Шпоры (№2) - Сэйдж

— Ничего ничего, мне это доставило огромное наслаждение, мадам.

Когда Джим покинул комнату и плотно затворил за собой дверь, Сэйдж нахмурилась. Ей не понравилась его дьявольская усмешка и то, как он сказал «наслаждение». У нее появилось ощущение, что в его словах был намек на что то, известное только ему одному.

— Все таки он очень красив, — вздохнула женщина. И тут же подумала о том, что сама то она, должно быть, выглядит просто ужасно.

Женщина провела ладонью по волосам, и ее пальцы безнадежно застряли в спутавшихся прядях. Тогда она облизнула губы и почувствовала, какие они у нее сухие и обветренные. Вообще то Сэйдж никогда не была тщеславной или кокетливой женщиной, но сейчас она с удивлением для самой себя обнаружила, что ей хочется выглядеть как можно лучше в глазах ее привлекательного хозяина. Еще ей пришло в голову, что у него, наверное, в этом городке огромное множество поклонниц. Размышления Сэйдж были прерваны, когда дверь открылась, и высокая худая женщина с седыми волосами вошла в комнату, держа в руках поднос. Она ногой закрыла за собой дверь, и комната сразу же наполнилась таким ароматом, исходившим от тарелки в центре подноса, что у голодной Сэйдж закружилась голова и рот наполнился слюной.

Женщина улыбнулась, и от этой добродушной улыбки ее коричневое обветренное лицо покрылось сетью глубоких морщин.

— Джим сказал мне, что вы хотите есть. Отличный знак — больные выздоравливают.

С этими словами она поставила поднос с едой на маленький столик возле кровати.

— Должно быть, вы — Тилли, — Сэйдж улыбнулась ей.

— Это я…

Умелые, проворные руки старухи бережно подняли Сэйдж и подложили ей за спину две подушки.

— Джим приказал мне лично убедиться в том, что вы все съели.

Сэйдж устало откинулась назад — малейшее движение давалось ей с огромным трудом. От напряжения у нее на лбу выступил пот. Она снова улыбнулась.

— Я чувствую себя такой слабой. Должно быть, я действительно была очень больна.

— Да уж, — Тилли села на стул рядом с кроватью и подала молодой женщине поднос с едой.

— Джим несколько часов без сна провел рядом с вами. Он так о вас беспокоился, что вы себе не представляете.

— Мистер Латур оставался со мной? — Сэйдж застыла, и ее ложка замерла на полпути от чашки ко рту. Она отчетливо вспомнила прикосновение холодной мокрой материи к своему горячему телу и пылающему лицу. Но не мог же он, в самом деле, протирать ее?

— Я была убеждена, что это вы ухаживали за мной! — Она с надеждой посмотрела на Тилли и тут же пожалела о том, что эта фраза вырвалась у нее. У Сэйдж не было ни малейшего желания узнать, что этот красивый мужчина находился рядом с нею все это время. Если это окажется правдой, то она просто не сможет больше смотреть ему в лицо.

И все таки Тилли не оставила ей никаких надежд Кухарка, словно и не заметив смущения молодой женщины, ответила:

— Я была слишком занята на кухне, мне пришлось готовить для посетителей… Они, видите ли, не только пьют за ужином.

Тилли показала на толстый кусок хлеба, лежавший на подносе, и сказала:

— Я испекла этот хлеб сегодня утром. Отломите кусочек и макните в соус. Увидите, как вкусно!

Потом Тилли откинулась на спинку стула и добавила:

— Вообще, хочу, чтобы вы знали — когда вам требовалась особая помощь, ну, вы меня понимаете, Джим звал меня, а сам дожидался на кухне, пока я выйду. Вам нет нужды беспокоиться: Джим — настоящий джентльмен.

Успокоенная этим известием, Сэйдж не стала дальше выяснять, кто обтирал ее тело. Она взяла кусок хлеба, как советовала ей седоволосая добродушная кухарка, и погрузила его в густой, ароматный соус. Ее желудок слишком долго был пустым, и поэтому сейчас, хотя она и пыталась изо всех сил сохранить манеры настоящей леди, у нее ничего не вышло, и она с жадностью набросилась на еду, отбросив всякие церемонии.

