Кровь тигра

— Прекрасно. Дальше отправитесь пешком.

— Так до Варвика же доедем! Куда пешком-то?

Губернатор схватил со стола тяжелое пресс-папье, перекинул с руки на руку, побледнев от ярости.

— Вам нужно не в Варвик!

— Извините, господин губернатор, просто воспоминания одолели…

— Так вот, не в Варвик вам надо, а к ущелью Олд-Крик, это недалеко от Биркхема.

— А почему пешком?

— Иначе по тропе не пройти!

— А на велосипеде?

— Баркер, — взмолился губернатор и вытер пот со лба, — престарелые бандиты с запада, будь они полными идиотами, на велосипедах все-таки не ездят.

— Ох, в тюрьме чему только не обучат, господин губернатор. И коробочки клеить, и стены штукатурить, а уж на велосипеде-то ездить…

— Прекратите паясничать! — заорал Хантон.

— Ну чего вы нервничаете, — хныкающим голосом промямлил Баркер. — Вы просто переутомились. Попринимайте железо, вы же малокровный, как рукой снимет…

Губернатор потянулся к револьверу, и Баркер в испуге смолк.

— Теперь слушайте про Тигра. Даже сынок подробностей не знает. В свое время Тигр похитил дочь адвоката Хиллера. И жил с ней, честно и порядочно, в Калифорнии.

— Где небо голубое-голубое… — промурлыкал Баркер.

— Фермер Джек Ровер и еще несколько человек выследили Тигра и схватили его. Тигру удалось из тюрьмы улизнуть, но он опять попался. Жена умерла, а ребенка воспитал чужой человек. Пока хватит…

— Простейший текст, господин губернатор! Я украл жену сенатора Ровера…

— Перестаньте, наконец. Запишите все, что вам сказали. А то где-нибудь обязательно наврете.

— Без суфлера любая роль трудна, мистер Хантон, — согласился бывший артист и старательно все записал.

3

До условленного места добрались с изрядным опозданием: когда двинулись пешком, Баркер то и дело усаживался передохнуть.

— Уф, не могу. По таким кручам… не могу! Внезапно он хлопнул себя по карману и испуганно вскрикнул:

— Возвращаемся! Немедленно возвращаемся!

— Ты что, спятил? — спросил конвойный. — Там ведь заложница.

— Не спорьте, ради всего святого. У меня в кармане осталась важная бумага, в старых штанах. Я же ничего не помню.

— Нельзя назад, у меня приказ.

Баркер поплелся в полном отчаянии. Через четверть часа он вновь тяжело опустился на землю.

— Уф, передохну. Легкие… совсем никуда. Ох, помру я тут…

Конвойный унтер едва сдерживался от злости. Тропа между тем становилась все круче. Баркер озабоченно спросил:

— А вы не думаете, что этот… дикий зверь… просто обманщик?

— Не могу знать. Вероятно, нет.

— Что значит «вероятно, нет»? Сидит, понимаешь, один в старой развалюхе, как сверчок какой-нибудь…

— Сверчки стрекочут, мистер, а не стреляют.

— Шутите, да? Все! Ухожу отсюда сейчас же!

— У меня приказ.

— Вы что, стрелять будете?

— У меня приказ доставить вас до условленного места и принять заложницу. В случае побега — огонь!

Баркер обмахнул носовым платком большой валун, расстелил на нем платок и уселся. В глазах его стояли слезы.

— Подъем, мистер. Считаю до трех!

— Хоть до ста. Мне чихать на это.

— Считаю до трех и стреляю.

— Стреляю, стреляю… Все кругом только и делают, что стреляют! — Баркер чуть не расплакался, но поднялся. Сделав несколько шагов, он бросился бежать к валуну: позабыл носовой платок. Так дошли до перевала, на котором стояла хижина и где начиналось ущелье. Унтер опустил ружье.

— Десять шагов вперед и ни шагом больше. Буду стрелять!

— Да слыхал уже.

— Шагайте, мистер.

— Ладно, ладно, не бойся, не убегу.

— Считаю до трех: раз…

— Считаю да стреляю, стреляю да считаю. И ума не надо!

