Московские сумерки

      – Так-так. А как выглядит этот грузовик? Его можно найти по описанию?
      И на эти вопросы он знал ответ заранее.
      – Он коричневого цвета. Номера написаны белой краской. Марка «КамАЗ».
      – Это уже хуже. Нельзя же проверять все «КамАЗы» подряд, точнее – ровно половину их.
      Другие грузовики «КамАЗ» были голубые с черными номерными знаками.
      – Если я предложу проверять все грузовики подряд, то силы проверяющих распылятся. Мы должны их как-то сосредоточить.
      – Если уж мы не можем следить за всеми дорогами в России, может, нам сосредоточиться на проверке некоторых дорог? Где, по-вашему, они вероятнее всего встретятся с этим сопровождающим? Где-то в Москве, но где именно? Москва – огромный город.
      – Не знаю, – ответил Чантурия. – Наш человек из Казани говорил, что водитель упоминал гостиницу «Украина».
      – Что? – Мартин вскочил с кровати и стал пристально вглядываться в другой берег реки.
      – Знаете, Серго, куда я смотрю сейчас? – спросил он.
      – На прекрасную Алину, и мне тоже хотелось бы взглянуть на нее.
      – Не угадали. С места, где я стою сейчас, видна гостиница «Украина». А знаете ли, что я вижу около гостиницы?
      – Иностранок. Но сомневаюсь, что они в вашем вкусе. Хотя я на вашем месте не променял бы Алину ни на кого!
      – А помимо иностранок видны и иностранные грузовики. Да, из соцстран, но иностранные. Большие, приспособленные для дальних перевозок, не то что ваши маленькие «КамАЗы». Могу спорить, что один из них румынский. А поскольку мне все равно не спится, я могу прогуляться и посмотреть. Не хотите ли составить мне компанию?
      – Думаю, им хочется, чтобы я сидел здесь.
      – Тогда не говорите им ничего. Или лучше пошлите сюда кого-нибудь из ваших. Может, мы найдем этот чертов грузовик прямо здесь? Я прихвачу с собой кое-какую аппаратуру. Ищите меня на мосту. Если не увидите там, я буду внизу, на набережной, возле грузовиков.
      Мартин тут же позвонил доктору Снайдеру.
      – Извините, если я разбудил вас, – сказал он в ответ на сонное бормотание доктора. – Мне ненадолго нужен счетчик Гейгера.
      – Что? Не можете подождать до утра со своими исследованиями?
      – Вы знаете, как я интересуюсь всякими новыми игрушками. Вы же все равно не пользуетесь этой штукой со времен Чернобыля. Я верну его еще до завтрака, и вы сможете замерить им молоко в моей каше.
      – Вы серьезно? Вам что, невтерпеж? Ну ладно, приходите.
      Через пятнадцать минут Мартин уже стоял на Калининском мосту через Москву-реку. Он не надел куртку и теперь жалел об этом, так как с реки дул промозглый ветер. В Москве в середине июня нередки прохладные ночи, когда температура опускается до шести-восьми градусов и даже ниже.
      Он частенько оглядывался, не едет ли за ним машина, но никого не видел. Дойдя до конца моста, он спустился на набережную. Между рекой и гостиницей был разбит небольшой сквер с памятником украинскому поэту Тарасу Шевченко. За сквером между рекой и гостиницей от моста до зимней стоянки легковых автомашин москвичей вдоль асфальтированной дороги тянулась шеренга деревьев. Под деревьями припарковалась длинная колонна большегрузных грузовиков с прицепами. На борту первого написано «Балканкар» – это были болгарские машины. Водители разбрелись кто куда, как полагал Мартин, в поисках женщин.
      Он уже подходил к концу колонны, растянувшейся на четверть километра, когда увидел серый грузовик с полуприцепом, на борту которого большими буквами была выведена надпись «ТИР». Позади румынского трайлера притулился коричневый «КамАЗ». Темнота уже настолько сгустилась, что номер, написанный на заднем борту «КамАЗа», было трудно прочесть. Это был обыкновенный советский тяжелый грузовик, по размерам примерно с американскую фермерскую грузовую машину, кузов его был закрыт брезентом, натянутым на металлическую раму и свисавшим до самых бортов сбоку и сзади.
