Бог гномов

      — В таком случае, — вздохнул он, мне надо будет очень подробно расспросить вас о внешности этих гангстеров. Расспросить и вас самого, и всех участников событий. В первую очередь, ту рыжую пигалицу, что содрала маску с бандита… Она должна была хорошо запомнить его лицо.
      — Не знаю, — поморщился сенатор, — дать ей премиальные за храбрость или выставить вон — пинком под зад и без выходного пособия… Из-за этой чертовой дуры нас всех могли покрошить в капусту. У таких ребят очень крутой нрав…
      — Думаю, вы ничем не рисковали, — еле заметно улыбнулся комиссар. — Перестрелять вас было бы большой глупостью со стороны грабителей. И бомба, которая вогнала вас в холодный пот, — тоже недаром оказалась пустышкой. Ведь вы же не собирались поднимать шум из-за пропажи Бога гномов? Вы даже не заявили о том, что грабители обчистили пару ваших сейфов. Если бы охрана не доложила по инстанции, все случившееся даже не попало бы в сводку происшествий. А вот в случае, если бы вас покосили пулями или спалили бы плазменным взрывом, скандал получился бы на весь мир. И был бы объявлен общефедеральный розыск — по полной программе. Они, похоже, не были в этом заинтересованы. Так что не гневайтесь на свою секретаршу. Она не поставила вас под удар. А сама, если не ошибаюсь, ощутимо пострадала. Навещать ее мне придcя в лечебнице.
      — Физиономию девочке подремонтируют за счет фирмы, — придав своему голосу оттенок добродушия, поморщился Четник. — А вот шум вокруг «Бога» и впрямь не нужен ни им, ни мне. Я собирался лично обратиться к вам, комиссар, но федералы успели пронюхать о том, что у нас случилось. Должно быть, от охраны…
      — Мне, однако, нужно заполучить все данные о ценностях, пропавших из ваших сейфов, — оборвал его комиссар.
      — Вы же сами только что заметили, что мне не нужен шум вокруг этого дела, — поморщился сенатор.
      — Раз не нужен, то и не поднимайте, — пожал плечами Роше. — Сообщите мне эту информацию не как комиссару полиции, а как частное лицо частному лицу. Ведь вы не думаете, что ценности из ваших закромов выгребли просто на память? Их попытаются реализовать. А это — возможность напасть на след…
      — Хорошо… — без всякого энтузиазма процедил сквозь зубы сенатор. — Я подготовлю вам список… Но основной товар — «Бог» — предназначен для кого-то на Ваганте. И, может быть, уже туда отбыл!..
 
      — Ваганта, — буркнул комиссар и потянулся к трубке блока связи. — Ваганта…
      Ваганта… Этот довольно уютный, до смешного напоминающий матушку-Землю Мир был практически самым старым из Миров, колонизованных человечеством. И если он и не был самым богатым и процветающим среди Тридцати трех миров Федерации, то уж самой спокойной и надежной обителью выходцев из Метрополии был несомненно. От всяческих религиозных распрей здешние первопоселенцы отучили друг друга еще в период создания первых автономных баз землян на этой планете. Четырнадцать провинций, объединившихся в Федеративную Республику Ваганта, за все время существования этого Мира не знали ни вооруженных конфликтов, ни вторжений имперских или федеральных войск. Даже великая эпопея краха Империи и мучительного рождения Федерации минула Ваганту стороной. Период Изоляции, что разделял эти две эпохи, трагическое время для большинства остальных Миров, не нанес Ваганте особого урона. К тому времени, когда жизнь стала возвращаться к Тридцати трем мирам, Ваганта уже успела заработать прочную репутацию некой Галактической Швейцарии. Это был стабильный и сытый мир. Притом мир, кичившийся своей скромностью. В нем не было ничего «самого-самого». Если где-нибудь на Ваганте и можно было встретить роскошь в обычном, людском, понимании этого слова, так только за семью замками — в загородных поместьях членов «уважаемого общества». Города же этого Мира и даже признанный его столицей, основанный еще первопоселенцами Старый Форт были удобны для жизни, надежно построены и невообразимо скучны. Так, по крайней мере, считали немногие заезжие обитатели других планет Федерации.
