История татуировки. Знаки на теле: ритуалы, верования, табу

Уилфрид Дайсон Хамбли

История татуировки. Ритуалы, верования, табу

Введение

Читателям, знакомым с содержанием известной книги Вильгельма Йоста «Татуировка» (Die Tatowirung), дополнительные сведения о нанесении меток на тело могут на первый взгляд показаться лишними. Однако это не так. Йост занимался в основном технологическими аспектами нанесения красок, татуировки и шрамирования, без ссылок на более поздние научные изыскания, которые выявили существование табу, церемониалов и верований, формирующих смысл татуировки тела на Новой Гвинее, Борнео, в Ассаме и Северной Америке.

Ввиду появления существенной информации в области этнологических исследований, а также связи татуировки с такими родственными предметами, как охота за головами и тотемизм, возникла необходимость в детальном рассмотрении всех этих вопросов. Исследования велись в психологической, социологической и исторической областях. Технологические проблемы дизайна, мотива, цвета, перспективы и т. д. приведены в главе 4.

Меньше всего трудностей представляют психологические, социологические и эстетические аспекты, поскольку нанесение отличительных знаков на тело как умственный и социальный процесс образует часть единого целого, включающего тотемизм, экзогамию и поиск бессмертия. Это гармоничное единство магических и религиозных верований иллюстрирует взгляды У. Риверса, считавшего, что существует логика примитивного, хотя его предпосылки могут быть неверными из-за отсутствия системы естественных наук.

Исторический аспект намного сложнее. Можно сказать, что в нем существуют практически нерешаемые проблемы, поскольку рассмотрение археологических свидетельств и артефактов – татуированных женских фигур и использования красной охры в захоронениях – уводит исследователя далеко за пределы узких границ 6000 лет документированной истории в туманные дали палеолита. Рассмотрение древних традиций нанесения знаков на тело в таких мировых культурных центрах, как Вавилон, Египет, Перу, Мексика и Китай, выявляет много интересных фактов и в дополнение показывает обоснованную последовательность миграции татуировок. В XIII–XIX вв. не было недостатка в датированных свидетельствах, относящихся к существованию татуировок. Но ранние авторы довольствовались случайными ссылками или, в лучшем случае, описывали технику и modus operandi. Только в конце XIX в. имели место антропологические исследования, снабдившие нас знаниями о табу, ритуалах и верованиях, связанных с нанесением знаков на тело. Обряды обеспечили нас свидетельствами миграции культуры, в противовес более ранней идее о духовном единстве, явившемся причиной появления идентичных верований, табу и практик в удаленных друг от друга точках по всему земному шару.

Малиновский в обзоре миграций культуры, описанных в «Детях Солнца» (The Children of the Sun), «Мегалитической культуре Индонезии» (Megalithic Culture in Indonesia) и «Миграциях ранней культуры» (The Migrations of Early Culture), считает возможным компромисс между исторической и этнологической школами. В этой связи я полагаю, что существует полезное значение, в котором термин «физическое единство» может быть использован для выражения единообразной эмоциональной тенденции, включая любопытство относительно будущей жизни, самоутверждение, симпатию, силу внушения и внушаемость. Все эти аспекты умственной деятельности являются общими для древнего человека, а некоторые из них заметны и в сегодняшних его потомках.

Эта общая эмоциональная тенденция объясняет быстрое распространение культур, особенно когда они через определенные аспекты и доктрины удовлетворяют настойчивое стремление человека к приобретению или сохранению им социального статуса, дают ответ на вопрос относительно жизни после его физической смерти, предлагают средства освобождения от демонов, боли или болезни, показывают безопасный переход от подросткового возраста к зрелости, предоставляют позитивные средства привлечения удачи и уклонения от зла. Все это лишь часть того, что предлагают распространенные по всему миру системы нанесения знаков на тело.

Однако при использовании метода глобального обзора внешнее сходство может привести к поспешным обобщениям. Для формирования основ философских и исторических теорий чрезвычайно важно проведение скрупулезной работы в отдельно взятых регионах среди народов, принадлежащих к родственным культурам. Но социологические, психологические и исторические исследования могут быть успешными только в том случае, если все их аспекты до мельчайших деталей будут рассматриваться на широком антропологическом фоне. Если фрагменты системы не сочетаются, толку от них не больше, чем от отдельных картинок в пазле. Изолированное исследование служит источником для несвязанных и нередко противоречивых теорий и суждений.

Вестермарк, не игнорируя магических и религиозных аспектов татуировки, подчеркивает связь ее нанесения с понятием сексуального импульса. Йост, ссылаясь на существующие на Самоа практики, отрицает религиозное значение татуировки, легко опровергая легенды о ее божественном происхождении и нанесении исключительно священнослужителями. Он рассматривает рисунок как украшение и инсектицид. Синклер с его экстенсивными исследованиями связывает нанесение меток на тело с проявлением религиозных и патриотических чувств. Ломброзо считает татуировку одним из криминальных атавизмов. Лакассаня больше интересовали медицинские аспекты, связанные, по его мнению, с неразвитым эмоциональным темпераментом человека. Капитан Ф.Р. Бартон полагает, что татуировка в Тихоокеанском регионе была основана на религиозных импульсах. Брюстер, пожив двадцать лет на Фиджи, придает особое значение рисункам на теле, которые якобы являлись ключом к решению множества исторических и этнологических проблем. Хаддон отмечает связь между тотемизмом и тату. Религиозную движущую силу последней признают X. Вуттке и Вайц Гурланд, но М.К. Марквардт не думает, что это не свойственно для Самоа.

Фрэйзер утверждает: «Девушек, достигших половой зрелости, татуируют не только для красоты. Дикари явно считают этот обычай оберегом против опасностей, которые могут им встретиться на жизненном пути».

Теории, касающиеся происхождения и стимулов для развития татуировки, естественно, варьируются в зависимости от изучаемого региона. Если речь не шла о табу и ритуалах или о каких-то особых верованиях, то желание украсить себя – поверхностное, но зато самое легкое объяснение нанесения знаков на тело. Однако у любого исследователя этого явления существуют трудности: языковые, с которыми не всегда справляется даже хороший переводчик, а также молчаливость и скрытность – естественные стражи полезных магических и религиозных церемоний, влияние которых якобы сохраняется и после их прекращения.

Если в 1888 г. Бакленд привлек внимание к географии распространения татуировки, то позднее Эллиот Смит заявил о важности изучения как признака кочующих родственных культур.

Полезные в определенной местности практики и верования могут приходить в упадок, часть из них может исчезнуть или, наоборот, по каким-то необъяснимым причинам выжить. Но нанесение знаков на тело, по большей части связанное с попытками обеспечить себе место на небесах, приобрести rite de passage из одного социального статуса в другой, сохранить классовые привилегии и т. д., является практически целостной системой. Сходство (часто идентичность), распространение и практическое значение входящих в эту систему ритуалов, табу и верований в примитивном обществе и стало предметом обсуждения на страницах этой книги.

В главе 3 одновременно рассмотрены главные разновидности нанесения знаков на тело – рисунок краской, татуировка прокалыванием и шрамирование. Естественно, рисунок явился первой техникой татуировки, появившейся еще в палеолитические времена, когда широко использовалась красная охра. Татуировка прокалыванием, вероятно, была изобретением некого гения, который увидел в ней способ сделать магическое и религиозное раскрашивание тела более постоянным. Я считаю, что шрамирование имело терапевтическое происхождение, но нетрудно выявить связь между этой формой нанесения знаков, ритуалами и табу. Возможно, это произошло от контакта с собственно татуировкой, а результатом стал переход ритуалов, верований и табу от одной формы техники к другой. В целом верования, связанные со шрамированием, менее разнообразны, а церемониалы и табу – не так четко выражены, как в случае нанесения рисунка или татуировки прокалыванием.

В следующих главах основой классификации знаков, независимо от конкретной техники и нанесения, стали связанные с ними верования, ритуалы и табу. Их одинаковость является очевидным свидетельством миграции культуры. Представляется маловероятным, что разные идеи, рассмотренные в главах 1–3, могли независимо возникнуть во множестве далеко отстоящих друг от друга мест. Есть четкие свидетельства локальной миграции рисунков.

Мой интерес к рассматриваемому предмету был вызван изучением племенных, терапевтических и защитных знаков в англо-египетском Судане, а также рассмотрением разнообразных рисунков на телах солдат и матросов в Галлиполи, на Мальте и во Франции.

Приведенный далее краткий библиографический очерк, посвященный истории татуировки, может помочь лицам, интересующимся ею, выбрать наиболее полезные для тех или иных исследований книги.

Ссылки на нанесение знаков на тело довольно часто встречаются в литературе XIII–XIV вв., но первые путешественники обычно лишь упоминали о внешних формах тату, не исследуя связанные с ними ритуалы и верования. Так, испанские путешественники для обозначения татуированных тел использовали слово pintado. В английском языке слово «тату» появилось лишь в конце XVIII в., поэтому исследователь может сомневаться относительно природы знаков на теле. Генри Иббот, гардемарин с британского корабля «Дельфин», в 1767 г. писал о гаитянах следующее: «Одна вещь представляется мне замечательной, ни о чем подобном я раньше не слышал: и у мужчин, и у женщин зад зачернен, что сделано уколами». Здесь мы видим технику, но связанный с татуировкой ритуал так и остался неизвестным. Лейхардт рассказывает о туземцах, которых он встречал на полуострове Йорк: «У них на груди горизонтальные шрамы». Стерт говорит о местном населении Муррумбиджа: «Они раздирают свое тело, шрамы – их главное украшение. На Муррее туземцы воинственны, у некоторых ребра, бедра и лица разрисованы белой краской, у других измазаны красной и желтой охрой. Там еще были разрисованные белым женщины с грузом дротиков». Ганс Штаде, находившийся в плену в Бразилии в 1547–1555 гг., тоже кратко упоминает о татуировках: «Они уродуют себя рисунками. Они раскрашивают своих пленных, после чего танцуют вокруг и осмеивают их». В трудах ранних миссионеров, в первую очередь иезуитов, тоже есть упоминания о знаках на теле. Подобные ссылки есть у Маркетта и Ла Салля. Кранц описывает татуировку в Гренландии, а Добрицховвер – в Парагвае в середине XVIII в. Посол Симс утверждает: «Бирманцы наносят татуировки на руки и бедра – это всевозможные фантастические узоры и фигуры, которые они считают оберегом против оружия своих врагов».

Все это подтверждает важность процесса нанесения знаков на тело, который существует даже сегодня и во многих местах сопровождается сложными ритуалами, о которых оставили свои воспоминания миссионеры XIX в. Преподобный Джон Уильямс утверждает, что женщины Самоа вызывали появление волдырей на коже, чтобы сохранить навсегда память о некоторых важных событиях или любимых, но умерших родственниках, – например, тепо из Раратонга нанес татуировку после смерти своего девятого ребенка. С течением времени в результате усиления интереса путешественников к этнологии их внимание привлекли туземные верования и ритуалы: Джон Чалмерс поведал информацию, касающуюся особенностей татуировок в юго-восточной Новой Гвинее в 1878–1886 гг., занимательный рассказ о ритуале, связанном с татуировкой на Самоа, привел Дж. Б. Стэр (1897), что представляется тем более важным, поскольку Марквардт (1899), уделив большое внимание технике, ничего не сказал о ритуале. Описание специальной церемонии окропления для татуированных оставил Стэр: «Вечером накануне ритуала участники берут зажженные факелы и идут в специальное место, где факелы одновременно гаснут. Приносится бутылка воды и разбивается перед татуированными. На следующий день водой окропляют каждого участника группы, и тогда татуированные и татуировщики разделяются. Этот обычай использовался, как и в ряде других случаев, чтобы снять то, что считалось своего рода святостью, которой обладали недавно татуированные».