— Два…

— Человек одолжение сделал, а ему…

— Два, черт подери! Ну?

— Иду, иду.

Баркер медленно двинулся к хижине. Казалось, она пуста. На полпути между конвойным и хижиной Баркер остановился. На пороге появились молодой человек и девушка. Девушка улыбнулась молодому человеку и пошла вниз, навстречу Баркеру.

Унтер прижался к скале, взяв на мушку Робина. Тот тоже вытащил револьвер и отступил в глубину дома. Баркер спокойно дождался, пока заложница дойдет до него.

— Доброе утро! — дружелюбно начал он, но та, не ответив, прошла мимо. Она с унтером быстро стали спускаться вниз по тропе. Баркер растерялся: что, можно идти или еще нельзя? Они же не договаривались. Вдруг всадит пулю в спину ни за что ни про что? Только когда фигуры исчезли в сумраке, Баркер отважился сдвинуться с места.

Молодой человек с револьвером в руке вышел ему навстречу. Два Тигра остановились друг против друга.

— Сынок! — Баркер изобразил радость и раскинул руки для объятья. Робин нерешительно шагнул ближе. В глазах его читалось скорее удивление, чем волнение. Да, перед ним Тигр, несомненно! Старый… усы… маленькие глаза.

Мужчины обнялись.

— Рад тебя видеть, отец.

Как странно было произносить слово «отец» тому, кто никогда в жизни никому так не говорил!

— Зайдем в дом, — предложил Баркер, — умаялся я.

Робин пропустил его вперед.

— Здесь нельзя задерживаться, они погоню пошлют, — сказал Робин, вглядываясь в лицо старого Тигра.

За полтора десятка лет тюрьма истрепала его. Походка неуверенная, голос слабый, глаза бегают — словом, совсем старик. Уже почти ничего не осталось от того Тигра, перед которым дрожали! И пугливый какой-то… Но, может, глотнет вольного воздуха, побродит на свободе и преобразится? Или — вконец сломался?

Ничто не шевельнулось в душе Робина при встрече с отцом. Да, вот они встретились. Очень жалко старика. Но, как и прежде, стискивает сердце ледяной обруч.

Баркер плюхнулся на скамью, где недавно сидела Молли, и тоскливо оглядел комнатенку. Где же тут обещанная кровать?

— Кофе хочешь?

— Хочу, сынок, хочу. Маковой росинки во рту не было с утра.

Разжигая огонь, Робин искоса поглядывал на отца. Выговор-то у него, как у Молли, — восточный. А тот, словно уловив мысли Робина, забросил ноги на шаткий стол.

— Сын, я десять лет гнул спину в тюремной конторе… Среди господ. Совсем другим стал, ей-богу.

Кажется, фраза пришлась к месту. Робин задумчиво помешивал в котелке.

— Я узнал про тебя два дня назад. От Олсена.

— От кого?

— От Олсена, — удивленно повторил Робин.

— А-а… Я-то думал, гм… В общем, да, — пробурчал Баркер, не зная, что сказать. Про какого-то Олсена губернатор не сказал ни слова. Вот так номер, однако.

— Олсен мне все рассказал.

— И плохо сделал.

Робин вновь удивился словам отца. А Баркер взял быка за рога и начал вдохновенно импровизировать. Слегка подрагивающим, но полным сдержанной гордости голосом, взятым напрокат из роли старика в «Даме с камелиями», Баркер начал монолог перековавшегося разбойника:

— Сын мой, я уж давно не тот зверюга, при одном имени которого у всего Запада дрожали поджилки! Сломался я, сынок. В тюрьме давали много всяких книжек, так я нынче все по-другому представляю. Не пойду больше грабить и убивать! Да и прежней силы во мне не осталось.

— А как же мама? Погляди, вот часы.

Щелкнула пружина, и Баркер увидел фотографию красивой леди с ребенком на руках. Робин, прищурившись, наблюдал за отцом.

— Да, это она, — растерянно протянул Баркер и со злостью подумал: «А Хантон ни слова не сказал!»

— Неужели ты не хочешь отомстить?

