Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бесконечная война (№1) - Бесконечная война

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Холдеман Джо / Бесконечная война - Чтение (стр. 9)
Автор: Холдеман Джо
Жанр: Фантастический боевик
Серия: Бесконечная война

 

 


— Да, да, — сказала вторая девица. — Один из этих солдат… Слушай, это же проход, настоящий проход! — Голова пропала.

— Понимаете, мистер Манделла, — сказала первая медсестра, — неудивительно, что вы не знаете. Все просто.

— Ну же?

— Это часть Универсальной Системы Медобслуживания. Каждый человек в возрасте семидесяти лет получает определенный класс очередности обслуживания. Автоматически, все решают машины в Женеве.

— Какой класс? Что он означает? — Но все уже было мне ясно.

— Ну, он показывает, насколько человек важен для общества и какое ему надлежит получить лечение. Третий класс — обычный уровень, второй класс — тоже обычный, кроме некоторых процедур по продлению жизни…

— А нулевой класс — вообще никакой помощи, так?

— Да, мистер Манделла. — И в ее улыбке не было и намека на сочувствие или понимание.

— Благодарю вас. — Я выключился.

Мэрингей стояла у меня за спиной, она беззвучно плакала.

В магазине спортивных товаров я раздобыл баллон с кислородом для альпинистов, а у какого-то типа в баре в Вашингтоне мне удалось купить из-под полы коробочку антибиотиков. Но маме требовался настоящий врач, а не такой любитель-терапевт вроде меня. Она умерла на пятый день. У работников крематория была такая же несмываемая улыбка.

Я пытался связаться с Майком, но телефонная компания разрешила мне звонок только после того, как я выписал чек на 25 000 долларов. Мне пришлось переводить деньги по кредиту из Женевы. Волокита заняла целый день.

Наконец я дозвонился до него.

— Мама умерла, — сразу, без вступлений.

За секунду радиоволна добежала до Луны, еще секунда шла на обратный путь. Наконец Майк вскинул глаза и медленно кивнул.

— Я не удивлен. Каждый раз, как я прилетал на Землю, я боялся, что не увижу ее. Мы не переписывались — я еще не миллионер.

В Женеве он рассказал мне, что письмо с Луны стоит 1000 долларов, это за пересылку плюс 5000 долларов налога. В целях воспрепятствовать коммуникации с кучкой отъявленных анархистов — таковыми колонисты являлись в глазах ООН.

Мы помолчали печально с минуту, потом Майк сказал:

— Уилли, на Земле вам с Мэригей делать нечего. Перебирайся на Луну. Здесь еще можно чувствовать себя человеком. Здесь мы не вышвыриваем людей сквозь воздушный шлюз после семидесяти лет.

— Нам придется снова поступать в ИСООН.

— Верно, но в действующую армию ты уже не вернешься. Говорят, что вы им необходимы для тренировки новобранцев. Ты сможешь заниматься в свободное время, подучишь свою физику, может, попадешь в исследовательскую программу.

Мы еще немного поговорили, в общей сложности три минуты. Тысячу долларов я получил назад.

Всю ночь мы с Мэригей думали, как поступить. Возможно, мы приняли бы другое решение, если бы нас не окружали вещи мамы, напоминавшие о ее жизни и ее смерти. Но когда наступило утро, гордая, тщательная красота городка Рифтона приобрела вдруг зловещий, предвещающий смерть оттенок.

Мы уложили вещи, перевели деньги в кредитное отделение Тиго-Сити и отправились монорельсом на старый добрый мыс, куда совсем недавно доставила нас «Надежда II».

ГЛАВА 10

— Кстати, если вам интересно, то могу сообщить, что вы не первые, кто вернулся.

Офицером в рекрутском пункте был мускулистый лейтенант неопределенного тем не менее пола. Мысленно я подбросил монетку, и выпал мне орел.

