Миры (№2) - Миры запредельные

— Ты права, я действительно подумывала об этом. Все еще тревожат призраки прошлого.

— Во Флориде ты сама в два счета станешь призраком. Тамошние маньяки запросто могут устроить такое... Рейд на Заир покажется увеселительной прогулкой! — Сандра взяла подготовленный мною список, принялась просматривать его. — Безусловно, вы не отправитесь в Нью-Йорк безоружными. Во первых, у вас будут те же огнеметы, что и в Африке. И, возможно, еще что-нибудь.

— Но ведь люди, обратившиеся к нам за помощью, не вооружены?

— Не будь в этом так уж уверена. Ага, хочешь взять с собой Ахмеда Тена... Не староват?

— Он прекрасный врач. И у него светлая голова.

— Хорошо, — рассеянно кивнула Берриган, продолжая просматривать список. — Так. Здесь есть и врачи-специалисты... Ладно. Думаю, это разумный выбор. Тен один из немногих, кто имеет весьма разносторонний жизненный опыт.

— И его любимой антропологии будет польза.

— Несомненно. — Она улыбнулась. — Тебе нет нужды отстаивать подобранных кандидатов, Марианна. Ты возглавляешь проект, тебе и решать. Просто у меня дурная привычка повсюду совать свой длинный нос. А кто такой Джек Рокфеллер?

— Мальчиком жил в Нью-Йорке. У него есть свой сад и он ас в технике.

— Имеет какое-то отношение к последнему президенту?

— В принципе да. Какой-то там внучатый племянник.

— Был богат, наверное?

Я только пожала плечами. Потом все же пояснила:

— Когда окончательно накрылся мыс Канаверал, парень отдыхал здесь на каникулах.

— Может быть, он захочет взять себе псевдоним? Чтобы не было ассоциаций с катастрофой?

— Неплохая мысль. — Про себя я подумала, что большинство из тех, кому удалось пережить войну на Земле, истинную причину катастрофы видят исключительно в обитателях Миров. В конце концов, ведь именно мы начали забастовку. Она переросла в энергоблокаду, привела к перебоям в электроснабжении, вызвавшим всеобщую неразбериху, а затем перешла в хаос, который и привел к войне... И так далее.

— Ладно. — Сандра откинулась на спинку кресла. — Ты уже успела обсудить ситуацию с мужьями? Была дискуссия?

— Никакой дискуссии не было и не будет, — медленно сказала я. — И уж во всяком случае, не будет дебатов.

— Но ведь ты даже не поинтересовалась, на какой срок рассчитан проект!

— Нет, я... Все равно, сроки от меня не зависят.

— Да. Почти не зависят. Основную роль играют внешние факторы. Иммунологи считают, что земную пищу вам есть не стоит. За исключением консервов, изготовленных еще до войны. Мы сможем обеспечить ваш рацион на полгода. Скорее всего, сможем и на год, если ты будешь настаивать.

— Наверно, буду. Да, буду. Ведь может произойти что-нибудь непредвиденное. — Берриган сделала пометку в блокноте. — Нам придется работать в скафандрах?

— Нет. Но в масках и перчатках. Хотя всем будут сделаны прививки, все же нельзя быть уверенным до конца, с чем именно вам придется столкнуться внизу. Там сейчас могут носиться в воздухе мириады самых фантастических микробов и вирусов: либо мутировавшие возбудители обычных болезней, либо всякая гадость, которую использовали в качестве бактериологического оружия. Элемент риска есть всегда.

— Угу. Но дело того стоит, — рассеянно сказала я.

— А вот я не уверена на все сто. Но надеюсь, что так. — Сандра выглядела очень задумчивой. — Ты опять очертя голову бросаешься в рискованное предприятие. Сейчас я имею в виду не угрозу здоровью и жизни, а...

— Мое положение в Янус-проекте, — закончила я за Сандру. — Один мой муж летит к звездам. Может быть. А может быть — оба. Что ж, мы уже обсуждали возможность такой ситуации. Умозрительно, так сказать. Как раз на это у меня хватило чутья и опыта.