      Серый, хорошо обтесанный камень, темная бронза решеток и немногочисленных украшений и вывесок, темная полированная древесина окон и дверей. Ровная брусчатка широких улиц и просторных переулков. Почти полное отсутствие даже намека на трущобы. Здания — редко выше четырех этажей, не слишком насыщенное — даже в деловых центрах — уличное движение, минимум прохожих в дневное время и умеренное количество законопослушных граждан, прогуливающихся в парках, ближе к вечеру… Решительно ничего, поражающего воображение.
      Ваганта и не собиралась ничьего воображения поражать. Ее обитатели уже давно поняли, что именно унылая стабильность их Мира, его скучная надежность — главный их капитал. Доверять банкирам Ваганты стало традицией Тридцати трех миров, и на этом доверии держалось многое в этом мире. Здесь не было слишком богатых месторождений ценных ископаемых, здешние пастбища и фермы не поражали изобилием, высокие технологии не были выше, чем в среднем по Обитаемому Космосу. Но держатели здешних банков и торговых домов знали, куда вложить каждый доверенный им бакс так, чтобы вкладчик не пожалел о том, что доверился им. Пусть даже вклады эти делались на другом конце Обитаемого Космоса. И, конечно, скромный, но надежный процент от таких вкладов уверенно поддерживал безбедное существование этого скучноватого мира.
      Конечно, как и все смертные, обитатели Ваганты были не лишены разного рода пороков и недостатков. Здешние контрразведка и полиция не сидели без дела. Но и самые упорные недоброжелатели Ваганты не могли не признать, что здешние проблемы, включая трафик наркотиков и оружия, не идут ни в какое сравнение с подобными же проблемами, стоящими перед силовыми структурами Океании или той же Прерии. Это при том, что здешние законы не отличались излишней гуманностью, суды — неповоротливостью, а судейские — ангельским терпением.
      Впрочем, унылая с виду жизнь Ваганты для тех, кто имел возможность присмотреться к ней, обнаруживала за своими кулисами не одну темную тайну. Например — Тайну гномов. Были в этой внешне беспроблемной жизни и свои проблемы, например — проблема запретных боев. Впрочем, проблемы здесь стояли не только перед всем обществом, но и перед, как говорится «отдельно взятыми личностями».
      Такими «отдельно взятыми личностями» были, например, Гарри Стигг по кличке Ариец и Билли Лепски, тоже не лишенный своего погонялова. Погоняловым его было — Бейб. Перед ними обоими стояла проблема, и проблема нешуточная. Ребята остались без колес.
 
      Откуда взялось у Гарри его погонялово и каким образом оно ему досталось, было для него тайной за семью печатями. Ни сторонником расовой теории, ни собственно арийцем Гарри Стигг не был. Но так или иначе, прожив в этом не худшем из миров почти три десятка лет, менять ставшее давно привычным прозвище было уже поздно.
      Что до Билли, то каждый, кто хоть раз глянул на его округлое, румяное — кровь с молоком — лицо, которое к тому же лучилось оптимизмом и надеждой, и не подумал бы возражать против его клички.
      Эти двое знали друг друга давно. Судьба лишила родителей и того и другого еще в детстве, и в «Доме материнства» как-то само собой сложилось так, что старичок Ариец без всякого влияния со стороны взял шефство над мальком Бейбом. Шефство это осталось в силе, по всей видимости, навеки. Дело было не столько в возрасте Бейба, сколько в неискоренимом младенческом мировосприятии, владевшем его душой. Он и сам догадывался о том, что постоянное присутствие рядом старшего и умудренного жизненным опытом товарища является для него жизненной необходимостью. Понимал это и Ариец. Он относился к Бейбу как к младшему брату — порой снисходительно, а порой — сурово. Последнее происходило в основном, когда, как и в каждом из тех, кого судьба одарила вечным детством, в Бейбе просыпался мачо, убежденный в своем всесилии и неизъяснимой мудрости. В такой период он способен был создать для окружающих крупные проблемы, но прежде всего — мог сам влипнуть в черт-те какую историю.
