Знак ворона

      - Т-тремон... ик!
      И добавил, вне связи с предыдущим:
      - Шляпу потерял...
      Расчет оказался, на удивление, верным. Некто за дверью даже не стал выглядывать в окошечко, а сразу завозился с засовом, приговаривая:
      - Опять нажрался, сволочь! Нюхать тебе завтра вожжей на конюшне. Ничего, сейчас я тебе сам в рыло дам.
      Рейвен извлек из-под плаща тяжелую дубинку, обмотанную тряпкой. Дверь отворилась, но стоящий за ней человек успел только раскрыть рот, потому что Рейвен ударил ему дубинкой точно между глаз, а потом поймал за грудки, не давая телу рухнуть на пол, и пихнул к Дэниелу, прошептав:
      - Связать, рот заткнуть.
      Благодаря предусмотрительности Рейвена, веревка и тряпка в запасе имелись, и маршал справился со своим заданием без труда. Пока он затягивал узлы, Рейвен взял со стола свечу, быстро осмотрел комнату, лестницу и коридор и вернулся к двери.
      - Пихай его под лавку. Не сдохнет. А если и сдохнет - не жалко, это Арет и есть.
      Под лавкой, действительно, нашлось достаточно места. Засовывая туда тело, Дэниел сообразил, что дворецкий наверняка был замешан во всех темных делишках графа, и действительно пожелал ему сдохнуть.
      Как только он закончил, Рейвен начал подниматься по лестнице.
      - Погоди, - прошептал ему Дэниел, - а свеча?
      Рейвен пожал плечами и махнул рукой. "Ну да." - подумал Дэниел, стараясь не скрипеть ступеньками. "Он же, зараза, в темноте как кошка видит."
      Поднявшись по лестнице, они попали в коридор, а оттуда в довольно большую комнату с камином и даже зеркалом. Вдруг в смутном свете луны, пробивавшемся через щели ставен, Дэниел разглядел какую-то белую тень, появившуюся из-за камина, и схватился за меч. Но это оказалась только огромная борзая столичной породы, правда, вела она себя странно. Вместо того, чтобы с лаем броситься на незнакомцев, собака подошла к Рейвену и обнюхала его руку. Рейвен почесал зверюгу за ухом, погладил по голове и угостил куском сахара. Удовлетворившись подношением, борзая вернулась на свой коврик.
      - Так, - шепотом сказал Рейвен, - это гостиная. За той дверью - кабинет графа. Сейчас мы попробуем туда попасть.
      Дверь в кабинет была, естественно, заперта. Но Рейвена и это не остановило. Он извлек из кармана какой-то металлический стержень и минут пять ковырялся им в замке, после чего тот сдался с жалобным щелчком. Дэниел последовал за другом внутрь. Он уже, видимо, перебрал чудес на сегодня, и его не удивляли ни молчаливая собака, ни почти что самооткрывающиеся замки, ни то, что их еще никто не заметил и не поднял тревогу.
      Рейвен повел себя в кабинете вполне по-хозяйски. Проверив, насколько плотно закрыты двери и ставни, он зажег свечу и начал копаться в бумагах на столике писца. Дэниел напряженно застыл у двери, прислушиваясь к каждому шороху, но все звуки производили Рейвен и возившаяся на коврике за дверью борзая.
      Рейвен отбросил кучу бумаг и ругнулся.
      - Ни хрена тут нет. Ладно, посмотрим в ящиках. - И перешел к шкафчику.
      Тут он сразу же наткнулся на нечто искомое. В руках виконта оказались два не первой свежести пергаментных листа с текстом, напоминавшим официальные документы, и при них - какой-то клочок, видимо, записка. Прочитав первый лист, Рейвен аж присвистнул, забыв про тишину, и мгновенно сунул документы за пазуху. Все остальное он просмотрел весьма невнимательно, после чего задул свечу и сказал:
      - Так, теперь в левое крыло, поищем гостя.
      Они покинули кабинет и гостиную и вновь двинулись по коридору. Судя по всему, Рейвен действительно великолепно ориентировался в доме.
      - Внимание, сейчас парадная лестница.
