Ник Коста (№2) - Вилла загадок

Явился Буччи и принес кое-какие новости насчет Беньямино Верчильо. Полицейские пытались сохранить их в тайне, но у группировки Нери есть хорошие источники информации. А эти источники сообщают об одной очень странной детали: на убийце был какой-то древний маскарадный костюм. Нери счел это неким знаком. Ситуация оказалась более серьезной, чем он предполагал. Сначала он растерялся, мучаясь сомнениями, которыми ни с кем не мог поделиться. Он винил во всем себя. Едва узнав, что война вот-вот начнется – то есть получив сообщение о приземлении во Фьюмичино этих американских гангстеров, – он должен был действовать. Если конфликт неизбежен, преимущество всегда у того, кто наносит удар первым. Американцы инстинктивно это понимали. А он колебался, и вот наказан самым грубым и неожиданным образом.

Верчильо был гражданским. Если бы они хотели нанести удар, чтобы доказать свою правоту, в их распоряжении было полно обычных целей: квартальных капо, мелких сошек, уличных торговцев, сутенеров. Но они выбрали тощего маленького бухгалтера. В этом не было никакого смысла. Это было оскорбительно. Сам по себе Верчильо его нисколько не заботил. Он даже по-настоящему не являлся его сотрудником. Нери даже в голову не приходило просить его некоторое время посидеть дома, подождать, пока воздух очистится. Какой бы ожесточенной ни была война, она не должна затрагивать людей, находящихся в самом низу. Таково было неписаное правило, линия, которую нельзя пересекать.

"Как и убийство кого-нибудь из родственников – жены или дочери", – подумал Нери.

Буччи бесстрастно смотрел на него, ожидая приказаний.

– Босс? – наконец позвал он.

– Подожди немного, – мрачно посмотрев на него, отмахнулся Нери. – Надо подумать, как выкручиваться из этого положения.

Крутой гангстер из Турина сразу замолчал. Нери был рад его присутствию. Он сейчас нуждался в обществе человека, которому мог бы доверять.

– Как себя чувствуют ребята? – спросил Нери.

– Вас интересует что-то конкретное?

– Настроение. Боевой дух.

Буччи ответил не сразу, и Нери насторожился.

– Немного скучают, босс. Такие ситуации изматывают людей. Они возбуждены, словно что-то предчувствуют. Когда ничего не происходит, они чувствуют себя неловко. Будто зря теряют время.

– Я хорошо плачу им за то, что они теряют время, – фыркнул Нери.

– Ага. Но вы же знаете, что это за народ. Дело ведь не только в деньгах. Кроме того, один из них – двоюродный брат этого бедного ублюдка Верчильо. У него теперь свои счеты.

– Так что же ты хочешь сказать, Бруно?

Буччи тщательно взвесил свой ответ.

– Я хочу сказать, что, возможно, это не слишком удачная идея – вот так сидеть и ждать, когда с нами еще что-нибудь произойдет. Они хорошие ребята, но я бы не стал доводить их до крайности.

Холодный взгляд Нери не оставлял его ни на секунду.

– Они надежны?

– Конечно. Насколько это возможно в наши дни. Но вы должны понять, что у них есть свои интересы. И надо польстить их самолюбию. Им не нравится считать себя просто охранниками. Небольшая акция нам бы здорово помогла. Покажем этим задницам, где их место.

– Я тоже об этом думал, – солгал Нери.

Его смущало кое-что еще: откуда они-то узнали насчет Верчильо? Ведь тот был секретным сотрудником и казался вполне добропорядочным гражданином. Как Уоллис сумел его найти? Возможно, Верчильо был не таким осмотрительным, как предполагал Нери. Возможно, он продавал информацию на сторону и на собственной шкуре ощутил, насколько это опасно.

– У тебя есть какие-нибудь сведения о том, кто бы это мог быть?

– Пока нет. На улицах об этом не особенно говорят. Черт возьми, если это кто-то из тех, кого американец пригласил сюда на работу, нашим людям они все равно не известны. Если хотите знать мое мнение... – Буччи замолчал.