— Еще девять человек, по последним данным, — сказал он сипловатым контральто. — Все они выбрали Луну. Может, еще встретите знакомых. — Он пододвинул к нам два незамысловатых бланка. — Подпишитесь тут и тут. Будете вторыми лейтенантами.

Бланк представлял собой простую просьбу принять нижеподписавшегося в ряды действующих членов ИСООН. Мы по-настоящему никогда ведь из Сил не уходили, нас считали временно не действующими, поскольку срок службы был увеличен. Я внимательно изучил документ.

— Здесь ничего не сказано о выборе назначения.; Нам гарантировали свободный выбор на Старгейте.

— Гарантировали? — У него была стандартная улыбка обыкновенного наземника.

— Да. Нам обещали, что мы сами выберем себе назначение.

— В этом нет необходимости. Силы…

— А я думаю, что необходимость есть. Я вернул бланк обратно. То же самое сделала и Мэригей.

— Одну минуту. — Чиновник покинул стол и исчез в глубинах офиса. Некоторое время он разговаривал по телефону, потом застучала машинка.

Он вернулся с теми же бланками, только теперь сверху было еще допечатано «Гарантируются выбор места назначения (Луна) и род назначения (боевой инструктор)».

Потом мы прошли тщательный медосмотр, и для нас были подготовлены боекостюмы. На следующее утро мы поднялись на борт первого же челнока, взлетели на окололунную орбиту, наслаждаясь невесомостью, пока груз перемещался из челнока в отсеки паукообразного тахионного грузовика, потом опустились на старушку Луну, совершив посадку на базе Гримальди.

На дверях «Общежития транзитного офицерского состава» какой-то шутник выцарапал: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Мы отыскали предназначенную нам комнатку на двоих и начали переодеваться к обеду. Два щелчка в дверь.

— Письменный приказ, господа.

Я открыл дверь, и стоявший на пороге сержант отдал честь. Я какое-то мгновение смотрел на него, потом вспомнил, что теперь мы офицеры, и отдал честь тоже. Он вручил мне два одинаковых бланка. Один я передал Мэригей. Сердца наши, наверное, тоже замерли одновременно.


ПРИКАЗ

Нижеуказанный персонал:

Манделла Уильям 2 ЛТНТ (11 575278) СУБКОМ ДИ КОУ ГРИТРАБН и Поттер Мэригей 2 ЛТНТ (17 386 987) СУБКОМ ДИ КОУ ГРИТРАБН

Направляются:

2ЛТНТ Манделла: Комдр взвд. 2 взвд. ЭВКТЕТА, Старгейт

2 ЛТНТ Поттер: Комдр взвд. 3 взвд. ЭВКТЕТА, Старгейт

Характер назначения:

командование десантными взводами в кампании «Тат-2»

ПРИКАЗ

Вышеназванный персонал должен немедленно явиться в транспортное отделение Гримальди подтвердить принятие нового назначения.

Отдано:

Такбд 1 —298-8684-1450 (4 декабрь 2024 г.)

Стартокомп ЗФК Командующий


— Времени они, однако, не теряют, — с горечью сказала Мэригей.

— Очевидно, текущее назначение. Командование ударными группами от нас на расстоянии световых недель, они не могли еще узнать, что мы вернулись.

— А как же наши… — она не закончила. — Наши гарантии.

— Что же, ведь мы получили назначение согласно нашему выбору. Нам ведь не гарантировали, что оно будет длиться больше одного часа.

— Подлецы.

— Армия, — вздохнул я. Меня беспокоили две мысли. Первая: с самого начала мы знали, что так и будет. Вторая: мы вернулись домой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЛЕЙТЕНАНТ МАНДЕЛЛА (2024 —2389 гг. н.э.)

ГЛАВА 1

— Могут нам врезать.

Я смотрел на моего взводного сержанта Сантесбана, но говорил сам с собой. Слышать меня, впрочем, мог любой, кто потрудился бы слушать.

— Ага, — сказал сержант. — У нас будет всего пара минут. Если не успеем, они нас прижмут. — Он был лаконичен и деловит. Допинг начал уже действовать.