      На диване под подсвечником, около парадной лестницы, сладко спал охранник, бросив рядом пояс с каким-то подобием меча. Рейвен совершенно кошачьими шагами приблизился к нему и резким движением прижал растопыренные пальцы к шее. Спящий дернулся и перестал сопеть.
      "Неужели убил?" - подумал Дэниел. Рейвен, словно читая его мысли, повернулся и прошептал:
      - Отключил на часик. - И призывно махнул рукой, снова ныряя в темноту коридора.
      Здесь он толкнул две двери, но обнаружив, что они не заперты, не стал даже и заходить. Наконец, третья не поддалась толчку, и в руке Рейвена снова появился знакомый металлический штырь. Но этот замок легко сдаваться не собирался. Рейвен ковырялся так долго, что Дэниел уже начал во всю нервничать.
      - Вот пес, заговоренный он, что ли? Ну-ка, еще раз...
      Раздался тихий щелчок. Дверь, наконец, отворилась. Здесь Рейвен почему-то зажег свет без опаски, и глазам взломщиков предстало весьма скромное убранство комнаты, которое составляли стол, кровать, шкаф, оружейная стойка и таз с кувшином для умывания. Можно было подумать, что здесь давно не жили, если бы не предметы, разложенные на столе. При дневном свете все рейвеновское околомагическое барахло вызывало у Дэниела улыбку, и он никогда не думал, что оно способно выглядеть столь зловеще. Даже обычный магический шар здесь был сделан из черного непрозрачного камня и лежал на чем-то вроде миниатюрного подносика, тоже черного. Такой же, как у Рейвена, черный кристалл держала очень тонко вырезанная из серебра рука скелета; обоюдоострый жутковатого вида нож был целиком сделан из черного камня. У Дэниела возникло ощущение, что на столе не хватало только черепа, как будто стоял он здесь, и его или куда-то убрали, или забрали с собой, уходя. Бесстрашный маршал обнаружил, что его бьет крупная дрожь. Впрочем, Рейвена эта обстановка ничуть не смутила. Он сунул Дэниелу свечу и начал аккуратно водить руками над столом, не касаясь, однако, ни одного из предметов, и при этом что-то невнятно бормоча. Когда он погладил воздух над шаром, Дэниел расслышал что-то вроде: "Ну и на хрена так сложно?.." Рассматривание кристалла сопровождала фраза: "Для антуражу, значит...", а нож и вовсе интереса не вызвал. Потом Рейвен выпрямился.
      - Ерунда это все. Самое нужное он с собой забрал. И сюда, похоже, уже не вернется. Пошли.
      Они вышли из комнаты, снова миновали диванчик со спящим слугой, и перешли в другое крыло дома. Здесь явственно ощущался запах ароматических свечей и благовоний, а драпировки на стенах имели более нежные оттенки, переливавшиеся в лунном свете из незакрытого ставнями, хотя и зарешеченного окна в конце коридора. Тут Рейвен повторил тот же маневр, поочередно толкая двери. Когда одна из них не поддалась, Рейвен собрался было в третий раз повторить знакомый номер, но металлический стержень переломился с громким лязгом. Дэниел покрылся холодным потом, однако по-прежнему никто не поднимал тревогу.
      - Потоки Нифльхеля! - непонятно ругнулся Рейвен. - Выломать ее, что-ли?
      - Ты же всех перебудишь грохотом.
      - Ладно, попробуем иначе. Давай меч.
      - Вот уж нет, этим обойдешься, - Дэниел протянул кинжал. Рейвен просунул кинжал в щель между дверью и косяком и сильно нажал. Естественно, кинжал сломался с еще более громким звоном.
      Дэниел зашипел, как облитая водой кошка. Рейвен невоспроизводимо выругался и отжал-таки дверь обломком кинжала, открыл ее и резко шарахнулся в сторону. Дэниела спасла только воинская реакция: он поймал на лету тяжелый медный кувшин, но половина содержимого оказалась на кольчуге. Судя по запаху, вино было не из дешевых. Из темноты раздался голос:
      - Я сейчас закричу.
      - Не надо, - сказал Рейвен. - Мы, собственно, от вашего батюшки.
