Тысяча ликов ночи

Марлоу выругался и закурил сигарету.

– Кто-то уже заявился сегодня к нам и уложил Мака чуть ли не замертво. Кто это был? Моноган и его подонки?

Она утвердительно кивнула и коротко взглянула на него.

– Я была снаружи на дороге в автомобиле с дядей. Моноган с дружками хотели вывести из строя ваши грузовики, но ты появился слишком быстро.

– Кажется, они активно используют тебя в нужные для них моменты, – сказал он.

Дженни провела тяжелый грузовик по трудному повороту с умением Опытного гонщика.

– Мой дядя не доверяет мне больше. Он был просто ужасен, когда узнал, что случилось прошлой ночью. Те два дружка Моногана все еще в постели. У одного из них сломана рука.

– А что за типы были с ним сейчас? – спросил Марлоу.

– Они приехали из Бирмингема сегодня после обеда. – Ее передернуло. – Отвратительные люди. Дядя заставил меня поехать с ними. Они рассчитывали, что ты остановишься, увидев меня и мою машину.

Он достал термос и налил себе кружку кофе.

– Ну ладно, их маленькая хитрость не сработала. Благодаря моему козырному тузу. – Он убрал термос на место и добавил: – Ты теперь можешь отдохнуть, а я поведу машину.

Когда они остановились, Дженни некоторое время молча сидела за рулем. Немного спустя она повернулась к нему и сказала дрожащим голосом:

– Ты бы не выстрелил, ведь правда?

Марлоу этот вопрос показался нелепым.

– А на кой черт я тогда брал ружье с собой, как ты думаешь? – Он недобро рассмеялся. – Только не пытайся внушить мне, что я непорядочно себя веду. Может, тебе приятнее было бы видеть, как Моноган и его приятели используют меня вместо футбольного мяча?

Дженни вздохнула:

– Нет, я полагаю, в данном случае ты прав.

Она оставила руль. Марлоу сел на ее место.

– Я полностью уверен, что прав, – сказал он. – Чтобы сражаться с людьми определенного сорта, все средства хороши, а Моноган как раз из таких людей.

Он положил руки на руль.

– Ну так, следующая моя остановка – Лондон. Можешь ехать со мной, или я высажу тебя в первом же крупном городе, где ты скажешь.

– Я поеду с тобой до конца, если ты не возражаешь.

Она устроилась в темном углу кабины и, когда он уже хотел нажать на стартер, спросила:

– Хью, ты ведь не любишь меня, да?

Он повернулся и посмотрел на нее в упор.

– Не расстраивайся. Я не люблю никого.

– Да, я так и думала, – кивнула она.

– Ты все еще хочешь ехать со мной до конца? – вызывающе спросил Марлоу.

Он не видел в темноте выражения ее лица, но она ответила твердым голосом:

– Да, я все еще хочу проехать с тобой весь путь.

Он нажал на стартер, и через мгновение они снова двинулись в путь.

Было почти семь тридцать, когда они приехали в Ковент-Гарден. Задержка вышла из-за неисправности карбюратора. Потребовался почти час, чтобы отыскать неисправность и устранить ее. Главные сделки дня на этом огромном рынке к тому времени уже закончились, но Марлоу, к своему удивлению, не встретил трудностей в размещении всей партии товара. Первый же оптовик, к которому он обратился, сразу проверил его товар и на месте выдал ему чек на сто шестьдесят фунтов. Но что было особенно приятно, он попросил доставить еще одну партию фруктов и овощей такого же качества на следующий день.

Дженни О'Коннор выглядела на удивление хорошо, учитывая то, как она провела предыдущую ночь. Ее юбка была сшита из такого хорошего материала, что почти не помялась. Достав из кармана замшевого пиджака ленту и перетянув ею волосы, она сделала себе прическу «конский хвост».

– Даже по лондонским стандартам ты смотришься совсем неплохо, – уверил ее Марлоу, когда остановил грузовик на Шафтсборо-авеню, недалеко от Пикадилли.

Она улыбнулась:

– Я не думала об этом, но твой комплимент, во всяком случае, заставляет меня чувствовать себя лучше.