Подошли рядовые Коллинз и Холлидей. Сами того не замечая, они держались за руки.

— Лейтенант, — голос у Коллинз немного дрожал. — Можно мы простимся?

— Даю вам минуту, — резко ответил я. — Мне очень жаль, но через пять минут мы выступаем.

Мне и правда было жаль этих двоих. Они еще ни разу не были в настоящем бою, но они знали, как и все остальные, что шансов увидеть друг друга снова после операции у них почти нет. Ссутулившись, они стояли в углу, бормотали какие-то слова, обменивались ласковыми жестами, совершенно механически. Глаза у Коллинз блестели, но она не плакала. Холлидей, та просто хмурилась и почти все время молчала. Обычно Коллинз была более привлекательной из них двоих, но сейчас искра жизни покинула ее, оставив пустую красивую оболочку.

Я уже свыкся с открытой женской гомосексуальностью и даже не жалел, что потеряны возможные партнеры. Но мужские пары все же вызывали у меня дрожь.

Я скинул форму и, пятясь, влез в боекостюм, стоявший в положенном ему гнезде. Эти новые модели были куда сложнее наших старых костюмов, с усовершенствованными системами биометрии и аварийно-медицинскими системами на случай травм или ранения. Надевать костюм стало гораздо труднее, но одно другого стоило, если вас вдруг угораздит слегка повредиться. Спокойно отправляйтесь домой с приличной пенсией и геройским отличием в виде протеза. Поговаривали даже о возможности регенерировать ампутированные конечности. Если так, то надо бы поскорее попасть на Небеса, пока они не заполнились неполнокомплектными ветеранами. Небеса — это была новая планета, одновременно курорт и госпиталь.

Я покончил с процедурой подключения, и костюм закрылся. Сжав зубы, я ожидал боль, которая так и не возникла, когда внутренние сенсоры и вводные иглы проникли сквозь кожу. Нейронная блокада: вы чувствуете только легкое неудобство. Ничего подобного смерти от тысячи ран.

Коллинз и Холлидей влезали в свои боекостюмы, а остальные почти все уже успели облачиться. Поэтому я отправился в раздевалку третьего взвода сказать Мэригей «до свидания».

Она уже тоже оделась и шла мне навстречу. Мы коснулись шлемами, не включая коммуникаторов. Хоть какая-то интимность.

— Ты в порядке, малыш?

— Все отлично, — сказала она. — Приняли таблетки.

— Ага, так возрадуемся же. — Я тоже принял свою пилюльку. Транквилизатор, как и предполагалось, должен привести меня в бодрое душевное состояние, наполнить оптимизмом, не оказывая при этом воздействия на способности здраво оценивать ситуацию. Я знал, что большинство из нас скорее всего назад не вернутся, но особенно по этому поводу не расстраивался. — Вечером увидимся?

— Если вернемся, — спокойно ответила она. — Придется принять еще таблетку. — Она попыталась засмеяться: — Чтобы заснуть. Как новички, держатся? У тебя ведь их десять?

— Ага, десять. В порядке. Все уже приняли боевую дозу.

— И мои тоже. Стараюсь особенно не нажимать.

Практически под огнем из моего взвода побывать успел только Сантестебан. Еще четыре капрала уже имели стаж службы в ИСООН, но в настоящем деле не участвовали.

Махонький коммуникатор на моей скуле щелкнул, и послышался голос командующего Кортеса:

— Готовность две минуты. Стройте людей.

Мы сказали друг другу «до свидания», и я отправился проверять моих ребяток. Все, похоже, благополучно запаковались в боекостюмы, и я выстроил их в шеренгу. Время тянулось бесконечно.

— Хорошо, начинайте посадку.

Одновременно со словами «посадку» открылась шлюзовая дверь, и я повел своих людей к десантному кораблю. Выглядели эти новые десантные посудины жутко уродливо.

