Современная русская литература: знаковые имена (статьи, рецензии, интервью)

«Я позабыла тот город, он заштрихован моей угрюмой памятью как пейзаж – дождевыми каплями на стекле. Не помню названия улиц. Впрочем, их все равно переименовали. И не люблю, никогда не любила глинобитных этих заборов, саманных переулков Старого города, ханского великолепия новых мраморных дворцов, имперского размаха проспектов. Моя юность проплутала этими переулками, просвистела этими проспектами и – сгинула. Иногда во сне, оказавшись на смутно знакомом перекрестке и тоскливо догадываясь о местонахождении, я тщетно пытаюсь припомнить дорогу к рынку, где ждет меня спасение от позора. Я не помню лиц соучеников, и когда где-нибудь, в Сан-Франциско или Ганновере, в зале ко мне подходит некто незнакомый и, улыбаясь слишком ровной, слишком белозубой улыбкой, говорит: – вспомни-ка школу Успенского, – я не помню, не помню, не помню!

Тогда почему все чаще, возвращаясь из Хайфы или Ашкелона домой, поднимаясь в свой иерусалимский автобус и рассеянно вручая водителю мятую двадцатку, я глухо говорю:

– «… в Ташкент»…?»

Ташкент – южный город со своей неповторимой атмосферой, живой и колоритной, необыкновенно яркой, более свободной, чем в других городах в то время. Ташкент – город художников, воров, наркоманов, бандитов, еврейских бабушек и диссидентов… Многоликий, многонациональный…

Дина Рубина своим романом пытается оживить этот город, сейчас, увы, изменившийся до неузнаваемости, и надо сказать, что это ей великолепно удается. Описание улиц, базаров, характеров, самого колорита эпохи великолепны настолько, что хочется по капле цедить эти воспоминания как драгоценное вино. Но это еще не все. При всей лихости и закрученности сюжета с его убийствами, смертями, ненавистью и любовью – это все живое, дышащее, не похожее на сериалы мыльных опер, хотя бы потому, что в конце романа героиня находит в своей душе сострадание к матери, человеку, причинившему ей очень много зла. Она возвращается и прощает ее, а та словно ждет ее, не может умереть, не попрощавшись, не поняв, что ее простили. Искалеченные войной судьбы – это остропряное осознание не только греховности человека, но и необходимости прощения, умения смотреть внутрь, вглубь, в душу самого бытия.

Война двух миров – вот составляющие романа Дины Рубиной. Это война и мир, война матери и дочери, война Кати с окружающим миром за место под солнцем, война… война… война… Война с воспоминаниями, с городом, который есть, вместо того, что был…

Описания Рубиной, ее слепки эпохи, словно своеобразные открытки цвета сепии, драгоценные, состаренные. Не зря тема открыток и картин-воспоминаний проходит через весь роман. Это то, что осталось: мгновенные вспышки, еле уловимые, едва прочувствованные…

Протяженность и объем, воздушность и прозрачность – так можно охарактеризовать эту книгу. И совсем не важно, какие сюжетные линии где пересекаются и что многие пласты были заложены в прежних книгах Рубиной, и использован ее любимый прием – игра в автора и героя, alter ego друг друга. Важно другое, что книга эта состоялась, что она чувственна и роскошна, что необузданный солнечный кентавр детства будет нестись по страницам книги, заражая читателей мечтой о Ташкенте, помогая всколыхнуть в своих уголках памяти драгоценные капли эликсира времени. Похищенная страна детства, похищенная войной и невзгодами, становление творческой личности художника в эту сложную эпоху, семья, которой не было, все те перипетии, мучения, душевная и физическая боль, через которую придется пройти, здесь удивительно перекликаются с книгой Эдуарда Кочергина «Ангелова кукла». Абсолютно разные, они объединены одной точкой отсчета – жизнью художника в послевоенное время, становлением личности в тех условиях, когда это просто невозможно. Неисповедимы пути господни… Но Господь бережет пьяных, блаженных и художников, потому что без них этот мир невозможен. Почему? Попробуйте найти ответ сами.

Портрет современника глазами поэта

Евгений Степанов «Портрет». М.: Вест-Консалтинг, 2006.

