Граальщики

– Нет, спасибо, я чувствую себя хорошо, – спокойно отвечал Бедевер. – Итак, сейчас я сосчитаю до трех. Один. Два…

На счете три раздался скрежет и звук выворачиваемого камня.

– Ага, – сказал Туркин, переводя дыхание. – Кажется, я понимаю, чего ты добиваешься. Ты думаешь, что мой увеличившийся вес поможет мне вытащить цепь из стены. Хорошая мысль.

Бедевер, скрытый спасительным мраком, состроил гримасу отчаяния и медленно досчитал до пяти.

– Ты угадал, Тур. Давай попробуем еще разок, ты не против?

Потребовалось еще семь попыток, прежде чем раздался наконец громкий треск и отчаянные ругательства, заглушенные тушей сэра Туркина, навалившейся сверху. Затем послышалось радостное восклицание.

– Ну вот, – сказал Бедевер. – Как ты себя чувствуешь?

– Отлично! – отвечал Туркин. – Цепь выскочила из стены, как пробка из бутылки. Бог мой, Беддерс, я, должно быть набрал чертову уйму веса, если смог провернуть такое дело!

Бедевер испустил вздох.

– Замечательно, – произнес он. – Ты крутой парень, Тур, да простится мне такое выражение. Теперь иди сюда и помоги мне справиться с моей цепью.

Имея дело с двумя бочонкообразными рыцарями, налегающими на нее со всей мочи, скоба, посредством которой цепь Бедевера крепилась к стене, не имела ни одного шанса. Бедевер, разумеется, предпочел бы, чтобы, когда скоба подалась, его соратник избрал для приземления какое-нибудь другое место, а не его голову, но, как говорится, не разбив яйца, не сделаешь омлета. Он выбрался из-под товарища, встал и отряхнулся.

– Ну что ж, – сказал он, – мы уже кое-что имеем. – Он вытянул ногу и нащупал нечто холодное, маленькое и тяжелое. Целую груду. Пошевелив ногой, он услышал тяжелый металлический звук, словно упал свинцовый брусок.

– Как я и говорил, – пробормотал он себе под нос, – банковский подвал. Эй, Тур, ты знал, что мы находимся в банковском подвале?

– Да, ты упоминал об этом.

– А ты знаешь, что мы сейчас будем делать, Тур? Сейчас, – провозгласил Бедевер, улыбаясь сам себе, – мы будем грабить его!

Последовала тишина, прерываемая лишь этим проклятым капающим звуком. Если я когда-нибудь выберусь отсюда, пообещал себе Туркин, я сделаю отбивную из первого же водопроводчика, который попадется мне навстречу.

– Что ты сказал? – переспросил он.

– Мы собираемся ограбить банк, Тур! – радостно сказал Бедевер. – Да что с тобой, у тебя уши заложило, что ли?

Настало время, сказал себе Туркин, разобраться с некоторыми вещами – например, кто здесь старший.

– Слушай, – сказал он, – хорошо, когда есть место для всего и все на своем месте, как говаривала моя старушка матушка. Давай сначала выберемся отсюда, а потом уже будем думать о…

– Ты идиот, Тур, знаешь ли ты это? – воскликнул Бедевер, чрезвычайно чему-то радуясь. – Послушай. Мы сделаем вот как…

Каллист, Уполномоченный Кассир, стряхнул дремоту и натянул свой шлем. Его офис полнился звоном сигналов тревоги. Либо наступил конец света, либо кто-то грабил сокровищницы банка, вероятность чего, учитывая обстоятельства, была шесть к полутора дюжинам.

Имея пятерых клерков за плечами и большую деревянную палицу, усеянную гвоздями, в правой руке, он на цыпочках прошел по коридору, открыл дверь подвала и вошел внутрь. Клерки, тоже вполне бравые ребята, последовали за ним.

Когда они все оказались внутри, кто-то, не имевший представления о честной игре, ударил их золотым слитком по голове, взял ключи, закрыл их в подвале и удалился. К тому времени, когда их освободило спецподразделение опытных аудиторов, они уже настолько растолстели, что для их транспортировки понадобился гидравлический подъемник.