Самые интересные и важные рассказы о нанесении знаков на тело в увязке с соответствующими верованиями и ритуалами можно найти в трудах конца XIX и начала XX в. Каждый этнолог приступал к написанию работы, имея определенную цель, вопросы формулировали корректно, с учетом аудитории, а переводчиков выбирали самым тщательным образом. Поэтому итоговые публикации содержат комплексную информацию о собственно татуировках, а также их связи с социальными и религиозными практиками. «Татуировка» Йоста полезна, поскольку содержит описание технологии нанесения всех видов знаков на тело, но пробелы, а местами даже откровенное пренебрежение психологическими и историческими аспектами, которые являются фундаментальными, значительно снижают ценность этого труда.

Глава 1

ЗНАКИ НА ТЕЛЕ И ИХ СВЯЗЬ С РЕЛИГИОЗНЫМИ ВЕРОВАНИЯМИ И ПРАКТИКАМИ

В этой главе сделана попытка показать взаимосвязь татуировки и других форм нанесения знаков на тело с религиозными верованиями и практиками.

Примитивный человек обращается к сверхъестественным силам посредством позитивных обрядов, которые выполняются со скрупулезной точностью. В то же время он использует ряд негативных обрядов в форме запретов, или табу. Ассоциация таких церемониалов с татуировкой – верный признак важности ее нанесения на тело. Когда в дополнение к предостережению, таинству и ритуалу существуют определенные верования, которые определяют значение тату на небесах, посвящают ее тому или иному божеству, или когда татуировкой занимаются священнослужители, то существование религиозной составляющей в деле нанесения знаков на тело отрицать невозможно.

Поскольку связь между магией и религией весьма спорна, необходимо учесть начальную трудность, связанную с разделением свидетельств, относящихся к татуировке как религиозному отправлению, и тех, которые являются частью магической практики. Мы считаем, что примерами первых являются те, что связаны с вероисповеданием – идеями сверхъестественного существа, жизни после смерти, молитвы и т. д.

Отличными от этих однозначно религиозных практик являются те, которые имеют магическую природу и связаны с болью, удачей, любовными чарами, сохранением молодости, вызовом дождя, ордалиями, опасными предприятиями, смертью, трауром и казнью. Эти важные факторы будут рассмотрены отдельно.

ТАТУИРОВКА И МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ

Татуировка каянской девушки – серьезная операция, которая выполняется с интервалами, начиная с возраста четырех лет и заканчивая в восемнадцать. В связи с этой практикой существует несколько важных позитивных и негативных обрядов, цель которых – показать связь между татуировкой и сверхъестественными силами. Операцию ни в коем случае не должны производить во время посева или если в доме лежит умерший. Работу прерывали, если татуировщику снилось наводнение – такой сон означал, что пациент может потерять слишком много крови. Татуированная женщина не может есть мясо варана, как и ее муж. Последний вообще разделял с женой все табу до тех пор, пока не рождался их первый ребенок. Очень важной у каян была наследственная должность профессионального татуировщика, вернее, татуировщицы. Это занятие накладывало определенные ограничения, означавшие наличие всевозможных опасностей. Как и кузнеца, профессиональную татуировщицу защищал дух-покровитель, и, пока дети художницы были маленькими, она не могла спокойно заниматься своим делом. Судя по всему, здесь речь идет о той же идее, которая легла в основу интересной практики амазонских индейцев нага (и ряда других народов), которая называется «кувад» (couvade). Эти люди верят, что нежную душу ребенка может ранить любое неосторожное действие его отца. Поэтому во время рождения ребенка отец отправляется в постель и там остается, пока душа младенца не станет менее чувствительной. Считалось, что если профессиональная татуировщица не станет соблюдать некоторые ограничения в еде, то она будет наказана ухудшением своего здоровья или обесцвечиванием сделанных ею рисунков.

Нельзя было проливать кровь другого человека, поэтому художница дарила пациенту небольшой подарок – бусы. Если же она забудет об этом церемониальном даре, то ее родителей постигнет неудача, а сама татуировщица ослепнет.

Операцию нельзя было начинать в любое время, когда захочет девушка или ее родители: это могло произойти только на девятый день после появления новой луны. Если первая часть операции выполнена в этот день, впоследствии процесс можно возобновлять в любое удобное время.

Среди каян Батанга татуировку делали не в общем доме, а только в хижине, построенной специально для этой цели. Мужчины из семей девушек, которым наносились татуировки, должны были держать специальную ткань из коры и не выходить из дома, пока операция не завершится. Если кто-то из мужчин – членов семьи отсутствовал, операцию откладывали до его возвращения. Специальный ритуал жертвоприношения существует у народа лонг глат (Long Glat): женщина, которой наносится татуировка, для художницы каждый день убивает черную птицу.

Факты, касающиеся выполнения церемониалов, подтвердили Хоуз и Бакдугалл, которые долго жили среди каян. Например, последние верят в существование определенной связи нанесения татуировки с возможными несчастьями и вмешательствами свыше; во время операции не только пациент находится в состоянии табу или некой «опасной святости», но и профессиональный татуировщик подвергается особому риску. На все, что связано с пациентом, влияет сверхчеловеческая сила, являющаяся источником опасности для детей художницы, которая охраняет своих отпрысков, соблюдая строгую диету.

Обычной платой за услугу могло быть приношение птицы, но оговорка, что она должна быть черной и становиться жертвой каждый день операции, указывает на искупительную природу дара.

Доктор Фрэйзер заметил, что обычай татуировать женщин детородного возраста, возможно, возник не только с целью их украшения, но и для защиты от таинственных опасностей, которые подстерегали каждого дикаря в этот период жизни. Это предполагает, что табу не связаны напрямую с собственно татуировкой, только в комплексе с такими считающимися опасными для жизни явлениями, как наступление половой зрелости и кровопролитие. Эта гипотеза о табу не объясняет, однако, мер предосторожности, процитированных из «Языческих племен Борнео». Почему считается, что искусство татуировки охраняет дух-покровитель? Почему нельзя делать татуировку во время посева или после сна о наводнении? Последняя предосторожность, а также приостановка операций, если в доме лежит мертвое тело, судя по всему, означают, что сама татуировка является операцией, связанной с повышенной опасностью – смутной и неопределенной. Женщина миновала период половой зрелости, но из-за нанесенных на ее тело знаков она не может есть мясо варана. А если добавить условие, что операцию татуировки можно начинать только на девятый день после появления новой луны, все сказанное указывает на прямую связь акта татуировки и неких сверхъестественных сил, которые могут навредить, если их не умиротворить.

Исследования, проведенные доктором Селигманом среди меланезийцев Новой Гвинеи, ясно показывают тесную связь искусства татуировки с предрассудками и дурными предчувствиями.

Каждая женщина племен, говорящих на языке роро, покрыта татуировками с головы до ног. Операция по их нанесению начинается, когда девочка достигает возраста пяти – десяти лет. Работу выполняет опытная старая женщина, часто родственница, которую за услуги кормят, но больше никак не вознаграждают.

Тела женщин койта покрыты рисунками, такими же, как используют моту, откуда, вероятно, была позаимствована эта практика. Стоит отметить, что существует церемониальный порядок украшения отдельных частей тела. В возрасте пяти лет татуировки наносятся на руки и предплечья. К десяти годам у девочки уже украшены подбородок, нос, нижняя часть живота и внутренние стороны бедер. Груди, спина и ягодицы татуируются как знак приближения половой зрелости, а V-образные знаки на груди и в верхней части спины, вместе со знаками в нижней части ног, должны быть нарисованы после помолвки. Наконец, есть знаки между пупком и грудью – их наносят, когда достигнуто брачное соглашение.

Среди племен роро, когда девушка достигает брачного возраста, татуировка наносится на оставшуюся часть лица, ягодицы и ноги. Прежде чем перейти к татуировке задней части тела, устраивается небольшой праздник, и в это время выполняют церемониальное бритье головы. По завершении основной части операции родственники девушки устраивают торжество, которое длится пять дней. В последний день «банкета» к рисункам добавляется несколько завершающих штрихов. После окончания церемонии девушка считается достигшей брачного возраста, и ее называют вахо (waho). Молодую леди украшают изделиями из раковин и кости, и в этом пышном убранстве она, как правило, в течение пяти дней сидит на веранде дома своего отца. В этот период ее называют роув (rove). Она может прогуливаться только по центру деревни и не должна выполнять никакой черной работы: ей нельзя копаться в земле и носить воду. Во время еды девушка не должна брать пищу руками. Ей следует пользоваться вилкой, завернутой в черенок бананового листа. Через четыре или пять месяцев, когда у девушки отрастут волосы, она считается готовой к замужеству.

Можно задать вопросы: какая часть церемонии относится к половому созреванию и является оберегом против опасностей, с которыми девушка встречается, становясь женщиной, и что можно приписать непосредственно искусству нанесения знаков на тело? Церемониальный порядок татуировки разных его частей по мере взросления, судя по всему, указывает на веру в то, что это каким-то мистическим образом стимулирует физическое развитие и способствует достижению совершенства. Есть два церемониальных празднества, напрямую связанные с актом нанесения татуировки: небольшое, устраиваемое перед нанесением знаков на заднюю часть тела, и великое – знаменующее завершение всей операции. Имеющиеся запреты на ношение воды и занятие огородничеством могут быть связаны со страхом ухудшить плодородие земли. Что же касается запрета трогать пищу руками, то есть любопытная параллель с воинами маори, которые не должны брать пищу руками, пока выполняется операция моко.

Воин – зрелый человек, поэтому знаки на его тело наносятся как награда за храбрость в бою и отметка о высоком социальном статусе. Табу в этом случае тесно связано с актом татуировки. Вероятно, запрет меланезийской девушке касаться еды руками сразу после завершения таковой тоже не связан с достижением половой зрелости. Если бы именно из-за последней возникала опасность прикосновения к еде, табу должно было бы соблюдаться в процессе всего периода продвижения к половому созреванию, а не только после нанесения татуировщицей последних штрихов.

В отсутствие точных свидетельств от народов, которые выполняют эти ритуалы и соблюдают табу, бесполезно пытаться категорически заявлять, с чем связана опасность: 1) с операцией татуировки; 2) с состоянием половой зрелости; 3) с татуировкой, поскольку она производится в период достижения половой зрелости. Единственный надежный способ – сравнить аутентичные примеры: 1) татуировки в связи с табу и церемониальными обязательствами; 2) татуировки в связи с верой в жизнь после смерти; 3) татуировки и магические практики для обеспечения духовной силы. Затем, оценив свидетельства в целом, мы можем задать вопрос: обоснованно ли мнение, что татуировка в очень многих случаях является только украшением? Или per contra — она определенно тесно связана (ритуалами и табу) с верованиями человека и с попытками «разобраться» с высшими силами?