      Мартин пошел вдоль реки, стараясь держаться подальше от припаркованных машин. Пройдя немного, он остановился и облокотился на парапет, будто созерцая воды реки, а сам проверял, не следит ли кто за ним. На набережной не было ни души. Тогда он перешел на другую сторону дороги, поближе к зданию гостиницы, и снова зашагал вдоль колонны грузовиков. Около «КамАЗа» он остановился и закопался, сделав вид, будто собирается прикурить. В воздухе чувствовался запах масла и дизельной солярки – стало быть, «КамАЗ» подъехал совсем недавно и мотор его еще не остыл. Ощущался и другой запах, но разобрать какой, он не смог.
      Мартин шагнул между «КамАЗом» и стоящим позади него грузовиком. На заднем борту его четко виднелся белый номер 9998 АРК. Теперь он опознал этот непонятный запах. Краска на номере на ощупь оказалась сухой, но запах еще не выветрился. Ясно было, что ее нанесли совсем недавно.
      Он вынул счетчик Гейгера, установил стрелку на минимум, как показал доктор Снайдер, и направил прибор на грузовик. Стрелка сразу же дернулась, как в расстроенном дешевеньком радиоприемнике. Он отошел на мостовую и начал обходить грузовик сбоку. С каждым шагом индикатор показывал усиление радиоактивности.
      – Чего ты там крутишься?
      Он даже вздрогнул от окрика. Затем увидел прямо перед собой плоское темное лицо – настолько темное, что нельзя было даже разобрать его черты. Отвечать Мартин не собирался – он знал, что по голосу в нем сразу узнают иностранца.
      – Я тебя спрашиваю, чего ты вертишься здесь? Отвечать приходилось вовсе не какому-то работяге, надравшемуся бормотухи, как тогда, около дома Алины.
      – Я ловлю волну транзистором, – ответил Мартин, подделываясь под прибалта. – Этот японский приемничек я купил в Праге в прошлую поездку, но русские станции он почему-то не берет.
      В подтверждение своих слов он протянул счетчик Гейгера, но не настолько близко, чтобы его можно было бы разглядеть.
      – Бот что, убирайся-ка прочь со своим радио – я не выношу русскую музыку.
      Мартин повернулся и стал обходить грузовик сзади, но в этот момент он услышал, как передернули затвор пистолета, поставив его на боевой взвод.
      Всего два дня назад ему и в голову не пришло бы, что это клацает затвор. Теперь же он сразу сообразил, что это такое. Но тут послышалось урчание мотора приближающейся автомашины.
      Мартин обернулся назад, на шум мотора. Человек с пистолетом тоже мгновенно повернулся. По набережной к ним медленно подъезжала автомашина с включенными подфарниками. Мартин нырнул за грузовик и побежал. Он услышал топот ног преследующего его человека. Только он успел вильнуть за стоящий за «КамАЗом» грузовик, как раздался негромкий хлопок и мимо просвистела пуля. Автомашина резко остановилась, дверца распахнулась.
      – Мы из госбезопасности, – раздался громкий голос. Опять послышались негромкие пистолетные хлопки, а затем громко забарабанили «настоящие» выстрелы, от которых аж в ушах зазвенело. Человек сзади выкрикнул что-то непонятное. Мартин увидел, что автомашина развернулась поперек мостовой и загородила проезд, водительская дверца распахнута, около нее прямо на дороге лежал кто-то.