Тилли с довольной улыбкой смотрела, как мясо, | овощи и хлеб с огромной скоростью исчезают во рту i Сэйдж. Когда тарелка опустела и оказалась тщательно вытертой последним кусочком хлеба, Тилли вновь подала голос:

— Может быть, еще немножко добавить?

— Хорошо бы, только я боюсь, что у меня живот лопнет, если я еще хоть немного съем, — рассмеялась Сэйдж. — Я никогда не ела ничего вкуснее.

— Спасибо, дорогая, — расцвела Тилли. — Этот мясной соус меня научила готовить Джонти, дочь Джима.

— Так мистер Латур женат? — Сэйдж почувствовала легкое разочарование, но ей как то прежде и в голову не приходило, что этот красивый мужчина может иметь жену.

Тилли отрицательно покачала головой.

— Нет, не женат и никогда не был. Он очень любил мать Джонти, и в свое время они непременно поженились бы, но бедная женщина умерла при родах и оставила дочурку после себя. — Тилли заморгала и посмотрела за окно. — Мне кажется, Джим никогда не простит себе, что его не было рядом с матерью Джонти, когда она так в нем нуждалась. Это все случилось лет двадцать назад, но он с тех пор ни к одной женщине серьезно не относился. Я думаю, он однолюб.

— Однако, я бы не сказала, что он похож на человека, который избегает женщин, — вслух подумала Сэйдж. — Скорее, у него вид очень опытного мужчины.

— Да уж, Джим такой, — согласилась Тилли. — Женщины от него просто без ума, и он их хорошо изучил. Но он не позволил ни одной из них стать ему настолько близкой, чтобы хорошо его узнать. Впрочем, это и понятно, ему никогда не приходилось иметь дело с приличными женщинами. Он мне как то раз сказал: «Если женщина на тебя ласково посмотрела — жди хлопот». По его мнению, если мужчина только возьмет женщину за руку, как ей тут же хочется выскочить за него замуж! Еще он сказал, что не собирается вешать себе на шею собачий ошейник и ходить перед нами на задних лапках. Он говорит: «Пусть другие отплясывают под эту дудку».

Сэйдж расхохоталась во все горло, так что кровать ходуном заходила.

— Да где это он таких мыслей набрался?

— А кто его знает! Может, и сам придумал… лишь бы не жениться, я думаю, ему просто слишком нравится свобода. Видишь ли, ему уже сорок два года и всю свою жизнь он ходит, куда хочет, делает, что хочет и никому не дает отчета в своих действиях. Если у него будет жена, это все переменится, и ему это известно.

— Возможно, также, что он не знает, будет ли верен своей жене, хихикнула Сэйдж.

Тилли ухмыльнулась.

— Ты знаешь, я и сама об этом думала. Чрезвычайно интересное обсуждение личности Джима Латура и его жизненного пути прервал Дэнни, который засунул в дверь свою всклоченную после сна голову.

Обе женщины с любовью посмотрели на мальчика и улыбнулись ему, а он торопливо пересек комнату и вскарабкался к тете на постель. Мальчуган положил свою теплую маленькую ладошку на лоб Сэйдж и улыбнулся ей.

— Ты сегодня хорошо выглядишь, тетя, и, кажется, температуры нет. Как ты себя чувствуешь?

Сейдж взяла его руку и прижала к своей щеке.

— Я отлично себя чувствую, милый. Просто немного ослабла А как ты?

Она озабоченно посмотрела ему в глаза, так похожие на ее собственные.

— О, не беспокойся! У меня все о'кей, — Дэнни пожал плечами, но голос его дрогнул, и предательски задрожала нижняя губа. Однако, мальчик, как и подобает настоящему мужчине, сдержался, проглотил слезы и, заметив на подносе пустую тарелку, вновь заговорил о здоровье Сэйдж:

— Тилли тебя обязательно вылечит своей едой. Она готовит просто здорово!

