Запретные желания

Даже Летти, которая говорила, что у него средневековые представления о приличиях, отправляясь к Олмаку, не пренебрегала его эскортом. У Олмака, конечно, было до отвращения скучно, а к его высокомерной патронессе – не подступиться, но любая дама, которой было отказано в доступе на священную территорию, могла считать себя отверженной обществом. Посещение балов в сопровождении мистера Хедерсетта гарантировало одобрение даже со стороны вечно недовольной миссис Драммонд Баррел, а появившись с ним, даже самая неразумная девица могла заслужить снисходительную улыбку этой ужасной графини Ливен.

Прибыв на Кингс-стрит, Нелл с удивлением и радостью обнаружила, что ее непутевый, но любимый братец довольно неумело танцует буланже с какой-то тихой девушкой. Позже он объяснил ей, что еще никогда так не влипал.

– Да, можешь пялиться, сколько хочешь! – сказал он; его голубые глаза горели от возмущения.

Она не могла удержаться от смеха, но сказала:

– О, Дай, какой же ты противный, не захотел ехать со мной, говорил, что тебя сюда и дикими лошадьми не затащишь!

– Это были не дикие лошади, – мрачно ответил он. – Им бы это не удалось! Это все старая тетушка Уэнлок! Сегодня утром на Бонд-стрит подманила меня к своему древнему ландолету и заявила, что я должен отобедать на Брук-стрит и познакомиться с ее племянницей. Я, конечно, сказал, что уже договорился с друзьями, но это было пустое сотрясание воздуха. Нелл, нет ничего хуже, чем эти старые перечницы – приятельницы нашей мама! Пойми, если бы я знал, что она собирается затащить меня к Олмаку, она могла бы говорить что угодно, я бы не поддался! Танцор из меня никакой, пить здесь нечего, кроме лимонада и оршада, – и черт меня побери, если я знаю, что хуже! А эта драгоценная племянница, по ее клятвенным заверениям, совершенно сногсшибательная девушка, оказалась всего лишь пресной уродиной!

– Этого следовало ожидать, – изрек мистер Хедерсетт из самых глубин своей светской мудрости.

– Почему? – вопросил виконт.

В другом обществе мистер Хедерсетт ответил бы ему с грубой откровенностью, но под взглядом Нелл, излучающим невинное любопытство, его решимость увяла, и он сказал, что не знает. В конце концов, не мог же он сказать в присутствии любящей сестры, что ни одна опекунша, если она в здравом уме, не пригласит Дайзарта сопровождать на бал восхитительную девушку. И что если бы такая девица вдруг привлекла его капризное внимание, то ему, скорее всего, отказали бы от дома. Хотя он и являлся наследником графского титула, всем было известно, что его благородный батюшка (пока ему не удалось поймать Кардросса для своей дочери) находился в плачевном положении, грубо говоря, прозакладывал все до нитки; и никто из тех, кто следил за его собственной эфемерной карьерой, нисколько не рассчитывал на то, что он поправит положение семьи своим более разумным поведением. Мало того, что его отнюдь не считали завидным холостяком, на него еще и смотрели как на весьма опасного молодого человека, ибо явно фривольное поведение сочеталось в нем с обаянием, жертвой которого легко могла пасть даже девица, воспитанная в самых строгих правилах. К тому же он был очень хорош собой, и хотя недоброжелатели неизменно отмечали его небрежность в одежде, нельзя было отрицать, что его высокий рост, широкие плечи и грива вьющихся золотистых волос неизбежно привлекали всеобщее внимание. Кроме того, у него была очаровательная улыбка, одновременно грустная и озорная. Она мелькнула и сейчас, потому что он был неглуп и прекрасно понял, что имел в виду мистер Хедерсетт.

– Трус! – с вызовом сказал он.

Но мистер Хедерсетт не принял вызова; поскольку в этот момент к ним подошла Летти в сопровождении мистера Эллендейла, Дайзарт отказался от дальнейшего выяснения отношений. Он приветствовал Летти с дружеской непринужденностью родственника и тут же пригласил ее на следующий танец. Несмотря на неизменную преданность Летти мистеру Эллендейлу, она не смогла устоять перед чарами виконта и поэтому тут же ускользнула с ним, оставив своего спутника обмениваться любезностями с Нелл.