Просто открытая рама с зажимами и петлями, чтобы держать экипаж и не давать ему выпасть за борт, два лазера, на корме и на носу, и две тахионные тяговые системы под лазерами. Все автоматизировано. Посудина в наикратчайшее время доставит нас на место, потом взлетит снова, чтобы отвлечь внимание противника. Это было дешевое, одноразового пользования устройство. Тех, кто уцелеет в бою, подберут уже другие машины, более надежные.

Мы пристегнулись, и десантный корабль, дав две вспышки коррекционными двигателями, покинул борт крейсера. Потом голос компьютера дал короткий отсчет, и на четырех «же» мы рванули прямо вниз.

Планета, которой даже не было дано название, представляла собой просто громадную скалу, за отсутствием более или менее близкого светила погруженную в вечный мрак и холод. Сначала ее можно было определить только по исчезновению звезд, которые затмевались ее массой, но когда мы подошли поближе, то начали различать даже какие-то детали рельефа. Мы опускались на полушарие, противоположное тому, где находилась тельцианская база.

Как показала предварительная разведка, база находилась в центре совершенно плоского лавового поля несколько сот километров в диаметре. По сравнению с уже встречавшимися нам базами противника, эта выглядела довольно примитивно, но подобраться к ней незаметно не было никакой возможности. Мы намеревались внезапно выскочить из-за горизонта на полном тормозном ускорении, до базы оставалось бы пятнадцать «щелчков», одновременно с четырех противоположных направлений и с божьей помощью ухнуть прямо на голову врагу, разя направо и налево из всех стволов. Спрятаться там будет негде.

Это меня, конечно, не беспокоило. Хотя совершенно отрешенно я подумал, что лучше было бы не принимать таблетку.

Мы перешли на горизонтальный полет на высоте в один километр и помчались вперед. Скорость наша далеко превосходила местную скорость убегания, поэтому постоянно делались коррекции, дабы не отправиться в межзвездный перелет. Поверхность проплывала под нами в смутном сером свечении: мы отбрасывали это свечение, называемое псевдочеренковским и происходившее от работы тахионного выхлопа. Скалы проносились под нами и исчезали, покидая нашу реальность и уходя в свою собственную.

Наша неуклюжая «колесница» мчалась таким образом еще минут десять. Потом заработал носовой двигатель, нас рвануло вперед, глазные яблоки немедленно попытались покинуть предназначенные им орбиты.

— Приготовиться к выброске, — сказал металлический женский голос компьютера. — Пять, четыре…

Лазеры вдруг открыли огонь, миллисекундные вспышки, подобно стробоскопу, вырывали местность внизу из темноты и снова погружали ее обратно в темноту. Местность вся была усыпана скалами и мелкими трещинами, словно оспинками. Мы снижались.

— Три… — на этом отсчет и прекратился. Ослепительная вспышка, горизонт куда-то провалился, хвост нашей посудины ткнулся в поверхность, и мы покатились, во все стороны летели куски корабельных конструкций и оторвавшиеся десантники. Наконец, после продолжительного скольжения по скальному грунту, мы остановились, и я попытался освободиться, но ногу мне придавила рама. Страшная боль и треск, когда балка переломила мне кость. Засвистал воздух, покидая поврежденный костюм. Потом свист прекратился — заработала аварийная система. Еще больше боль, и уже больше не было боли, и я откатился в сторону, обрубок ноги тащил за собой полосу крови, которая замерзла блестящей черной лентой на тусклой черной скале. Во рту был медный привкус, и перед глазами встал красный туман, потом туман стал коричневым, как речной ил, потом почти черным, и я потерял сознание. «Таблетка сработала, как ей и полагалось, — подумалось напоследок. — Это не так уж и страшно».

В задачу боекостюма входит спасти как можно большую часть вашего тела. Если поражена рука или нога — одна из шестнадцати острых, как бритва, диафрагм немедленно закрывается с силой гидравлического пресса, аккуратно отсекая пораженную конечность и запечатывая обрубок, прежде чем вы умрете от взрывной декомпрессии. Потом медсистема прижигает рану, восстанавливает потерю крови и наполняет вас химической природы счастьем и препаратом «антишок». Таким образом, вы или благополучно умрете через некоторое время, или, если ваши товарищи выиграют бой, будете доставлены в лазарет корабля.