— А что ты делал с тех пор, как мы сюда попали?

— Сэйдж бережно убрала прядь волос у него со лба.

В глазах у Дэнни загорелся огонь. Он оживленно заерзал на кровати.

— Джонни Легкая Нога вчера меня брал днем на рыбалку, а сегодня мы с ним собираемся на охоту. Он мне сделал настоящий лук и стрелы.

Сэйдж забеспокоилась и с тревогой посмотрела на Тилли, а потом на племянника:

— Дэнни, я думаю, это неразумно — уезжать из-под защиты мистера Латура. Мне кажется — это опасно.

Тилли проговорила:

— Ха, если он с индейцами, с ним ничего не произойдет. Мальчик с ними в такой же безопасности, как и с Джимом.

Услышав это, Сэйдж успокоилась, и ее лицо посветлело.

— Дэнни, я бы хотела встретиться с твоим другом Джонни Легкая Нога. Мне хочется поблагодарить его за то, что он спас нас и привез сюда.

— Я это уже сделал. А он только погладил меня по голове и сказал, что на это была воля того, кто правит вселенной. Думаю, что он говорил о Боге.

— Конечно, ты прав. И все же мне хочется лично поблагодарить его.

— А его все равно сейчас тут нет. Он взял Немию — это его жена — и они отправились в магазин, где продают всякую всячину. Немия хочет купить себе красные бусы. Надеюсь, что примерно через час они возвратятся. Я как раз к тому времени успею позавтракать.

Дэнни повернулся к Тилли:

— Джим уже позавтракал?

И когда кухарка кивнула, обеспокоенно спросил:

— А он хоть что-нибудь мне оставил?

— Дэнни! — воскликнула Сэйдж. — Как не стыдно, это же невежливо!

— Прости, пожалуйста, Тилли, — Дэнни покраснел от смущения. — Ну ты же знаешь, какой у Джима аппетит!

— Да уж, аппетит у него хоть куда! — Тилли протянула руку и взъерошила мальчику волосы. — Впрочем, я знаю еще одного джентльмена, который не уступит мистеру Латуру.

Она улыбнулась.

— Твой завтрак еще теплый, стоит на плите. Иди, поухаживай сам за собой.

— Он замечательный парнишка, — сказала Тилли, когда за Дэнни закрылась дверь. — Джим и его брат индеец по настоящему привязались к нему.

— Я думаю, что это взаимное чувство, — глаза Сэйдж стали печальными. — Он и его отец, мой брат, были очень близкими. Вы не знаете, Дэнни очень горюет?

— Да, очень! Я не выдумываю. Поэтому Джим с братом стараются как можно сильнее занять его. Они его настолько выматывают разными забавами, что он засыпает сразу, как только коснется подушки.

У Сэйдж на глаза выступили слезы и потекли по щекам, оставляя блестящие дорожки.

— Господи! Я никогда не смогу вас отблагодарить. Я в бесконечном долгу перед вами всеми. Если бы мистер Легкая Нога не нашел меня в той пещере, я бы, наверное, умерла, и тогда только одному Богу известно, что случилось бы с Дэнни!

— Ну-ну, Легкая Нога нашел вас, и у Дэнни все прекрасно, так что не надо больше об этом думать.

Тилли немного помолчала, а потом, запнувшись, спросила:

— А какие у тебя планы?.. Ну, я имею в виду, что ты собираешься делать, когда восстановишь силы и здоровье?

— Боюсь, что я сама еще не знаю, — вздохнула Сэйдж. — У меня просто не было времени как следует об этом подумать. Конечно, назад на свою ферму я не смогу вернуться. После того, что произошло, я просто там не смогу жить. Да если бы даже мне и захотелось туда вернуться, нельзя забывать о моем девере. Ми ланд ужасный человек. Он ни на секунду не оставит меня в покое.

Тилли, соглашаясь, кивнула.

— Да, Джим мне о нем рассказывал. Этот Ми ланд, похоже, настоящая свинья.