      И протянул на вытянутой руке кольцо. Дэниел стоял, как идиот, с кувшином в руках, тем более, что обзор ему закрывало плечо Рейвена. Из темноты раздалось:
      - Ну и что теперь?
      - Одевайтесь, мать вашу, прабабушку...,..., и пошли!
      В ответ прозвучало возмущенное:
      - Что я, в рубашке по улице пойду? Они у меня все остальное отобрали.
      - Да хоть в чем мать родила, только быстрее! - рявкнул Рейвен, распаляясь.
      - Тебе что, ежа в штаны засунули? - прошипел Дэниел.
      Рейвен изящно хлопнул себя по лбу:
      - Ах, да!
      Тут, наконец, показалась спасаемая. По росту она вполне подходила своему жениху, однако имела весьма изящные для простолюдинки формы, которые несложно было разглядеть сквозь тонкую ткань. Дэниел даже восторженно хмыкнул. Девица повернулась и одарила маршала взглядом, от которого, должно быть, дохли лошади.
      - Кувшин поставь, наемник.
      Дэниел поперхнулся, сообразив, что все еще держит несчастный сосуд в руках. Пришлось сделать изрядный глоток, чтобы восстановить самообладание. За это время Рейвен успел вернуться в серьезное настроение, быстро накинул на плечи девушки свой плащ, схватил ее за руку и потащил по коридору. Дэниел последовал за ними, каждую секунду ожидая, что раздадутся испуганные вопли: "Стража!" Они скатились по черной лестнице в кухню, где свечи на столе не сгорели и наполовину и, не обращая внимания на доносившиеся из-под скамьи звуки, вылетели в сад. Нырнув в тень деревьев, Дэниел еще раз оглянулся на дом, но там все было спокойно, не загорался свет, не слышались вопли, никто не бегал по двору с факелами... Даже не верилось.
      Последнее приключение поджидало их по дороге обратно. Они уже подошли к середине улицы Медников, за которой начинались окраинные кварталы, когда за перекрестком раздался стук сапог гвардейского патруля. Но Рейвен не растерялся и тут. Он привлек девушку к себе, обняв за талию, перебросил ее руку себе на плечо и что-то негромко прошептал. Дэниел уже приготовился к бою, но только пройдя мимо четырех хмурых стражников с факелами и сержанта сообразил, что те увидели обычную картину: какой-то мелкий дворянин волочит в свой дом шлюху, а за ними тащится пьяный охранник, тем более, что вином от Дэниела разило весьма непритворно.
      И когда, наконец, навстречу гостеприимно открылась дверь рейвеновского дома, маршал понял, что предпочтет еще одну встречу в поле с конницей Серебряных всадников где-нибудь на Вейденских высотах повторению ночного приключения.
      ¤ * *
      Полчаса спустя все пережитое как-то отошло в сторону. Друзья снова занимали уютные кресла в кабинете Рейвена и наслаждались великолепным паштетом, сыром и красным вином. Казалось, что опять вернулся вечер, только вот на улице уже светало. Дэниел задумчиво спросил, прожевывая сыр:
      - А собаку ты что, тоже заранее прикормил?
      - Да я эту псину в первый раз вижу.
      Дэниел удивленно хмыкнул. Рейвен подцепил на хлеб кусок паштета и продолжил:
      - Просто меня еще ни одна собака не укусила. Ты что, волкодава не помнишь?
      Волкодава Дэниел, конечно, помнил. Здоровенная эта зверюга была подарена Герберту послом из Швица, и о ее свирепости ходили легенды. Рейвен тогда на спор не только вошел в незапертую комнату будущего дядюшки, но еще и увел собаку с собой, за что крепко получил от ее хозяина по шее. Задумчивость Дэниела прервал истерический хохот. Рейвен давился паштетом и делал судорожные попытки не опрокинуть стоящий на краю стола кубок. Плечи его тряслись. "Нервное," - подумал Дэниел, но все же спросил:
      - Ты что, спятил?
      Рейвен повернул к нему залитое слезами лицо.
      - Дэн, мы с тобой редкостные идиоты.