Майор Ветен, нанятый бенгальским правительством для проведения исследований среди племен абор, собрал информацию о татуировках нага. Его отчеты подтверждены Т. Ходсоном, который подчеркивает, что татуировки среди нага делают частями в холодную погоду. Этим, как правило, занимается пожилая женщина, использующая в качестве красок соки дикой индигоферы. Она наносит их с помощью щепки бамбука. Девочки должны соблюдать диету (возможно, чтобы избежать заражения крови), но какую именно, нам не известно. Зато о причине ограничения у нас достаточно информации. Девочка, которой делают татуировку, не может покинуть свою деревню, пока процесс не будет завершен. Иногда действует другое правило: татуировка наносится ей в другой деревне, не в той, где она живет. Это обычно делается, если ее мать родом не из места рождения дочери.

Татуировки нага являют собой прекрасный пример взаимной связи разных аспектов культуры. Генри Бальфур, недавно вернувшийся домой после долгой работы среди племен нага, рассказал мне, насколько важной считается успешная охота за головами для плодородия земли и вступления в брак. Последнее относится к плодовитости человека, поэтому и мужская и женская татуировки чрезвычайно важны для деторождения. Перри говорит об охоте за головами как о модифицированной форме человеческих жертвоприношений, первоначально выполняемых для обеспечения плодородия земли. Занимаясь происхождением и историей татуировки, я смог показать, что в Египте в 4000–2000 гг. до н. э. татуировки и рисунки на теле имели прямое отношение к изображениям хорошо развитых женских фигур – символам плодородия. В обычаях нага я вижу взаимную связь нанесения знаков на тело, человеческих жертвоприношений и плодородия – и земли, и народа нага. Возможно, у каян, нага, меланезийцев и других народов, которые соблюдают табу во время нанесения татуировки, нет четко определенной идеи, почему и зачем следует соблюдать предосторожности. Одно время связанные с плодородием ритуалы и их святость были четко определены, но сейчас мы имеем дело всего лишь с предрассудками и смутными дурными предчувствиями. Первоначальная тесная связь татуировки и ритуалов плодородия внесла свой вклад в соблюдение ограничений. Не исключено, что случаи заражения крови в процессе операции приписывались действиям злых демонов.

Североамериканские индейцы до принятия потогонной ванны наносили порезы на тело, чтобы выпустить из него плохое и обеспечить путь для хорошего. Среди амазонских индейцев и негров Африки распространен обычай наносить порезы на тело, чтобы облегчить боль. Такое действие вполне понятно в свете описания доктора с Самоа, который делал разрез, чтобы выпустить головную боль. Если силы добра и зла могут найти доступ внутрь тела или выход из него через надрезы на коже, разве не логично, что татуировку считали опасной, поскольку в человека через многочисленные отверстия на его коже могут проникнуть злые духи болезни, несчастья и даже смерти? Или, может быть, примитивные люди верили, что через эти отверстия душа может покинуть тело?

Будучи врачом среди цветных шахтеров Йоханнесбурга, доктор Е.А. Тернер много раз видел их племенные татуировки и даже выяснил методы проведения соответствующих операций. У племени мтиопи есть правила, касающиеся рисунков, которые девушка может предпочесть по достижении половой зрелости. Понятно, что они отличаются от знаков, наносимых на тело мужчины, убившего неприятеля в стычке, или женщины, чья беременность закончилась выкидышем, а плод был мужского пола. Девушка мтиопи по достижении ею половой зрелости ни при каких обстоятельствах не может позволить, чтобы мужчина видел операцию нанесения ей татуировки. Если же она нарушит правило, ее отец будет оштрафован. Тернер не уточняет, кому должен выплачиваться такой штраф, можно предположить, что общине, членом которой является отец девушки. Основание для штрафа – из-за нарушения запрета для общины возникла опасность, правда, какого рода – не вполне понятно. Возможно, это всего лишь предупреждение об обязательном соблюдении осторожности в определенные периоды: при достижении половой зрелости, во время менструаций, когда противоположный пол ведет себя необъяснимо и его следует держать на расстоянии, поскольку контакт таит в себе опасность. Простой человек, естественно, не может объяснить происходящие с ним после достижения половой зрелости быстрые физические и умственные перемены, поэтому поддается страху. Девушка мтиопи должна уйти в буш, чтобы там пережить процесс шрамирования, пока не появится ряд узелковых утолщений на лице – тиндора (tindohra), а кожа на животе и бедрах после нанесения многократных порезов не примет вид крокодиловой спины. Дополняют эти знаки линейные шрамы от края слухового прохода до глаза. Хотя шрамирование должно выполняться втайне, в промежутках между отдельными этапами операции девушке разрешают приходить в лагерь.

До того как на Тихоокеанских островах появилось сильное миссионерское влияние, татуировки достигших половой зрелости молодых девушек сопровождались их заключением в клетку на период от нескольких месяцев до двух-трех лет. Все это время нога каждой девушки не должна была касаться земли, чтобы предотвратить контакт между последней, считавшейся у туземцев кормилицей, и теми, кто находился под властью табу. Г. Браун приводит информацию, сообщенную ему двумя миссионерами – преподобными К.Х. Рикардом (1892) и И. Руни, видевшими подобное в Новой Ирландии. Последний утверждает: «Я успел как раз вовремя, чтобы стать свидетелем заключения в клетку одной из девочек. Бедняжка, увешанная ожерельями и лентами из красных, белых и синих бус, выглядела очень испуганной, потому что на следующий день ей предстояло подвергнуться операции татуировки по моде Новой Ирландии, иными словами, на ее тело должны были нанести много разных знаков». В этом случае изоляция пациента предваряла операцию нанесения татуировки, обладавшую большой церемониальной важностью.

Наблюдатель, долгое время живший на Фиджи, получил от Малакаи, главы чисто меланезийского клана, жившего на острове, описание ритуала, связанного с татуировкой женщин, достигших половой зрелости. Девушку освобождали от женских обязанностей, она должна была двенадцать часов поститься, целую ночь искать креветок и принести три лимонные колючки – инструмент для нанесения тату. Ею занимались двое: «мудрая женщина», которая благословляла краску и молилась духам мертвых, чтобы уменьшить боль, и татуировщица. Тату на Фиджи, как и в других местах, ассоциируется с сексуальным чувством, но этого очень важного фактора недостаточно, чтобы объяснить богатство ритуала, табу и секретность.

Китайский историк Ma Тван Лин утверждает, что в его время – в XII в. – на острове Хайнань существовал обычай татуировать девушек брачного возраста. Его практиковали только среди знатных семейств острова. Когда дитя достигало половой зрелости, родители устраивали большой праздник для всех членов семьи. Девушки сами приносили иголки и картинки. На лицах обычно изображали цветы, бабочек, насекомых. Этим занимались пожилые женщины. Ma Тван Лин, говоря словами профессора Паркера, «совершенно надежный источник». В 1893 г. женщины лои, далекого от цивилизации племени, живущего во внутренних районах острова, сами наносили себе татуировки.

Один из самых впечатляющих примеров табу, связанного с татуировкой, – тот, что выполнял вождь маори, когда ему наносили рисунки моко. Ограничения, наложенные на вождя, касались его социального общения и приема пищи. Так, ему запрещалось общаться с теми, кто «не был в том же состоянии, что и он сам», но относится ли «состояние» к его социальному статусу или к процессу татуировки, неясно. Но ограничение контактов совершенно очевидно, и этот запрет очень важен, потому что показывает связь тату с первоначальной идеей о божественной природе власти вождя. Вторая часть ограничений для тех, кому наносится моко-тату, связана с недопущением загрязнения еды. Пациент не может брать пищу руками, а должен переправлять ее в рот черенком папоротника. «Любой человек, который решит поднести палец ко рту до того, как тату завершено, обнаружит, что его живот полон «атуа» – демонов, которые сожрут его живьем». Иногда воина кормили рабы, наливавшие ему жидкости в воронку, или он ел с блюда, лежа на животе. Рыба являлась табу, но ее разрешали употреблять в пищу, если сначала поднимали, чтобы показать знаки тату. Питьевую воду заливали прямо в рот пациенту, а любой сосуд, к которому он прикасался, считался непригодным для дальнейшего употребления.

В прежние времена жрец и весь народ находились под юрисдикцией вождя. Во время операции моко порезы достигали глубины одной восьмой дюйма (больше трех миллиметров). При этом использовались небольшое зубило и деревянный молоток. Древняя практика татуировки вождя заключалась в сооружении трех каменных печей: одна – для богов, другая – для жреца, а третья – для того, кому наносилась татуировка. Один камень из печи богов брал жрец, таким образом, табу или неприкосновенность передавалась пище богов, подвешенной на дереве. После церемонии все отведывали эту пищу и становились ноа или свободными, после чего им позволялось брать пищу из корзины, в которую складывали еду того, кто подвергался операции.

Татуировка вождя показывает существующую у маори связь между нанесением знаков на тело и сверхъестественной силой. Во-первых, существуют табу, которые необходимо соблюдать, потому что операция вводила божественного вождя общины в состояние, в котором он становился опасен для обычных людей, и не должно быть никаких контактов между табу (святым, неприкосновенным) и ноа (обычным). Кровопролитие во время операции помогает объяснить уважение к процессу нанесения моко, поскольку пролитие крови – будь это естественный процесс, связанный с деторождением или достижением половой зрелости, или искусственный процесс, такой как обрезание или вскрытие вен на тотемных церемониях австралийских племен, во всем мире считается не вполне обычным. Уважение ко всем формам кровопролития является отражением первоначальной концепции – кровь есть жизнь, отсюда и необходимость повышения плодородия земли человеческими жертвоприношениями. В дополнение к почтению, связанному с актом кровопролития, каждый дикарь должен был испытывать уважение к происходившей перемене состояния или положения. Первичная цель нанесения знаков моко – повышение престижа человека, его переход из одного социального статуса в другой, более высокий. Королевский сан и божественность – ради них в основном наносят татуировки моко вождям маори.

Юноша в процессе инициации и, возможно, в течение некоторого времени после ее церемонии – это человек, отделенный от общины и обреченный на изоляцию в буше или в специально подготовленной хижине. Среди папуасов и языческих племен Борнео юноши по достижении половой зрелости удаляются в специальную хижину – в первом случае в деревне, во втором – на опушке леса. Инициация означает, что достигнут детородный возраст. Половая зрелость подразумевает способность к продолжению рода, поэтому татуировки юношей и девушек в этот период и связанные с ними ритуалы, вероятно, восходят к древнему культу плодородия.

Доктор Риверс, находясь в 1906 г. среди людей племени тода, приступил к изучению вопроса татуировки женщин, но по взглядам и сдержанности опрашиваемых людей, а также исходя из предостережений переводчиков он пришел к выводу, что этот предмет не из тех, которые принято обсуждать на публике. Поэтому он прекратил расспросы и впоследствии, к сожалению, их не возобновил. Известно, что операцию выполняет женщина тода, которой платят 8–12 анна и обеспечивают едой. Любой человек, имеющий соответствующие навыки, может провести эту операцию, которая, вопреки общим правилам, должна выполняться не по достижении половой зрелости, а перед или сразу после рождения ребенка. В этом случае татуировка явно связана не с половой зрелостью, а с деторождением, лучшим доказательством плодовитости.