— Полагаю, что мне остается сделать только одно: я должна найти какую-нибудь работу, заработать деньги и постараться выбраться из штата вместе с Дэнни. Надеюсь, нам удастся добраться до какого-нибудь большого города, а там, среди множества людей, Миланду не удастся нас обнаружить.

Тилли не стала возражать молодой женщине, но планы ей абсолютно не понравились. Прежде всего, все существо старой подруги Джима протестовало при одной мысли о том, что хрупкая, нежная Сэйдж будет жить среди тысячи абсолютно чужих ей людей, пытаясь прокормить себя и восьмилетнего .ребенка. Кажется, юная вдова даже не представляется чем ей в конце концов придется столкнуться. Она же будет похожа на голубку в стае ястребов!

Такой женщине, как Сэйдж Ларкин, нужна мужская забота и защита. «И что самое главное, — добавила про себя Тилли, — Джиму эта идея тоже не понравится». Этот здоровяк, может, и сам еще не сознает этого, но образ очаровательной Сэйдж, похоже, крепко запал ему в сердце. Конечно, Тилли знала, что этот упрямец, как последний тупица, нет, как осел, будет бороться с собственными чувствами к этой беспомощной и потому такой для него желанной женщине. Он же так часто заявлял, что нет на свете такой бабы, которая бы могла затронуть его душу.

Старая кухарка даже поерзала на стуле, и в ее глазах запрыгали бесенята. Кажется, в этот раз карась попался. Ну что ж, должно быть, будет дьявольски интересно, как Джим Латур будет побежден маленькой женщиной, больше похожей на юную девушку.

— Как вы думаете, это хорошая идея? — прервала Сэйдж ее размышления, и она, улыбнувшись, ответила:

— У тебя еще будет уйма времени подумать о своем будущем. Утро вечера мудренее. Сейчас надо как можно скорее выздороветь и восстановить свои силы.

— Ну, с такой едой это не займет много времени. Я уже сейчас чувствую себя гораздо лучше.

Все еще привлекательное лицо Тилли озарилось широкой, довольной улыбкой:

— Я и в подметки не гожусь дочке Джима, красавице Джонти. Вот уж кто божественно готовит!

— Я вижу, вы ее ужасно любите. Какая она?

~ О! Она такая… такая… лучше ее в целом свете не отыскать!.. Очень красивая. У нее волосы, как у Джима, и глаза такие же синие, как у него. Она примерно такого же роста, как ты.

Довольно смеясь, Тилли добавила:

— Джонти уже сделала Джима один раз дедушкой и зимой собирается еще раз подарить ему внука. Не очень то он похож на деда, а?

— Ой, ни чуточки не похож! Ну и как он себя чувствует в этом качестве?

— Он доволен так, что и нельзя больше. Но ему, по моему, совершенно наплевать, когда Коди зовет его дедушкой.

— Большинство мужчин, одиноких и таких красивых, как мистер Латур, не очень то рады такому званию, — сказала Сэйдж.

Тилли пожала плечами и ответила:

— Это правда, большинству мужчин не нравится, но Джим к этому относится совершенно спокойно. Он слишком уверен в себе и в собственных силах.

Внезапно в памяти Сэйдж всплыли дни, проведенные с Артуром. Бедняга! Ему всегда не доставало уверенности в собственных силах. Бывали дни, когда она, раздосадованная его постоянными сомнениями и боязнью принять решение по любому малейшему вопросу, теряла терпение и выходила из себя. Артур тогда решался, но, к несчастью, чаще всего у него ничего не выходило.

Сэйдж тяжело вздохнула, чувствуя свою вину перед ним за все те резкие слова, которые она иногда ему говорила. Что бы там ни было, но Артур был добрым, любящим мужем… и просто хорошим человеком.

Тилли что то говорила, и Сэйдж постаралась отогнать тяжелые мысли и прислушаться к словам кухарки. Та встала со стула.

— Я пойду к себе на кухню. Может, пока я не ушла, тебе нужно что-нибудь? Могу принести.

— Спасибо большое, Тилли. Я бы хотела щетку или расческу и тазик с водой, чтобы можно было умыться.

— О, Боже мой! Я сама должна была раньше догадаться!