Марлоу предложил ей сигарету.

– А что ты теперь собираешься делать? Возвращаться к себе со мной?

Дженни покачала головой и медленно проговорила:

– Нет, не думаю. Я вернусь на поезде. Мне нужно время, чтобы многое обдумать, учитывая все, что произошло.

– У тебя есть деньги?

– Да, – улыбнулась она. – Возможно, я даже останусь здесь на пару дней.

В этот момент Марлоу случайно взглянул вперед и через ветровое стекло увидел черный лимузин, подъехавший к тротуару и остановившийся в нескольких ярдах впереди их грузовика. Он показался ему каким-то странно знакомым. Дверца открылась, и Фолкнер, корректный, одетый с иголочки в элегантный фланелевыйсерый костюм и мягкую фетровую шляпу, вышел из машины. Выйдя, он задержался, чтобы поговорить с кем-то, оставшимся в машине.

Марлоу быстро пригнулся, закрыв лицо рукой. Дженни удивленно спросила:

– Что такое, Хью? В чем дело?

– Да вот тот человек, который стоит около лимузина, мой старый знакомый, которого я предпочел бы не встречать.

Фолкнер выпрямился, и лимузин отъехал от тротуара. Марлоу показалось, что Фолкнер пристально посмотрел на его грузовик, потом он пересек тротуар и вошел в ресторан.

Дженни сжала руку Марлоу.

– Теперь ты можешь выпрямиться. Он зашел в ресторан.

Она открыла дверь, выпрыгнула из кабины и твердо сказала:

– Поезжай быстрее, Хью. Трогайся.

Дженни растворилась в толпе людей, а он влился в струю уличного движения. И только раз, оглянувшись, мельком увидел отблеск ее льняных волос, и она исчезла.

Вся операция с депозитным сейфом заняла десять минут. Работа начиналась в девять тридцать, и ему пришлось с ключом в руке подождать у подъезда. Клерк открыл ему сейф и любезно сказал:

– Вы уже давно не заходили к нам, сэр!

– Да, я был за границей, – улыбнулся в ответ Марлоу.

От волнения в животе у него стало как-то пусто, слова продолжавшего что-то говорить клерка звучали для Марлоу ничего не значащим бормотанием. Дверь сейфа открылась, и Марлоу забрал оттуда потертую старомодную гладстоновскую сумку. Клерк все еще говорил, пока они поднимались наверх, но Марлоу по-прежнему не понимал ни слова.

Когда он вышел на улицу, ему показалось, что тротуар под ним задвигался, а яркое утреннее солнце просто ослепило его. Грузовик был припаркован на боковой улице, и Марлоу почти бегом направился к нему. Он вскочил в кабину, захлопнул дверцу, поставил гладстоновскую сумку на сиденье рядом с собой и дрожащими руками закурил сигарету.

Он долгим взглядом смотрел на сумку, чувствуя, как у него под мышками струится пот и пересыхает в горле. Выругавшись сквозь зубы, Марлоу потянулся к сумке и открыл ее.

Деньги были на месте, все в аккуратных небольших пачках, в основном хрустящие чистенькие купюры, будто только что из банка. Некоторое время он пристально смотрел на них. «Двадцать тысяч фунтов стерлингов, – думал он, – и все это мое. Сколько я потел за них, и я заработал их. Каждый пенни из этой суммы».

Он закрыл сумку и положил ее под сиденье. Уже через мгновение грузовик влился в общий поток машин, движущийся к северу, а Марлоу сидел за рулем, улыбаясь счастливо, как ребенок.

Глава 9

Грузовик проехал по булыжникам двора и остановился в амбаре. Марлоу выключил мотор и засек время. Было почти два часа дня. Он вытащил из-под сиденья гладстоновскую сумку и спрыгнул на землю. Некоторое время он стоял неподвижно, держа сумку в руках, и осматривал амбар в поисках подходящего места, чтобы спрятать ее. В дальнем конце амбара виднелась ветхая лестница, ведущая на чердак, и он направился туда, внимательно её разглядывая.

