Кровь брата твоего

Юдофобия, возродившаяся в Германии, Австрии, России и Польше за несколько лет до публикации «Еврейской Франции», не поколебала уверенности западного еврейства в том, что прогресс, просвещение и либеральные политические концепции 19 века являются гарантией безопасности. В 1881 году Люсьен Вольф *29 был уверен, что «приступы антисемитизма будут ослабевать, пока совершенно не исчезнут». Рабби Герман Адлер заверял свой народ, что, «возможно, недалек тот час, когда Германия будет рассматривать травлю евреев, как отвратительный кошмар… как грязное пятно на истории 19 века». И никто в 1882 году не слушал Лео Пинскера *30, чья уверенность в будущем была разрушена увиденным в России. Он призывал евреев не полагаться более на чувство справедливости или дружеские заверения других наций, а действовать ради собственного спасения. Пинскер был первым евреем нового времени, вернувшимся к древнему решению «еврейской проблемы», — решению, которое было известно еврейской элите на протяжении веков. Он сказал евреям, что они не обретут мира до тех пор, пока не восстановят свой государственный и национальный статус. Только тогда они смогут жить без позорного клейма и пользоваться привилегией свободы, равенства и братства в любом месте земного шара. «Ибо самого факта существования еврейского государства, где евреи — хозяева и их национальная жизнь развивается в соответствии с их собственными духовными потребностями, будет достаточно, чтобы снять с них клеймо неполноценности». «Самоэмансипация» Пинскера — книга, известная сегодня почти каждому еврею в мире, вышла в 1882 году, но осталась незамеченной во Франции. Редактор журнала «Этюд Жуив» (1882, V, 298) посвятил ей три строчки: «Преследования евреев в России вдохновили автора на фантастическую идею осуществить эмансипацию евреев, создав еврейское государство».

Грубая реальность древней и непреходящей ненависти, вспыхнувшей с новой силой вследствие процесса Дрейфуса, постепенно рассеяла иллюзии западного еврейства. «Мы все верили, — писал Ахад-ха-Ам, — что элементарная справедливость стала неотъемлемой частью европейской жизни, одной из неколебимых основ общественного устройства; теперь же мы видим, что мы ошибались». Перед приговором в Ренне действительно могло показаться, что стране свободы, равенства и братства было суждено сыграть главную роль в окончательном уничтожении еврейского народа; от этой позорной участи Францию спасло меньшинство, «пятьдесят праведников», которых не нашлось в Содоме *31.

С точки зрения Пеги, дело Дрейфуса «было серьезным кризисом в трех историях: в истории еврейского народа, в истории Франции и в истории христианства» (142, 54). Франция почти уступила вирусу ненависти, потому что она была «инстинктивно антисемитской вследствие ее христианской истории». Следы этого «инстинкта» видны в сочинениях даже тех немногих французов, которые имели мужество заступиться за евреев. Золя защищал их «не как евреев, а как человеческие существа». Леон Блуа испытывал отвращение к самодовольному антисемитизму католических буржуа. Однако его «Благополучие евреев» содержит немало фраз, которые не позволят ни одному еврейскому читателю видеть в авторе этой книги друга.

Пеги защищал евреев, потому что любил их. «Без любви, — сказал он, — справедливость и истина — просто гипсовые святые». То, что больше всего восхищало его в еврейском народе, была «их духовная сила, которую ни мир, ни плоть, ни дьявол никогда не могли уничтожить». «Всякий, — сказал он, — имеет таких евреев, каких он заслуживает».

«Буржуазные антисемиты знают и ненавидят только буржуазных евреев; антисемиты, которые в моде, знают и ненавидят только тех евреев, которые в моде; антисемиты-коммерсанты знают и ненавидят только евреев-коммерсантов. А мы, кому случилось быть бедняками, знаем великое множество евреев-бедняков и даже живущих в нищете. И я всегда нахожу этих евреев несгибаемыми, как сталь, и верными в дружбе».

Пеги знал, против чего он боролся. «Мы были героями, — писал он. — Это следует сказать со всей простотой, потому что, я уверен, никто не скажет этого за нас». И действительно, трудно сказать то, что сказал он, увидеть то, что увидел он: смысл борьбы, ее мистическое значение, которое он, почти единственный из своих современников, заметил и объяснил, — борьбу меньшинства «не только за честь нашего собственного народа в это время, но и за честь нашего народа в истории, за историческую честь всей нашей расы, за честь наших предков и наших детей».