Тилли взглянула на стоявший рядом с кроватью туалетный столик и сказала:

— Знаешь, когда Джонти переезжала в дом к мужу, она оставила здесь свое зеркальце и расчески с гребнями. Да и много еще чего. У нее тут осталось много платьев и другой одежды, которая ей не нужна на ранчо. Так что, выбирай, что хочешь, все в твоем распоряжении.

— Я так благодарна за предложение, Тилли. Ты знаешь, у меня же совсем ничего не осталось, кроме той одежды, в которой меня сюда привезли.

— Не стоит благодарности, Сэйдж. Приятно будет видеть, что эту одежду опять носят.

Тилли принесла расческу и маленькое зеркальце и положила их на кровать.

— Сейчас я тебе принесу мыло и немного теплой воды.

Сэйдж взяла зеркальце и посмотрела на свое отражение: «О, Господи, я выгляжу, как будто только что выбралась с того света. А волосы! У меня старая метла была лучше».

Она с такой силой запустила гребень в свои спутавшиеся волосы, что слезы брызнули из глаз.

Когда вернулась Тилли, неся мыло и воду, Сэйдж уже почти привела себя в порядок, но силы ее совсем оставили, и она только слабо улыбнулась, когда старая женщина воскликнула:

— Матушки мои! Какие же у тебя прекрасные волосы!

Сэйдж благодарно улыбнулась и начала намыливать мочалку, которая плавала в воде. Может быть, волосы у нее и неплохо смотрятся, но лицо так исхудало, что на нем остались только кожа да кости. Одни глаза только и есть. Уж, конечно, этому красивому владельцу салуна она не покажется слишком привлекательной.

Внезапно Сэйдж раздраженно бросила мочалку назад в таз с водой. Боже мой, что же она за человек?! Только четыре дня назад погиб ее муж, а она уже переживает из за того, что какой то незнакомец посчитает ее непривлекательной.

Она насухо вытерла лицо, твердо пообещав себе, что отныне все ее мысли и чувства будут сосредоточены на воспоминаниях об Артуре.

И ей это удалось. Но только до той минуты, как она заснула. Потому что тогда ей сразу же приснился сон. Ей снилось, что к ней приблизился мужчина с удивительно красивым, загорелым лицом и пронзительно синими глазами. Он шептал ей какие то слова, такие, каких она никогда не слышала ни от одного мужчины. И от этого ей было удивительно хорошо, хотя слова эти были, пожалуй, не совсем приличные. Но от них Сэйдж стало так тепло, что захотелось сбросить с себя все, и она скинула с себя всю одежду до последней нитки… тогда этот мужчина лег рядом с ней, и она отдалась ему…

Ее тело дрожало и извивалось в объятиях этого приснившегося ей мужчины так, словно он ласкал ее наяву. И, наконец, Сэйдж внезапно испытала наслаждение, какого даже ее муж ей никогда на доставлял. Все тело пронзила сладостная судорога и…

Когда Сэйдж проснулась от того, что кто то стучит в дверь, ей показалось, что она еще спит. В следующую секунду, осознав, что это все было только сном, молодая женщина едва не заплакала от огорчения, что он кончился. Она все еще находилась во власти своих прекрасных видений, ее темно зеленые глаза возбужденно блестели, когда дверь отворилась и в комнату вошел Джим Латур.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда Джим подошел поближе к кровати, на которой лежала молодая женщина, и посмотрел на нее, он чуть не заскрипел зубами от внезапно охватившего его желания. Не будь ему наверняка известно, что в комнате до его прихода никого не было, можно было бы подумать, что леди только что была в объятиях любовника и они явно не о погоде разговаривали. У Сэйдж был такой вид, будто она занималась любовью.

Может ей приснился муж? Глаза Джима прищурились против его воли. Он тут же мысленно выругал себя и раздраженно подумал, что так или иначе, но ему надо быть поосторожнее. Сэйдж Ларкин — обычная женщина. Может быть, более красивая, чем большинство из тех, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело, но это еще не повод, чтобы такой человек, как он, терял свою голову.