Ее кузен Феликс пристрастно наблюдал за происходящим. Трудно себе представить больший контраст, нежели тот, что являли собой лорд Дайзарт и мистер Джереми Эллендейл. Один – довольно плотно сложенный молодой человек, печальные глаза и правильные черты лица которого соответствовали серьезному складу ума и твердому характеру; второй – высокий, красивый хлыщ, держащийся с дерзкой беспечностью, с вечно блуждающей на губах улыбкой, со сверкающими голубыми глазами, в которых светится бесшабашность, отвечающая характеру столь же легкомысленному, сколь надежен характер мистера Эллендейла. Но в одном отношении они были близнецами: как потенциальные женихи они – пусть по разным причинам – были совершенно неподходящими. Наблюдая за началом многообещающего флирта между Летти и его светлостью, мистер Хедерсетт склонялся к мысли, что он серьезно нарушил свои обязательства по отношению к Кардроссу. Более сообразительный человек, мрачно размышлял он, должен был бы перехватить Летти, прежде чем она приняла приглашение Дайзарта.

Нелл смотрела на танцующую пару без опасений (ибо, хотя она и знала, что Кардросс не особенно жалует Дайзарта, ей было также известно, что Летти безразличны абсолютно все, кроме Джереми), но с легкой грустью. Увидев Дайзарта, она почувствовала желание поделиться с ним своими неприятностями. Она не ждала, что он сможет вернуть ей деньги, которые она так безрассудно одолжила ему. Но, по крайней мере, могла предупредить, чтобы в будущем он на нее не рассчитывал.

Ей больше не представилось случая поговорить с Дайзартом. Она сама была приглашена на танец; ее место в фигуре было далеко от Дайзарта, а когда танец кончился, он возвратил Летти под крыло мистера Хедерсетта, а сам отошел к своей собственной компании.

Через десять минут он покинул ее под самым неубедительным предлогом, о чем ей тут же поведала хозяйка вечера, которая проплыла к ней через всю комнату с явным намерением сообщить свое мнение о манерах и воспитании мистера Ирвина. Мистер Хедерсетт не мог избавить ее от этого испытания, но когда одна из его и Кардросса самых несносных тетушек сочла своим долгом упрекнуть Нелл за то, что та столь бездумно позволяет Летти танцевать с мистером Эллендейлом, он встал на ее защиту и даже порекомендовал леди Чадли адресовать свою критику самому Кардроссу.

– Уверяю тебя, Феликс, – примирительным тоном сказала леди, – у меня и в мыслях нет причинять кому-то неприятности!

– Очень жаль, – ответил неукротимый мистер Хедерсетт. – А то он дал бы вам отпор, он это умеет!

Нелл была поражена таким проявлением героизма со стороны мистера Хедерсетта, но он отказался считать свое поведение героическим. Наблюдая сквозь лорнет, уродливо увеличивающий его глаз, за отступлением герцогини, он заверил Нелл, что всего лишь сказал правду.

– Можно не бояться, что Кардросс станет слушать ее россказни, – сказал он. – Более того, он прекрасно знает, что вы-то не можете помешать Летти с кем-либо танцевать. Сомневаюсь, что ему самому это под силу!

Похоже, граф разделял это сомнение. Когда дамы вскоре после полуночи вернулись на Гросвенор-сквер, он еще не возвратился с обеда, который давало «Избранное общество любителей бифштексов», но в поздний утренний час он навестил молодую жену в ее апартаментах. Она держала на коленях поднос с завтраком, полог ее кровати был откинут, и розовый шелк был собран в тяжелые складки. Отпивая кофе и откусывая бутерброд, она просматривала свою корреспонденцию. Это в основном были приглашения с золотыми каемками, но среди них и письмо, все в помарках, от матери, которое она как раз пыталась разобрать, когда в комнату вошел Кардросс. Она тотчас же отложила письмо и попыталась привести в порядок локоны, которые выбились из-под ночного чепца из муслина с кружевами, – он был очень к лицу Нелл.