Весь мир наблюдал за драмой еврейского народа, которая была в то же время и драмой Франции, за боем горстки праведников, выступивших против обезумевшей от ненависти толпы.

Эта горстка доблестных людей оказалась, в конце концов, способной пробудить национальную совесть и спасти свою страну от судьбы, которая через 40 лет постигла гордых немцев, когда в них тоже вселились бесы, но их не изгнали, и все стадо бросилось вниз с обрыва и погибло.

Борцы за несправедливость

Для антисемита все зло мира заключено в еврее.

Жан— Поль Сартр

Одного из наиболее видных английских проповедников расовой ненависти, историка Эдварда Фримэна *1 помнят или, по крайней мере, должны помнить в США по тому замечанию, которое он сделал во время своего визита в Америку в 1881 году: «Это была бы великая страна, если бы каждый ирландец в ней убил негра и был бы за это повешен». Это была не просто неудачная шутка; Фримэн был одним из ранних провозвестников нацистской доктрины. Кое-кто в Америке встретил его идеи с сочувствием: он записал, в каком духе его приятель из Массачусетса воспитывал ребенка. «У мистера Гэрни была маленькая племянница… которая сказала отцу: 'Спокойной ночи, папа; я надеюсь, что ты будешь хорошо спать, и все будут хорошо спать, кроме евреев'». Фримэна возмущали англичане, публично протестовавшие против еврейских погромов в России. «Я в бешенстве от всего этого еврейского притворства, — писал он. — Я утверждаю, что если один народ решает выдрать собственных евреев, то это не касается других народов… Болгария запугана и Финляндия под угрозой; кому какое дело до их евреев, кроме самих этих стран?» Хотя Фримэн прямо не призывал уничтожить евреев, в 1878 году он высказал свое сочувствие политике уничтожения в выражениях, которые сделали бы честь самому Гитлеру: «Количество воды, достаточное для того, чтобы затопить проклятое логово еврейства, было бы благословением для всего цивилизованного мира».

Английские литераторы не часто писали с такой откровенностью о том, что они неточно называли «еврейской проблемой»; исключением была их частная переписка, но в прежние времена их биографы перед публикацией подобных писем делали некоторые цензурные сокращения.

В начале нашего столетия англичане не проявляли особого интереса к внутренним делам Франции или к откровениям о международном еврейском заговоре, который, как уверял читателей на страницах «Свидетеля» Хилари Беллок, угрожал всей христианской цивилизации, но особенно Англии. В качестве средства борьбы с этим бедствием он предлагал, чтобы евреи во всех странах жили изолированными общинами по специально установленным законам. Эта идея возврата к гетто не была оригинальной. Уже в 1850 году немецкие антисемиты требовали исключить евреев из участия в общественной жизни, потому что Германия является христианским государством. Тот же принцип изоляции евреев защищал католический журнал «Ла Круа» во время французских выборов 1898 года. Тогда от имени французской католической партии был опубликован манифест, в котором провозглашалось, что «мы будем голосовать только за тех кандидатов, которые будут выдвигать, поддерживать и голосовать за закон, лишающий евреев избирательного права и права занимать военные или гражданские должности в государстве». Такое ограничение гражданских прав логически и исторически вело к уничтожению. Юлиус Штрайхер заявлял на суде в Нюрнберге, что «все, что он делал — это лишь пропагандировал идею, что евреи из-за их чужеродности должны быть отстранены от участия в немецкой национальной жизни и отделены от немецкого народа».

В 1922 году Беллок окончательно сформулировал свои идеи в книге «Евреи», которая, по его словам, была «попыткой установить справедливость». В предисловии ко второму изданию (1928) он жаловался, что «те, кто не читал эту книгу, называют ее антисемитской, то есть книгой, направленной против евреев человеком, ненавидящим их». Он был удивлен такой реакцией и полагал, что критики просто сводили с ним личные счеты, не потрудившись прочесть его книгу. «Всякому, кто действительно читал ее, обвинения в антисемитизме покажутся абсурдными, — заявлял он. — Я вовсе не испытываю к евреям вражды. Я далек от ненависти к ним и даже ищу их общества; среди моих друзей людей полностью или частично еврейской крови не меньше, чем у любого из моих знакомых» (20, XVI).