— Не хочу, сынок. И тебя прошу: не делай ты этого! Поехали на Восток, мне охота дожить свой век мирно. Получишь там какую-нибудь профессию. В Библии-то как сказано: «Возлюби ближнего своего… «

Робин с грустью глядел на отца. Что ж, все понятно: за годы тюрьмы Тигр попросту выжил из ума.

— А я буду мстить! И ты пойдешь со мной. Если не выйдет, тогда уйдем на Восток. Там и будем жить, нас там не знают.

Баркер печально отметил про себя, что в старости без сына и вправду тяжело. Эх, был бы этот молодой парень его настоящим сыном, может, увез бы старика куда-нибудь да позаботился о нем на старости лет? А то приходится изображать отца, и кому — отсидевшему в тюрьме отставному актеру по имени Баркер!

— Погоню пошлют по обеим тропам, — процедил Робин. — Может, они уже на подходе.

— Как же мы отсюда выберемся?

— Я все обдумал, когда шел сюда, — спокойно ответил Робин. — Но уходить надо сейчас. Жаль, что у меня нет второй лошади. Пока нет, а когда спустимся — будет.

— Когда спустимся? — поперхнулся кофе Баркер.

— Конечно. Уйти можно только напрямик, через перевал. Там, правда, полно снега, но с другой стороны чисто. До Фолкстона доберемся без труда. Высоко, разумеется, но в такое время можно прорваться.

— Ох, сынок, я лучше сдамся властям. И тебе бы тоже лучше сдаться, ей-богу!

— Как ты можешь, отец! Два Тигра — и сдадутся? Эх, совсем они тебя поломали в тюрьме, всего боишься… Нет! Либо до конца бороться, либо кончить сейчас же! — и Робин вытащил револьвер.

— Да нет, что ты, сынок, — побледнел Баркер, — пошли уж, раз ты решил. Как говорится, скрестим шпаги!

Через несколько минут начался подъем. От одного взгляда на заснеженные вершины Баркера пробирал холод. Шли медленно. Робин молчал. На сердце его было тяжело.

ОДИНОКИЙ ДУБ В НЕПОГОДУ

1

Когда Молли с унтер-офицером спустились в долину, навстречу выехала группа вооруженных людей. Они торопились, насколько позволяла каменистая тропа, наверх, к хижине.

Девушка чувствовала себя совсем скверно. Долгожданная свобода вовсе не радовала. Этот загадочный похититель, его предупредительность в сочетании с хмурой решимостью глубоко поразили ее. Увидев погоню, она внутренне сжалась.

— Они… едут за Тигром?

— А то как же! И по той тропе, и по другой. Схватят как миленьких.

— Тигра ловят из-за меня?

— Если бы! Поезд чепуха по сравнению с убийствами. Он в Биркхеме человека застрелил.

Молли вздрогнула. Слова унтера причиняли физическую боль.

— Наверное, в драке?

— В том-то и дело, что нет, — покачал головой конвойный. — Убил прямо на улице. За то, что дочь того человека ему отказала. А потом прикончил еще двоих. Одного прямо в постели.

Молли не стала больше спрашивать. Как больно слышать такое! Таял романтический образ загадочного и великодушного разбойника! Он просто подлый убийца. Но какие грустные, кроткие глаза, какое умное лицо!..

В Биркхеме Молли села в поезд, чтобы добраться до маленького городка Кантри. Оттуда предстояло ехать на лошадях до Фолкстона -местечка с горсткой домиков, парой-другой лавок да неизменным салуном.

В Кантри никто, кроме Молли, не сходил. Ее уже встречали: коренастый седобородый человек замахал издали ковбойской шляпой, а после обрадованно пожал руку:

— О, какая вы стали, мисс Ровер!

— А вы совсем не изменились, дедушка Боб! Где папа?

Старик на мгновенье задержался с ответом, рассмеялся:

— Мистер Ровер сейчас не может отлучаться ни на минуту! Работы непочатый край, да и охранять надо…

Боб уложил саквояж Молли в экипаж, и они покатили по узкой ухабистой дороге. Железная дорога обошла Фолкстон стороной. Ландшафт кругом постепенно менялся: множество быстрых речушек, густые леса, равнины с травой по пояс — словом, первозданная, нетронутая природа. На расчищенных землях разбросаны поселки и фермы. Экипаж нещадно потряхивало на ухабах, но Молли не замечала ничего: от грациозной картины захватывало дух.