Лестница скрипела и качалась, когда Марлоу начал подниматься по ней. Он задержался наверху и осмотрел чердак. Помещение было загромождено всяким барахлом, копившимся здесь годами. Легкая улыбка появилась у него на губах, он поставил гладстоновскую сумку рядом с несколькими старыми чемоданами и полуприкрыл ее краем старой рваной крикетной сетки. Гладстоновская сумка выглядела так, будто стояла тут с незапамятных времен, и Марлоу, удовлетворенный, спустился вниз.

Он задержался у выхода из амбара, чтобы закурить сигарету. Ферма тихо отдыхала в послеполуденном влажном тепле, и пока он приближался к дому, никого не было видно.

В кухне горел огонь и стол был накрыт на одного человека. На тарелке он нашел наспех нацарапанную записку от Марии, где говорилось, что обед для него на плите и что они с Маком поехали собирать следующую партию товара.

Марлоу усмехнулся, скатал записочку в шарик и бросил ее в огонь. Он вышел из кухни и по задней лестнице поднялся наверх. Он приоткрыл дверь комнаты папы Магеллана и осторожно заглянул внутрь. Старик читал книгу, опершись спиной на подушки. Он быстро обернулся к Марлоу с приветливой улыбкой:

– Заходи, сынок. Заходи и расскажи мне, как дела.

Тот прикрыл дверь и сел в ногах кровати. Он вытащил чек, полученный от оптового торговца в Ковент-Гардене, и перекинул его старику.

– Вот такие дела, – сказал он.

Старик недоверчиво рассматривал чек, а потом вытянул губы и тихонько присвистнул:

– Сто шестьдесят фунтов. Это же прекрасно.

– Но это еще не все. Они хотят получить другую партию товара уже завтра утром.

Магеллан рассмеялся, но тут же его прихватил приступ кашля. Наконец справившись с ним, он вытер с глаз слезы и тихо сказал:

– Я чувствую себя уже на сто процентов лучше. Я бы хотел, чтобы сейчас передо мной оказался О'Коннор, и я помахал бы этим чеком перед его жирной рожей.

Послышался звук въехавшей на двор машины. Марлоу подошел к окну и увидел большой черный автомобиль. Через секунду-другую дверца открылась, из машины выбрался О'Коннор.

– Кто это там? – спросил папа Магеллан.

Марлоу нахмурил брови.

– Похоже, ваше желание исполняется.

Старик, казалось, пришел в замешательство:

– О'Коннор? Но какого черта ему здесь надо?

Марлоу недоуменно пожал плечами.

– А может, он хочет достичь с вами соглашения? Лучше я выйду и посмотрю.

Когда он открыл дверь на крыльцо, О'Коннор стоял спиной к нему и смотрел через двор на теплицы и поля за ними. Он медленно повернулся и вынул сигару изо рта.

– Лакомый кусочек, – сказал он. – Очень хороший, в самом деле.

– Мы тоже так думаем, – ответил ему Марлоу.

Некоторое время они с вызовом смотрели друг на друга, а потом лицо толстяка расцвело улыбкой, и он спросил:

– А вы не собираетесь пригласить меня войти?

Марлоу, пожав плечами, посторонился:

– Почему бы и нет? Мы всегда сможем потом провести дезинфекцию.

Улыбка О'Коннора полиняла, но усилием воли он вернул ее на свою физиономию.

– А где сам старик? Он единственный, кого я хотел бы видеть. Его, а не каких-то наемных помощников.

Марлоу сделал всего один широкий шаг вперед, и толстяк поспешно попятился.

– Я не хочу никаких неприятностей, – испуганно протараторил он. – Я только собираюсь высказать старику одно деловое предложение.

Марлоу холодно посмотрел на него.

– Вы мне не нравитесь, О'Коннор, – сказал он. – Мне будет совсем нетрудно сломать вашу жирную шею. Запомните это.

Он резко повернулся и пошел наверх. Открыв дверь в комнату Магеллана, Марлоу увидел, что тот подоткнул себе под спину еще одну подушку и сидит в постели совершенно прямо, словно железный прут.