Этот раунд мы выиграли, пока я безмятежно спал, закутанный одеялом темноты. В себя я пришел уже в лазарете. Лазарет был переполнен. Я лежал посередине длинного ряда коек. Обитатель каждой койки был по крайней мере на три четверти (или того меньше) спасен аварийной системой боекостюма. Два корабельных врача внимания на нас не обращали, они стояли у залитых светом операционных столов, погруженные в свой кровавый ритуал. Я щурился от яркого света, и поэтому кровь на зеленых балахонах врачей можно было принять за потеки машинного масла, распотрошенные тела — за странные мягкие машины, которые доктора чинили. Только машины эти вдруг громко вскрикивали во сне, и механики бормотали успокаивающе, пока сами усердно работали своими вымазанными в масле инструментами. Я посмотрел на них и заснул, несколько раз просыпался, — и все время в другом месте.

Наконец я проснулся в обыкновенной противоперегрузочной камере. Я был пристегнут ремнями к койке, в тело мое входили трубки искусственного питания, повсюду были налеплены электроды-биосенсоры, но врачей поблизости не наблюдалось. Кроме меня в комнате была только Мэригей, она спала на соседней койке. Правая рука у нее была ампутирована чуть выше локтя.

Я не стал ее будить, просто смотрел на нее довольно долго и старался разобраться в том, что чувствовал. Старался избавить свое восприятие от воздействия транквилизаторов. Я смотрел на культю руки Мэригей, но ничего не чувствовал — ни сочувствия, ни отвращения, ничего. Я попытался заставить себя почувствовать хоть что-нибудь — безрезультатно. Как будто рука у нее всегда такая и была. Отчего так получалось? Воздействие наркотиков? Гипнокондиционирование? Или любовь? Сейчас я ничего не мог сказать.

Глаза Мэригей вдруг открылись, я понял, что она Уже давно проснулась и давала мне возможность прийти в себя

— Привет, поломанная ты кукла, — сказала Мэригей.

— Как… как ты себя чувствуешь? — Какой умный вопрос!

Она приложила пальцы к губам и шевельнула ими, словно целовала, — знакомый жест.

— Ничего не соображаю. Хорошо, что мы уже больше не воюем. — Она улыбнулась. — Они тебе уже сказали? Мы направляемся на Небеса.

— Нет, но я так и думал… или Земля, или Небеса.

— Лучше на Небеса. — (Хм, еще бы!) — Скорее бы мы уже добрались.

— А долго еще? — спросил я. — Долго нам еще идти? Она перевернулась и посмотрела на потолок.

— Кто его знает? Ты ни с кем не говорил?

— Я только что проснулся.

— Они нам раньше не потрудились сообщить. Дан новый приказ. Крейсер получил назначение. Из четырех заданий. Нам придется выполнить все четыре по очереди. И только если потери сделают выполнение задания невозможным, будет признано практичным вернуться.

— В каком же это размере?

— Мне самой интересно. Мы уже наверняка потеряли добрую треть состава. Но тем не менее направляемся кАльфе-7. Мусорный рейд.

Это был новый разговорный термин, означавший акцию с целью захвата техники тельциан и живого пленного, если будет возможно.

В дверь стукнули, и в камеру вплыл доктор Фостер. Он всплеснул руками:

— Как, вы все еще в отдельных кроватях? Мэригей, я думал, ты уже полностью поправилась. — Док отличался поразительной терпимостью к страдающим гетеросексуальностью. Он осмотрел культю Мэригей, потом мою. Он вставил нам в рот по термометру, и теперь мы уже не могли разговаривать. Когда он заговорил, голос у него был серьезный.