Людей, которые предваряют свои книги сообщением, что множество их лучших друзей — евреи, сегодня без лишних размышлений можно отнести к той категории, к которой они фактически и принадлежат. Один из наиболее ранних образчиков этого диалектического приема был дан в середине прошлого века Дэниэлом O'Коннеллом в палате общин. «Я имею счастье быть знакомым с несколькими еврейскими семействами в Лондоне, — так помпезно начал он свое выступление, — в числе которых самые утонченные дамы и самые гуманные, сердечные, утонченные и образованные джентльмены, которых я когда-либо встречал. Поэтому я надеюсь, что никто не подумает, что, говоря о Дизраэли *2 как о сыне еврея, я хочу оскорбить его. Некогда евреи были народом, избранным Богом». После этой преамбулы O'Коннелл перешел именно к тому, чего, по его словам, он вовсе не собирался делать:

«Однако среди них были и негодяи, и от одного из таких негодяев определенно происходит Дизраэли. (Смех в зале.) Он обладает как раз теми качествами нераскаявшегося разбойника *3, который умер на кресте и чье имя, как я совершенно уверен, было Дизраэли. (Смех в зале.) Ибо, насколько мне известно, нынешний Дизраэли происходит от него, и, допуская это, я прощаю теперь законного наследника богохульного разбойника, умершего на кресте. (Гул одобрения и смех в зале.)»

Перечень современных писателей и ораторов, использовавших подобные жульнические уловки, слишком длинен. Бывший коллега Дрюмона Альбер Моннио, ставший в 1933 году лидером фашистов Франции, объявил, что «у антисемитов… как сказал Дрюмон, благородная арийская душа; они не испытывают ненависти к отдельным евреям и всегда готовы быть с ними на дружеской ноге». «У меня множество еврейских друзей», — писал в 1939 году Герберт Уэллс и на той же странице выражал мнение, что «хриплый голос нациста, в конечном счете, возможно, говорит вещи, к которым стоило бы прислушаться». «Я горжусь тем, что среди моих друзей много евреев,» — заявил маркиз Лондондерри, а в 1936 году он написал Риббентропу письмо, в котором в характерной английской манере недомолвок заверял, что «не испытывает к евреям особых чувств». Десятью годами позже Риббентроп пытался спасти свою шкуру, прибегнув к тому же приему. В протоколах Нюрнбергского процесса записан его протест: «Многие из моих друзей — евреи».

Даже если Беллок действительно «не испытывал вражды к евреям», был далек от ненависти к ним и «искал их общества», он не побуждал своих читателей следовать его примеру. Возможно, ненависть — слишком сильное определение, но враждебность и презрение к «неполноценному народу» можно встретить почти на каждой странице книги Беллока. «Еврей должен помнить, — пишет он, -что не только его господство, но даже само его присутствие на любом высоком посту ненавистно расе, в среде которой он обретается» (20, 193). Подобное чувство еще откровеннее было выражено одним литературным другом еврейского писателя Якоба Вассермана, который заметил в связи с борьбой немецких либералов за допуск евреев на административные должности:

«Я люблю евреев, но не желаю, чтобы они управляли мною». Тот же Беллок утверждал, что «почти все люди, не принадлежащие к еврейской расе, в среде которых живут евреи, испытывают по отношению к ним национальный антагонизм». Он был уверен, что «обычный английский солдат и гражданин не имеет связей» с евреями и «не испытывает к ним симпатии». Тот, кто пишет, что «богатые европейцы… с их готовностью… идти на любое бесчестье ради увеличения своего состояния, выдают дочерей замуж за евреев» (20, 88), не должен удивляться, если читатели заподозрят его в антисемитизме.