      – Осторожно, у него пистолет с глушителем! – предостерегающе крикнул Мартин и тут же услышал, как мимо опять просвистела пуля – стреляли, очевидно, на звук его голоса. Тут же опять раздались громкие выстрелы, бившие, как ему показалось, прямо по нему, и он нырнул под грузовик. Там он выключил счетчик Гейгера, положил его на заднюю ось и медленно пополз под грузовиком вперед, к «КамАЗу», но вынужден был остановиться: кто-то полз ему навстречу. Он затаился у задних спаренных колес грузовика. Теперь наступила полная темнота, уже в двух шагах ничего не было видно. Ползущий остановился и повернулся назад, подняв руку и ожидая чего-то. Послышались осторожные шаги человека, крадущегося вдоль колонны грузовиков. Затем грохнул выстрел, вспышка на мгновение осветила лицо человека, затаившегося под машиной впереди, – да это же Чантурия! Послышался стон, кто-то отходил прочь, еле волоча ноги и прихрамывая.
      – Неплохой выстрел, Серго! – прошептал Мартин.
      – Бен, это ты?
      – Неловко признаваться, но это я.
      Чантурия подполз на четвереньках к другой паре задних колес:
      – Что ты такое натворил? Почему эти люди накинулись на тебя?
      – Они охраняют грузовик впереди нас. Он радиоактивен.
      – Откуда знаешь?
      – Счетчик Гейгера показал. Что будем делать?
      – А теперь мы навалимся на этих охранников и обдадим их вонючим дерьмом, – сказал Серго и невесело рассмеялся. – Дождался я наконец-то этого момента.
      – Прекрасно! Надеюсь, мы продержимся. Где же ваше войско?
      – Я да ты, Бен, – вот и все наше войско. Они подстрелили бедного Белкина. Он был неплохим евреем.
      – Ты хочешь сказать, что вас было всего двое?
      – Не мог же я привести сюда все свое отделение ради нашей сумасшедшей идеи! Но я не волнуюсь, кто-нибудь за мной прибежит – ведь я очутился здесь без разрешения. Да и милиция сейчас прикатит – выстрелы-то они услышали.
      – Можем мы забраться в твою машину?
      – Для чего это?
      – Ну, скажем, чтобы уехать отсюда подальше.
      – Не годится. Мотор заглох – думаю, его пули пробили. Охранники, должно быть, стреляли бронебойными из автомата. Наверняка он был у них на случай, если промахнутся из пистолета.
      – Кто, по-твоему, эти крутые парни?
      – Думаю, они из румынской секюритате, – ответил он. – Уж больно мощное оружие они применяли. Хотя и грузинская мафия наворовала столько автоматов, что ими можно вооружить в случае нужды целую армию.
      – А в твоей машине есть радио?
      – Установлено оно в неподходящем месте. Бронебойные пули прошили двери, я уже не говорю о стеклах.
      – Может, будем отстреливаться, пока не подъедет милиция?
      – У меня осталось всего пяток патронов. У Белкина был пистолет, – вспомнил Чантурия. – На, возьми мой, а я подберу его.
      – Как же ты вылезешь – тебя же сразу убьют.
      – Хотел бы я знать как, – и он кинул свой пистолет Мартину.
      – Мне нипочем не подстрелить никого их этих, тренируйся я хоть двадцать лет, Серго. И я никогда не попаду в того левшу.
      – Это не столь важно. На улице такая темень, что тебе вообще ни во что не попасть. Я и сам бы не смог.
      – Это и придает мне духу.
      – Но, с другой стороны, может, и они промахнутся. Иначе после выстрелов из такого оружия мне несдобровать.
      – А чтобы стрелять из автомата, им обязательно нужно видеть цель?
      – А вот это мы скоро узнаем.
      Чантурия выполз из-под грузовика и, пригнувшись, быстро двинулся к своей автомашине. Подфарники на ней продолжали гореть, но масло и бензин растекались вокруг.
      Хлопнул выстрел из пистолета с глушителем, жалобно завыла срикошетившая пуля. Чантурия подбежал к распростертому около машины телу. Он опустился на колени, потом повернулся и побежал, пригибаясь, обратно к грузовику. Очередь из автомата вспорола мостовую и высекла искры вокруг него. Он споткнулся, отпрянул от грузовика и тяжело грохнулся рядом с Мартином.
      – Жив? – спросил Мартин, почувствовав, что Чантурия зацепило.
      – Не знаю. Какому доказательству ты поверил бы?
      – Постарайся говорить, чтобы мне было понятно.