Поскольку они были коренными атлантами и их биоритмы через центральный компьютер были связаны с текущим счетом, их короткое пребывание на депозите означало, что каждый из них вышел из подвала не только на много фунтов тяжелее, но и на много миллионов долларов богаче; в связи с этим они непосредственно из подвала были доставлены в зал суда, где их дело было рассмотрено и они были признаны виновными в хищении. За столь тяжкое преступление законы Атлантиды предусматривают лишь одно наказание. Они были погружены в инкассаторскую машину, препровождены к Кассе и выплачены.

– Я знал, что стоит немного поупражняться, и жир сойдет, – пропыхтел Туркин, опираясь на дверной косяк и вытирая пот, заливающий глаза. – Взгляни-ка! – он указал на пояс своих брюк.

– Хорошая работа, – задыхаясь, ответил Бедевер. – Вот только мне почему-то кажется, что здесь дело не в упражнениях.

Он был, разумеется, прав. Покинув депозит без заполнения соответствующих бланков об изъятии средств, оба рыцаря безнадежно превысили свой кредит, следствием чего было то, что они едва могли стоять на ногах. Возможно, было только к лучшему, что они не подозревали о том, что с ними происходит, или о том, что если бы их не подобрал патруль пятнадцатью минутами позже, они были бы настигнуты тяжелым банковским предписанием и убиты наповал.

– Где мы находимся, черт подери? – вопросил Туркин.

Как это чертовски типично для этого человека, подумал Бедевер, опираясь на дверной косяк и пытаясь убедить немного воздуха войти в свои израненные легкие. Откуда я могу знать, Тур, где мы находимся, черт подери? Ты что думаешь, я часто забегаю сюда по выходным, чтобы поразвлечься, убегая от погони, или что-нибудь в этом роде?

– Бог его знает, – ответил он вслух. – Послушай, ты думаешь, это нас к чему-нибудь приведет?

Туркин воззрился на него.

– Что ты сказал? – переспросил он.

Бедевер прислонился спиной к стене и начал сползать вниз, пока не оказался на корточках на полу.

– Я хочу сказать, вот мы убегаем, – произнес он. – И в чем здесь смысл, черт возьми? Мы же все равно не знаем, где дверь. Почему бы нам просто…

– Что?

Бедевер пожал плечами.

– Забудь, – сказал он. – Не обращай на меня внимания, я не в том состоянии, чтобы от меня был толк. Полагаюсь на тебя.

Туркин ничего не ответил, и Бедевер внезапно осознал, что тот – Туркин, единственный из всех людей на свете, – находится более или менее в одной связке с ним. Возможно, это было результатом его привычки к рассеянному поеданию непроданной пиццы.

– Плюнь, – посоветовал Туркин. – Я за то, чтобы встать и драться. Или, по крайней мере, просто стоять. А еще лучше сесть и драться сидя.

Он сел на землю, его голова упала на колени, и он тут же крепко заснул.

Минут через десять появились люди из департамента Главного Управляющего. Они явно были настроены играть роль тяжелой артиллерии. Это можно было определить по тому, что карандаши в их нагрудном кармане у каждого из них имели на концах стирательные резинки.

– О’кей, – сказал Бедевер, – вы нас взяли с поличным. Мне все равно, но вот мой товарищ, кажется, собирается добиваться более выгодного валютного курса.

Клерки переглянулись, и Бедевер заметил, что все они каким-то странным образом пытаются спрятаться друг за другом. Затем одного из них вытолкнули вперед, вежливо, но твердо; он откашлялся и раскрыл рот.

– Сопротивление бесполезно, – произнес он.

– Знаю, – сказал Бедевер.

– Ну что ж, – нервно сказал клерк. – Только попробуй двинуться, мерзавец, и ты труп. Понял?

– Несомненно.

– Молодец.