Через несколько часов подъехали к широкой и полноводной реке. Здесь леса сделались еще гуще, еще первобытнее.

— Узнаете речку-то? — показал кнутом Боб. — Такая же быстрая.

Вода и вправду бурлила, пенясь у берегов.

— А как плотина? — прокричала Молли.

Старик помрачнел.

— Ты не слышишь, дедушка Боб? Я спрашиваю, что с плотиной?

Тот не ответил и дернул вожжи так резко, что кобыла всхрапнула и лягнула экипаж.

— Плотина строится, мисс Ровер.

— А когда будет готова?

— Н-но, ленивая! — снова дернул вожжи старик. — Чтоб тебя…

Молли не настаивала. Не хочет говорить, не надо. За поворотом реки стоял обросший мхом деревянный мост. За мостом дорога стала пошире и поровнее — ферма близко. Справа расстилались поля, где паслось стадо. Провинция будто обезлюдела. Молли совсем было предалась романтическим мечтам, но внезапно из-за деревьев появились двое вооруженных всадников.

— Хо! — крикнул Боб и натянул вожжи.

— Да это ж старый Боб и мисс вместе с ним, — узнал один из людей.

— Фу, только кобылу перепугали, — буркнул Боб, сдержав, из уважения к дочке хозяина, словечко, готовое слететь с языка.

Вечерело. Сплошной темной массой тянулись по сторонам дороги густые леса. У следующего поворота дорогу вновь преградил вооруженный дозор.

— Гляди внимательней, Боб, — предупредил один из часовых, — твоя кобылка напорется где-нибудь на проволоку…

— Разберется, — парировал Боб. — Не дурней тебя.

И действительно, вскоре появились проволочные заграждения. Часовые, узнав Боба, пропустили экипаж.

— Дедушка Боб, вы тут к войне готовитесь, да?

— Ох, не знаю, мисс. Такой порядок нынче: часовые, проволока, глядишь, скоро пушки приволокут. С хозяина станется…

По праву старого приятеля Боб мог себе позволить такой тон, говоря об отце девушки. Вдали послышался шум, замелькали огни, будто сотни светляков реяли в темноте. И опять застава.

Огни превратились в мелькающие там и тут факелы. Стройка шла к завершению. Переговаривались рабочие, звенели кирки. Работа на стройке не прекращалась и ночью. И со всех сторон стояла вооруженная охрана.

— Отец! — крикнула Молли, увидев высокого всадника, медленно ехавшего возле насыпи. Старый возница сделал знак одному из рабочих, тот подошел к всаднику и что-то сказал ему, показывая на экипаж.

Ровер тронул поводья и медленно поехал навстречу. Высокий широкоплечий человек с густыми нависающими бровями и окладистой бородой, Ровер имел величественный вид. Он словно являл собой образ этой дикой, первозданной земли, был частью ее, как старое могучее дерево или базальтовый колосс. В свои семьдесят пять лет он держался в седле очень прямо, легко придерживая повод одной рукой.

«Он похудел, — отметила про себя Молли, — и стал печальный какой-то… «

— Вот так сюрприз! — произнес Ровер и спрыгнул с коня.

Молли бросилась на шею отцу. Работа приостановилась: люди подходили поздороваться с дочкой хозяина.

— Боб, вези Молли домой, — распорядился Ровер.

— Отец, а ты?

— Я до утра задержусь. А потом поговорим, — и Ровер поехал к плотине.

Молли охватило предчувствие надвигающейся беды: охрана с оружием, проволочные заборы… Не к добру это.

На ферму приехали совсем поздно. Вдалеке мерцали огни Фолкстона. Подъехав к воротам, возница крикнул:

— Эй, шевелитесь там, мисс Ровер едет!

Во дворе их, похоже, не ждали. Послышалась крепкая брань.

— В чем дело, Боб? — настороженно спросила девушка.