– Милорд! О Боже, я не думала, что вы зайдете ко мне так рано! Я совсем не прибрана!

– И не надо! – сказал он, завладевая ее рукой и целуя ее. – Вы прелестно выглядите, уверяю вас. Ну, как прошел бал, весело?

– Да, спасибо. То есть… вы же знаете, это был один из вечеров у Олмака.

– Значит, не очень весело, – заметил он, усаживаясь на край ее кровати и взяв в руки одно из приглашений. – Так же, как и этот, но нам придется туда поехать. Это крестная мать Летти. А как Летти, вела себя прилично или весь вечер висла на своем Эллендейле?

– Нет, совсем нет! Она танцевала с ним всего два раза.

– Поражен ее сдержанностью – и приношу вам свои комплименты; это, должно быть, ваших рук дело.

– Да, конечно, я постаралась бы убедить ее не делать того, что вам не нравится, – с сомнением в голосе сказала Нелл, – но в этом не было необходимости. Мистер Эллендейл соблюдает приличия так строго, что я уверена, он никогда не стал бы просить ее делать то, что могло бы заставить смотреть на них косо.

– Боже милостивый! – сказал милорд. – Что за увалень! Дорогая, и что только она в нем находит?

– Не представляю! – серьезно сказала Нелл. – Хотя я уверена, что у него имеется множество прекрасных качеств и что он исключительно умен.

– Исключительно скучен! Мне всегда казалось, что он всего лишь невероятный зануда. Как бы мне хотелось, чтобы она избавилась от своих телячьих восторгов! Это же совершенно невозможно, сами понимаете: у него нет ни средств, ни перспектив, и клянусь, я никогда не видел менее подходящей пары. Я буду негодяем, если стану поощрять эту привязанность. Если он соблюдает приличия так строго, как вы говорите, полагаю, можно не бояться, что он убежит с ней в Гретна-Грин?

– Боже мой, конечно нет! – вскричала пораженная Нелл.

– Значит, моя тетушка Чадли зря кудахчет!

– Ваша тетушка Чадли! О, Джайлз, она была вчера у Олмака и как следует отругала меня за то, что я позволяю Летти танцевать с мистером Эллендейлом!

– Какая наглость!

– Совсем нет! Хотя Феликс тоже так сказал. И еще посоветовал ей высказать свои жалобы лучше вам, что было не очень вежливо с его стороны, но зато отчаянно смело!

– Интересно, как, по ее мнению, я могу помешать Летти? Разве что запереть ее в Мерионе… Да, кстати, на следующей неделе мне нужно съездить в Мерион. Думаю, бесполезно просить вас поехать со мной?

Она взглянула на него с явным испугом и унынием:

– На следующей неделе! Но ведь маскарад у Бидингов…

Он приподнял брови.

– Неужели это так важно? Для меня эти маскарады в Чизике…

– Нет, конечно, но вы обещали Летти, что она пойдет! Это ее первый маскарад, и она сшила себе прелестное домино, и… я думаю, что это будет ужасно непорядочно сказать ей теперь, что она не сможет пойти!

– К черту Летти! Разве она не может… Нет, наверное, нет. Ну хорошо, не буду приставать к вам с этой поездкой.

– Мне бы так хотелось поехать с вами, – с грустью произнесла она.

Он улыбнулся ей, хотя и довольно скептически, и протянул руку за следующим приглашением.

– Кадриль у Куперов! Потрясающе! Будет страшная давка; нам обязательно туда ехать?

Почта доставила миледи вежливое напоминание от мистера Уоррена, парфюмера, что пустяковый счет за духи, лак для ногтей и пудру еще не оплачен. Он лежал под приглашением от леди Купер и оказался на виду, когда граф взял с подноса пригласительную карточку. Всего несколько гиней, но Нелл инстинктивно протянула руку, чтобы прикрыть его. Это движение привлекло его внимание; он взглянул вниз, и она тут же отдернула руку, покраснев от недовольства собой.