      Бейба Ариец, однако, уважал за то, что тот последовательно проводил в жизнь свое обещание, данное покойной матери — стать «приличным человеком». Экономя на всем, он упорно переползал с курса на курс в аграрном университете и в перспективе мог действительно рассчитывать на приличный оклад в какой-нибудь из фирм, связанных с сельскохозяйственным производством. Пока же Ариец пристроил Бейба к своему бизнесу — поиску и вербовке кандидатур для запретных боев, регулярно проводившихся под крышей «Ночных спортклубов» всемогущего Арнольда Ларсена — Обуха. Немалую выгоду приносило Бейбу и право на проживание в трейлере на пару с Арийцем, что позволяло сэкономить на плате за проживание в университетском кампусе.
      Сложившиеся отношения Гарри и Билли служили поводом для всякого рода непристойных шуточек. Шутники, правда, остерегались далеко заходить в своих измышлениях, дабы не «схлопотать» от «сиамских близнецов», как прозвала молва обоих партнеров по жилью и бизнесу.
      Впрочем, сегодня «близнецам» было не до шуток. Этим утром после очередного техосмотра инспектор дорожной полиции забрал у Гарри паспорт давно отслужившего свой век «тристара», до сего времени верой и правдой служившего средством передвижения обоим партнерам. Забрал инспектор, разумеется, и опознавательный радиомаячок, превратив «тристар» в персону нон грата на всех дорогах и улицах Федеративной Республики.
      Не то чтобы для Гарри подобный оборот дела был громом среди ясного неба. И он, и Билли прекрасно понимали, что скорее рано, чем поздно одряхлевший драндулет будет признан пригодным только для городской свалки. Но всякий раз обновление колес оказывалось на одном из последних мест в списке неотложных дел «близнецов». Только сейчас до них дошло и предстало во всей красе то обстоятельство, что осуществлять их бизнес, не имея под рукой мобильного средства передвижения, просто нереально. Выход из положения надо было искать самым неотложным способом. Конечно, можно было по дружбе арендовать колеса у кого-нибудь из многочисленных приятелей. Но элементарный здравый смысл подсказывал, что подобная лафа не может продлиться долго. Погруженный в мрачные размышления Гарри сидел на порожке трейлера и задумчиво грыз ногти.
      Это его занятие было прервано звуком продирающегося по лабиринту трейлер ной стоянки драндулета. Драндулетом оказался хорошо знакомый Арийцу «шевроле» дока Гольдмана, адвоката, к услугам которого время от времени приходилось прибегать почти каждому из тех, чей бизнес был связан с запретными боями.
      Сам док восседал, натурально, за рулем, а на заднем сиденье за его спиной к некоторому удивлению Гарри обрисовывались силуэты Бейба и штатного чемпиона запретных боев Аугусто Рамиреса. Преисполнившись наихудшими предчувствиями, Ариец поднялся на ноги и направился к причалившему к поребрику асфальтированной дорожки «шевроле».
 
      — Ну вот! — приветствовал его Бейб, высовываясь в боковое окошко. — Утро еще не кончилось, а наша проблема, похоже, решена…
      Он немного поборолся с дверцей кабины, выбрался на тротуар и, подхватив Арийца под руку, повлек в сторонку. Предчувствия Гарри сделались еще мрачнее.
      — Ну? — только и спросил он
      — Понимаешь, — возбужденно затараторил Бейб, — бродячие маги хотят сбыть с рук вполне нормальный «вольво». В хорошем состоянии, при техпаспорте и при прочих вензелях…
      — И хотят за него..? — постарался вернуть партнера на почву реальности Ариец.