Есть категория людей, чье необъяснимое желание понять, прочувствовать и пережить прочитанное, пропустив через себя все невзгоды, лишения или, наоборот, прожить минуты счастья и любви, ниспосланные автору и лирическому герою вместе, связано не столько с какими-то определенными установками, сколько со свойством характера.

Я отношу себя именно к таким людям. Поэтому ничего удивительного не было в том, что именно так была прочитана прошедшая сквозь меня, иначе не скажешь, книга стихов Евгения Степанова под ставшим для меня знаковым названием «Портрет».

Сборник включает в себя стихи, написанные за долгий период времени – самое раннее датировано 1981 годом, позднее – 2006-м. Книга объемна. Объемна во времени и пространстве. Слишком противоречиво и неспокойно было время, в которое писались эти стихи, слишком обширно было пространство, вместившее в себя два континента, как два полюса, внутри которых парила в то время мятущаяся душа Евгения Степанова.

Поэтому совершенно не случайно все стихи в сборнике имеют точную дату своего рождения – время в книге занимает важное место, хотя расположены стихи в книге не в хронологическом порядке. Это позволяет, пусть даже насильственно (в конкретном моем случае), не отождествлять автора с лирическим героем. И наоборот. И все же, все же – невольно, непроизвольно и, может быть, совершенно неожиданно за портретом героя или героев, созданных пером Евгения Степанова, появляется… нет, не он, вернее, НЕ ТОЛЬКО он, Евгений Степанов. Перед нами за время прочтения книги встает образ современника, МОЕГО современника, а иногда между строк я невольно узнавала судьбу, похожую на мою собственную.

Безусловно, путешествовать во времени и пространстве вместе с автором и его героем по местам, где ему не только были навеяны те или иные строки стихотворений, но где ему приходилось жить и страдать, пусть это был даже САМ Париж, или САМ Нью-Йорк, и не проводить аналогий не только со своей собственной судьбой, но и с судьбой многих своих друзей и знакомых – я не могла. И не просто потому, что кому-то ещё, кроме Евгения Степанова, было также одиноко в Париже, а просто потому, что каждому из нас, уехавшему в это самое время из голодной и безумной России, будучи полным сил и желаний совершить в этой жизни что-нибудь героическое на благо любимой Родины, было одиноко в своем отдельно взятом Париже или отдельно взятом Нью-Йорке:

– В Париже зимуешь?

Поди же.

Хорошее, значит, житье.

Кого же ты встретил в Париже?

– Я встретил себя самое.

И стала острей, чем пиранья,

Садистская пика стыда.

Нет, лучше бы, лучше бы, право,

Себя не встречать никогда.

1997

Согласитесь: мало кто из уехавших за границу в поисках нового счастья и новой Родины мог откровенно признаться друзьям (не говоря уже о выворачивании души наизнанку в стихах) о том, кем и, главное, КАК он существует в казавшемся ранее безоблачном, заоблачном заграничном рае. Вот такой меблированный номер рисует нам Евгений Степанов:

Тараканов красных полчище

Наступает, входит в раж.

Бар внизу гудит, грохочуще,

Наверху – араб-алкаш.

1997

А вот откровение, которое как ножом по сердцу режет душу каждому, побывавшему в незавидной роли эмигранта:

Резким движением, резким

Я поменял маршрут.

С кем пообщаться? Не с кем.

Не с кем общаться тут.

1997, ул. Бургон

И, тем не менее, не очерствела душа, не ожесточилась, хотя пелена спала и последние иллюзии растаяли вместе с предрассветным парижским туманом. Но теплотой и любовью пропитаны строки, посвященные городу, который все же приютил и не дал сгинуть. Дал возможность выжить, чтобы вернуться. Вернуться обратно. На Родину.

Два стихотворения

Неужто я мечтал о том,

Что мне отныне так знакомо?

Париж – «рг»-овский фантом.

Я больше не фанат фантома.

Но видит Бог – любви калитка

Распахнута – люблю Париж.

Не тот, который на открытках,

А тот, который в сердце лишь.

Люблю Париж трущоб родимых,

Мощеных, замкнутых дворов.