      – И в хорошие деньки я не мог так говорить.
      – Заткнись, Серго. Похоже, они попали в тебя.
      – Да, влепили. У меня немеет нога.
      – Покажи.
      – Нет времени. Мы должны прижимать их к грузовикам. Если они оторвутся, запросто смогут перестрелять нас.
      И, как бы в подтверждение этого, позади них опять прошлась автоматная очередь. Стреляли из-под одного из грузовиков и целились под колеса машин, стоящих позади, чтобы никто не смог подползти к стрелявшим.
      Но вот заурчал стартер, и завелся мотор одного из грузовиков.
      – А теперь что? – спросил Мартин.
      – Они собираются скрыться. Им плохо придется, если их застукают здесь.
      Взревел мотор другого грузовика – на этот раз «КамАЗа».
      – Можем мы остановить их?
      – Не вижу каким образом. У тебя есть какие-то соображения?
      – Может, нам прицепиться сзади, прежде чем они тронутся с места?
      – Можно, если не обращать внимания на автоматный огонь.
      – Прежде чем взяться за руль, нужно отложить автомат в сторону. А как только они поедут, мы быстренько уцепимся за борт.
      – Только после тебя, пожалуйста.
      Чантурия не ожидал, что американец согласится, но он согласился. Мартин дождался, пока не начал стравливаться воздух из тормозов на огромном румынском трайлере, и, когда тот тронулся с места, проскользнул между колес грузовика, под которым прятался, и быстро пополз вперед. Между мотором грузовика, под которым он лежал, и задним бортом «КамАЗа» оказалось достаточно пространства, чтобы распрямиться. Он допускал, что в него всадят пулю, но ничего не произошло. Он ощутил, как затрепыхался и захлопал по заднему борту брезентовый тент, и удивился – он ожидал, что брезент должен быть наглухо застегнут. Грузовик стал выруливать на мостовую. Мартин ухватился за край борта, подтянулся и перекинул тело в кузов. Машина с ревом продолжала двигаться вперед, и в этот момент Мартин почувствовал, как кто-то свалился на него. Под тентом с хлопающим брезентом была темень кромешная.
      – Что там творится снаружи? – спросил кто-то. Голос был совсем не Серго, да и тот, кто навалился на Мартина, помалкивал. Говорили откуда-то спереди, со стороны кабины грузовика.
      Тусклый луч ручного фонарика из кабины высветил лицо того, кто упал сверху на Мартина. Это был Серго.
      Спереди донесся смех:
      – Капитан! Какими судьбами? Фонарик погас.
      Чантурия скатился с Мартина. Он узнал этот голос.
      – Тамаз Тамазович, – сказал он. – Вот не знал, что вы тоже здесь.
      – Отец сказал, что вы говорили с ним. Он поручил мне обеспечить проводку грузовиков через Москву. Но как вы умудрились разыскать нас?
      – Мне сказал, где вы должны быть, полковник Соколов.
      – Соколов? Ну да, конечно, он должен был знать – через него мы установили связь с секюритате.
      Но затем в тоне Тамаза появилась настороженность:
      – А для чего Соколову рассказывать вам все это? Отец не мог говорить вам о нем.
      – Правильно. Отец не говорил. Вы сами сказали.
      – Не понимаю.
      – Сейчас поймете: вы арестованы.
      Не успел он закончить, как со стороны кабины раздались пистолетные выстрелы, да не из одного, из двух стволов сразу. Чантурия мгновенно снова навалился на Мартина, а затем откатился в сторону. Мартин попытался встать на ноги, но грузовик, набирая скорость, внезапно накренился, мягко ударившись о что-то. Мартин от толчка покатился по днищу кузова вперед и наткнулся на барахтающуюся кучу тел. Снаружи раздались крики, слов он разобрать не сумел. В кузове становилось все светлее – какой-то яркий свет, со стороны проникал даже сквозь толстый брезент. «Вылезайте! Вылезайте немедленно!» – снова послышался крик.