– Ну?

– Мы вряд ли получим больше информации, чем та, что у нас уже есть. Люди будут сидеть и ждать, чья возьмет. Никто не захочет оказать вам услугу, разве что если они в неоплатном долгу. Это просто не имеет смысла.

Нери ничего не ответил.

– Вы не против, если я буду говорить откровенно? – осторожно спросил Буччи.

– Нет, я как раз в этом нуждаюсь. Господи, и эти люди столько лет сосали из меня кровь!

– Послушайте, босс. Ребята, которые здесь, очень вас уважают – при условии, что их не будут доводить до крайности. А вот снаружи... – Он больше ничего не сказал – в этом не было необходимости.

– Уважают! – проворчал Нери, мрачнея. – Скажи мне правду: они считают меня слишком старым или что?

Буччи замялся.

– Они так не считают, – наконец сказал туринец. – Просто задумываются о том, что будет дальше. Этого следовало ожидать. В подобных обстоятельствах так повел бы себя каждый. А тут еще слухи.

– Слухи? – удивился Нери.

– Мои люди в полиции точно ничего не знают. Фальконе никому ничего не говорит, кроме своих приближенных. И ДИА.

– ДИА? А они-то здесь при чем? – недоверчиво покачал головой Нери.

– Говорят, они взяли у Верчильо наши бухгалтерские книги.

Нери засмеялся:

– Конечно, взяли! Только толку от них никакого. Малыш их как-то закодировал. Он умел работать с цифрами – это был его хлеб. Говорил мне, что с ними можно возиться годами и ничего не добиться.

– У них есть код. Сейчас ДИА пытается выяснить все до конца.

– Что?!

Было не трудно понять, что это означает. Верчильо вел книги почти двадцать лет. Он был очень дотошным человеком и записывал абсолютно все. Эмилио Нери мгновенно понял, что если ДИА и полиция сумеют разобраться с записями о его прошлых преступлениях, то смогут навесить на него все, что угодно: подкуп, уклонение от уплаты налогов. И кое-что похуже.

– Ты уверен? – в отчаянии спросил Нери.

– Уверен, – ответил Буччи. – А еще они хотят повесить на вас эту мертвую девушку. Кажется, считают, будто кое-что накопали. Этот умерший профессор оставил какие-то фотографии или еще что-то. Есть еще одна девушка, которая недавно пропала. Они считают, что она тоже попала к нам.

Нери был взбешен.

– Неужели я похож на человека, который похищает подростков прямо с улицы? Зачем мне это нужно?

– Они считают... что все вроде бы указывает в нашу сторону, – осторожно сказал Буччи.

– А это так? – насторожился Нери.

– Только не мои люди. Они тут ни при чем, босс.

Нери поднял бровь, ожидая продолжения.

– Но я ведь не контролирую абсолютно всех. Например, Мики. От него можно всего ожидать. Один Бог знает, какие номера он откалывает, когда никого из нас нет поблизости.

– Например?

– Мы знаем насчет проституток. Я также думаю, что он снова подсел на дозу. Возможно, занимается чем-нибудь еще. – Буччи замолчал, не желая развивать эту тему. – В общем, я не знаю, где он пропадает половину суток. А вы?

– Тоже не знаю, – проворчал Нери.

– А еще тот случай с умершей девушкой, что произошел много лет назад. Меня тогда не было, но они, кажется, считают, что он там был.

– Я не хочу говорить об этом, – покачал головой Нери.

– Я понимаю. Послушайте, босс. Я не вправе вмешиваться, это ваше с ним дело. Только... только сейчас Мики влияет на настроение ребят.

– А на твое? – спросил Нери. – У меня есть этот американский мерзавец, который напустил на меня полицейских и ДИА. У меня есть тупой сын, который не в силах справиться со своим собственным хреном. И что же будет дальше?

– То, что вы захотите. Это ведь ваша организация. Как вы скажете, так и будет. Только...

Буччи замолчал. Нери никак не мог понять, к чему он клонит.