Никто не шевелился. Положение было довольно затруднительное, и Бедевер обнаружил, что испытывает сильное желание предложить им чашку чая или сделать еще какой-нибудь жест в этом роде.

Оратор снова осторожно откашлялся. Теперь он стоял на одной ноге.

– Мы можем играть жестко, – шепнул он, – или…

– Простите, – произнес Бедевер. – Вы не могли бы говорить немного погромче?

– Да-да, разумеется. Мы можем играть жестко, или мы можем играть мягко. Если вы не возражаете, – добавил он. Один из коллег пихнул его локтем в бок. Он обернулся.

– Ну, все, – сказал он. – С меня довольно, слышите вы? И мне совершенно все равно, что говорили в офисе на банкете. – Он швырнул свою дощечку для письма на землю, попрал ее ногой и, медленно и торжественно прошествовав в самый хвост маленькой кучки клерков, встал там, сложив руки на груди.

С Бедевера тоже было довольно.

– Прошу прощения, – сказал он. – Я не хочу быть навязчивым, но, возможно, будет проще, если вы отведете меня к вашему начальнику.

– Хорошо, – пропищал чей-то голос из середины отряда. – Только без штучек, договорились?

– Без штучек, – вздохнул Бедевер.

Один из клерков показал на Туркина.

– А что с ним? – спросил он остальных.

– Он кажется таким славным, когда сидит вот так.

– Было бы просто жалко будить его, не правда ли?

– Нигде нет закона, чтобы нельзя было спать.

– Он не кажется мне опасным. Он кажется тебе опасным, Джордж?

О, господи боже, подумал Бедевер.

– Прошу вас, – резко сказал он, – не могли бы мы уже куда-нибудь пойти, если вас это не затруднит? А то…

– Поспокойней, пожалуйста! – отрезал низенький клерк и нырнул под защиту плеча другого клерка, стоявшего рядом. Бедевер принял решение.

– Мне кажется, – сказал он, – вы все очень занятые люди, у вас, наверное, много дел. Возможно, было бы проще для всех, если бы вы просто сказали мне, куда идти – нарисовали бы карту, что ли, – и тогда вы смогли бы вернуться к своим обязанностям. То есть, я хочу сказать, нам нет смысла идти целой толпой, не так ли?

Клерки начали переглядываться.

– Мне кажется, звучит неплохо, – сказал один из них.

– Замечательно.

– Великолепно.

– Благодарю вас. – Бедевер наклонился и потянул Туркина за ухо.

– Отс-тань, – проворчал Туркин. – Ещ-ще десять минут… – он клюнул носом и захрапел.

– Тур! – закричал Бедевер. – Просыпайся! – Он обернулся к клеркам. – Прошу прощения, – сказал он.

– Ничего-ничего.

– Все в порядке.

Бедевер дружески кивнул им и сильно лягнул Туркина в коленку.

Примерно десятью минутами позже они сидели в офисе.

Это был вполне приятный офис, для тех, кому нравятся чистенькие помещения с парными матово-черными корзинами для входящих и исходящих бумаг, настольными лампами с регулирующимся углом освещения, и салфеточками на столе. По крайней мере, здесь были удобные кресла.

– Очень рад познакомиться, – сказал Бедевер.

– И я тоже.

Этот атлант чем-то отличался от остальных. Он был высок, молод, с короткой стрижкой и большими ушами. В этом окружении он держался как дома; фактически, можно было предположить, что он прилагался к обстановке при продаже офиса.

– Позвольте представиться, – сказал он. – Диомед, главный помощник по организации производства, к вашим услугам.

– Благодарю вас, – отвечал Бедевер, давая Туркину яростный тычок под ребра. Тот только кивнул и продолжал спать. Диомед улыбнулся.

– Не беспокойтесь за него, – сказал он. – Это оказывает подобное действие на некоторых людей – когда их кладут на депозит. Особенно если человек к этому непривычен.

– Э-э…

– Совершенно верно. А теперь, – продолжал Диомед, – подозреваю, вы хотели бы узнать, что представляет собой Атлантида, не так ли?