Как ни пижонь, как ни хули их,

А мне они дарили кров.

1998

Родившиеся в России во время «хрущевской» оттепели, мы вобрали в себя дух свободы, открытости и… романтизма. За «прожитые» во время чтения «Портрета» вместе с героем без малого 15 лет, я смогла проследить метаморфозы, произошедшие с ним за это время, и убедиться в том, что ни время, ни пространство, ни материальное положение не властны ни над ним, ни над нами: мы остались все такими же – честными, беспристрастными и самокритичными.

Такими мы были:

Не верил ничьему злословью.

Я был распят – самим собой.

Своим грехом. Своей любовью.

1995

Такими мы стали:

Хищный взгляд и пасть бульдожья

И деньжонок до…

Неужели это рожа

Отражается моя

Фабрикантик фабрикантик

Много дел и много тел

А талантик а талантик

Точно фантик улелел

2005

Или, вот ещё одно стихотворение, написанное, всмотритесь, 8-мью годами раньше. Но всё также честно, прямолинейно и бескомпромиссно. Адресует их автор не кому-нибудь – самому себе:

Почести, счеты, просчеты, счета.

Жалкая лажа – земная тщета.

Сколько до финиша? Сущая малость.

Главное – чтобы осталась чиста

Совесть – да вот не осталась.

1997

Согласитесь, нелицеприятный получается портрет. И, увы… узнаваемый. Портрет нашего поколения.

Так кто же мы – неудачники?! Разуверившиеся в существующем миропорядке, доживающие свой век отшельниками последние романтики?!

письмо себе – по интернету

и телефон – в субботней спячке

и другарей надежней нету

чем верные друзья-болячки

и ходишь бледный точно творог

по золотой квартирной клетке

и знаешь что когда за сорок

то развлеченья слишком редки

а все же плакаться негоже

а почему да потому же

и рано жизнь еще итожить

и раны быть могли похуже.

2006

Или… достигшие материального благосостояния и занявшие хорошо оплачиваемые должности, но так и не сумевшие найти места мятущейся в своем одиночестве душе ни на карте мира, ни в окружающей нас действительности?

Машина офис секретарши

Клиенты брэнды very well

Я стал и денежней и старше

Но кажется не поумнел.

2005

Нет нужды говорить о том, что кризис среднего возраста – это еще одна (для многих, увы, первая) отправная точка для переосмысления собственной прожитой жизни и попытки понять истинное свое предназначение. В такие периоды зеркало – последнее место, куда хочется смотреть. Ведь именно там, в зеркале, и нигде больше, есть стопроцентная вероятность увидеть истинного себя. Вот такое волшебное зеркало удалось создать Евгению Степанову – без прикрас, без ретуши и самолюбования, преломив через свою собственную судьбу, создать портрет целого поколения, юность и молодость свои встретившего таким образом:

Городской народ

По делам спешит.

Кто-то вверх идет.

Кто-то вниз бежит.

Кто-то увидал

Два зрачка родных.

Больше никогда

Не увидит их.

1987

А зрелость свою, незаметно переходящую в старость, принять в свои объятья безропотно и безапелляционно так:

Дружить по телефону

Любить по мылу

И в общем потихоньку

Сходить в могилу.

2003

Почему так грустно и безысходно? Ведь было же в середине пути что-то? Безусловно, было. Хотя бы – вот это:

Я был – как бес – богат вполне.

Я был – как бомж – на самом дне.

Но огненный незримый столп

Не затухал ни дня во мне.

1995

Так куда же он делся – этот незримый столп? Что позволило ему затухнуть? Или КТО посмел его затушить? Помните, я упоминала зеркало, последнее наше пристанище? Если не побоитесь заглянуть в него поутру, уверяю вас, вы найдете ответ на этот вопрос ТАМ.

Поэтому так искренне больно звучит «Главное стихотворение автора», рефреном ни много ни мало, в количестве 10 раз повторяющее с новой строки одно-единственное слово: ПРОСТИТЕ.

«Что такое хорошо, и что такое плохо?», или Негламурный Степанов

Евгений Степанов «Застой. Перестройка. Отстой». М.: Вест-Консалтинг, 2009.