– Ну? – спросил он.

– Я имею в виду Мики. С ним дело плохо. С ним и Аделе.

– А-а... – отмахнулся Нери. – Я знаю, знаю... меня это тоже огорчает.

Он посмотрел на Бруно Буччи. Тот чувствовал себя крайне неловко. И нервничал не меньше, чем в тот момент, когда они говорили о плохом состоянии дел. Здесь что-то не так. И тут Нери вновь пришла в голову мысль, которая мучила его уже второй день. Это было настоящее безумие. Подобные мысли тревожат стариков без всякой на то причины и выставляют их полными дураками, если они высказывают их при свете дня. И происходит это в любом случае, даже если они стараются сдержаться, потому что подобные мысли невозможно скрыть.

– Ты ведь не станешь обманывать старика, а, Бруно? – положив руку ему на плечо, спросил Нери. – Я всегда считал, что ты не умеешь лгать. Это один из твоих недостатков.

– Нет. – Глаза Буччи не отрывались от пола.

Старик крепко сжал его плечо:

– В последнее время ты часто бывал в доме в мое отсутствие. Скажи мне, Бруно, Мики ее трахает, верно? Вот что здесь в действительности происходит, так? Вся эта неприязнь между ними – лишь для отвода глаз? Верно?

Бруно Буччи протяжно вздохнул и попытался что-то сказать.

– Нет проблем! – похлопал его по плечу Нери. – Просто к списку добавляется еще одно дело. А теперь садись. Нам нужно поговорить.

* * *

Фальконе оторвал взгляд от разбросанных по столу фотографий.

– Закрой дверь, – тихо сказал он. – У нас не очень много времени. Я хочу найти эту Джулиус. Теперь это должно стать основным нашим делом. Понятно?

– Конечно, – кивнул Коста.

Фальконе заглянул за стеклянную перегородку, отделявшую его кабинет от остальной части помещения. Ему все-таки удалось заполнить большинство столов. Сидевшие за ними мужчины и женщины деловито проверяли многочисленные сигналы, поступающие от бдительных граждан.

– Я подключил к этому СМИ. Сообщил им, что, по нашему мнению, ей грозит реальная опасность, хотя и не объяснил почему. Я могу бросить на это дело всех, кто сейчас здесь находится. Тем не менее следует вернуться и к уже отработанному материалу. Сейчас привезут мать. Поговори с ней, Ник. Ты один. Если будет слишком много народа, она замкнется и ничего не расскажет. Сообщи ей о том, что нам известно, – в общих чертах. И снова все проговори, пройдись по каждому месту, где они побывали с тех пор, как приехали сюда. Она должна припомнить что-нибудь важное.

– В общих чертах? – повторил Перони. – А разве у нас есть какие-то детали? Мне вот их как раз недостает. Так что же, по нашему мнению, здесь произошло?

Фальконе выглядел не слишком уверенно.

– На ее снимках фигурирует Кирк. Мне этого уже достаточно. Кирк должен быть связан с ее захватом. Если это так, мы вычислим, куда он ее дел. Мы обязаны найти это место. Разумеется, это не Остия. Я направил туда группу для перепроверки. Там ее нет.

Все трое молча переглянулись. Им не хотелось думать, что жертва похищения лежит связанная в какой-нибудь дыре не в состоянии позвать на помощь.

– Готов с этим согласиться, но кое-что все равно не стыкуется, – возразил Перони. – Кирк – всего лишь грязный старик, а мать говорит, что Сюзи уехала добровольно. Мы видели это на записи. Бойфренд, управлявший мотоциклом, был явно моложе пятидесяти лет.

– Я знаю, – согласился Фальконе. – Я послал людей разбираться с окружением Кирка – может, у него были близкие друзья. Пока ничего нет.

– А Нери? – спросил Коста. – А Уоллис?

– Все, что мы на них имеем, – это лишь старые слухи, – сказал Перони. – Зачем нужно было разжигать былую вражду? К чему снова начинать старые игры?