– Какие еще нам предстоят радости? – спросил он, беря следующую карточку. – Ассамблеи и балы в самом разгаре: целая лавина приглашений! Только увольте меня от этого!

– От этого? О нет! Это будет дамский праздник. Вы… вы ведь будете на нашем собственном костюмированном балу, правда?

– Конечно.

Минуту они молчали. После того, первого, взгляда граф больше ни разу не посмотрел на счет от мистера Уоррена, но провинившейся жене казалось совершенно необходимым отвлечь его внимание от этого счета. Слегка задыхаясь, она сказала:

– Кардросс, какой на вас красивый халат! По-моему, раньше я никогда его не видела.

– О, я как раз надеялся, что он вам понравится! – признался он. – И что вы будете довольны мной – за то, что я дал вам возможность его увидеть.

– Какой вы странный! Он действительно очень красивый.

– Да, и омерзительно дорогой – такой же, как ваша шляпка с перьями, хотя, боюсь, не настолько идет мне. Так что можете провести теперь ответную атаку!

– О, Джайлз!

Он засмеялся и потрепал ее по щеке.

– Маленькая глупышка Нелл. Я вас очень шокировал?

Застенчиво улыбаясь, она с облегчением вздохнула:

– Нет, совсем нет. Просто… так получилось, что я забыла про один счет и боялась, что вы на меня рассердитесь.

– Какой же я, должно быть, противный муж! – с грустью пробормотал он. – Оплатить его вместе с остальными?

– Нет, пожалуйста, не надо! Это совсем маленький счет – поглядите!

Она протянула ему счет, но он, не взглянув на него, только взял ее руку, смял счет и сказал:

– Не нужно меня бояться. Я совсем не хочу этого. Я оплачу этот счет и любой другой – только не надо скрывать их!

– Бояться вас? О нет, нет! – воскликнула она.

Он еще крепче сжал ее руку и наклонился вперед, будто хотел ее поцеловать; но тут в комнату вошла ее камеристка, и, хотя она тут же вышла, момент был упущен. Густо покраснев, Нелл отняла руку, и граф больше не пытался завладеть этой нежной ручкой. Он встал, тоже покраснев и испытывая смущение, естественное для мужчины, которого застали в десять часов утра занимающимся любовью с собственной женой, и удалился в свою комнату.

Глава 2

Около четырех часов того же дня экипаж юной леди Кардросс въехал в Гайд-парк и остановился у Стэнхоп-Гейт. Это была стильная коляска, последний крик моды среди лондонских экипажей; вместе с парой прекрасно подобранных серых лошадей она была подарена миледи ее мужем, когда та стала хозяйкой в его доме на Гросвенор-сквер. «Шикарная штучка» – так назвал ее Дайзарт; ни у кого из дам не было такого элегантного выезда. Принадлежность к высшему обществу обязывала появляться в Гайд-парке между пятью и шестью часами в каждый погожий день – кататься, ездить верхом или прогуливаться; до своего замужества, сидя рядом с мамой в облезлом ландолете, Нелл часто завидовала обладателям более роскошных экипажей и размышляла о том, как было бы приятно катить в модной коляске с желтыми колесами, запряженной парой рысаков. Она пришла в восторг от подарка графа, наивно воскликнув: «Вот теперь я буду блистать!»

– А вы хотите этого? – улыбнувшись, спросил он.

– Да, – честно призналась она. – Мне кажется, я просто обязана, потому что хотя мисс Уилби – это наша гувернантка – говорит, что думать о светских делах нехорошо, вы ведь сами блистаете, и мне следует быть вам под стать.

– Я убежден, – сказал он с совершенно непроницаемым лицом, – что мисс Уилби должна считать это даже вашим долгом.

Она не была вполне в этом уверена, но, вспомнив, что она, к счастью, теперь не обязана отчитываться перед гувернанткой, тут же забыла об этой замечательной наставнице.

– Вы слышали, что говорят люди о лорде Дорсете и его белом коне и миссис Тоддингтон и ее паре гнедых? – доверительно сказала она. – А теперь все заговорят о леди Кардросс и ее паре серых рысаков! Я не удивлюсь, если моя коляска привлечет не меньше внимания, чем ее!