— Я не намерен приукрашивать действительность. Вас и так уже пропитали «веселой микстурой» по завязку, и по-настоящему значения своей потери вы сейчас не осознаете. Но пока я этого делать не буду — до прибытия на Небеса. У нас еще двадцать один пациент с ампутацией, и нам не справиться с вами, если вас накроет психоз. Поэтому радуйтесь миру на душе, пока есть возможность. А вы — в особенности, если хотите оставаться потом вместе. Протезы, что вы получите на Небесах, — очень хорошие протезы, но только всякий раз, когда ты случайно взглянешь на его механическую ногу, а ты — на ее механическую руку, вы оба подумаете, что второму повезло больше, и вам не избавиться от памяти, боли и чувства потери… Через неделю, может статься, вы уже и слова друг другу не скажете хорошего. Может, так до конца жизни и промучаетесь, грызя друг друга. Или вам удастся пройти сквозь это, и вы будете поддерживать друг друга. Только не лгите сами себе, если ничего не выйдет.

Он проверил показания термометров, сделал пометку в блокноте.

— Имейте в виду, доктор знает, что говорит. Даже если он и несколько странный по вашим старомодным представлениям.

Он вытащил термометр у меня изо рта и легонько шлепнул по плечу. То же самое и с Мэригей. Полная непредвзятость. Выходя, он обернулся:

— Погружение в коллапсар через шесть часов. Медсестра доставит вас в емкость.

Мы были помещены в против опере грузочные емкости, гораздо более удобные, чем старые оболочки, и ухнули в коллапсар Тет-2, уже начав бешеный антиракетный маневр на ускорении в пятьдесят «же» — это даст нам шанс против вражеского крейсера, когда мы вынырнем через микросекунду из недр Альфы-7.

Как того и следовало ожидать, кампанию «Альфа-7» мы проиграли. И нам пришлось отправиться восвояси, потеряв в двух кампаниях пятьдесят четыре человека убитыми, имея на борту тридцать девять калек и только двенадцать человек, еще способных воевать. К чему они особенно не стремились.

До Небес мы добрались за три прыжка. Корабли никогда не шли туда прямым маршрутом, даже если задержка могла стоить жизни раненым. Небеса, как и Земля, тщательно оберегались, нельзя было позволить противнику узнать их координаты.

Небеса оказались красивой, земного (но не испорченного цивилизацией) типа планетой. Таким миром могла бы стать Земля, если бы люди относились к ней с любовью вместо варварской жажды брать и брать. Девственные леса, золотые пляжи, пустыни, где не ступала нога человека. Несколько десятков городов или полностью растворились в природе (имелся даже целиком подземный город), или представляли собой доказательства человеческой изобретательности: Атлантис, построенный на коралловом рифе, на глубине нескольких десятков футов и накрытый прозрачным куполом; Борей, угнездившийся на горной вершине за полярным кругом; и сказочный Скай, громадный город-курорт, перелетавший с континента на континент с попутными ветрами…

Посадку мы совершили, как все здесь делают, в джунглях, в городе, названном Преддверье. Самый большой город на планете, он на три четверти был гигантским госпиталем. Но, подлетая к нему, при спуске с орбиты этого сказать было нельзя. Единственный знак цивилизации — короткая посадочная полоса — белела крошечной заплаткой, стиснутая джунглями с одной стороны и беспредельным океаном — с другой.

Только проникнув под вечнозеленое прикрытие листвы, можно было обнаружить сам город — низкие строения из местного камня, соединяемые каменными дорожками. К океану вел бульвар. Солнечный свет пятнами ложился на дорожки, просачиваясь сквозь листву, и воздух пах океанской солью и лесом.

Позже я узнал, что город раскинулся на 200 квадратных километрах и что в отдаленную часть можно добраться сабвеем. Экологическое равновесие на территории города тщательно поддерживалось. Устранялись только наиболее неприятные и опасные аспекты жизни в джунглях — хищники и насекомые, кроме тех, что необходимы для растений. Об этом заботилось автоматическое силовое поле.