Коста подумал о лежащем в морге мумифицированном трупе.

– Может, потому, что мы нашли Элеанор Джеймисон. Кому-то это напомнило о... возможных вариантах.

– Давайте придерживаться фактов! – оборвал Фальконе.

– Каких? – спросил Перони.

Фальконе кивнул на фотографии:

– Вот этих.

Никто не стал спорить. Фотографии были проявлены и отпечатаны явно в домашних условиях. При обыске в доме Рандольфа Кирка на виа Мерулана в подвале была обнаружена темная комната для проявления фотопленки. Некоторые снимки выглядели вполне невинно: полностью одетые молодые девушки улыбаются в обществе мужчин постарше. Но большинство снимков были сделаны позднее, когда вечеринка уже началась. Когда перестали действовать правила приличия.

Фальконе взглянул на Перони:

– Джанни, тут скорее твоя епархия, чем наша. Что ты обо всем этом думаешь?

– По-моему, тут все очевидно, – пожал тот плечами. – У нас в "нравах" есть специальный термин – мы называем это "трах-клубом". Прошу прощения – мы люди простые и наша речь не слишком развита. Есть мужики, есть на все согласные девочки – в данном случае молодые. Вы сводите их вместе и тайно устанавливаете в углу фотокамеру, возможно, с дистанционным управлением.

Фальконе перевернул один из снимков. С обратной стороны там карандашом была выведена дата: 17 марта, шестнадцать лет тому назад.

– В то время дистанционное управление уже существовало, – кивнул Перони. – Можно было даже смотреть в видоискатель из другой комнаты. Правда, технология такой съемки была еще не очень совершенна. Тогда просто нажимали дистанционный затвор и получали то, что происходило в данный момент. Отсюда все эти дергающиеся задницы, снимки, на которых нельзя толком разглядеть, кто с кем что делает. Сегодня другое дело. Теперь это снимают на DVD или что-нибудь в этом роде.

– Но почему же у нас есть снимки только за тот год, когда исчезла Джеймисон? – размышлял Фальконе. – Почему он хранил именно этот комплект?

– Откуда мне знать? – ответил Перони, рассеянно просматривая фотографии. – Возможно, он снимал только один раз. Или они до сих пор имели для него какую-то ценность. А может, в таком масштабе это произошло лишь однажды. Кто знает? Тем не менее кое-что я могу вам сказать. Эти девочки похожи на любительниц. Не на профессиональных проституток. По крайней мере те, кого я могу опознать. А клиенты? Это самый шикарный трах-клуб из всех, какие мне только довелось видеть. Где он находится? На виа Венета? Рядом с "Баром Гарри"? Черт возьми, да они точно имеют определенную ценность. Я могу хоть сейчас снять трубку и заняться бизнесом.

Коста взглянул на фотографии. В те времена он был еще слишком мал, но все равно многие лица казались ему знакомыми.

– Здесь люди с телевидения, – продолжал Перони. – Люди из газет. Парочка банкиров, с которыми я раньше имел дело. Ну и политики. Они просто обязаны быть здесь. Знаете, что меня удивляет? Здесь только один полицейский. Что же это за клуб, если в нем состоит всего один полицейский? И этот Моска тоже здесь. Мы можем с ним поговорить?

– Умер, – сказал Фальконе. – В тюрьме. Его зарезали.

– Жаль. Он знал их всех. Кажется, очень дружил с Барбарой. Думаю, тут все ясно.

– Разве? – усомнился Ник.

– Ну конечно! Как я уже говорил, это не просто званый вечер для одних джентльменов. Это ловушка. Иначе почему они оставили за дверью таких, как мы? Если бы это была рядовая холостяцкая вечеринка, народу пришло бы побольше. Ты согласен, Лео?

Фальконе кивнул.

– Так вот, – продолжал Перони, – это ловушка. Когда все заканчивалось и эти идиоты возвращались к своим женам, сокрушаясь, как сильно опаздывают поезда, следовал телефонный звонок. Или, может быть, снимок с дергающейся задницей. Предложение расплатиться по счету. Или оказать кому-то услугу. И какую услугу! Ты когда-нибудь видел такой список исполнителей, а, Лео?