– Да, – соврал Бедевер. – Вы правы.

– Хорошо, – Диомед кивнул и подтащил к себе коробку с бумажными обрезками. На протяжении разговора он сворачивал их в звенья, соединяя их в цепочку.

– В некотором роде, – сказал он, – Атлантида – это банк.

Он прервался и кинул на Бедевера острый взгляд. Ох, черт возьми, подумал рыцарь, он ждет, что я отвечу что-нибудь умное.

– В некотором роде, – рискнул он.

– В точку, – подтвердил Диомед, энергично кивая. – То есть, в том же смысле, в каком Муссолини приложил руку к развитию итальянских железных дорог, а Иисус Христос имел известность как член гильдии плотников, Атлантида является банком. Одновременно она является также чем-то другим, чем-то довольно особенным. – Диомед улыбнулся кошачьей улыбкой и сплел пальцы, словно говоря: ага, сейчас-то мозги у тебя и свернутся в трубочку.

Бедевер с беспокойством почувствовал, что его правая нога погружается в сон.

– Атлантида, – произнес Диомед, – это место, куда вкладывают деньги.

– Понятно.

– Именно так. – Его улыбка ширилась все больше, пока ей не стало угрожать потеряться где-то позади диомедовых ушей. – Теперь вы начинаете улавливать, в чем суть, не так ли?

На этом месте Туркин проснулся.

Он моргнул, потер глаза и нагнулся вперед.

– Привет, Трев, – сказал он, – а ты что здесь делаешь?

Дипломаты, должно быть, часто это ощущают, подумал Бедевер. Проводишь часы в самолетах, гостиничных номерах, в треклятых лишенных удобств конференц-залах с жесткими сиденьями, где тебе некуда вытянуть ноги; и как раз в тот момент, когда тебе кажется, что у тебя что-то начинает клеиться и, возможно, даже будет работать, какой-нибудь идиот-баскетболист все портит, и ты понимаешь, что мог с тем же успехом оставаться в своей постели.

Пусть они сами разбираются, сказал он себе.

– Ведь ты же Трев, правда? – говорил тем временем Туркин. – Тот самый Трев Хастингс, который стоял за стойкой бара Перри в «Глобал Эквитабл»! Помнишь меня? Я разносил пиццу. Ты обычно заказывал… Погоди-ка, я никогда не забываю, кто какую пиццу заказывал. Двойная пепперони и…

– С тех пор, – холодно произнес Диомед, – прошло много лет.

Позднее Бедевер не мог припомнить, чтобы он покидал свое сиденье, но в тот момент он мог бы поклясться, что подпрыгнул в воздух не меньше, чем на милю.

– Бар Перри? – переспросил он.

– У нас большая организация, – сказал Диомед. – У нее много офисов. – Что-то во взаимном расположении его бровей и переносицы посылало незримые сигналы в мозг Туркина.

– Как бы то ни было, – произнес Туркин, – давненько не виделись. Прости, ты что-то говорил?

Диомед расслабил брови.

– Деньги, – сказал он. – Что такое деньги?

Прежде, чем Туркин успел ответить, Бедевер осмотрительно ткнул его в голень носком ботинка. Затем приподнял одну бровь и произнес:

– Ага!

Это было как раз то, что надо.

– Я хочу сказать, – продолжал Диомед, – все мы знаем, что они делают. Прекрасно. Точно так же Сын Человеческий был вполне способен сколотить для вас довольно приличный валлийский кухонный шкаф. Но этим отнюдь не исчерпывалась его сущность, не правда ли?

Туркин, к огромному облегчению Бедевера, по-видимому, вполне уловил суть игры: он поскреб за ухом, кивнул и произнес: «Именно». Правда, он немного испортил дело, непосредственно вслед за этим подмигнув Бедеверу, но к счастью, Диомед ничего не заметил.

– Золото-337, – провозгласил Диомед. Он протянул руку через стол и ухватил стоявшую там "ньютонову колыбельку". – Этот континент построен на нем. Оно антимагнетично. Благодаря антимагнетизму вертится мир. Пока все понятно?