О'Коннор вошел в комнату тяжело дыша и плюхнулся на стул у окна. Тот жалобно заскрипел, а О'Коннор вытащил носовой платок и вытер им лицо. Казалось, ему трудно восстановить дыхание, и он обмахивался шляпой.

– Сердце у меня уже не то, что было, – сказал он через некоторое время, сглотнул слюну и снова вытер платком лицо. – Лестницы в вашем доме чертовски круты.

– Вы не встретите у меня сочувствия, – сказал железным голосом папа Магеллан. – Выкладывайте, что хотели, и убирайтесь.

Улыбка сползла с лица О'Коннора.

– Ну, хорошо, – ответил он. – Перейду прямо к делу. Вы стоите на моем пути, Магеллан. Я хочу убрать вас с дороги. Даю вам три тысячи фунтов за все, включая грузовики, и улаживаю дела с вашими закладными. Вы не получите и половины этой цены на открытом рынке, и сами прекрасно это знаете.

Папа Магеллан поправил очки и взял в руки газету.

– Ваше предложение меня не интересует, – заявил он.

Последовал еще один момент тишины, потом О'Коннор взорвался:

– Ты, проклятый старый дурак, соглашайся. Иначе тебе конец, я тебя разорю.

Старик посмотрел на Марлоу, на его лице читалось отвращение.

– Выкинь его отсюда, Хью, – попросил он. – Здесь что-то стало дурно пахнуть.

О'Коннор вскочил на ноги и двинулся вперед.

– Я предупреждаю вас, – сказал он угрожающе. – Это ваш последний шанс. После этого я смету вас со всех дорог и не стану особенно разбираться в том, как я это сделаю.

Марлоу крепко схватил его за руку и поволок к двери. Папа Магеллан снял очки и отложил газету.

– Одну минутку, сынок.

Марлоу остановился в дверях, все еще держа О'Коннора за руку.

– Я давно знаю вас, О'Коннор, – сказал старик, – мы выставили друг другу больше выпивки, чем я могу припомнить. Я никогда не одобрял некоторых ваших способов добывания денег, но это вовсе не означает, что я в ту пору испытывал к вам неприязнь.

О'Коннор попробовал было вырваться из комнаты, но Марлоу крепко, до боли сжал его руку.

– Спокойно! – угрожающе сказал он.

– Я не знаю, что такое с вами случилось потом, – продолжал папа Магеллан. – Так или иначе, за последний год вы превратились в настоящего зверя. Вы уничтожаете каждого, кто встает на вашем пути. – Он закончил весьма внушительно: – Ну ладно, я говорил с вами по-честному. Теперь хватит. Если вы попробуете нанести вред кому-нибудь или чему-нибудь мне принадлежащему, я вас разыщу и убью. Как бешеную собаку, какой вы и являетесь.

Он снова обратился к своей газете, руки его немного дрожали. А Марлоу вытолкал посетителя за дверь и повел по коридору.

О'Коннору, наверно, и в самом деле было нелегко справиться с лестницей, и когда они спустились вниз, он внезапно схватился за стену, хватая ртом воздух и стараясь другой рукой расстегнуть воротник.

Приступ был, бесспорно, настоящим. Марлоу усадил гостя на стул, ослабил его галстук и воротник. Лицо О'Коннора стало пунцовым, а губы приобрели характерный для сердечника синеватый оттенок. Марлоу быстро прошел в гостиную и вернулся с бокалом бренди.

О'Коннор сделал жадный глоток, бренди пролилось ему на подбородок и на рубашку. Некоторое время спустя его дыхание стало более ровным. Он слабо улыбнулся Марлоу:

– В эти дни со мной случается что-то слишком много таких приступов.

– Тебе приходится таскать столько лишнего веса, – сдержанно ответил Марлоу. – Прямо удивительно, как твое сердце так долго выносит это.

О'Коннор поднялся на ноги.

– В молодости я был похож на тебя, парень. Большой и сильный, как дуб. А потом случилось что-то нехорошее с моими гландами. – Он нахмурился и несколько раз кашлянул в носовой платок. Когда он поднял голову, в его глазах стояли слезы. – Что поделаешь, старость, – прохрипел он. – Никогда не знаешь, что с тобой завтра случится.