М. Добрицхоффер дает подробное описание татуировки в Парагвае: «По достижении половой зрелости девочек татуируют с перерывами, и они на некоторое время заперты в доме отца. Их заставляют отказаться от мяса и рыбы, но фрукты есть разрешено. На подбородок наносятся прямые линии. Абипойны думают, что, калеча таким образом своих дочерей, они их украшают. Одновременно их приучают терпеть боль, которой не миновать при ожидающих их в будущем родах. У каждой женщины из абипойнов на лице свой рисунок. Самые красочные и замысловатые – у тех, кто принадлежит к знатным, родовитым семьям. Если встречаешь женщину, у которой на лице только три или четыре черные фигуры, можно не сомневаться, что она или пленница, или простолюдинка. Когда среди абипойнов установилось христианская дисциплина, этот обычай, благодаря нашим усилиям, был ликвидирован, и теперь женщины сохраняют внешность, данную им природой».

Женщины абипойнов не довольствовались знаками, общими для обоих полов, и покрывали свои руки, груди и лица черными фигурами разных форм, становясь похожими на турецкий ковер. Чем выше ранг, тем больше фигур. Но это дикарское украшение давалось дорого – кровью и болью. Как только молодая женщина достигала брачного возраста, ей наносили татуировку, согласно обычаю. Она клала голову на колени пожилой женщины, вместо карандашей использовали колючки, а вместо краски – золу, смешанную с кровью. Если несчастная громко стонала или отворачивалась, ее осыпали насмешками, руганью и оскорблениями: «Что за трусость! Ты – позор своего народа!»; «Ты умрешь в одиночестве, можешь не сомневаться»; «Ни один из наших героев не посчитает такую трусиху достойной стать его женой».

Это свидетельство Добрицхоффера показывает, что в центральной части Южной Америки к татуировке относились со всей серьезностью и считали ее обязательным ритуалом для девушек, достигших половой зрелости. В этой связи его рассказы чрезвычайно важны, поскольку устанавливают социальный и психологический союз этого региона со многими частями света, где татуировка – обязательный признак готовности к браку.

Другой наблюдатель, преподобный Генри Джунод, внесший существенный вклад в антропологию, коим явился подробнейший рассказ о народе ба тонга, живущем в португальской Восточной Африке, утверждает, что нанесение татуировок юным девочкам, происходившее в условиях скрытности и соблюдения предосторожности, указывает на связь с более ранним культом, смысл которого, к сожалению, утрачен.

Оказывается, обычай наносить треугольные знаки на плечи и украшать татуировками живот был широко распространен у ба тонга. Это своего рода обряд инициации и украшение – треугольники располагаются так, что указывают на принадлежность к конкретному племени. Девочки должны подготовиться к операции, соблюдая специальную диету, которая должна смягчить кожу живота. После операции девушка должна прятаться в течение семи дней – этот обычай напоминает о поведении мтиопи во время шрамирования. После уединения и затворничества юная леди появляется перед своим суженым, который приносит в жертву птицу и, признавая художественный характер татуировки, говорит: «Ты очень красива с татуировкой, иначе твой живот был бы похож на живот рыбы или белого человека». Несомненно, аспект украшения имеет место, но церемониальные предосторожности, связанные с татуировкой, не позволяют нам согласиться с Йостом, утверждающим, что украшение – главная цель татуировки, а ее религиозное и магическое значение ничтожны. После принесения жертвы с предосторожностями еще не покончено. На протяжении всего процесса заживления девушка находится под действием табу, как если бы она страдала от болезни: не должна солить свою еду, есть пищу других людей и, как и девушка нага из Ассама, не могла посетить другую деревню. Разница в запрете на посещение других деревень между нага и ба тонга заключается в том, что в первом случае табу действует, пока выполняется татуировка, а в последнем – оно распространяется на весь период заживления, а именно на неделю после операции.

Даже если кто-то станет утверждать, что в наши дни татуировки у дикарей имеют лишь немногим большее значение, чем обычные украшения, нет никаких причин настаивать на том, что смысл изображений на их телах никогда не был намного более глубоким. Следует обратить особое внимание на следующее: какие позитивные и негативные ритуалы можно обнаружить; указывают ли теперешние легенды на связь татуировки с покровительством некой сверхъестественной силы?

Принято считать, что у европейских ведьм маленькая синяя или красная точка, иногда более крупный знак, изображающий заячью лапку или тело жабы, – это символы связи с дьяволом и поклонения ему.

Известны ли сегодня свидетельства использования татуировки в религиозных, магических или социальных целях? Какую информацию можно получить от старейших членов общин, с которыми исследователи общаются? Когда будут обработаны сведения, собранные по всему миру, и приведены примеры для сравнения, тогда можно будет порассуждать: может быть, на заре истории человечества татуировка возникла только для украшения и усиления сексуальных чар, или все же стоит взглянуть на проблему шире и понять, что операции по нанесению знаков на тело являются остатками верований и практик, имеющих отношение к плодовитости женщин в древних племенах, загробному миру, святости вождя и т. д.

УПАДОК ЦЕРЕМОНИАЛОВ, СВЯЗАННЫХ С ТАТУИРОВКОЙ

По сообщениям американского бюро этнологии, татуировка быстро теряет свое прежнее значение, если не считать только индейцев хайда. Примером тому служат проведенные Хоузом и Макдугаллом исследования народов на реке Барито, в жизни которых еще в 1850 г. татуировка играла очень важную роль, но больше этого нет. Однако внимательные наблюдатели до сих пор находят глубокий смысл, придаваемый выполнению татуировки, которая для некоторых народов стала результатом трудоемкого процесса поиска нужных изображений. На юго-востоке Тибета, к примеру, жители позаимствовали общую идею у шанов, а на Борнео саравакские племена, такие как сихопы и лиронги, – у воинственных каян.

Старейшина одного из племен рассказал о значениях, которые во времена его юности идентифицировались с определенными знаками на теле. Так, когда на плечи наносилась татуировка двух переплетающихся спиралей со звездами на краях, предполагалось, что ее носитель взял несколько голов. Две линии, встречающиеся под острым углом за ногтями на пальцах рук, обозначали сноровку в резьбе по дереву, а звезды на висках говорили о том, что мужчина влюблен и его страсть взаимна. Первоначально, судя по всему, существовали изображения, обозначавшие сложные чувства гордости и любви, а также, скажем, драчливости, однако отношение к ним изменилось. С появлением множества трансформаций и заимствований исходное значение отдельных знаков было безвозвратно утрачено.

Поэтому при определении этнических родственных связей и миграций нельзя полагаться на знаки татуировок. Это подтверждают наблюдатели с Борнео, а также доктор Тернер, заметивший, что среди племен каффиров идет такой активный обмен и заимствование знаков тату, что они больше не являются ключом к определению племенных связей человека. В некоторых племенах, к примеру у каян, связанные с нанесением татуировки церемониалы до сих пор скрупулезно соблюдаются, в других – можно проследить их остатки. Еще одной группе племен единственным ключом к прежним церемониям и их смыслу является устное творчество, например какая-то легенда или прямое свидетельство, переданное старейшинами. И наконец, в таблице есть пробелы, показывающие, что в некоторых племенах исследователи так и не сумели установить, существовали там вообще соответствующие церемониалы или нет.

Природа рисунков тату иногда предполагает, что шрам или знак сделан не только для украшения. И когда мы обнаруживаем особое изображение, сделанное на тех частях тела, которые обычно покрывают татуировками, возможность того, что он нанесен не просто так, возрастает. Уолластон обнаружил, что папуасам мимика собственно татуировка неизвестна, но многие из них используют рубцевание и шрамирование; их постоянные знаки: крест на левой ягодице, а на правой – в окружности, спина покрыта множеством неровных рубцов – прямых линий, на левом предплечье – изображение змеи, скорпиона или рака; обычно лицо окрашивают ярко-красной землей, или черной краской – жир вперемешку с углем, или белой мукой саго. К сожалению, в разделе, касающемся рисунков на теле, ничего не сказано об их значении. Автор утверждает, что не смог установить, являются они простыми украшениями или нет. Положение и природа знаков на ягодицах указывают на какую-то магическую формулу, изображение животных на руке может быть связано с тотемной практикой. Однако эти случаи нерешенных загадок лишь подчеркивают необходимость самого тщательного их изучения, причем немедленно, а не в далеком будущем, поскольку смысл и значение татуировок быстро утрачиваются. Хотя многие авторы считают тату украшением, но в уме индивида, который наносит на свое тело знаки, остается смутное чувство, что его действия имеют некий тайный смысл. Человек с татуировкой считает, что, если объяснить незнакомцу значение изображений на своем теле или даже просто позволить рассматривать и обсуждать их, то они утратят свою силу.

Проблему скрытности туземцев в этом вопросе наглядно иллюстрирует сравнение результатов исследования татуировки в племенах айну. Сначала их проводил Сэвидж Ландор, не сумевший обнаружить особого значения рисунков во время путешествия по Курилам и Сахалину, а потом преподобный Бэтчелор, который много лет работал среди айну, завоевал их доверие и в результате узнал легенды, доказывающие тесную связь процесса татуировки с древними религиозными идеями, а также особую важность, придаваемую некоторым знакам, якобы обладающим целительной силой или являющимся амулетами.

Поиски свидетельств, которые помогли бы сделать обоснованные выводы относительно природы и истинного значения знаков на теле, в последних трудах по антропологии нередко разочаровывают. Но все же есть материалы, о которых стоит поговорить.

ТАТУИРОВКА И БУДУЩАЯ ЖИЗНЬ

Йост, Вайтц Гурланд и Синклер затронули вопрос о связи татуировки с религиозными мыслями и чувствами. Пролить свет на этот вопрос помогли материалы опросов, проводимых непосредственно в племенах. Рисунок сам по себе может означать некую связь с божеством, оккультную силу, будущее состояние. Что касается последнего, в данных исследователей отражен ряд очень похожих идей, получивших в мире широкое распространение.

Больше всего человека, размышляющего об условиях своего существования в загробном мире, интересовало средство идентификации родственников, законной жены или нескольких жен. Во всех племенах была распространена вера в то, что душа, путешествующая из этого мира в следующий, столкнется с препятствиями, одним из которых станет внушительное нечто, которое потребует предъявить знак пригодности этой души для мира духов. Предполагается, что после смерти душа, считающаяся реальным предметом, улетучивается, но сохраняет сходство с земным обиталищем, которое она только что покинула. Она не просто похожа, а является точной копией земного тела, и любая татуировка или другие знаки, нанесенные на него в течение земной жизни, и станут средством идентификации в мире духов, своеобразным пропуском из этого мира в следующий.