Изданный не слишком большим на сегодняшний день тиражом в 1000 экземпляров, роман Евгения Степанова «Застой. Перестройка. Отстой» сразу привлекает читателя своей искренностью. Там нет выспренности и претенциозной туманности, которую так любят напускать в свои произведения современные авторы, да там еще много чего «не»… Доискаться до истин можно обычным и таким сложным путем – не врать, и Степанову это удается. Его герой Евгений Викторович Жарков, фигура в некотором роде автобиографическая, без ложной стыдливости рассказывает о том, что он и взятки брал, и откаты, работая в одной весьма примечательной фирме «Страхуй». Не мизантроп, а вполне обычный человек, со своими слабостями и недостатками, но и со своими достоинствами.

Роман Евгения Степанова вряд ли полюбится снобам и интертекстуалам, которые сочтут автора сильно опростившимся и на сегодняшний день не модным, не гламурным. А он и негламурен! Отнюдь. Он таков, как есть, и в этом его достоинство.

Через все повествование проходит одно из главных (и опять-таки не модных!) его достоинств: любовь к жене и дочери, такая трогательная, ранимая, человечная, что хочется непременно сказать о том, как важны эти чувства в потерявшем человеческий облик, жестоком мегаполисе.

В романе нет ненужных мелочей, а любые подмечаемые и любовно выписываемые детали – приметы своего времени, перестроечного, отстойного, непростого. Степанов – серьезный писатель, хотя шуток и искрометного юмора в романе предостаточно. Серьезный прежде всего тем, что стремится сохранить приметы времени для потомков, описать жизнь такой, какая она есть, без приукрашивания, охов и обильного слезотечения. Он не рассуждает о том, что хорошо и что плохо, не выдает ненужный сентенций и философствований, не пытается навязать читателю лирические философствования о смысле жизни и дальнейшем пути развития страны, в которой ему посчастливилось (ли?) родиться, он просто описывает то, что видит и переживает, испытывает на собственном опыте. Любая книга вызывает самое различное мнение о ней критиков – от восторгов до полного неприятия и антипатии. Это писательская судьба. Думаю, что этот роман нужно судить гораздо шире: не только исходя из его литературных достоинств, но и из того, что она в конечном итоге даст читателю. Уровень восприятия текста романа имеет несколько слоев, и слишком «снисходительный» читатель вполне может и не уловить потаенной улыбки автора.

Не слишком ли замахнулся автор, забрюзжит дотошливый критик, описывая целых три эпохи российской действительности? Тут тебе и сценки из сельской жизни обыкновенного учителя, и психушка, а потом еще тюрьма, афганские изломы судеб, интриги рекламно-политической жизни и эмиграция… Чего столько понамешал?

«Да, вот жизнь такая получилась, – может просто развести руками автор. – Что уж тут поделаешь?» И будет абсолютно прав. Самое главное, что книга эта осмысленная, написанная не как горячий пирожок за месяц-другой, а выстраданная и прожитая.

В конечном итоге там нет ни поражений, ни побед, поскольку это значительно бы сузило ее ценность и цельность, придало бы ей некое фальшивое послевкусие, обычно остающееся после дешевого напитка. Но…

Но… Именно в том-то и заключается дар настоящего писателя и порядочного человека – дар писать искренне, просто делая каждый день то, что ты должен делать.