      — Цена — вполне приемлемая, — радостно сообщил Бейб. — Двадцать, федеральной зеленью, конечно. Если мы скинемся, то останется подзанять примерно три штуки…
      Ариец посмотрел на него, как смотрят родители на дитя, упорно не оправдывающее их надежд.
      — Билли, — молвил он вразумляющим голосом, — если бродячие маги продают тачку в приличном состоянии и за приемлемую цену, значит, тачка ворованная…
      Бейб обиженно напыжился.
      — Ты думаешь, я об этом не подумал? — оскорбленно осведомился он.
      — А что, подумал? — живо отреагировал на его слова Ариец.
      В голосе его прозвучало неподдельное удивление. Бейб презрительно фыркнул.
      — Во-первых, ты знаешь, кто продает тачку? — спросил он со значением. — Так вот, продает ее Цыган. А он до сих пор на паленом товаре ни разу не засветился.
      От этих слов Гарри почти перекосило. Он даже словно почернел лицом.
      — Цыган? — только и спросил он.
      Бейб удивленно взглянул на него, недоуменно скривился и торопливо добавил:
      — Потом, с собой мы берем дока Гольдмана. А он не даст никому втереть нам очки.
      Поймав критический взгляд партнера, Бейб смущенно кашлянул и скороговоркой добавил:
      — Ну, за свой обычный процент…
      — Не сомневаюсь, — пожал плечами Ариец. — Уточним только, что это не мы берем Сержа Гольдмана с собой в Табор, а он согласился подбросить нас к магам на своих колесах…
      Бейб откашлялся, выдержал паузу и продолжил свои старания убедить Арийца:
      — А еще мы берем с собой Аугусто Рамиреса. Его на магические штучки не возьмешь. Так что, если ты боишься, что нам подсунут товар с порчей, то…
      Ариец мрачно остановился и некоторое время рассматривал асфальт у себя под ногами. Потом поднял взгляд на своего «близнеца». Не всякому удавалось выдержать такой вот взгляд Гарри Стигга. Билли Лепски это удалось.
      — Ладно, — угрюмо бросил Ариец. — Другие варианты у тебя есть?
      — Пока нет, — честно признался Бейб. — Все кому не лень ломят цены совершенно недетские. Или предлагают рухлядь, на которую дорожная инспекция и смотреть не станет.
      — Ну, тогда и не о чем спорить! — глухо каркнул Гарри и решительно зашагал к автомобилю. — Отправляемся в Табор. Прямо сейчас. Только сначала придется объехать с полдюжины человечков, чтобы наскрести те самые «три штуки»… Кстати, торг — уместен?
      — Думаю, можно будет скинуть штуку-другую, — заверил его Бейб, еле поспевая за партнером, — В конце концов, он как-то заинтересован в том, чтобы избавиться от этой таратайки… Что ты так скис?
      Ариец стал как вкопанный, не дойдя четырех-пяти шагов до «шевроле», и Бейб чуть не сшиб его с ног. не успев затормозить вовремя..
      — Да, — бросил Гарри неприятным, каким-то ядовитым голосом. — Цыган действительно заинтересован сбыть с рук тачку. Вот только — почему? — Он задумчиво воззрился на приятеля и закончил свою мысль: — Он, Цыган, ворованным до сих пор не торговал, это правда. Но мне очень не по нутру связываться с таборный магом. Причем с таким, который ведет дела с гномьим племенем…
      Бейб остолбенел.
      — Гарри, ты что? Действительно веришь в эту ерунду?
      — В какую? — спросил Ариец, словно проснувшись.
      — В то, что гномы и вправду существуют, — пояснил Бейб, подозрительно присматриваясь к нему.
      Старший партнер временами удивлял его своими странностями. Иногда ему казалось, что их со Стиггом разделяют не три-четыре года, а, пожалуй, целых полсотни лет.
      Ариец усмехнулся.
      — Знаешь, когда долго якшаешься с магами — вот как я, например, — со временем можешь начать верить во все что угодно. Я вот многое бы дал, чтобы узнать точно, существуют все-таки гномы или нет?