Все мы, болезные, заковыляли и покатились к ближайшему зданию — приемному отделению госпиталя. Остальная часть его находилась под землей, еще тридцать уровней. Каждому после осмотра была выделена отдельная комната. Я пытался получить комнату на двоих, но таких не оказалось.

На Земле шел уже 2189 год. Таким образом, мне было уже 215 лет. Эй, глядите на старикашку! Передайте шляпу по кругу. Э-э, нет, не требуется. Как сказал мне врач, проводивший осмотр, моя накопившаяся плата за эти годы будет переведена на Небеса. Мне даже как-то неудобно стало: я — и вдруг миллиардер. Но доктор успокоил: на Небесах, сказал он, есть много способов истратить даже миллиард.

Сначала врачи занялись самыми тяжелыми ранениями. До меня очередь дошла через несколько дней. Когда я проснулся после операции, оказалось, что прямо к культе присобачили протез — больше всего он был похож на костяную ногу, сделанную из блестящего металла. Чертовски неприятно было лежать вот так — с металлической ногой, засунутой в мешок из прозрачного пластика. В мешке струилась какая-то жидкость, и провода от протеза бежали к машине на дальнем конце постели.

Вошел медбрат.

— Как вы себя чувствуете, сэр?

Я едва не сказал ему, чтобы забыл про «сэра», я решил, что на этот раз в армию меня они не заманят. Но может, ему нравилось, что я старше по званию.

— Не знаю даже, болит немного.

— Погодите, она еще припечет вам. Вот как нервы начнут прорастать…

— Нервы?

— Ну да. — Он повозился с той машиной, проверил показания индикатора. — Как же нога может быть без нервов? Просто тогда будет болтаться, вот и все.

— Нервы? Обычные нервы? Значит, если я дам ноге приказ «согнись», она согнется?

— Ясно, что согнется. — Он с усмешечкой посмотрел на меня и снова занялся индикаторами.

— Ну и чудеса. Протезирование, видно, шагнуло далеко вперед.

— Проте… как?

— Ну, это, искусственные…

— А, понял, как в книжках: деревянные ноги, руки, крючки…

Интересно, кто его взял на работу?

— Ну да, протезы. Как вот эта штука у меня на обрубке.

— Сэр, — сказал он, опуская пружинный блокнот-доску, в котором делал пометки. — Сэр, вы, видимо давно не бывали дома. Это будет обыкновенная нога совершенно обыкновенная, только она ломаться не будет.

— А руку тоже могут заменить?

— Ясно, что могут, любую конечность. — Он снова взялся писать. — И печень могут новую, почки, желудок, все, что угодно. Сердце и легкие еще только учатся делать, пока заменяют механическими.

Фантастика. Значит, и у Мэригей будет целая рука.

— Сколько вам лет, сэр? Я сказал, и он присвистнул.

— Черт побери. Вы, стало быть, в войне с самого начала? — У него был странный акцент. Слова те же, но звуки какие-то другие.

— Да. Атака на Эпсилон. Кампания «Альфа-ноль».

Когда для обозначения коллапсаров переиспользовали все буквы всех алфавитов, стали просто добавлять номер к букве. Уже, как я слышал в последний раз, добрались до Иод-42.

— Ого-го, древняя история! Как оно было в те времена?

— Не знаю, плохо. Людей поменьше было. Год назад, то есть сто лет назад, смотря как считать, я побывал на Земле. Было так плохо, что я вернулся в армию. Счастливые зомби. Только без обиды, это я так.

Он вздохнул.

— На Земле я не бывал. Те, что оттуда поступают, похоже, скучают по дому. Может, теперь там уже лучше.

— Так ты родился не на Земле? Ты отсюда, с Небес? — Немудрено, что у него непонятный акцент.