      Брезент в углу кузова лизнули трепетавшие языки пламени. Огонь высветил лица и расширенные глаза барахтающихся. Там был Чантурия и двое других, которых Мартин сразу же узнал, он видел их в отблесках пожара в Старом Буяне – усатого грузина и второго, с плоским темным лицом, того, что несколько минут назад стрелял в него. Да это же Турок! Он боролся с Чантурия, пытаясь дотянуться до валявшегося на полу кузова пистолета. Внезапно вспыхнувший огонь застал их врасплох.
      Пока они в недоумении смотрели на пламя, Мартин рыбкой нырнул вперед и схватил пистолет. А где же другой? Он быстро обшаривал взором пустой кузов, но вот Чантурия вытащил его из-под маленького Тамаза.
      – Кто в кузове? Выходить быстро! Бросайте оружие! – кричали снаружи.
      Задний борт упал, брезент был откинут в сторону. Машину полукольцом окружила группа милиционеров и омоновцев. Мартин отбросил пистолет в сторону, куда Турок не смог бы дотянуться. Чантурия тоже выбросил свой. Они спрыгнули с грузовика, наперебой говоря что-то бессвязное, но их никто не слушал.
      Оказывается, «КамАЗ» врезался в цепь милицейских машин, перегородивших дорогу, по которой только и можно было проехать по набережной. Он удара он загорелся, загорелась и машина, в которую он врезался. Горящий бензин быстро тек по правому борту грузовика, языки пламени лизали тент, все ближе подбираясь к бензобаку.
      – Он сейчас взорвется! – закричал Мартин.
      Хотя все слышали его, но лишь Чантурия, маленький Тамаз и Турок поняли, что это значит.
      – Знаем, знаем! – закричал в ответ милицейский капитан. – Бегом отсюда!
      Но Мартин, вместо того чтобы бежать прочь, помчался к кабине «КамАЗа».
      – Стой! – заорал капитан, расстегивая кобуру.
      Но тут перед ним вырос Чантурия, мешая вытащить пистолет и в то же время пытаясь в отчаянии бессвязно объяснить, что взрыв снесет пол-Москвы, а Чернобыль покажется жалким пионерским костерчиком. Капитан сшиб Чантурия с ног, и тут же над его распростертым телом нависли трое милиционеров, помахивая дубинками. Но Мартин уже подбежал к двери кабины.
      Пламя успело закоптить стекла со стороны пассажира, а водительское место оставалось нетронутым. Дверь оказалась распахнутой – солдаты вытащили водителя из кабины и теперь стояли поодаль, безучастно глядя на Мартина, нырнувшего в кабину. Пламя пожара, казалось, завораживало их.
      Мотор не работал. Сначала Мартин никак не мог отыскать включатель стартера. Наконец он нашел его на полу, старый ножной включатель, и нажал ногой. Стартер заурчал, но мотор не заводился. Огонь выжег кислород – теперь его уже не завести. В отчаянии Мартин стукнул по рукоятке коробки передач, надеясь включить заднюю скорость. Боль пронзила поврежденную кисть руки. Он изо всех сил жал на стартер, сам вдавившись в водительское сиденье.
      Стартер взвыл. Грузовик никак не мог сдвинуться с места, да еще сбросить с себя тяжесть милицейской машины, повисшей на его переднем бампере. Наконец «КамАЗ» задрожал. Мартин снял ногу со стартера и спустя секунду-две надавил снова – грузовик, вздрагивая, пополз назад, волоча милицейскую машину на бампере, затем она сорвалась, и грузовик поехал прямо на толпу солдат и милиционеров; те быстро отпрыгивали и разбегались с его пути. Шатаясь и вздрагивая, «КамАЗ» прополз метров тридцать и остановился у фонарного столба. Мартин успел выскочить из кабины, а солдаты сорвали загоревшийся тент с рамы. Правое переднее колесо грузовика все еще горело. Милиционеры накинули на него свои плащ-палатки и погасили огонь. Грузовик теперь стоял, дымясь и шипя, под ярким светом уличного фонаря.