— Они сказали, что оставят тебя?

— Ну, прямо так они не говорили. Хотя не думаю, чтобы Дэн смог отказаться от своей голубой мечты, от звездного корабля. Джон, может, и останется. Но он не в состоянии лететь на Землю.

— Даже если связь с Землей станет постоянной, тебе придется проводить немало времени здесь, наверху.

— Именно это я и собираюсь им пообещать. Вне зависимости от того, правда это или нет.

Глава 2

Я хотела вывалить последние новости сразу на них обоих, причем прилюдно, в каком-нибудь общественном месте, чтобы избежать бурного взрыва эмоций со стороны Дэна. Пообедать вместе нам не удалось — не совпадали рабочие расписания, но к десяти вечера мы собрались в «Хмельной голове», посидеть за бокалом вина, послушать музыку...

Вначале Дэн не мог вымолвить ни слова. Он слушал надувшись и усиленно кусал нижнюю губу. Джон, наоборот, только улыбался и понимающе кивал головой.

— Ты что, не удивлен? — наконец не выдержала я.

— Не сказать, чтобы очень. Одну из моих сотрудниц сегодня откомандировали в космический дивизион. Они хотят провести испытания «Мерседеса», чтобы выяснить, возможно ли в нем поддерживать избыточное давление. Немногим больше одной земной атмосферы. В общем-то ясно: речь идет об очередном полете на Землю. Вот если бы вдруг оказалось, что ты не примешь в нем участия, тогда бы я действительно удивился.

— И ты не удосужилась ни о чем спросить нас заранее, — наконец изрек Дэн.

— Мы же обсуждали такую возможность раньше.

— Некую возможность, а вовсе не реальный выбор, сделанный тобой.

— На самом деле нет у нее никакого выбора, — заметил Джон. — Выбор есть у тебя.

— У меня действительно не было выбора. — Я взяла Дана за руку. — Неужели ты не понимаешь?

— Значит, уходишь из Янус-проекта. — Дэн упорно избегал моего взгляда. — Вот так, легко, перечеркиваешь свой шанс стать политическим координатором нового Мира.

— Но я же никогда не скрывала, что не особенно к этому стремлюсь! Шанс получить должность старшей стюардессы, да? — Тут я вдруг подумала об одной вещи, которая пока не приходила мне в голову. — Знаешь, когда все утрясется, я смогу уделять часть времени и Янус-проекту. Держать, так сказать, руку на пульсе. Ведь нет большой разницы, где находится мой видеокуб, здесь или в Нью-Йорке, верно?

— Конечно, — улыбаясь подтвердил Джон, — готов биться об заклад: как только ты полностью раскрутишь новую операцию, у тебя действительно появится возможность делить время между двумя проектами.

Теперь мы оба выжидательно смотрели на Дэна.

— Корабль, рано или поздно, уйдет к звездам, — не сдавался он, — а ты, выходит, останешься на Земле?

— Пока речь идет всего о шести месяцах, — примирительно заметила я.

— Пока. Ты же не хуже меня понимаешь: если проект даст хорошие результаты, он обязательно будет продлен.

Верно говорят, уступчивость никогда не приносит дивидендов!

— Что ж, — сказала я с нажимом, — верно. Если проект окажется удачным и наберет обороты, тогда я переключусь на него полностью. Большую часть времени мне, скорее всего, придется проводить в Ново-Йорке, а не на Земле, но «Новый дом» действительно уйдет в полет без меня. А вот как поступишь в таком случае ты?

— Я... — Дэн опять прикусил губу. Он был решительно выбит из колеи и позабыл, что собирался Сказать. — Мне нужно время подумать. — Он вскочил из-за стола, заложил руки за спину и попытался торжественно удалиться. Но при силе тяжести всего в четверть земной совершенно невозможно вышагивать, словно цапля: либо мелко семенить, либо нелепо подпрыгивать. Его бокал так и остался наполовину недопитым, что само по себе было делом необычным.