Бедевер кивнул.

– Разумеется, – сказал он, небрежно пожав плечами. – Это все знают. Расскажите нам лучше что-нибудь, о чем не пишут в воскресных приложениях.

– Хорошо, – произнес Диомед, и в этот момент Бедевер осознал, что действительно, этот человек вполне мог зваться Тревором. То есть, вполне возможно, он им и был. – Так что золото – это деньги, так?

– Верно.

– А деньги – это магия.

В другой части здания прозвенел звонок, возвещая начало вечернего урока истории.

Два юных атланта заняли места за задними партами. У одного из них в кармане сидела мышь. Подобно тому, как цветы умудряются прорастать в траншеях Фландрии, некоторые школьники в Атлантиде носят в карманах мышей.

Они ловят их. Они строят для них домики из обувных коробок. Они кормят их хлебными крошками и яблочной кожурой. Потом они продают их.

Ко времени поступления в шестой класс некоторые из молодых атлантов успевают сделать свой первый миллион только на операциях с мышами.

Учительница, высокая худая женщина с обманчиво тонкими руками, постучала по столу.

– Здравствуйте, дети! – сказала она.

– Здравствуйте, учитель!

– Возьмите ваши учебники, – сказала учительница, – и откройте на странице 58.

Она испустила глубокий вздох и мгновение помедлила. Двадцать лет она учительствовала, но эта тема каждый раз заново приводила ее в трепет.

– Итак, – продолжала она. – Кто из вас может рассказать мне, что такое деньги?

Как обычно, смущенное молчание. Как обычно, шорох на задних партах, обозначающий переход мыши из рук в руки под прикрытием столешницы. Как обычно, лица, лишенные выражения.

– Ну?

– Разрешите мне, мисс!

Изократ Младший, отметила учительница. Мальчишке десять с половиной лет, а на руле его велосипеда уже болтается сотовый телефон. Учительница одобрительно кивнула ему, делая себе зарубку расспросить его после урока относительно способов работы с краткосрочными вкладами.

– Можно мне, мисс, – тянул руку Изократ Младший, – деньги – это магия, мисс!

– Хорошо, Изократ Младший. А теперь…

– Мисс!

Учительница нахмурилась. Существует такая вещь, как выставление себя напоказ.

– Попрошу, – сказала она. – Вопросы потом.

– Но мисс…

– Потом! Итак, деньги – это магия. А что делает магия, может кто-нибудь сказать?

– Мисс!

– Нет, пусть теперь попробует кто-нибудь другой. Диоген, давай послушаем, что ты нам скажешь, для разнообразия.

Маленькое личико в конце класса съежилось и опало; сладкое видение всеатлантической сети брокерских контор, вовлеченных в мышиный бизнес, растаяло, сменяясь паническим ужасом.

– Я не знаю, мисс.

– Еще кто-нибудь? Лаодицея?

Маленькая девочка встала с места и самодовольно ухмыльнулась.

– Магией, – продекламировала она, – обычно называются технологии, основанные на использовании некоторых свойств одного из изотопов золота, а именно золота-337. Золото-337 было впервые обнаружено Симоном Магом…

– Достаточно, спасибо, милая.

– …в четырехтысячном году до рождества Христова, – продолжала Лаодицея, – когда он мотыжил репу в своем огороде. Он сразу же осознал огромные возможности, лежащие…

– Спасибо, милая, – прервала учительница. – Итак, как только древние атланты поняли, насколько драгоценно золото, они начали добывать его и делать из него магические предметы. Может ли кто-нибудь привести нам пример такой вещи… да, Ликофрон?

Все пространство на лице мальчика, не занятое веснушками, залилось краской.

– Пуговицы, мисс? – предположил он.

Учительница вздохнула.

– Нет, Ликофрон, не пуговицы.

– Мусорные корзины.

– Катапульты.

– Космические корабли.