– Я тоже, – согласился милорд, серьезный, как судья. – Вернее, я буду очень удивлен, если этого не случится.

То ли роскошный экипаж привлек всеобщее внимание, то ли его прелестная владелица, но вскоре Нелл вкусила радость, став предметом всеобщего внимания, когда проезжала по Гайд-парку. Она стала заметной фигурой и ни минуты не сомневалась, что обязана этим триумфом своим прекрасным лошадям, пока ее более осведомленная золовка не обронила вдруг, усаживаясь в коляску:

– Не правда ли, Нелл, как удачно, что ты блондинка, а я брюнетка? Неудивительно, что все только на нас и смотрят; все другие дамы просто блекнут на нашем фоне! Мистер Боттишем сказал это Хардвику, а Хардвик говорит, что это комплимент, которым можно гордиться, потому что мистер Боттишем всегда ужасно придирчив. По-моему, – продолжала она ровным голосом, – ты красивее меня, но, с другой стороны, я тоже неплохо смотрюсь, и, кроме того, я брюнетка, что сейчас более модно, так что я совсем не против, что ты красива.

Нелл не удержалась от смеха, но, вспомнив наставления мисс Уилби, все-таки намекнула Летти, что не совсем прилично быть такой непосредственной.

– Ты говоришь совсем как тетушка Чадли, – нисколько не смутившись, заметила Летти. – А я вот не вижу ничего неприличного в том, чтобы говорить правду. А ты не можешь отрицать, что это правда! – Она устроилась поудобнее рядом с Нелл и раскрыла розовый зонтик от солнца. – Мы с тобой – прекрасная картинка, – заключила она довольным голосом.

– Полагаю, это тебе сказал лорд Хардвик!

– Мне это говорят все!

– Смотри только, как бы в следующий раз тебе не сказали, что ты до неприличия самоуверенна, – предостерегла Нелл.

– Не скажут, – заявила Летти. – А вообще, мне до них нет дела. Феликс может и сказать, потому что он жутко старомодный!

Вскоре они увидели прогуливающегося по аллее парка мистера Хедерсетта. На его застывшем лице можно было прочитать лишь критическую оценку. Нелл велела кучеру придержать лошадей и, когда мистер Хедерсетт подошел к коляске, наклонилась и подала ему руку:

– Добрый день! Я надеялась увидеть вас здесь. Вы собираетесь на следующей неделе на маскарад к Бидингам? Кардроссу пришлось отказаться от приглашения; нехорошо с его стороны, не правда ли? Может быть, вы пообедаете с нами и вместо него сможете сопровождать нас к Бидингам?

Взглянув на нее, он с сожалением покачал головой.

– Не могу, – сказал он. – Я уже принес свои извинения миссис Бидинг, сказав ей, что у меня другие планы. Так что теперь я уже не могу поехать, я очень сожалею!

Она улыбнулась:

– Нет, вам не убедить меня, что это правда! Признайтесь, вы просто не любите маскарадов!

– Я вовсе не стараюсь вас в чем-то убедить; я был бы счастлив сопровождать вас куда угодно! Но вы правы: такие сборища не для меня. Я бы на вашем месте отказался, потому что вам там не понравится. Это не в вашем стиле.

– Ах, Феликс, какой ты глупый! – вмешалась Летти. – Почему это нам не понравится? Это будет очень весело, все в масках…

– Да, огромная толпа народу, шумная возня! – перебил мистер Хедерсетт; в его голосе звучало глубокое неодобрение. – Тебе-то, может быть, и понравится, о тебе я не говорю. Я сказал, что не понравится леди Кардросс. Хочешь совет, кузина?

– Нет, – сердито ответила Летти.

– А зря, – покачал головой Феликс. – Речь не о том, что твое платье не элегантное – оно очень элегантное. Или что тебе не идет шляпка – наоборот. – Он зловеще умолк, и Летти не отрывала от него тревожного взгляда. Она могла презирать в нем то, что называла допотопной чопорностью, но всякий, кто стремился не отставать от моды, не мог пренебречь его суждениями относительно портняжного искусства. Он наконец вынес свой вердикт: – Мне не нравятся эти розовые ленты. И перо. Безвкусица.