Я аккуратно разделила его вино на двоих и стала ждать, пока Джон что-нибудь скажет.

— Наверно, мне стоит с ним поговорить, — вздохнул наконец Ожелби. — Попытаюсь удержать его от необдуманных поступков.

— Не надо. Хочу посмотреть, каким окажется его собственное решение.

— Он может решиться на развод. Или на девяностовосьмилетнюю, фактически вечную разлуку.

— Посмотрим. А как насчет тебя?

Ожелби пожал плечами. Бокал он продолжал держать в руке; оттуда выплеснулось вино и на мгновение зависло в воздухе. Джон аккуратно подставил бокал, поймав в него огромную каплю.

— Я, безусловно, остаюсь. Не знаю, люблю ли я тебя сильнее, чем Дэн, — спокойно продолжил он, — но нуждаюсь в тебе больше. Да, я нуждаюсь в тебе гораздо больше, чем в этих звездных забавах.

Забавы. Джон выбрал очень точное слово. В Янус-проекте они с Дэном играли практически равную и, безусловно, ведущую роль. Но для Джона проект был, в конечном счете, лишь одним из многих вариантов приложения его возможностей, а Дэн этим проектом жил.

Мы прикончили вино, после чего Ожелби пригласил меня к себе, хотя четверг обычно принадлежал Дэну. Сейчас я испытывала к Джону жалость, смешанную со щемящей нежностью, но согласие означало бы малодушие, которое никому из нас не пошло бы на пользу.

Свет в комнате был выключен; я тихонько прикрыла дверь, хотя инстинкт, присущий людям, давно живущим вместе, безошибочно подсказывал мне, что Дэн не спит. Я разделась, небрежно бросила свои вещи на пол и скользнула под одеяло.

Спустя минуту он пошевелился, вздохнул и повернулся ко мне спиной.

— Все размышляешь? — спросила я.

— Ты же знаешь, я никогда не мог с тобой спорить. Стоит сказать что-нибудь, а через минуту собственные слова уже кажутся глупыми.

— А мои слова? Чем кажется спустя минуту то, что говорю я? Соблазнительным обманом? Или предательством?

Дэн немного подвинулся; простыни зашуршали. Я буквально физически ощущала, как он смотрит остановившимся взглядом в темный потолок.

— Это твои слова, не мои, — он судорожно перевел дыхание, — насчет предательства. Нет. Не так. Просто... Ч-черт, у меня не получается выразить свои чувства словами!

— Скажи, как можешь.

— Ты хоть понимаешь, что пережили мы с Джоном, когда ты отправилась в Заир? Ты просто исчезла, а потом стало известно...

— И тогда у меня, не было выбора. Мы просто обязаны были хранить все дело в тайне.

— Знаю, знаю. Я вовсе не об этом. Сначала была история с карантином, потом — то странное время, когда ты, словно завороженная, разговаривала с... с Землей. И раньше, еще до того, как мы поженились, когда ты целый год провела внизу... О черт, я действительно не нахожу нужных слов!

Никогда до сих пор мне не приходилось слышать, чтобы Дэн разговаривал вот так — тихо, без выражения, странным монотонным речитативом.

— Мне действительно непонятно, о чем ты говоришь. — Я попыталась придать бодрость своему голосу. — Похоже, ты чем-то сильно обеспокоен.

— Обеспокоен? Бог мой! Конечно, обеспокоен, но это все не то. — Он вдруг резко сел в постели, крепко обхватил колени руками. — Помнишь одно из последних писем, которое ты написала мне накануне войны? — хотя нет, наверно, это было письмо Джону, — ты писала, что у тебя иногда возникает чувство, — как там было сказано? ага, — чувство предначертанности твоей судьбы. Ты еще писала о переломных эпохах, о Франклине, об американских колониях, о повторяющихся исторических сюжетах. О тех личностях, что были невольно вовлечены в могучий поток, захвачены непреодолимой, безжалостной исторической силой и которые не столько творили историю, сколько верно ей служили.

— Теперь припоминаю. Но то была просто трепотня. Эгоистичная и эгоцентричная фантазия молодой девчонки.