С начального этапа дела Дрейфуса, когда Беллок некоторое время жил во Франции и познакомился там с сочинениями Дрюмона, он не переставал верить в существование международных еврейских сил, стремящихся к разрушению или к захвату христианского мира. Он так никогда и не узнал или, во всяком случае, не сообщил своим читателям имен этих всемогущих людей. Все, что о них известно, это то, что они — евреи и что при помощи каких-то тайных методов они могут делать все, что им заблагорассудится, с прессой и банками. И впрямь, в такой силе есть что-то мистическое; это, по его словам, «корпоративная и полуорганизованная» мощь, «хотя отдельный банкир или финансист может и не знать о ней». Никто не знал, кто эти заговорщики, однако существование самого заговора было одним из тех «хорошо известных фактов», которые нечего и доказывать. «Все образованные люди, даже из сравнительно низких, непривилегированных классов общества, прекрасно осведомлены об этом, и все, кто осведомлен, возмущены». Особенно возмущало англичанина, если только он не находился ниже «даже непривилегированного» класса общества, вмешательство этих заговорщиков в британскую политику общественных реформ, например, в проблемы страховки по безработице и пенсии по старости. Эти проблемы были предметом обсуждения и законодательства в те годы, когда Беллок наблюдал за коварными манипуляциями «евреев». Удивительно читать, что «евреи, контролирующие международные финансы», вмешивались во внутренние дела Англии не с тем, чтобы воспрепятствовать этим реформам, а наоборот, чтобы способствовать им. «Они, — писал Беллок, — стоят за теми великими проектами промышленного страхования, которые столь желанны для народных масс… паразиты на жалких страховках бедняков».

По возвращении из Америки Беллок изобрел новое название для антисемитизма, весьма подходящее для его теории еврейского заговора: он назвал антисемитизм «оборонным движением». В своей следующей книге Беллок писал; что «ввиду резкого раздражения, вызванного евреями, в Нью-Йорке начинает создаваться оборонное движение». В том же году, говоря о начавшейся антисемитской кампании, кардинал 0'Коннелл осудил «оборонное движение», обнаруженное Беллоком за несколько недель, проведенных в Америке. «Мое внимание, — сказал кардинал, — привлекла организованная антиеврейская кампания в Америке»:

«Такая кампания совершенно противоречит лучшим традициям и идеалам Америки; ее единственным результатом может быть введение религиозных ограничений для предоставления гражданства и воцарения предвзятости и ненависти, совершенно несовместимых с лояльным и рациональным американским сознанием. Дискриминация какой-либо расы или религии — совершенно не американское явление, и я хочу заявить свой протест против всякой травли евреев или любой другой религиозной группы, составляющей великое гражданское единство этой страны». Кардиналу возразил один из «оборонцев», который написал в «Ревю Интернасьональ де Сосьете Секрет» (июль 1921): «На это можно достойно ответить: пусть сначала евреи прекратят нападать на общественные устои со своим большевизмом и социализмом, а на церковь — со своим масонством, как они делают это во всем мире; тогда у антисемитизма не останется никаких причин для существования».

Через 11 лет «оборонная организация в Нью-Йорке» обнаружила единственный эффективный способ борьбы с «острым раздражением, вызванным евреями» в этом городе. В листовке «Американской нееврейской молодежной организации» содержалось логическое заключение, к которому неизбежно ведет антисемитизм, как бы он ни маскировался: «Чтобы обрести вечный мир и процветание, каждый народ должен убить своих евреев». С благословения одного из лидеров немецких «оборонцев», Юлиуса Штрайхера, перевод этой листовки был доведен до сведения немцев на страницах «Дер Штюрмер» (1939).

Борьба против евреев, как утверждали виновники массовых убийств на процессе в Нюрнберге, была средством защиты. Германия должна была защитить себя и весь мир от еврейской заразы. Это объяснение дал Рудольф Гесс, комендант Освенцима с 1940 по 1943 год, признавший, что под его руководством было уничтожено около 2,5 миллионов евреев.

Следует заметить, что Хилари Беллок за несколько недель успел так хорошо узнать Америку, что написал книгу о еврейском засилье в этой стране; следует также заметить, что никто не сказал ему, что создатели «оборонного движения» против евреев вели аналогичную кампанию против католиков. В пропагандистских листках, выпускавшихся непосредственно Ку-Клукс-Кланом или под его эгидой, утверждалось, что «евреи и католики владеют 95% крупных промышленных и коммерческих предприятий в Америке» и что большую часть прессы контролируют не евреи, а католики. Лидеры Ку-Клукс-Клана говорили народу, что «каждый раз, когда в католической семье рождается ребенок, в сводах местного кафедрального собора прячут еще одну винтовку». Распространялись фотографии еврейской больницы в Цинциннати, где, по слухам, будет штаб-квартира папы, который вскоре покинет Италию. (165, 310-313). В этих домыслах было столько же правды, сколько в бреднях о международной еврейской финансовой организации, в существовании которой Беллок сумел убедить многих.