      - Да, - механически согласился Дэниел, и тут же пожалел об этом.
      Рейвен снова расхохотался.
      - Так ведь ты идиот вдвойне, ты ведь еще не догадался, почему.
      - Почему? - в голосе Дэниела прозвучало недоумение.
      - Потому что вместо того, чтобы разыгрывать из себя взломщиков, мы могли бы отобрать ключи у дворецкого.
      Дэниел порадовался, что уже прожевал сыр. Удержаться от хохота было положительно невозможно.
      Когда они, наконец, отсмеялись, Дэниел задал еще один волновавший его вопрос:
      - А что за бумажки ты упер из кабинета, вор-аристократ?
      Тут Рейвен в одно мгновение стал серьезным.
      - Сущая мелочь, Дэн. Всего-навсего смертный приговор графу.
      Дэниел даже приподнялся в кресле.
      - То-есть?
      - Ну, на, погляди сам.
      Маршал пробежал глазами документ, и почувствовал, как волосы на его голове медленно встают дыбом. В руках у него был закладной вексель, только закладывалась не какая-нибудь ерунда, вроде серебряной посуды или семейных драгоценностей, а немного-немало, как баронство Крельн, одно из фамильных владений Стэноров. Закладывалось вместе "с замками и зависимыми людьми", как было сказано в документе. Правда, и сумму, полученную под этот невероятный залог, Дэниел себе просто не мог представить. Он ошарашенно отбросил документ на стол и схватил другой лист. Это был точно такой же документ, только касался он Ферри, небольшой приморской земли, тоже входившей в графский лен. Соответственно, и сумма была поменьше. Отбросив и его, Дэниел взял записку. В ней значилось: "Эти оплачены делом. Отрабатывайте остальные." И вместо подписи стояла печать с крылатым чудовищем.
      Прочитанное не укладывалось у Дэниела в голове, и все, что он смог выдавить, были жалкие слова:
      - Это как же?!
      Рейвен покачал головой.
      - А вот так, как видишь. Нам очень повезло, что трандалец уезжал позже графа, иначе сгорели бы эти бумажки синим огнем. А получилось это, видимо, очень просто: Германн, болван, залез в долги. Точнее, залезал долго и последовательно. А потом решил расплатиться со всеми разом, да заодно и себе чего-нибудь поиметь и просто-напросто заложил часть владений. Хотел бы я, правда, знать, кто заключает такие сделки. Подпись графа, как видишь, здесь есть. А вот подпись того, кто платил... Едва ли это был Орден, они-то, скорее всего, эти векселя перекупили, и вряд ли за полную цену. Ну и вертели дальше графом, как хотели. И все знали о планах короля. Или почти все. Тебя удалили не без помощи графа. А еще он был ярым сторонником амнистии. Так что, лису видать по хвосту, и если бы мой братец использовал свою драгоценную голову не только для ношения короны, он бы не искал измену там, где ее нет. Предателями и заговорщиками редко становятся идиоты вроде тебя, которые полжизни то на пограничье сидят, то где-нибудь при войсках. Измена гнездится во всяких гадючниках, а ведь трудно найти больший гадючник, чем королевский дворец.
      Дэниел спросил дрогнувшим голосом, показывая на документы:
      - И что ты с этим собираешься делать?
      - Использовать по назначению. Могу поспорить, что граф сейчас попытается подсидеть моего дражайшего дядюшку. Поскольку Деррик погиб, то в свите принца после этого останутся одни придворные идиоты или трусы вроде Андольфа. Этому надо воспрепятствовать. Так что, я сейчас снаряжу Эллерта с этими бумагами прямо в Арденн. Жалко, конечно, парня, он и так только что оттуда вернулся, но это самый надежный из моих людей. И прикажу ему отдать пакет только Герберту. А если это у него не выйдет, то пусть поднимает скандал и требует, чтобы пакет вскрыл сам король, или, на худой конец, Эрик де Брас. Уж он-то эти бумажки точно в ход пустит: у них с графом такая взаимная любовь, что любо-дорого посмотреть. Уж не знаю, дойдет ли в результате дело до казни, но жизнь Германну этот случай испортит надолго. И из совета его удалят.