Однако, Джим не мог игнорировать тот факт, что рядом с этой женщиной его сердце начинало возбужденно стучать, чего раньше ни одной особе слабого пола добиться не удавалось. Что ж, тем больше поводов для осторожности.

Он пододвинул стул к кровати и уселся на него.

— Я было уже начал о вас беспокоиться.

Его глаза скользнули по нежным очертаниям тела Сэйдж и задержались на золотисто каштановой копне волос, разметавшихся по подушке. С трудом подавив желание запустить ладонь в эти отливающие золотом кудри, он сказал:

— Вы проспали весь день.

— Весь день?! Не может быть! — Но тут Сэйдж заметила, что на низеньком столике уже горит лампа, а за окном почти совсем стемнело.

— Ну вот, теперь я, наверное, всю ночь не засну. Сэйдж посмотрела на Джима.

— Я ненавижу лежать ночью без сна. В темноте на ум ничего приятного не придет, вечно лезут всякие дурные мысли.

Джиму было очень хорошо знакомо то, о чем она сейчас говорила. В те дни, когда ему приходилось скрываться от закона, он провел много подобных ночей, думая о Клео, тоскуя по ней, а позже, оплакивая ее смерть. Еще позже, он часто беспокойно ворочался по ночам, высчитывая, когда ему удастся собрать достаточно денег, чтобы создать хороший дом для Джонти. А потом он волновался, как ей дастся поладить с суровым владельцем ранчо, теперешним ее мужем.

Его лицо приобрело жесткие очертания. Если он не будет достаточно сдержан, то ему придется провести еще не одну бессонную ночь и из-за этой красотки. Джим скривил губы. Нет уж, он себе такого больше не позволит.

— А где Дэнни? — вопрос женщины оторвал его от этих мыслей. — Надеюсь, он тут не очень вас всех беспокоит?

— Совсем не беспокоит. Сегодня они с Джонни ездили на охоту, — Джим усмехнулся. — Он сегодня чувствует себя героем дня. Ему удалось подстрелить голубя из того лука, который мой брат для него сделал.

Сэйдж засмеялась. Она живо представила, как ее племянник прыгает от радости и гордится своей первой добычей.

— Интересно, сколько раз мне придется выслушать его рассказ о том, как он тщательно подкрадывался к птице и как хорошо он целился. Бьюсь об заклад, что эта несчастная птица почти такая же большая, как индейка.

Джим тоже засмеялся, наслаждаясь серебристыми звуками ее смеха. Ее голос звучал, как музыка. Посерьезнев, Сэйдж сказала:

— Я все таки с нетерпением жду, когда смогу встретиться с вашим кузеном и его женой. Я так им обоим благодарна.

— Я попрошу их прийти сюда сразу после ужина, — ответил Джим и предупредил, — но только не очень усердствуйте с вашей благодарностью. Вы смутите Джонни, и он совершенно растеряется.

— Я понимаю. Мать Дэнни была точно такой же. Если я пыталась ее отблагодарить за что-нибудь, поцеловать или обнять, она всегда старалась избежать слишком явного проявления чувств.

Сэйдж вздохнула.

— Мэри была моим самым лучшим другом. Мне ее будет так не хватать! Наверное, до конца своей жизни я буду о ней тосковать.

— А ваш муж? — Джим пристально посмотрел ей в лицо. — Ведь вы о нем вспоминали, когда я вошел,

Правда?

Сэйдж покраснела так, что даже слезы выступили на глазах. И замешательству не было границ. Не могла же она, в самом деле, признаться ему в том, что во сне она лежала в его объятиях, и именно он так страстно ласкал ее. Однако, Сэйдж чувствовала на своем лице его внимательный, проницательный взгляд и знала, что он ждет от нее ответа.

— Я… я не помню, чтобы кого-нибудь вспоминала. А почему вы так подумали?

— Да так… — Джим пожал плечами, а потом, как бы случайно наклонился вперед и взялся за кончик розовой ленты, завязанной бантом под подбородком у женщины на ее ночной сорочке. — Просто, когда вы открыли глаза, у вас был такой вид, словно с вами только что был… ну, будто вам снился приятный сон.