— Да уже собак спустили, а теперь снова привязывай…

Молли подумала, что в здешних краях никогда не было и речи о воровстве. Испокон веков никто тут не грабил. И вот — собаки… В памяти возникли слова молодого Тигра: «Не надо ехать в Фолкстон, лучше вернуться обратно». Видимо, преступник знал, о чем говорил.

Экипаж въехал во двор под приветственные возгласы вооруженных ковбоев и громкий лай целой своры собак.

2

Молли проснулась поздно. После стольких приключений наконец удалось отоспаться в уюте и безопасности. Войдя в гостиную, она увидела отца. Тот стоял на крыльце в окружении горячо споривших людей. Голоса становились все громче.

Вокруг Ровера теснились хриплоголосые, диковатого вида фолкстонские фермеры. Ровер равнодушно курил, будто предмет спора его вовсе не касался.

— Мы пришли в последний раз, Джек! — орал громадный детина с толстым носом и головой, которую, казалось, неумело вытесал из цельного куска базальта неопытный камнетес. Детина сжимал пудовые кулачищи. — Дальше будем разговаривать по-другому!

— Разговора еще не было, — бесстрастно произнес Ровер. — Пока я только выслушиваю ваши вопли.

— Ага, значит, крови хочешь? Мы ведь до последнего человека будем стоять. Знаем, знаем, от тебя всего можно дождаться, но крепкому стаду и волк не страшен!

— Я, наверное, очень испугался. Особенно тебя, Алан. А еще пуще твоих дружков, — Ровер говорил с таким пренебрежением в голосе, что большеголовый судорожно потянулся к кобуре.

Выступил высокий худощавый человек с длинными усами и с серебряной шерифской звездой на груди.

— Моя очередь сказать, Джек, — начал он спокойно, но твердо. — Твоя плотина никому не нужна. В здешних краях мы сами решаем, что нам нужно. Люди не хотят никакой плотины. Все пастбища в низовьях пересохнут, придется отсюда переселяться…

— А с Востока налетят сборщики налогов! — возбужденно проговорил ковбой по имени Хайрон, весь нос которого был усыпан веснушками. — Цены на скот пойдут вниз, потому что всяких дорог тут понастроят…

— Главное — пастбища! — поддержал Алан. — Ты что думаешь, мы тебе позволим губить наши земли?

— А я как-никак шериф, — заявил седой. — Меня затем и поставили, чтобы я обеспечивал законность и порядок.

Ровер спокойно слушал, покуривая свою сигару, будто не вооруженная толпа окружала его, а рой надоедливых мух.

— Значит, ты, Хоулд, — шериф? — медленно произнес фермер и стряхнул пепел. — Хорошо, что напомнил. А то я бы и забыл.

— Ты на что намекаешь?

— Шериф, насколько мне известно, обязан •защищать справедливость. И собственность. Не допускать применения силы. А эти люди плевать хотели на закон и собираются силой уничтожить мою собственность, то есть плотину. И во главе этих людей шериф! Потому нелишне, конечно, разок-другой напомнить всем, кто ты такой, чтоб за бандита не приняли, а?

Хоулд в немой ярости глядел на Ровера. На выручку тотчас подоспел Алан.

— Шериф исполняет свой долг! Строишь свою плотину — строй на здоровье. Но ее быть не должно. Так что берегись, Ровер, будет тебе за это!

— Все равно буду строить, Алан. Хотите силой мне помешать, пожалуйста. Я готов.

— Но пастбища?! — закричал Хайрон. — Мы же не будем сидеть сложа руки да глядеть, как они высыхают! А потом коров будем резать, да?

— В нижнем течении полно земли. Когда построим плотину, можно устраивать заливные луга где угодно. Называется искусственное орошение, слыхали? И прибыль получим, потому что будет железная дорога и сюда смогут приезжать закупщики скота. Каждый акр земли будет стоить вдвое! Вы что, сами не сообразите?

— Не надо нам ничего! К черту плотину! Сто лет жили без плотины и дальше будем!..

Крича и размахивая руками, фолкстонцы все теснее обступали Ровера. Седоволосый гигант, опустив руки на два револьвера у пояса, равнодушно поглядывал поверх голов. Молли стало страшно.