Евтушенко сегодня…

20 декабря 2005 года прошла встреча поэта Евтушенко со студентами Литературного института имени Горького в Москве. Актовый зал был полон. Люди стояли даже в проходах. Непрерывно сверкали вспышки фотоаппаратов, стараясь заснять жизнерадостную улыбку известного поэта. Представила поэта известная поэтесса и руководитель творческого семинара поэзии в Литинституте Олеся Николаева. Евгений Александрович покорил всех своим жизнелюбием, простотой в общении и стремлением не покрасоваться на публике, а услышать стихи из уст молодого поколения, грядущего на смену таким титанам, как он сам и его коллеги по перу. Это стремление и отказ от чтения своих произведений сразу расположили к нему, так же как и его улыбка, шутки и открытость. Тут же, в стенах Литинститута, состоялся своеобразный мастер-класс, преподанный поэтом будущим писателям. Четко и быстро указывал Евгений Александрович на недостатки того или иного стихотворения. Его профессиональная внимательность и цепкость тут же находили фальшь или ошибки, а замечания заставляли совершенно ясно и четко понять огрехи. По достоинству оценивал и хвалил он хорошие стихи, прося оставить их ему для внимательного чтения. Как жаль, что он не преподает в Литинституте! Его лекции собирали бы целые залы всегда, потому что такой высочайший профессионализм и умение объяснять очевидное – дело избранных, одаренных талантом Учителя, Мастера, Профессионала. Работоспособность и высокий темп жизни выдают в нем человека цельного, собранного, сосредоточенного на главном и поистине влюбленного в русскую литературу и в русское слово. Поэт работает сейчас над составлением великого труда – «Десяти веков русской поэзии», продолжая свой титанический труд. Уже неоднократно им составлялись различные антологии советской и русской поэзии, но удивительно чистая и восхищенная талантами русского родного народа душа поэта требует подарить миру то прекрасное, что было создано до него и в его время.

Несомненно, Евгений Александрович – человек огромной творческой энергии и потенциала, человек искрящийся, что привлекает к нему друзей, коллег и почитателей. В его неповторимом артистизме и обаянии убедились участники встречи, читая ему свои стихи, задавая вопросы, иногда даже провокационные. Позиция поэта четка, тверда и ясна: «У вас не должно быть чужих стихов. Все поэтики – это всё ваши инструменты в огромной мастерской». Поэт гневно говорит о том, что нельзя опускать руки, видя, как уничтожается литература циниками от словоблудия и анархии. «Мы имеем отношение ко всему, что случилось в нашей стране, чужого нет ни в одном поколении», и мы в ответе за это, все мы. Евтушенко призывает работать над собой, над словом, над мыслями, не халтурить, а точно и четко сознавать свою гражданскую позицию и то, что каждый человек живет в социуме и несет ответственность перед грядущими поколениями за состояние русской культуры, за сохранение традиций.

Не обошлось без разговора и о сериале «Сергей Есенин». Поэт осудил такую трактовку образа Есенина, сетуя на то, что мир увидит не реального Есенина, а, в первую очередь, пьяницу и дебошира.

После, уже в конце встречи Евгений Александрович согласился прочитать несколько своих новых стихов. Обсуждая с друзьями эту встречу, мы пришли к выводу, что она много дала нам в плане критики по отношению к себе, какой-то новой ясности сознания для дальнейшего творческого роста. В прессе и разговорах многих литераторов высказываются мнения о том, что Евтушенко конъюнктурщик и халтурщик, но личное общение с этим человеком сразу разрушает это навязанное извне представление о нем, так как такая позитивная энергия может происходить только от очень открытого, талантливого и благожелательного человека. Так что действительно лучше один раз увидеть и пообщаться, и понять, кого ты перед собой видишь, чем семь раз услышать и составить себе, может быть, в корне неверное мнение. Мы встретили Евтушенко по одежке: ярко-красной, стильной, свободной и жизнерадостной, встретили с некой долей настороженности, но проводили его по уму – аплодисментами и почтением перед настоящим Мастером.

Пророческие сны

Этот год (2006 г. – прим. авт.) для всемирно известного режиссера Романа Виктюка юбилейный. Во-первых, режиссеру исполняется 70 лет, а во-вторых, – десять лет первому частному театру, созданному Романом Виктюком в новой России. К своим юбилеям Роман Григорьевич не только восстанавливает своих знаменитых «Служанок», но и создает «Некоммерческую организацию Благотворительный фонд поддержки и развития творчества Романа Виктюка», который будет заниматься и просветительской деятельностью: организацией семинаров и мастер-классов при участии великого маэстро и его труппы, а также художественных выставок, гастролей, фестивалей и конкурсов. Кроме этого поклонников его таланта ждут новые спектакли, в 2006 году на сцену выходят «Непостижимая женщина, живущая в нас, или Любовные игры» (Ханоха Левина), премьера которой состоялась в театре Моссовета, и «Масенькие супружеские преступления» (Запольской), которые ожидаются в конце октября на сцене МГАДМТ им. Натальи Сац.