— Ага. А кроме того — набор трескучих фраз, рассчитанных на дешёвый мистический эффект. Помнится, я так тебе тогда и сказал. А потом все это постепенно, незаметно начало сбываться. Оно становилось правдой, понимаешь? День за днем. Год за годом. Если уж где-то что-то начинает закручиваться, ты непременно оказываешься именно там.

— Брось. Не путай меня с Франклином. Не я пыталась примирить колонии с Англией. И громоотвод изобрела тоже не я.

— Не важно. Да, ты не находишься на вершине власти. Пока не находишься. Но ты представляешь собой некий причинно-следственный полюс. События сами вращаются вокруг тебя.

Тут я рассмеялась. Может быть, немного нервно:

— И это говорит мой муж? Прирожденный рационалист? Ушам своим не верю!

— Мне непросто было прийти к такому выводу. И смириться с ним тоже было совсем непросто.

— Ты обсуждал свои странные фантазии с Джоном?

— Ни с кем я их не обсуждал. Наверно, и тебе говорить не стоило.

— Но если это так тебя беспокоит...

— Не о беспокойстве речь. Я просто пытаюсь разобраться в происходящем. Но и беспокоюсь, конечно, тоже. Все это взаимосвязано. Не могу сформулировать.

— Не можешь, потому что сложно? Или потому что неприятно?

Дэн долго молчал, и я ощутила, как он постепенно закипает.

— Ты бросилась в очередную авантюру очертя голову, словно тебе преподнесли долгожданный рождественский подарок. Еще бы! Такая великолепная возможность! Бродить по загаженной поверхности насквозь отравленной планеты, ежеминутно рискуя шкурой, и обучать невежественных дикарей высокому искусству сажать картошку и морковку!

— Но ведь кто-то все равно должен делать это, Дэн.

— Да, но не моя жена, черт возьми! А ты согласилась без малейших колебаний. И все из-за твоего проклятого чувства личной причастности к происходящему. Разве нет?

Ему удалось-таки вывести меня из равновесия.

— Отчасти ты прав, — нехотя согласилась я. — Но есть и другое. Всегда хочется... Я имею в виду, любому хочется показать, на что он способен.

— Твои дела и так идут прекрасно. Именно здесь и сейчас. Тебе удалось обвести вокруг пальца всю Техническую Коллегию. Фактически у тебя уже сейчас больше влияния в старт-проекте, чем у кого бы то ни было. Даже больше, чем у меня! Но ты и бровью не повела, послав все это к черту, потому что очередная крутая забава для лихих каскадеров лучше соответствует твоему идиотскому «предназначению»!

— Не ори!

— Хорошо, не буду. Так в чем я, по-твоему, не прав?

— Во-первых, никакая не «забава». Налаживание нормальных отношений с Землей все равно должно иметь какую-то отправную точку. Теперь ведь нет ООН, куда можно было бы официально обратиться.

— Но ниоткуда не следует, что этим должна заниматься именно ты!

— У меня самая подходящая квалификация.

— Допустим. Тогда — тем более. Зачем рисковать лучшим специалистом, предпринимая акцию типа заирской? Что; если им, внизу, нужны всего лишь заложники? А может быть, их единственная цель — перещелкать вас всех и захватить шаттл?

— Ну, о такой возможности мы подумали заранее. Если на шаттле попытается стартовать кто-нибудь посторонний, космодром Джона Кеннеди превратится в гигантскую радиоактивную воронку.

— Очень утешительно. Да уж, в предусмотрительности вам не откажешь!

— Ладно. — Жаль, что темнота мешала мне заглянуть в глаза Дэну. — Готова согласиться, что предприятие довольно рискованное. Но мы неплохо к нему подготовились. Думаю, лучше, чем вы — к путешествию на «Новом доме». Представить только: корабль-Мир, построенный по проекту, который никогда не проходил экспериментальной проверки, оснащенный фантастическим рефлектором и принципиально новой, не опробованной системой двигателей, уходит в вековое странствие к никем не исследованной планете! Что до меня, то я всего-навсего собираюсь ненадолго слетать в Нью-Йорк. Я там уже бывала.