– Безвкусица? – возмутилась Летти. Она оглядела двойной ряд розовых бантов, украшавших ее платье из тонкого бежевого муслина. Они в точности соответствовали цвету пера, свисавшего набок с ее соломенной шляпки, заломленной под фантастическим углом на ее черноволосой кудрявой головке, французские лайковые перчатки того же розового цвета довершали ее туалет, который, как она считала до сего печального момента, был последним криком моды. Теперь в ее душу закралось сомнение; она обратила встревоженный взгляд на кузена. – Неправда! Ты это говоришь, чтобы позлить меня!

– Зачем мне злить тебя? Я просто думал, что ты хочешь быть на высоте.

– Я хочу – я и есть на высоте!

– С этими розовыми бантами – ничего подобного, – заверил ее мистер Хедерсетт. – Очень мило, но вульгарно! Они должны быть вишневыми. Это придаст тебе новый шарм!

С этими словами он поклонился обеим дамам и продолжил свой путь, оставив кузину, разрывающуюся между гневом и растущим убеждением в его правоте, и изрядно позабавленную Нелл.

– Если бы Феликс не был моим родственником, я бы порвала с ним знакомство! – мстительно сказала Летти, бросая ему вслед рассерженный взгляд. – Он такой банальный и неучтивый и слишком уж задирает нос! И теперь, когда я об этом подумала, – мне совершенно не нравится его жилет! – Она перевела взгляд на Нелл, когда изысканно одетый мистер Хедерсетт скрылся из вида. – Если он считает, что мои ленты безвкусны, то я удивляюсь, как у него не хватило наглости заявить, что твое платье вульгарно! Будь уверена, он считает, что тебе бы больше пошло пурпурное, или красно-коричневое, или алое! Гнусный тип!

– О, этого он бы мне не сказал, ведь всего несколько недель назад он заявил, чтобы я никогда не носила этих ярких цветов! – сказала Нелл, чье платье из берлинского шелка было такого же цвета, как ее глаза. – В тот день на мне была как раз та коричневая мантилья. Уверяю тебя, он был точно так же несносен и со мной. Не обращай внимания!

– Я никогда не придаю значения его словам, – сказала Летти высокомерно. Коляска продолжала свой путь, а она впала в молчаливую задумчивость, но вскоре проговорила: – Как ты считаешь, лучше сказать, чтобы перо покрасили, или купить новое?

– Покрасить это, – ответила Нелл. – И ленты тоже. Жаль, что он не поедет с нами на маскарад: с ним было бы гораздо удобнее! Я думаю… – Она заколебалась, с сомнением глядя на Летти. – Я думаю, ты вряд ли захотела бы вместо этого поехать с Кардроссом в Мерион?

– Нелл! – чуть ли не взвизгнула Летти с выражением возмущения и ужаса на лице. – В Мерион в разгар сезона? Ты, как видно, сошла с ума! А если Джайлз хочет, чтобы мы поехали, то это попросту подло, потому что он обещал, что я попаду на маскарад! Ведь именно этим он меня и задабривал, отговаривая от поездки на маскарад в Ковент-Гарден, куда мне так хотелось! – возмущенно добавила она. – Говорил, что это совсем не то, что мне надо, и что мы лучше уж поедем на маскарад к Бидингам! Как это на него похоже! Если бы я только знала…

– Это совсем на него не похоже, и зря ты порешь горячку! – вспылив, ответила Нелл. – Если хочешь знать, он даже не пытался уговорить меня ехать с ним в Мерион, когда я напомнила ему, как ты хочешь попасть на маскарад! И если бы Феликс смог…

– Но, Нелл, это же не имеет значения! – убеждала ее Летти. – Я уверена, что туда едет полсотни наших друзей, и даже если мы окажемся среди незнакомых людей – ничего страшного! Ведь миссис Бидинг – твоя кузина! Конечно, было бы гораздо удобнее, если бы с нами был джентльмен, но ты можешь спокойно пригласить Уэстбери, или сэра Джорджа Марлоу, или…

– Нет! – ответила Нелл решительным тоном. – Только не на маскарад!