Спектакль «Служанки» был поставлен в 1987 году на сцене театра «Сатирикон», показан уже более чем в 30 странах и принес Роману Виктюку всемирную известность и славу, временами скандальную. Единственное, что можно сказать с уверенностью, – равнодушных нет. Есть те, кто принимает позицию, философию, способы выражения и т. д. Романа Григорьевича, а есть те, кто отвергает подобное мировоззрение, причем отвергает неистово, пугаясь той откровенной нетрадиционной сексуальности и эпатажности подаваемого блюда. Известный театральный мастер, возмутитель общественного спокойствия, экспериментатор Роман Виктюк в очередной раз доказывает нам, что возраст человека – это не главное, вся суть в твоей душе, в твоей интеллектуальной силе, в неисчерпаемости духовного поиска, который и составляет истинную жизненную искру. Человек жив и молод только тогда, когда он познает мир, и познает его через любовь. Режиссер уверен в изначальной андрогинной сущности человека, в нераздельном слиянии мужского и женского начал в едином организме, в том, что только взаимопроникновение этих начал и дает истинную гармонию и понимание мира и того космического, чего и жаждет человек. Он не стремится эпатировать публику, это не есть его цель, просто те средства, которые он применяет в спектаклях, противоречат той, привитой соц. государством морали, и что же делать, если именно так необходимо играть, чтобы нащупать те тонкие грани бытия, те философско-мистические линии, которые более всего похожи на прозрения… Надо доходить до юродства, до сумасшествия, чтобы дыхание жизни и смерти коснулось тебя в едином выдохе словом «Любовь».

Роман Григорьевич в различных своих интервью уже говорил о том, что ему снились пророческие сны, которые потом сбывались. Это не удивляет, потому что творческих людей подобные прозрения сопровождают постоянно. Замечательна и необыкновенна, пронзительно правдиво история о том, как на репетиции в театре Леси Украинки на Украине приходили крысы и рассаживались в уголках, чтобы посмотреть на игру актеров, послушать музыку Моцарта к спектаклю. Несмотря на свою нынешнюю известность и благосостоятельность, Роман Григорьевич по-прежнему остается открытым и душевным человеком. Одна из его учениц, режиссер Гульнара Галавинская, говорит о том, что этот удивительный человек относится к своим ученикам как к собственным детям, и ругая их и хваля, но никогда не унижая и не оскорбляя, именно поэтому ученики и боготворят своего Мастера, доверяют ему, восхищаются им, потому что он никогда их не предаст. Постановки Виктюка – яркие, постоянно удивляющие смелыми инновациями и неожиданными трактовками образов, вызывают бурные дискуссии и ожесточенные споры. Некоторые театральные критики боготворят Виктюка и превозносят его талант, другие ненавидят и обвиняют в бездарности, однако на протяжении многих лет переполненные залы театров во время спектаклей этого скандального режиссера – лучшая рецензия на его постановки. Спектакли Виктюка – о любви в самых разных ее проявлениях, об одиночестве, о тайнах жизни и непостижимости бытия. Первые спектакли Виктюка шокировали: в них переодетые мужчины играли женские роли, откровенно пропагандировалась однополая любовь, нарушались законы общепринятой морали. Характерные черты постановок Виктюка – разнообразие музыки и танца, изысканная пластика исполнителей, полуобнаженные актеры, вызывающие костюмы и сцены на грани эпатажа. Однако вместе с тем многие критики отмечают, что Виктюк в своих спектаклях затрагивает серьезные философские вопросы, предлагает по-новому посмотреть на природу человеческих отношений, тонко проникает в суть произведений, на которых основаны его сценические работы.

Роман Виктюк – единственный из режиссеров иностранного происхождения, награжденный международной премией Института итальянской драмы за лучшее воплощение современной драматургии (1997 год). Он также является обладателем многих российских и зарубежных премий, которые вручаются за успехи в области театрального искусства. Роман Виктюк стал автором более 120 постановок, и с 1997 года Союз театральных деятелей Украины рекомендует его к присвоению ему звания народного артиста Украины. Среди особо известных спектаклей Виктюка – «Служанки» по мотивам произведения Жана Жене, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Давай займемся сексом!» Валентина Красногорова, «Саломея» Оскара Уайльда и многие другие.