— Ты, как всегда, права. Сделай за меня ручкой Бродвею, не забудь!

Дэн мрачно засопел и снова отвернулся к стенке.

Глава 3

На том дело и закончилось. Не произошло открытого разрыва, но к согласию мы тоже не пришли. Наступило шаткое перемирие. Я понимала, что должна как следует разобраться в себе самой, в своем отношении к Дэниелу, но в суматохе, заполнившей следующие два дня, у меня не на шлось на это времени. А может, я просто убедила себя, что не нашлось.

«Мерседес» брал на борт двадцать человек. Плюс еще два: пилот и я. Я переговорила более чем с шестьюдесятью кандидатами, пока мне не удалось со ставить команду из людей, которые имели не только нужную квалификацию, но и авантюрную жилку, подталкивавшую их к тому, чтобы лететь.

Вот список:

Клиффорд Байер...27...агроном-исследователь;

Сэм Вассерман 18 служба безопасности (СБ), разносторонне одарен;

Мартен Тьель 22 СБ, садоводство;

Сюзанна Гвидо 32 фермер, парамедик;

Рэн Девон 30 механик, фольклорист;

Луиза Дора 21 механик;

Сон Ито 40 дипломиров. врач, диетолог;

Альберт Лонг 30 дипломиров. врач, садоводство;

Мария Мандель 22 животноводство;

Кари Маршан 48 системный анализ, земледелие;

Ингрид Мункельт 30 СБ, связь;

Сара О'Брайен 27 СБ, второй пилот;

Роберт Ричарде 33 механик, инженер;

Джек Рокфеллер 23 уроженец Нью-Йорка, садовод, ремонтник;

Томас Смит 41 педагогика;

Ахмед Тен 51 парамедик, антрополог, богатый жизнен. опыт;

Галина Тишкевич...40 биолог;

Гарри Фолкер........27 медицинское оборудование;

Стивен Фридман....37 уроженец Нью-Йорка, военный инженер;

Мюррей Энджел ....28 зубной врач.

Получив комплект снимков графства Вестчестер в различных спектральных диапазонах, наши агрономы определили, какие именно сельскохозяйственные культуры приживутся лучше всего. Два дня они клонировали и стимулировали тысячи самых разных саженцев, предоставив посадочный материал в количестве более чем достаточном для закладки фермерского хозяйства. Специалисты-животноводы подготовили животных к транспортировке, подобрав кроликов, кур и овец самой подходящей породы. На корабль погрузили контейнер с несколькими разновидностями рыб, пригодных для искусственного разведения. Постепенно наш «Мерседес» превращался в самый настоящий Ноев ковчег. А еще надо было сообразить, как нам действовать в полете, чтобы не дать растениям и животным погибнуть за те два дня, которые потребуются для перехода на тормозную орбиту. Именно на это при подготовке ушла львиная доля времени. Я прошла полный инструктаж вместе со специалистами по сельскому хозяйству и провела несколько часов с людьми из СБ, пока полиция натаскивала их, обучая овладевать сложной ситуацией и наносить оппонентам увечья разной степени тяжести. Кроме того, мне пришлось организовывать и провести несколько скомканных, сумбурных семинаров по иммунологии, психологии подросткового возраста, по оказанию первой помощи... И так далее. Совершенно очевидно, что для серьезной подготовки требуются годы и годы. Мы просто обязаны были предвидеть это и начать такую подготовку давным-давно.

Вдобавок ко всему, в день отлета меня объявили Человеком Года. Интервью брала сама Джулис Хаммонд. Вышло омерзительно. Джулис все время норовила излишне драматизировать ситуацию, поэтому мне пришлось сглаживать острые углы, а в результате я оказалась в роли эдакой скромной героини тяжелых трудовых будней. Наблюдать потом всю эту чушь в программе новостей было поистине мучительно. С утра мы долго занимались любовью с Джоном, а позже я, скорее по обязанности, чем по желанию, перебралась к Дэниелу...