У индейцев сиу мы обнаруживаем, что после смерти воина принимаются очень сложные меры предосторожности для обеспечения его удобного и безопасного перемещения в мир иной. И знаки тату, нанесенные при жизни, играют далеко не последнюю роль. Дух воина садится на своего призрачного коня и отправляется в страну «множества вигвамов», уверенный, что достигнет ее в безопасности, если, конечно, при жизни он нанес на лоб или запястья и, возможно, также на подбородок соответствующие знаки. У дороги в особую страну живет старая женщина, которая внимательно рассматривает каждого проезжающего. Если она не находит татуировок, то сбрасывает неудачливого воина и его коня с обрыва или облака, и они становятся вечными скитальцами, причем сделать вторую попытку попасть в мир духов уже нельзя.

Среди племен нага ассама тоже существует верование, что тату полезны как средство идентификации в мире духов. Мужчины, желая сохранить женщин нага, являющихся их законными женами, решают, что каждая должна нанести на тело определенные знаки. Изучая этот вопрос, Ходсон обнаружил, что в удаленных и бедных деревнях, населенных тангулами, женщин татуируют очень просто: три линии шириной около трех восьмых дюйма начинаются от выступающей части подбородка и идут вокруг шеи, иногда еще и вниз до пупка; на предплечья наносятся аналогичные знаки – линии идут наискось, так, чтобы образовать два креста, как правило отдельных. На груди не наносят изображений, и ожерелье, которое может позволить себе женщина, после ее смерти остается у нее на шее, являясь средством идентификации.

В племенах абор существовал обычай татуировать на лбу крест, но это не делалось, если человек в течение жизни приобретал некоторые медные предметы, которые хоронили вместе с ним. Итак, получается, что женщины нага и люди абор использовали татуировку, если человек слишком беден, чтобы иметь украшения или предметы, которые, будучи похороненными вместе с ним, смогли бы повысить его престиж в мире духов. Иными словами, тату – идентификационный знак бедного человека на небесах.

Термин «мандер» (mander) обозначает все платежи, выплачиваемые мужем родственникам умершей женщины, чтобы она в ином мире не вышла замуж, а дождалась прихода своего земного супруга. Северные тангулы, женщины которых являются наиболее постоянными в практике татуировки, заявляют, что знаки наносятся на тело, чтобы муж, заплативший «мандер», смог найти свою супругу в мире духов. Также говорят, что без уплаты «мандера» душа женщины не найдет покоя.

Идея идентификации после смерти, судя по всему, возникла благодаря очень простому умозаключению по аналогии с условиями этого мира. Ходсон, цитируя полковника Маккаллоха, утверждает, что женщины на севере Ассама являются весьма желанной добычей для мужчин с юга. Какой бы яростной ни была вражда, татуированная женщина всегда остается невредимой, потому что, если с ней что-то случится, ее северные родственники всегда смогут опознать тело, и месть их убийце будет страшной.

У индусов Бенгалии широко распространена идея о том, что человек без татуировки столкнется со значительными трудностями во время путешествия в иной мир. Они думают, что нанесенные на тело знаки сохраняются после смерти. Женщины низших каст верят, что, если они умрут без тату, их родители не узнают их на небесах. Вариация этого верования, или дополнение к нему, такова: великий бог Парамешвар обязательно потребует предъявить татуировки, как доказательство того, что душа жила на земле. Если таких знаков нет, божество заставит женщину возродиться в виде злого духа, если же оно проявит снисходительность, то позволит ей попасть на небеса, но только если ее тело протащат через колючие кусты, которые и оставят на нем метки.

Сэр Джон Скотт рассказывает о связанных с тату традициях ли, аборигенов Хайнаня, которые считают, что на лицо женщины должно быть нанесено изображение по выбранному ее мужем рисунку, полученному от предков. Не допускаются даже мельчайшие отклонения от первоначального образца, иначе предки не узнают женщину после ее смерти.

Касательно Океании существуют записи о нескольких примерах знаков и рисунков на теле, которые должны быть полезны в будущем мире. Согласно верованиям жителей Маэро, острова в архипелаге Новые Гебриды, все души людей, чьи уши не были проколоты при жизни, не получат воды в мире духов, а те, у кого не было татуировки, – лишены еды. Люди на острове Флорида считают душу чем-то реально существующим. Она совершает опасное путешествие, в ходе которого обычно на берегах Озера душ ее встречает тиндало (tind?lo) – призрак. Если нос человека до его смерти проколот, его душа допускается к остальным духам, в противном случае ей предстоят печаль и страдания.

Население островов Гилберта заменяет столь уважительное отношение к прокалыванию носа верой в эффективность татуировки – паспорта для прохода в иной мир. Л. Фробениус писал: «Только татуированные достигают страны блаженства». В Гадесе жители Фиджи относятся с крайним презрением ко всем, чьи уши не проколоты, а женщины без татуировок, по их представлениям, сразу подвергаются нападению душ представительниц того же пола и становятся пищей богов. Важность такой функции знаков на теле объяснима, по причине постоянной заботы людей всех периодов и культур о судьбах своих душ. Беспокойство о сохранении тела и о бессмертии души являлось главной целью древних египетских практик, включавших окрашивание лица красной краской и бальзамирование мумий.

Лорд Эйвбери в «Доисторических временах» тоже ссылается на значение знаков тату после смерти, утверждая, что женщина с Фиджи, не имеющая традиционной татуировки, не может надеяться на счастье после смерти. А женщины эскимосов были всегда уверены в том, что татуировка будет признаком их добродетели в следующем мире. В материалах Американского бюро этнологии содержится много интересных ссылок на верования эскимосов, связанные с изображениями, которые наносятся на тело, в основном для магических и социальных целей. Нет прямых указаний, подтверждающих описание Холла в своей «Жизни с эскимосами», хотя вполне очевидно, что они могли быть верными во время его исследования. Но в результате дальнейших контактов с торговцами и путешественниками верования и практики эскимосов претерпели существенные изменения. Вероятнее всего, рубцевание первоначально имело терапевтическое происхождение и лишь позднее стало украшением, когда начали наносить рисунки. Ожидалось, что обращение к антропологической литературе, касающейся обширного семейства банту, даст большое разнообразие всевозможных верований, связанных со шрамированием, но оказалось, что в Африке нанесение знаков на тело всего лишь обозначает принадлежность к клану или тайной организации. Существует несколько примеров веры в магическую силу шрамов для привлечения удачи, избавления от боли или умиротворения духа убитого врага, но нам известен лишь один народ, представители которого утверждают, что шрамы служат им в мире духов, являясь не только паспортом или пропуском туда, но даже позволяют получить прямую материальную выгоду.

В племени экой женщинам наносят от плеча до запястья круглые шрамы. Это, как сообщили П. Талботу, делается для того, чтобы после смерти дух мог снять и продать их другим духам в обмен на пищу.

Население Борнео, в особенности каяны, имеют сложные верования относительно духовного значения своих знаков тату: когда душа уже получит разрешение на вход, изображения можно использовать для допуска к определенным доходным занятиям.

Среди женщин каян татуировка универсальна, и среди многих полезных ее свойств есть одно уникальное – без нанесенных на тело знаков путешествие души будет происходить в вечной темноте. Профессор Макдугалл, например, узнал, что после смерти женщину должны были узнать по природе татуировки и использованной краске. У женщин народа лонг глат существует сложная система нанесения татуировки – процесс начинается во время первого менструального цикла. В это время на тыльной стороне пальцев наносятся концентрические круги. Годом позже рисунок продолжается через тыльную сторону ладоней на запястья. Ноги (ступни) также татуируются в те же сроки, что и руки. В возрасте восемнадцати – двадцати лет рисунками покрывается передняя сторона бедер. Дамы считают, что после смерти те, кто имеет традиционную татуировку на руках, ступнях и бедрах, смогут купаться в небесной реке Теланг Джулан (Telang Julan) и, следовательно, будут иметь возможность собирать со дна реки жемчуг. Частично татуированные женщины останутся на берегу, наблюдая, как их более удачливые сестры соберут богатый урожай, а женщинам, не имеющим татуировки, вообще не будет позволено приближаться к реке с сокровищами. Эти верования не ограничиваются одним племенем, они распространены среди кениахов, клемантанов верховьев Махакама и батанг каян.

Такие довольно причудливые религиозные представления становятся понятными и естественными, если рассмотреть их в свете концепций жителей Борнео относительно загробной жизни. Душа должна совершить путешествие через леса и горы, преодолеть много трудностей и препятствий и, используя знаки тату как пропуск на этом тернистом пути, в конце концов достигнуть цели. С большой высоты утомленная душа обозревает рай, поделенный на пять участков, один из которых она должна выбрать, в зависимости от того, какая смерть ее постигла. Для мужчин, погибших в бою, предназначен один участок, для тех, кто утонул, выделено место под дном реки. Оно довольно удобно, поскольку оттуда можно доставать драгоценности, рыболовные крючки и любую другую собственность, которую их земные друзья утопили в реке. Самоубийцы вынуждены скитаться и вести несчастливое существование, питаясь кислыми фруктами и ягодами. Выделено специальное место и для душ мертворожденных детей. Для людей, которые сумели выработать такую систему верований, нетрудно добавить несколько аспектов, касающихся ценности знаков тату в ином мире.

При исследовании системы верований народа айну становится понятной большая ценность той антропологической работы, которую выполнили эксперты, жившие среди этих людей достаточно долго, чтобы завоевать их доверие и получить сведения о сохраняемых в тайне от чужаков верованиях.

Все замечания, касающиеся верований сиу, эскимосов, нага, индусов, полинезийцев, экой и жителей Борнео относительно значения знаков на теле для существования в духовном мире, являются хорошей иллюстрацией логики примитивного человека, хотя выбор ложных предпосылок может привести к поискам ложных аналогий. На этой земле я хочу быть украшенным, мне требуется еда, а для путешествия – некие знаки, которые будут гарантией того, что мое племя находится в дружеских отношениях с тем народом, через территорию которого я следую.

Далее предполагается, что потребность в еде, покупательной способности, знаках отличия и паспорте будет продолжаться и в будущей жизни, и об этом следует позаботиться заранее. На стороне тех, кто выступает за связь знаков тату с религиозными верованиями, есть большое количество позитивных свидетельств, которыми легко оперировать. Они формируют логическую часть более общей системы, связаны с ней идеей бессмертия и опасного путешествия души.