Но шериф Хоулд снова заговорил, и разгоряченная толпа чуть угомонилась.

— Мы тебя хорошо знаем, Джек. Ты ненормальный и к тому же упрямый, как мул. Раньше мы тебя любили, потому что ты с нами считался. А зачем тебе сейчас с нами воевать?

— Затем, что у Фолкстона должно быть будущее. Город будет расти, если построим плотину. С нее все начнется.

Алан сквозь зубы выругался.

— Пеняй на себя, Ровер!

Раздосадованные фермеры пошли прочь со двора, с ненавистью глядя на сидящих там и сям вооруженных людей Ровера.

3

Увидев дочь в гостиной, Ровер удивился.

— Ты давно тут сидишь?

— Я все слышала, папа…

— Гм… Они странные ребята. Трудно до них доходит. Но другого пути нет.

— И что же теперь?

— Наверное, — пожал плечами Ровер, — сделают все, чтобы мне помешать.

— Опять пальба?

— Очень возможно, Молли, — согласился отец. — Жаль, что никакого благородства от них не дождешься. Местные дикари давным-давно выродились, а остались… Прогресс, дочь, всегда борьба. Дикарь кидается с кинжалом на все, потому что пользы в новом видеть не умеет.

Ровер помолчал, глядя в окно.

— А зачем ты упорствуешь, раз они не хотят?

— Да потому, что привык доводить все до конца, даже если кому-то не нравится. Меня судьба занесла в Фолкстон для того, чтобы я построил плотину и вытащил эту глушь из первобытного болота. Тут прямо джунгли какие-то. Фермеры способны думать только про свои пастбища, они, видишь ли, пересохнут… Придется драться, наверное. Точно придется. Но построю все равно!

Ровер бросил сигару и заходил по комнате — высокий, крепкий, стройный старик с орлиным взором, похожий на легендарных пионеров Запада.

— А ты, Молли, вернешься в Нью-Йорк.

— Ни за что, отец.

— Что ты сказала? — Ровер недоуменно посмотрел на дочь. К возражениям он не привык.

Но девушка твердо выдержала отцовский взгляд.

— Никуда я не поеду. Тебе угрожает опасность, значит, мое место рядом с тобой. Как я могу уехать сейчас?

Старик погладил ее светлые волосы и посмотрел долгим ласковым взглядом.

— Ладно, оставайся. Но когда закончим, поедешь обратно.

— Отец, я в такой переделке побывала, что мне теперь ничего не страшно! — обрадовалась девушка. Ей очень хотелось поведать о своих приключениях, но она боялась разгневать отца.

— В какой такой переделке? — нахмурился Ровер.

— Заложницей побывала… Представляешь, губернаторский поезд захватил один разбойник.

— Постой, постой, — Ровер начал понимать, что произошло нечто серьезное. — Расскажи-ка подробно.

— Ты сначала ответь, знаешь ты что-нибудь о бандите по кличке Тигр или нет?

Ровер удивился вопросу. Ведь всего два дня назад он получил с посыльным предупреждение от некоего шерифа Паттерсона о том, что сын Тигра совершает убийства и что приближается опасность.

— А ты знаешь? — спросил он тихо.

— Знаю! Он меня целый день в плену продержал…

Молли рассказала все по порядку. Как Тигр захватил поезд, как увел ее к ущелью Олд-Крик, как освободил ее.

— Дочь, ты избежала огромной опасности, — проговорил Ровер необычайно взволнованным голосом. — Просто счастье, что этот кровопийца, убивший столько людей…

Молли не понимала, почему к горлу подступил комок.

— Ты уже знаешь, отец?

Он показал дочери телеграмму от шерифа.

— А мне все-таки не верится, — сказала Молли. — Да, он грубый. Да, он жестокий. Но все же добрый, отца хочет освободить…

Ровер не отвечал, угрюмо глядя в пол.

— Трудно будет достроить, — прервал он наконец раздумья. — Я решил, дочь. Тебе нужно возвратиться.

— Не поеду!

— Не поедешь сама, увезу силой!

— Но почему, папа?