Когда, ближе к полуночи, я наконец погрузилась на «Мерседес», стрелка энтузиазма держалась на нуле.

Ускорение в полете не было равномерным. По каким-то неведомым причинам это привело бы к слишком большому расходу горючего. Вместо этого имелись «взрывные интервалы» разной продолжительности, когда невесомость внезапно сменялась чуть ли не двойными перегрузками. Разумеется, бортовой компьютер умудрился распределить эти интервалы так, что они пришлись точнехонько на те часы, когда я пыталась хоть немного поспать, наградив меня развлечением в виде кошмаров. Чаще всего снилось падение в пропасть.

Приземление тоже оказалось веселим делом, даже слишком веселым. Слово «космодром» и словосочетании «космодром Джона Кеннеди» означало одну-единственную автоматизированную площадку для приземления шаттлов первого класса, таких, как наш «Мерседес». Здесь не было длинной полосы, как в Заире, чертова автоматики давным-давно приказала долго жить. Поэтому пилоту пришлось вслепую сажать «Мерседес» на хвост, пользуясь приборами, откалиброванными за два года до войны. То есть, десять лет назад. Удар оказался приличным. Людям, упакованным в противоперегрузочные коконы, не сильно досталось, но кролики после этого годились только на жаркое, а на четырех овец пришлось ровно восемь сломанных ног. Мария Мандель осталась ухаживать за бедными животными, а остальные выбрались наружу. Здесь должна была состояться наша встреча с кротами.

Без сомнения, мы представляли собой внушительное зрелище: одинаковые серые комбинезоны, одинаковые пластиковые респираторы, руки по локоть в длинных хирургических перчатках: пятеро вооружены огнеметами. Может, поэтому кроты не спешили покидать свое укрытие. Наконец, один из них, самый храбрый, выбрался на асфальтовое покрытие подъездной дороги, держа руки вверх.

Когда он подошел поближе, я вдруг сообразила, что у меня нет ни одной заготовленной фразы, чтобы должным образом отметить исторический момент. И я брякнула:

— Привет! Как дела?

— Я могу опустить руки? — спросил храбрец.

— Конечно, — сказала я. — Мы не хотим причинить вам вред. А где остальные?

— Смотрят. Ждут, что будет дальше. — После секундного колебания он повернулся туда, откуда вышел, и взмахнул рукой. — Через минуту они будут здесь.

— Мне это не нравится, — заявил Стив Фридман. Когда-то он был профессиональным военным. — Мы рискуем; торчим тут у всех на виду.

— Но у нас нет оружия, — пожал плечами парень.

— Конечно, конечно. — Стив смотрел ему за спину; его взгляд быстро и настороженно обшаривал окружающую местность. Фасад находившегося прямо перед нами здания, казалось, состоял из одних только окон с тонированными стеклами. Там можно было разместить целую армию снайперов. Между нами и зданием громоздились проржавевшие останки каких-то механизмов; я успела подумать, что в случае необходимости за ними можно укрыться. Но в этот момент с громким и противным скрежетом отворились двери здания; на асфальт гурьбой высыпали остальные кроты.

Они выглядели до смерти напуганными и не представляли собой никакой опасности.

Их лидером оказалась молодая, двадцати с небольшим лет, темнокожая женщина; вероятно, одна из немногих, уцелевших после войны людей с образованием. Еще совсем ребенком она сдала экстерном экзамены за четыре класса начальной школы. Ее звали Индира Твелв. Ей пришлись по душе Ахмед Тен (потому что он тоже был черным) и Сэм Вассерман (просто потому, что Сэм был неотразим). С прочими членами команды «Мерседеса» она сразу стала общаться в дружеской, но слегка снисходительной и усталой манере. В группе было еще несколько черных ребятишек, — шесть из тринадцати, — с которыми Индира разговаривала на малопонятном местном диалекте: быстро, невнятно, глотая отдельные звуки и куски слов, используя забавные рифмованные эвфемизмы («корень» вместо «парень», «хруст» вместо «трус», и тому подобное). Но беседуя с нами, Индира придерживалась литературного английского языка, демонстрируя кристально четкое произношение и безошибочное употребление слов из своего грандиозного словарного запаса.