Хотя о международном еврейском заговоре были написаны миллионы страниц, никто не мог привести свидетельства его существования, пока, наконец, детали этого заговора не были представлены в документе, известном как «Протоколы сионских мудрецов»4. Этот документ выдержал бесчисленное количество изданий и до сих пор переиздается во всех странах мира; его же под руководством гитлеровского министерства пропаганды изучали немцы, хотя еще в 1920 годах лондонская «Тайме» опубликовала доказательства того, что это — подделка.

Происхождение и последующая история «Протоколов сионских мудрецов» очень напоминают историю подделки, опубликованной в 17 веке под названием «Тайные наставления». В этом сочинении речь шла о тайных действиях иезуитов, которые были в тот период предметом всеобщей ненависти. Испанская рукопись, содержавшая выдержки, сделанные якобы в секретном архиве иезуитского ордена, была «найдена» в Падуе и после многочисленных приключений и странствий в 1614 году издана в Кракове в латинском переводе. Этот документ содержал секретные планы и наставления, известные якобы только избранным членам ордена и державшиеся в тайне от рядовых иезуитов. Три главы его посвящены смехотворным инструкцим о способах выманивания денег у вдов. Для этой цели следовало подбирать пожилых иезуитов; им надлежало брать вдов под тщательную опеку и «удерживать от всего того, что могло бы подтолкнуть их к новому браку». Любой аморальный поступок, ложь, мошенничество, если они увеличивали богатство ордена, считались позволительными и даже вменялись в обязанность членам ордена. Автор этой подделки, изгнанный из ордена иезуитский священник, перед смертью покаялся в содеянном. Однако, как это часто бывает, созданная им легенда продолжала жить и развиваться. В 17 веке вышло 22 издания этой брошюры, а в 18 — 19 веках антиклерикальные издательства выпускали ее массовыми тиражами, которые уменьшились лишь тогда, когда евреи заняли место иезуитов в качестве всеобщего «козла отпущения». Нынешняя вульгарная травля евреев часто ведется с той же примитивной глупостью, с какой велась вульгарная травля иезуитов.

Во Франции, где почва была подготовлена усилиями Дрюмона, появилось множество книг, утверждавших, что евреи плетут заговоры совместно с масонами и протестантами, присоединившимися к ним в надежде разрушить католичесую церковь. «Не подлежит сомнению, — писал французский автор в 1899 году, — что евреи, масоны и протестанты вступили в союз против католических наций, чтобы обеспечить (еврейское) господство над всем миром». Беллок не обвинял английских протестантов в участии в международном заговоре, хотя и объяснял, что «для протестантов естественно выступать против католицизма и тем самым действовать на руку евреям… Английский средний класс углублен в чтение Ветхого завета. Евреи кажутся им героями эпоса и светочами веры». Очевидно, слишком интенсивное чтение Ветхого завета может иметь плачевные последствия. «Я, со своей стороны, — писал Эразм Роттердамский более 400 лет назад, — предпочел бы при условии, что это не коснется Нового завета, чтобы люди совершенно отказались от Ветхого завета, нежели чтобы мир между христианами был нарушен из-за еврейских книг».

Во Франции «международный еврейский заговор» был обличен отцом Констаном, предостерегшим своих читателей, что не только все золото, но и вся земля Франции в ближайшее время могут перейти в руки врагов: «Франция будет еврейским государством, а 39 миллионов французов станут рабами евреев» (44, 37). Евреи якобы состоят в заговоре с протестантами, масонами, капиталистами, коммунистами и социалистами; они создают и контролируют все эти движения. Евреи во Франции, по мнению отца Констана, поддерживают социализм для того, чтобы захватить власть в стране и осуществить свои планы. Другой церковный историк объяснял:

«Чтобы усилить свое господство во Франции и распространить его на всю остальную Европу, еврейство избрало своим инструментом социализм. Когда все будет находиться в руках государства, евреи одним ударом смогут захватить все сельское хозяйство и промышленность Франции. Государство будет в руках евреев — евреев, царствующих и правящих при помощи силы золота… Социализм будет триумфом еврейского капитала».