– У моего дяди, мисс, на куртке золотые пуговицы. Он мне показывал…

– Древние атланты, – авторитетно произнесла учительница, – делали монеты из того золота, которое находили в земле. Когда у них накопилось много этих монет, они положили их в банк…

Чья-то рука взвилась в воздух.

– Можно, мисс?

– Да, Никомед?

– Зачем, мисс?

Учительница попыталась взять себя в руки.

– Чтобы они никуда не делись, разумеется. А теперь…

– А почему они просто не положили их под кровать, мисс?

– Ну, это не так уж надежно, как ты думаешь, милый? А теперь…

– А мой папа все свои деньги держит под кроватью, мисс.

Учительница почувствовала, как у нее сжимаются кулаки.

– Что ж, я не думаю, что это самый разумный способ, милый. А теперь…

– Мой папа говорит, что он не доверяет банкам. Он говорит, что если он положит деньги в банк, мама сможет посмотреть бюллетени и будет знать, сколько денег у него есть. А что такое бюллетень, мисс?

– Они положили их в банк, – твердо продолжала учительница. – И тогда банки начали ссужать деньги людям, чтобы они смогли начать собственный бизнес, и таким образом деньги были вовлечены в оборот, и страна начала процветать. Но затем стало происходить кое-что очень странное. Может ли кто-нибудь сказать нам, что это было?

Опять тишина. На этот раз, решила учительница, нужно просто сказать им. Тогда мы все как раз успеем домой к ужину.

– Произошло то, – объяснила она, – что вся магия, которая была в монетах, лежащих в банке, начала утекать из них… – Она произнесла это так, как надо. Лица у некоторых наиболее впечатлительных и нервных ребятишек побледнели. – …утекать из них, пропитывая все вокруг. Дошло до того, что банковские помещения, где содержались монеты, потеряли прямоугольную форму и стали круглыми.

Несколько рук взлетело в воздух, но она не обратила на них внимания. Ей не хотелось ничего объяснять; это был не тот предмет, о котором приятно думать. Когда она была студенткой, ей довелось прочесть отчет одного клерка, проведшего ночь взаперти в подвале банка. Она до сих пор чувствовала дурноту, когда вспоминала то место, где он описывал, что делают друг с другом золотые слитки, когда считают, что никто не смотрит.

– Совершенно круглыми, – продолжала она. – И это еще далеко не все, что происходило там. Поэтому мудрые старейшины атлантов решили, что с этим необходимо что-то делать. Может ли кто-нибудь…

Ошибка. Но теперь было уже поздно исправлять ее.

– Можно мне, мисс?

– Да, Ипполита.

Ипполита откашлялась.

– Атланты основали Центральный Исследовательский Институт (477 г до Р.Х.), основной задачей которого являлось рассмотрение взаимосвязей между мощным антимагнетическим полем золота и окружающим миром, который, разумеется, склонен к положительному магнетизму, мисс. Исследования института показали, что если достаточное количество антимагнетического вещества будет высвобождено в обычном пространстве, это окажет необратимое воздействие на стабильность планеты, мисс. И тогда они…

Бог мой, подумала учительница, эта девочка когда-нибудь, наверное, станет Главным Кассиром! Она содрогнулась.

– Очень хорошо, Ипполита, – сказала она. – Другими словами, если бы еще какое-то количество золота покинуло Атлантиду, это повлекло бы за собой большие неприятности. Поэтому было решено, что золото должно оставаться там, где оно есть, под землей, а все то золото, которое они выкопали и превратили в монеты, должно быть возвращено. Алкивиад, что ты там делаешь с этой мышью? Принеси ее сюда немедленно!