– Нет.

– Что, смущает? – улыбнулся Перони. – Кажется, некоторые из этих ребят все еще гремят цепями? Может, мы спросим их, не видели ли они живую Элеанор Джеймисон?

– Все в свое время, – сказал Фальконе. Разложив перед собой фотографии, он выбрал из них одну: сияющий Филиппо Моска и обнаженная Барбара, совокупляющиеся на тонком матраце, расстеленном прямо на каменном полу.

– Мило, – заметил Перони.

Фальконе бросил на стол еще одну фотографию.

– Вот эта, пожалуй, еще милее.

Перони тихо выругался. Последний снимок напоминал сцену из спектакля: Барбара и Элеанор стояли, держа в руках бокалы с вином; они явно нервничали, словно не знали, что будет потом, но считали, что это не слишком страшно. На обеих были весьма своеобразные костюмы: сорочки из мешковины вроде той, в которой Элеанор Джеймисон зарыли в торф. Рядом с ними стояли Рандольф Кирк, Беньямино Верчильо и Тони Мартелли, выжидающе глядя друг на друга и виновато усмехаясь.

– Боже мой! – воскликнул Перони. – Стало быть, в эти игры играл не только Моска? Можно ли в это поверить? Этот сукин сын Мартелли был сутенером своей собственной дочери. Вы только посмотрите на их лица! "Ну разве мы не счастливчики?" – вот что на них написано. Козлы!

– Ну, счастливчиками их все же не назовешь, – заметил Коста. – Трое из них уже мертвы. А судя по виду Мартелли, он вряд ли долго протянет.

Перони взял фотографию.

– Разреши, я всажу ее в глотку этому мерзавцу. То-то он завопит!

– Потом, – отмахнулся Фальконе. – Мартелли уже давно не в деле. Как я уже говорил, нам надо сосредоточиться на другом.

– На чем?

– На том, где это происходило, – сказал Фальконе. – Мы уже просмотрели задний план. Мы знаем, что это не Остия.

Перони закатил глаза:

– Извини, что я тебе на это указываю, но Тони Мартелли совершенно точно знает где.

Фальконе посмотрел на стол:

– Ты хочешь потерять остаток дня, сидя с ним в комнате для допросов? Я говорил с Мартелли несколько минут назад. Предложил ему сделку, но он не согласился. Ты тоже говорил с ним. Мы не можем терять времени.

– Сделку? – изумился Перони. – Ты предложил сделку человеку, который сотворил такое с собственной дочерью?

– Да! – отрезал Фальконе. – Хочешь поговорить об этом с матерью Сюзи Джулиус? Сказать ей, что это неправильно?

Перони взглянул на фотографии:

– А я еще думал, что нарушаю моральные нормы! Так что же мы будем делать?

Фальконе уже решил, что надо делать.

– Пусть ДИА занимается всеми этими гангстерскими штучками. Следит за Уоллисом. Изучает счета из кабинета Верчильо. Убийством Верчильо пусть тоже они занимаются. В любом случае это дело числится за ними и я буду только рад свалить на них все, что могу. А мы начнем искать девочку. Джанни...

"У него отчаявшийся вид", – подумал Коста. Совсем не похож на того Фальконе, которого они знали.

– Так что мы должны сделать? – спросил Перони.

– Для Ника готова комната для беседы с матерью. Ради Бога, постарайся, чтобы она хоть что-нибудь вспомнила. Возьми парочку свободных людей и прошерсти с ними все, что у нас есть на младшую Джулиус. Может, мы что-то упустили.

– Ладно, – кивнул Коста и направился к двери. Оставшиеся смотрели, как он уходит.

– Это хорошая идея – поговорить с ней один на один, – сказал Перони, когда дверь за ним захлопнулась. – Она привлекательная женщина. И он это уже заметил. Черт побери – даже я это заметил. А ты, Лео? Все смотришь в одну точку, да?