– Мое сердце прямо обливается кровью из-за вас, – холодно рассмеялся Марлоу.

Он взял О'Коннора за руку, помогая ему пройти к машине, тот тяжело наваливался на провожатого, и было видно, что каждый шаг дается ему с трудом.

Когда он наконец уселся за руль, Марлоу, захлопывая дверцу, сказал:

– Я больше не хочу видеть вас здесь или где-нибудь поблизости.

О'Коннор нажал на стартер и высунулся в окно:

– Вы все-таки подскажите старику, чтобы он обдумал мое предложение, – посоветовал он. – Даю ему время до вечера. Я буду у себя на складе до девяти. Он может позвонить мне туда.

Прежде чем Марлоу успел ответить, автомобиль рванулся через двор фермы, сделав опасный поворот при выезде из ворот и только чудом избежав столкновения с грузовиком «Бедфорд», который собирался въезжать на ферму.

Мак остановил грузовик рядом с Марлоу и высунулся из окна:

– Эй, друг, рад тебя видеть! Как дела?

Марлоу поднял большой палец.

– Отлично! Я без всякого труда разместил партию товара. И больше того, получил на завтра заказ на еще одну такую же.

Мария вышла из грузовика с другой стороны и обошла его кругом с приветливой улыбкой на лице.

– На самом деле такой успех, Хью? – возбужденно спросила она.

Марлоу кивнул.

– Получил сто шестьдесят фунтов, – похвастался он. – Пока мы сможем отправлять каждый раз такую же полную партию, мы будем получать такие деньги.

– А кто тот сумасшедший, который вылетел отсюда на машине? – спросил Мак.

– Мистер О'Коннор, собственной персоной, – усмехнулся Марлоу.

На лице Марии появилась тревога.

– А что ему было надо, Хью? Снова для нас какие-нибудь неприятности?

– Ничего такого, о чем стоило бы волноваться, – успокоил ее Марлоу. – Деловой визит. Он предложил твоему отцу купить ваше владение, но старик отнесся к этому без интереса.

Мария выглядела озадаченной.

– Но что же заставило его снова пытаться сделать это? Папа уже в прошлый раз сказал ему совершенно определенно, что ничто не заставит его продать нашу ферму.

– Да, но времена меняются, – вступил в разговор Мак. – Мы прихватили его на одном грязном деле. И ему это известно.

Мария повернулась к Марлоу.

– А вы тоже так думаете? – спросила она.

– Тебе не о чем тревожиться, мой ангел, – успокаивающе сказал Марлоу. – Поднимайся к отцу, а мы с Маком посмотрим на эту партию товара.

Она с облегчением улыбнулась и пошла в дом. Марлоу обошел грузовик, сел рядом с Маком, и они въехали в амбар.

– У тебя были какие-нибудь трудности в поездке? – поинтересовался Мак, выключая мотор.

Марлоу закурил сигарету и кивнул:

– Очень много. – И он коротко рассказал Маку о событиях прошлой ночи.

Когда он закончил рассказ, Мак тихо присвистнул:

– Друг, как хорошо, что ты взял с собой ружье.

– Еще бы! – согласился Марлоу.

– А как ты думаешь, этой ночью они снова попытаются что-нибудь предпринять? – спросил Мак.

– Не знаю, – нахмурился Марлоу. – Я все еще толком не пойму, зачем О'Коннор являлся сюда. Что-то здесь не так. Он усмехнулся и потрепал Мака по плечу. – Но как бы то ни было, не беспокойся. И если хочешь, возьми с собой это ружье. Хотя, надеюсь, оно тебе не понадобится, – добавил он.

– Надеюсь, что нет, – кивнул Мак.

Когда они подошли к заднему борту машины, Мак продолжил:

– Хотелось бы мне знать, как там поживает мисс Дженни. Я и думать не хочу, что она связана с этой шайкой.