— Родился, вырос и был призван. — Он сложил блокнот-доску и сунул его в карман — Да, сэр. Ангел третьего поколения. Небеса — лучшая планета во всем чертовом ИСООН. — Он выговорил слово по буквам — И-С-О-О-Н, а не так, как говорили мы, одним словом «ИСООН». — Ну ладно, лейтенант, я побежал. Еще два монитора у меня сегодня остались. — Он спиной вперед выскочил в коридор. — Если вам что-то понадобится, на столике есть кнопка вызова.

Ангел третьего поколения. Его прадед прилетел с Земли, когда я еще был совсем юнцом лет под сто. Сколько же новых планет успели колонизировать? А ноги-руки теперь, как перчатки — потерял одну, вырастил другую?

Хорошо все-таки теперь будет — осядем прочно и будем жить нормальной жизнью — год за год.

Парень не шутил насчет боли. И не только новая нога была причиной — чтобы нарастить живую ткань на каркас, врачи понизили сопротивляемость моего организма. Сразу в нескольких местах появились раковые опухоли. Рак пришлось лечить отдельно, тоже болезненным способом.

Я привык к виду нарастающей плоти, но, когда пришла Мэригей, это был шок — ей разрешили ходить еще до того, как выросла кожа на новой руке. Живая анатомическая модель. Я, конечно, быстро привык, и она приходила ко мне на несколько часов каждый день — поиграть во что-нибудь, поболтать или просто почитать. Ее рука медленно росла внутри пластиковой оболочки.

Кожа у меня на ноге появилась за неделю до отключения машины и выпуска ноги на волю. Выглядела нога ужасно — мертвенно-белая, безволосая и совсем не гнулась. Но работать работала. Меня перевели в ортопедическую — «создание новых двигательных навыков», а на самом деле — медленная пытка. Вас привязывают к машине, машина начинает сгибать старую и новую ноги одновременно. Новая сопротивляется.

Мэригей находилась в соседней секции. Ей приходилось даже труднее — по вечерам она выглядела совсем измученной, когда мы вместе выходили на крышу подышать воздухом.

Шли дни за днями, и упражнения постепенно перестали быть такими мучительными. Мы начали каждый погожий день купаться по часу — пляж охранялся силовым барьером. Я еще хромал, но в воде чувствовал себя уже совсем здоровым.

С силовым барьером, охранявшим водное пространство пляжа, было связано местное развлечение — единственное для наших притупившихся на войне чувств.

Каждый раз, когда садится корабль, поле выключают на долю секунды, иначе корабль отрикошетирует. Каждый раз внутрь проникает какое-нибудь морское существо. А в океане хищники гораздо проворнее сухопутных.

Хозяином местных вод было уродливое существо, местные жители называли его — оригинальная выдумка — акулой. На самом деле оно могло скушать пару земных акул только на завтрак. На этот раз внутрь прорвалась особь средних размеров. Уже несколько суток эта акула бродила вдоль границы поля, привлекаемая сгустками протеина по ту его сторону. К счастью, за две минуты до выключения поля дается сирена, и все успевают выбраться на берег. И на этот раз акула с бесплодной яростью едва не выскочила на сушу — в воде уже никого не было.

Существо это было двенадцати метров в длину, с острым как бритва хвостом и коллекцией клыков в руку длиной. Глаза, большие желтые шары, помещались на длинных стеблях, выносивших их вперед головы. В широко раскрытой пасти спокойно мог стоять человек. Хорошенькое получилось бы фото — на память наследникам.

Просто выключить поле и дать акуле уплыть было невозможно. Курортный комитет организовал охоту.

Я не слишком спешил превратиться в закуску для гигантской рыбы, но Мэригей выросла во Флориде и в детстве увлекалась подводной охотой. Она горела энтузиазмом. Я тоже присоединился — когда узнал, как все делается. Мне показалось, что это совсем безопасно.

Эти акулы, как считается, никогда не нападают на людей в лодках. Два человека, выказавшие больше веры, чем я, в рассказы рыбаков, подъехали на лодке к границе поля и швырнули за борт кусок мяса. Акула была тут как тут. Это было сигналом для нас — начиналась потеха.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14