– Не начинай... – Фальконе не отрывал взгляда от фотографий, лежавших у него на столе. – И нечего строить предположения. Я живу прошлым не больше, чем ты.

– Да нет, – не поверил Перони. – Если хочешь, спрашивай. Сейчас я отношусь к низшей касте. У тебя есть полное право спрашивать меня о чем угодно.

Фальконе бросил на стол еще одну пачку фотографий, на которых тоже мелькали знакомые лица.

– Что мне, черт побери, делать со всем этим?

– С этим? – Перони отодвинул в сторону последнюю пачку снимков с изображением Барбары и Элеанор. – Сохранять во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни, потому что это, наверное, единственное, что отделяет от могилы девочку Джулиус.

– Это я знаю! – отмахнулся Фальконе.

– А! – Перони осторожно дотронулся указательным пальцем до другой пачки. – Так ты имеешь в виду вот эти? – Убрав руку, он внимательно осмотрел снимки. – Знаешь, мне не хочется ставить под сомнение твои достоинства, Лео, но, может, этим делом занялись бы еще какие-то люди твоего ранга? У тебя сейчас сразу три убийства и одно похищение. Возможно, где-то на горизонте маячит еще и шантаж. Многовато для одного человека. Поделись с другими.

– Тут все связано между собой, – возразил Фальконе. – Я уже говорил об этом наверху. Если бы я хотел разделить это расследование и передать нескольким группам, я бы уже это сделал. Но я считаю – и не только я, – что это было бы контрпродуктивно. У нас нет ни времени, ни ресурсов, к тому же мы рискуем потерять некоторые связи. Я знаю, что это довольно утомительно, но у нас, по сути дела, нет выбора.

– Нет выбора? – усмехнулся Перони. – Да что ты говоришь! По-моему, тут не обошлось без амбиций, Лео. Тебе надоело быть просто инспектором? Метишь на должность комиссара? Или претендуешь на что-нибудь повыше?

– Я хочу найти эту девочку! – отрезал Фальконе. – Не суди по себе.

– Тогда почему тебя так беспокоят эти фото? Просто сунь их в ящик. Может, когда-нибудь пригодятся.

– Пригодятся?

– Лео, Лео! – засмеялся Перони. – Тебе это не к лицу. Ты ведь можешь везде пробить себе дорогу. Кроме... – Он взглянул на фотографии. – Кроме таких вот случаев. Это тебя смущает, не так ли?

Фальконе вздохнул.

– Здесь потребуются все наши усилия. Тут есть чему поучиться, можно нащупать кое-какие связи. Вот почему я не хочу разделять это дело. А взамен прошу у тебя совета. Такое ведь часто с тобой бывало: вот ты куда-то входишь и встречаешь там дурную компанию. И что ты делаешь?

Перони немного подумал.

– Прости. Мне не надо было катить на тебя баллон. Ты прав. Я должен многому научиться у вас, ребята. Просто не мог понять, в чем тут дело, потому что, поверь мне, в этой психушке я совсем недавно.

Фальконе испытующе взглянул на него:

– По-моему, ты говоришь весьма уверенно. Если мы провалим это дело...

– Ты хочешь сказать – если ты провалишь это дело. Послушай, вот тебе мой совет. Это нелегкий вопрос, Лео, ответ на него зависит от обстоятельств. Скажу тебе только, чего ты не должен делать.

Он взял большую пачку фотографий и принялся просматривать их, покачивая головой.

– Не сиди на них. Либо ты идешь с ними наверх прямо сейчас, либо можешь навсегда об этом забыть. Станешь колебаться – тебя возненавидят. Посуди сам – ведь не известно, на кого у тебя компромат. Если собираешься все это на них вывалить, вываливай прямо сейчас. Если же нет...

Он взял одну из фотографий и подошел к измельчителю бумаг, стоявшему возле принтера. Сунув снимок в пластмассовые челюсти, он смотрел, как они оживают и начинают жадно пожирать его, разрывая на миллион мелких кусочков.