      - А ты уверен, что одного человека будет достаточно? Вдруг с ним что-нибудь случится.
      Рейвен задумался.
      - Да нет, ничего случиться не должно. В доме графа еще не проснулись, а когда проснутся, первым делом решат, что мы приходили за этой самой Жанной. Пока еще сообразят, что замок в кабинете тоже сломан. Так что, у нас три часа форы, не меньше. А Эллерт будет мчаться так, будто под ним седло горит.
      - А мы опять, значит, будем сидеть и ждать, что за этим последует? - напряженно спросил Дэниел. Рейвен зевнул.
      - Да что последует? Ну полетит у граф Германн с о всей высоты положения прямиком в тюрьму, отберут у него все земли, часть родственникам вернут, часть к домену приберут. Дядюшка оправдается, еще бы - предательство налицо и есть на кого свалить вину. В Каринтию пошлют дополнительные войска. Ладно, шел бы ты спать. Завтра вечером выезжаем.
      - Куда? - непонимающе спросил Дэниел, на которого бессонная ночь подействовала отнюдь не благоприятно.
      - Да на север, в Кариссу твою любимую, пес ее задери! С Гельмундом твоим обниматься. Потому что здесь уже все очевидно, а вот там хрен его знает, что происходит. И без нас в этом хрен знает чем не особо-то и разберутся. Орден - это вам не восставшие бароны.
      На лице Дэниела отразилось неподдельное счастье. И, достигнув, наконец, исполнения своих мечтаний, он не удержался от колкости:
      - Что-то ты, друг, вдруг стал борцом за справедливость. Что это на тебя за лихорадка напала?
      Рейвен совершенно серьезно ответил:
      - Знаешь, я, конечно, в первую очередь люблю хорошее вино и книги, а уж потом справедливость, но если это вино и книги у меня начинают отнимать, то моя любовь к справедливости становится гораздо сильнее. А если орденские рыцари разгуливают по столице, значит у нас уже земля под ногами трясется. Только вот пока мы единственные, кто это заметил.
      Возможно, он сказал и еще что-то, только Дэниел этого не запомнил, потому что просто заснул в кресле.
      Часть 2.
      1.
      Лето в Каринтии опять выдалось мерзко-дождливым. Правда, сам дождь удрал куда-то на середину озера и висел там серой стеной, полностью скрывая донжон Аррехта на противоположном берегу, но легче от этого не становилось. В воздухе висела всепроникающая сырость. Плащ, казалось, стал вдвое тяжелее, насквозь пропитавшись влагой. И даже со шлема временами стекали за шиворот струйки воды. Но Дэниел уже перестал обращать на них внимание. После Волчьих болот, из которых они выбрались только сегодня к полудню, поездка по твердой земле казалась просто развлечением. И под ровный глухой стук копыт, вминающихся в слегка влажную почву, он покачивался в седле, колеблясь между сном и воспоминаниями.
      Нет, в одиночку, без Рейвена, ему никогда не удалось бы добраться так быстро и безопасно до самого Аррейского озера. С выездом из столицы проблем не возникло вообще. Начальник стражи у Северных ворот только рукой махнул, увидев обоз из трех повозок, сопровождаемый дюжиной всадников. Эка невидаль, втемяшилось в голову какому-то мелкому сеньору отправиться в поместье на ночь глядя, вот и тащит с собой и посуду, и мебель, и добрую половину свиты. И уж конечно, не стал сивоусый начальник приглядываться к этой свите и не узнал под шлемом и серым плащом бывшего своего капитана, некогда лично вручавшего ему сержантский значок и медный чеканный кубок за отличие. И Дэниел подумал тогда, что самое сложное позади. Если бы это было так...
      Интересно, что бы он делал один в безымянном придорожном трактире, где бросился к нему Лоран, бывший офицер пограничной стражи, которому сам он выхлопотал разрешение дослуживать свой срок в тихих местах после тяжелой раны? Так, наверное, и стоял бы столбом, разинув рот и не зная, что в таких случаях надо говорить. Но появился Рейвен и все тут же встало на свои места. Ох и дал господин взбучку нерадивому наемнику! Сразу за все досталось: и за невычищенных лошадей, и за незаказанный ужин, и просто на орехи... Вот и отошел Лоран без тени сомнения, ругая себя за то, что спутал безвестного вояку с любимым командиром. И за весь ужин больше и не взглянул в их сторону.