– Для меня это тоже загадка. Ведь О'Коннор должен был постараться узнать, что с ней произошло, а он об этом даже словом не обмолвился.

– А может, она утром позвонила ему из Лондона и сказала, что не вернется, – предположил Мак. – Неужели она поступит иначе после того, как с ней так обошлись?

– Хотел бы и я верить в это, – заметил Марлоу, опуская задний борт грузовика.

Он зевнул и почувствовал себя ужасно уставшим. Мак мягко положил руку ему на плечо и сказал:

– А почему бы тебе не поспать немного. Это тебе просто необходимо.

Марлоу начал было протестовать, но Мак подтолкнул его к двери:

– Давай, парень, я сам справлюсь с этой партией товара.

Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы подняться по лестнице. Проходя по коридору, он услышал за закрытой дверью комнаты папы Магеллана приглушенные голоса. Мария говорила с отцом. На момент он задержался в нерешительности, думая, войти ему или нет, но потом все-таки прошел мимо в конец коридора и открыл дверь своей комнаты.

Он снял куртку, присел на край кровати и разулся. Начал было расстегивать пуговицы на рубашке, но это усилие показалось ему чрезмерным, и он свалился навзничь. Лишь его голова коснулась подушки, он погрузился в омут сна.

Марлоу проснулся, почувствовав на своем плече чью-то руку. Над ним склонился Мак, тепло одетый, в водительской куртке, с теплым шарфом вокруг шеи и в перчатках. Марлоу быстро сел на кровати и глянул на часы. Было почти половина восьмого, и небо уже начало темнеть.

– Какого черта ты не разбудил меня раньше? – спросил он, опуская ноги на пол.

– В том не было нужды, друг, – усмехнулся Мак. – Я сам справился с погрузкой, а потом, под конец, мне немного помог этот старик Доби, что работает в теплице. – Он постучал руками в перчатках одна о другую. – Ну, я поехал. Если хоть кто-нибудь попадется мне на пути этой ночью, всех раскидаю.

Марлоу натянул ботинки и встал.

– Надеюсь, – сказал он. – Ты взял в кабину ружье?

Мак кивнул, и Марлоу посоветовал:

– Отлично, это придаст тебе уверенность, но только не останавливайся в дороге ни по какой причине.

Мак усмехнулся и похлопал Марлоу по плечу:

– Не беспокойся обо мне, друг. На этот раз меня уж ничего не остановит.

Они спустились по лестнице и вышли во двор, где уже был готов грузовик. Сырой прохладный ветерок опять предвещал дождь, и Мак поежился.

– Похоже, ночь будет темной, – сказал он.

Позади них появилась Мария, все так же с термосом и пакетом сандвичей.

– Будь осторожен, – сказала она, передавая съестное Маку.

Он улыбнулся ей и Марлоу и запустил мотор.

– Не беспокойтесь обо мне, мисс Мария. Я чувствую, что этой ночью мне повезет. Такое же ощущение у меня часто бывало перед серьезным боксерским боем.

Он помахал рукой, грузовик проехал через двор, немного замедлил ход у ворот, а потом исчез во тьме.

Мария вздохнула, повернувшись, чтобы идти к дому.

– Не беспокойся, мой ангел, – сказал ей Марлоу. – На этот раз с ним все будет в полном порядке.

– Я надеюсь.

Тут же в гостиной зазвонил телефон, она направилась туда и сейчас же вернулась с недовольным выражением.

– Это вас.

Марлоу был удивлен.

– А кто такой?

– Сами узнаете. – Мария кивнула в сторону гостиной и исчезла в кухне, громко хлопнув дверью.

Еще только подходя к телефону, Марлоу услышал встревоженный голос. Он взял трубку.

– Это Хью Марлоу. Кто говорит?

– Хью, это ты? Слава Богу, что ты еще здесь.

Голос принадлежал Дженни О'Коннор. Она казалась испуганной.

– Так ты все-таки решила вернуться? – удивился Марлоу. – Я думал, у тебя больше здравого смысла.

– Теперь мне все равно. – Дженни почти рыдала. – Я должна видеть тебя. Можешь приехать ко мне?

– Я сейчас занят.