      На Ваганте Гарри Стигг по кличке Ариец был далеко не единственным, кто хотел бы это знать. Например, проблема гномов очень занимала нового директора корпункта «Гэлакси ньюс» на Ваганте (и единственного его сотрудника) — Энни Чанг.
 
      Свою длительную командировку в этот благополучный Мир Энни, в отличие от руководства «ГН», воспринимала отнюдь не как поощрение за блестящие репортажи и смелые корреспонденции из «горячих точек» Обитаемого Космоса, а как изощренное наказание за многочисленные грехи, которых по ходу развития карьеры молодой журналистки набиралось тоже немало. Как говорится, «все зависит от точки зрения».
      — Боже мой! Что хоть мало-мальски интересного смогу я вытянуть из этого стоячего болота? — в который раз спросила она у своего коллеги Гиви Жвания, которому выпало провожать ее в дальний путь с космотерминала «Лобнор». — Это не командировка, это — проводы на пенсию! Досрочную!
      — Ти не понимаешь! — возразил ей Гиви со своим неподражаемым акцентом. — Если бы там била война, бунт… или, например, какая-нибудь эпидемия… Тогда и совсем глюпий дурак гнал би оттуда репортажи — просто захватывающие. А там, где ни-че-го не случается, там должен сидеть человек, у которого вот здесь, — Гиви постучал пальцем по лбу, — что-то есть. Чтобы из ничего такой человек делал конфетку. И ты, Энни, — такой человек!
      Теперь это напутствие как-то согревало Энни душу и поддерживало ее — по крайней мере поутру, после чашечки зеленого чая. Но к вечеру, устало подводя итоги дня — как всегда вполне заурядного, она уже не могла заставить молчать жившего в глубине ее непокорной души демона журналистики и, кляня самое себя, молила-таки богов родного ей буддистского пантеона, а заодно и многочисленных божков и демонов пантеона Пестрой Веры, чтобы те обрушили на уныло-благополучных обитателей Ваганты глад, мор или еще что-нибудь в той же мере сенсационное.
      Сегодня она с неприятным замиранием сердца констатировала, что кто-то из богов внял-таки ее греховным молитвам. Иначе как было понять приглашение на чашку кофе в «Пресс-клубе», которым закончил свой дежурный утренний звонок к ней полковник Хофф.
      Ни для кого из членов журналистского корпуса, аккредитованных в Старом Форте, не было секретом то, что основной служебной обязанностью полковника были присмотр за журналистской братией и забота о том, чтобы дотошные «люди пера» не совали свои носы туда, куда по понятиям руководства Федеративной Республики совать их не следовало. Обычно полковник не докучал понятливым представителям свободной прессы своим присутствием. Приглашение к личному разговору следовало понимать как прелюдию к серьезному предупреждению, может быть, даже к жестокому разносу от службы безопасности Республики. Энни постаралась психологически подготовиться к такому обороту дела. Ей не привыкать быть на ножах с такими структурами тех миров, из которых доводилось слать свои корреспонденции.
 
      Господин Хофф, как всегда, был облачен в штатский, «партикулярный», как говорили здесь, костюм несколько консервативного покроя и — тоже как всегда — блистал строгой военной выправкой и аккуратнейшей щеточкой тщательно ухоженных усов. Против ожидания полковник был благодушен и щедр на комплименты. Он рассыпался в похвалах насчет выбора тем для обзоров, которые Энни поместила в специальном выпуске «ГН» для предпринимателей. Особое же внимание уделил очеркам мисс Чанг, посвященным проблеме детства в ее разнообразных проявлениях в различных Мирах Федерации.
      — Я надеюсь, что и ребятишки нашей планетки будут удостоены отдельной публикации, — молвил полковник, пододвигая к собеседнице вазочку с бисквитами. — И, может быть, даже целой серии таких публикаций. Я слышал, что вы собрались сегодня взять интервью у Арно Келлера? Это действительно один из лучших сказочников. И, по моему скромному мнению, лучших не только в нашем мире, но и в Обитаемом Космосе вообще. Беседа с ним, без сомнения, украсит ваш очерк… Вы не собираетесь объединить ваши публикации на эту тему в книгу?