Статья о франкмасонах в «Апологетическом словаре католической веры» содержит замечания о масонах и евреях, которые не выдерживают никакой критики. Должно быть, это ускользнуло от внимания профессора Католического института в Париже отца д'Але, под чьей редакцией вышел словарь. Автор статьи о франкмасонах утверждает, что на сегодняшний день евреи контролируют масонство и руководят им, а союз этих двух сил был естественной целью «древних притязаний народа-богоубийцы». Он цитирует «зловещее предостережение» некого М.Дуанеля, который, видимо, знал тайные мысли и намерения дьявола:

«В замысле Сатаны синагога занимает огромное, преобладающее место. Он полагается на еврейское управление масонством и на то, что масоны разрушат церковь Иисуса Христа… Еврейский мозг направляет действия против апостольской римской церкви… не только против ее земного главы — папы, но и против ее небесного главы — Христа. Распни Его! Распни Его!»

Кардинал Гаспарри в официальном письме дал благословение этой полезной статье, которая, по его мнению, «послужит хорошим оружием» в борьбе не только против религиозных заблуждений, но и «против многих исторических предрассудков, которым всегда служили питательной почвой слабая вера и невежество». Его преосвященство, очевидно, имел в виду лишь исторические предрассудки, направленные против католиков.

Отец Бесс в 1913 году предположил, что секретная международная еврейская организация, которую разыскивали столь давно, возможно, скрывается за кулисами Всемирного Еврейского альянса *5 в Париже. Он не высказал этого прямо, но сделал осторожное предположение. Он считал, что, во всяком случае, «эта организация не более, чем инструмент в руках закулисного Синедриона, который умеет приводить в действие колоссальные силы… Мы являемся свидетелями существования всемогущей олигархии, обладающей как финансовой, так и религиозной властью…» Он уклончиво допускал, что не всегда можно установить, кто именно входит в эту олигархию: «Пять-шесть человек могут управлять всем делом, и никто не знает, кто они; их гражданство и местопребывание не имеют значения. Они евреи — и этого достаточно» (26, 110).

В 1912 году эта таинственная олигархия была явно занята разрушением, резней и подстрекательством к беспорядкам не только в Западной Европе, но и в других частях света, где происходили подобные события. Даже в Турции, как утверждал один английский автор в «Бритиш Ревью» (апрель 1913), евреи тайно плели интриги:

«Обычный магометанин не имеет никакого отношения к совершаемым жестокостям. Все это — дело рук еврейско-масонской организации, господствующей над сегодняшней Турцией… Турция мертва, — продолжал автор статьи в стиле, напоминающем Дрюмона, — но евреи воссоздали Турцию: грязный дух гальванизировал труп, дав ему ужасную видимость жизни. Сегодня мертвым телом Оттоманской империи овладел демон столь же злой, каким был ислам в свои худшие дни, но при этом — в сотни раз более изобретательный».

Сообщения о тактике этих «изобретательных демонов» часто были противоречивы. В то время как Дрюмон утверждал, что французские евреи совместно с немецкими замышляют разрушить Францию, в Германии антисемиты обвиняли военную фирму Людвига Лёве в том, что она подкуплена Еврейским альянсом в Париже; она производит плохое оружие и таким образом, когда пробьет час, поможет французам победить в войне. Подобные слухи о махинациях международного еврейства циркулировали и после Первой мировой войны. В 1919 году французская газета «Ла Раппель» заявила, что таинственные силы, восстанавливающие Германию для военного реванша — это силы «международного золота, золота еврейско-немецкого финансового осьминога, золота сынов Израиля». Гитлер в «Майн кампф» обвинял международный еврейский капитал в попытке «вновь ввергнуть народы в войну… в надежде погубить немецкий народ». Беллок же был уверен, что евреи плетут интриги, чтобы освободить Германию от уплаты контрибуции Великобритании. «Англичане, — писал он, — не поддадутся внушению, что ради удобства этих чужих банкиров мы должны отказаться от прав победителя… Еще более энергично англичане будут протестовать против права еврейских банкиров вмешиваться в вопрос о национальных репарациях, причитающихся англичанам за тот огромный ущерб, который был причинен Британии в ходе военных действий» (20, 95). Приблизительно тогда же французский автор «безапелляционно утверждал, что международный еврейский капитал — германофил, поклявшийся спасти Германию ради своих еврейских прибылей». Наиболее очевидное объяснение всех этих противоречий состоит в том, что никакого международного заговора еврейства не существует.