      А чего стоил безымянный мостик, перегороженный бревном, чтобы удобнее было местному барону собирать за проезд плату. Дэниел-маршал, увидав такое безобразие, отхлестал бы разномастных оборванцев, нацепивших двухцветные значки, ножнами, да еще и самому барону бы визит нанес, притом разговор бы пошел вовсе не о борзых собаках и трясся бы жадный феодал, как осиновый листок на ветру. А вот Дэн-наемник, наемником быть пока что не привыкший, от подобной наглости просто растерялся. Зато Рейвен не растерялся. Он мигом объяснил оборванцам, кто они такие и какого роду-племени, кольнул самого наглого длинным клинком пониже спины, и забегали самозваные сборщики дорожных пошлин, как тараканы, бревно оттаскивали, просто сопя от усердия. Вот что умел Рейвен хорошо, так это сыграть такого благородного хама, что аж противно становилось. И Дэниел впервые убедился, насколько хорошо это иногда действует.
      А идея лезть в Волчьи болота, которая сократила их путь на два дня! Дэниел злился и доказывал:
      - Ну на кой ляд тебе соваться в трясину, если есть нормальная дорога! Да это и не в ту сторону. Вылезем куда-нибудь западнее Аррехта, а там не проселки, а пес его знает что, хлябь одна. Я же карту хорошо помню.
      Рейвен тыкал пальцем в какой-то заплесневелый кусок пергамента и горячился:
      - Нормальная дорога, говоришь? Змея это пьяная, а не дорога. Сначала на восток, потом на запад, потом опять на восток, а потом еще и на север. А тут мы сейчас свернем налево у каменного столба... Есть здесь столб, знаток-путешественник?
      - Есть, - отвечал удивленный Дэниел, силясь понять, откуда Рейвен это знает.
      - Вот, смотри, здесь у столба отмечен поворот. Полдня до топи, а здесь ее старая дорожка пересекает в самом узком месте и выходит из Волчьих болот на гать, ровненько по ближнему берегу озера. А там до прямой дороги от Кариссы на Аррехт рукой подать.
      И настоял-таки на своем, провидец хренов. А старая карта оказалась точнее многих новых. Но и заплатили они за короткую и прямую дорогу недешево. Комары, подлые твари, кусались так, что прошивали насквозь кольчугу и кожаный дублет. Бронебойные попались комары, с жалами, как арбалетные стрелы. Вот и сейчас почесывается спина, хоть железо задирай.
      Правда, все это мелочи, ерунда. Все. Не ерунда - влажный и тяжелый, такой знакомый воздух Каринтии и то, что до такой родной серой цитадели остались всего сутки пути.
      Но тут размышления прервал резкий голос Рейвена:
      - Что размечтался, маршал? Ты лучше подумай, где мы ночевать сегодня будем.
      Потом добавил по-детски плачущим голосом:
      - Сударь, неужели вы хотите сказать, что мы проведем еще одну ночь с этими ужасными пискучими тварями? Избавьте меня от этого, ради всех богов! - и расхохотался, после чего продолжил:
      - И вообще, я хочу крышу над головой, мягкий матрас, холодное пиво, свежевыпеченный хлеб и крутобедрую крестьянку. Сенешаль, вы не знаете в окрестностях никакой крутобедрой крестьянки?
      Естественно, Дэниел не удержался от смеха:
      - Ладно, кончай трепаться. Сейчас с этой гривы съедем, там будет речушка коню по колено, а за ней - хутор. Будет тебе там и крыша и пиво.
      - А крестьянка? - обиженно спросил Рейвен. - Неужели я не могу понравиться крестьянке? - И гордо расправил плечи, которые прикрывал когда-то дорогой, а ныне покрывшийся непонятными бурыми потеками плащ.