Эстетика Романа Виктюка проста и невероятно сложна одновременно. Наивная любовь и доверие к людям, незамечание зла и несгибаемая воля, ведущая по собственному пути, с которого не могут заставить свернуть ни ханжество, ни закоснелая мораль, ни что-либо другое. Свобода, но не навязывание своих принципов, интеллектуальное, порой даже детское любопытство и жажда познания, красота мира в искусстве жизни, чувственные провокации – магия искусства ритуалов и таинств Виктюка. Физиология и сексуальность неотделимы от духовности, так как это совокупность энергетики мира, составляющая единое целое, это то высшее и трансцендентное, что веками ищут монахи, философы, психологи и просто люди. Те, кто не боится откровений великого Мастера, приходят на его спектакли снова и снова, отдавая дань тому истинному и вечному, что выходит на сцену благодаря его гению, ну а те, кто боится посмотреть в свое «Я», будут по-прежнему отрицать все, что связано с именем Романа Виктюка, и это тоже их право и их путь. Я же хочу поздравить Романа Григорьевича с двумя юбилеями и пожелать ему и дальше жить так же ярко и полноценно, как сейчас, радовать своих почитателей новыми спектаклями, учеников – своей силой и духовным светом, и не иметь равнодушных.

Точка и линия на плоскости пролитого солнца

Андрей Коровин «Пролитое солнце»: Стихи. М.: Арт Хаус медиа, 2010

«Где-то Аннушка пролила масло, и в нее, как в солнечную лужу, смотрятся африканские слоны» – если бы меня спросили, о чем книга Андрея Коровина, я бы ответила примерно так: стихи его удивительны и метафизичны, полны любовью к мирозданию, ко всем его внешним деталям и внутренней сути. Ощущение некоей постмодернистской красоты, уникальности каждого мига творения, каждого мазка кистью на полотне мира – свойство текстов этого поэта:

Рыбы поют удивленней всех,

ибо всю жизнь молчат.

В выдохе этом – и боль, и смех.

Рыбы почти кричат.

Дар изображать радость и боль, стремление передать свои ощущения бытия, нахождение в этом мире, но нахождение словно в иной плоскости, ином пространстве, когда автор смотрит на вас из параллельного измерения, таятся в этих строках. В этом плане Андрея нельзя назвать горожанином современного мира даже находясь в Санкт-Петербурге, он идет параллельно своему времени и пространству:

на какую из линий Васильевского ни зайди

параллельно пространству время а ты весне

Коровина можно было бы назвать поэтом изысканным, ярким, но при всей пластичности его текста он может и нарочно снижать лексику словаря, играя с читателем и не давая ему определить, с чем тот столкнулся:

самое главное в женщине

это история ее души

не глаза или попка

не губы и грудь

а сколько тысяч ли

прошагала ее душа

для встречи с тобой

В некотором роде творчество Коровина напоминает мне работы Василия Кандинского. Не лишним будет вспомнить и о его исследовании глубинных основ художественного языка «Точка и линия на плоскости». Как и у Кандинского, плоскость Коровина многомерна и необъятна. Полифонична. Пытаться объяснить этого поэта совершенно не хочется, как и определять основную эстетику (и бла-бла-бла…). Стоит только сказать, что Андрей Коровин пишет из щемящего чувства любви и скоротечности бытия, любуясь тонкими паутинками видений, рвущимися, невесомыми, мгновенно растворяющимися в доли секунды:

только душа тоскует по облакам

по рыбарям и женам их во цвету

может быть повезет – приберут к рукам

и я на небе сказочно зацвету

Эта книга – одна из тех немногих поэтических сборников, которыми хочется наслаждаться неторопливо, не спеша, смакуя их, словно одуванчиковое вино: прочитать стихотворение и поставить на полку, чтобы потом взять еще раз и еще… И в этом плане она уникальна и неповторима.