Эта легенда о международных еврейских заговорах для уничтожения христианства выросла из многовековой ненависти и заменила в Западной Европе старинные обвинения в ритуальных убийствах и осквернениях гостий; как и древние выдумки, новая основывалась на легковерности масс и так же не имела никакого отношения к фактам. «Еврею, — писал Пол Гудмэн в 1913 году в „Бритиш Ревью“, — трудно всерьез принять наивное предположение, что… еврейские финансисты, которые, подобно их христианским собратьям, стремятся лишь к наживе, тайно собираются и составляют заговоры против народов ради благосостояния их собственной нации и укрепления их религии».

Однако Беллоку было нетрудно убедить себя в том, что евреи контролируют все развитие современного капитализма, крупные банки и большинство промышленных и коммерческих трестов как в Европе, так и в Америке. Он верил, что они используют или собираются использовать ту силу, которую сосредоточили в своих руках для некой злой, хотя и неизвестной цели, которую он называл разрушением нашей цивилизации. Одновременно он верил, что они вдохновили и организовали русских революционеров и, следовательно, действовали против источника своей собственной мощи — капитализма, который они, как предполагалось, контролировали.

В своем предисловии ко второму изданию книги «Евреи» Беллок, совершенно игнорируя это противоречие в своей теории, просто утверждал, что хорошо известно, что большевизм и еврейство — одно и то же: «Еврейское правительство в Москве пустило прочные корни» (20, XI). Спустя годы это отождествление еврейства с коммунизмом было взято на вооружение Геббельсом и Розенбергом и превращено ими в главный лозунг на съезде нацистской партии в 1936 году.

Установление коммунистического строя вряд ли могло принести особую пользу еврейству как в самой России, так и за ее пределами. И нет никаких свидетельств, что ленинская теория руководства или нынешняя система в России теоретически или практически обязаны своим возникновением еврейскому заговору. «Если Сталин правит в Кремле, — писал Сидней Дарк, — то, согласно Беллоку, выходит, что „сплоченная организация евреев“ преуспела в причинении своему народу жертв и страданий. Но ни теория, ни практика большевизма не являются еврейскими. Большевистский террор, диктатура меньшинства, политика насилия — все это ленинские дополнения к Карлу Марксу» (48).

Карл Маркс не только бранил свою религию и свой народ, но и принял христианскую традицию, включая ее антисемитизм. Он отождествлял еврейство с капитализмом; он считал, что иудаизм «исчезнет с исчезновением капиталистического строя» (140, 173). Однако Беллок полагал, что евреи ответственны за политическую программу «Капитала», который он характеризовал как «еврейскую книгу, написанную по-немецки». Но когда бывший католик Адольф Гитлер в «Майн кампф» разъяснял нацистскую политику, никому в голову не пришло назвать ее «католической книгой, написанной по-немецки». Многие из гитлеровских головорезов номинально были католиками. Фон Папен *6 был папским камергером, а о Геббельсе говорили, что он получил воспитание у иезуитов. Сталин воспитывался как православный христианин, учился в духовной семинарии на священника, однако никто не вменяет в вину православной церкви его политические взгляды. «Отождествление иудаизма и коммунизма, — писал в 1939 году Жак Маритэн, — классическая тема гитлеровской пропаганды. Эту тему подхватывают антисемиты всех стран… Правдой является то, что в некоторых странах часть еврейской молодежи может примкнуть к революционному экстремизму из-за антиеврейских преследований. В этих случаях ответственность лежит в первую очередь на тех, кто делает их жизнь невыносимой» (113, 7-8).

Эпизод, рассказанный Николаем Бердяевым *7, показывает, что обычай делать «козлом отпущения» народ, который не может защитить себя, — общечеловеческий грех, не знающий ни национальных, ни культурных границ. «Я помню, — писал Бердяев, — как, когда я еще жил в советской России, еврей — владелец дома, в котором я жил, часто говорил мне: 'С Вас не спрашивают за то, что Ленин — русский, а я пострадаю за то, что Троцкий — еврей. Разве это справедливо?'» (22, 31).