– 55 —

       Нападение с помощью грузовика,
       или Драма, разыгравшаяся в
       июньскую ночь
      В ночь с 10 на 11 июня, вскоре после двух часов, принадлежащий румынской компании «Транспортул интернационал Ромыния» трайлер для международных перевозок умчался под градом пуль от гостиницы «Украина» по набережной Шевченко. За ним вдогонку устремился другой грузовик – советский «КамАЗ», с которого велся огонь. Путь им загородили милицейские и военные машины. Видя, что пробиться невозможно, водитель первого грузовика попытался прорваться обходным путем, но заложил такой крутой вираж, что потерял управление, пробил защитное ограждение и рухнул в Москву-реку. Водитель трайлера и пассажир погибли при аварии.
      Второй грузовик столкнулся с милицейской автомашиной, и та загорелась. Милиционеры вытащили из грузовика несколько человек, после чего его отбуксировали от горящей машины и спасли от возгорания.
      Проживающий в гостинице американский гражданин У. Джонсон сказал нашему репортеру: «Окно моего номера выходит на набережную, и я проснулся от шума – было такое впечатление, будто на улице идет война. Автоматные очереди гремели минут пять, не стихая, а потом эти два грузовика с ревом сорвались с места и помчались по набережной. Буквально за секунду на пересечении дорог у моста милицейские машины выставили заслон. Столкновение было ужасным».
      Милиция и военные, прибывшие на место происшествия, отказались дать какие-либо разъяснения по поводу случившегося. Позднее прокуратура сделала заявление, что стрельба и погоня явились результатом разборки отношений между соперничающими преступными группировками. Несколько человек арестованы и содержатся под стражей, ведется следствие. В поимке преступников и расследовании принимают участие и другие организации.
      Почему на месте происшествия находились военнослужащие, не объяснялось.
      И. Клима
      «Известия», № 165, 14 июня 1989 года.

– 56 —

       Среда, 14 июня 1989 года,
      Час дня,
       Ресторан «Прага» в Москве
      Успешное завершение «операции Икс» никак официально не отмечалось. Вместо этого Мартин с Алиной пригласили Чантурия на скромный обед в ресторан «Прага», что в самом начале улицы Арбат. На этот раз они не опасались, что кто-то будет следить за ними.
      – О-о, ваше лицо! – воскликнула Алина и расцеловала его в обе поцарапанные щеки.
      – Если бы я не присутствовал на том празднике, – заметил Мартин, – то, глядя на твое лицо, сказал бы: а интересно посмотреть, как выглядят твои противники.
      – Они выглядят так, как и должны выглядеть, – ответил Серго. – Как мне сказали в милиции: «Капитан, откуда нам было знать, что вы из Комитета госбезопасности?» И даже узнав, что я из КГБ, они не торопились отпустить меня, пока не получили подтверждения. А может, оно и к лучшему, что они не знали, откуда я. Хулиганье всякое им нетрудно засадить за решетку в любое время, а вот часто ли им представляется случай выбивать дурь из офицера КГБ?
      – Очевидно, довольно редко. Когда они запихнули тебя в «санитарку», я подумал было, что мы уж больше не увидимся. Как нога?
      – Нога в порядке. Пуля ее не зацепила – лишь оторвала каблук на ботинке, отчего нога онемела на некоторое время. Можно сказать, повезло – по крайней мере в те четверть часа по мне не прохаживались милицейские дубинки. Ну, а все остальные следы – это от них на память.
      Столик для них был заказан в отдельном кабинете на третьем этаже, окна его выходили на Калининский проспект. Усаживаясь, Чантурия тяжело вздохнул, надеясь, что Алина выразит ему сочувствие, и добился этого: она по-дружески положила руку на его пальцы.
      – Еще один поцелуй – и все мои боли как рукой снимет, Алька, – сказал он.
      – Ну а майорское звание – оно, что, не облегчает боль? – спросил Мартин, разглядывая новые знаки на петлицах Чантурия.
      – Майорское звание – обуза нелегкая. Теперь предстоит решать, что делать с ним.
      На столе уже появились водка, минеральная вода и закуска. Они замолчали и выжидали, пока официант не откроет бутылки и не уйдет.
