре за ними прилетела германская "летающая лодка" "Дорнье-26" и эвакуировала весь персонал станции. Нет, не весь: не хватало командира и врача. О судьбе командира мы знаем, но что случилось с доктором Сенссе?
      Врач дружил с Риттером, и его особенно тревожило долгое отсутствие лейтенанта. Он стал в одиночку предпринимать вылазки из лагеря, надеясь обнаружить следы Риттера - "Тихий" запретил выход поисковой партии, ссылаясь на необходимость концентрации всех в одном месте на случай экстренной эвакуации. Однажды доктор ушел в двухдневный поход, а когда вернулся, не обнаружил ни людей, ни "Заксена" - судно, прежде чем покинуть Гренландию, взорвали сами же немцы. Врача дожидаться не стали. "Человека забыли"...
      Когда через две недели к месту бывшей немецкой зимовки подошел катер Береговой охраны США "Нортлэнд", моряки с изумлением увидели человека, сидевшего на камне возле кучи обгоревших досок. На его лице блуждала бессмысленная улыбка. В одной руке он держал губную гармонику, в другой гранату. Доктор Рудольф Сенссе оборонял свою базу от врагов...
      Послесловие
      Автор этой небольшой книжки взял на себя благородную миссию рассказать о самоотверженном, а порой и опасном труде полярных гидрометеорологов в годы второй мировой войны. Героями раздела "Сражение за цифры" стали советские ученые, летчики и моряки-полярники - те, кто нес вахту на островных и материковых полярных станциях, летал над Северным Ледовитым океаном, водил корабли через тяжелые арктические льды. В основу второй части положены события военных лет в далекой Гренландии, здесь автор домыслил отдельные ситуации, образы, характеры.
      Хотя о войне в Арктике написано немало художественных, мемуарных и исторических произведений, тема эта далеко не исчерпана. Крайний Север не был решающим театром военных действий, но гитлеровская Германия, развязывая войну против Советского Союза, отводила немаловажную роль и наступлению на самом северном фланге.
      "Здесь находится центр тяжести русских морских коммуникаций с Западом... - писал еще до войны немецкий военно-морской журнал "Марине Рундшау", - поэтому Германия будет вынуждена для полноценной блокады Советской России на западном фронте послать флот на Север с целью прервать арктические коммуникации Советской России и, может быть, для захвата морских и авиационных баз"{5}.
      Пресловутый "План Барбаросса" предусматривал, в частности, нанесение удара из Северной Норвегии по Мурманску, овладение этим городом и Кольским полуостровом, продвижение на юг и юго-восток, захват Архангельска и всей северной территории Советского Союза по линии Архангельск - Волга. Летом 1942 года, перебазировав в Карское море несколько подводных лодок и рейдер "Адмирал Шеер", гитлеровское командование в ходе операции "Вундерланд" поставило задачу уничтожить ледокольный флот Главсевморпути, два каравана транспортных судов, а также разгромить основной морской порт Западной Арктики - Диксон.
      Известно, что операция "Вундерланд" была сорвана так же, как и "План Барбаросса" и все остальные планы фашистской Германии. О мужестве и героизме советских полярников, внесших непосредственный вклад в разгром противника на Севере, и рассказывается в первой части книги З.Каневского. Разумеется, автор поведал нам далеко не о всех героических судьбах, но он и не ставил перед собой задачи обобщить заслуги работников Главсевморпути и Главгидрометслужбы в деле победы над немецко-фашистскими захватчиками в Арктике, раскрыть все многообразие их деятельности.
      Не будучи участником Великой Отечественной войны, 3. Каневский собрал и изучил ряд советских и зарубежных источников, встречался, беседовал, переписывался с ветеранами - широкое привлечение воспоминаний и свидетельств очевидцев, несомненно, повышает достоверность его книги.
      Пусть читатель, открывая ярко написанную главу о начальнике полярных станций на мысе Арктическом, а затем на острове Домашнем Б. А. Кремере, найдет эти пункты на географической карте. Обе станции находились за многие сотни километров от зоны военных действий, туда не долетали вражеские самолеты, не заходили немецкие подводные лодки и надводные боевые корабли. Но война вмешалась в судьбу людей и здесь. Жизнь и работа группы Кремера наглядный пример того, в какое тяжелое положение попадали работники полярных станций в военную пору, какие испытания приходилось переносить полярным метеорологам, выполняя обычные, казалось бы, служебные обязанности - регулярную передачу в эфир данных метеонаблюдений. Своим самоотверженным трудом Б. А. Кремер и его товарищи вносили лепту в составление синоптических карт по арктическим морям - тех самых карт, которые были так необходимы для обслуживания навигации судов и полетов самолетов.
      В первой части книги 3. Каневского мы встречаемся и со многими другими советскими людьми, совершавшими подвиги в тяжелых условиях Арктики во имя выполнения заданий правительства или спасения жизни своих товарищей. Мы узнаем о самоотверженном труде синоптика О. Н. Комовой в первые военные зимы, о рискованных полетах экипажей полярных летчиков И. И. Черевичного и М. И. Козлова, о подвиге команды ледокольного парохода "А. Сибиряков", о бегстве из плена под пулями немецких автоматчиков работника полярной станции Г. В. Бухтиярова, о трагической гибели участников экспедиции на шхуне "Академик Шокальский", потопленной немецкими пиратами... Полярники нынешнего поколения должны знать о героизме своих предшественников.
      Как справедливо отметил участник Великой Отечественной войны на Севере вице-адмирал А. М. Румянцев (об этом упоминается в тексте книги), нельзя сводить задачи вражеских разведывательных кораблей в Северной Атлантике и Арктике, а также шпионских наземных групп, высаживавшихся немцами на разные острова, только к сбору метеорологической информации. Они засылались в тылы морских коммуникаций для радиошпионажа, пеленгования судов противника с целью наведения на них своих боевых кораблей и самолетов.
      Эта задача стояла и перед немецко-фашистскими судами, участвовавшими в операции "Вундерланд" в Карском море, и перед группой разведчиков, скрытно высаженной на Земле Александры в архипелаге Земля Франца-Иосифа, и перед отрядом матерого разведчика лейтенанта Риттера, заброшенного в Гренландию. Автор лаконично и образно показывает связь шифрованных донесений разведотряда Риттера на восточном побережье Гренландии с пиратскими действиями немецких военных кораблей и самолетов в Северной Атлантике такова, например, концовка главы "Лейтенант Риттер" в разделе "Гренландский патруль".
      "Цена прогноза" - правдивая книга о войне в Арктике. Перешагнув границы рассказа о работе метеорологов, автор сделал героями своей книги широкий круг полярников разных профессий. Мужественно выполняя свой долг, обороняя Советское Заполярье, они в едином строю со всем советским народом и его героической армией участвовали в разгроме гитлеровской военной машины.
      Е. М. Сузюмов
      Председатель Национальной комиссии морской истории
      Примечания
      {1}Приводимые сведения взяты из книги Д. Маклахлана "Тайны английской разведки. 1939 - 1945", Воениздат, 1971. Необходимо, однако, иметь в виду, что с лета 1940 года самим англичанам уже должен был быть ясен дезинформационный характер операции "Морской лев" (гитлеровский план захвата Англии). В это время фашистские стратеги уже разрабатывали "План Барбаросса" - план нападения на Советский Союз. Британская разведка, несомненно, была осведомлена о сосредоточении германских войск у западных границ СССР.