– Пожалуйста. Хью! У меня жуткие неприятности. Ты должен мне помочь.

В ее голосе звучало отчаяние. Поколебавшись, он вздохнул и ответил:

– Ну хорошо. Где ты?

– В своей квартире. Как скоро я могу ожидать тебя?

Он посмотрел на часы.

– Примерно в восемь тридцать.

Дженни начала было говорить о чем-то еще, но Марлоу оборвал ее:

– Расскажешь, когда приеду.

Он поднялся в спальню за курткой и шарфом. А когда спустился вниз, увидел Марию. Она стояла в прихожей и вытирала руки о фартук.

– Ну, и что же она от тебя хочет? – вызывающе спросила девушка.

Сначала он хотел обо всем рассказать ей, но потом чувство осторожности взяло верх.

– А какое тебе, собственно, до этого дело? Если хочешь знать, Дженни просит меня приехать повидаться с ней.

– И вы тут же побежали, – ревниво взорвалась Мария. – Вы для нее как марионетка на веревочках.

Марлоу повернулся и ушел в ночь прежде, чем Мария успела еще что-нибудь добавить. Он взял один из двух оставшихся грузовиков и поехал в Барфорд, весь кипя от злости. Какое право имеет Мария диктовать ему, что он должен и чего не должен делать? Он выругался и резко вывернул руль, когда машину занесло на опасном повороте. Почему это она лезет в его дела, словно она его совесть, оценивает его действия и всегда считает его виноватым? Он закурил и понемногу стал остывать. Прошло некоторое время, и он даже улыбнулся про себя. Теперь, когда у него есть деньги, он не станет больше возиться с ней. Может, еще только несколько дней.

Грузовик снова занесло на скользких булыжниках главной площади, когда он резко свернул в боковую улицу, где находилась квартира Дженни О'Коннор. Он подъехал к тротуару, выключил мотор и остальной путь прошел пешком.

Он осторожно подошел к ее дому и стоял у входа во двор, всматриваясь в темноту. Некоторое время спустя он, удовлетворенный осмотром, пересек двор и позвонил.

После короткого молчания он услышал шаги и голос Дженни:

– Кто там?

– Это Марлоу, – ответил он.

Послышался звук отодвигаемого засова, потом повернулся ключ в замке, и наконец через приоткрывшуюся дверь он увидел бледное, испуганное лицо Дженни.

– Что за страсти? – недовольно спросил он.

Дженни втащила его внутрь, закрыла дверь на засов, потом заперла на ключ и только после этого повернулась к нему.

– О, Хью, дорогой! Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть! – воскликнула она, обнимая его за шею.

Марлоу холодно принял объятие, а потом слегка отодвинул Дженни в сторону и повторил:

– Так что здесь происходит?

Она провела его в гостиную и усадила на кушетку рядом с собой.

– Я вернулась в тот же день поздно вечером, – начала она. – И почти тут же заявился мой дядюшка.

Она вздрогнула при одном воспоминании об этом.

– Дядя просто обезумел от злобы. Обвинял меня в предательстве и в том, что я помогаю тебе. А я сказала, что уйду от него.

– И как он к этому отнесся?

На ее лице появилась гримаса отвращения.

– Он дважды ударил меня и сбил с ног. – Она оттянула воротник платья, обнажив свежий синяк на правом плече. – Вот видишь? Он заявил, что у меня не хватит духа уйти от него. Забрал все деньги и драгоценности. Даже меховое манто. И добавил, что я скоро опомнюсь.

Марлоу откинулся назад, и его глаза сузились.

– Все это, откровенно говоря, не свидетельствует о его хорошем отношении ко мне. А он никогда не пытался к тебе приставать?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, никогда. Сказать по правде, я поначалу тоже опасалась, что, щедро помогая мне, он думает именно об этом. Но до сегодняшнего дня он вел себя превосходно.

– А почему ты крепко запираешь дверь? – спросил Марлоу.