      – Ну и что же вы решили делать дальше? – спросил Мартин.
      – А-а… чекист делает то, что выбрал для себя один раз и на всю жизнь.
      Он не случайно произнес это слово. Так называли сотрудников КГБ – по аббревиатуре названия предшественницы Комитета – Чрезвычайной Комиссии, созданной в первые месяцы Советской власти. Сотрудники органов госбезопасности бережно пронесли первое имя своей организации через десятилетия. Не только имя, но и многие традиции, подумал Чантурия, наливая две рюмки водки. Он хотел налить и третью, но Алина отрицательно покачала головой. Одну рюмку он пододвинул Мартину.
      – Но вот как раз сейчас, – продолжал Чантурия, – у меня полное право просить о новом назначении. Я попрошу, чтобы меня перевели служить в Тбилиси.
      – Разве в Тбилиси ты будешь в безопасности? Отец маленького Тамаза, как я понимаю, вовсе не собирается стать твоим другом.
      – А разве здесь безопаснее? Очень сомневаюсь. Но может, там от меня будет больше пользы.
      – Читали утренние газеты? – спросила Алина Чантурия.
      – Разумеется.
      – Им кто-то собирается рассказать всю правду, но мы посмотрим, напечатают ли ее.
      – Кто-то, может, и собирается – тогда я был бы в безопасности. «Убивает тайна». Но пока еще никто не готов открыть всю правду. Что касается убийства, Бен, тут ничего тайного нет. Маленький Тамаз признался, что это он убил вашего друга Хатчинса. Он, конечно, не знал, кто такой Хатчинс. Банда ворвалась в кафе, надеясь застать там брата Алины: Турок узнал, что Юрий намеревался продать их секреты. Они задумали представить убийство как часть нападения на кафе. Юрия они, однако, не нашли, но они знали, что он собирался встретиться там с сестрой и каким-то иностранцем, и они вычислили их – других похожих в кафе не было. Они убили Хатчинса, чтобы он не узнал ничего от Юрия, а может, и на всякий случай – если он узнал что-то. Видимо, из чувства грузинского рыцарства сестру его они не тронули. Во всяком случае, угрозу себе с ее стороны они не увидели. Даже если она и услышала что-то, что она могла бы им сделать?
      – Что же касается украденного плутония, то это секрет, и он продолжает оставаться секретом. Может, ЦРУ и знает о нем, но общественность-то в полном неведении, – пояснил Серго Мартину. – Поэтому мы и не можем упомянуть твое имя в газетах, Бенджамин. Мы даже не можем присвоить тебе звание Героя Советского Союза. Более того, КГБ никогда не признает, что ЦРУ выиграло что-то от всей этой заварухи.
      – Я ведь не из ЦРУ, – заметил Мартин.
      – Во всяком случае, КГБ вовсе не собирается признавать, что американский гражданин спас лицо Комитета.
      – Я и не заслуживаю такой чести. Вы делали свое дело, а я всего лишь ковылял потихоньку за спиной Али.
      – А позади горы – девушка, – предложил тост Чантурия, поднимая рюмку. – За девушку!
      Когда выпили по рюмке, Мартину пришла мысль о дяде Феде, мысль горькая, как и его водка. Чантурия снова наполнил рюмки.
      – Вот Белкин делал свое дело, да получше, чем мы. Его наградят посмертно знаком «Почетный чекист», а его вдове назначат пенсию! Бедный Белкин! Он был прекрасным офицером, заслужил гораздо больше, чем получил. А вот Соколов – он был чудовище. Но давайте не вспоминать плохое. За моего товарища Сему Белкина!
      Они опять осушили рюмки.
      – А не знаете, что сделали с вашим полковником? —
      спросил Мартин.
      – Я, разумеется, не должен говорить вам об этом. Да и к тому же подробностей не знаю. Знаю только, что его арестовали. Он сознался, что долгое время находился в теплых отношениях с одним из главарей мафии. Они встречались, по-видимому, при содействии дочери приемной матери Соколова, которая, судя по всему, сама была честной женщиной. Вскоре после Великой Отечественной войны, когда в Москве было мало мужчин, она повстречала симпатичного грузина и стала его любовницей.