Непрерывность между этой жизнью и следующей, естественный закон в мире духов – это основные принципы, фундаментальные для комплексной системы примитивных религиозных мыслей о рае, с которой легко объединяются концепции о роли знаков на теле человека, во многом формируя взгляды на будущую жизнь после смерти. Вера в это – составная часть любой системы идей религиозной природы. Но рассмотрение связи между татуировкой и концепциями будущего мира – не единственное средство проверки существования тенденции ассоциации процесса нанесения знаков на тело с религиозными идеями вообще. Если такая тенденция существует, то мы можем обнаружить в мифологии и фольклоре народа, практикующего тату, ссылки на божество или оккультную силу, покровительствующие этому искусству. Нанося на свои тела изображения бога или некого предмета, с ним ассоциирующегося, люди, несомненно, чувствовали, что такая практика устанавливает тесную связь с божеством. Развивая идею о связи знаков на теле и религиозных идей, можно привести примеры телесных украшений во времена духовного возрождения – на церемониях посвящения взрослых и детей в паломничествах, во время магических или религиозных обрядов, выполненных жрецами, колдунами и им подобными. На Фиджи, например, татуировка выполнялась жрицами в укромных уголках леса, на Маркизских островах многие знаки имеют условный характер и наводят на мысли о иероглифической системе, интерпретация которой доверена тугунам – жрецам, которых осталось немного. У тайялов и пайванов Формозы татуировкой всегда занимались жрицы. Молодожены, вернувшись после медового месяца, строили хижину, где молодой жене делали татуировку, означавшую, что она стала женщиной. Рисунок – линии от губ к ушам – всегда накалывался жрицей, которая также на церемонии свадьбы соединяла кровь жениха и невесты. Свидетельства, рассмотренные в комплексе, противоречат взгляду Марквардта, который писал: «Я вместе с Йостом придерживаюсь мнения, что жрицы к этому (то есть к татуировке на Самоа) не имели решительно никакого отношения». Но Йост писал о татуировке в 1886 г., еще до развития антропологического метода, и его работа касается больше техники процесса, чем его психологических и социологических аспектов.

Татуировка жителей Маркизских островов

Тернер упоминает двух богинь – покровительниц искусства татуировки. Это Таема и Тилафанга, которые вплавь отправились с Фиджи, чтобы познакомить со своим искусством жителей Самоа. По пути они все время повторяли, что татуировать следует женщин, а не мужчин. Из-за утомительного путешествия богини перепутали формулу и прибыли на Самоа, повторяя: «Татуируйте мужчин, а не женщин». У Г. Брауна версия этой легенды несколько сложнее. Сначала он упоминает, что Таема и Тилафанга покровительствовали татуировщикам, потом рассказывает о происхождении этих божеств и в конце говорит об их заплыве с Фиджи на Самоа, во время которого те решили понырять за ракушками и перепутали свое послание.

У доктора Тайлора есть аналогичная история, относящаяся к мифическому происхождению тату, которая цитируется, чтобы объяснить, почему одни народы татуируют своих женщин, а другие – мужчин. С Фиджи, где обычно женщин татуируют, был отправлен посланец на Тонга, где была широко распространена практика татуировки мужчин. Посланец добрался до Тонга, повторяя: «Татуируйте женщин, но не мужчин». Благополучно выполнив длинный заплыв, он уже на берегу споткнулся о ствол поваленного дерева, ход его мыслей нарушился, и, подойдя к дому вождя, он все перепутал и сказал: «Татуируйте мужчин, но не женщин». Марквардт Тайлор подробно описывает татуировку на Самоа, где, вопреки ожиданиям, автор обнаружил, что древнее искусство все еще процветает. Все мужчины и 60–70 процентов женщин имеют сложные татуировки, соответствующие древним обычаям. Эта традиция и точность воспроизведения рисунка тем более удивительны, если учесть влияние цивилизации на жителей Самоа и их смешение с расами, для которых татуировка обладает небольшой привлекательностью. Иллюстрации, приведенные в последней работе Марквардта, показывают, что самые сложные рисунки наносятся на бедра и ягодицы, которые обычно закрыты. Если бы украшение было единственной целью татуировки, было бы естественно предположить, что после многих лет контактов с европейцами и азиатами жители Самоа отказались бы от своих рисунков ради более красивых, к примеру европейских, которые легко получить. У гавайцев были боги – покровители татуировки, образы которых изображались на висках тех, кто занимался этим искусством профессионально, и каждому применению их навыков предшествовала молитва – чтобы операция не привела к смерти, раны быстро зажили, а рисунок получился красивым.

Существует любопытное разнообразие мнений по поводу важности татуировки. Так, например, Йост отрицает религиозное значение этого искусства или считает его несущественным по сравнению с эстетическим. Вестермарк отдает предпочтение гипотезе, заключающейся в том, что нанесение знаков на тело – это искусственная помощь процессу естественного отбора, способ, используемый одним полом для привлечения другого. Доктор Фрэйзер утверждает, что тату – остаток древних обрядов, связанных с пролитием крови. А табу, связанные с процессом ее нанесения, говорят в пользу ее связи с религией.

Синклер и Суонтон, а также Вуттке принадлежат к группе авторов, считающих, что «декоративная» гипотеза происхождения тату никоим образом не объясняет обнаруженные в связи с ней факты. Вуттке пишет: «Никто не станет утверждать, что татуировка – это нечто естественное, развивавшееся само по себе. Ее происхождение уходит корнями в древнейшие времена, еще до широкого расселения человека по Земле». Другая теория подчеркивает значение татуировки для диких и примитивных людей, которые делились на группы, возможно враждовавшие друг с другом. Знаки на теле были для них единственным способом отличить друзей от врагов.

Мы пока не станем обсуждать сравнительные достоинства и недостатки этих теорий, а пойдем дальше в поисках свидетельств связи между татуировкой и религиозными идеями.

В «Живущих расах человечества» (Living Races of Mankind) упоминается девушка с Соломоновых островов, которая никак не могла выйти замуж, пока ей не была сделана татуировка, причем нанес ее специалист, считавшийся колдуном или тиндало (tind?lo) – духом, услуги которого ценились очень высоко.

Фробениус, проводивший исследования лично, утверждает, что на центральных островах Полинезии существует обычай наносить на тело лик божества-покровителя или заменять его изображением священного животного. При этом автор не ручается за достоверность, поэтому утверждение представляется слишком туманным, чтобы подтвердить религиозное происхождение татуировки.

Маори, имеющие полинезийское происхождение, придают большое значение искусству тату, и владеющий им профессиональный мастер одно время был глубокоуважаемым человеком, труд которого хорошо оплачивался. Но нет никаких ссылок на то, что его считали божеством или хотя бы близким к этому статусу. Когда же мы рассматриваем табу и церемонии, связанные с операцией нанесения моко, оказывается, что жрецы играли в них важную роль – через них передавалась святость вождю божества.

Практика раскрашивания тел широко распространена у жителей Андаманских островов, которые меняют цвет краски в зависимости от эмоционального состояния: желто-коричневый отражает горе, а белый – радость и ликование. По мнению Э.Х. Мана, эти островитяне считают, что знание красок и их правильное применение даны им богами. Легенда утверждает, что давние предки островитян получили инструкции по применению красок от Пулуга, но, к сожалению, искусство пришло в упадок еще до великого потопа и возродилось лишь тогда, когда случайно были найдены нужные пигменты. Примеры хорошо разработанной жителями Андаманских островов системы использования красок рассмотрены в разделе, где говорится о связи знаков на теле и магии.

Проведенные среди айну исследования не объяснили происхождения татуировки и причин ее живучести. Несмотря на это, нам известны легенды и случайные заявления, проливающие свет на идеи, которые айну связывают с искусством нанесения знаков на тело. Легенда гласит, что много лет назад айну захватил в плен другой народ и, чтобы отличить чужих женщин от своих, решено было заставить последних нанести татуировки на руки и лица. Также говорят, что тату – это форма пролития крови, которая делает тело сильнее, иными словами, аналог древнего «кровопускания» – панацеи от всех болезней. Согласно другому предположению, у женщин много дурной крови, которую лучше всего выпустить. Указывает ли что-нибудь из перечисленного выше на божественное происхождение татуировки? Преподобный Бэтчелор рассказывает историю о том, что богиня Айойна (Aioina) и ее сестра подарили женщинам айну татуировку, чтобы те стали немного на них похожи. Кроме того, нанесенные на губы и подбородок женщины айну знаки были лучше видны злым демонам болезней, которые, ошибочно приняв людей за богинь, от которых было получено искусство татуировки, улетали прочь. Предрассудков, связанных со знаками на теле, очень много. И все женщины тщательно инструктируют своих дочерей относительно практики и связанных с ней верований. Они говорят: «Божественная сестра, сестра Айойна, научила нас, что, если женщина выходит замуж за человека, не нанеся предварительно на свое тело нужные татуировки, она совершает большой грех и после смерти отправится прямо в ад. Когда она туда попадет, демоны возьмут очень большие ножи и сделают ей все татуировки сразу». Эта пугающая перспектива очень волновала девушек, поскольку татуировка – процесс чрезвычайно болезненный. Мужчины говорят, что нетатуированная женщина не может принимать участие в празднествах, поскольку это бесчестье и для богов, и для людей. Хуже того, женщина без тату на празднестве навлечет ярость богов на всех собравшихся. Преподобный Бэтчелор упоминает о былом обычае соблюдать табу во время операции татуировки и придерживается мнения, что такие предосторожности говорят о большой важности и даже святости, придаваемых этому процессу народом айну.

В мифологии айну также показано значение татуировки для духовной жизни этого народа. Например, там, где он обитает, в болотах много лягушек, с которыми связаны два интересных факта: темные полоски на лапках этих созданий имеют сходство с татуировкой, которую женщины айну наносят на руки от запястья до локтя, а еще существует такое явление, как зимняя спячка и повторное появление весной. В связи с этим существует такая легенда. В незапамятные времена женщина айну, имеющая общепринятые татуировки, почувствовала вкус к убийству и действовала так ловко, что сумела устранить шестерых мужей, прежде чем вмешались боги.

Наконец пришел день расплаты, и злая женщина была превращена в лягушку. В результате превращения от нее остались только татуировки. Божество, совершившее это превращение, сказало: «О, ты грешная женщина, я сделал тебя хорошей вначале, но ты прожила омерзительную чудовищную жизнь», а затем, чтобы усилить впечатление, объявило, что отныне ее предназначение – прыгать в мерзких болотах. Зимняя спячка лягушек, согласно представлениям айну, объяснялась так: женщины зимой заняты торговлей в Японии, но к весне они возвращаются, в результате вокруг становится так много «кваканья» и сплетен.

Еще одна легенда связана с воробьем, у которого над клювом пучок темно-коричневых перьев. Утверждают, что это его татуировка, данная богом во время сотворения мира, после чего птицы устроили на земле пир. Воробей – священная птица, и, если ее убить для еды, считают айну, дух следует умиротворить с помощью инао (inao) – магической формулы или практики. Она состояла в том, что на землю возле дома необходимо было положить заговоренные прутья.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ЗНАКИ ИНДИИ

В Индии существует множество примеров знаков на теле, связанных с религиозными представлениями. Среди брахманов есть много подгрупп, каждая из которых имеет свои собственные метки на теле – обычно это комбинации линий, закорючек и кругов на лбу, щеках и груди. Детали можно увидеть в первом томе «Племен и каст Южной Индии». Возможно, правильнее было бы сказать, что брахманские знаки являются признаком социального различия в обществе. Брахманы образуют одну большую касту, которая находится на вершине социальной лестницы, благодаря своей функции посредника между людьми и великим мировым духом – Брахмой. Поэтому нанесение брахманского знака на тело человека, занятого служением богу, считалось религиозным обрядом, но одновременно несло и определенную социальную функцию. У людей, которые считаются последователями Шивы или Вишну (две ипостаси Брахмы), тоже есть знаки – на лбу, но они явно могут рассматриваться только как религиозные символы, поскольку в них не заключена информация о социальном статусе. Они только фиксируют факт, что их носитель поклоняется Вишну – метка в форме буквы V, или Шиве – в виде трех горизонтальных параллельных линий.