Летти хихикнула:

– Ты что, боишься, что они не выдержат должной линии поведения? Я, например, считаю, было бы очень весело, если бы они начали отчаянно флиртовать с нами! Какая же ты странная! Пора бы уже чихать на все это, ведь ты начала выезжать в свет на год раньше меня. Да я на самом первом своем балу… – Она осеклась, когда Нелл ущипнула ее за руку, показав глазами на слуг на запятках. – А, чепуха. Ну, не сердись, я не скажу больше ни слова, обещаю! А что, если мы возьмем с собой Джереми? Он бы с радостью поехал, и будь уверена, уж он-то соблюдет все приличия на свете, потому что даже Джайлз считает его идеальным джентльменом!

– Не будь дурочкой! – взмолилась Нелл. – Он же сам тебе сказал, что не получил приглашения, и я совершенно уверена, что воспитание никогда не позволит ему явиться неприглашенным. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что я не могу пригласить его, потому что это как раз то, что особенно не нравится Джайлзу.

Летти приняла этот отпор философски, заметив смиренным тоном:

– Конечно, я понимаю. Но что же делать? Только прошу тебя, брось эти свои старомодные понятия и не говори, что ты не можешь ехать, если не поедет Джайлз…

Нелл покраснела.

– Ничего подобного! То есть мне и в голову не приходило сказать такое! Просто я не могу придумать, кого из джентльменов я… – Она умолкла, остановив свой встревоженный взгляд на быстро приближавшихся к ним двух всадниках. Ее лицо просветлело, она воскликнула: – Дайзарт!

– Вот кто нам нужен! – радостно воскликнула и Летти. – Можешь быть спокойна!

Однако, как оказалось, этот оптимизм был напрасным. Виконт, который скакал верхом на нервной молодой гнедой кобылке (мало кому бы пришло в голову кататься в столь многолюдный час в Гайд-парке на такой лошади), с готовностью откликнулся на знаки, подаваемые Нелл, и заставил свою упирающуюся лошадь приблизиться к коляске, удерживая ее на месте с легкостью блестящего наездника. Когда Нелл спросила его, получил ли он приглашение к Бидингам, он ответил:

– Да, но я туда не собираюсь.

– Ох, Дай, неужели ты отказался? – горестно спросила Нелл.

– Нет, я не то чтобы отказался, – ответил Дайзарт. Он не утруждал себя ответами на приглашения, за исключением тех немногих, которые были ему интересны. – Эй, Корни! Ты уже знаком с моей сестрой? И с леди Летицией?

Его спутник, скромно державшийся поодаль, приблизился к ним, приподнял фетровую шляпу с низкой тульей и слегка поклонился обеим дамам. Мистер Корнелиус Фэнкот, молодой джентльмен с простоватым лицом, был чуть моложе Дайзарта и преданно следовал за ним с тех самых пор, как они познакомились в Харроу. Там он был удостоен чести участвовать в различных безумных проказах своего блестящего приятеля; позже оказал другу неоценимую помощь в уничтожении статуи Меркурия во дворе аристократического колледжа Крайст-Черч; и хотя он никогда – ни во время обучения в Оксфорде, ни после того, как они покинули этот очаг просвещения, – не пытался соперничать с Дайзартом в прославленных подвигах, как-то: подложить осла в постель совершенно незнакомому человеку в гостинице или перепрыгнуть верхом на лошади через обеденный стол, уставленный полным набором тарелок, столового серебра, бокалов и подсвечников, – он завоевал себе славу человека, никогда не отказывающегося от пари. Кроме того, он был известен и тем, что однажды прошагал по Пиккадилли на ходулях, а в другой раз выиграл пари, что сумеет съездить в Дувр и вернуться раньше, чем его чересчур оптимистично настроенный соперник поставит на нескольких листках бумаги миллион точек. В отличие от своего благородного друга он обладал значительным состоянием и не был обременен родственниками более близкими, чем несколько тетушек, на увещевания которых не обращал никакого внимания, и множество кузенов, которых без смущения именовал кучей болванов. Он был спортивного телосложения, а накладные плечи его польского сюртука с множеством шнурков и пуговиц, а также шикарный галстук на довольно короткой шее выдавали его склонность к щегольству. Душа дружеских попоек в отелях «Лонг» и «Лиммер», он обычно терялся в обществе дам; тщетно было бы искать его на ассамблеях у Олмака. Он был достаточно хорошо знаком с Нелл, чтобы без смущения ответить на ее приветствие, но испытующий взгляд озорных глаз Летти тут же поверг его в смятение и заставил заикаться. Заметив это, виконт со своей обычной бесцеремонностью посоветовал этой предприимчивой девице не обращать на него внимания.