– Амбиции – любопытная вещь, – сказал Перони. – Когда-то они у меня тоже были. Тогда я считал, что со мной ничего не случится – и вот смотри, каков результат. Скажи мне, Лео, – если бы ты участвовал в том налете, если бы ты вошел и обнаружил меня без штанов – ну, в сущности, ничего необычного. Что бы ты сделал? Отвернулся в сторону?

– Нет, – не раздумывая ответил Фальконе. – Ведь что-то же там происходило? Иначе зачем бы ты там оказался?

– Она была красива. – Перони смотрел на него с сожалением. – Ты что, действительно не понимаешь? Разве этого недостаточно?

– Нет. И я до сих пор не верю, что это было достаточно для тебя.

– Ты плохо понимаешь людей. Наверное, поэтому твои чувства так отличаются от наших. Или ты просто их боишься? Иногда мы все позволяем себе расслабиться. Даже ты.

Фальконе кивнул в сторону фотографий:

– Например, вот так?

– Вполне может быть. Послушай, Лео. Если у тебя не хватает смелости, не надо ничего усложнять. Во всем этом есть весьма неприятные моменты. Может, мы просто заберем эту девочку, закроем за собой дверь и пусть мертвые лежат себе в покое?

Фальконе пристально смотрел на снимки.

– Здесь полно информации. Они могут оказаться бесценными.

– Если передашь их наверх, там улыбнутся, скажут тебе спасибо и навсегда тебя возненавидят, потому что ты превратил их жизнь в ад.

– А если я передам их в ДИА?

– Если ты передашь их в ДИА, они будут из кожи вон лезть, говоря тебе, какой ты замечательный и какую услугу оказал полиции. Возможно, ты даже вернешь к себе в постель эту д'Амато. А потом знаешь, что будет? Через шесть месяцев твоя карьера закончится. Ты станешь управлять уличным движением и резать кредитные карточки – потому что не сможешь их выносить. А ДИА не захочет больше тебя знать. И д'Амато тоже. Никто не любит человека, который сваливает на других ответственность, да еще в таком грязном деле. Думаю, ты и сам все понимаешь.

Бросив последний взгляд на фотографии, Фальконе повернулся к ним спиной.

– Действуй! – приказал он.

Засмеявшись, Перони взял снимки и сунул их в руки Фальконе.

– Нет, сэр! – сказал он и вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и на миг остановился, прислушиваясь. Прошло немного времени, и за дверью послышалось жужжание электрических зубьев.

Навстречу ему по коридору шла Ракеле д'Амато, улыбаясь так, словно была здесь хозяйкой.

– Вы что, переехали? – поинтересовался Перони.

Она не ответила, одарив его ледяным взглядом, говорившим без слов.

– Вы там полегче с нашим мальчиком, – кивнул Перони на дверь. – Многие из нас питают к нему теплые чувства. Мы не хотим, чтобы его дважды обидели.

– В этом плане вам абсолютно не о чем беспокоиться. – Ага. Я просто пошутил, – усмехнулся он. – Я знаю. Правда, знаю. Вас больше ничто не может соединить, не так ли?

– Мне позвонили и попросили приехать. Вам нужно почаще разговаривать друг с другом. – Она указала на открытую дверь в конце коридора. – Вот.

Там сидел, смежив веки, Верджил Уоллис и терпеливо ждал.

* * *

Когда Буччи начинает откровенничать, его трудно остановить. Нери слушал, пока не надоело, а потом махнул рукой – дескать, хватит.

– Ты должен был мне об этом сообщить, Бруно. Обязан был сообщить.

– Я не... – испугался Буччи. Он отчаянно пытался подобрать слова. – Я говорил об этом с Мики. Один раз. Он сказал, что вы знаете. Что это часть сделки.

Большие плечи Нери задрожали в невеселом смехе.

– Сделки?