— Потому что в Фолкстон идут два Тигра. Может быть, они уже здесь. Они пришли свести со мной старые счеты. Тут будет очень жарко, девочка моя. Тебе нечего делать на ферме.

— Что ты им сделал? — глаза Молли наполнились слезами. — За что они тебя так ненавидят?

— Когда-то я поймал Тигра, — ответил Ровер. — Кто знает, может, и зря я так поступил с ним, он ведь, кажется, начал исправляться… Но я был молод, и кровь взыграла. Приключения, как-никак… погони, борьба. Да и самолюбие глупое тоже. Все кругом знали, что Тигр — мой свояк. Как проклятье надо мной висело! Ну, я его и выследил.

— А ту женщину он взял силой?

Ровер внимательно проследил за уплывающим колечком дыма от сигары.

— Нет, — глухо выдавил он, — они любили друг друга.

— Тогда нельзя было…

— Он разбойник! — Ровер треснул кулаком по столу. — Он негодяй и убийца!

— …который встал на праведный путь, папа.

— Ты? Защищать его? — Ровер обжег Молли гневным взглядом и резко оборвал разговор. — Как только станет опасно, тотчас уедешь!

Отец быстро вышел из дома. Молли видела в окно, как он вскочил в седло и поскакал в сторону строящейся плотины.

БОРЬБА НАЧАЛАСЬ

1

В салуне происходил большой военный совет. Алан держал речь.

— Коренные жители Фолкстона имеют право решать, как им жить!

— Точно, — поддакнул голос. — Тоже мне, принц выискался… Нас много, как-нибудь скрутим этого Ровера.

— А я так думаю, — заявил Хоулд, — губернатор будет за нас, если мы к нему с прошением придем.

— У нас свой закон! — зашумели фермеры. — Почему Ровер делает, что хочет? Мы скот перегонять не станем! Мало ли что Роверу хочется! Если ты, шериф, решил к Роверу переметнуться, так и скажи!

Шериф понял, что дело принимает угрожающий оборот.

— Ребята, его затеи мне не по душе, но закон есть закон.

— В Фолкстоне мы — закон! — гаркнул ковбой с веснушками на носу.

Все бурно выразили свое одобрение и потребовали еще выпить.

— Пора решить, чем Ровера взять.

— Дело хитрое, — пробормотал кто-то. — Пойдешь в открытую, так пиф-паф начнется.

— Что же, из-за кустиков прикажешь?

Никто, судя по разговору, не питал особенного уважения к Джеку Роверу. Задремавший было за стойкой толстяк подошел поближе и объявил:

— Вам, парни, не хватает знаете чего? Вам толковый вожак нужен, вот! А то болтаете тут, языками треплете, а дело не движется, вот.

Фермеры согласно закивали в ответ. Эти неотесанные, дикого вида скотоводы превосходно сошлись друг с другом на почве ненависти к Роверу.

— Алана выберем! — предложил веснушчатый, но никто его не поддержал, потому что каждому казалось, что он годится на такую роль.

— Толкового надо, вот! — повторил толстяк. — Чтобы у него был план. Чтобы начать дело, вот.

Фолкстонцы хмуро переглядывались.

— Хорошо бы дорогу перекрыть, — предложил Алан, — чтоб никто ничего подвезти не смог. Тогда и стройка завалится…

Предложение понравилось. Но вот только как осуществить подобный проект?

— Мне парочку верных парней, — со значением проговорил Алан, — а уже в остальном положитесь на меня.

Всем показалось, что план неплох. Но внезапно раздался негромкий голос:

— Есть кое-что получше. Берите меня вожаком.

Фолкстонцы поглядели на незнакомца. Он спокойно сидел у стойки, а теперь подошел поближе.

— Выбирайте меня. Есть один способ, как расправиться с Ровером. У меня с ним старые счеты.

— Ты откуда такой герой? — рявкнул веснушчатый, разозлившийся, что дружка не выбрали в предводители.

— Какая разница, — коротко ответил Робин, и щеки тронул легкий румянец. — Судить надо по делам. И если кто-то сильно высоко залетел…

Веснушчатый маленькими шажками приблизился к незнакомцу, обошел его кругом, будто обнюхивая.