– Он не интересуется юбками, – объяснил Дайзарт. – Неужели вы едете на этот маскарад, Нелл?

– Да, вообще-то едем, но у нас маленькое затруднение. Кардросс вынужден был отказаться, и, знаешь ли, как-то неловко ехать на такой бал без сопровождения джентльменов! И Феликс не может поехать с нами, поэтому, может быть, ты, Дайзарт, не откажешь в любезности…

– Нет, ни за что, Нелл! – поспешно перебил виконт. – Только не маскарад в Чизике! Попроси Марлоу, или Уэстбери, или еще кого-нибудь из твоих поклонников! Милорд прекрасно знает, что у тебя их куча! При чем тут я?

– Она боится, что они не смогут соблюдать приличий, – безмятежно пояснила Летти.

Не успел виконт ответить, как мистер Фэнкот довольно неожиданно вмешался в разговор.

– Ничего удивительного, она права, – заявил он. – Эти маскарады, сами понимаете! Анахронизм! Ты должен поехать с миледи!

– Ты-то что знаешь о маскарадах, Корни? – удивился Дайзарт. – Ты же никогда на них не был!

– А вот и был, – возразил мистер Фэнкот. – С тобой вместе, Дай! В общем, я бы не разрешил своей сестре ехать одной. В смысле, если бы она у меня была. Я имею в виду – сестра, – слегка запутавшись, добавил он под хихиканье Летти.

– Ковент-Гарден! – с презрением воскликнул Дайзарт. – Я и не подумал. Но этот маскарад – совсем другое дело. Полная безвкусица, насколько я понимаю. Зачем вам туда ехать?

– Понимаешь, это будет первый маскарад Летти, и ей очень хочется туда поехать, – объяснила Нелл.

– Да, и более того, я непременно туда поеду, – подтвердила Летти. – Насколько я поняла, вы не собираетесь проявить любезность и сопровождать нас, и это меня нисколько не удивляет, потому что братья – самые несносные люди на свете!

– Летти, это неправда! – возмутилась Нелл. – У тебя нет никаких оснований так думать, и уверяю тебя, у меня их тоже нет! – Она с любовью улыбнулась виконту. – Если не хочешь, можешь не ехать! На праздник к своей кузине я могу явиться и без сопровождающих.

Однако то ли из духа противоречия, то ли из чувства долга виконт, бросив сумрачный взгляд на Летти, заявил, что если уж его сестра надумала ехать на маскарад, он непременно будет сопровождать ее. Затем с суровостью, которая мало вязалась с его хлыщеватым видом, он добавил, что если представления Кардросса о приличиях позволяют ему отпускать Нелл одну на такие празднества, то он, Дайзарт, будет вынужден поспорить с милордом. Затем он не слишком учтиво пришпорил лошадь, так что дамы даже не успели ответить на его вызов. Нелл очень расстроилась, что брат обвинил ее мужа в недостатке внимания к ней, а Летти, присвоившая себе право критиковать Кардросса, вскипела и тут же выложила Фэнкоту, который задержался, чтобы попрощаться с ними, все, что она думает о виконте.

– Я, право, не знаю, почему это я должна заступаться за Джайлза, – заметила она, когда мистер Фэнкот покинул их, а Нелл велела кучеру ехать дальше. – Я уверена, он никогда не стал бы заступаться за меня!