      Ответа не последовало. Рейвен подождал и добавил, уже серьезно:
      - Ночевать надо, иначе наши коняги лягут и не встанут. А без коней мы с тобой как без рук. Может, лучше не полезем на этот хутор? Дров здесь навалом, топорик у меня в сумке.
      - А как же крестьянка? - улыбнулся Дэниел. - Да и вообще, не нравится мне это: мокнуть под открытым небом в трех шагах от дома.
      Рейвен пожал плечами так, что на спине его недовольно звякнул кольчужный капюшон, и хлопнул пятками коня по бокам.
      Когда они переправились через речушку и поднялись на следующий холм, Рейвен присвистнул:
      - Похоже, с пивом придется обождать.
      Хутор выглядел так, будто его брали штурмом. Ограда в нескольких местах была пробита и поломана, ветер покачивал распахнутые настежь двери.
      - Интересно, кто это его так. Надо посмотреть.
      Не успели они подъехать к ограде, как со стороны озера показался человек, деловито тащивший двух толстых домашних уток со свернутыми шеями. На грязном и изодранном его плаще, надетом поверх кожаного доспеха, был изображен громадный, во всю спину, черный орел, уже успевший полинять от непогоды.
      - О! - радостно сказал Рейвен. - Мародер! - И, не дожидаясь Дэниела, поскакал навстречу незнакомцу.
      Тот, однако, не обратился в трусливое бегство, бросив добычу, как и полагалось бы классическому мародеру. То-есть, уток он, конечно, бросил, но только для того, чтобы извлечь из ножен тяжелый тесак лучника. Рейвен расхохотался в голос и выхватил свой не сказать чему подобный клинок. Ну еще бы: чуть не четырехфутовое узкое лезвие, гарда закручена какими-то королевскими вензелями, да еще и сбалансирован он почти что в рукоятку. Впрочем, Дэниел не тронулся с места. Он прекрасно понимал, что то, что произойдет в ближайшем будущем, даже боем-то не называется и потому стал осматривать округу на предмет других любителей утятины.
      Боя, естественно, не получилось. Противник Рейвена зашел с левого бока лошади, держа меч в верхней позиции, чтобы закрыться от рубящего удара. Он совершенно не ожидал, что конный рыцарь начнет бой уколом в неудобную сторону, да еще каким уколом! Со стороны могло показаться, что Рейвен сейчас свалится с лошади. Но Дэниел прекрасно помнил, что сам научился отражать такие мгновенные удары только к концу первого года знакомства. И наглый мародер рухнул в грязь с проткнутым насквозь горлом. Был он только ранен или умер на месте - неважно, главное, что он больше не представлял никакой опасности. Зато опасность представляли его дружки. Похоже было, что, услышав стук копыт, они попрятались за домами, но внезапная смерть приятеля заставила их опрометчиво покинуть убежище. Выхваченным мечом Дэниел отбил летящий в него нож, и при этом даже успел оценить, что нож этот, судя по полету, для метания был совершенно не предназначен. Впрочем, бросив следующий взгляд на эту толпу, Дэниел мгновенно спешился, прикрываясь боком коня и краем глаза заметил, как Рейвен повторил его маневр. Среди нападающих были двое, вооруженные охотничьими самострелами, эффективными на близкой дистанции не менее, чем арбалеты. Своевременный прыжок спас ему жизнь: стрела свистнула ровно над шлемом. Рейвену повезло значительно меньше: лошадь его рухнула на бок, дико заржав. Ловкий от природы, Рейвен сумел избежать судорожно дергавшихся копыт, но зато оказался один против всей шайки. Дэниел прыгнул обратно в седло и поспешил на помощь другу, желая полностью продемонстрировать превосходство конного воина над пешими, но не успел это сделать. Кто-то особо умный и, потому, видать, запоздавший, ткнул в морду гнедого горящим факелом. Конечно, эта шутка стоила ему разрубленного молниеносным ударом плеча, но цели своей он добился - согласно всем законам природы, маршал полетел со скульптурно вздыбившегося коня стрелой, и был очень рад относительно мягкому приземлению. Когда Дэниел поднялся, картина несколько изменилась. К счастью, сказалось отсутствие у шайки толкового командира. Вместо того, чтобы спокойно расстрелять Рейвена, или, взяв в кольцо, оглушить, они налетели на него толпой человек в семь или восемь, толкаясь и мешая друг другу, видимо, надеялись задавить массой. Один уже выбыл из боя - тактическая ошибка стоила ему проткнутой насквозь руки.