      Публикации о жизни детей разных Миров действительно были коньком Энни. Только эта тема и скрашивала ее поход через информационную пустыню Ваганты. Внимание полковника к этой — никем обычно не замечаемой — стороне ее деятельности даже растрогало журналистку, и она на какой-то миг позабыла, что имеет дело с человеком, воплощающем все коварство негласной цензуры здешнего режима. Но вспомнить об этом ей пришлось уже в следующую секунду.
      — А вот слухами о неприятностях наших бандитов я бы вам не советовал увлекаться, — доброжелательно произнес полковник, заглядывая в глаза Энни поверх чашечки кофе. — Поверьте мне, те слухи, что, может быть, дошли до вас, распускают ну просто совершенно безответственные лица — из тех, которым приплачивают со стороны за то, чтобы они сбивали уровень доверия общественности к вложению капиталов в наши коммерческие структуры… Не верьте им.
      — Собственно, никаких особых слухов до меня и не доходило, — осторожно парировала Энни его слова. — Скорее наоборот. Понимаете ли, полковник, в последние неделю-другую здешние специалисты по финансам стали вдруг гораздо менее откровенны. Да и на так называемых тусовках, в присутствии здешней финансовой аристократии, в разговорах появились какие-то «фигуры умолчания»… И, извините меня за чисто личное замечание, но неужели вы думаете, я не замечаю, что стоит мне только приблизиться к такой компании, как сразу меняется тема разговора, а то и весь разговор гаснет? Не стану скрывать, мне стало казаться, что здешний деловой люд чем-то сильно обеспокоен. Но своим беспокойством не хочет делиться…
      — Я надеюсь, — с особым нажимом на слово «надеюсь» произнес полковник, отодвигая в сторону так и не допитый кофе, — что вы сможете отличить собственные э-э… ощущения и досужие вымыслы от реальных фактов. Не стоит беспокоить серьезных деловых людей. Ну, например, донимать этими фантазиями таких ключевых лиц нашего делового мира, как, скажем, Родни Ван-Ней… Надеюсь, вы не по этому поводу договорились с ним о встрече сегодня вечером?
      «Именно по этому», — мысленно ответила ему Энни. Но вслух заверила полковника в том, что ей воленс-ноленс приходится подпитывать деловую аудиторию «ГН» всяческой информацией из первых рук в виде таких вот интервью с воротилами здешнего делового мира.
      — Ну что же, — подвел полковник итог разговора и поднялся из-за стола. — Надеюсь, мы с вами хорошо поняли друг друга. Если вам покажется, что какие-то факты по этой — затронутой нами — теме все-таки заслуживают внимания, то я попрошу вас поставить меня в известность, прежде чем делать такую информацию достоянием гласности.
      Энни промолчала и тоже поднялась из-за стола. Она предоставила собеседнику возможность считать это молчание знаком согласия. Что и говорить — на Ваганте с прессой обращались куда более мягко, чем, скажем, на Квесте, где с ней беседовали бы не за чашкой кофе, стучали бы кулаком по столу и грозили бы высылкой в двадцать четыре часа.
      — И еще… — неожиданно добавил полковник, уже стоя вполоборота к собеседнице, — еще я вам не советую приплетать к «детской» тематике, которая так вам удается, еще и сказочки о гномах. Это — просто местная особенность… Своего рода психоз, который не стоит рекламировать. Вы ей-богу пожалеете о времени, которое потратите на встречу с профессором Девисом. Поймите, сказочки о гномах — это просто его бизнес. И он будет морочить вам голову до тех пор, пока вы не станете верить в гномов, а заодно в домовых, вампиров и в привидения…
      — Я учту это, — заверила его Энни и, подождав немного, пока строгий силуэт столь доброжелательного цензора исчез за вращающимися дверьми клубного кафе, положила в вазочку так и не тронутый бисквит (надо же заботиться о фигуре) и поспешила к той двери «Пресс-клуба», что выходила к стоянке такси. Встреч на сегодня у нее было назначено много.