— Гм, черт его знает… Болтает себе что-то. Может, трусит сам и потому баки забивает?

— Тебе так показалось? — Робин угрожающе надвинулся на противника. Остальные безмолвно глядели, что будет. А будет, ей-ей, будет! Верное дело.

— Треплешься много! — рявкнул Хайрон. — Давно не получал?

— Еще не известно, кто получит, — проговорил Робин и внезапным ударом в челюсть отбросил Хайрона к стене. Словно молот ударил.

Фолкстонцы вскочили.

— Не двигаться! — крикнул незнакомец, выхватив два револьвера. — Вы с кем собрались посчитаться? С Ровером или со мной? Я бы давным-давно сам с ним расправился. Вы же только языком молоть умеете… Этот сейчас в себя придет. Отберите у него пушку, а не то пристрелить придется чего доброго.

Он произносил все спокойным голосом человека, привыкшего командовать. Шериф бросился к лежащему Хайрону и забрал у него револьвер. Пошатываясь, тот поднялся.

— Ваше имя? — потребовал Хоулд таким тоном, словно они сидели в полицейском участке. — С бродячими героями у нас разговор короткий.

— Не очень-то заметно, — издевательски заметил Робин. — С кем, собственно говоря, имею честь беседовать?

— Шериф Хоулд. Обеспечиваю законность и порядок, понятно?

— Понятно. Только не видно, что обеспечиваете. Шериф ведь не после драки в дело вмешивается, а до нее. Шериф ее обязан предотвратить. А вы что же? — Хоулд не нашелся, что ответить, и Робин продолжил. — Тут, я слышал, вожака ищут, чтобы против Ровера повел. Чтобы у него план действий имелся. Вот я и пришел. Хотите мой план узнать? Не хотите?.. Ну и ладно. И без вас справлюсь. Всего наилучшего!

— Постой! — окликнул толстяк направившегося к дверям незнакомца. — Эй, парни, его надо выслушать. Он правильно говорит, вот.

— Чрезвычайно польщен.

— Выискался герой, а? — крикнул Алан, вылезая из-под стола. — Алана в Фолкстоне еще никто не свалил…

— Вот и замечательно, — ответил Робин. — Придется мне это сделать,

— Хватит, ребята, хватит! — шериф встал между ними.

— Точно, хватит, вот! — поддержал владелец салуна. — Парнишка ни к кому не пристает. Он мне нравится.

Фолкстонцы загомонили разом и оттащили Алана на место. К незнакомцу стали поприветливей. Шериф ушел по делам.

— Выкладывай план. Как покончить с проклятой плотиной?

Робин насмешливо посмотрел на заговорщиков.

— Вы дальше своего носа не видите… Всеми работами на стройке командует инженер. Надо выкрасть инженера, и стройка встанет.

— Планчик первый сорт! — грубо расхохотался Алан. — Кто ж из роверовского логова человека выкрадет?

— Я, конечно.

Наступила мертвая тишина.

— Выберете вожаком, — прибавил Робин, — тогда сегодня же привезу инженера.

— Э, нет! Давай по-другому, — недоверчиво произнес Хайрон. — Привезешь инженера — будешь вожаком.

— Можно и так, — пожал плечами незнакомец и, ни слова не говоря, вышел.

2

Баркер отлеживался прямо на земле, завернувшись в одеяло. Уже несколько дней они с Робином шла через горы. Поначалу старик крепился. Чего не сыграет старый артист, даже если отсидел в тюрьме за подделку документов?

— Сын мой, — наконец не выдержал он и вновь длинно заговорил с интонациями Карла Моора из шиллеровских «Разбойников», — сын мой, я долго сидел в тюрьме и отвык от кочевой жизни. Не мучай меня, сынок!

— Не время! — отрубил Робин, и они пошли дальше: Баркер верхом, Робин пешком сзади. Перевалили хребет. Робин шел скорым шагом, а Баркер был ни жив ни мертв от усталости: натирало седло, он к тому же умудрился отморозить нос и говорил стонущим, совершенно изменившимся голосом.