– Дядя послал Моногана забрать мой «ягуар». А тот попытался проникнуть ко мне в дом, и я захлопнула дверь прямо перед его носом, а потом забаррикадировалась. Он еще долго кричал сквозь щель почтового ящика, – с отвращением сказала Дженни, и ее снова передернуло. – Он говорил просто ужасные вещи.

Марлоу сердито посмотрел на нее и сжал кулаки.

– Больше не думай об этом, мой ангел. Если он попадется мне, я ему за все отплачу.

Она отошла к столику, налила виски с содовой и, слегка улыбнувшись, подала ему.

– Но что же мне теперь делать, Хью? После случившегося у меня в голове все перемешалось.

Марлоу осторожно отставил бокал.

– А почему ты вернулась?

– Потому что я слабая, – честно призналась она. – Потому что когда этим утром я оказалась одна в Лондоне, то все мои благие намерения испарились и я просто испугалась. Испугалась остаться одна лицом к лицу со всем миром. Испугалась остаться без денег.

– И еще испугалась, что придется трудиться, как все, чтобы заработать на жизнь? – вкрадчиво спросил Марлоу.

– Не будь таким жестоким, Хью, – сделала гримаску Дженни. – Я и так знаю, что никуда не гожусь. По крайней мере, я хоть не скрываю этого. Я вернулась, потому что думала, что сумею как-то вывернуться, но вместо этого мне предстоит сделать выбор.

– На чью же сторону ты станешь?

В ее глазах, появилась неподдельная боль.

– И я еще должна тебе это сказать? На самом деле должна сказать?

Марлоу смотрел на ее прелестное лицо, так похожее на лицо девочки, и у него невольно шевельнулось в душе теплое чувство. Он потянулся к Дженни, а она обвила руками его шею и легла навзничь на подушки, увлекая его за собой. Он ощутил мягкость и податливость ее тела, и губы обоих слились в жарком поцелуе.

– Я так рада, что увидела тебя прежде, чем ты поедешь в Лондон, – сказала она чуть погодя, немного отстранившись. Марлоу поцеловал впадинку у ее ключицы.

– А я и не собираюсь ехать в Лондон.

– Почему же? – удивилась она. – Мне казалось, что второй рейс имеет для вас большое значение.

– Так оно и есть. Но на этот раз поехал Мак.

– О, понимаю.

Последовало молчание, и снова вопрос:

– Хью, что же нам теперь делать?

Он хмыкнул и поцеловал ее в плечо.

– А я и сам не знаю. Думаю, что скоро совсем уеду отсюда.

Дженни словно в оцепенении сухо произнесла:

– Ясно.

Потом после непродолжительного молчания спросила:

– Насколько мне известно, мой дядя во второй половине дня приезжал сегодня к вам?

Марлоу приподнялся и потянулся за сигаретами.

– Верно. У него еще начался сердечный приступ, самый настоящий. Я сперва даже подумал, что он тут же и помрет.

Дженни нервно теребила край платья.

– Да, у него уже было несколько таких приступов. – С глубоким вздохом она продолжала: – Я совершенно случайно узнала, что жить на свете ему осталось не больше полугода.

Марлоу замер, так и не донеся бокал с виски до рта.

– Любопытно. По крайней мере, это дает Магеллану некоторый шанс.

Дженни даже подпрыгнула от злости:

– О, к черту этих Магелланов! Ты что, совсем уже не можешь думать о ком-нибудь другом?

Она нервно прошлась по комнате, потом резко повернулась к Марлоу:

– Я сейчас тебе все объясню. Мой дядя умирает. Может, умрет сегодня ночью, может, завтра, но определенно в течение ближайших месяцев, и я его единственная наследница.

Марлоу отхлебнул виски.

– Ну и что из того?

– Делаешь вид, что не понимаешь? Ведь только ты можешь убедить Магелланов продать нам их собственность, тогда мы все получим обратно в целости и сохранности, надо только подождать.

– Подождать чего? – спросил Марлоу.

Она нетерпеливо вздохнула:

– Когда умрет мой дядя. Тогда я стану владеть всем его бизнесом, а ты сможешь вести этот бизнес. Ты разве не понимаешь, дорогой? Мы будем обеспечены на всю жизнь.