Мужчина тихонько потянул за ленточку, и легкомысленный, крохотный бантик развязался незаметно для Сэйдж. Она же старалась не показать насколько смутило ее то, что Джим заметил ее состояние, холодно проговорила в ответ на его слова:

— Ну, что то я не припомню, чтобы мне что-нибудь снилось.

В это мгновение сорочка распахнулась и обнажился, словно выточенный из слоновой кости восхитительно красивый холмик женской груди с розовым соском на вершине.

Джим выпрямился на своем стуле и, чувствуя, как в висках гулко застучала кровь, хрипло произнес:

— Да, мы часто забываем свои сны.

Он едва удержался от того, чтобы не положить свою ладонь на прекрасное полушарие, но отвести свой горячий взгляд от матово мерцающей женской кожи не смог. Ему вначале хотелось просто подшутить над Сэйдж, поэтому он и развязал бантик на ее груди, но когда она не заметила его игры, Джим просто не сумел остановиться. Желание увидеть вновь ее обнаженное тело, хоть малую его часть, победило рассудок. А теперь к этому желанию примешивалось другое, от которого застилало глаза и кровь шумела в ушах. Он чувствовал, что еще немного и он совершит какую-нибудь глупость.

— Я просто думала о… — Сэйдж начала было говорить, как вдруг она, наконец, заметила горящий взгляд Джима и осознала, что является причиной его пристального внимания.

«О, Боже, — в ужасе подумала она, судорожно запахивая на груди сорочку, — НАВЕРНОЕ, ВОРОТ РАСПАХНУЛСЯ, КОГДА Я СПАЛА».

Джим потер глаза и помотал головой, словно приходя в себя после чудесного видения. Ему не удалось сдержать вздох сожаления, когда маленькая рука женщины закрыла легкой, почти невесомой тканью то, что он готов был созерцать хоть целую вечность. Тогда мужчина медленно поднял свои глаза и, взглянув на залитое краской лицо Сэйдж, произнес:

— Не смущайтесь … У вас прекрасное тело. Вам незачем его стыдиться.

Глаза у Сэйдж округлились. Только теперь она уверилась окончательно в том, что смутно уже начинала подозревать.

— Это именно вы ухаживали за мной, когда я болела?!

— Да, я …

Джим мягко убрал ее руку с груди и завязал маленький бант, как раньше.

— Вы просто сгорали от температуры. А Тилли была очень занята на кухне и просто не смогла бы провести рядом с вами целую ночь. — Он мысленно улыбнулся и положил руку на плечо женщины. — Или вы бы предпочли, чтобы я позвал для ухода за вами Джейка, моего бармена?

— Ну, конечно, нет, — Сэйдж постаралась отодвинуться от Джима и его прикосновения. — Но это все же очень стыдно, знать, что мужчина — совсем незнакомый к тому же — видел меня совершенно раздетой.

Джим откинулся на стуле и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Когда вы сказали «мужчина», вы мужа тоже имели в виду? Уж он то вас, наверняка, видел без одежды.

Сэйдж от этих слов стало жарко, и впервые в жизни ей пришло в голову, что для мужчины довольно странно никогда не видеть свою жену обнаженной. Во всяком случае, этот владелец салуна, кажется, считает — совершенно естественным, когда муж может созерцать наготу своей жены. Можно представить, как бы он удивился, если бы узнал, что ее Артур никогда себе не позволял ничего подобного!

Избегая смотреть в глаза Джима, Сэйдж пробормотала, что, конечно, муж видел ее в таком виде.

Но ее растерянность и смущение не укрылись от мужского взора, и он в ту же секунду догадался, что Сэйдж вновь лжет. Джим понял, что оказался первым, кто увидел красоту этой молодой женщины во всей ее первозданности и открытости. Это доставило ему безотчетную радость, но в следующее мгновение он разозлился на себя за это и резко переменил тему разговора.