Внутри здания терминала был устроен временный лагерь. В одном углу они выбили несколько окон для дополнительной вентиляции; там постоянно горел костер. Вокруг костра валялись рюкзаки и убогие соломенные матрацы, а рядом лежала большая куча дров: деревянные обломки и обрезки, связки пожелтевших газет...

Мы расселись вокруг костра. Индира извлекла откуда-то неправдоподобно большую бутыль с бурбоном и предложила выпить. Я вежливо отказалась, объяснив, что медики советовали нам пользоваться только тем провиантом, который мы привезли с собой.

— Типичная бюрократическая полулогика. В этом зелье не сможет выжить никакая зараза, — заметила она и налила понемногу своим товарищам, которые, похоже, до смерти были рады, что драгоценная выпивка не пошла по кругу.

Постепенно беседа становилась все более непринужденной. Нам надо было решить насущную проблему, как перебросить шестьдесят тонн груза из космопорта в бомбоубежище, на место постоянной базы кротов.

Ричардс, Роки и несколько кротов отправились на поиски исправного флаера, двигатель которого мог бы работать от наших энергетических ячеек, а я вытащила листы с рабочим графиком и разложила их на полу, чтобы согласовать с Индирой дальнейшие действия.

До того, как приступить к посадкам, нам нужно было выждать три недели, чтобы растения не попали под заморозки. За это время предстояло переделать множество дел, прежде всего провести инвентаризацию сельскохозяйственного оборудования и изготовить или где-то раздобыть недостающее. Прежде, чем будет высажен первый саженец, следовало научиться обращению с несложной, но незнакомой техникой, вспахать и проборонить земельные участки. У врачей имелась своя двухнедельная программа проведения анализов и прививок, а у дантиста, ясно даже ежу, забот вообще было выше крыши: дети, появившиеся на свет после войны, естественно, не проходили вакцинацию против кариеса, поэтому некоторые из них были близки к потере зубов.

Мы строили планы, предполагая, что нам удастся найти исправный флаер. В этом случае мы бы оставили на борту «Мерседеса» пять человек охраны и сменяли их каждую неделю. Пилот согласился находиться на шаттле постоянно, не исключалась ситуация, когда единственным спасением для «Мерседеса» был бы немедленный старт. Второму достаточно квалифицированному пилоту, Саре О'Брайен, вряд ли удалось бы без необходимой автоматики снова посадить шаттл; утраты могли стать куда более серьезными, чем несколько кроликов.

Но вот вернулись Роки и Ричарде. Они принесли хорошие новости: удалось найти исправный флаер, притом очень большой: бывший школьный аэробус. Оба старались улыбаться, хотя имели довольно бледный вид. Позже я поняла, в чем дело — салон аэробуса был буквально забит маленькими скелетами.

Мы нагрузили флаер продовольствием, посадили туда всех кротов и повезли их домой. В полете они вели себя по-разному: одни пришли в восторг, когда флаер поднялся в воздух, другие изрядно перепугались. Сначала машину кидало во все стороны, как на ухабах. Единственным из нас, кому приходилось водить тяжелый флаер, оказался Фридман, но и он давным-давно не практиковался. Так обнаружилось первое из многих, сделанных мною важных упущений. Я не включила практику вождения флаера в число критериев, по которым проводила отбор людей в экспедицию. В свое время Джефф разрешил мне держаться за ручку пилотирования: тогда это казалось простым делом. Да оно и было простым. За исключением взлета и посадки, которые всегда производил сам.

База кротов, откуда они совершали вылазки, находилась в Тарритауне, в здании, принадлежавшем до войны Молодежному Христианскому Союзу.