      Трезво прикинув обстановку, Дэниел не стал ломиться в гущу схватки, а бросился на стоявшего у ограды стрелка, который пытался перезарядить свое оружие. Судя по всему, парень был, может быть, и неплохим охотником, но в воинском ремесле не соображал ничего. Вместо того, чтобы схватиться за короткий меч, он бестолково прикрылся самострелом. Дэниел еще раз оценил подарок Эро, когда меч с легкостью рассек не только деревянное ложе самострела, но и грудь его хозяина. Даже не интересуясь результатами удара, маршал вновь огляделся. Из кучи-малы вокруг Рейвена выбыл еще один неудачник. Этот лежал на земле и слабо дергался. Недостаток в происходящем был только тот, что Рейвена медленно но неуклонно теснили вниз по склону. Так же тревожило и отсутствие второго стрелка. Но тут внимание Дэниела отвлекло новое действующее лицо, попытавшееся внести хоть какой-то порядок в происходящую сумятицу. Из дома вывалился - именно вывалился, а не вышел - коренастый бородач с секирой в руке, носивший на дублете вирденского орла, и бросился к месту основных событий, крича: "Разойдись, болваны, окружай его!" Это полезное указание было приправлено теми выражениями, которыми десятники в изобилии потчуют солдат.
      Вопль возымел мгновенное действие. Только что толкавшиеся, как на базаре, мародеры грамотно рассыпались по склону.
      Дэниел не стал ждать дальнейшего развития событий и прыгнул к бородачу, коротко крикнув: "Хэй!" За добрых двадцать пять лет, проведенных с мечом в руке, он так и не научился бить противника в спину.
      Маршал очень быстро понял, что его благородство может стоить приятелю жизни: короткий меч - очень неудобное оружие против секиры, особенно если противник искупает недостаток техники силой и скоростью. Осознав, что поединок может затянуться надолго, Дэниел решил применить рискованный прием - уклонившись от очередного замаха, он перехватил с шагом вперед древко секиры и рубанул противника по ребрам. На этот раз удар не возымел прежнего разрушающего действия: клинок вскользь прошел по подставленному наручу и бессильно уткнулся в дублет, в который были, похоже, вшиты стальные пластины. Дэниел же, крепко уцепившийся за оружие противника, получил чувствительный пинок сапогом под колено. При этом бородач разжал одну руку и перехватил запястье маршала, чтобы избежать второго, смертельного удара. Дэниел, падая, рванул древко на себя, и противник тоже не удержался на ногах. Через мгновение они оказались лежащими в обнимку на земле, а оружие разлетелось в разные стороны. Последующие несколько секунд отпечатались в памяти маршала очень слабо. Остались только шумное сопение и какое-то бестолковое барахтание. Одновременно Дэниелу как-то удавалось, удерживая руку бородача с зажатым в ней ножом, проклинать себя за сломанный еще в отеле Стэнор кинжал. Потом что-то хрустнуло, костоломные объятия разжались, и он обнаружил себя сидящим верхом на противнике и сжимающим его горло. Изо рта солдата толчками шла темная кровь и по бороде лилась прямо на перчатку. Дэниел вскочил, как ошпаренный, схватил валявшийся рядом меч и с удивлением обнаружил, что его помощь теперь не особо-то и нужна. Рейвен уже не дрался, он именно занимался фехтованием. Хотя странный его меч, называвшийся южным словом "спада", теперь был зажат в левой руке, он без труда удерживал на нужном расстоянии последнего противника, со страха судорожно размахивавшего тесаком, не давая ему войти в опасный клинч, но и не нанося смертельного удара. Дэниел, уловив смысл этого странного развлечения, в четыре длинных прыжка добрался до мародера и слегка хлопнул его мечом плашмя по голове. Тот не упал, а просто стек на землю.