      «И, кажется, обо всех них заботливый полковник хорошо информирован, — со вздохом констатировала Энни. — По крайней мере, мое расписание визитов на сегодня он знает назубок. Конечно, „Гэлакси ньюс“ — влиятельный орган и действия его корреспондента небезразличны здешнему истэблишменту. Но не до такой же степени, черт возьми!» Энни прикинула, что реакция ее собеседника явно указывала на то, что на финансовом горизонте Ваганты явно клубятся какие-то тучи. Но какие — оставалось только гадать
      И еще она подумала, что была в этом их разговоре с полковником какая-то странность. Ах да! В разговоре этом непонятным образом сплелись две темы, совершенно не имеющие отношения одна к другой. С одной стороны — ползучая паника, охватившая банкиров Старого Форта, с Другой — детский фольклор. Сказочки о гномах. Для того чтобы связать все это воедино, мало быть просто журналисткой. Даже, по всеобщему признанию, журналисткой «милостью божией». Тут требовалась одаренность другого рода. Например, такая, какой был наделен ее давний (и — чертовски далекий сейчас) приятель Ким Яснов. Вечный Агент на Контракте. Энни грустно улыбнулась, вспомнив о нем.
      Она бы изрядно удивилась, если бы узнала, что Ким находится сейчас не так уж далеко от нее, здесь, в центре Старого Форта. Подняв голову, она могла бы увидеть крышу хорошо ей знакомого «Торгового дома братьев Гимли», в цокольном этаже которого Ким ожидал беседы с директором службы безопасности этого почтенного заведения.
 
      Собственно, и сам Ким не имел представления о том, что госпожа Судьба снова свела его в одном мире с симпатичной и беспокойной китаянкой. На Ваганту его привела вовсе не тоска о давней приятельнице (пожалуй, больше, чем приятельнице), а агентская судьба.
      Судьба вообще любит зло подшучивать над людьми. Вот как сейчас — наградила Агента на Контракте более чем солидным гонораром. Казалось бы — куда уж лучше? Получив денежки, Ким мог бы спокойно стать совладельцем какого-нибудь из солидных агентств частных расследований и жить на доходы от своего пая в деле, возвращаясь к занятию своим хлопотливым ремеслом только исключительно по прихоти своей левой ноги. В этой великолепной перспективе имелся только один небольшой изъян. Федеральные крючкотворы почему-то решили, что этот свой гонорар он получит только на территории немыслимо далекой Океании и только лично.
      Причем добираться до своего законного заработка Киму предстояло автостопом. Задача его была бы легче (но не намного), если бы вместо юридического образования и стажировки на кафедре криминалистики он закончил хотя бы самый паршивый из навигационных техникумов или другое какое-нибудь заведение, дающее своим выпускникам специальность, позволяющую ступить на борт космического корабля в качестве члена его экипажа. Большая Тропа, как привыкли бродяги Обитаемого Космоса называть Генеральную Трассу, постоянно нуждалась в кадрах. Нанимаясь на временную работу то на один рейс, то на другой, Ким смог бы если не в один прыжок, то по крайней мере за какой-то годик-другой добраться из любой точки Обитаемого Космоса до заветной Океании. Но эта возможность была для него напрочь отрезана.
      Оставалось путешествовать, зарабатывая деньги на перелеты той работой, которую Ким делать умел. Каждый, кто имеет представление о ценах на билеты даже в стальной консервной банке полугрузового «дальнобойщика», без сомнения прольет, оказавшись перед такой перспективой, скупую мужскую слезу.
      Киму сравнительно повезло в том, что за ним укрепилась определенного рода репутация агента, которому приходится постоянно балансировать на грани законности. И он не подведет. А если таки свернет себе шею, то и черт с ним, с человеком со стороны. Правда, широко известен Ким Яснов был в чрезвычайно узких кругах спецслужб Федерации и ее субъектов. Эти-то субъекты и передавали Агента на Контракте друг другу, словно эстафетную палочку, позволяя ему на вырученные баксы (иногда на командировочные) приобрести место на очередном корабле, который все ближе и ближе уносил его к Океании.