      – Тамаза Броладзе? – предположил Мартин.
      – Да, его.
      – А маленький Тамаз их сын?
      – Нет, – ответил Чантурия. – Матерью маленького Тамаза была грузинка, жена большого Тамаза. Грузины, Бенджамин, на русских бабах не женятся. О, извините меня, – спохватился он, глядя на Алину, которая покраснела от смущения. – Я не имел в виду ничего такого…
      И он в замешательстве замолк. Мартин взял Алину за руку.
      – Ну, а дальше?
      – Броладзе создал мафиозную группировку по незаконным перевозкам. Когда влияние партии ослабло, мафия стала процветать и крепнуть, а Соколов, верный русским традициям, переметнулся на более сильную сторону. Он стал верным сообщником старого Тамаза и оставался им до последнего. Будем надеяться, что он был единственным таким из наших.
      – А вы думаете, что есть и другие? Чантурия лишь пожал плечами:
      – Если они есть, то жизнь будет несладкой. Но она и без них становится, судя по всему, несладкой. И не только для меня. Что вы с Алей намерены делать? – спросил он, обращаясь сразу к обоим.
      – Русские бабы, похоже, не выходят замуж за американцев, – ответил Мартин, а Алина опять покраснела.
      – Я не имею в виду конкретную личность. Но что все-таки вы замышляете в отношении ее?
      – Тебя интересуют планы ЦРУ? Я вовсе не намерен позволить им как-то использовать ее.
      – Нет, я не о том. Она не представляет для них никакого интереса. Я имею в виду совсем другое – ваши личные планы.
      – Через две недели у меня начинаются репетиции новой пьесы, – ответила Алина.
      Чантурия понимающе кивнул головой.
      – Я знаю, что вскоре ты, Бенджамин, уедешь отсюда. Срок твоей командировки заканчивается.
      – А разве я говорил тебе об этом?
      – У нас свои источники информации. Мартин пожал плечами и ответил:
      – Да, ты прав, заканчивается. Через месяц я уезжаю. Но думать об этом не хочется.
      – Надеюсь, что мое предложение не покажется вам неуместным. Может, ты вскоре вернешься и уговоришь Алю взять отпуск и провести его за границей?
      – За границей? Зачем это?
      – У некоторых влиятельных лиц есть веские причины недолюбливать вас обоих. Старый Тамаз, к примеру, не такой человек, с которым вам стоило бы встречаться на узкой дорожке. У него есть еще возможность сделать все, что он захочет.
      – Ты имеешь в виду, что твой Комитет не сможет обеспечить нашу безопасность?
      – Комитет больше не всемогущ в этой стране. Многие еще не верят в это, но я-то знаю. Я расспрашивал Льва Бока.
      – Кто такой этот Лев Бок?
      – Администратор кафе, где все это начиналось. Есть люди, Бенджамин, которых Лев Бок боится больше, чем моего Комитета.
      – Ты имеешь в виду, что мафия наложила лапу и на Комитет?
      – Нет. Я имею в виду, что Комитет проигрывает мафии. Комитет и все остальное, на страже чего он стоит. Никто лапу на него не накладывал – пока, по крайней мере. Если повезет, может, народ наложит, как это и было когда-то. Но сегодня Комитет не может обеспечить Але безопасность. Комитет, вернее часть его, может даже представлять для Алины наибольшую опасность. Да, Соколова арестовали, но у старого Тамаза могут оказаться и другие свои люди в КГБ, и, конечно же, у него длинные руки.
      – Странный совет человека, который собирается войти в логово льва! Если ты считаешь, что старый Тамаз не любит Алю и меня, то что же он думает на твой счет? Если он столь силен, как ты только что сказал, где же у тебя шансы остаться в живых?
      Чантурия лишь пожал плечами:
      – Я думаю найти эти шансы в Тбилиси, который плоть и кровь моя.
      – Как ты можешь говорить об этом? Ты же не знаешь даже, останется ли Грузия в составе Союза!