В подвале, где царили темнота и сырость, размещался резервный склад сил гражданской обороны. Яркий свет наших фонарей был первым светом, упавшим на стены этого подвала за долгие восемь лет. Войдя внутрь, мы сразу же наткнулись на самый настоящий шабаш тараканов и крыс. При нашем появлении тараканы бросились врассыпную; часть крыс — тоже, но некоторые из них остались на месте, внимательно изучая нас поблескивающими глазками. Обследуя содержимое склада, мы пытались не замечать их. Обилие местной фауны выводило меня из душевного равновесия, но все же не настолько, как Сюзанну и Гарри, которые никогда раньше не бывали на Земле, а потому не имели опыта в обращении с насекомыми и грызунами. Оба пытались шутить на этот счет, однако к тому времени, как опись бала закончена, они изрядно вспотели и вздрагивали при малейшем шорохе. Возвращение наверх, к дневному свету, всех здорово приободрило.

На складе лежало достаточно продовольствия, чтобы кроты могли протянуть все лето. В дальнейшем же, если только не разразится какая-нибудь катастрофа, им предстояло питаться плодами своих трудов. Сад и огород решили разбить на бывшей бейсбольной площадке, обнесенной ограждением, благо там хватало солнечного света. К тому времени, как начнет поспевать первый урожай, это место следовало обеспечить круглосуточной вооруженной охраной.

Оружия у кротов имелось всего ничего: два дробовика, по четыре магазина на каждый. В отличие от Флориды, в Нью-Йорке владение огнестрельным оружием запретили задолго до войны. Мне пришлось, хотя и неохотно, признать, что поиск оружия и боеприпасов сейчас является первоочередной задачей. Я связалась с Ново-Йорком; ближайшим штатом, где ношение оружия было делом законным, оказался Коннектикут. Индира случайно услышала обрывок этого разговора: она тут же вмешалась и рассказала мне об арсенале Национальной Гвардии, находившемся в небольшом городке по соседству. Правда, арсенал укрывал надежный защитный купол, разрушить который кроты оказались не в состоянии. Фридман заявил, что для него пробить дыру в этом куполе с помощью взрывчатки — раз плюнуть.

Респираторы, маски и перчатки определенно мешали жить. Я поинтересовалась у нашего иммунолога, Галины Тишкевич, так ли уж они эффективны. В конце концов, полностью избежать воздействия окружающей среды было невозможно: смешно ведь мчаться на «Мерседес» всякий раз, как только захочется поесть или сбегать в сортир. Хотя последнее перестало казаться мне таким уж неразумным после первого же знакомства с неповторимыми ароматами здешних «удобств». Галина ответила, что скорее всего какую-то положительную роль вся эта амуниция дает, предохраняя и нас, и кротов от непосредственных контактов. Общая черта большинства профилактических мер: их нельзя считать неэффективными, но гарантий они тоже не дают, а потому часто кажутся излишними.

Выяснилось, что Роки неплохой столяр и плотник, то есть владеет буквально бесценным для нынешних условий ремеслом. Еще одна моя ошибка: я должна была учесть заранее, что сейчас на Земле дерево — такой же необходимый материал, как пеносталь у нас дома. А среди нас никто, кроме Роки и Фридмана, понятия не имел, с какого конца браться за молоток. Роки предложил проводить по утрам занятия со здешними пацанами. Я решила, что не грех и мне поприсутствовать на этих уроках, поэтому не удивилась, узнав, что такое же решение приняли Сара, Мария, Ингрид и Сюзанна. Роки сам только что вырос из детских штанишек, но инстинкт, двигавший нами, лишь с большой натяжкой можно было назвать материнским.

Неужели земное притяжение так сильно распаляет похоть?

Фридман таки проник под купол арсенала и вернулся оттуда с сокровищами Али-Бабы — целых четыре рейса груженого под завязку аэробуса. Оружия и боеприпасов хватило бы на маленькую войну. Разумеется, после того, как купол вскрыли, в арсенале уже нельзя было ничего оставлять. Мы набили склад в подвале лазерами, минометами, винтовками, минами, патронами, гранатами, пистолетами, ракетами, автоматами, но крыс это ничуть не напугало.