      После третьего такого перелета, купленного ценой дьявольского везения и нешуточного риска, Ким уже почти достиг цели. На Терранове, после того, как его довольно долго промурыжили в казенной гостинице, служба хорошо известного агентства «Щит» предложила ему на выбор несколько довольно деликатных поручений на этой планеты. Ким по здравом размышлении выбрал то из них, выполнять которое надо было на Ваганте. Находящаяся, с точки зрения землян, у черта на куличках Ваганта располагалась очень удачно относительно точек перехода, ведущих в космические окрестности Океании.
      Как всегда, постановка задачи была обставлена с устрашающей секретностью. Смысл всего, что директор «Щита» смог-таки донести до сознания Кима, сводился к тому, что все необходимое сообщит ему представитель «Торгового дома братьев Гимли» (в разговорной речи — просто «Братья Гимли» или чаще — «Дом Гимли») — весьма уважаемой на Ваганте коммерческой фирмы. Именно «Братья Гимли» и заказали расследование. В дополнение к столь детальной постановке задачи Киму был вручен диск с несколькими гигабайтами «информации к размышлению» с тем, правда, условием, что ввести код к прочтению диска Киму разрешено было только по прибытии на Ваганту.
      — Код вам сообщит наш агент. — объяснил ему Рональд Слейд, директор внешних операций «Щита».
      — Как я узнаю его? — озадачился в ответ Ким.
      — Это он узнает вас, — расплылся в улыбке Слейд. — Когда он сочтет нужным, что вам пора познакомиться с этим… м-м… материалом, он обратится к вам. Назовет пароль. И в дальнейшем можете рассчитывать на его поддержку. Но только — в крайнем случае. Полагайтесь во всем на свои силы.
      Большого энтузиазма у Кима такой инструктаж не вызвал. Не вдохновило и то, что упомянутый агент «Щита» не спешил «нарисоваться» хоть где-нибудь окрест. И вот теперь Ким сидел в приемной директора службы безопасности «Торгового дома братьев Гимли» господина Густава Ноксмура и решительно не представлял себе, каким боком обернется для него предстоящий разговор.
      Нельзя сказать, что со своей стороны Ким не попытался сориентироваться в предстоящем деле. За время перелета с Террановы на Ваганту он основательно проработал основные сведения и о самой Ваганте, и о предприятии братьев Гимли. Но гораздо больше пользы ему принесло то, что последние двое суток своего перелета он посвятил сну. Надо было по-человечески выспаться перед тем, как окунуться с головой в дела, суть которых все не спешила открыться ему.
      Долго ждать господина директора ему не пришлось. Сурового вида секретарша пригласила Кима в кабинет и оставила его наедине с шефом. Густав Ноксмур оказался пожилым джентльменом с ажурным венчиком седых волос. С этой благообразной внешностью слегка неприятно контрастировали жесткое выражение лица, пристальный, пронизывающий собеседника насквозь взгляд и угловатая резкость в движениях седого джентльмена. Даже его любезная улыбка, адресованная посетителю, чем-то напоминала волчий оскал. Впрочем, в остальном господин директор был сама любезность. Гостя он встретил у дверей — с рукопожатием и извинениями за то, что заставил себя ждать, на устах.
      Ким занял предложенное ему место в кожаном кресле у письменного стола — напротив такого же кресла хозяина кабинета — и, пока тот занимал свое место, осторожно оглядел помещение. Иногда это позволяет лучше понять собеседника.
      Судя по антуражу кабинета, его хозяин был завзятым охотником: стены, каминную полку и специальные витрины украшали различные образцы охотничьего стрелкового оружия, вымпелы, кубки и какие-то еще призы различных клубов и собственно охотничьи трофеи — как в виде го-лографических снимков, так и искусно исполненные умелыми таксидермистами.