Надежно заперев мышь в своем столе, учительница вновь взяла себя в руки и постаралась побыстрее изложить оставшуюся часть материала…

О том, как атланты поняли, что уникальная взаимосвязь между их золотыми накоплениями и соответствующими накоплениями на Луне находится под угрозой из-за дальнейшего вывоза золота из страны…

О том, как сложно было справиться с этой проблемой, поскольку вся атлантическая цивилизация основывалась теперь на использовании денег. О том, как атланты в результате долгих размышлений нашли способ торговать, используя деньги, но так, чтобы деньги в действительности не покидали недр земли; способ получать огромные суммы денег, но никогда не выплачивать их…

О том, как золото назвали «капиталом» и изобрели финансовые учреждения…

– Ну что ж… – сказала учительница, взглянув на часы. Ровно через пять секунд прозвонит звонок, ребятня высыпет из класса на площадку и станет играть в футбол, качаться на качелях и организовывать мышиные синдикаты, а она сможет удалиться в учительскую, чтобы выкурить сигаретку и глотнуть двойного шерри.

– …у кого есть вопросы? – спросила она.

Секунд, наверное, двадцать – а это довольно долго – никто не произносил ни слова. В конце концов Туркин закрыл глаза, откинул голову назад и расхохотался.

– Ну ты даешь, – выговорил он, – это же просто блеск! Ты всегда был горазд на подначки, Трев, как тогда, помнишь, – когда ты подговорил эту девчонку у себя на входе поклясться всем чем угодно, что ты заказал двойной «чиз-банкет» с двойным пепперони, а…

Теперь была очередь Диомеда выглядеть обескураженным. Он нахмурился с таким видом, словно ему сообщили, что солнце представляет собой всего-навсего чей-то огромный розыгрыш.

– Ты хочешь сказать, что думаешь, что я все это придумал? – спросил он.

– Ну, – сказал Туркин, все так же благодушно улыбаясь, – а разве не так, признайся? Вся эта чепуха о том, что Луна целиком состоит из золота…

– Это, – холодно произнес Диомед, – не чепуха.

– То есть, – продолжал Туркин, не обращая внимания на сигналы опасности, – если бы ты сказал, что она состоит из серебра, или, допустим, если бы ты сказал, что солнце состоит из золота, – тогда конечно, тогда бы ты смог поймать меня хотя бы на минутку. Но…

Голос Туркина имел примерно такое же действие, какое имела бы пинта воды, вылитая на землю посреди пустыни Калахари.

– Трев? – позвал он.

– Я должен попросить тебя, – произнес Диомед, – не называть меня «Трев».

– А почему бы и нет? – ощетинился Туркин. – Это же твое имя, разве нет?

– Было.

– И это было чертовски хорошее имя, – настаивал Туркин. – Если я когда-нибудь и видел прирожденного Трева, то это ты. Всех молодых парней с большими носами и галстуками, кошмарными как автокатастрофа, которые работают в строительных корпорациях, зовут Трев; это общеизвестный факт. Точно так же, как всех псов зовут Ровер, – знающе добавил он.

– Я бы попросил… – начал Диомед. Красные пятнышки возникли по контуру его губ, и Бедевер пришел к заключению, что настало время ему вмешаться. Идиоты бывают очень неплохи на своем месте, но нельзя позволять ситуации ускользать из-под контроля.

– Мы просто немного… э-э, немного в замешательстве, – произнес он. – Сами понимаете, это стало для нас в некотором роде шоком – внезапно обнаружить, что мир вращается благодаря деньгам на Луне, и… – Кое-что пришло ему в голову. – Погодите, но это же многое объясняет, не так ли? Не связаны ли процентные ставки с приливами, или что-нибудь в этом роде? А как насчет инфляции?

Диомед вздохнул.

– Послушайте… – начал он.

Но он не закончил, поскольку Бедевер, усыпив его бдительность своими вопросами, посчитал, что наступил самый удобный момент, чтобы ударить его со всей силы подставкой настольной лампы. Диомед издал слабый булькающий звук и упал лицом в стол.

– Вот видишь, – спокойно произнес Бедевер, вставая и протягивая через стол руку за связкой ключей, которые он заметил некоторое время назад, – весь вопрос в том, чтобы действовать с умом. Спору нет, мы можем раздробить ублюдку челюсть. Но при этом мы используем и голову.

Туркин фыркнул.