— Я все думаю о Дэнни и о том, что вы рассказали про своего деверя. Завтра Джонни собирается назад к себе в деревню, и это значит, что мне придется еще присматривать за вашим пареньком. Но у меня днем слишком много разных дел, поэтому ему, видимо, придется все время проводить в салуне. А это меня, откровенно говоря, тревожит: салун — не место для мальчугана его лет.

Джим замолчал и сделал глубокий вздох. У него не было уверенности в том, что Сэйдж правильно отнесется к его предложению, и поэтому он чувствовал себя немного неловко.

— Как вы посмотрите на то, чтобы он поехал к моей дочери и ее мужу, пока вы как следует поправитесь? У них большое ранчо всего лишь в двух днях пути отсюда. Там его Ларкин никогда не обнаружит, но даже если это ему и удастся, мой зять очень быстро все уладит и позаботится обо всем.

Сэйдж обеспокоенно посмотрела на Джима, не скрывая своей тревоги.

— Мы доставляем вам столько беспокойства, мистер Латур. Вы скоро пожалеете, что связались с нами.

Джим поднялся со стула и подумал о том, что она, возможно, права, хотя совсем не потому, почему предполагает. Ему еще никогда не приходилось встречать более привлекательной и, главное, притягательной женщины, которую так бы хотелось защитить всем своим существом. Он действительно боялся, что эта женщина доставит беспокойство. Но это будет беспокойство особого рода, сердечное, и, если он не хочет проблем, ему надо быть как можно осторожнее.

Однако, Джим и виду не подал, какие мысли его мучили. Во всяком случае, на лице у него ничего не отразилось, кроме мягкой усмешки.

— Интересно, сколько беспокойства мне может доставить одна отощавшая женщина и ее похожий на лягушонка племянник?

— Вы зря шутите — это совсем не смешно, — сказала Сэйдж, — Миланд может причинить вам уйму беспокойства.

Джим залюбовался длинными ресницами, в тени которых укрывались глаза Сэйдж, и усмехнулся про себя. Ей неизвестно, что он уже расставил своих людей вокруг города и приказал им немедленно сообщать ему обо всех одиноких всадниках, если вдруг таковые тут появятся. И тем более он сразу узнает о тех трех налетчиках, которые, как он ожидал, когда то были в его банде.

— Мистер Ларкин может причинить СЕБЕ массу хлопот, если только появится в Коттонвуде.

С этими словами Джим направился к двери и там обернулся вновь:

— Мой вам совет — выбросьте его из головы и лучше подумайте о чем-нибудь приятном. Ну, например, о том, какое наслаждение вам доставит ужин, который собирается сейчас принести Тилли.

Он еще немного задержался у двери и вновь посмотрел на женщину:

— Как вы думаете, вам удалось бы заставить себя называть меня просто Джим?

У него насмешливо заблестели глаза.

— Я все таки немного старше тебя.

— Ну, конечно… Джим, — улыбнулась Сэйдж, человеку, который теперь защищал ее и оказался ее единственной надеждой.

Когда дверь за ним закрылась, Сэйдж уставилась в потолок на желтый круг света от керосиновой лампы и задумалась. Она всегда считала, что способна за себя постоять, и полагала, что сил у нее достаточно. На самом деле, это было не совсем так, но даже несмотря на свои заблуждения, Сэйдж была достаточно разумна, чтобы понимать, что в жизни каждой женщины бывают моменты, когда ей нужен рядом мужчина. Сейчас был как раз такой случай.

Затем ей в голову пришла мысль, от которой Сэйдж нахмурилась. Если она отдастся под защиту мужчины, не потеряет ли она часть самой себя? И какую именно часть? Чисто интуитивно она понимала, что Джим Латур не удовлетворится малым и потребует, чтобы его женщина принадлежала ему целиком, без остатка.

Сэйдж почувствовала укол раскаяния. С Артуром ей никогда не приходилось испытывать подобных чувств. С ним ей всегда удавалось сохранить свою личную жизнь в неприкосновенности, и в ее душе всегда оставался уголок, куда не было доступа ни мужу, ни другим, даже самым близким людям. Но Джим … Этот владелец салуна захочет владеть женщиной полностью.