Помимо вышеназванных знаков среди индийцев были распространены специальные татуировки, обозначавшие союз между человеческим существом и неким божеством, собственностью которого человек становился после нанесения знака.

Доктор Терстон, будучи на посту директора правительственного музея в Мадрасе, провел много исследований, касающихся нанесения знаков на тело. Основываясь на информации, полученной из первых рук – профессиональных мастериц татуировки из корава – племени, кочующего по всему Мадрасскому острову, он пришел к выводу, что большинство татуировок на теле имело магический и декоративный характер, но были и примеры рисунков, несомненно тесно связанных с религиозными чувствами.

Многие евразийцы Малабарского побережья, принадлежащие к римской католической церкви, имеют татуировки в виде креста или птицы на предплечье (символ Святого Духа). Иногда тату наносили на тело, чтобы избавиться от боли, прося помощи у божества, которого и изображали на больном месте. Так, доктор Терстон вспоминал, что видел бедара из Беллари, который еще в детстве, вывихнув плечо, нанес на дельтовидную мышцу изображение бога Ханумана (в виде обезьяны), надеясь таким образом избавиться от боли.

В Беллари и других местах Индии есть группы девушек, которых называют басиви (basivis), служащих в индуистских храмах. По сути это храмовые проститутки, «заключившие брак» с каким-нибудь священным кинжалом или чем-то в этом роде, выполняющие свою работу в храме или возле него: подметают пол, разбрасывают цветы, когда идола проносят по дороге, танцуют перед идолом утром и вечером, участвуют в приношении риса или другой пищи перед святыней. Во время посвящения службе в храме деревенский священник – джангайн (Jangain) – рисует каждой девушке лингам на дельтовидной мышце предплечья, используя сок ореха кешью. Клеймение басиви на правом плече знаком «чакра» (колесо закона), на левом – «чанк» (раковина моллюска, turbinella rapa, разновидность которой с восходящими слева направо витками считается священной) постепенно утрачивает свое значение, но раньше для каждой посвященной это считалось обязательным, кроме того, над правой грудью басиви была еще одна чакра, а над левой – чанк.

Среди каст бойя (boyas) и курумба (kurumbas), девушки которых становятся басиви, некоторые мужчины наносят себе на плечи знаки «чанк» и «чакра», веря, что эти священные символы дадут им тесную связь с богом Вишну, тем самым обеспечив спасение. Татуировка этими священными эмблемами считается весьма достойным начинанием, и те, кто их наносит, пользуются большим уважением: к примеру, первыми получают бетель для жевания на свадебной церемонии, а после своей смерти – особый знак уважения – погребение вниз лицом.

К. Рангашари из музея Мадраса утверждает, что нанесение знаков на тело в религиозных целях ограничено двумя группами вишнуитов – шри (sri) и мадхва (madhva). Все брахманы этих сект обязаны хотя бы один раз в жизни подвергнуться испытанию, а у мадхва есть правило, что нанесение священного символа должно производиться каждый раз, когда подчиненный посещает главного брахмана своей секты. Но затем появилась тенденция предоставлять решение о нанесении тату на усмотрение визитера. Последователи вишнуитов носят знак «чакра» на правом плече и «чанк» – на левом. Во время операции они «связываются» со своим божеством посредством священных слов. Человек, не прошедший инициацию и не освященный таким образом, считается непригодным для участия в церемониалах, которыми руководят брахманы. Иными словами, неспособность объединиться с божеством путем нанесения знаков на тело приводит к утрате социального статуса.

Естественно, святость, полученная индивидом первым применением священных символов, постепенно теряется из-за контакта с миром и грехом, поэтому некоторые мадхва периодически снова повергаются «клеймению» (татуировке), чтобы очиститься от мирской грязи и восстановить свою духовную энергию. Известно, что ожидающий клеймения человек искренне надеется, что операция будет не слишком болезненной, но невозможность заплатить вперед за услуги всю сумму, которая обычно колеблется и может достигать трехмесячного дохода, как правило, приводит к тому, что выполняющий операцию мастер особо не церемонится. При первичном нанесении религиозных символов татуировке подвергаются не только мужчина, пожелавший этого, но и его жена и дети. Брахман, который не может заплатить за первичное или последующее клеймение, исключается из рядов мадхва.

Другие исследователи в своих работах упоминают также знаки на лицах у индусов, которые, судя по всему, связаны с церемониальным религиозным омовением и постом.

Так, известно, что оставить совершенно чистым лоб – это считается в Индии нарушением этикета, если только индивид не в трауре. Если на лбу нет краски, обычно предполагают, что церемониальные омовения не выполнены, следовательно, человек еще постится и пока является нечистым. Метка на лбу, вероятнее всего, – это знак респектабельности. Один из авторов утверждает, что в Бенгалии достойный уважения индус не возьмет воду из рук девушки, у которой нет знака на лбу.

РЕЛИГИОЗНОЕ ОДОБРЕНИЕ ТАТУИРОВКИ

Развитие образования и прогресс цивилизации, естественно, вытесняют такие грубые и несовершенные формы установления отношений с небесными силами, как татуировка. Несмотря на эволюцию религиозных идей и идеалов, нет недостатка в примерах, иллюстрирующих, что современные приверженцы христианства и магометанства, несмотря на запреты в Библии и Коране, наносят на свои тела знаки, которые, судя по всему, рассматривают как способ связи человека с божеством, которому он поклоняется. Представляется странным, но среди криминальных слоев общества наблюдается тенденция обращения к древним практикам татуировки, и изображения часто имеют религиозный символ.

Краткое изложение истории нанесения знаков на тела в связи с религией и ее верованиями, которые граничат с магией, лучше всего начать с наблюдений Синклера, оставившего нам отчет о своих личных исследованиях в статье «Татуировка, восточная и цыганская».

Армянские христиане, совершавшие паломничество в Иерусалим, обычно татуировали на своем теле дату путешествия и собственные инициалы. Армянское слово «паломник» – m?hd?s? (mah – смерть, desi – я видел) обычно и являлось тем знаком отличия, который богомольцы наносили на свои тела. Синклер утверждает, что видел более сотни таких меток, которые всегда демонстрировались их носителями с превеликой готовностью и гордостью. Это большая честь – быть m?hd?s?. Татуировка имеет такую же природу, как нанесение религиозных знаков, потому что объединяет ее носителя с священным путешествием, имеющим исключительно благочестивые цели. В то же самое время существует тенденция требовать социальных отличий за акт религиозной преданности, и соответствующая метка на теле, сначала имевшая чисто религиозный характер, стала почетным социальным знаком, соответствующим эготизму его носителя.

Коран запрещает нанесение рисунков на тело, так же как Левит запрещает это евреям. Тем не менее татуировки все еще в ходу у магометанских паломников в Мекку или Медину. Те, кто поддается этой маленькой слабости к социальному отличию на базе религиозности, так оправдывают себя – говорят, что до входа в рай они будут очищены огнем и все знаки будут устранены.

В Судане, где магометанство быстро развивается, много темнокожих людей, на которых тату не видны, поэтому они делают по три разреза на каждой щеке – именно такие знаки принял сам великий Магомет. Среди изображений, которым отдавали предпочтение христианские пилигримы, упоминаются следующие: святой Георгий на коне с копьем в руке, перед ним – умирающий дракон; Христос на кресте, Дева Мария держит на руках Младенца Иисуса, Петр и кричащий петух. Каждый год проводится религиозный праздник в Анконе (Италия), на котором участники татуируют себя благочестивыми изображениями. В Боснии и Герцеговине девушки, принадлежащие к римской католической церкви, собираются по воскресеньям на церковном дворе, где им наносят татуировку священными символами, которые, по поверью, обладают силой магической защиты.

Кохерис сделал несколько замечаний относительно нанесения знаков на тело в религиозных целях. Чтобы при переводе не изменился смысл, мы считаем необходимым привести их на языке оригинала: «Les anciens Egyptiens n?s de la famille orientale gravaient sur leur peau d’un fa?on ind?l?bile des emblems emprunt?s aux rites d’Osiris et Isis. Ils communiqu?rent ce gout aux peuples africains avec lequels ils furent en rapport». За этим утверждением следует другое, касающееся татуировки арабов, причем в нем упоминается о знаках, считающихся многими метками дьявола, но некоторые находят удовлетворение в татуировке священными символами и считают, что до попадания в рай они все равно пройдут очищение огнем.

По мнению Синклера, цель знаков, которые наносят на тело современные христиане, – достижение более тесного контакта с божественными силами и желание получить от них защиту.

Кохерис ссылается на интересную идею, бытующую у русских и заключающуюся в том, что татуировка имеет связь с черной магией. Известно, что огнеземельцы (фуэгины) не слишком верили в бога и не думали о жизни после смерти. Возможно, их представления были сродни вере в старика, жившего в чаще леса и пожиравшего отклонившихся от маршрута путешественников. Тем не менее Кохерис упоминает о том, что фуэгины татуируют себе пальцы, уголки рта и бедра, и делает такой вывод – эта практика навязана им религией. Но поскольку фуэгины не проявляют к ней интереса, данное заключение представляется сомнительным.

Говоря о людях, утонувших в море или в поднявшихся реках, Кохерис упоминает о трупе, выловленном в Сене: на теле было много татуировок, в том числе изображение епископа, держащего крест.

Исследуя татуировки среди криминальных элементов, Ломброзо посчитал эту практику атавизмом или возвратом к случаям из жизни далеких предков. Автор обнаружил, что преступники Франции, Испании, Португалии и Италии часто включают в число знаков, которые наносят на свои тела, что-то связанное с христианской религией.

Из ста двух преступников у тридцати одного были на теле рисунки, связанные с религией: обычно крест на носу (в одном случае знак стал заметным исключительно из-за попытки стереть его кислотой). Примечательно, что 30 процентов преступников, большинство из которых совершили тяжкие преступления, прибегли к религиозной символике. Ломброзо не дает этому факту объяснения, называя его эмоциональным атавизмом. Возможно, все дело в том, что в римской католической церкви существует два вида практики: один – утонченный, интеллектуальный и пышный, чтобы удовлетворить эстетическим требованиям хорошо образованных интеллигентных верующих, а другой – граничит с магией, к примеру ритуалы, связанные со священным исцеляющим платком святой Вероники, кровью святого, частичками истинного креста. Возможно, татуировка священного символа делается, чтобы спастись от наказания за дурной поступок.

Криминальные элементы, с которыми имел дело Ломброзо, были из католических стран – Италии, Испании, Франции и Португалии, где низшие классы, как правило, очень суеверны и вряд ли осознают разницу между своими религиозными верованиями и магией. Представляется возможным, что преступники, нанесшие на свое тело религиозные символы, сделали так не потому, что хотели стать ближе к какому-нибудь святому или к духовной жизни вообще, а использовали это как инструмент защиты от высших сил. Религиозный символ на теле европейского преступника можно, наверное, сравнить с татуировкой вора из Северной Нигерии. Заклятия, представленные в виде знаков на теле, должны были сделать украденную ношу легче, вора – невидимым, помочь ему двигаться бесшумно и быстро, как леопард, заставить палку сломаться, если преступника поймают и станут бить. Вместо существовавших в прошлом многочисленных и громоздких знаков современный вор может нанести на свое тело крест, чтобы заручиться помощью свыше, такой необходимой при его столь опасном занятии.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ТАТУИРОВКИ СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИХ ИНДЕЙЦЕВ

При рассмотрении татуировки искусства североамериканских индейцев возникает множество примеров использования ими различных красок и знаков, в том числе связанных с религиозными идеями.