– Говори за себя, – ответил он. – Я пару раз пробовал, и только заработал головную боль на несколько недель да рассек себе лоб. Вон, посмотри, шрам еще виден, – он показал. – Правда, – признал он, – на одном из этих дохляков был шлем. – Он спихнул бесчувственного атланта со стола, откатил свое вращающееся кресло в сторону и принялся рыться в ящиках стола.

– Калькулятор, – произнес он, – еще калькулятор, еще калькулятор… Эй, а это что такое?

– Что? – Бедевер просматривал диомедовский портфель. – Ах, это. Это маленький калькулятор на солнечных батареях в виде кредитной карточки, – он нахмурился. – Погоди-ка, ты даже еще не знаешь, что именно мы ищем.

– Почему же, знаю, – отвечал Туркин. – Мы ищем Персональный Органайзер Зна…

– Но не здесь же его искать! – нетерпеливо сказал Бедевер.

Туркин сердито взглянул на него.

– А почему нет? – сказал он. – Он находится в Атлантиде, малыш Сопливчик так и сказал. Здесь Атлантида. Эрго…

Бедевер был поражен.

– Где ты мог подцепить такое выражение, как «эрго», Тур? – спросил он.

– В фургоне есть радио, – напомнил Туркин. – А что же мы тогда ищем здесь?

– Еду, – ответил Бедевер. – Я умираю от голода.

***

Когда они вышли в коридор, так и не найдя, чего бы поесть, и выглядя как опасные рыцари-дезертиры, они услышали, как надрывается один из помощников: «Внимание! Внимание! Недозволенное вторжение! Не принимайте чеков, не подтвержденных банковской картой!» Это сначала беспокоило их, но потом они обнаружили, что от шума можно избавиться, сорвав динамик со стены и раздавив его ногой.

Между нами говоря, это придумал Туркин. Одна из его лучших идей.

– Мы, кажется, не пользуемся здесь большой популярностью, тебе не кажется? – пробормотал Бедевер, когда они пробегали еще по одному коридору, похожему на предыдущие как две капли воды.

– Они все какие-то чертовски нервные, – согласился Туркин. – Ты был прав, когда говорил, что к ним нужен очень мягкий подход.

Он прервался, чтобы столкнуть головами двух проходящих мимо статистиков, и затем добавил:

– Но кажется, это не очень-то помогло.

– Верно, – ответил Бедевер и лягнул в пах третьего статистика. – Знаешь, у меня такое чувство, словно мы взялись за это дело не с того конца.

Туркин кивнул.

– Ручаюсь, что…

Но его прервали. В стене открылась потайная дверь, из нее материализовалось чье-то лицо и приветливо осклабилось.

– Сюда, – произнесло лицо. – Быстрее.

Туркин заколебался на долю секунды.

– Зачем? – спросил он.

– А почему бы и нет? – ответили ему. – Давайте, входите.

Рыцари переглянулись.

– Это лучшее соображение, которое я слышал с тех пор, как мы попали сюда, – сказал Бедевер. – После тебя.

За дверью было темно и холодно. Стены были сложены из голого камня. В темноте капала вода и слышалась крысиная возня.

– Вот это уже что-то настоящее, – с энтузиазмом сказал Туркин. – А то это место уже начало действовать мне на нервы. Все эти ковры…

Владелец лица сделал им знак, и они последовали за ним.

– Ужасно действует на нервы, – продолжал Туркин, – я имею в виду ковры. Начинаешь думать: боже мой, если всех овец, которых пришлось остричь, чтобы набрать шерсти для всего этого, выстроить цепочкой носом к хвосту, они, наверное, достали бы… – он сделал широкое движение рукой, – …от Паддингтона до Юстона. А здесь все как-то более по-домашнему, что ли, – он приостановился на минутку, чтобы полюбоваться скелетом, висящим на цепях, вделанных в стену. – У моего папаши был такой, – сказал он. – Он купил его на распродаже с фургона. Говорил, что чувствует себя с ним настоящим бароном.