– Ну да, – хладнокровно подтвердил Буччи. – Какую же я допустил глупость! Дело в том... Мне не нравилось, что вас обманывают. – Он устремил на Нери пустой взгляд. – Но ведь не так-то легко сказать человеку, что ему изменяет жена. С его собственным сыном. Я не знал, как себя вести. Пожалуй, я догадывался, что Мики мне соврал. Но по правде говоря, сомневался, понравится ли вам, если я принесу подобную весть.

Теперь Нери понял, почему в последние несколько недель Буччи вел себя так странно. Как помощник он достаточно надежен, Нери вполне мог принять его точку зрения. Предательство Мики выходило за всякие рамки. Трудно ожидать, чтобы такой уличный бандит, как Буччи, стал бы лезть в подобные семейные дела.

– Знаете, это все Мики, – неожиданно сказал Буччи. – Это не она. Я не говорю, что вы не должны ее винить, но не думаю, что ей это нужно. По-настоящему нужно. Вы относитесь к Мики иначе, чем ко всем нам. Он никогда не уступает. Просто настаивает и настаивает, пока вы не даете ему то, чего он хочет.

Нери обдумал его слова.

– Но ведь у нее были и другие мужчины, разве нет?

– Не думаю. Хотите знать мое мнение? Это все от скуки. И ничего больше.

От скуки. Нери вполне мог это понять.

– Простите, босс, – тихо произнес Буччи. – Если вы хотите, чтобы я ушел, я вас пойму. Я вовсе не желаю вас огорчать.

Серые глаза Нери весело вспыхнули:

– Огорчать? Ну давай, Бруно! Не будем водить друг друга за нос.

– И все-таки...

Под пристальным взглядом Нери Буччи запнулся.

– И все-таки это полная ерунда. Хочу открыть тебе один маленький секрет. Мне тоже все наскучило. Я уже давно об этом думаю. В Колумбии у меня есть маленький домик – далеко-далеко от всех этих неприятностей. Там меня никто не тронет. – Он кивнул в сторону лестницы, имея в виду Аделе и Мики. – И оставлю здесь кое-какой лишний багаж.

– Понятно, – кивнул Буччи.

– Ты сможешь здесь распоряжаться, когда я уеду? Скажу тебе откровенно: все это дерьмо с ДИА тебя лично не коснется. В тех папках только мое имя. Понимаешь, я хотел бы на прощание оставить кое-кому подарки. Что-нибудь такое, напоминающее обо мне. За мной числится небольшой должок. Но вот ты... ты начнешь с чистого листа. Ничто не запятнает твое имя.

Буччи неловко заерзал в кресле.

– Вы хотите, чтобы я действовал так, словно я босс?

– Нет. Я хочу, чтобы ты стал боссом. Я не могу заниматься всем этим до бесконечности. Кто-то должен прийти на смену, и я бы предпочел своего избранника, а не какого-то ублюдка со стороны.

– Я могу это сделать, – кивнул Буччи. – Не думаю, что Мики будет слишком возражать.

– Мики, Мики! Если отбросить все это дерьмо с Аделе... что ты о нем думаешь? Только честно. Допустим, я мог бы вправить ему мозги. Есть ли в этом смысл? Выйдет из него хоть что-нибудь?

– Не знаю, – осторожно ответил Буччи. – Не считаю себя настолько сведущим, чтобы выносить такие суждения. Я вообще не понимаю, чем он занимается.

– То есть?

– Он не хочет, чтобы мы знали об этом, – развел руками Буччи. – И должен сказать вам, босс, что в этом он мастак – умеет скрывать свои делишки.

Из-за всего этого дерьма, которое выплыло на поверхность в последние два дня, Фальконе не оставит его в покое. Это лишь вопрос времени, чтобы он вернулся – возможно, с разрешением на обыск – и перевернул все вверх дном.

– Нам придется пару часов здесь отсидеться. Скоро нагрянет полиция. Тебе придется поспешить, Бруно. Узнай, когда они наведаются снова. Выясни, есть ли у них здесь люди, которым нужно заплатить, чтобы они какое-то время смотрели в другую сторону. А улизнув у них из-под носа, мы немного развлечемся.