В церемониальном танце сиу, известном как танец духов, рисунки на тело наносятся точно так, как это увидел в состоянии транса будущий носитель татуировки. Перед последним должен был предстать некий родственник с татуировкой или рисунком краской, которые он и обязан был нанести на свое тело. Если индивид ничего подобного не увидел, то нанести на его тело изображение предлагает тот, кто имеет опыт в деле ритуального раскрашивания танцоров.

Излагая свою просьбу художнику (что подразумевает его высокий социальный статус), танцор кладет руки на его голову и говорит: «Отец мой, я пришел, чтобы быть окрашенным, так чтобы я мог увидеть своих друзей, сжалься надо мной и окрась меня». В ответ на эти слова художник наносит на тело танцора рисунок, служащий двойной цели – улучшению здоровья получателя и развитию его духовного зрения.

Окрашивание заключается в нанесении сложного узора красной, желтой, зеленой и синей краской на лицо, красной или желтой линий – вдоль пробора в волосах. Излюбленные рисунки – солнце, месяцы, звезды, кресты и вороны, а также орлы, сороки и курицы – популярны у молодых людей, которые готовятся принять священные знаки на тело до вхождения в «потогонную ванну» по достижении половой зрелости.

Посвящение ребенка конкретному божеству, как, например, юного пауни богу Тира-ва-атиус (дает жизнь и правит всем, живет на небе), считается религиозной церемонией. Формы знаков на теле, а также характер и цвет используемых красок – все это важнейшие символы, которым североамериканские индейцы придают особое значение.

Сначала ребенка смазывают красной глиной, смешанной с жиром буйвола (или оленя), части которого были отложены как священные, когда животное убили. Такое помазание применяют при посвящении не только ребенка, но и взрослого пауни, который в противном случае не сможет принимать участие в религиозной церемонии. На всем ее протяжении активно используются красная и синяя краски, жир буйвола и святая вода.

Церемонию можно разделить на три составляющих. Первая часть – это смачивание лба ребенка святой водой, данной для этой цели богом с небес. Вода – главное средство поддержания жизни – явилась прямо от Тира, который также наделил жидкость очищающей и дарующей здоровье силой.

Теперь для ребенка открывается новая жизнь. Наступило его духовное возрождение. И как краснеет небо на востоке ранним утром, обещая приход нового дня, так красная краска символизирует приход новой, более полной жизни для того, кто посвящен Тира-ва-атиусу. Шаман с раковиной, содержащей красный пигмент, под аккомпанемент музыки и песни, рассказывающей о дающей жизнь силе восходящего солнца, подходит к ребенку. Он наносит то здесь, то там мазки на его лицо, которые потом размазываются так, чтобы все его лицо было равномерно покрыто. Во время этой части церемонии в песне говорится о восходе солнца в небе и силе его лучей.

Нанесение синей краски (символизирующей синь небес, где живет бог неба), которую шаман тоже приносит в раковине, выполняется аналогичным образом.

Знак на лбу святой водой – это обычно полукруг, символизирующий небесный свод, с опущенным из точки зенита перпендикуляром. Во время нанесения красной краски используется пучок травы, символизирующий пищу. Им краска наносится поверх знаков, первоначально намеченных святой водой. На третьей стадии синяя линия, проведенная над красным перпендикуляром, продолжается вниз по центру носа через шею и грудь к сердцу. Так благость от небесного бога входит в лоб и течет вниз, пронизывая все тело.

У осейджев есть священные трубки, дары богов, за которые несет ответственность вождь. Он не должен допускать, чтобы они касались земли, если, конечно, хочет, чтобы у него по-прежнему были видения, а его дети долго жили. Вождь осейджей украшает грудь и шею рисунками, по обе стороны которых наносится татуировка одной из доверенных ему священных трубок.

Святость нанесения знаков на тело у североамериканских индейцев иллюстрируют сложные церемонии, связанные с татуировкой девочек в племени омаха. Сама метка – это почетный знак, который будет полнее рассмотрен в разделе этой книги, посвященном знакам социального различия, мы же остановимся на условиях, при которых они наносятся. Воздвигали специальные подмостки, на которых выставляли вознаграждения татуировщика, а также сто шил и сто ножей. Есть инструменты мужские и женские, вместе символизирующие плодородие. Во время операции, производимой утром, девушка должна быть обращена лицом на запад. Ее положение означает, что молодая жизнь восходит вместе с дневным светилом и следует за ним. В качестве дополнительных атрибутов у двери жилища стоят два глашатая и объявляют имена тех, кто будет петь во время церемонии. Вокалистом можно стать только при условии публичного получения военных почестей.

Знак на теле – это диск, изображающий солнце. Его наносят в центр лба девочки под аккомпанемент древней песни. Песнопение обращено к солнцу, которое поднимается к своему зениту, и, когда эта точка достигнута, символ нисходит на девушку, обещая дающую жизнь силу. На груди изображается звезда – эмблема ночи, отступающей перед восходящим солнцем. Каждый конец звезды символизирует один из четырех дающих жизнь ветров. Судя по всему, имеет место обожествление сил дня и ночи, причем день – его символ солнце – является мужской космической силой, а ночь – ее символ звезда – женской. Оба символа присутствуют на теле девушки. Заметим, что солнце воздействует, находясь в зените, и духовные силы, внешними проявлениями которых являются день и ночь, обладают силой замедлить заживление тату, если девушка не является целомудренной. Здесь мы видим попытку приобрести жизненную силу и плодовитость путем нанесения знаков на тело во время церемонии поклонения солнцу – впечатляющий пример связи культурных факторов. Кстати, эта операция – своего рода испытание ордалией, во время которой призывается божественный судья, чтобы вынести вердикт относительно целомудрия того, кто получает символы на тело.

Среди кровавых ритуалов ацтеков было посвящение юноши богу Тецкатлипоке. Окрашивание юноши красной и черной красками, чтобы символизировать ипостаси божества, было частью сложной церемонии. В день жертвоприношения Уицилопочтли жрецы наносили маленькие знаки на тела детей – надрезы каменными ножами на груди, животе, запястьях и мясистых частях рук. Специальный разрез делали на груди мальчика, находящегося на втором году послушничества на службе у Кецалькоатля – знак посвящения. Еще одним свидетельством почтения ацтеков к процессу нанесения знаков на тело как религиозной церемонии являются рассказы об окрашивании лиц полосами в честь Ксипе, бога посевов и посадки растений.

ТАТУИРОВКА ИЗОБРАЖЕНИЙ ЖИВОТНЫХ, КОТОРЫЕ ВО МНОГИХ СЛУЧАЯХ ИМЕЮТ ТОТЕМНУЮ И РЕЛИГИОЗНУЮ ПРИРОДУ

Исследования показали, что практика нанесения на тело более или менее точных изображений животных распространена в мире очень широко. Однако довольно трудно решить, насколько важны эти знаки, и оценить степень, в которой они отражают связь между индивидом и тотемными верованиями.

В «Тотемизме и экзогамии» доктора Фрэйзера дается обзор часто распространенной практики выбора животного или растения в качестве эмблемы конкретной социальной группы, члены которой связаны духовными или социальными узами. Характерный случай можно найти в Австралии, где тотемизм развит особенно сильно. Маленькое племя урабунна разделено на два рода, две фратрии – «А» и «В». В каждое из этих подразделений входит несколько групп – тотемных кланов, которые сохраняют индивидуальность, выбрав своей эмблемой какое-то животное. К примеру, могут быть тотемные кланы во фратрии «А» – дикой утки, черного лебедя и т. д., во фратрии «В» – змеи, совы, ящерицы и т. д. Такой порядок сильно влияет на социальную систему, потому что мужчина из «А» не только выбирает жену из «В», на деле все устроено так, что люди дикой утки из «А» должны заключать браки только с людьми ящерицы из «В». Кроме того, внутри тотемных кланов есть возрастные группы, так что мужчина в поисках партнерши крайне ограничен в выборе.

Предмет тотемизма имеет два совершенно различных аспекта – социальный и религиозный, причем они так тесно связаны, что очень трудно решить, какой из них важнее. Что касается религиозной стороны, отметим, что, например, люди, считающие своим тотемным животным кенгуру, относятся к нему не как к обычному зверю, на которого можно охотиться и убивать из удовольствия. Они верят, что давным-давно существовали их предки – получеловеки, которые вселились в кенгуру, поэтому неуважение к этим животным рассматривается как неуважение святости прародителей. В племенах арунта на кенгуру могут ежегодно охотиться мужчины из тотемного клана кенгуру. Религиозной церемонией им предписано есть мясо этих животных, чтобы кенгуру не переводились и в будущем. Людям этого тотемного клана полезно держать у себя живых кенгуру, поскольку в случае опасности они предупреждают их, начиная прыгать.

Проявляющееся почтение к животному на деле принимает форму поклонения предкам, в результате тотемное животное может стать для человека антропоморфным божеством. С социальной точки зрения члены тотемного клана становятся «одной плотью» с животным, а значит, и друг с другом. Следовательно, должно быть единство и взаимная помощь внутри тотемной группы. Еще одним последствием таких отношений является необходимость избежать инцеста, что непременно случится, если мужчина женится на девушке из своей группы. Естественно, чтобы быть ближе к своим предкам, а значит, и к своим тотемным животным, люди считали обязательным наносить их изображения на кожу своих тел, а также на дом, оружие и одежду, прикреплять их к специальным тотемным шестам.

Итак, несмотря на важность социальной стороны тотемизма, религиозный аспект все-таки является основным, и прежде всего концепция о мифических предках, души которых живут в современных животных.

Тотемные знаки должны отличаться от обычного нанесения изображения животных на тело, которое может делаться с разными целями: для привлечения удачи, как амулет против укуса животного или чтобы приобрести ловкость и ум некоторых из них. Такие изображения не обязательно тотемные, а возможно, наносились на кожу человека с магическими целями.

Племена североамериканских индейцев дают много примеров связи знаков на теле с религиозными идеями. К. Хилл Таут, повествуя о татуировках на лицах людей племени дене, утверждает, что эти рисунки обычно являются условными изображениями очертаний птиц, рыб или растений. Часто встречаются также расходящиеся лучами прямые линии, а на предплечьях – рисунки, символизирующие тотем или, возможно, маниту (священное животное, которое индивид видел в трансе при достижении половой зрелости, и решил считать его божеством-покровителем). В некоторых случаях рисунок на предплечье приобретает свойства амулета, но все же чаще он делается, чтобы способствовать близкому и покрытому тайной контакту человека с его духовным покровителем. Иногда тату наносят на грудь мужчины – обычно это символ медведя гризли, дух которого пользуется глубочайшим уважением. Татуировка этого знака связана с большими расходами на подарки и церемониальные пиршества, и потому тем, кто может продемонстрировать это изображение, обычно завидуют.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.